CC BY
184
старого с новым» [35].
Деятельность М.Я. Острогорского, в конечном итоге, должна была способствовать утверждению эффективного парламентского механизма в России на рубеже XIX-XX вв. Однако, практически полное отсутствие в верхнем эшелоне российской власти либеральной политической культуры превратило монархическую и представительную компоненты в антагонистов внутриполитического процесса. Данное обстоятельство обусловило нежизнеспособность новых структур и исключило саму возможность легитимной государственно-правовой модернизации страны.
Литература:
1. Медушевский А.Н. М.Я. Острогорский и политическая социология в XX веке // Социологические исследования. - 1992. - № 8.
2. Цит. по: Медушевский А.Н. М.Я. Острогорский и политическая социология в XX веке // Социологические исследования. - 1992. - № 8.
3. См.: Cannon J. Parliamentary Reform 1640-1832. Cambridge, 1973;
OGorman F. Voters, Patrons and Parties. The Unreformed Electoral System of Hanoverian England 1734-1832. Oxford, 1989.
4. Острогорский М.Я. Конституционная эволюция Англии (В течение последнего полувека) - Борьба за избирательное право // Вестник Европы. - 1913. - № 9. - С.175.
5. Там же.
6. Там же. - С.176.
7. Там же. - С.175.
8. См.: Brock M. The Great Reform Act. London, 1973; Butler J.R.M. The Passing of the Great Reform Bill. London, 1914; Evans E.J. The Great Reform Act of 1832. London - New-York, 1983.
9. Seymour Ch. Electoral Reform in England and Wales. 1832-1885. New-Haven, 1915. P. 533.
10. Острогорский М.Я. Указ. соч. - С.177.
11. Там же. - С.178.
12. Там же.
13. Там же.
14. Там же. - С.179.
15. Там же. - С.180.
16. English Historical Documents. Vol. XII. P. 122.
17. Острогорский М.Я. Указ. соч. - С. 183.
18. Там же.
19. См.: Cowling M. Disraely, Gladstone and Revolution: The Passing of the Second Reform Bill. Cambridge, 1967; Park J.H. The English Reform Bill of 1867. New-York, 1920; Smith F.B. The Making of the Second Reform Bill. Cambridge, 1966.
20. Seymour Ch. Op. cit. P. 533.
21. Острогорский М.Я. Указ. соч. - С. 197.
22. Там же.
23. См.: Pugh M. State and Society: British Political and Social History, 1870-1992. London, 1994.
24. Seymour Ch. Op. cit. P. 533.
25. Острогорский М.Я. Указ. соч. - С. 202.
26. Там же. - С. 204.
27. Острогорский М.Я. Конституционная эволюция Англии (В течение последнего полувека). Падение палаты лордов // Вестник Европы. - 1913. - № 10. - С. 175.
28. См., например: O Gorman F. The Emergence of the British Two-Party System 1760-1832. London, 1982.
29. Острогорский М.Я. Демократия и политические партии. М., 1997. - С.81.
30. Там же.
31. Там же. - С. 84.
32. Там же. - С. 279.
33. Там же.
34. Острогорский М.Я. Конституционная эволюция Англии (В течение последнего полувека) - Борьба за избирательное право // Вестник Европы. - 1913. - № 9. - С. 202.
35. Острогорский М.Я. Конституционная эволюция Англии (В течение последнего полувека). Падение палаты лордов // Вестник Европы. - 1913. - № 10. - С. 204.
ВОЕННЫЕ РЕФОРМЫ МУХАММЕДА АЛИ КАК ОСНОВА РЕАЛИЗАЦИИ ПЛАНОВ ПО СОЗДАНИЮ НЕЗАВИСИМОЙ АРАБО-МУСУЛЬМАНСКОЙ ИМПЕРИИ
Ж. В. Петрунина,
кандидат исторических наук, докторант кафедры новой и новейшей истории МПГУ
Многие вопросы международных отношений XIX века, рассматриваемые в курсах новой истории стран Европы и Азии в школе и ВУЗе, связаны с проблемами, которые переживала Османская империя в этот период. Для всестороннего изучения означенных тем нельзя не остановиться на деятельности египетского паши Мухаммеда Али, внутренняя и внешняя политика которого приковывала внимание ведущих политиков того времени.
На рубеже ХУШ-Х1Х веков Османская империя оказалась втянута в круг внутренних и международных противоречий, которые усугубили достаточно сложную обстановку внутри самой империи. Выгодное географическое положение ряда территорий, находящихся в зависимости от турецких султанов, привлекало внимание ведущих государств Европы, которые стремились закрепиться в регионе и держать под контролем основные рынки сбыта. Египетский пашалык располагался на пересечении торговых путей европейских государств со странами бассейна Индийского океана и стал объектом колониальной экспансии Франции и Англии. В частности, Франция рассматривала зону Средиземноморья как плацдарм для нанесения удара по могуществу своей конкурентки Англии, как базу для совершения походов в Индию. Британскому кабинету было бы сложно удержаться в Индии, если бы укрепились позиции Франции на Ближнем Востоке. С другой стороны, Франция, в случае неудачи на мировой периферии, понесла бы меньшие потери, чем если бы оба государства столкнулись один на один в Европе. Французские и английские власти удачно выбрали момент проникновения
в район Ближнего Востока, поскольку в это время арабские провинции стремились выйти из-под прямого управления слабеющей Порты.
Особые проблемы для турецких султанов представлял Египет, который был одной из наиболее развитых в социально-экономическом отношении провинций Османской империи. После экспедиции Наполеона 1798-1801 годов в Египте усилились тенденции к выходу из состава Османской империи. В ходе развернувшейся борьбы за власть между мамлюками и османами на лидирующие позиции в пашалыке выдвинулся Мухаммед Али. Будучи албанцем, он в 1804 году путем политических маневров смог получить доверие собрания шейхов и стать каймакамом (заместителем паши), а в 1805 году - пашой Египта.
Современники по-разному оценивали личность Мухаммеда Али. Однако они выразили единое мнение, что этот человек оставил глубокий след в истории.
Приход к власти Мухаммеда Али ознаменовался для Египта началом кардинального переустройства всех сторон жизни. В пашалыке была проведена аграрно-налоговая реформа, новое развитие получили промышленность и сельское хозяйство, реорганизации подвергся государственный аппарат и военная сфера, внедрялись светские европейские культурные достижения.
Проведение политических и экономических преобразований должно было заложить основу для развития мощной морской и сухопутной базы, которая способствовала бы реализации планов Мухаммеда Али по формированию незави-
симого арабо-мусульманского государства. Египетскому паше необходимы были силы, с помощью которых он смог бы не только одержать победу в борьбе за власть с соперниками и мамлюкской оппозицией, но и отразить европейские и турецкие притязания на Египет. Особая роль в воплощении задуманного отводилась сильной регулярной армии, к строительству которой Мухаммед Али приступил, как только утвердился у власти.
Египет в течение многих веков не имел своей «национальной» армии. Армия состояла из турецких янычар и мам-люкских формирований. Мухаммед Али опирался на албанцев и черкесско-арнаутские силы. Однако они не стали реальной опорой египетского паши в борьбе за власть с влиятельным мамлюкским беем ал-Алфи, который пытался стать правителем всего Египта. Солдаты паши зачастую не оказывали сопротивления мамлюкским силам, могли покинуть место своего расположения и отправиться требовать денежное жалование в Каир. Таким образом, боевая мощь армии Мухаммеда Али ставилась в прямую зависимость от решения финансовых вопросов.
В апреле 1806 года Мухаммед Али начал борьбу с ал-Алфи. На содержание солдат египетский паша «потребовал от знати денежной ссуды и обложил страну податью на сумму в три тысячи кошельков» [1]. Постепенно сумма налогов повышалась. Представитель интересов Мухаммеда Али Са-лих-ага ас-Силахдар получил право «облагать города и села денежными поборами по двадцать кошельков с каждого селения ...» [1]. Контрибуцией облагались практически все слои населения в Египте, которые имели достаток, что вызывало недовольство в пашалыке. Для производства пушек и ядер Мухаммед Али привлек кузнецов, которые работали в специальной крепости. Тем не менее, такой принцип комплектования и содержания армии был затруднителен для египетского паши, который, укрепившись у власти, приступил к новым территориальным захватам. Напуганный попыткой англичан оккупировать Египет в 1807 году, «Мухаммед Али и его администрация искали возможность усиления армии и строительства военно-морского и торгового флота» [2].
Период, начиная с 1811 года, прошел под знаменем завоевательных войн. Поход в Аравию против государства ваххабитов в случае успеха мог дать реальный шанс вывести Египет из состава Османской империи. Приближенный к паше французский врач Клот-бей видел, что «войны с Аравией дорого стоили Мухаммеду Али, хотя и во многих отношениях были чрезвычайно ему полезны. Победы его над ваххабитами сделали имя его народным во всем государстве. С другой стороны, силы, которых они требовали, послужили ему предлогом, под видом которого он смог обратить регулярное войско в основу своего могущества» [3].
Под лозунгами освобождения Мекки и Медины египетский паша планировал вывести из Египта часть янычарской гвардии и солдат, которые поставили его у власти, но постепенно превращались в опасную силу.
Начало военной кампании ознаменовалось сокрушительным разгромом восьмитысячной армии Мухаммеда Али у селений Манзалат ас-Сафра и Джадида в декабре 1811 года. Среди причин поражения египетские военачальники указывали различия вероисповедания или полное неверие в Аллаха среди солдат. Сравнивая обстановку в войсках египтян и ваххабитов, они с сожалением отмечали, что «с нами следуют ящики со спиртными напитками, в нашем лагере не слышно азана (призыв на молитву), предписания не выполняются, . понятия не имеют о религиозных обрядах. Враги же наши, как только наступает время призывов муэззинов (низшее духовное лицо, в обязанности которого входит призыв мусульман к молитве), совершают омовение и со смирением и покорностью становятся в ряды за своим единым имамом» [1]. Кроме того египетские войска много потеряли из-за смертности в результате эпидемий, жары и голода. Несмотря на последующие победы в борьбе с ваххабитами, Му-
хаммед Али еще раз задумался о необходимости реформирования своих военно-морских сил.
В период Суданской экспедиции 1820-1822 годов Мухаммед Али пытался восполнить людские и материальные потери Египта. Тем не менее, суданский поход не оправдался в полном объеме. Найденное золото было плохого качества, а рудники оставались неразработаны. Население Судана не было адаптировано к египетскому климату и пище. Люди гибли и не могли стать достойными воинами армии паши Египта. После суданского похода «армия в Египте проходила процесс трансформации, когда она могла не получать людей из Османской империи и Судана» [2].
С начала 20-х годов XIX века пристальное внимание султана Махмуда II привлекла Греция, которая была охвачена волной национально-освободительного движения. Кризис Порты проявился в неспособности бороться с восставшими и установить твердое управление территориями. Военное состояние Египта давало возможность захватывать новые территории и удерживать их. Ввязываясь в новую военную кампанию, Мухаммед Али преследовал две цели. Во-первых, он был заинтересован в присоединении Мореи и части островов, планировал господствовать в Восточном Средиземноморье, стремился доказать миру, что Египет способен быть великой державой, не зависимой ни от кого. Во-вторых, как и в период борьбы с ваххабитами, отправляясь на войну в Грецию, из Египта удалялись албанские полки, которые славились своей непокорностью. Греческая кампания 1824-1828 годов заставила окончательно пересмотреть принцип национального набора в армию.
Начиная с середины 20-х годов военная комплектация стала проходить из египетских феллахов. Ориентированный на страны Запада, Мухаммед Али привлек к их обучению иностранных военных специалистов, преимущественно французов. Он хорошо помнил об успехах французской армии в Египте. Мухаммед Али поручил формирование первых регулярных полков французу Севу, который принял мусульманство и получил в Египте имя Солиман-бей. Наборы в армию производились по деревням следующим образом: «Сельских жителей целого уезда, без всякого изъятия - и женатых, и отцов семейств, и больных - ведут связанными, как преступников, до сборного места» [4]. Рекрутские наборы были непопулярны среди населения. Часто мужчины спасались бегством или добровольно наносили себе различного рода увечья. Войска Мухаммеда Али пополнялись еще и за счет пленных негров, приводимых из глубины Африки. Наряду с регулярными войсками в распоряжении египетского паши были и отряды вооруженных арабов-бедуинов. По сообщению Феликса Менжеля, человека, описывавшего жизнь Мухаммеда Али, египетский паша не только подчинил бедуинов, но и получил значительное пополнение своих военных сил. Он «забрал у арабов кобылиц, зная, что бедуин без коня не много страшен, умел разделить племена, давши одним преимущества, в которых отказал другим. Каждый бедуин вооружен ружьем, саблею и парою пистолетов. Пятьдесят кочующих племен, рассеянных по Египту, доставляют Мег-мету Али 5,783 конных и 36,220 пеших воинов» [5]. Эти воины были готовы выполнять любые приказания Мухаммеда Али, поскольку твердо верили, что «они будут вечно блаженствовать на лоне Гурий, если умрут, пролив кровь ненавистным их христиан» [6].
Главнокомандующий армии, сын Мухаммеда Али, Ибрагим-паша опирался на свое окружение в лице генералов Хуршид-бея, Солиман-бея и Гуссейн-паши.
Египетская армия создавалась по французскому образцу. Воинский устав был написан на основе устава армии Наполеона. Его основные положения на турецкий язык перевел французский капитан Мори, который остался в Египте на службе у Мухаммеда Али. Египетский паша проявил заботу о солдатах. Он отдал приказ о строительстве казарм для тех частей, которые были размещены по провинциям. «К 30-м годам Х1Х века регулярная египетская армия достигла боль-
ших размеров. В 1833 году она насчитывала 36 пехотных полков (по 3 тыс. солдат в каждом), 14 гвардейских полков общей численностью 50 тыс., 15 полков кавалерии по 500 сабель и 5 артиллерийских полков численностью 2 тыс. солдат - всего около 180 тыс. солдат» [7].
В египетской армии было обязательно присутствие имамов, выдвигаемых из образованных арабов. Имамы регулярно проводили беседы с воинами о блаженстве будущей жизни и «показывали, что они должны делать для того, чтобы сделаться достойными оного» [6].
Солдаты не получали жалования в армии Мухаммеда Али, однако служба в армии являлась одним из способов существования при всеобщей нищете. Им выдавали на два года комплект одежды, которая включала нижнее белье, куртку и шапочку из красного сукна, шинель на случай дождя и холода и на полгода башмаки. Несмотря на то, что одежда была плохого качества и через месяц грязнилась и рвалась, араб был «счастливейшим из смертных, потому что в Египте, по причине отвратительной наготы, неразлучной с его состоянием, он завидовал тем, которые имеют возможности завести платье» [6]. Семьи призванных на службу получали солдатский паек.
Наряду с формированием сухопутных сил Мухаммед Али занялся созданием национального флота Египта, так же по образцу французского. Еще в ходе подготовки к военной экспедиции против ваххабитов египетский паша особое внимание уделил сооружению судов. В январе 1810 года началось строительство судов на Красном море, а уже с февраля 1811 года на воды Суэца были спущены и полностью экипированы всем необходимым пять судов из всех построенных для военных нужд. По масштабам проводимых преобразований египетский паша сравнивал себя с реформатором России Петром I. Однако по замечанию русского путешественника Авраама Норова, «сооружение флота в Египте представляло гораздо большие затруднения, чем образование армии. У Мегмета Али не было ни надлежащих материалов для постройки кораблей, ни купеческого судоходства, которое могло бы его снабдить опытными матросами» [8]. Было сложно построить флот в условиях, когда в стране нет корабельного леса, железа, меди, недостаточно пеньки для плетения веревок и нет пригодных портов для морских судов.
За советами и помощью в решении этих вопросов Мухаммед Али обращался к французским военным специалистам - основателю египетского флота Бессонну, морскому капитану Гюссару, начальнику морской артиллерии Брюлье. Еще в начале 20-х годов паша привлек к строительству египетского флота Лефебра де Серсея, который не довел дело до конца и вскоре покинул Египет. В течение нескольких лет крупных кораблей в пашалыке практически не строили, ограничиваясь фрегатами, корветами и мелкими судами. Такими силами противостоять внешней угрозе было невозможно. В этом еще раз Мухаммед Али убедился после гибели в На-варинском сражении в 1829 году практически всех своих морских сил.
Для создания современного боеспособного флота египетский паша стал закладывать верфи. Крупнейшая из них к 1829 году была в Александрии. В знаменитом «Александрийском арсенале» к 1833 году функционировало четыре корабельных эллинга, крупные мастерские, канатный завод, собран необходимый такелаж. Суда создавались в большой спешке, что отражалось на их качестве и прочности. Не было собственных опытных морских кадров, экипажи состояли в основном из арабов, малосильных и ослабленных. И все-таки сооружение кораблей шло ускоренными темпами, так как Египет вел завоевательные войны. К началу 30-х годов египетский флот состоял из «12 линейных кораблей, 9 фрегатов, 4 корветов, 2 бригов, 5 голетов, 1 кутера, 1 парохода и 40 транспортов. Полное число матросов доходит до 18,653 человек» [8].
Мухаммед Али понимал, что достойные своего времени армию и флот невозможно развивать без собственных воен-
ных кадров. Командный состав, формируемый из египтян, проходил подготовку в соответствующих военных школах: пехотной - в Дамиетте, кавалерийской - в Гизе, артиллерийской - в Туре под Каиром. С 1826 года начала действовать Академия генерального штаба. К началу 30-х годов при военном госпитале при Абузабеле было учреждено врачебное училище. Так же, как и кадры сухопутных сил, специалисты морского дела готовились в особых школах и под руководством иностранных знатоков - капитана Гюсара и начальника морской артиллерии Брюлье.
Проходившие службу египтяне очень старались освоить преподаваемые науки, что было очень сложным для них. В русских периодических изданиях того времени появлялись заметки, характеризующие процесс обучения воинскому искусству в Египте. «Европейские офицеры, обучающие египетских матросов, очень хвалят их за ловкость и способность: они легко понимают, но скоро и забывают» [9]. «Арабы каждый день учились ружью; они повторяли команду, ходить на право и на лево; одним словом, показывали величайшее желание научиться тактике, о которой не имели прежде ни малейшего понятия, и не понимали, какую пользу может принести она в сражении» [6].
Несмотря на все старания Мухаммеда Али, военные реформы вызывали недовольство среди населения и получали самые разные оценки очевидцев.
Реформирование армии требовало больших финансовых затрат. Активная внешнеполитическая деятельность Мухаммеда Али ввергала Египет в экономические трудности, которые отразились на положении как внутри пашалыка, так и на международной арене. Все тяготы на содержание войска, которые постоянно возрастали, ложились бременем на плечи населения, и без того замученного нищетой. Народ подвергался жестокому угнетению «для умножения морской и сухопутной силы». В этих условиях «земледелие приходит в упадок, и торговый баланс весьма невыгоден для Египта» [10].
Постоянные рекрутские наборы, несоизмеримые с небольшим по численности населением Египта, привели к тому, что его количество к 1834 году сократилось примерно в два раза по сравнению с периодом правления мамлюков и составило чуть больше полутора миллионов человек.
В большинстве случаев европейские военные специалисты не могли получить желаемого результата от бывших феллахов, набранных в армию. Сложности для египетских командиров и солдат возникали в понимании выдвигаемых европейцами требований, поскольку зачастую египтяне не могли ни читать, ни писать.
Особой проблемой оставалось вооружение солдат. Часто в войсках использовалось бракованное оружие зарубежных государств. Это отражалось на качестве ведения боя и меткости стрельбы.
Дисциплина в армии была очень строгой и поддерживалась с помощью палок. «. только они могут запечатлеть в памяти араба чувство долга; одно только это ужасное страшилище может водворить между ними порядок, уважение и повиновение. Исключая турецких начальников, никто не избавляется от сего поносного наказания: арабский подполковник, который бы не исполнил своей должности тотчас был бы выколочен палками. бить его должен сам Полковник. Эта высокая честь уменьшает в глазах наказываемого и боль и положение» [6].
Физическое состояние египетских солдат оставалось крайне тяжелым. Несмотря на развитие медицинских учреждений, в армии Мухаммеда Али не использовали никаких врачебных средств. При ранениях на поле боя никакой помощи не оказывалось. Каждый воин знал, что его смерть была предопределена заранее, земной путь закончен и араба ожидает переход в лучший мир.
Такое отношение Мухаммеда Али к армии в конце концов истощило солдат. Войско египетского паши представляло собой «толпу несчастных с желтосмуглым цветом лица, по-
крытых лохмотьями, марширующих скорым шагом при звуке флейты и барабана, предшествуемых одним из соотечественников, с огромной палкой в руке...» [11]. Стоит ли удивляться мнению генерального консула России в Египте с 1834 по 1837 годы А.О. Дюгамеля, который изучил обстановку после первого турецко-египетского кризиса 1831-1833 гг. и полагал, что «армия Мухаммеда Али велика только на бумаге» [12].
Таким образом, при реформировании военной сферы египетский паша меньше всего заботился о народе, преследуя, как ему казалось, более важную цель - создать независимую арабо-мусульманскую империю. Образованные им армия и флот были хороши в борьбе против военных сил, не знающих порядка и четкой дисциплины. Этим и объясняются победы в первых военных кампаниях против ваххабитов, Судана и Турции. Однако его войско на полях сражений не могло противостоять европейскому опыту и тактике ведения боя. Одной из составляющих успеха в достижении главной задачи для Мухаммеда Али могла стать поддержка различных слоев населения. Тем не менее, политика «сильной руки», которой придерживался египетский паша, постепенно делала его личность непопулярной в Египте и на завоеванных территориях, которые возможно было удержать с помощью солдат и денег.
Литература
1. Ал-Джабарти Абд ар-Рахман. Египет под властью Мухаммада Али (1806-1821). - М., 1963.
2. Marsot A. L. Al-Sayyid. A short history of Modern Egypt. Cambridge, London, New Jork, New Kochelle, Melbourne, Sydney, 1985.
3. Клот-бей. Египет в прежнем и нынешнем своем состоянии. - СПб., 1843, ч. 1.
4. Муравьев Н.Н. Турция и Египет в 1832-1833 годах. М., 1869, т. 1.
5. Телескоп. М., 1834. - т. 19.
6. Гюберт Ловерно. Об армии Мегмеда Али, паши Египетского, образованной европейскими офицерами, с биографическими известиями о начальнике оной. //Сын Отечества, 1826. - № 12.
7. Луцкий В.Б. Новая история арабских стран. М., 1966. с. 49.
8. /Норов А.С./. Путешествие по Египту и Нубии в 1834-1835 годах Авраама Норова. - СПб., 1840. - ч. 1.
9. Северная пчела. - 1830. - № 63. - 27 мая, вторник.
10. Северная пчела. - 1831. - № 166. 27 июля, понедельник.
11. Телескоп. - 1834. - т. 20.
12. /Дюгамель А.О./. Автобиография Александра Осиповича Дюгамеля. - М., 1885.
ТОЛЕРАНТНОСТЬ В НОВОМ ТЫСЯЧЕЛЕТИИ КАК УСЛОВИЕ ПОИСКА ВЗАИМОПРИЕМЛЕМЫХ ОТНОШЕНИЙ
МЕЖДУ ЛЮДЬМИ
Е.А. Пугачева,
директор Набережночелнинского филиала Нижегородского государственного лингвистического университета им. Н. А. Добролюбова, аспирант НГЛУ
Необходимость изучения активно употребляемого в отечественной общественной литературе понятия «толерантность» начинает осознаваться при осмыслении и понимании изменяющегося общества. Реформирование российского общества протекает на фоне разрушения исторически сложившихся традиционных ценностей и прежних социокультурных оснований. Складываются новые ценности, порой чуждые культурным сообществам. Важно подчеркнуть тот неоспоримый факт, что в обществе, переживающем кризис нравственности и морали, потребность в толерантности исключительно велика.
Сложные социально-политические условия современной российской действительности и образовательной среды с ее внутренним и внешним пространством актуализировали проблему воспитания толерантности, ее научного обоснования и практического решения. Это обусловлено, по мнению М. С. Кагана, тем, что человек вырабатывает свои программы деятельности и поведения только в общении с другими людьми, непосредственном и опосредованном, а слово общение не случайно того же корня, что общество, ибо общество и рождается в процессе общения людей, а не задано генетически [3. С. 67].
Для понимания рассматриваемой проблемы необходимо уточнить суть толерантности.
В переводе с различных языков понятие «толерантность» является своеобразным синонимом понятия «терпимость» (например, лат. - tolerantia - терпение; англ. - tolerance, фран. - toleration, нем. - toleranz). В XIX веке глагол «терпеть» имел различные значения (выносить, страдать, крепиться, выжидать чего-то, не гнать, не спешить и т. д.). Как видим, категория «терпимость» имеет созерцательный оттенок, пассивную направленность.
Такое понимание закреплено и в Декларации принципов толерантности, провозглашенной и подписанной ЮНЕСКО 16 ноября 1995 г. (в том же году перевод Декларации с английского «Declaration of prindples on tolerance» на русский язык был зарегистрирован как «Декларация принципов терпимости»). В ст. 1 говорится, что «толерантность - уважение,
принятие и понимание богатого многообразия культур нашего мира, наших форм самовыражения и способов проявлений человеческой индивидуальности; - добродетель, которая делает возможным достижение мира и способствует замене культуры войны культурой мира; - не уступка, снисхождение или потворство; это активное отношение, формируемое на основе признания универсальных прав и основных свобод человека; - отказ от догматизма, от абсолютизации истины и утверждающее нормы, установленные в международных правовых актах в области прав человека» [2].
В Преамбуле Устава ООН характеристика толерантности претерпевает изменение: «Проявлять терпимость и жить вместе, в мире друг с другом, как добрые соседи», т. е. понятие получает действенную окраску, рассматривается как условие интеграции в систему общественных отношений, подчеркивается умение жить в ладу с самим собой и миром окружающих людей.
Несколько иной смысл придает толерантности психологическая наука, рассматривая толерантность как установку на принятие моделей поведения, убеждений, ценностей другого человека; как способность переносить стресс без особого труда. Как видим, термин употребляется для обозначения способности к сопротивлению (стрессам, вредным воздействиям окружающей среды, негативному проявлению настроения в отношении другого человека).
Заметим, что проблема толерантности связана с плюрализмом, относительностью наших знаний и убеждений и является альтернативой единомыслия, мономерной конъюнктурной идеологии, авторитарного мышления. Философия диалога способствует новому способу понимания толерантности. Известно, что идеи «диалогизма» от М. Бубера до М. Бахтина направлены против монологического «я». В то же время любой диалог, имеющий целью стать доминантой, не способствует взаимодополнительности людей, народов и государств. Закономерно встают вопросы: какой диалог составляет основу толерантности, какая модель толерантности является эффективной для современной России?
Для разработки педагогических основ воспитания толе-
