CC BY
24
Научная статья УДК 314.72(470+571) https://doi.org/10.24158/tipor.2023.7.6
Внутренняя миграция как последствие региональной дифференциации
в современной России
Наталья Геннадьевна Деханова1, Валентина Афанасьевна Сушко2, Юрий Александрович Холоденко3
■^Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, Москва, Россия [email protected], https://orcid.org/0009-0004-8784-4309 [email protected], https://orcid.org/0000-0003-4868-2437 [email protected]
Аннотация. В статье рассматриваются противоречивые последствия процессов глобализации и социально-экономической модернизации в контексте региональной дифференциации в современной России. Авторы приходят к выводу, что данные процессы разрушают сложившийся социально-экономический порядок и привычный образ жизни людей. В первую очередь это затрагивает так называемую провинцию - сельское население и жителей малых городов. Точками притяжения становятся крупные мегаполисы и индустриальные центры. Однако в стратегиях социально-экономического и пространственного развития, основных направлениях социальной политики современной России, научном и практическом дискурсах малые города неизменно остаются в тени крупных агломераций. В этой связи представляется крайне актуальным исследовать причины и последствия внутренних миграционных процессов в стране, так как они, по сути, являются ответом на региональную социально-экономическую дифференциацию. Самой активной, мигра-ционно-подвижной и статистически значимой социально-демографической группой является молодежь. Пилотное исследование миграционного поведения этой возрастной группы населения малых городов, проведенное авторами, позволяет проанализировать факторы и причины миграции; актуализировать необходимость реализации социальных государственных и региональных программ, которые направлены на уменьшение территориальной мобильности молодежи.
Ключевые слова: глобализация, модернизация, пространственное развитие, региональное неравенство, малые города, миграционные процессы, молодежь
Финансирование: инициативная работа.
Для цитирования: Деханова Н.Г., Сушко В.А., Холоденко Ю.А. Внутренняя миграция как последствие региональной дифференциации в современной России // Теория и практика общественного развития. 2023. № 7. С. 48-57. https://doi.org/10.24158/tipor.2023.7.6.
Original article
Internal Migration as a Consequence of Regional Differentiation in Modern Russia
Natalya G. Dekhanova1, Valentina A. Sushko2, Yuri A. Kholodenko
123Lomonosov Moscow State University, Moscow, Russia [email protected], https://orcid.org/0009-0004-8784-4309 [email protected], https://orcid.org/0000-0003-4868-2437 [email protected]
Abstract. The article deals with the contradictory consequences of the processes of globalization and socioeconomic modernization in the context of regional differentiation in modern Russia. The authors conclude that these processes destroy the established socio-economic order and people's habitual way of life. First of all, it affects the so-called provinces - rural population and residents of small towns. Large metropolitan areas and industrial centers are becoming points of attraction. However, in the strategies for socio-economic and spatial development, the main directions of the social policy of modern Russia, scientific and practical discourses, small towns invariably remain in the shadow of large urban agglomerations. In this regard, it seems highly relevant to study the causes and consequences of internal migration processes in the country, as they are, in fact, a response to regional socioeconomic differentiation. The most active, migration-mobile and statistically significant socio-demographic group is young people. Pilot study of the migration behavior of this age group of the small town population, conducted by the authors, allows to analyze the factors and causes of migration; to actualize the need to implement social state and regional programs that are aimed at reducing the territorial mobility of young people.
Keywords: globalization, modernization, spatial development, regional inequality, small towns, migration processes, young people
© Деханова Н.Г., Сушко В.А., Холоденко Ю.А., 2023
- 48 -
Funding: Independent work.
For citation: Dekhanova, N. G., Sushko, V. A., Kholodenko Yu. A. (2023) Internal Migration as a Consequence of Regional Differentiation in Modern Russia. Theory and Practice of Social Development. (7), 48-57. Available from: doi:10.24158/tipor.2023.7.6 (In Russian)
Свыше 30 лет российское общество переживает глубокие социальные изменения. Коренные социально-экономические и политические преобразования 1990-х гг., реформы, глобализация, цифровая революция, кризис сложившейся системы международных связей выступают важнейшими факторами современных социальных трансформаций. Модернизация затронула все сферы общественной жизни, разрушила сложившийся в ней порядок, систему социальных связей, привычный ход. В условиях социализма большинство проблем, с которыми сталкивался человек, он решал, нередко с большими издержками, при помощи государства. Уверенность в завтрашнем дне всегда декларировалась как одно из преимуществ реального социализма. Переход к рыночной экономике, то есть фактическая реставрация капитализма, привёл к изменению всей системы общественных отношений. Реализованные в России социальные реформы подтвердили известный факт: рыночная экономика - это не только широкий выбор высококачественных потребительских товаров и услуг, но и жёсткая конкуренция, риск банкротства, инфляция и безработица, бедность и неравенство. Показательно, что с наступлением эпохи глобализации не толькообострилось экономическое расслоение населения, классическая проблема богатства и бедности, но и актуализировались новые виды неравенства: региональное, пространственное, экологическое, цифровое, появились новые типы эксклюзии (Деханова и др., 2023).
Как правило, модернизация затрагивает основы социальной жизни, предполагает движение в направлении развития современных общественных форм и носит рефлексивный характер. В этих условиях общемировой тренд социальных изменений является однонаправленным, но динамика, практики реализации и результативность преобразований различаются и определяются особенностями национальной культуры и менталитета, уровнем социально-экономического развития, а также степенью готовности общества к восприятию происходящих перемен, а политических и экономических элит - к кардинальному реформированию социальной системы.
Многомерность и противоречивость масштабных общественных трансформаций очевидны. Глобализация как неоднозначное социальное явление не только не создает возможности для решения накопившихся в любом современном обществе проблем, но и обостряет старые и порождает новые противоречия, обусловленные цифровой революцией, формированием нового технологического уклада и ужесточением условий экономического противоборства. Она не только способствует интеграции и включению национальных производителей в глобальные цепочки производства добавленных стоимостей, но и обостряет конкуренцию между ними на всех уровнях. В этих условиях граница между богатством и бедностью все более активно перемещается с межгосударственного на национальный уровень, так как качество и уровень потребления отдельных домохозяйств и целых социальных групп все в большей степени зависит от факта их вовлеченности в глобальные социально-экономические процессы. Более того, последние в некоторой степени способствовали определенной «деиндустриализации» экономик промышленно развитых государств, так как обострение конкуренции на мировых товарных рынках, рост издержек производства и ужесточение экологического законодательства привели к масштабному переносу массового производства из стран базирования в регионы с более низкими издержками.
Деиндустриализация стала фактором углубления и трансформации неравенства в современном западном обществе. Но не только. В полной мере она затронула и российскую экономику. При этом данное явление выступает в том числе как результат начавшейся модернизации народного хозяйства России и его активного включения в глобальную экономическую систему. С 1991 по 2022 гг. доля промышленности в валовом внутреннем продукте (ВВП) РФ сократилась с 38,2 до 28,2 %1. В числе пострадавших оказались и регионы Центральной России с интенсивным миграционным оттоком, причем восемь из них сформировали своеобразный «ржавый пояс» с отчётливыми признаками деиндустриализации. Среди «лидеров» антирейтинга - Воронежская область с долей обрабатывающей промышленности в валовом региональном продукте (ВРП) в 2015 г., равной 13,7 %, а также Орловская - 15,2 %, Тверская - 16,9 %, Брянская - 17,1 % области2.
Между тем логика социально-экономической модернизации неумолима и проста. Реформы разрушают сложившийся социально-экономический порядок и привычный образ жизни людей. В первую очередь это затрагивает так называемую провинцию - сельское население и жителей малых городов. Точками притяжения для них становятся крупные мегаполисы и индустриальные
1 О производстве и использовании валового внутреннего продукта (ВВП) в 2022 году. [Электронный ресурс] // Росстат: URL: https://rosstat.gov.ru/storage/mediabank/55_07-04-2023.html (дата обращения: 07.04.2023)
2 Там же.
центры, предприятия которых организуют массовые производства товаров для международных рынков и либо являются структурными подразделениями транснациональных компаний, либо тесно сотрудничают с ними. Именно крупные города становятся локомотивами экономического роста и глубоких социальных изменений, а следовательно, привлекают иностранных работников, а также внутренних мигрантов. Данный тренд является объективной глобальной тенденцией социального развития и затрагивает все государства, в том числе и Российскую Федерацию. Между тем в нашей стране в 2022 г. из 1 117 городов к малым, с численностью населения до 50 000 человек относилось 796 городов, а к средним (от 50 000 до 100 000человек) - ещё 153 города (Нечаев, Любкина, 2022). На их территории, а также в сельской местности проживает почти половина граждан нашей страны. Очевидно, что их общественное самочувствие непосредственно влияет на выбор приоритетов социально-экономической политики российского государства, темпы и механизмы её реализации, поэтому проблема адаптации «провинциалов» к изменяющимся общественным условиям является чрезвычайно актуальной.
Можно обозначить два противоположныхподхода в отношении определения роли и места малого города в социально-пространственном развитии России. Первый состоит в признании абсолютной их значимости как необходимого звена социально-пространственной структуры общества. Второй провозглашает малые и даже средние города (с населением до 100 тыс. жителей) «экономически неэффективными» и абсолютно неперспективными (Деханова, 2018). Соответственно, акцент в данном подходе делается на концентрации ресурсов развития в столичных и областных центрах. Но при этом нельзя не учитывать множество социальных и культурных факторов в тенденциях расселения населения. Не следует недооценивать и геополитическое значение малых городов. Им нет альтернативы в Заполярье и на Дальнем Востоке, а также на всех приграничных территориях. Они обеспечивают своеобразный «контроль» территории окружающих сельских районов. Именно малые города продолжают выполнять социально-культурные, социально-политические, оборонные функции в территориальной структуре российского государства (Пространственное развитие малых городов: социальные стратегии и практики ..., 2020: 24). Они занимают промежуточное положение между сельскими поселениями и крупными городами, чтопредопределяет двойственность их природы. В процессе формулирования стратегий развития1 и при принятии конкретных управленческих государственных решений необходимоучитывать особенности малых городов, их существенные отличия от крупных населенных пунктов, связанные прежде всего с их монопрофильностью (Васильев и др., 2019). Однако, как справедливо отмечают некоторые исследователи, «ограниченность функциональной структуры малого города, небольшой масштаб среды жизнедеятельности оказывают не только негативное, но и позитивное влияние. ... Человек как личность в малом социуме более заметен, его субъектность существенно более выражена, чем в среде большого города» (Пространственное развитие малых городов: социальные стратегии и практики ..., 2020). Это качество социума можно считать его важным социальным преимуществом. К другимнесомненным позитивным факторам социальной организации малого города можно отнести такую характеристику материально-пространственной среды, как пешеходная доступность практически всех социальных объектов, физическая близость природной среды и т.д. В малых городах, «с одной стороны, имеются все преимущества культурной городскойжизни, с другой - нет тотальной зависимости от техносферы и суеты, которая обезличивает жителей мегаполисов»2. Малые города являются консервативным началом в любом обществе, выполняют важнейшие функции воспроизводства национальной идентичности и сохранения традиций, а также множество культурных, политических и экономических функций. Поэтому реализуемая в современной России политика по развитию крупных агломераций «должна сопровождаться умной урбанизацией - созданием комфортных условий для жизни и самореализации людей в малых городах»3. Спектр направлений приложения сил здесь чрезвычайно велик:от правил формирования бюджетов малых городов, утверждения специальных государственных программ в сфере здравоохранения и образования, налоговых льгот для предпринимателей до развития необходимой инфраструктуры.
Помимо проблемы развития малых городов в контексте концентрации населения и экономической активности в столичных городах страны и регионов, некоторые исследователи справедливо указывают на необходимость развития, исходя в том числе и из зарубежного опыта, так называемых «вторых» городов: нестоличных, не малых и не средних по численности населения (Кузнецова, 2022).
1 Об утверждении плана реализации Стратегии пространственного развития Российской Федерации на период до 2025 года : Распоряжение Правительства Российской Федерации от 27.12.2019 № 3227-р [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
2 Воскресенский С. Малые города России: размышляя о будущем [Электронный ресурс] // Российская газета. URL: https://rg.ru/2023/01/18/reg-cfo/delo-za-malymi.html (дата обращения: 15.07.2023).
3 Там же.
Одним из значимых социальных последствий региональной дифференциации и неравенства является, как известно, миграция населения. За годы реформ в нашей стране постепенно сформировался общенациональный рынок труда. Правда, специалисты отмечают такую его чисто российскую особенность, как низкий уровень мобильности рабочей силы (Территориальная мобильность населения как экономическая и социокультурная проблема российского рынка труда ..., 2019). Тем не менее процессы внутренней трудовой миграции интенсифицировались, при этом «пострадавшей» стороной оказалась прежде всего российская провинция. В Российской Федерации в период с 1992 г. менее 20 регионов стали центрами привлечения внутренних трудовых мигрантов. Среди них следует выделить Москву, Санкт-Петербург, Краснодарский край, Московскую, Ленинградскую и Тюменскую области. Особое положение занимает Московский регион, который как магнит притягивает рабочую силу. Так, за период с 1992 по 2022 гг., согласно данным Росстата, численность населения Москвы увеличилась с 9,1 до 12,6 млн чел., а Московской области - с 6,7 до 7,8 млн чел. Значительный прирост населения происходил также в Тюменской области - в 2,7 раза (с 1,4 до 3,8 млн)1. Между тем в указанный период население ряда российских регионов заметно сократилось. Так, в 1990-2021 гг. среднегодовая численность населения Дальневосточного федерального округа уменьшилась на 2 320 тыс. чел., или на 22,3 %. Так как естественная убыль составила около 130 тыс. чел., можно сделать вывод, что сокращение происходило прежде всего за счёт интенсивного миграционного оттока2.
Тренды миграционных потоков определяются прежде всего глубокой социально-экономической дифференциацией российских регионов. Миграционная убыль характерна для субъектов РФ с неразвитой экономикой, низким уровнем и качеством жизни населения, недоступностью качественного современного образования и туманными перспективами трудоустройства, карьерного и статусного роста. Очевидно, что люди покидают родные места в поисках работы, которая позволит достичь им материального и социального благополучия. Ведь, как отмечают отдельные специалисты, «уровень безработицы напрямую связан с экономическим развитием региона. Такая ситуация полностью укладывается в постулаты классической экономической теории, несмотря на то, что в России регионы очень различны и по структуре экономики, и по количеству проживающих, и по качеству трудовых ресурсов» (Территориальная мобильность населения как экономическая и социокультурная проблема российского рынка труда ..., 2019). Наиболее интересны для внешних и внутренних мигрантов регионы с высоким уровнем оплаты труда, развитой социальной инфраструктурой и, конечно, низкой безработицей. Так, в самых привлекательных для мигрантов российских регионах отмечается высокий уровень занятости населения. В допан-демийном 2019 г. уровень безработицы в Москве составлял 1,8 %, в Санкт-Петербурге - 1,7 %, Московской области - 3,9 %, в то время как в Ингушетии, Тыве и Дагестане (регионах, характеризующихся интенсивным миграционным оттоком) - 26,5, 19,7 и 18,8 % соответственно3.
Что касается оплаты труда, то в этом вопросе также наблюдается глубокая региональная дифференциация. В 2022 г. среди федеральных округов предсказуемо наиболее высокий среднемесячный показатель заработной платы был зафиксирован в Центральном федеральном округе (ЦФО) - 81 381 рубль, а самый низкий - в Северо-Кавказском - 37 361 рубль. При этом в рамках отдельных округов мы также наблюдаем глубочайшее неравенство. В частности, в ЦФО при среднемесячной заработной плате москвича в 122 824 рубля аналогичный доход жителя Ивановской области составлял всего 36 332 рубля4. Всё это является наглядной иллюстрацией тех социально-экономических причин, которые позволяют понять мотивацию внутренних трудовых мигрантов и сформировавшиеся тренды их перемещения.
Подобные процессы негативно влияют на демографическую структуру населения регионов, ведь покидают малую родину в первую очередь молодые, креативные, готовые к переменам люди. Нередко это выпускники колледжей и вузов, которые не могут реализовать трудовой потенциал на родине. В частности, итоги опросов студенческой молодёжи показывают, что свыше 70 % опрошенных молодых людей считают, что уровень материального благополучия напрямую зависит от региона проживания (Осипова, Елишев, 2021). Поэтому не стоит удивляться, что российская провинция «стареет». Так, в Хабаровском крае численность молодых людей в возрасте от 15 до 29 лет составляет менее 18 % от всего краевого населения. При этом за период с 1990 по 2020 гг. их
1 Численность населения Российской Федерации по полу и возрасту на 1 января 2022 года [Электронный ресурс] // Росстат. URL: https://rosstat.gov.ru/storage/mediabank/Bul_chislen_nasel-pv_01-01-2022.pdf (дата обращения: 15.07.2023).
2 Население Дальнего Востока [Электронный ресурс] // Восточный центр государственного планирования. URL: https://vostokgosplan.ru/wp-content/uploads/2709-l605-dig-demografia.pdf (дата обращения: 15.07.2023).
3 Рынок труда, занятость и заработная плата [Электронный ресурс] // Росстат. URL: https://clck.ru/SofNi (дата обращения: 15.07.2023).
4 Там же.
количество сократилось на 42,1 %, в то время как общая численность населения уменьшилась на 18,8 %. Соответственно, доля жителей предпенсионного и пенсионного возраста (старше 55 лет) возросла с 14 до 26 %, а молодёжи - снизилась с 25 до 17,8 % (Березутский, 2022). Это негативно отразилось и на таком показателе, как соотношение пенсионеров и молодёжи, который за указанный период увеличился с 0,6 до 1,5 пенсионера на одного молодого человека (Березутский, 2022). При этом, как отмечают специалисты, отрицательный общий прирост населения происходит не только по причине естественной убыли, но и вследствие интенсивного миграционного оттока с преобладанием молодёжи (Березутский, 2022). Подобная картина характерна для большинства российских регионов. И не стоит обвинять молодёжь в отсутствии патриотизма и любви к «дыму Отечества». Капитализм как общественный строй, основанный на рыночной экономике, формирует у подрастающего поколения соответствующие ценностные ориентации - на материальный достаток, финансовый успех, высокий социальный статус, индивидуализм и самостоятельность в принятии решений. Большинство молодых людей ориентируется именно на них в повседневной жизни. Ничего более привлекательного современное общество потребления пока молодёжи предложить не может, ибо реалии таковы, что крепкое здоровье и насыщенная интересная жизнь нередко определяются уровнем благосостояния человека, а семейное счастье не выдерживает испытания низкой материальной обеспеченностью домохозяйства.
В России продолжает сокращаться доля сельского населения. В 2022 г. она составляла 24,3 %. Это ниже чем в 1992 г., когда в сельской местности проживало 26,37 % россиян. При этом в Северо-Западном федеральном округе этот показатель достиг минимального значения -15,0 %, в то время как в регионах Северного Кавказа доля сельских жителей составляла 49,6 %. В Республике Алтай, Чеченской и Карачаево-Черкесской республиках в территориальной структуре населения селяне заметно преобладают - 70,9, 62 и 54,7 % соответственно1. При этом рассуждения о динамичном старении сельского населения не подтверждаются статистикой. Средний возраст селян незначительно выше, чем у городских жителей - 40,71 лет против 40,40. Максимальная дифференциация наблюдается в Центральном федеральном округе - 43,58 и 41,96. Между тем, в Северо-Кавказском федеральном округе с традиционно высокой рождаемостью в деревенских семьях и значительной долей молодёжи в социально-демографической структуре населения средний возраст сельских жителей ниже, чем городских - соответственно 34,80 и 36,68 лет2. Очевидно, что массовый отток сельского экономически активного населения из регионов Северного Кавказа продолжится.
Не в последнюю очередь это связано с ситуацией на рынке труда. В 2022 г. уровень занятости городского населения (61,9 %) был выше уровня занятости деревенских жителей (54,85 %)3. Наблюдается устойчивая тенденция к сокращению занятости в сельском, лесном и рыбном хозяйстве. Так, если в 2008 г. в данном секторе экономики доля занятых составляла 8,5 %, то в 2022 г. - уже 2,6 %, при этом средняя продолжительность рабочего дня составляла 7,42 ч, что несколько выше, чем в среднем по народному хозяйству - 7,10 ч4. Конечно, подобная статистика не является результатом повсеместного внедрения современных технологий и индустриализации сельскохозяйственного производства. Значительная часть экономически активных селян занята в личном подсобном хозяйстве. Немало граждан трудятся в городах, постоянно проживая в сельской местности. Тем не менее тенденция сокращения занятости в сфере сельскохозяйственного производства очевидна, и её нельзя не учитывать. В противном случае экономическая и социальная деградация значительных сельских территорий неизбежна.
Важное, если не главное, направление решения проблем российской провинции - наращивание её экономического потенциала. Сейчас для этого открылось «окошко возможностей». Прежде всего, оно обусловлено кризисом сложившейся системы мирохозяйственных связей и обострением санкционного противостояния. Уход с российского рынка крупных глобальных компаний в первую голову негативно сказался на социально-экономическом развитии регионов - центров притяжения внутренних трудовых мигрантов. В частности, в 2022 г. ВРП Москвы сократился более чем на 2 %, а уровень безработицы поднялся до 2,5 %. В Санкт-Петербурге безработица также увеличилась - до 2,1 %. В то же время в большинстве субъектов РФ, несмотря на трудности, переживаемые экономикой, мы наблюдали устойчивое снижение безработицы. В частности, в ЦФО уровень занятости вырос в 16 из 18 субъектов, а в Северо-Западном округе - в 6 из 7 регионов5.
1 Численность населения Российской Федерации по полу и возрасту ...
2 Там же.
3 Там же.
4 Там же.
5 Трудовые ресурсы, занятость и безработица [Электронный ресурс] // Росстат. URL: https://clck.ru/TS5hG (дата обращения: 15.07.2023).
Следовательно, на данный момент миграционная привлекательность обеих столиц несколько снизилась, ибо сравнительно низкий уровень безработицы вовсе не означает отсутствия напряжения на рынках труда регионов - рецепиентов рабочей силы в условиях высокой степени неопределённости, которая сдерживает стремление молодых людей к «перемене мест».
В 2022 г. в сфере социально-трудовых отношений появилась интересная новация, о которой пока рано говорить как о новом устойчивом тренде. Общеизвестно, что в малых городах и сельской местности, как правило, доходы населения ниже, чем в крупных городах и региональных столицах, поэтому одной из причин социально-демографических проблем малых и средних городов современной России является отток трудовых ресурсов в крупные города и административные центры субъектов РФ на фоне сокращения общей численности населения. В частности, в 1992-2022 г. население далеко не самой неблагополучной Ростовской области сократилось с 4,4 до 4,15 млн человек, в то время как Ростов в указанный период стал одним из 15 городов-миллионников1. При этом заработная плата в средних и малых населённых пунктах на 24 % ниже, чем в крупных городах этого же региона2. Между тем в 2022 г. рост номинальной заработной платы в них во всех субъектах РФ превысил среднероссийские показатели - 14,5 и 12,1 % соответственно. Лидерами роста выступили Кемеровская и Мурманская области, Забайкальский и Краснодарский края, а также Адыгея и Татарстан3. Данный феномен требует дополнительного изучения. Да и различия в темпах роста заработной платы столь незначительны, что говорить об устойчивости и значимости происходящих изменений не приходится. Однако само по себе явление представляет определённый интерес.
Использование приведенных вторичных данных социальных исследований предполагает решение целого ряда методологических проблем и, прежде всего, умения измерять и анализировать различные формы миграции в регионах России. Как известно, самой активной, миграционно-подвижной и статистически значимой социально-демографической группой является молодежь. В этой связи имеют большую научно-практическую значимость регулярно проводящиеся исследования молодежи из малых городов на предмет изучения факторов и причин миграции, которые позволят отслеживать их изменение и степень влияния реализации социальных государственных и региональных программ, которые направлены на уменьшение миграции молодежи.
Для реализации поставленных задач было проведено исследование с применением анкетного онлайн-опроса на предмет выявления причин миграции молодежи из малых городов России, в котором прияли участие 376 человек. В качестве эмпирического объекта выступила молодежь из малых городов России, на момент опроса проживающая в Москве от 1 года до 5 лет. Для сбора первичных данных анкета располагалась на платформе Webanketa.com, ссылка для заполнения распространялась методом снежного кома, а также публиковалась в группах в УК. Выборка квотная (по полу, возрасту).
В первую очередь, респондентам был задан вопрос о том, насколько приезд молодежи из малых городов в Москву может повлиять на жизнь малых городов и Москвы и как? Значительная часть участников исследования (41,1 %) считает, что приезд молодежи из малых городов в Москву приведет к старению населения в малых городах; 38,6 % опрошенных полагают, что это позволит молодежи наиболее выгодного применить свои профессиональные знания и опыт; 32,76 % респондентов говорят о том, что такая ситуация ухудшит трудовую ситуацию в малых городах; 22,6 % - указывают, что этот процесс повысит уровень безработицы в малых городах; об усилении экономического роста заявляют только 8,4 % ответивших. Только 4,2 % участников исследования полагают, что приезд молодежи из малых городов в Москву ни на что не повлияет.
Актуальность данной темы для респондентов подтверждается и тем, что во время опроса было получено много комментариев, среди которых следующие: «опыт хозяйствования Москвы может пригодится для улучшения качества жизни малых городов (как инфраструктуры, так и демографической ситуации)»; «мигрирующая молодежь повышает конкуренцию на рынке труда, благодаря чему происходит отбор специалистов по их квалификации (однако это в свою очередь отражается на зарплате)»; «из малых городов уезжает наиболее интеллектуальная и активная молодежь, в результате чего развитие города еще сильнее ухудшается»; «малые города зачастую не в состоянии предоставить необходимое количество рабочих мест высокой квалификации, карьерные перспективы в малых городах обычно отсутствуют».
Абсолютное число респондентов (91,7 %) отметили, что «качество их жизни после приезда в Москву улучшилось» (53,6 %) или «скорее улучшилось, чем нет» (38,1 %).
Комплексные данные, отражающие причины миграционной активности граждан, приведены на рис. 1.
1 Численность населения Российской Федерации по полу и возрасту ...
2 В провинции зарплаты растут быстрее чем в крупных городах [Электронный ресурс] // РИА рейтинг. URL: https://riarating.ru/regions/20230327/630239294.html (дата обращения: 15.04.2023).
3 Там же.
90 80 70 60 50 40 30 20 10 0
Рисунок 1 - Диаграмма «Причины переезда молодежи из малых городов в Москву» Figure 1 - Diagram "Reasons for Young People's Move from Small Towns to Moscow"
Основными из выявленных причин, по которым респонденты приехали в Москву, как видим, являются три: возможность получить хорошее образование, найти подходящую работу и жить полноценной жизнью.
На рис. 2 показано, с какими трудностями молодежь сталкивалась, живя в малом городе.
35 30
30
25
20 15 10
^ с ш ч
О
ре ет
с рт от
ре
е I
О Л
нр
а
ор
S О) 00 л орт ва
е
ке
h ^ Ш о -у н го го
о О CL О.
16
114
12 11 14 lilil
ие ог
но ен
т л ^ ^
с ш от пи
- I С
" О
то ^ н со
по оз
с! ГО
5 £ оо г е
3
са рса атр
нс
е
X
е о н
л С
а
он с е
ш И
чд е
с о чд
е
с
б
о р
с
с
с
е р
о б
е
с
б о
о чд е
X
я а н
S
к С
в
л 2 £ ср об но
*
о
S
з
е
X
Рисунок 2 - Диаграмма «(Трудности, с которыми молодежь сталкивалась в родном малом городе» Figure 2 - Diagram "Difficulties that Young People Faced in their Hometown"
Почти треть опрошенных молодых людей из малых городов РФ (30,2 %) указали на отсутствие каких-либо жизненных перспектив и возможностей для развития и карьерного роста в родном малом городе или же на недостаток рабочих мест на рынке труда; 16 % опрошенных столкнулись при жизни в малом городе с образовательными трудностями разного рода: отсутствием
5
5
3
5
0
возможностей для дополнительного образования, качественной подготовки к поступлению в вуз или для получения высшего образования. В Москве же перед молодыми людьми возникли трудности совершенно другого характера (см. рис. 3).
Информационная перегруженность, быстрый ритм жизни
Необходимость преодолевать большие расстояния, транспортные проблемы
Проблемы на рынке труда, высокая конкуренция на рабочих местах
Жилищные проблемы: трудности проживания в общежитии,неудовлетворенность условиями города, экологией
Психологические и социальные трудности: проблемы общения, недостаток социальных связей
25
15
Неудовлетворенность качеством товаров и услуг,ценами на них
10
9
Финансовые трудности
13
Юридические трудности
0 5 10 15 20 25 30
Рисунок 3 - Диаграмма «Трудности, с которыми молодежь столкнулась в Москве» Figure 3 - Diagram "Difficulties Faced by Young People in Moscow"
Большая часть респондентов отмечает изменения в жизни в связи с пребыванием в столице. На рис. 4 показаны мнения респондентов по этому вопросу.
71
80 70 60 -50 40 -30 20 10 0--
Да, моя жизнь в Надеюсь, что моя Моя жизнь Нет, я не увидел(а) Не жду каких-либо
Москве уже жизнь изменится в изменилась в худшую каких-либо изменений
изменилась в лучшую сторону сторону изменений
лучшую сторону
Рисунок 4 - Диаграмма «Изменения в жизни респондентов в связи с переездом в Москву» Figure 4 - Diagram "Changes in the Life of Respondents in the Light of Moving to Moscow"
Большинство респондентов 78,5 % «полностью удовлетворены» (44 %) и «скорее удовлетворены» (34,5 %) жизнью в Москве (рис. 5).
18
I
50
45
44
30
25
20
35
40
10
15
0
5
0,5
Полностью удовлетворен
Скорее удовлетворен
Ни то, ни другое Скорее не
удовлетворен
Абсолютно не удовлетворен
Рисунок 5 - Диаграмма «Удовлетворенность жизнью в Москве» Figure 5 - Diagram "Satisfaction with Life in Moscow"
Полученные данные носят, скорее, пилотный характер, но они позволяют сделать определенные выводы и обнаружить некоторые закономерности. Для дальнейшей продуктивной разработки проблемы причин миграции молодежи из малых городов и уточнения в будущем полученных нами данных, а также для отслеживания их динамики необходимо проведение масштабного социологического исследования с расширением методологического аппарата.
Учитывая региональное разнообразие Российской Федерации по уровню социально-экономического развития, системе расселения, универсальные рецепты для изменения ситуации невозможны. Кроме того, в процессе реализации политики регионального (пространственного) развития не ставится задача достижения полной однородности: равномерности в размещении по территории страны различных отраслей хозяйства, одинаковой степени урбанизированности территорий, плотности населения и т.д., поскольку эта неоднородность является неизбежным свойством любого организованного экономического пространства. Однако уменьшение ее выраженности, снижение межрегионального социального неравенства, носящего избыточный характер, должны стать основой государственной политики пространственного развития.
Список источников:
Березутский Ю.В. Молодёжь Хабаровского края: «точка роста» или «точка невозврата»? // Социологические исследования. 2022. № 2. С. 65-72. https://doi.org/10.31857/S013216250016668-7.
Васильев В.П., Сушко В.А., Деханова Н.Г. Промышленная инфраструктура и экологическое неравенство в моногородах // Экология и промышленность России. 2019.Т. 23, № 8. С. 64-71. https://doi.org/10.18412/1816-0395-2019-8-64-71.
Деханова Н.Г. Управление пространственным развитием: оценка эффективности // Качество менеджмента: современные оценки и социальные эффекты. М., 2018. C. 41-53.
Деханова Н.Г., Сушко В.А., Холоденко Ю.А. Детерминанты социального неравенства российских регионов в условиях глобального цифрового неравенства // Теория и практика общественного развития. 2023. № 4 (182). С. 25-31. https://doi.org/10.24158/tipor.2023A2.
Кузнецова О.В. «Вторые» города в государственном регулировании пространственного развития // Terra Economicus. 2022. Т. 20, № 4. С. 129-140. https://doi.org/10.18522/2073-6606-2022-20-4-129-140.
Нечаев Д.Н., Любкина О.Р. Роль аграрных элит в деиндустриализации регионов Центральной России // Социологические исследования. 2022. № 5. С. 81-91. https://doi.org/10.31857/S013216250018510-4.
Осипова Н.Г., Елишев С.О. Социальное неравенство и молодёжь: ключевые тренды 2020 года // Вестник Московского университета. Серия 18. Социология и политология. 2021. Т. 27, № 3. С. 7-42. https://doi.org/10.24290/1029-3736-2021-27-3-7-42.
Пространственное развитие малых городов: социальные стратегии и практики / ответ. ред.: В.В. Маркин, М.Ф. Черныш. М., 2020. 523 с. https://doi.org/10.19181/monogr.978-5-89697-335-5.2020.
Территориальная мобильность населения как экономическая и социокультурная проблема российского рынка труда / С.А. Барков [и др.] // Вестник Московского университета. Серия 18. Социология и политология. 2019. Т. 25, № 2. С. 6б-92. https://doi.org/10.24290/1029-3736-2019-25-2-66-92.
Barkov, S. A., Kovrova, M. A., Selezneva, A. S. & Chugunova, M. A. (2019) Territorial Mobility of the Population as an Economic and Socio-Cultural Problem of the Russian Labour Market. Moscow State University Bulletin. Series 18. Sociology and Political Science. 25 (2), 66-92. Available from: doi:10.24290/1029-3736-2019-25-2-66-92. (In Russian).
References:
Berezutskiy, Yu. V. (2022) Youth of the Khabarovsk Territory: "Point of Growth" or "Point of No Return"? Sotsiologicheskie Issledovaniya. (2), 65-72. Available from: doi:10.31857/S013216250016668-7. (In Russian).
Dekhanova, N. G. (2018) Upravlenie prostranstvennym razvitiem: otsenka effektivnosti [Spatial development management: efficiency assessment]. In: Kachestvo menedzhmenta: sovremennye otsenki i sotsial'nye effekty. Moscow, рр. 41-53. (In Russian).
Dekhanova, N. G., Sushko, V. A. & Kholodenko, Yu. A. (2023) Determinants of Social Inequality in Russian Regions in the Context of Global Digital Transformation. Theory and Practice of Social Development. (4 (182)), 25-31. Available from: doi:10.24158/tipor.2023.4.2. (In Russian).
Kuznetsova, O. V. (2022) Second-Tier Cities in the State Regulation of Spatial Development. Terra Economicus. 20 (4). 129-140. Available from: doi:10.18522/2073-6606-2022-20-4-129-140. (In Russian).
Markin, V. V. & Chernysh, M. F. (eds.) (2020) Prostranstvennoe razvitie malykh gorodov: sotsial'nye strategii i praktik [Spatial development of small towns: social strategies and practices]. Moscow. 523 p. Available from: doi:10.19181/monogr.978-5-89697-335-5.2020. (In Russian).
Nechaev, D. N. & Lyubkina, O. R. (2022) The Phenomenon of Agrarian Elites in the Processes of Deindustrialization of the Territories of the Macroregion of Central Russia. Sotsiologicheskie Issledovaniya. (5), 81-91. Available from: doi:10.31857/S013216250018510-4. (In Russian).
Osipova, N. G. & Elishev, S. O. (2021) Social Inequality and Youth: Key Trends of 2020. Moscow State University Bulletin. Series 18. Sociology and Political Science. 27 (3), 7-42. Available from: doi:10.24290/1029-3736-2021-27-3-7-42. (In Russian).
Vasiliev, V. P., Sushko, V. A. & Dekhanova, N. G. (2018) Industrial Infrastructure and Environmental Inequality in Monotowns. Ecology and Industry of Russia. 23 (8), 64-71. Available from: doi:10.18412/1816-0395-2019-8-64-71. (In Russian).
Информация об авторах Н.Г. Деханова - кандидат социологических наук, доцент, доцент кафедры социологии государственного управления социологического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова, Москва, Россия.
https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=310745
В.А. Сушко - кандидат социологических наук, доцент, доцент кафедры социологии государственного управления социологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, Москва, Россия. https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=812650
Ю.А. Холоденко - кандидат экономических наук, доцент, доцент кафедры социологии государственного управления социологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, Москва, Россия.
https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=467228
Вклад авторов:
все авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации. Конфликт интересов:
авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Information about the authors N.G. Dekhanova - PhD in Sociology, Associate Professor, Associate Professor at the Department of Sociology of Public Administration, Faculty of Sociology, Moscow State University named after M.V. Lomonosov, Moscow, Russia.
https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=310745
V.A. Sushko - PhD in Sociology, Associate Professor, Associate Professor at the Department of Sociology of Public Administration, Faculty of Sociology, Moscow State University named after M.V. Lomonosov, Moscow, Russia.
https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=812650
Yu.A. Kholodenko - PhD in Economics, Associate Professor, Associate Professor at the Department of Sociology of Public Administration, Faculty of Sociology, Moscow State University named after M.V. Lomonosov, Moscow, Russia.
https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=467228
Contribution of the authors:
The authors contributed equally to this article.
Conflicts of interests:
The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию / The article was submitted 05.06.2023; Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing 03.07.2023; Принята к публикации / Accepted for publication 25.07.2023.
Авторами окончательный вариант рукописи одобрен.
