CC BY
148
ВЛИЯНИЕ УРОВНЯ ГРАМОТНОСТИ СОЛДАТ НА БОЕСПОСОБНОСТЬ НАЦИОНАЛЬНЫХ АРМИЙ
(НА ПРИМЕРЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ)
В. И. Воробьев
Как правило, в научной литературе, посвященной изучению хода какой-либо войны, исследователи измеряют боеспособность противоборствующих национальных армий их численностью, качеством вооружения, степенью боевой выучки личного состава. Учитываются и особенности стратегического и тактического мышления полководцев и возможности экономики обеспечивать вооруженные силы всем необходимым для ведения боевых действий. Влиянию общей культуры наций и в первую очередь степени грамотности солдат на боеспособность армий уделяется мало внимания.
В начале ХХ в. наивысший процент грамотности граждан страны был в Англии и Германии. Обе страны были единственными в Европе индустриальными державами, имеющими в структуре населения многомиллионный класс квалифицированных рабочих. В Англии 80 % населения проживало в городах, а в Германии - 54 % [Миронов 1999 : 384]. И так как в обеих странах 99 % мужчин старше 9-15 лет были грамотными, то и в вооруженных силах из 1000 новобранцев неграмотным был только один [Уткин 2001 : 20]. (Здесь и далее выделено автором статьи.)
Франция была аграрно-индустриальной страной. 43 % работающей части ее населения было занято в сельском хозяйстве. Горожане составляли только 40 % от общей численности жителей страны. В промышленности большую роль играли мелкие предприятия с числом рабочих не более 10 человек. Поэтому по уровню развития промышленности Франция занимала третье место в Европе. На третьем месте страна была и по численности грамотных мужчин (95 %), а ее армия по числу неграмотных призывников насчитывала 68 человек на 1000 солдат.
Многонациональная Австро-Венгерская империя, несмотря на интенсивное промышленное развитие в начале ХХ в., по структуре экономики оставалась аграрной страной. Всего лишь 3 млн. человек было занято в промышленности, включая ремесло, и в торговле. 70 % населения империи проживало в деревнях. И как следствие этого, в австро-венгерской армии солдат, не умеющих читать и писать, было 220 человек на 1000 мобилизованных. Это в основном солдаты славянских народов, входивших в состав Австро-Венгерской империи: сербы, хорваты, словаки русины, румыны, поляки, украинцы. Все вместе они составляли более 1/3 рядового состава вооруженных сил империи.
В Италии тоже быстро развивалась тяжелая промышленность, но и она имела экономический статус аграрной страны. 60 % населения было занято в сельском хозяйстве. Наиболее отсталыми районами были Сицилия и Южная Италия, где практически все население было неграмотным. А в масштабах страны
не умели читать и писать 78 % населения. Неудивительно, что в итальянской армии неграмотных среди призывников было 330 человек на 1000.
Россия по промышленной мощи занимала в Европе четвертое после Франции место, но доля ее суммарного промышленного производства была в два раза меньше, чем у Франции. 70—75 % населения России было занято в сельском хозяйстве. В городах проживало менее 16 % 170-миллионного населения России [Боффа 1994 : 15—17]. 90 % крестьян не умели читать и писать. Грамотных мужчин в возрасте старше 9—15 лет в России было в 1913 г. 54 %. И поскольку пятимиллионная русская армия 1914 г. формировалась главным образом из крестьян, то на каждую тысячу мобилизованных приходилось более 500 неграмотных.
Из приведенных цифр видно, что русская армия исторически оказалась хуже армий подготовлена к тотальной войне, какой была Первая мировая война. Хуже всех в том понимании, что «самопожертвование на поле боя, смерть с этой точки зрения - дело культуры, а не только дело политическое» [Орловски : 318]. То есть военнослужащий на фронте старается безупречно выполнить свой долг, не просто повинуясь воинской дисциплине, которая предусматривает суровое наказание за невыполнение приказа, а потому, что он осознает ответственность перед страной и своим народом. А чувство высокой ответственности за результаты дела, которым он занимается, присуще только людям, обладающим, независимо от их образования, большой внутренней культурой. Первая мировая война была войной национальных менталитетов, характеров, являющихся «соединением национального генотипа с культурой» [Касьянова 1994 : 10]. В определенном смысле это была война цивилизаций. А русский крестьянин в массе своей не видел для себя никакого интереса активно поддерживать государственные военные усилия. И это делало русскую армию наиболее уязвимой по сравнению с другими армиями, особенно при неудачном ходе войны.
В армиях всех стран носителями культуры в военном ее понимании были кадровые офицеры и унтер-офицеры, а также, хотя и в меньшей степени, солдаты срочной службы. И потому в сражениях 1914 г., основными участниками которых были кадровые армии воюющих стран, русская армия, вооруженная необходимым количеством легкого и тяжелого вооружения, включая авиацию, воевала не хуже английской, французской и германской. Тогда всем национальным армиям довелось испытать радость выигранного сражения и горечь тяжелых поражений. Немецкие войска захватили Бельгию, Люксембург. В пятидневном пограничном сражении разгромили франко-английские войска, после чего, совершая ежедневные переходы в 35-40 км, стремительным маршем пошли на Париж. Успех сопутствовал немцам на фронте Восточной Пруссии. Здесь 8-я германская армия в результате боёв 13-17 и 26 августа нанесла поражение двум русским армиям и вынудила их уйти с территории Германии.
Однако значение всех ранее одержанных германскими армиями побед было обесценено после того, как они потерпела поражения от англо-французских войск в сражении 5-12 сентября на реке Марне. Германские войска были принуждены отступить на 60 км от Парижа. С этого дня война превратилась из маневренной в позиционную. Теперь Германии предстояла длительная позиционная война на два фронта с сомнительными шансами на общую победу.
Русские, потерпев поражение в Восточно-Прусской операции, выиграли 33-дневное Галицийское сражение с австро-венгерской армией, а в октябре в ходе длившихся месяц кровопролитных боев отразили наступление австро-германских войск, намеревавшихся захватить города Варшаву, Лодзь, а также русскую крепость Ивангород и вытеснить русские армии из Западной Польши. После этих боев немецкие фронтовые офицеры признали, что «русские хорошие солдаты по природе, они дисциплинированны, имеют превосходную боевую выучку, хорошо вооружены... храбры, упорны, умело применяются к местности и мастера в закрытом размещении артиллерии и пулеметов.» [Уткин 2002 : 132].
Но если оценить итоги сражений с точки зрения понесенных потерь убитыми, ранеными и особенно пленными, то отчетливо будет видно превосходство военной культуры германской армии над всеми другими, и особенно над русской. Одновременно воюя на Западном и Восточном фронтах, она потеряла за первые пять месяцев войны 757 тыс. солдат и офицеров. Французские и английские войска вместе — 1,2 млн. [Галактионов 2000 : 505]. Русская армия в боях против германских и австрийских войск — 1350 тыс. человек, из которых ориентировочно около 1 млн. были убиты и ранены на немецких участках Восточного фронта (наши расчеты) [Уткин 2001 : 202].
С 1915 по октябрь 1918 гг., на Западном фронте произошло 15 кровопролитных сражений. В этих сражения были убиты, ранены и попали в плен 2,234 тыс. солдат и офицеров немецкой армии. Потери англо-французских войск составили 2,855 тыс. человек [История. 1975 : 163, 182, 338, 345, 451, 461, 471]. «Экономия» людских ресурсов с начала боевых действий только на Западном фронте составила почти миллион солдат и офицеров. Но немецкие армии столь же успешно воевали и на огромном по протяженности Восточном фронте, а также и на Итальянском, Балканском, Солонинском фронтах. За все годы войны германские вооруженные силы потеряли убитыми и ранеными (округленно) 6 млн. солдат и офицеров, французские и английские — суммарно 8 млн., русские — 6,6 млн. человек [Энди Вест 2005 : 253]. Немцы воевали с шансами на успех вплоть до лета 1918 г. Кризис боеспособности русской армии наступил в конце 1915 г.
Весной того года германское командование спланировало и провело две последовательные наступательные операции, целью которых было окружить и уничтожить в Галиции и Польше 8 русских армий из 11 развернутых на всем Восточном фронте. Немцы рассчитывали таким образом заставить правительство России пойти на заключение сепаратного мира. Русские войска, испытывавшие острую нехватку артиллерийских снарядов, не выдержали концентрированного удара противника и после семидневных ожесточенных оборонительных боев, боясь оказаться в окружении, стали отступать.
Это было «великое отступление» русской армии, продолжавшееся 4,5 месяца, в ходе которого она оставила захваченные в 1914 г. территории Буковины, Галиции, Польши и почти четверть европейской части России. Но отступление не носило характер повального бегства. Русские войска постоянно переходили в контратаки и нанесли противнику большие потери, составившие 650 тыс. солдат и офицеров. Однако сами потеряли, по одним данным, 900 тыс. человек убитыми, ранеными и 1 млн. пленными [Энди Вест 2005 : 87]. Н. Яковлев утвер-
ждает, что 1410 тыс. только убитыми, ранеными [Яковлев 1974 : 97]. А. Уткин пишет, что к концу августа у немцев в плену находилось уже 727 тыс. русских солдат и офицеров, а у австрийцев — 700 тыс. Всего, следовательно, 1427 тыс. человек. А за весь 1915 г. потери исчислялись в 2,5 млн. человек [Уткин 2002 : 219].
Но общее мнение одно - кадровый состав солдат и офицеров, являвшихся носителями военной культуры, был выведен из строя почти полностью. Такая же проблема с кадрами сложилась к концу 1915 г. во всех воюющих национальных армиях. Но Англия, Франция, Германия могли себе позволить призывать в армию грамотных квалифицированных рабочих и горожан. Благодаря высокой технической оснащенности их промышленности изготовлением всего необходимого для армии было занято в Англии 46 % довоенной численности рабочих, во Франции - 57 %, в Германии - 58 %, а вот в России - 76 %. Поэтому огромные потери русской армии восполнялись за счет плохо обученных резервистов и новобранцев из числа неграмотных крестьян. А они привнесли в жизнь армии то откровенное разгильдяйство, которое для многих было составной частью их жизни в деревне. Офицеров поражала степень невежества новобранцев, и многие из них (офицеров. — В.В.) от этого ожесточились чрезвычайно. Хотя «телесные наказания уставом не предусматривались, но на практике, - пишет маршал Советского Союза Г.К. Жуков, призванный в армию в августе 1915 г., — они применялись довольно широко... За малейшую провинность тотчас следовало дисциплинарное взыскание, связанное с рукоприкладством и моральными оскорблениями» [Жуков 1969 : 38].
Деревенское бескультурье и несознательность новобранцев широко проявлялись в том, что за время передислокации в эшелонах из тыла к фронту они продавали на станциях, зачастую за бесценок, свои сапоги и одежду и на фронт приезжали в нижнем белье. Здесь таким приходилось выдавать новое обмундирование. Командующий Юго-западным фронтом генерал А. Брусилов приказал, чтобы каждый солдат, прибывший на фронт с недостачей в выданном ему вещевом довольствии, был подвергнут порке розгами (50 ударов) [Брусилов 1983 : 221]. В его приказе утверждалось, что порка давала отличные результаты, воин приобретал уставной вид [Яковлев 1974 : 128]. В воспоминаниях он так охарактеризовал солдат- запасников: «За всю войну мы ни разу не получили хорошо обученных пополнений, и чем дело шло дальше, тем эти пополнения пребывали не только все хуже обученными своему делу, но и плохо подготовленными в моральном отношении» [Брусилов 1983 : 99]. И этот недостаток в подготовке проявился ярче всего в том огромном количестве потерь пленными, которые несла русская армия.
Пленные как показатель культуры нации и ее армии
Пленные были во всех войнах. И всеми, кто сдавался в плен, руководил инстинкт самосохранения, но обстоятельства, вынуждавшие складывать оружие, и соображения, по которым военнослужащие выходили из войны, были у каждого свои. Наименьшие потери пленными в процентном отношении к убитым и раненым несли армии с максимальным количеством грамотных солдат. А наибольшие — армии аграрных стран с большим процентом неграмотных солдат.
В германской армии убыль пленными колебалась в разных сражениях в пределах 18—21 % от числа убитых и раненых. Французские и английские войска потеряли много пленными в ходе тяжелых оборонительных боев в августе-сентябре 1914 г. После победы на Марне союзники вели преимущественно наступательные бои или успешно отражали атаки немецких войск, и доля убыли пленными к числу убитых и раненых уменьшалась. К середине 1915 г. у союзников выбыло из строя от огневого воздействия противника ориентировочно 1,6 млн. человек [История. 1975 : 58, 60, 67]. В плену к этому времени оказались 330 тыс. человек, что составляло 26 % от числа убитых и раненых.
Австро-венгерская армия в ходе 33-дневного Галицийского сражения 1914 г. потеряла 250 тыс. человек убитыми и ранеными и 100 тыс. (40 %) пленными [Stone 1998 : 91]. В 1916 г. при отражении наступления русского Юго-Западного фронта (Брусиловский прорыв), длившегося 5 месяцев, потери австро-венгерской армии составили, по оценке Брусилова, 1,5 млн. убитыми и ранеными и 450 тыс. (30 %) пленными [Брусилов 1983 : 213]. Сдавались главным образом военнослужащие славяне, мобилизованные в австро-венгерскую армию. Чехи складывали оружие целыми батальонами, не сделав ни одного выстрела.
Русская армия теряла пленными столько же, сколько и от огня противника. В ходе Восточно-Прусской операции 1914 г. в двух окруженных корпусах 2-й армии из 80 тыс. человек, входивших в их состав, были убиты и ранены 26 тыс. солдат и офицеров и 30 тыс. (111 %) сдались в плен [Яковлев 1974 : 59].
За первые два самых удачных месяца наступления Юго-Западного фронта весной 1916 г. (Брусиловский прорыв) потери русских составили 500 тыс. человек, из них, по воспоминаниям Брусилова, 62 тыс. убитыми [Яковлев 1974 : 172]. Значит, раненых было примерно 200 тыс. Остальные 238 тыс. либо сдались, либо дезертировали. Всего же за 5 месяцев напряженных боев русская армия потеряла около миллиона солдат и офицеров, последних своих лучших бойцов. Брусилов вспоминает, что ему стали поступать в большом количестве анонимные письма, авторы которых заявляли, что войска устали, драться больше не хотят и если мир не будет вскоре заключен, то его убьют. Были, правда, и письма, авторы которых угрожали Брусилову убийством, если мир будет заключен несвоевременно и невыгодный для России [Брусилов 1983 : 221].
На основании приведенных данных о соотношении потерь пленными к боевым потерям можно сделать вывод о том, что грамотные солдаты армий индустриально развитых стран, как более ответственно относящиеся к воинскому долгу, стремились в ходе боев не допускать возникновения обстановки, из которой есть только один выход — сдача в плен. А солдаты аграрных стран с высокой прослойкой неграмотных, наоборот, либо объективно попадают в такую ситуацию, либо сами ее создают. За 4 года и 3 месяца, которые длилась Первая мировая война, в британской армии в плен сдались 191 тыс. солдат и офицеров — 6,3 % к числу убитых и раненых, во французской — 506 тыс. (11,8 %), в германской — 1152 тыс. (17,3 %). Интересно, что в русском плену было всего 153 тыс. немецких военнослужащих. В австро-венгерской армии попали в плен 2 200 тыс. солдат и офицеров — 47 % от числа убитых и раненых, в итальянской — 569 тыс. (40 %), в русской - 2 417 тыс. (38 %) [Степанов 2002 : 628, 629]. Необходимо учесть, что Италия вступила в войну только в мае 1915 г., а Россия де-факто
вышла из войны в сентябре 1917 г., а де-юре в марте 1918 г., т. е. для армий этих стран война была на год короче.
Характеризуя моральное состояние солдат русской армии, военные цензоры 3-й армии Западного фронта также в отчетах о настроении армии в ноябре 1916 г. отмечали, что 82 % фронтовиков в письмах совершенно ничего не писали о своей жизни на фронте и интересовались только личными и домашними делами. Цензоры отметили, что внимание окопников все больше переключается на события в тылу [Дьячков, Протасов 1999 : 318]. А здесь с начала 1917 г. стремительно созревала революционная ситуация.
Фактически обстановку, когда верхи уже не смогли управлять по-старому, создали не высокообразованные политики всяких направлений, а малограмотные и неграмотные солдаты запасного батальона и учебной команды Петроградского гарнизона. Призванные недавно в армию из запаса для восполнения огромных потерь действующей армии, они не были выразителями национальной культуры в ее военном понимании. Они просто хотели избежать участи быть убитыми или искалеченными на фронте, поэтому охотно поддержали антивоенные демонстрации рабочих. 26 февраля солдаты 4 роты запасного батальона Павловского гвардейского полка открыли огонь по полицейским, расстреливавшим антивоенную демонстрацию рабочих. На следующий день отказались выполнять приказы своих офицеров и солдаты учебной команды Волынского полка. Их примеру последовали солдаты Преображенского и Литовского полков. К исходу дня 27 февраля 127 тыс. солдат из 170 тыс., входивших в состав Петроградского гарнизона, помогли рабочим в этот день почти полностью овладеть Петроградом. Стала формироваться новая форма власти: Советы рабочих и солдатских депутатов.
2 марта Николай II, которому разъяснили, что армия данную ему присягу на верность исполнять не намерена, отрекся от престола и за себя, и за малолетнего сына Алексея. Российская Империя и 300-летняя династия Романовых исчезли навсегда с геополитической карты мира. Россия стала буржуазно-демократической республикой. Но так как Временное правительство требовало от солдат воевать до победного конца, то они и матросы охотно помогли большевикам свергнуть это правительство и установить власть Советов рабочих и солдатских депутатов. Однако новое социалистическое отечество солдаты тоже не захотели защищать от внешнего и от внутреннего врага, поэтому большевикам пришлось создавать свою регулярную Красную Армию на основе всеобщей воинской повинности. Для повышения боеспособности армии большевистские руководители ввели известные меры наказания за невыполнение приказов, включая расстрелы по приговору революционных трибуналов. Но одновременно они превратили Красную Армию в первую в Советской России школу массовой ликвидации неграмотности. Это в определенной, пока не выясненной наукой степени помогло большевикам победить всех своих многочисленных врагов.
Библиографический список и примечания
1. Боффа, Дж. История Советского Союза. Т. 1. Международные отношения / Дж. Боф-
фа. - М., 1994.
2. Брусилов, А. А. Мои воспоминания / А. А. Брусилов. - М.: Воениздат, 1983.
3. Галактионов, М. Париж 1914 / М. Галактионов. - СПб., 2000.
4. Дьячков, В.Л. Великая война и общественное сознание: превратности индоктрина-ции и восприятия / В.Л. Дьячков, Л.Г. Протасов // Россия и Первая мировая война. — СПб., 1999.
5. Жуков, Г.К. Маршал Советского Союза. Воспоминания и размышления / Г.К. Жуков. — М., 1969.
6. История первой мировой войны 1914—1918 гг. Т. 2. — М., 1975.
7. Касьянова, К. Что такое национальный характер / К. Касьянова. — Родина. — 1994. — № 11.
8. Миронов, Б.Н. Социальная история России / Б.Н. Миронов. — СПб., 1999. (Табл. 9. Общий процент грамотных в называемых странах приводится по данной работе.)
9. Орловски, Д. Великая война и российская память. Заключительное слово докладчиков / Д. Орловски // Россия и Первая мировая война : материалы межд. науч. конф. — СПб., 1998.
10. Степанов, А.И. Цена войны: жертвы и потери / А.И. Степанов // Мировые войны ХХ века. Кн. 1. Первая мировая война: исторический очерк. — М.: Наука, 2002.
11. Stone, N. The Eastern Front, 1914—1917 / N. Stone. — London, 1998.
12. Уткин, А. Первая мировая война / А. Уткин. — М: Алгоритм, 2001. (Количество грамотных солдат в армиях других стран приводится по данной работе.)
13. Энди Вест. Первая мировая война: иллюстрированная история / Вест Энди. — М., 2005.
14. Яковлев, Н.Н. 1 августа 1914 / Н.Н. Яковлев. — М., 1974.
