CC BY
100
ФИННО-УГОРСКИЕ, САМОДИЙСКИЕ И ТЮРКСКИЕ ЯЗЫКИ
УДК 811.51
Д. Ф. Мымрина, О. А. Шитц ВЛИЯНИЕ РУССКОЙ ГРАММАТИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ НА ОПИСАНИЕ ФИННО-УГОРСКИХ ЯЗЫКОВ
Рассматривается вопрос о влиянии русского языка на языки малых народов Российской Федерации, находящихся в тесном контакте с последним. В частности, результаты такого влияния отчетливо проявляются в описаниях грамматической системы финно-угорских языков, выполненных по образцу русской грамматики, а также при создании учебников и организации учебного материала.
Ключевые слова: контактное влияние, финно-угорские языки, имя прилагательное, аккузатив, будущее время.
1. Финно-угорская ветвь уральской языковой семьи включает в свой состав 18 языков, распространенных на обширной евразийской территории: прибалтийско-финские (финский, эстонский, карельский, вепсский, ижорский, ливский, водский), саамский, волжские (эрзя-мордовский, мокша-мордовский, марийский), пермские (коми-зырянский, коми-пермяцкий, удмуртский) и угорские (венгерский, хантыйский, мансийский) языки [1]. Ряд финно-угорских языков находятся на грани исчезновения, поскольку число их носителей составляет лишь нескольких десятков человек старшего поколения. Для примера можно привести данные последней переписи населения Российской Федерации [2].
Таблица 1
Владение языками населением Российской Федерации
Языки Число владеющих языком
Водский 68
Ижорский 123
Вепсский 3 613
Карельский 25 605
Саамский 353
Марийский 365 127
Мордовский 392 941
Коми-пермяцкий 63 106
Коми-зырянский 156 099
Удмуртский 324 338
Мансийский 938
Хантыйский 9 584
Как видно из табл. 1, общее число говорящих на финно-угорских языках в России не превышает
1,5 млн человек, тогда как общее число россиян, для которых русский язык является родным, составляет более 110 млн человек. Кроме того, за редким исключением, представители финно-угорских народов, проживающих на территории Российской Федерации, являются билингвами, т. е.
владеют и русским языком, что также подтверждают данные переписи 2010 года [3].
Таблица 1
Население по национальности
и владению русским языком
Национальность Численность Владеют русским языком
Вепсы 5 936 5 920
Водь 64 64
Ижорцы 266 266
Карелы 60 815 60 738
Коми-зырянцы 228235 225657
Коми-пермяки 94 456 93 531
Манси 12 269 12 251
Марийцы 547605 538908
Мордва 744 237 741036
Саамы 1 771 1 769
Удмурты 552299 546044
Ханты 30 943 30 401
Доминирование русского языка в финно-угорской среде не могло не отразиться на финно-угорских языках.
2. Данная статья освещает результаты контактного влияния языка подавляющего большинства российского населения на языки финно-угорской семьи в той части, которая касается традиции описания грамматического строя на материале марийского, мордовских, удмуртского, коми, хантыйского и мансийского языков.
Как известно, «русская грамматическая традиция», т. е. схема, которой пользуются для описания системы языка, берет свое начало из европейской (ранее латинской) схемы, в которой все единицы языка распределены на классы по тем или иным общим признакам, а именно: лексическое значение, грамматическое значение (морфологические признаки) и синтаксическая функция. Такая схема является общеизвестной и общепринятой, несмо-
тря на множество споров и дискуссий вокруг нее. Описание языков народов России, в частности финно-угорских, проводится по той же схеме, что и описание русского языка. Известно, например, что первые тексты на уральских языках, в большинстве своем не имевших письменности, были составлены на основе орфографических норм русского языка для перевода библейских текстов. После установления Советской власти научные описания финно-угорских языков, распространенных на территории Российской Федерации, также проводились в соответствии с традиционной схемой. Так, «академическая грамматика русского языка рекомендовалась в 50-х годах XX столетия в качестве “образца описательных грамматик” и для языковедов национальных республик нашей страны, работающих над составлением грамматик своих родных языков» [4, с. 5].
Примером данного тезиса могут служить учебники финно-угорских языков того периода. Например, в учебнике удмуртского языка А. А. Поздеевой (1940) «Удмурт кыл грамматика: Фонетика но морфология» грамматический материал приведен в русских терминах, поскольку в удмуртском языке на тот момент отсутствовал необходимый понятийный аппарат. Так, раздел, посвященный второстепенным членам предложения, озаглавлен как «Предложени-лэн второстепенной членъесыз», раздел об определении, обстоятельстве и дополнении - «Определение, дополнение, обстоятельство», раздел о склонении прилагательных - «Прилагательнойёслэн скло-ненизы» и тому подобное [5, с. 125]. В последующих работах специальные термины были дословно переведены с русского языка на удмуртский (т. н. калька), что также способствовало закреплению русской грамматической модели. Например, русский термин имя существительное был переведен на удмуртский как ‘макеним’ (букв. что-то имя), имя прилагательное как ‘тодмосним’ (букв. признаковое имя), наречие - ‘сямкыл’ (букв. обычный/традиционный/привычный язык) и т. д. При этом в описаниях мордовских языков русские термины закрепились окончательно, что подтверждается оглавлениями учебников, изданных в последние десятилетия. См., например, учебник по мокшанскому языку «Мокшень кяль» (2000): существительнайсь ‘существительные’, местоимениясь ‘местоимения’, при-лагательнайсь ‘прилагательные’ и так далее [6].
Кроме того, составители грамматик обучались в русских школах и высших учебных заведениях, таким образом, русская грамматическая традиция является для них главным инструментом описания собственных грамматических систем.
В большинстве учебников по финно-угорским языкам, изданных в России, материал организован по образцу учебников русского языка. С одной сто-
роны, это облегчает исследователю задачу презентации нового материала, с другой стороны, не всегда удается отразить реальную картину грамматической системы языка.
3. Так, в описаниях финно-угорских языков вы-
деляют отдельную часть речи - имя прилагательное. Однако в традиции русской грамматики термин имя прилагательное предусматривает согласование с существительным по родам, числам и падежам, морфологическое оформление степеней сравнения, а также наличие специальных окончаний, характерных словам только этого класса (-ый, -ая, -ое). В финно-угорских же языках так называемые прилагательные не изменяются, т. е. не согласуются с существительными в числе и падеже, например: эрз. од кудо ‘новый дом’, од кудо=нь ‘новый дом=Оеп^’, од кудо=нень ‘новый дом= Эа!^’, од кудо=со ‘новый дом=Ьос^’, од кудо= ть=не=сэ ‘новый дом=Р1=Эе£=Ьос’; удм. выль корка ‘новый дом’, выль корка=лэн ‘новый дом= Оеп^’, выль корка=лы ‘новый дом=Оа1^’, выль корка=ос=ын ‘новый дом=Р1=Ьос’ [7, с. 69]. Они не имеют специального окончания, а показатель сравнительной степени совпадает с показателем степени признака, действия и т. п., например: мар.
-рак: кужурак ‘длинее’, ушанрак ‘умнее’ - орады-рак ‘дурашливый, глуповатый, придурковатый’, куренрак ‘коричневатый’ (качественный признак), онгычрак ‘пораньше’ (темпоральный признак), умбанырак ‘подальше’ (локальный признак),
лудынрак ‘побаиваясь’ (процессуальный признак); к.-з. -джык: ёнджык ‘крепче’ - уджавсьоджык ‘работается более’ (процессуальный признак). Кроме того, «прилагательные» могут выступать и в качестве наречий, что не позволяет однозначно квалифицировать данные слова, например: удм. корка дуно сылъ ‘дом дорого стоит’ - дуно корка со бас’тиз ‘дорогой дом он купил’, со шулдыр сере-къя ‘она весело смеется’ - шулдыр кырзан котыр кылиське ‘веселая песня кругом слышится’. Тем не менее в учебниках эти слова по традиции описывают как имена прилагательные, что, по нашему мнению, усложняет усвоение финно-угорских языков.
4. Традиционно финно-угорские языки относят к языкам номинативного строя, что по аналогии с русским и другими индоевропейскими языками подразумевает оппозицию двух падежных форм -номинатива и аккузатива. Однако в большинстве современных финно-угорских языков аккузатив не представлен. В угорских языках (хантыйском и мансийском) падежом субъекта и объекта является основной падеж. В прибалтийско-финских языках (водский, ижорский, карельский) аккузатив не выделяется [1, с. 52, 60, 70]. В финской падежной парадигме традиционная грамматика выделяет акку-
затив, не имеющий окончания (номинатив), и аккузатив, имеющий окончание (генитив) [1, с. 99; 8, с. 29]. Винительный падеж отсутствует в мордовских языках [9, с. 132, 144]. Любопытная ситуация складывается в удмуртском языке, где выделяются маркированные и немаркированные аккузативные формы, которые демонстрируют зависимость от различных языковых факторов, среди них определенность / неопределенность прямого объекта, аспектуальные и субъектно-объектные характеристики вербальных единиц и так далее [10, с. 41, 42]. В связи с этим возникает вопрос, насколько правомерным в данной ситуации является употребление термина «номинативный» по отношению к финно-угорским языкам, где оппозиции номинатива и аккузатива не существует.
Приведем примеры из современного хантыйского языка: обд., хант.
(1) ошэш -№08 эЩ ЬПэша акап’ Ш8 [11, с. 39]
ош=эш=0 -08=0 эЩ Ы1=эш=а
акап’=0 Ш=8
мать=PossSgl=Sg город=Sg из
внук=PossSgl=SgAll кукла=Sg
доставлять=Past:3Sg
Моя мать привезла внучке куклу из города. вас., хант.
(2) цы цы1 №е1ка8 [11, с. 37]
ди=0 ди1=0 -е1=ка8
мужчина=Sg рыба=Sg
добывать=Past:3Sg Мужчина добыл рыбу.
В близкородственном хантыйскому мансийском языке основной падеж также является падежом субъекта и прямого объекта:
(3) пыгрись мойт ловиньти [12, с. 20]
пыгрись=0 мойт=0 ловиньт=и
мальчик=Sg сказка=Sg
читать=Pres:3Sg
Мальчик читает сказку.
Одновременно с этим необходимо отметить, что в финно-угорских языках форма аккузатива существует для ряда местоимений и некоторых существительных. В финском языке выделяются личные местоимения на ^ (ттМ ‘меня’, sinut ‘тебя’, hйnet ‘его/ее’, meidat ‘нас’ и т. д.); в венгерском языке имеется показатель «аккузатива» ^, который способен маркировать существительные, прилагательные, местоимения и числительные [13, с. 136-138]. В современном сургутском диалекте хантыйского языка личные местоимения имеют форму аккузатива на ^ (мант ‘меня’, нуцат ‘тебя’, луват ‘его/ее’ и т. д.) [14, с. 113]. В других восточнохантыйских диалектах также выделяются формы винительного падежа личных местоимений на -^
Однако представляется, что показатель -t скорее следует рассматривать как один из случаев реализации категории определенности / неопределенности, которая, по мнению Дж. Г. Киекбаева, «пронизывает всю грамматическую систему урало-алтайских языков и выражается в разнообразной форме. Она отражается как в сфере имени, так и в сфере глагола или в сфере имени и глагола одновременно» [15, с. 77]. П. Хайду также характеризует -t как «один из способов выражения определенности» [16, с. 296]. Собственно роль данной категории отмечалась и в отношении удмуртского языка (см. выше).
Вышеприведенные примеры демонстрируют особенности оформления субъекта и прямого объекта в угорских языках, подтверждая точку зрения, что эти языки, как и все остальные уральские языки, могут быть отнесены к так называемым языкам «безаккузативного строя» [8, с. 35].
5. В соответствии с традициями русской грамматики в некоторых финно-угорских языках в процессе описания грамматической системы выделяются отдельные формы будущего времени.
Например, в учебнике по хантыйскому языку (казымский говор приобского диалекта) под редакцией Е. А. Нёмысовой различается три времени: настоящее, прошедшее и будущее. Отмечается, что показателем настоящего времени является присоединяемый к основе глагола суффикс -л-, прошедшее время характеризуется показателем -с-. Будущее время, используемое для обозначения действия, следующего за моментом речи, образуется с помощью суффикса настоящего времени -л- [17, с. 98].
(4) Мунг вэнта манлув [там же]
Мунг вэнт=а манн=л=ув
мы лес=SgDat udmu=Pres.:1Pl
Мы пойдем (идем) в лес.
Также отмечается, что будущее время может быть образовано с помощью вспомогательного глагола pitti («начинать») в форме настоящего времени в сочетании с инфинитивом глагола на -ti.
(5) Мин яха ариты питлумн [там же]
Мин яха ари=ты пит=л=умн
Мы вместе петь=1п/ стать,
HaHmamb=Pres:lDual Мы вдвоем будем петь (начинаем петь).
Автор работы «Ostyak», посвященной обдор-скому диалекту хантыйского языка, поясняет, что будущее время образуется с помощью непрошедшей формы (Non-Past) вспомогательного глагола pit- («начинать») в сочетании с инфинитивом смыслового глагола на -ti [18, с. 26].
Другой исследователь хантыйского языка, В. Я. Ядобчева-Дресвянина, также выделяет три времени на материале обдорского диалекта хантыйского языка: настоящее, прошедшее, будущее,
указывая на то, что маркером настоящего времени является показатель -л-, прошедшего времени --с-. Однако будущее время в дальнейшем в работе не рассматривается [19, с. 14].
Становится очевидным, что обусловленное контекстом употребление формы настоящего времени не свидетельствует о наличии отдельной формы будущего времени в хантыйском языке.
В заключение можно добавить, что в венгерском языке (близкородственном хантыйскому) отдельная форма будущего времени также не существует. Средствами для выражения будущего действия здесь выступает глагол в форме настоящего времени в сочетании с наречием, например majd ‘затем, позже, потом’, либо инфинитив смыслового глагола в комбинации с вспомогательным глаголом
fog (от fogni - дословно ‘брать, хватать’) в форме настоящего времени [13, с. 180].
Подводя итог, необходимо отметить, что, несмотря на то, что традиция описания грамматик финно-угорских языков через призму русской грамматической традиции сохраняет сильные позиции, в настоящее время предпринимаются попытки пересмотреть подходы к описанию рассматриваемых языков с целью более адекватного отражения языковых фактов. Надо подчеркнуть, что для некоторых финно-угорских языков данные учебники часто являются не только учебным материалом, созданным для того, чтобы удовлетворить потребность в изучении языков, но и источником ценной информации, позволяющим сохранять языки для дальнейших поколений.
Список литературы
1. Языки мира: Уральские языки. М.: Наука, 1993. 398 с.
2. Владение языками населением Российской Федерации [Электронный ресурс] // Федеральная служба государственной статистики. Электрон. дан. М., 2010. URL: http://www.gks.ru/free_doc/new_site/perepis2010/croc/Documents/Vol4/pub-04-05.pdf (дата обращения:
26.03.2013).
3. Население по национальности и владению русским языком [Электронный ресурс] // Федеральная служба государственной статистики. Электрон. дан. М., 2010. URL: http://www.gks.ru/free_doc/new_site/perepis2010/croc/Documents/Vol4/pub-04-03-1.pdf (дата обращения:
26.03.2013).
4. Суник О. П. Общая теория частей речи. 2-е изд. М.: Эдиториал УРСС, 2010. 136 с.
5. Поздеева А. А. Удмурт кыл грамматика. I люкетэз: Фонетика но морфология. Неполной средней но средней школалы учебник. Ижевск: Удмуртское гос. изд-во, 1940. 126 c.
6. Мокшень кяль. Морфология: Вузонь мокшень и финно-угрань отделениянь тонафнихненди учебник / Серматф-тиф Н. С. Алямкинонь кядяла. Саранск: Тип. Крас. Окт., 2000. 236 с. (Мордов.-мокша яз.).
7. Шитц О. А. «Прилагательные» в уральских языках (на материале финского, венгерского, удмуртского, коми и мордовских языков) // Вестн. Томского гос. пед. ун-та. 2006. Вып. 9 (60). С. 67-70.
8. Володин А. П. Безаккузативность как типологическая доминанта уральских языков (на материале финского) // Мат-лы Междунар. науч.-метод. конф. преподавателей и аспирантов, посвящ. 75-летию кафедры финно-угорской филол. СПбГУ. СПб., 2000. С. 28-37.
9. Цыпанов Е. А. Сравнительный обзор финно-угорских языков. Сыктывкар: Кола, 2008. 216 с.
10. Кондратьева Н. В. Категория падежа имени существительного в удмуртском языке. Ижевск: Удмуртский ун-т, 2011. 255 с.
11. Мымрина Д. Ф . Категория падежа в диалектах хантыйского языка (сравнительно-сопоставительный анализ). Saarbrucken: LAP Lambert Acad. Publ. GmbH & Co. KG, 2011. 158 с.
12. Баландин А. Н. Самоучитель мансийского языка. Л.: Учпедгиз, 1960. 248 с.
13. Деак Ш. Учебник венгерского языка. Будапешт, 1961. Т. I. 312 с.
14. Покачева Е. Р., Песикова А. С. Русско-хантыйский разговорник (сургутский диалект). Ханты-Мансийск: Полиграфист, 2006. 124 с.
15. Киекбаев Дж. Г. Введение в урало-алтайское языкознание. Уфа, 1972. 151 с.
16. Хайду П. Уральские языки и народы / пер. с венг. М.: Прогресс, 1985. 432 с.
17. Хантыйский язык: учеб. для учащихся пед. училищ / А. М. Сенгепов, Е. А. Немысова, С. П. Молданова и др.; под ред. Е. А. Немысовой.
Л.: Просвещение, 1988. 224 с.
18. Nikolaeva I. A. Ostyak. Munchen: Newcastle: LINCOM Europa, 1999. 106 p.
19. Ядобчева-Дресвянина В. Я. Склонение и спряжение в обдорском диалекте хантыйского языка: автореф. дис. ... канд. фил. наук. СПб., 2002. 22 с.
Список сокращений
All - дательно-направительный падеж, Def - определенное склонение, Dual - двойственное число, Ep
- эпентетический показатель, Gen - родительный падеж, Inf - инфинитив, Loc - местный падеж, Dat -дательный падеж, Past - показатель прошедшего времени, Pl - множественное число, Poss - посессивный показатель, Pres - показатель настоящего-будущего времени, Sg - единственное число.
Список сокращений языков и диалектов
Вас. - васюганский диалект хантыйского языка, к.-з. - коми-зырянский язык, мар. - марийский язык, обд. - обдорский диалект хантыйского языка, удм. - удмуртский язык, хант. - хантыйский язык, эрз. - эрзянский язык.
Мымрина Д. Ф., кандидат филологических наук, доцент.
Национальный исследовательский Томский политехнический университет.
Пр. Ленина, 30, Томск, Россия, 634050.
E-mail: [email protected]
Шитц О. А., кандидат филологических наук, ст. преподаватель.
Национальный исследовательский Томский государственный университет.
Пр. Ленина, 36, Томск, Россия, 634050.
E-mail: [email protected]
Материал поступил в редакцию 05.04.2013.
D. F. Mymrina, O. A. Schitz
THE INFLUENCE OF RUSSIAN GRAMMATICAL TRADITION ON THE DESCRIPTION OF THE FINNO-UGRIC LANGUAGES
The article deals the problem of the Russian language influence on the minority languages of the Russian Federation. The results of the influence could be seen in the Finno-Ugric grammar description, which is often performed following Russian grammatical tradition. The influence is also revealed in the process of Finno-Ugric textbook creating and the methods of material presenting.
Key words: contact influence, Finno-Ugric, adjective, accusative, the future tense.
References
1. Languages of the World: Uralic Languages. Moscow, Nauka Publ., 1993. 398 p. (in Russian).
2. Knowledge of languages by the population of the Russian Federation. URL: http://www.gks.ru/free_doc/new_site/perepis2010/croc/Documents/ Vol4/pub-04-05.pdf (Access date: 26.03.2013). (in Russian).
3. Population by ethnic origin and knowledge of Russian. URL: http://www.gks.ru/free_doc/new_site/perepis2010/croc/Documents/Vol4/pub-04-03-1.pdf (Access date: 26.03.2013). (in Russian).
4. Sunik O. P. The general theory of parts of speech. Second edition. Moscow, Editorial URSS Publ., 2010. 136 p. (in Russian).
5. Pozdeyeva A. A. Udmurt grammar. Part I: phonetics and morphology. Izhevsk, Udmurt State Publ., 1940. 126 p. (in Udmurt).
6. The Moksha language. Morphology. Saransk, 2000. 236 p. (in Moksha).
7. Schitz O. A. «Adjectives» in the Uralic languages: Evidence from Finnish, Hungarian, Udmurt, Komi and Mordvin. Tomsk State Pedagogical University Bulletin, 2006, no 9 (60), pp. 67-70 (in Russian).
8. Volodin A. P. The absence of Accusative as a typologically dominant feature of the Uralic languages (evidence from the Finnish language). Proceedings of the international scientific conference of teachers and graduate students dedicated to the 75th anniversary of the chair of Finno-Ugric studies of Saint Petersburg State University. Saint Petersburg, St. Petersburg State University Publ., 2000, pp. 28-37. (in Russian).
9. Tsypanov E. A. The comparative overview of the Finno-Ugric languages. Syktyvkar, Kola Publ., 2008. 216 p. (in Russian).
10. Kondrat'eva N. V. The category of case in nouns in the Udmurt language. Izhevsk, Udmurt State University Publ., 2011. 255 p. (in Russian).
11. Mymrina D. F. The category of case in the dialects of the Khanty language (comparative analysis). Saarbrucken: LAP Lambert Academic Publishing GmbH & Co. KG, 2011. 158 p. (in Russian).
12. Balandin A. N. The Mansi textbook for self-learning. Leningrad, Uchpedgiz Publ., 1960. 248 p. (in Russian).
13. Deak S. The textbook in the Hungarian language. Budapest, 1961, vol. 1, 312 p. (in Russian).
14. Pokacheva E. R., Pesikova A. S. Khanty-Russian phrase book (the Surgut dialect). Khanty-Mansiysk, Poligrafist Publ., 2006. 124 p. (in Russian).
15. Kiekbayev J. G. The introduction to the Ural-Altaic linguistics. Ufa, 1972. 151 p. (in Russian).
16. Hajdu P. The Uralic languages and peoples (translation from Hungarian). Moscow, Progress Publ., 1985. 432 p. (in Russian).
17. Sengepov A. M., Nemysova E. A., Moldanova S. P., Voldina M. K., Lyskova N. A. The Khanty language: for the students of teacher training colleges. Leningrad, Prosveschenie Publ., 1988. 224 p. (in Russian).
18. Nikolaeva I. A. Ostyak. Munchen: Newcastle: LINCOM Europa, 1999. 106 p.
19. Yadobcheva-Dresvyanina V. Ya. The declension and conjugation in the Obdorsk dialect of the Khanty language. Abstract of thesis candidate of philology sci. Saint Petersburg, 2002. 22 p. (in Russian).
Mymrina D. F.
National Research Tomsk Polytechnic University.
Pr. Lenina, 30, Tomsk, Russia, 634050.
E-mail: [email protected]
Schitz O. A.
National Research Tomsk State University.
Pr. Lenina, 36, Tomsk, Russia, 634050.
E-mail: [email protected]
