CC BY
113
УДК 94 (47).084
Люшилин Евгений Леонидович [email protected]
ВЛИЯНИЕ РЕГИОНАЛЬНЫХ ЛИДЕРОВ НА ХОД КАДРОВЫХ РЕПРЕССИЙ 1937-1938 ГГ.
В ДАЛЬНЕВОСТОЧНОМ КРАЕ И ДОНЕЦКОЙ ОБЛАСТИ [1]
Lyushilin Evgeniy Leonidovich [email protected]
INFLUENCE OF REGIONAL LEADERS ON THE COURSE OF PERSONNEL PERSECUTION OF 1937-1938 IN THE FAR EASTERN AND DONETSK REGIONS [1]
Аннотация:
В статье на примере двух регионов исследуется ход репрессий в отношении провинциального со-ветско-партийного руководства в эпоху Большого террора, демонстрируется неравномерность их проведения и анализируются вызвавшие ее причины. Ключевое место в работе уделено рассмотрению влияния местных лидеров на реализацию репрессивной кампании в провинции.
Ключевые слова:
кадровые репрессии, Большой террор, советско-партийное руководство, региональные элиты, неравномерность репрессий, противодействие репрессиям, Дальневосточный край, Донецкая область.
Summary:
Basing upon the case study of the two regions the article discusses persecution of the provincial Soviet party leaders during the years of the Great terror. The author considers inconsequence of its conducting and analyzes its provoking reasons. The special attention is paid to the impact of the local leaders on the implementation of the persecution campaign in the provinces.
Keywords:
personnel prosecution, Great terror, Soviet party leaders, regional elites, irregularity of prosecution, resistance to prosecution, Far Eastern region, Donetsk region.
В течение 1937-1938 гг. в рамках беспрецедентной по своим размерам репрессивной кампании произошло радикальное обновление советско-партийного руководства страны, затронувшее все уровни управленческой иерархии. Хотя она и была осуществлена в сжатые сроки, но прошла далеко не одномоментно. Ротация кадров, как в центральном, так и в провинциальном эшелонах власти проходила постепенно. В разные периоды она акцентировалась на различных учреждениях и регионах, и в полной мере так и не была завершена, оставив на политической арене ряд представителей прежней элиты. Это указывает на неравномерность хода кадровых репрессий, в том числе применительно к территориальным образованиям.
Размах этого процесса в определяющей мере зависел от степени экономической и геополитической значимости конкретного региона. Судя по имеющимся данным местности со слаборазвитой экономикой (небольшой удельный вес промышленного сектора, низкая товарность сельского хозяйства), не имевшие внешней границы, государственный террор либо затронул в малой мере, либо вовсе обошел стороной. Например, Якутская АССР РСФСР - в то время отсталая в хозяйственном плане провинция, расположенная на задворках страны - не участвовала в проведении «кулацкой операции», так как руководящие якутские чекисты полагали, «что кулака в Якутске нет, что для иностранной разведки Якутия интереса не представляет, так как здесь нет промышленности, армии и других объектов, имеющих оборонное значение» [2]. Если в Актюбинской области Казахстана с характерным для нее низким уровнем хозяйственного развития за годы Большого террора было репрессировано только 19 из 59 чел. (32,2 %), входивших в состав пленума местного обкома (избранного в мае 1937 г.) [3; 4; 5], то в Дальневосточном крае, игравшем роль военно-промышленной крепости на пути японской экспансии, их уже было 73 из 106 чел. (68,9 %) [6; 7; 8; 9].
Кроме степени своего размаха, кадровые репрессии отличались специфической для каждой провинции динамикой: подъемы и спады репрессивной кампании в разных субъектах не совпадают хронологически, имеют различную частоту и продолжительность (см. график [10; 11; 12; 13; 14]). В настоящей статье делается попытка анализа данной неравномерности на примере Дальневосточного края (далее - ДВК) РСФСР и Донецкой области Украинской ССР. Обоим регионам в рассматриваемое время центральное руководство уделяло повышенное внимание: Донецкой области в силу ее крайне большой роли в общесоюзной экономике (ее удельный вес в валовом продукте страны составлял 6,8 % [15, с. 247]), ДВК - благодаря его военно-промышленной реконструкции вследствие японской угрозы. В связи с их приоритетным статусом, которым характеризовались далеко не многие провинции, общегосударственные
процессы, включая кампанию террора, сказывались на них в наиболее наглядном виде, что позволяет поставить эти регионы в один сравнительный ряд.
00
С
с
со
1^-
00
1^-
00
X
2
1^-
00
с;
2
1^-
оо
ей
со
1^
00
х
о
о
1^-
00
1^-
00
к
0
1
1^-
00
О
00 00 ей
1 к
оо
00
ей
о
-&
оо
00
с
со
оо
00
оо
00
оо
00
X
2
оо
00
с;
2
оо
00
ей
со
оо
00
х
о
о
оо
00
ДВК
Донецкая область
График - Динамика арестов представителей советско-партийного руководства ДВК РСФСР и Донецкой области УССР в 1937-1938 гг., чел. [16]
График демонстрирует два разновременных пика кадровых репрессий: в ДВК они пришлись на октябрь 1937 г. и июнь 1938 г., в Донецкой области - на август 1937 г. и апрель 1938 г. В ряде регионов террор достигал только одной кульминационной точки. Например, в Свердловской области РСФСР, судя по динамике арестов секретарей райкомов, горкомов и окружкома ВКП(б), репрессивная волна, которая пришлась на июль-август 1937 г., наблюдается только единожды [17, с. 106]. Данные различия были обусловлены своеобразием местных условий, среди которых важнейшую роль играли специфические черты политического портрета первых лиц регионов - руководителей республиканских, краевых и областных организаций ВКП(б).
И.М. Варейкис, член партии с 1913 г., занявший пост 1-го секретаря Дальневосточного крайкома в декабре 1936 г. [18], явно не пользовался расположением В.И. Ленина, называвшего его «взбесившимся мелким буржуа» [19]. И хотя еще до своих выступлений против троцкистов в 1923-1924 гг. [20] он занимал руководящие должности, все же именно после обозначения им в данных выступлениях своей политической позиции его карьера пошла вверх: в 1924 г. при поддержке И.В. Сталина [21, с. 99] он стал кандидатом в члены ЦК ВКП(б) и заведующим отделом печати ЦК ВКП(б) [22]. Поддержав генсека при спорах о коллективизации [23, с. 51], он с 1928 г. руководил рядом важнейших аграрных регионов РСФСР и в 1930 г. стал членом ЦК ВКП(б) [24]. В рассматриваемое время И.М. Варейкис выражал недовольство сложившимися в ВКП(б) порядками, выступая за проведение демократизации внутрипартийного устройства [25; 26, с. 440-441]. Данная позиция должна была импонировать И.В. Сталину, критиковавшему внутрипартийный режим [см., например: 27; 28, с. 208, 305], что обусловило расположение вождя к И.М. Варейкису. Оно было продемонстрировано, к примеру, 27 июня 1937 г. Будучи начальником УНКВД по Азово-Черноморскому краю [29] Г.С. Люшков направил главе НКВД СССР Н.И. Ежову компрометирующие И.М. Варейкиса сведения, который, в свою очередь, адресовал их генсеку [30, док. 108]. Однако последний ограничился тем, что передал их И.М. Варейкису для ознакомления [31; см. также: 32].
Э.К. Прамнэк, ставший в 1934 г. 1-м секретарем Горьковского крайкома [33] и членом ЦК ВКП(б), принадлежал к небольшому числу региональных руководителей, выдвинувшихся в 1930-е гг. до эпохи Большого террора. Когда в конце апреля 1937 г., в связи с провалом в угольной промышленности Донбасса встал вопрос о замене 1 -го секретаря Донецкого обкома [34], И.В. Сталин решил направить на этот пост Э.К. Прамнэка, который «считался хорошим секретарем» [35, с. 150]. Он «просил оставить его в Горьком, ссылался на свою молодость, недостаток опыта для руководства такой сложной областью. Ответ был отечески бодрящий: «Подможем». Прамнэку предложено было просить что угодно, брать с собою кого он пожелает, но не отказываться от назначения. Используя разрешение Сталина, он взял из Горького себе в помощь, вторым секретарем, Ваню Пиндюра (И.М. Пиндюр - 2-й секретарь Горьковского горкома [36]), показавшего себя талантливым партийным работником» [37, с. 165], других представителей своего ближайшего окружения [38].
Таким образом, Э.К. Прамнэк, ценившийся И.В. Сталиным за свои деловые качества, и И.М. Варейкис, разделявший политические взгляды генсека, пользовались его расположением и поддержкой. Этот штрих, характеризующий их политический портрет, имел крайне важное значение, особенно начиная с 1937 г., когда их коллеги, не имевшие с И.В. Сталиным отношений такого рода, в своем большинстве уже к середине года оказались арестованными. Связь с вождем позволяла оградить себя и подчиненный им аппарат управления от давления работников НКВД, увеличивавших свое влияние за счет дискредитации представителей советско-партийного руководства. Поэтому провинциальные лидеры, пользовавшиеся расположением вождя и при этом препятствовавшие чекистам в их работе по уничтожению местных кадров, сами становились мишенью для атак, направленных на их компрометацию в глазах генсека.
Например, Н.И. Ежов, направляя А.П. Радзивиловского в Иваново (с 20.07.1937 г. -начальник УНКВД по Ивановской области), сообщил ему, что его командировка продлится всего 6 месяцев, но в течение этого времени ему необходимо «развернуть там работу так, чтобы в кратчайший срок можно было доказать ЦК ВКП(б), что в Ивановской области советской власти не было и только вмешательство НКВД ее там восстановит». В качестве способа достижения этого Н.И. Ежов указал на широкие аресты руководящих областных и районных советско-партийных работников. При этом он пояснил, что в ЦК ВКП(б) верят 1-му секретарю Ивановского обкома И.П. Носову, в связи с чем необходимо доказать его связь с правыми, чтобы поколебать хорошее мнение о нем и добиться его ареста [39, с. 205].
С подобными действиями чекистов столкнулся И.М. Варейкис. Так, в телеграмме начальника УНКВД по ДВК Г.С. Люшкова (с 31.07.1937 г.) от 17.09.1937 г., перенаправленной Н.И. Ежовым И.В. Сталину, явно просматривается попытка дискредитировать его: «Не чувствуется, чтобы [Дальневосточный] крайком ВКП(б) активно включался сам и мобилизовал парторганизации на активное разоблачение врагов или подхватывал проводимые УНКВД [по ДВК] аресты для выявления всех связей. Во всем этом имеет большое значение стиль работы самого Варейкиса, мало соответствующего обстановке ДВК - слишком много заботы о себе и своем отдыхе» [40].
По всей видимости, И.М. Варейкис не только не принимал участия в кадровых репрессиях, организовывавшихся УНКВД, но и противодействовал их проведению, не давая санкций, полагавшихся при арестах представителей местной парторганизации. В итоге Г.С. Люшков был вынужден производить аресты без согласования с ним [41]. В шифротелеграмме И.В. Сталину И.М. Варейкис направил возражения по этому поводу [42, с. 36], однако ответ был однозначен: «Приказы Ежова об арестах в ДВК проходят обычно с санкции ЦК ВКП(б)» [43]. Спустя несколько дней, 03.10.1937 г. И.М. Варейкис был освобожден от занимаемой должности, а 10.10.1937 г. -арестован [44]. Командующий Дальневосточной армией В.К. Блюхер объяснил причину этого: «Что касается товарища Сталина и ЦК партии, то своим решением <...> о снятии Варейкиса они дали политический ответ на неправильную линию Варейкиса, изложенную в его телеграмме» [45]. Сразу же после его смещения кампания террора в крае набрала полный оборот (см. график).
Попытка И.М. Варейкиса апеллировать к вождю по поводу репрессивной деятельности чекистов не являлась единичным случаем. Так, 23.09.1937 г. 1-й секретарь ЦК КП(б) Киргизии М.К. Аммосов писал И.В. Сталину: «В последнее время началось явное соревнование в деле исключения из партии, как бы не отстать от других, минуя первичные организации. Появились явно провокационные выступления, что надо громить все национальные кадры». В ответе (26.09.1937 г.) генсек указал: «Предупредить т. Аммосова, что в случае повторного допущения с его стороны либерализма в отношении врагов народа ЦК ВКП(б) будет вынужден применить к нему крайние меры взыскания» [46, с. 20].
По словам Ю.М. Кагановича, сменившего в июле 1937 г. Э.К. Прамнэка на посту руководителя парторганизации Горьковской области, ее бывшее руководство во главе с прежним 1-м секретарем обкома пыталось «смазать остроту вопросов, поставленных Сталиным на февральско-мартовском Пленуме ЦК» (решения которого официально закрепили курс на массовые репрессии), ориентировали парторганизацию на врагов, уже разоблаченных органами НКВД, «протаскивали теорию, что наша область не засорена врагами» [47, с. 20].
Однако свидетельства о сопротивлении Э.К. Прамнэка кадровым репрессиям в 1937 г. на новом месте работы - в Донецкой области - отсутствуют. Скорее всего, он отнесся пассивно к арестам незнакомых ему советско-партийных кадров Донбасса, достигшим в 1937 г. максимума в августе (см. график).
Расширяя террор благодаря отстранению непокорных секретарей или пользуясь пассивностью (а порою и способствующей работе чекистов активностью) других региональных лидеров к концу 1937 г. глава НКВД и руководители провинциальных подразделений наркомата находились в этот период в зените своего могущества. Н.И. Ежов, направляя террор в масштабах государства, очень быстро набрал политический вес, внушавший страх другим деятелям
высшего уровня. Его «все члены ЦК, члены Политбюро боялись. Звонит, например, секретарь Молотова, чтобы договориться о встрече, а Ежов ему высокомерно: - Что это вы звоните? Если ему нужно, пусть звонит сам. Или приходит. И шли. На поклон. Заискивали» [48, с. 107-108]. На местах «во взаимоотношениях партийных комитетов с отделами НКВД наблюдается резкое падение авторитета бывшей партийной элиты». «В ходе Большого террора территориальные органы НКВД становятся полными хозяевами региона, а партийные комитеты теряют прежнюю лидирующую роль и вынуждены подчиняться» [49].
Но с принятием январским пленумом ЦК ВКП(б) (1938 г.) постановления «Об ошибках партийных организаций при исключении коммунистов из партии.» позиция многих, ранее пассивно настроенных, руководителей резко изменилась. На собрании областного партактива, собранного 25.01.1938 г. в целях обсуждения данного решения, Э.К. Прамнэк «обрушился на доносителей и осведомителей, которые писали очернительные заявления на честных людей для того, чтобы выгородить и сделать из себя героев». На данном партсобрании им впервые были сделаны критические выпады в сторону УНКВД за произвол и в адрес прокуратуры за его допущение: «Уши у органов прокуратуры были ватой закрыты» [50].
Открытый конфликт Э.К. Прамнэка с руководством УНКВД начался в связи с отказом секретаря обкома санкционировать арест группы руководящих работников, частью выдвинутых им из состава местных кадров, частью прибывших из Горького [51]. По словам современника, хорошо знавшего Э.К. Прамнэка по работе в Горьком, «со свойственной ему прямотой и честностью в Донбассе Прамнэк вступил в единоборство с местными ежовскими злодеями, которые, как везде, производили опустошительные набеги, необоснованные аресты. Он не рассчитал своих сил. Когда он направился в ЦК партии с материалами о происходящем разбое, его предательски перехватили у самой Москвы и водворили в тюрьму» [52]. 08.04.1938 г. новым 1-м секретарем обкома был назначен А.С. Щербаков [53]. С июня 1937 г. он занимался выявлением «антипартийных тенденций» в Восточно-Сибирской, затем в выделенной из нее Иркутской области, будучи главой парторганизаций данных субъектов [54]. Данная линия была продолжена им на новом месте работы: при нем в Донецкой области в апреле 1938 г. прошла вторая волна кадровых репрессий (см. график).
Хотя Э.К. Прамнэк потерпел неудачу, выступив против дальнейшего проведения террора, он своей борьбой внес лепту в постепенное вытеснение НКВД с лидирующих позиций в политической жизни страны. Кроме него был целый ряд государственных деятелей, которые, ранее находившиеся в пассивном ожидании, восприняли январское постановление как сигнал к свертыванию террора. Так, генсек ВЛКСМ А.В. Косарев на городской конференции комсомола в Харькове фактически выступил против дальнейшего проведения репрессий: «Вы посмотрите, что у нас творится. Вы боитесь смотреть друг другу в глаза. Вы не доверяете друг другу. <...> Вся наша сила в монолитности, в дружной самоотверженной работе. Надо готовиться к решающим боям с фашизмом» [55, с. 379-380].
Показательно, что в день снятия Э.К. Прамнэка, 08.04.1938 г., Н.И. Ежов, сохраняя руководство НКВД, был назначен наркомом водного транспорта [56], что стало первым шагом на пути к его смещению. 26.05.1938 г. Политбюро приняло постановление о замене глав НКВД в ряде регионов страны, в том числе в ДВК, освободив Г.С. Люшкова - выдвиженца Н.И. Ежова [57, с. 17] -от должности начальника краевого УНКВД «с отзывом его для работы в центральном аппарате НКВД СССР» [58]. Г.С. Люшков, опасаясь расправы, 13.06.1938 г. бежал в Маньчжоу-Го, где он выдал японцам массу секретных сведений. Его побег привел к бурной реакции в Москве. «Побег Люшкова вызвал настоящую панику среди руководства Наркомвнудела СССР. Ежов позднее писал Сталину, что “решающим был момент бегства Люшкова. Я буквально сходил с ума. Вызвал Фриновского и предложил вместе докладывать Вам. Один был не в силах. Тогда же Фриновскому я сказал: “Ну, теперь нас накажут...”. Я понимал, что у Вас должно создаться настороженное отношение к работе НКВД. Оно так и было. Я это чувствовал все время”. Слова Ежова подтверждает и начальник 1 -го отдела ГУГБ НКВД Дагин, тот, рассказывая своему подчиненному о побеге Люшкова, стал плакать, приговаривая: “Теперь я пропал”» [59, с. 120, 122-124].
Место начальника УНКВД по ДВК занял Г.Ф. Горбач. На него, ранее работавшего в должности начальника УНКВД по Омской области, Г.С. Люшков направлял компрометирующие сведения [60], что указывает на наличие конфронтации между ними. В связи с этим новое назначение Г.Ф. Горбача представляется неслучайным: оно было призвано привести к максимальному искоренению ставленников и сторонников Г.С. Люшкова на Дальнем Востоке. Параллельно с устранением местных чекистов [61] новому разгрому в июне - июле 1938 г. подверглись советско-партийные кадры, включая 1-го секретаря Далькрайкома Г.М. Стацевича [62]. На этом масштабные кадровые репрессии прекратились (см. график). С этого времени началось, подстегнутое побегом Г.С. Люшкова, неуклонное ослабление позиций НКВД и Н.И. Ежова лично, противопостав-
лявшего свое ведомство советско-партийным учреждениям. Своего рода кульминацией данной тенденции стало постановление СНК СССР и Цк от 17.11.1938 г. «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», легитимировавшее окончание Большого террора.
Таким образом, неравномерности хода кадровых репрессий, наблюдаемые при сравнении ДВК и Донецкой области, были вызваны различным отношением региональных лидеров к их проведению. Так как ИМ Варейкис не позволял в пределах ДВК местным чекистам развернуть террор, в полной мере он был осуществлен только после его смещения (октябрь 1937 г.). Напротив, Э.К. Прамнэк, который был сторонним лицом в Донецкой области, занял пассивную позицию в этом вопросе, что дало возможность УНКВД провести масштабную зачистку (август 1937 г.), не прибегая к его дискредитации. Вместо репрессированных незнакомых ему кадров им был сформирован новый слой советско-партийных руководителей. Когда над ними нависла угроза расправы, Э.К. Прамнэк вступил в борьбу с УНКВД, потерпев поражение, что обусловило новый виток террора (апрель 1938 г.). Второй пик репрессивной кампании на Дальнем Востоке (июнь-июль 1938 г.) проходил в рамках зачистки чекистских и советско-партийных кадров края, скомпрометированных побегом к японцам начальника УНКВД Г.С. Люшкова. Схожесть двух регионов в рассматриваемом ключе состоит в характерном для них сопротивлении (ранее или поздно проявлявшем себя) местных лидеров уничтожению подвластного им аппарата управления и, как следствие, их противостоянию с органами НКВД.
Проведенное в рамках данной работы исследование показывает зависимость хода кадровых репрессий в провинции от поведения ключевых фигур регионального уровня, что дает объяснение различиям в динамике террора, которые наблюдаются при сравнении регионов. Встречающееся противодействие провинциальных лидеров не давало возможности развернуться в полной мере репрессивной кампании, готовой уничтожить любой очаг государственной власти, вынуждало машину террора работать на холостом ходу, отвлекаясь на устранение возникающих помех. В этой связи период Большого террора применительно к рассмотренным территориям предстает в совершенно новом свете, демонстрируя не страх и отчаяние в ожидании арестов, а постоянно происходившую борьбу за их прекращение.
Ссылки и примечания:
1. Кадровые репрессии - в данном случае: репрессивная деятельность государства, нацеленная на уголовное преследование представителей советско-партийного руководства.
2. Петров Н.В., Сидоров НА Сталинский план по уничтожению народа: подготовка и реализация приказа НКВД № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». URL: http://www.alexanderyakovlev.org/almanah/inside/almanah-intro/1005111 (дата обращения: 01.02.2013).
3. История Дктюбинской области. Историческая хроника региона в документах, рассказах, воспоминаниях, фотографиях / сост. Aktobe. URL: http://myaktobe.kz (дата обращения: 04.02.2013); См.: «Протокол 1-го Пленума Лктюбин-ского обкома ВКП(б) 6-го созыва от 29 мая 1937 г.» со ссылкой на Государственный архив Aктюбинской области. Ф. 13. Оп. 6. Д. 12. Л. 4.
4. Жертвы политического террора в СССР / науч. рук. проекта A.B. Рогинский. URL: http://lists.memo.ru (дата обращения: 01.02.2013).
5. Персоны // ЦентрAзия / ред. сайта В. Хлюпин. URL: http://www.centrasia.ru/person.php (дата обращения: 01.02.2013).
6. Государственный архив Хабаровского края (ГAXК). Ф. П-2. Оп. 1. Д. 1286. Л. 28-34, 52-53, 56-63.
7. Жертвы политического террора ...
8. Биографии // Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898-1991 гг. / ред. проекта N. Hirschkowitz. URL: http://www.knowbysight.info/10000.asp (дата обращения: 01.02.2013).
9. Репрессированные военнослужащие Красной Aрмии / автор-составитель Д. Чураков. URL: http://www.rkka.ru/handbook/personal/repress/main.htm (дата обращения: 01.02.2013).
10. Биографии ...
11. Жертвы политического террора ...
12. Государственный архив Хабаровского края (ГAXК). Ф. П-2. Оп. 1. Д. 1286, 1288, 1352, 1386, 1423, 1463, 1467, 1469, 1470.
13. ^К. Ф. П-35. Оп. 1. Д. 52.
14. Реабілітовані історією. Донецька область. В 9 кн. Київ; Донецьк: вид. КП «Регіон», СПД «Бледнов», «ФО-П Колес-нічєнко В.В.», ТоВ «Каштан», 2004-2012.
15. Смирнова И.Е. Репрессии против партийного руководства Донецкой области в 1937-1938 гг. // Наукові праці історичного факультету Запорізького державного університету. Запоріжжя: Просвіта, 2008. Вип. XXIII: Політична еліта в історії України. С. 240-254.
16. В данном случае в категорию «советско-партийные кадры» включены: применительно к ДВК - секретари Даль-крайкома и подчиненных ему обкомов ВКП(б), заведующие их отделами, 1-е секретари городских и районных комитетов ВКП(б), председатели и заместители председателей крайисполкома, председатели областных, городских и районных исполкомов, главные редакторы «Тихоокеанской звезды» - органа Далькрайкома ВКП(б); касательно Донецкой области - секретари обкома, заведующие его отделами, секретари городских и районных комитетов ВКП(б), председатели и заместители председателей облисполкома, председатели городских и районных исполкомов. При этом не учтено большинство секретарей парторганизаций городов и районов Донецкой области, вошедших в состав Ворошиловградской области, которая была образована 03.06.1938 г. при разделении Донецкой области. Это вызвано отсутствием сведений о датах ареста в мартирологах Луганской области (см., например: Реабілітовані історією. Луганська область. В 3 кн. Луганск, 2004-2008 гг.): недостатком, свойственным, к сожалению,
значительной части российских и украинских изданий данного направления, что существенно уменьшает их научную значимость.
17. Колдушко А. Роль партийных органов в осуществлении массовых репрессий // «Включен в операцию». Массовый
террор в Прикамье в 1937-1938 гг. 2-е изд., перераб. М., 2009. С. 104-114.
18. Биографии ...
19. Материалы февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) 1937 г. // Вопросы истории. 1992. № 11-12. С. 4.
20. Там же. 1995. № 5-6. С. 3-4.
21. Бажанов Б. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. СПб., 1992. 138 с.
22. Биографии ...
23. Авторханов А.Г. Технология власти. М., 1995. 748 с.
24. Биографии ...
25. Материалы февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) 1937 г. // Вопросы истории. 1995. № 5-6. С. 16-18.
26. Лубянка: Советская элита на сталинской голгофе. 1937-1938. Архив Сталина: Документы и комментарии / сост. В.Н. Хаустов. М., 2011. 528 с.
27. Материалы февральско-мартовского пленума ... С. 5, 8-10.
28. Жуков Ю.Н. Иной Сталин. Политические реформы в СССР в 1933-1937 гг. М., 2005. 512 с., ил.
29. Биографии ...
30. Лубянка: Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД / сост. В.Н. Хаустов, В.П. Наумов, Н.С. Плотникова // Интернет-проект «Архив Александра Н. Яковлева». URL: http://www.alexanderyakovlev.org (дата обращения: 01.02.2013).
31. Там же. Док. 109.
32. Там же. Док. 148.
33. Биографии ...
34. Смирнова И.Е. Указ. соч. С. 247, 249.
35. Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть (Воспоминания). В 4 кн. Кн. 1. М., 1999. 848 с.
36. Биографии ...
37. Ашкенази М. И было в те дни: Очерки, воспоминания. Н. Новгород, 1991. 175 с.
38. Реабілітовані історіею ... С. 32.
39. Доклад Н.С. Хрущева о культе личности Сталина на XX съезде КПСС: Документы. М., 2002. 912 с.
40. Лубянка: Сталин и Главное управление ... Док. 207.
41. Лубянка: Советская элита ... С. 440.
42. Сутурин А.С. Дело краевого масштаба. Хабаровск, 1991. 304 с.
43. Лубянка: Сталин и Главное управление ... Док. 219.
44. Биографии ...
45. Сутурин А.С. Указ. соч. С. 36.
46. Антонов Е.П., М.К. Аммосов и национальная интеллигенция // Якутский архив. 2007. № 4. С. 10-23.
47. Забвению не подлежит: О репрессиях 30-х - начала 50-х гг. в Нижегородской области. Кн. 1. / сост. А.П. Арефьев, В.А. Казаков, В.В. Смирнов. Н. Новгород, 1993. 336 с., ил.
48. Яковенко М.М. Агнесса: Устные рассказы Агнессы Ивановны Мироновой-Король о ее юности, о счастье и горестях трех ее замужеств, об огромной любви к знаменитому сталинскому чекисту Сергею Наумовичу Миронову, о шикарных курортах, приемах в Кремле и <...> о тюрьмах, этапах, лагерях, - о жизни, прожитой на качелях советской истории. М., 1997. 227 с.
49. Колдушко А. Указ. соч. С. 107, 113.
50. Реабілітовані історіею ... С. 31-32.
51. Там же. С. 32.
52. Ашкенази М. Указ .соч. С. 165.
53. Реабілітовані історіею ... С. 110.
54. Папков С.А. Сталинский террор в Сибири. 1928-1941. URL: http://www.memorial.krsk.ru/Articles/1997Papkov/03.htm (дата обращения: 01.02.2013).
55. Трущенко Н. Косарев. М., 1988. 399 с., ил.
56. Биографии ...
57. Шрейдер М.П. НКВД изнутри: Записки чекиста. М., 1995. 256 с.: портрет.
58. Лубянка: Сталин и Главное управление ... Док. 328.
59. Тумшис М.А., Папчинский А. 1937. Большая чистка. НКВД против ЧК. М.; Яуза, 2009. 512 с.
60. Тумшис М.А. Еще раз о кадрах чекистов 30-х годов // Вопросы истории. 1993. № 6. С. 190-191.
61. Тумшис М.А., Папчинский А. Указ. соч. С. 124-125.
62. Биографии ...
