CC BY
22УДК 578.834.1:616.248
DOI: 10.24412/1999-6780-2022-1-11-18
ВЛИЯНИЕ КОМОРБИДИОЙ ПАТОЛОГИИ ИА ТЕЧЕНИЕ НОВОЙ КОРОНАВИРУСНОЙ ИНФЕКЦИИ У ПАЦИЕНТОВ С БРОНХИАЛЬНОЙ АСТМОЙ. ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ
1Васильев Н.Ю. (аллерголог-иммунолог)*, 2Соболев A.B. (профессор кафедры)
1000 «Медицентр ЮЗ» 2Северо-Западный государственный медицинский университет им. И.И. Мечникова, Санкт-Петербург, Россия
Появление новой коронавирусной инфекции (SARS-COV-2) и вызываемой ею болезни COVID-19 повлияло на течение многих хронических заболеваний, в том числе бронхиальной астмы (БА). Несмотря на наличие разных фенотипов и степени тяжести, это не служит дополнительным фактором тяжелого течения БА, риском обострений и прогрессировать заболевания. Однако наличие коморбидной патологии (ожирения, синдрома обструктивного апноэ сна, гастроэзофагиалъной ре-флюксной болезни, хронического риносинусита) оказывает значительное влияние как на течение БА, так и COVID-19, приводя не только к утяжелению течения этих заболеваний, но и риску их прогрессирования, возникновению осложнений и неблагоприятного исхода.
Ключевые слова: астма, коморбидная патология, COVID-19, ожирение, синдром обструктивного апноэ сна, гастроэзофагиальиая рефлюксная болезнь, хронический риносинусит
IMPACT OF COMORBID PATHOLOGY ON THE COURSE OF A NEW CORONAVIRUS INFECTION IN PATIENTS WITH BRONCHIAL ASTHMA. LITERATURE REVIEW
1Vasiliev N.Y. (allergist-immunologist), 2Sobolev A.V. (professor of the department)
1LLC Medicenter SW; 2North-Western State Medical University named after I.I. Mechnikov, St. Petersburg, Russia
The emergence of a new Coronavirus infection (SARS-COV-2) and the COVID-19 disease caused by it has affected the course of many chronic diseases, including bronchial asthma (BA). Despite the presence of different phenotypes and severity, this does not serve as an additional factor in the severe course of BA, the risk of exacerbations and progression of the disease. However, the presence of comorbid pathology (obesity, obstructive sleep apnea syndrome, gastroesophageal
* Контактное лицо: Васильев Николай Юрьевич, e-mail: [email protected]
reflux disease, chronic rhinosinusitis) has a significant impact on both the course of asthma and COVID-19, leading not only to the aggravation of the course of these diseases, but also the risk of their progression, the occurrence of complications and adverse outcomes.
Key words: asthma, comorbid pathology, COVID-19, obesity, obstructive sleep apnea syndrome, gastroesophageal reflux disease, chronic rhinosinusitis
Для настоящей статьи был осуществлен развернутый обзор литературы, учитывающий данные, полученные при проведении рандомизированных и нерандомизированных клинических исследований, систематических обзорах. Поиск литературы осуществляли в электронно-поисковой системе национальной медицинской библиотеки США (PUBMED) в период с 2001 по 2022 гг. по следующим ключевым словам: астма, коморбидная патология, COVID-19, ожирение, синдром обструктивного апноэ сна, гастроэзофагиачъная рефлюксная болезнь, хронический риносинусит. Предпочтение при выборе источника цитирования отдавали мета-анализам, систематическим обзорам.
Бронхиальная астма (БА) - гетерогенное заболевание, характеризующееся хроническим воспалением дыхательных путей, наличием респираторных симптомов, таких как свистящие хрипы, одышка, заложенность в груди и кашель, которые варьируют по времени и интенсивности и проявляются вместе с вариабельной обструкцией дыхательных путей [1]. БА относится к числу наиболее частых хронических неинфекционных заболеваний человека. Распространенность БА среди взрослого населения европейских стран составляет 10% [2]. Заболеваемость среди женщин значительно выше по сравнению с мужчинами [3], при этом пики заболеваемости приходятся на возраст 8-10 лет и 60-70 лет соответственно [4].
Выделяют следующие фенотипы Б А [1]:
1. Аллергическая БА — самая часто встречающаяся и легко распознаваемая форма, для которой характерны начало в детском возрасте и ассоциация с такими аллергическими заболеваниями, как атопи-ческий дерматит, аллергический ринит, пищевая или лекарственная аллергия.
2. Неаллергическая БА - характерна для взрослых и не связана с аллергией. В индуцированной мокроте таких пациентов профиль воспаления может быть нейтрофильным, эозинофильным, смешанным или малогранулоцитарным.
3. БА с поздним дебютом — данный фенотип в основном характерен для женщин, у которых дебют заболевания возникает обычно в возрасте 40-50 лет.
4. БА с фиксированной обструкцией дыхательных путей — этот фенотип наиболее характерен для
пациентов с длительным течением БА, в результате которой развивается стойкая и необратимая бронхиальная обструкция.
5. БА у больных с ожирением — группа пациентов, страдающих ожирением, которые могут иметь выраженные симптомы БА и выраженное эозино-фильное воспаление в дыхательных путях.
В 2019 г. была описана новая коронавирусная инфекция (НКИ), получившая своё название (8АЯ8-СоУ-2) из-за возникновения тяжелого острого респираторного синдрома, который является причиной новой болезни СОУШ-19, оказывает своё влияние как на течение БА, так и коморбидной патологии. В настоящее время известно, что некоторые сопутствующие заболевания предрасполагают к высокому риску развития тяжелого течения СОУШ-19. К ним относятся гипертоническая болезнь, ожирение, сахарный диабет и ишемическая болезнь сердца. Установлено, что БА не является значимым фактором риска тяжелого течения СОУГО-19, однако комор-бидная патология, присутствующая у таких больных, может быть дополнительным фактором риска [1]. Наиболее часто у больных с БА выявляется ожирение, синдром обструктивного апноэ сна (СОАС), хронический риносинусит (ХРС), гастроэзофагиаль-ная рефлюксная болезнь (ГЭРБ) [5]. Поскольку БА является наиболее распространенным хроническим воспалительным заболеванием легких во всем мире, а 8АЯ8-СоУ-2 в первую очередь поражает верхние и нижние дыхательные пути, что приводит к выраженному воспалению, возникает вопрос о наличии или отсутствии клинической и патофизиологической связи между БА, коморбидной патологией и 8АЯ8-СоУ-2. При этом важно отметить значительное влияние коморбидной патологии как на течение БА, так и на тяжесть проявления СОУШ-19.
Бронхиальная астма, ожирение и новая коронавирусная инфекция
Пациенты с БА чаще страдают от ожирения, что согласуется с предыдущими клиническими исследованиями [6, 7]. Ожирение регистрируют у 36% взрослого населения США [8]. Распространенность ожирения при БА в одном европейском исследовании составила 18% среди пациентов с нетяжелой БА и 39% — среди больных с тяжелой астмой [9]. Специфический фенотип тяжелой астмы был выявлен преимущественно в когортах Великобритании и США [10, 11], в то время как в азиатских когортах уровень ожирения был намного ниже [12]. Пациенты с ожирением, по-видимому, представляют специфический фенотип астмы, связанный с нарушением дыхания и снижением жизненной емкости легких (ЖЕЛ), менее выраженным эозинофильным воспалением, а также сниженной реакцией дыхательных путей на бронхолитическую терапию [13-16]. Ожи-
рение может приводить к ошибочному диагнозу БА, поэтому объективные тесты, такие как спирометрия, бодиплетизмография особенно важны для подтверждения наличия обструкции воздушного потока. Ожирение связано также с более слабым контролем симптомов астмы, снижением качества жизни и частыми обострениями [17, 18]. Окружность талии, соотношение талии и роста влияют на наличие симптомов БА, подтверждая важную роль распределения жира в достижении контроля над заболеванием [19].
Ожирение и БА могут быть самостоятельными прогностическими факторами развития таких осложнений, как пневмония и дыхательная недостаточность у больных с коронавирусной инфекцией [20]. По данным литературы, ожирение повышает риск неблагоприятных исходов у госпитализированных пациентов с СОУШ-19 [21-23]. По сравнению с лицами, страдающими ожирением и не страдающими БА, у больных с астмой и ожирением сепсис развивался в 1,8 раза чаще, был более высокий риск госпитализации в отделение интенсивной терапии (в 1,5 раза) и требовался более длительный период интубации (в 1,9 раза) [24]. Эти показатели характерны для пациентов моложе 65 лет и имеющих ожирение 3 степени [25]. Объяснения этой связи включают в себя наличие хронического воспалительного состояния, чрезмерную реакцию на окислительный стресс, патологически измененные естественные клетки-киллеры [26].
Бронхиальная астма, синдром обструктивного апноэ сна и новая коронавирусная инфекция
Частота сочетания Б А и СОАС варьирует и может доходить до 90% у пациентов с тяжелой БА, ухудшая контроль и течение заболевания [27, 28]. По данным мета-анализа [29], риск наличия СОАС у больных БА выше в 2,6 раза. БА и СОАС могут утяжелять течение друг друга [30] и быть частью синдрома перекреста [31]. СОАС часто остаётся недиа-гностированным [32], а сочетание его с БА снижает его диагностику.
Наиболее частым фенотипом БА, встречающимся у больных с СОАС, является неаллергическая (нейтрофильная) БА что, скорее всего, объясняется общим механизмом патогенеза [33]. Преобладание при СОАС воспаления, обусловленного клетками ТЫ типа [11], имеет значение в клинической практике, так как использование ингаляционных глюко-кортикостероидов (ГКС) при лечении БА в большей степени влияет на клетки ТЪ2 типа, снижая их эффективность при СОАС. Современные возможности лечения СОАС с использованием искусственной вентиляции лёгких постоянным положительным давлением (СИПАП-терапия) приводят к контролю над заболеванием, но не позволяют снизить гиперре-
активность дыхательных путей, которая лежит в основе патогенеза БА [34]. Принимая во внимание, что и Б А, и СО АС сочетаются с ожирением [35], необходим поиск комплексных подходов к лечению этих заболеваний, которые позволяют оказать влияние на все коморбидные состояния.
СОАС является одним из ведущих факторов, повышающих смертность при СОУШ-19 [36]. Достаточно часто СОАС сочетается с другими сопутствующими заболеваниями, такими как артериальная гипертензия, ожирение, сердечно-сосудистые заболевания [37]. Наличие СОАС у больных НКИ может приводить к нарастанию гипоксемии и развитию цитокинового шторма [38]. При наличии у больных средней или тяжелой БА они могут испытывать значительно большую гипоксию, которая усиливает тяжесть течения СОУШ-19 [39]. Возможные обострения атопической БА в период развития пыльцевой аллергии создают дополнительные ограничения воздушному потоку, что приводит к снижению насыщения крови кислородом. Также негативное влияние на течение НКИ оказывает и тот факт, что СОАС часто остаётся недиагностирован или не получает должного лечения из-за высокой стоимости полисомнографии или малой доступности специализированных клиник по проблемам нарушения сна [40]. Принимая во внимание невозможность сложного обследования в условиях специализированной клиники, использование стандартизированных опросников способно значительно упросить выявление СОАС, что в свою очередь может оказать положительное влияние на стратегию и тактику проводимого лечения [41]. Присоединение НКИ на фоне уже имеющегося СОАС может приводить к дальнейшему нарастанию сердечно-сосудистых осложнений в виде аритмии, ишемии миокарда, синдрома гиперкоагуляции, что в итоге может быть причиной неблагоприятных исходов [42].
Бронхиальная астма, хронический риносину-сит и новая коронавирусная инфекция
Частота встречаемости ХРС составляет до 75% при легкой или среднетяжёлой степени Б А [43], однако при наличии тяжелой БА частота ХРС возрастает до 84% [44]. Таким же образом частота БА у больных с ХРС составляет до 42% [45] по сравнению с 4-10% у пациентов без наличия ХРС [46]. Сочетание БА и ХРС взаимно утяжеляют друг друга, повышая частоту обострений и снижая качество жизни больных [47]. Наличие воспаления в пазухах ассоциировано с бронхоконстрикцией, обусловленной рефлекторной модуляцией на уровне глотки, через внегрудные рецепторы [48]. ХРС также сочетается с другими коморбидными патологиями у пациентов с БА, такими как ожирение, ГЭРБ, ХОБЛ, депрессия [49]. В патогенезе обоих заболеваний ведущее зна-
чение принадлежит активации клеток Tli2 типа и гиперпродукции таких провоспалительных цитоки-нов, как интерлейкин-4, интерлейкин-5, интерлей-кин-13 [49, 50]. Другим важным фактором, объединяющим оба заболевания, является гиперреактивность дыхательных путей. Попадание аллергена на слизистые оболочки верхних или нижних дыхательных путей может привести к возникновению воспалительной реакции в различных участках дыхательных путей. Таким образом, можно говорить об одном и том же патологическом процессе, протекающем в дыхательных путях, что свидетельствует о единой концепции участия верхних и нижних дыхательных путей в развитии того или иного заболевания. Часть пациентов с ХРС имеют поливалентную аллергическую гиперчувствительность, часто сочетающуюся с атопией. Однако в литературе нет убедительных данных, что атопия является причинным фактором ХРС [51]. Терапия, направленная на снятие воспаления или удаление причинно значимого аллергена, может оказывать положительное влияние как на течение ХРС, так и БА [52, 53]. В этом случае применение биологических лекарственных препаратов на основе моноклональных антител к интерлеки-ну-4,13 позволяет достигать улучшения контроля в отношении Б А и ХРС.
Пациенты с ХРС в анамнезе имеют более высокий риск как возникновения COVID-19, так и его течения [54]. У больных с неаллергической БА возрастает риск заражения SARS-CoV-2, приводящий к более тяжелому течению COVID-19 по сравнению с лицами, не имеющими БА [55]. С другой стороны, у пациентов с БА и эозинофилией крови отмечены более низкие уровни заражения и смертности от НКИ [56]. Такие же данные были продемонстрированы в отношении ХРС, ассоциированного с полипами, когда данный фенотип оказывал протективный эффект в отношении SARS-CoV-2 [57]. По данным Penezic А. и соавторов [58], у больных с ХРС и БА имеют место нарушения восприятия запахов и вкуса, даже при отсутствии полипов в носу, нарушающих носовое дыхание. Обращает на себя внимание и тот факт, что пациенты с такими фенотипами ХРС, как ХРС без назальных полипов, неатопический ХРС и ХРС у больных, получающих интраназальные ГКС, имеют более высокие риски заражения SARS-CoV-2 и более тяжелое течение COVID-19 [54]. При ХРС имеется дисфукция эпителиального барьера, снижение локального иммунитета, что косвенно подтверждается возникновением такого осложнения, как рино-орбитальный мукормикоз [59]. Снижение мукоцили-арного клиренса создает благоприятные условия для дальнейшей репликации вирусной инфекции и присоединения вторичной инфекции. Дополнительным фактором является высокая экспрессия ангиотензин-превращающего фермента 2 (АПФ2), который мак-
симально экспрессирован на слизистой оболочке носа и придаточных пазух по сравнению с другими отделами дыхательной системы [60, 61]. Нарушение врожденной противовирусной защиты, приводящей к локальному снижению выработки интерферонов 1 и 3 типов [62], в дальнейшем усиливает дисбаланс в иммунном ответе, стимулируя чрезмерную продукцию провоспалительных цитокинов, одним из которых является интерферон гамма. Именно у интерферона гамма показано его участие в повышении экспрессии АПФ2 рецепторов [63]. Использование в терапии БА, ХРС моноклональных антител против интерлейкина-4,13 (дупилумаб) снижает тяжесть течения этих заболеваний [64]. Необходимость использования оральных кортикостероидов для лечения ХРС, Б А не приводит к утяжелению течения COVID-19 [65, 66] и не является дополнительным фактором риска.
Бронхиальная астма, гастроэзофагиальная рефлюксная болезнь и COVID-19
Частота встречаемости ГЭРБ у пациентов с БА варьирует от 30% до 90% [67-69]. Симптомы ГЭРБ регистрируются у больных БА легкой и средней степени тяжести в 21% случаев, а при тяжелой БА — до 46-63% [10]. Многие пациенты с БА не испытывают классических симптомов ГЭРБ, включающих изжогу, и поэтому имеют асимптомное течение болезни, не позволяющее выставить диагноз в большинстве случаев. ГЭРБ может ухудшать течение БА, непосредственно оказывая влияние на дыхательные пути или через поддержание воспалительного процесса на фоне постоянной микроаспирации. Бронхоконстрик-ция, обусловленная БА, или медикаментозная терапия могут вызывать и утяжелять гастроэзофагиаль-ный рефлюкс. Назначение больным с тяжелой Б А пероральных ГКС повышает риск возникновения рефлюкса и увеличивает продолжительность нахождения соляной кислоты в просвете пищевода [70]. Не только сочетание БА и ГЭРБ встречается часто, но и наличие другой коморбидной патологии, такой как ожирение, описано в литературе как часто встречающееся [71]. Несмотря на то, что на данный момент нет четких доказательств в улучшении контроля над БА при проведении медикаментозной терапии по поводу ГЭРБ [72], есть данные о снижении дозировки лекарственной терапии БА после проведенного адекватного хирургического лечения ГЭРБ [73]. Таким образом, очевидна необходимость лечения пациентов с БА и ГЭРБ при уже имеющихся клинических симптомах, в то время как назначение медикаментозной терапии пациентам с асимптомными формами ГЭРБ не приносит дополнительных преимуществ в отношении контроля как ГЭРБ, так и БА.
В настоящее время в литературе недостаточно
данных о взаимовлиянии ГЭРБ и COVID-19. В исследовании Jimenez L. и соавторов [74] было показано, что снижение рН желудочного сока увеличивает риск инфицирования SARS-CoV-2 за счет активизации рецептора АПФ2, что может иметь значение для пациентов с ГЭРБ или пищеводом Барретта. Первой линией терапии ГЭРБ являются ингибиторы протонной помпы (ИПП), а блокаторы Н-2 гистами-новых рецепторов носят вспомогательную роль. В работах [75, 76] было показано, что применение ИПП может как увеличивать риск заражения SARS-CoV-2, так и повышать тяжесть течения COVID-19. Однако эти исследования были проведены среди пациентов разных этнических групп (корейцы, американцы) и имеют свои ограничения. У гистаминобло-катора Н-2 фамотидина отмечено его противовирусное действие против SARS-CoV-2 [77]. Между тем, есть значительные ограничения касательно фамотидина. Во-первых, связь с вирусными протеазами очень слабая, потому требуется дополнительное применение других препаратов. А во-вторых, необходимый противовирусный эффект может быть достигнут только при внутривенном введении [77].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
По данным литературы можно сделать вывод, что БА часто сочетается с такой коморбидной патологией, как ожирение, СОАС, ХРС, ГЭРБ. Нередко имеется и ассоциация этих заболеваний друг с другом, что утяжеляет состояние пациентов. У больных БА может быть множественная коморбидная составляющая, которая оказывает значимое влияние на течение БА, возникновение частых обострений и про-грессирование заболевания. В то же время наличие сопутствующих заболеваний повышает риски заражения SARS-CoV-2, утяжеляет течение COVID-19, способствует развитию осложнений и неблагоприятных исходов. У пациентов с БА необходимо своевременно выявлять коморбидную патологию, что в условиях пандемии может представлять определенные сложности, а также проводить оптимальную терапию, направленную на достижение ремиссии, чтобы снизить риск заражения SARS-CoV-2, а также минимизировать тяжесть течения COVID-19.
Источник финансирования. Авторы заявляют об отсутствии внешнего финансирования при проведении исследования и подготовке публикации.
Funding source. This study was not supported by any external sources of funding.
Конфликт интересов. Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов, связанных с проведенной публикацией настоящей статьи.
Competing interests. The authors declare that they have no competing interests.
Вклад авторов. Все авторы подтверждают соответствие своего авторства международным критериям ICMJe (все авторы внесли существенный вклад в разработку концепции, проведение исследования и подготовку статьи, прочли и одобрили финальную версию перед публикацией). Наибольший вклад распределён следующим образом: создание концепции, редактирование -A.B. Соболев, поиск, анализ материала и написание текса - Н.Ю. Васильев.
Author contribution. All authors made a substantial contribution to the conception of the work, acquisition, analysis, interpretation of data for the work, drafting and revising the work, final approval of the version to be published and agree to be accountable for all aspects of the work. The concept and design of the study, editing -A.V. Sobolev, collection and processing of material, text writing - N.Y. Vasiliev.
ЛИТЕРАТУРА
1. Reddel H.K., Bacharier L.B., Bateman E.D., et al. Global initiative for asthma strategy 2021: Executive summary and rationale for key changes. Am. J. Respir. Crit. Care Med. 2022; 205 (1): 17-35. doi:10.1164/rccm.202109-2205PP
2. Masoli M., Fabian I)., Holt S., Beasley R. Global Initiative for Asthma (GINA) Program. The global burden of asthma: executive summary of the GINA Dissemination Committee report. Allergy. 2004; 59 (5): 469-478. doi:10.1111/j. 1398-9995.2004.00526.x
3. Wu T.D., Brigham E.P., McCormackM.C. Asthma in the primary care setting. Med. Clin. North Am. 2019; 103 (3): 435-452. doi:10.1016/j.mcna.2018.12.004
4. GBD 2016 Disease and Injury Incidence and Prevalence Collaborators. Global, regional, and national incidence, prevalence, and years lived with disability for 328 diseases and injuries for 195 countries, 1990-2016: a systematic analysis for the Global Burden of Disease Study 2016 [published correction appears in Lancet. 2017 Oct 28; 390 (10106):e38], Lancet. 2017; 390(10100): 1211-1259. doi: 10.1016/SO140-6736( 17)32154-2
5. Schatz M., Camargo C.A.Jr. The relationship of sex to asthma prevalence, health care utilization, and medications in a large managed care organization. Ann. Allergy Asthma Immunol. 2003; 91 (6): 553-558. doi:10.1016/S1081-1206(10)61533-5
6. Boulet L.P., Boulay M.E. Asthma-related comorbidities. Expert. Rev. Respir. Med. 2011; 5 (3): 377-393. doi: 10.1586/ers. 11.34
7. Khalid F., Holgitin F. A review of obesity and asthma across the life span. J. Asthma. 2018; 55 (12): 1286-1300. doi:10.1080/02770903.2018.1424187
8. Peters II., Dixon A.E., Forno E. Obesity and asthma. J. Allergy Clin. Immunol. 2018; 141 (4): 1169-1179. doi: 10.1016/j,jaci.2018.02.004
9. Adult Obesity Facts. Overweight & Obesity. CDC. 2016. Available at: https://www.cdc.gov/obesity/data/adult.html Access 25.03.2022.
10. Shaw D.E., Sousa A.R., Fowler S.J., et al. Clinical and inflammatory characteristics of the European U-BIOPRED adult severe asthma cohort [published correction appears in Eur. Respir. J. 2017 Jun 22;49(6):]. Eur Respir J. 2015; 46 (5):1308-1321. doi:10.1183/13993003.00779-2015
11. Moore W.C., Meyers DA., Wenzel S.E., et al. Identification of asthma phenotypes using cluster analysis in the Severe Asthma Research Program. Am. J. Respir. Crit. Care Med. 2010; 181 (4): 315-323. doi:10.1164/rccm.200906-08960C
12. Haldar P., Pavord I.D., Shaw D.E., et al. Cluster analysis and clinical asthma phenotypes. Am. J. Respir. Crit. Care Med. 2008; 178 (3): 218-224. doi: 10.1164/rccm.200711 -17540C
13. Kim T.B., Jang A.S., Kwon H.S., et al. Identification of asthma clusters in two independent Korean adult asthma cohorts. Eur Respir J. 2013; 41 (6): 1308-1314. doi: 10.1183/09031936.00100811
14. Shore S.A. Obesity and asthma: possible mechanisms. J. Allergy Clin. Immunol. 2008; 121 (5): 1087-1095. doi: 10.1016/j .jaci.2008.03.004
15. Aaron S.D., Fergusson I)., Dent R., et al. Effect of weight reduction on respiratory function and airway reactivity in obese women. Chest. 2004; 125 (6): 2046-2052. doi:10.1378/chest,125.6.2046
16. Maniscalco M., Zedda A., Faraone S., et al. Weight loss and asthma control in severely obese asthmatic females. Respir Med. 2008; 102 (1): 102-108. doi:10.1016/j.rmed.2007.07.029
17. Eneli I.U., Skybo Т., Camargo C.A.Jr. Weight loss and asthma: a systematic review. Thorax. 2008; 63 (8): 671-676. doi: 10.1136/thx.2007.086470
18. Farah C.S., Kermode J.A., Downie S.R., et al. Obesity is a determinant of asthma control independent of inflammation and lung mechanics. Chest. 2011; 140 (3): 659-666. doi: 10.1378/chest. 11-0027
19. Mosen D.M., Schatz M., Magid D.J., Camargo C.A.Jr. The relationship between obesity and asthma severity and control in adults. J. Allergy Clin. Immunol. 2008; 122 (3): 507-1 l.e6. doi:10.1016/j,jaci.2008.06.024
20. Lv N., Xiao /.., Camargo C.A.Jr, et ai. Abdominal and general adiposity and level of asthma control in adults with uncontrolled asthma. Ann Am. Thorac. Soc. 2014; 11 (8): 1218-1224. doi:10.1513/AnnalsATS.201405-2140C
21. Sandoval M., Nguyen D.T., Vahidy F.S., Graviss E.A. Risk factors for severity of COVID-19 in hospital patients age 18-29 years. PLoS One. 2021; 16 (7): e0255544. doi:10.1371/journal.pone.0255544
22. Gar g S., Kim /.., Whitaker M., et al. Hospitalization rates and characteristics of patients hospitalized with laboratory-confirmed Coronavirus disease 2019 - COVID-NET, 14 States, March 1-30, 2020. MMWR Morb. Mortal Wkly Rep. 2020; 69 (15): 458-464. doi:10.15585/mmwr.mm6915e3
23. Hussain A., Mahawar K., Xia Z, et al. Obesity and mortality of COVID-19. Meta-analysis. Obes. Res. Clin. Pract. 2021; 15 (1): 100. doi:10.1016/j.orcp.2020.12.008
24. Popkin B.M., Du S., Green W.D., et al. Individuals with obesity and COVID-19: A global perspective on the epidemiology and biological relationships [published correction appears in Obes. Rev. 2021; 22 (10): el3305], Obes Rev. 2020; 21 (ll):el3128. doi:10.111 l/obr.13128
25. Hussein M.H., Toraih E.A., Attia A.S., et al. Asthma in COVID-19 patients: An extra chain fitting around the neck? Respir. Med. 2020; 175: 106205. doi: 10.1016/j.rmed.2020.106205
26. Anderson M.R., Geleris J., Anderson D.R., et al. Body mass index and risk for intubation or death in SARS-CoV-2 Infection: a retrospective cohort study. Ann Intern Med. 2020; 173 (10): 782-790. doi:10.7326/M20-3214
27. Caci G., Albini A., Malerba M., et al. COVID-19 and obesity: dangerous liaisons. J. Clin. Med. 2020; 9 (8): 2511. doi:10.3390/jcm9082511
28. Yigla M., Tov N., Solomonov A., et al. Difficult-to-control asthma and obstructive sleep apnea. J. Asthma. 2003; 40 (8): 865-871. doi:10.1081/jas-120023577
29. Julien J.Y., Martin J.G., Ernst P., et al. Prevalence of obstructive sleep apnea-hypopnea in severe versus moderate asthma. J. Allergy Clin. Immunol. 2009; 124 (2): 371-376. doi:10.1016/j,jaci.2009.05.016
30. Kong D.L., Qin Z., Shen H., et al. Association of obstructive sleep apnea with asthma: a meta-analysis. Sei Rep. 2017; 7 (1): 4088. doi: 10.1038/s41598-017-04446-6
31. Min Y.Z., Subbarao P., Narang I. The bidirectional relationship between asthma and obstructive sleep apnea: which came first? J. Pediatr. 2016; 176: 10-16. doi:10.1016/j.jpeds.2016.05.058
32. Prasad B., Nyenhuis S.M., Weaver T.E. Obstructive sleep apnea and asthma: associations and treatment implications. Sleep Med Rev. 2014; 18 (2): 165-171. doi:10.1016/j.smrv.2013.04.004
33. Simpson L.t Hillman D.R., Cooper M.N., et al. High prevalence of undiagnosed obstructive sleep apnoea in the general population and methods for screening for representative controls. Sleep Breath. 2013; 17 (3): 967-973. doi:10.1007/sl 1325-012-0785-0
34. Teodorescu M., Broytman O., Curran-Everett I)., et al. Obstructive sleep apnea risk, asthma burden, and lower airway inflammation in adults in the Severe Asthma Research Program (SARP) II. J Allergy Clin Immunol Pract. 2015; 3 (4): 566-75.el. doi:10.1016/j,jaip.2015.04.002
35. Lafond C.t Sériés F., Lemière C. Impact of CPAP on asthmatic patients with obstructive sleep apnoea. Eur. Respir. J. 2007; 29 (2): 307-311. doi: 10.1183/09031936.00059706
36. Simard B., Turcotte H., Marceau P., et al. Asthma and sleep apnea in patients with morbid obesity: outcome after bariatric surgery. Obes. Surg. 2004; 14 (10): 1381-1388. doi:10.1381/0960892042584021
37. Valverde-Monge M., Cañas J.A., Barroso B., et al. Eosinophils and chronic respiratory diseases in hospitalized COVID-19 patients. Front Immunol. 2021; 12: 668074. doi: 10.3389/fimmu.2021.668074
38. McSharry I)., Malhotra A. Potential influences of obstructive sleep apnea and obesity on COVID-19 severity. J. Clin. Sleep Med. 2020; 16 (9): 1645. doi:10.5664/jcsm.8538
39. Owens R.L., Macrea M.M., Teodorescu M. The overlaps of asthma or COPD with OSA: A focused review. Respirology. 2017; 22 (6): 1073-1083. doi: 10.1111/resp. 13107
40. Tuflk S., Gozal I)., Ishikura I.A., et al. Does obstructive sleep apnea lead to increased risk of COVID-19 infection and severity? J. Clin. Sleep Med. 2020; 16 (8): 1425-1426. doi:10.5664/jcsm.8596
41. Duarte R.L., Magalhàes-da-Silveira F.J., Oliveira-E-Sá T.S., et al. Obstructive sleep apnea screening with a 4-item instrument, named GOAL Questionnaire: development, validation and comparative study with No-Apnea, STOP-Bang, andNoSAS. Nat. Sei. Sleep. 2020; 12: 57-67. doi:10.2147/NSS.S238255
42. Kar A., Saxena K, Goyal A., et al. Assessment of obstructive sleep apnea in association with severity of COVID-19: a prospective observational study. Sleep Vigil. 2021; 5 (1): 111-118. doi: 10.1007/s41782-021-00142-8
43. Bresciani M., Paradis /.., Des Roches A., et al. Rhinosinusitis in severe asthma. J. Allergy Clin. Immunol. 2001; 107(1): 73-80. doi:10.1067/mai.2001.111593
44. ten Brinke A., Grootendorst D.C., Schmidt J.T., et al. Chronic sinusitis in severe asthma is related to sputum eosinophilia. J. Allergy Clin. Immunol. 2002; 109 (4): 621-626. doi:10.1067/mai.2002.122458
45. Seybt M.W., McMains K.C., Kountakis S.E. The prevalence and effect of asthma on adults with chronic
rhinosinusitis. Ear Nose Throat. J. 2007; 86 (7): 409-411. PMID: 17702323
46. Mcinfreda J., Becklake M.R., Sears M.R., et al. Prevalence of asthma symptoms among adults aged 20-44 years in Canada. CMAJ. 2001; 164 (7): 995-1001. PMCID: PMC80927PMID: 11314453
47. Denlinger L.C., Phillips B.R., Ramratnam S.t et al. Inflammatory and comorbid features of patients with severe asthma and frequent exacerbations [published correction appears in Am. J. Respir. Crit. Care Med. 2018; 197 (7): 971]. Am. J. Respir. Crit. Care Med. 2017; 195 (3): 302-313. doi:10.1164/rccm.201602-04190C
48. Bucca C., Rolla G., Scappaticci E., et al. Extrathoracic and intrathoracic airway responsiveness in sinusitis. J. Allergy Clin. Immunol. 1995; 95 (1 Pt 1): 52-59. doi: 10.1016/s0091 -6749(95)70152-4
49. Chung S.D., Chen P.Y., Lin H.C., Hung S.H. Comorbidity profile of chronic rhinosinusitis: a population-based study. Laryngoscope. 2014; 124 (7): 1536-1541. doi:10.1002/lary.24581
50. Coverstone A.M., Seibold M.A., Peters M.C. Diagnosis and management of T2-high asthma. J. Allergy Clin. Immunol. Pract. 2020; 8 (2): 442-450. doi: 10.1016/j,jaip.2019.11.020
51. Rosati M.G., Peters A.T. Relationships among allergic rhinitis, asthma, and chronic rhinosinusitis. Am. J. Rhinol. Allergy. 2016; 30 (1): 44-47. doi:10.2500/ajra.2016.30.4252
52. Vashishta R., Soler Z.M., Nguyen S.A., Schlosser R.J. A systematic review and meta-analysis of asthma outcomes following endoscopic sinus surgery for chronic rhinosinusitis. Int. Forum Allergy Rhinol. 2013; 3 (10): 788-794. doi: 10.1002/alr.21182
53. Rix I., Hdkansson K, Larsen C.G., et al. Management of chronic rhinosinusitis with nasal polyps and coexisting asthma: A systematic review. Am. J. Rhinol. Allergy. 2015; 29 (3): 193-201. doi:10.2500/ajra.2015.29.4178
54. Lee S.W., Kim S.Y., Moon S.Y., et al. Estimating COVID-19 infection and severity risks in patients with chronic rhinosinusitis: a Korean nationwide cohort study. J. Allergy Clin. Immunol. Pract. 2021; 9 (6): 2262-2271.e2. doi: 10.1016/j. jaip.2021.03.044
55. Yang J.M., Koh H.Y., Moon S.Y., et al. Allergic disorders and susceptibility to and severity of COVID-19: A nationwide cohort study. J. Allergy Clin. Immunol. 2020; 146 (4): 790-798. doi:10.1016/j.jaci.2020.08.008
56. Ferastraoaru I)., Hudes G., Jerschow E., et al. Eosinophilia in Asthma Patients Is Protective Against Severe COVID-19 Illness. J. Allergy Clin. Immunol. Pract. 2021; 9 (3): 1152-1162.e3. doi:10.1016/j.jaip.2020.12.045
57. Marin C., Tubita V., Langdon C., et al. ACE2 downregulation in olfactory mucosa: Eosinophilic rhinosinusitis as COVID-19 protective factor? Allergy. 2021; 76 (9): 2904-2907. doi:10.111 l/all.14904
58. Penezic A., Paic M., Greguric '/'., et al. The impact of asthma on quality of life and symptoms in patients with chronic rhinosinusitis. Curr. Med. Res. Opin. 2020; 36 (6): 1043-1048. doi:10.1080/03007995.2020.1754189
59. Thakar A., Lai D. "Black fungus": a perspective on the coronavirus disease 2019 (COVID-19)-associated rhino-orbital mucormycosis epidemic in India. Int. Forum Allergy Rhinol. 2021; 11 (8): 1278-1279. doi:10.1002/alr.22855
60. Sungnak W., Huang N., Becavin C., et al. SARS-CoV-2 entry factors are highly expressed in nasal epithelial cells together with innate immune genes. Nat Med. 2020; 26 (5): 681-687. doi:10.1038/s41591-020-0868-6
61. Hou Y.J., Okuda K, Edwards C.E., et al. SARS-CoV-2 reverse genetics reveals a variable infection gradient in the respiratory tract. Cell. 2020; 182 (2): 429-446.el4. doi:10.1016/j.cell.2020.05.042
62. Hwang J. IV., Lee K.J., Choi I.H., et al. Decreased expression of type I (IFN-|3) and type III (IFN-A) interferons and interferon-stimulated genes in patients with chronic rhinosinusitis with and without nasal polyps. J. Allergy Clin. Immunol. 2019; 144(6): 1551-1565.e2. doi: 10.1016/j.jaci.2019.08.010
63. Ziegler C.G.K., Allon S.J., Nyquist S.K, et al. SARS-CoV-2 receptor ACE2 Is an interferon-stimulated gene in human airway epithelial cells and is detected in specific cell subsets across tissues. Cell. 2020; 181 (5): 1016-1035.el9. doi: 10.1016/j .cell.2020.04.035
64. Forster-Ruhrmann U., Szczepek A.J., Bachert C., Olze H. COVID-19 in a patient with severe chronic rhinosinusitis with nasal polyps during therapy with dupilumab. J. Allergy Clin. Immunol. 2020; 146 (1): 218-220.e2. doi: 10.1016/j .jaci.2020.05.005
65. Miller L.E., Bhattacharyya N. Risk of COVID-19 infection among chronic rhinosinusitis patients receiving oral corticosteroids. Otolaryngol. Head Neck Surg. 2022; 166 (1): 183-185. doi: 10.1177/01945998211006931
66. Hasan S.S., Capstick '/'., Zaidi S.T.R., et al. Use of corticosteroids in asthma and COPD patients with or without COVID-19. Respir Med. 2020; 170: 106045. doi: 10.1016/j.rmed.2020.106045
67. Havemann B.D., Henderson C.A., El-Serag H.B. The association between gastro-oesophageal reflux disease and asthma: a systematic review. Gut. 2007; 56 (12): 1654-1664. doi:10.1136/gut.2007.122465
68. Sontag S.J., O'Connell S., Khandelwal S., et al. Asthmatics with gastroesophageal reflux: long term results of a randomized trial of medical and surgical antireflux therapies. Am. J. Gastroenterol. 2003; 98 (5): 987-999. doi: 10.1111/j. 1572-0241.2003.07503.x
69. Tsai M.C., Lin H.L., Lin C.C., et al. Increased risk of concurrent asthma among patients with gastroesophageal reflux disease: a nationwide population-based study. Eur. J. Gastroenterol. Hepatol. 2010; 22 (10): 1169-1173.
doi:10.1097/MEG.0b013e32833fb68c
70. Lazenby J.P., Guzzo M.R., Harding S.M., et al. Oral corticosteroids increase esophageal acid contact times in patients with stable asthma. Chest. 2002; 121 (2): 625-634. doi:10.1378/chest,121.2.625
71. Althoff M.D., Ghincea A., WoodL.G., et al. Asthma and three colinear comorbidities: Obesity, OSA, and GERD. J. Allergy Clin. Immunol. Pract. 2021; 9 (11): 3877-3884. doi: 10.1016/j,jaip.2021.09.003
72. Gibson P.G., Henry R.L., Coughlan J.L. Gastro-oesophageal reflux treatment for asthma in adults and children. Cochrane Database Syst. Rev. 2003; (2):CD001496. doi:10.1002/14651858.CD001496
73. Larrain A., Carrasco E., Galleguillos F., et al. Medical and surgical treatment of nonallergic asthma associated with gastroesophageal reflux. Chest. 1991; 99 (6): 1330-1335. doi:10.1378/chest.99.6.1330
74. Jimenez /.., Campos Codo A., Sampaio V.S., et al. Acid pH Increases SARS-CoV-2 infection and the risk of death by COVID-19. Front Med (Lausanne). 2021; 8: 637885. doi:10.3389/fmed.2021.637885
75. Lee S.W., На E.K., Yeniova A.O., et al. Severe clinical outcomes of COVID-19 associated with proton pump inhibitors: anationwide cohort study with propensity score matching. Gut. 2021; 70 (1): 76-84. doi: 10.1136/gutjnl-2020-322248
76. Almario C.V., Chey W.D., Spiegel B.M.R. Increased Risk of COVID-19 Among Users of Proton Pump Inhibitors. Am. J. Gastroenterol. 2020; 115 (10): 1707-1715. doi:10.14309/ajg.0000000000000798
77. Ortega J.Т., Serrano M.L., Jastrzebska B. Class a gprotein-coupled receptor antagonist famotidineasa therapeutic alternative against SARS-CoV2: an in silico analysis. Biomolecules. 2020; 10 (6): 954. doi:10.3390/bioml0060954
Поступила в редакцию журнала 14.04.2022 Рецензент: Н.Н. Кпимко
