CC BY
89
УДК 7.036.1 ХВОРОСТОВ А.С.
доктор педагогических наук, профессор, профессор кафедры живописи, Орловский государственный университет имени И.С. Тургенева E-mail: askhvorostov40@mail.ru ХВОРОСТОВ Д.А.
доктор педагогических наук, доцент, профессор кафедры дизайна, Орловский государственный университет имени И.С. Тургенева E-mail: aqua_storm@mail.ru
UDC 7.036.1
KHVOROSTOV A.S.
Doctor of pedagogical sciences, professor, Professor of painting Department, Orel State University E-mail: askhvorostov40@mail.ru KHVOROSTOV D.A. Doctor of pedagogical sciences, associate professor, Professor, Department of design, Orel State University E-mail: aqua_storm@mail.ru
ВЛИЯНИЕ И. С. ТУРГЕНЕВА НА РАЗВИТИЕ ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОГО ИСКУССТВА И ХУДОЖЕСТВЕННОГО ОБРАЗОВАНИЯ В РОССИИ.
ПОСВЯЩАЕТСЯ 200-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ПИСАТЕЛЯ
INFLUENCE OF I. S. TURGENEV ON THE DEVELOPMENT OF FINE ARTS AND ART EDUCATION IN RUSSIA.
DEDICATED TO THE 200TH ANNIVERSARY OF THE BIRTH OF WRITER
В своей творческой и повседневной жизни Иван Сергеевич Тургенев не замыкался в узколитературном кругу. Он общался с композиторами, музыкантами - исполнителями, певцами, художниками. Среди русских художников он выделял Товарищество передвижников, основанное Г.Г. Мясоедовым. Из писем и воспоминаний современников наиболее интересные сведения относятся к контактам (очным и заочным) И.С. Тургенева с И.Е. Репиным, Н.Н. Ге, И.Н. Крамским.
Ключевые слова: И. С. Тургенев, И.Е. Репин, «Славянский базар», «Бурлаки на Волге», Н.Н. Ге, портреты, И.Н. Крамской, поэт Кольцов, Парижская выставка, художественное образование, 200 лет со дня рождения.
In his creative and everyday life Ivan Turgenev did not stay in the narrow literary circle. He communicated with composers, musicians - performers, singers, artists. Among Russian artists, he singled out the Association of Wanderers, founded by G/G. Myasoedov. From the letters and memoirs of contemporaries the most interesting data refer to the contacts (internal and external) I.S. Turgenev, I. Repin, N.N. GE, I.N. Kramskoy.
Keywords: I.S. Turgenev, I.E. Repin, "Slavianski Bazaar", "boatmen on the Volga", N.N. GE,portraits, I.N. Kramskoy,poet Koltsov, Paris exhibition, art education, 200 years since the birth.
В культурной жизни России XIX века Иван Сергеевич Тургенев занимал выдающееся место. Он общался не только со своими коллегами по творческому цеху - литераторами, но и с музыкантами, певцами, композиторами, художниками. Его отношения с мастерами кисти и резца были очень разными. Иван Сергеевич Тургенев дружил со многими художниками. По возможности помогал им и, в меру сил, поддерживал их творческие искания. Будучи внешне очень выразительным, он терпеливо и бескорыстно позировал им для портретов. Он отдавал много сил и времени Обществу русских художников во Франции, будучи ряд лет его секретарём. Мало того, что он сумел договориться на счёт выставки в Париже произведений художников - членов Товарищества передвижников. Ему удалось убедить великого князя Константина Константиновича, владельца картины Куинджи «Ночь над Днепром», выставить её в парижском салоне. И ценители изобразительного искусства десять дней любовались ею.
Такие примеры можно продолжать и продолжать. И художники платили ему той же монетой. Они невольно тянулись к Тургеневу. Их влекли огромный интеллект
писателя, глубокое понимание им изобразительного искусства, искренность и доброжелательность в оценке их произведений.
Многих художников привлекала его незаурядная внешность. И они оставили потомкам немало художественных образов Тургенева. Особенно они тянулись к кисти, когда его облик засветился благородной сединой. В истории изобразительного искусства известны портреты И.С. Тургенева, написанные художниками В.Г. Перовым, Н.Н. Ге, И.Е. Репиным, А.А. Харламовым, И.П. Похитоновым, Я.П. Полонским, К.А. Горбуновым и др. Впечатляет портрет Ивана Сергеевича, написанный К.Е. Маковским.
Об отношениях Ивана Сергеевича Тургенева с художниками-передвижниками хочется начать с Ильи Ефимовича Репина, который оставил много воспоминаний о встречах со знаменитым литератором.
После окончания обучения в Императорской Академии художеств молодой живописец И.Е. Репин жил и творил в Петербурге. В Петербурге часто бывал и Тургенев. Зная об этом, художник мечтал, что когда-нибудь у него произойдёт
© Хворостов А.С., Хворостов Д.А. © Khvorostov A.S., Khvorostov D.A.
встреча с Тургеневым. Вот как он сам писал об этом, находясь на ассамблее у знаменитого композитора А.Н. Серова, на его квартире: «Было уже много гостей, когда мы вошли в просторную анфиладу комнат... Я понемногу стал на свободе разглядывать квартиру и публику и думать. Здесь бывали Ге и Тургенев; вот бы встретить.» [6, с. 327-328].
И вот наступило время, когда великий литератор в компании с известным художником Н.Н. Ге сам посетил молодого художника. Это был период, когда Репин работал над картиной «Бурлаки на Волге». Опять слово И.Е. Репину: « Мою мастерскую в Академии Ге посетил первый раз в обществе Тургенева. Я писал тогда «Бурлаков». Когда они вошли, я не знал, на кого смотреть; Тургенева я увидел тут в первый раз. По обычаю парижанина он не снял шведских перчаток. Тургенев, сидя перед моею картиною, рассказывал со всеми подробностями свою поездку в Тиволи с А.А. Ивановым, очень живо подражая даже манере Иванова в разговоре... Потом они заговорили о Герцене.».
Внимательно рассмотрев картину Репина, Тургенев не обмолвился о ней ни словом. Это поставило художника в неловкое положение. Выручил Николай Николаевич Ге. Вновь слово И.Е. Репину: «Когда они ушли, Ге быстро вернулся, взял меня за обе руки и заговорил быстро полушепотом: «Слушайте, юноша, вы сами ещё не сознаёте, что вы написали, - он указал на «Бурлаков». - Это удивительно. «Тайная вечеря» перед этим - ничто.» [6, с. 296]. Видимо, Н.Н. Ге озвучил общее с И. С. Тургеневым впечатление об увиденной картине.
Признавая в Репине редкий художественный дар, Тургенев, в тоже время, относился к его произведениям достаточно сдержано, Об этом вспоминал сам художник. «Сдержанность» Тургенева к творчеству Репина проявилась особенно ярко в период работы живописца над картиной «Славянские композиторы».
Расскажем об этом периоде более подробно.
Зимой 1871-72 года И. Е. Репин получил заказ на создание большой картины для строящейся в Москве гостиницы «Славянский базар». Полное название картины было: «Славянские композиторы (собрание русских, польских и чешских композиторов)». В изображение должны были войти как здравствовавшие в то время сочинители музыки, так и уже покойные.
Репин работал с увлечением. Его поддерживал Владимир Васильевич Стасов. Он отыскивал в фондах Петербургской публичной библиотеки необходимые образы и передавал их молодому художнику. Мастерскую Репина посетил И.С. Тургенев. Вот как сам художник описывает эту встречу:
«Вдруг доложили: Тургенев.
Тургенев был утомлён и - я чувствовал - вовсе не расположен ко мне. Окинув картину рассеянным взглядом, Иван Сергеевич сказал с досадой, не дослушав объяснений о лицах и цели картины:
- Ну, что это, Репин? Какая нелепая идея соединять живых с давно умершими! - и, ошарашив меня с места в карьер, так и остался с этим дурным впечатлением от моей картины.
- В сюжете я не виноват, - оправдывался я, - мне список лиц дан заказчиком. И я несмел даже отступить от состава изображаемых мною фигур.
- Ну что же, тем хуже для Вас, а я не могу переварить
этого соединения мёртвых с живыми!
- Да ведь и живые музыканты не вечны, Иван Сергеевич, - лепетал я смущённо.
- Да, а я всё-таки этого не перевариваю: это рассудочное искусство л и т е р а т у р а.
На торжестве открытия я вижу издали великолепную седую русскую голову; выше всех целой головой - Тургенев; протискиваюсь к нему и застаю его в толпе перед моей картиной.
- А, и Вы, - ласково жмёт он мне руку рукою в белой перчатке - мягко, аристократически. - Видите? Вы имеете успех.
- Да, - конфужусь я, - но Вы - то от моего успеха не изменили Вашего мнения о картине?
- Нет, нет, мой друг: моё мнение есть моё, и я с идеей этой картины примириться не могу.» [6, с. 207-208].
Репин, в свою очередь, не всегда был восхищён произведениями И. С. Тургенева. В воспоминаниях великого художника находим эпизод с книгами, которые молодые художники намеревались взять с собой в поездку по Волге. Слово И.Е. Репину: «Нашёлся Тургенев. Вот, думали, где душу отведём, - увы! От книги пошёл приторный флер-д, оранж. Романтизм совсем не в нашем духе» [6, с. 265].
Такие мелочи не мешали им с симпатией относиться друг к другу.
И вот наступило время, когда Репину посчастливилось приступить к работе над портретом Ивана Сергеевича Тургенева.
Как уже здесь отмечалось, художественных изображений И.С. Тургенева имеется достаточно много. И к некоторым из них прямое отношение имел знаменитый коллекционер и собиратель изобразительного искусства П.М. Третьяков. Желая иметь в своей галерее портрет И.С. Тургенева, Третьяков сначала заказал его изображение В.Г. Перову. Третьяков даже помогал художнику, договариваясь с Тургеневым о позировании для портрета. Так сохранилось его письмо (от 18 апреля 1872 года) к И.Н. Крамскому, в котором он просит: « Если у Вас будет Иван Сергеевич Тургенев, то спросите его, будет ли он в Москве и когда именно? Перову нужен один сеанс, чтобы окончить портрет его» [5, с. 50].
Но выполненный Перовым портрет почему-то не удовлетворил коллекционера, и он вновь заказывает портрет Тургенева, теперь И.Е. Репину.
Это был 1874 год. И. Е. Репину нет ещё тридцати. Но он уже написал «Бурлаков на Волге» и находился в полном расцвете сил. Он охотно принял предложение Третьякова и написал портрет знаменитого литератора. Но, неожиданно, Третьяков отказался и от созданного Репиным портрета, посчитав его творческой неудачей. Не понравился портрет и самому художнику.
А дело в том, что в ходе работы над портретом, не всё шло гладко. Из воспоминаний И.Е. Репина явствует, что работать над портретом он начал весной 1874 года. Тургенев жил тогда в Париже. Репин приехал туда и поселился неподалеку, «.чтобы не затрудняться в расстоянии» [10, с. 380].
Первый сеанс Репин провёл с таким вдохновением и блеском, что Иван Сергеевич от души приветствовал его успех. Оба радовались удачному началу. Но на следующий день Илью Ефимовича ждало разочарование. Смущаясь и,
чувствуя себя неловко, Иван Сергеевич прислал Репину пространную записку, где рассказал, что портрет не понравился Полине Виардо, она его забраковала и предложила эту работу не продолжать, а начать писать на новом холсте и с другого профиля; что он (Тургенев) с ней согласился. Сколько Репин не уговаривал Тургенева продолжить начатое, тот стоял на своём. [10, с. 381].
Огорчённый художник вынужден был принять новое условие. Но он как - то сразу погас, и писал второй вариант уже без огонька и терпеливо скучно. И Тургенев тоже позировал вынужденно, и, как бы, смущаясь.
А живопись такого отношения не терпит. В результате и получился тот сухой и скучный портрет, от которого отказался Третьяков.
Через пять лет Репин написал новый портрет Тургенева. Это произошло в 1879 году. А в 1883 году И.Е. Репин написал третье изображение И.С. Тургенева, положив в основу тот первый, якобы не удавшийся вариант. Были в исполнении Репина и другие варианты изображения И.С. Тургенева.
Несмотря на кажущуюся неудачу с первым портретом в 1874 году, общения литератора и художника продолжались. Они много встречались. У них было немало общих знакомых, к которым они могли относиться по-разному. Например, к Владимиру Васильевичу Стасову Репин относился всегда с большим уважением и симпатией. Тургенев тоже в начале 1870-х годов много контактировал со Стасовым, часто бывал у него в гостях, у них было много общего во взглядах на мировую художественную культуру и культуру России. Но вот что-то произошло, и в конце 1870-х годов отношение Тургенева к Стасову резко изменилось. Слово И.Е. Репину: «.такой просвещённый художник, как Тургенев, готов был капризным ребёнком кричать на всю улицу, чтобы его убрали в сумасшедший дом в тот момент, когда он согласится со Стасовым.» [6, с. 279]. А Стасов, подтверждая возникшее негативное отношение к нему И.С. Тургенева, в письме к художнику В.Д. Поленову (от 3 января 1877 года) отмечал, что Тургенев «прописал» его «. в новом своём романе «Новь» на страницах 15 - 16 под именем критика Скоропихина, порицающего молодых художников и огулом ругающего всё старое в искусстве (!!!?!!!)» [7, с. 295].
Чего только не бывает в среде великих.
Что касается И. Е. Репина, то он вполне разделял взгляды И.С. Тургенева на изобразительное искусство. Так, в частности, в одном из репинских «Писем об искусстве» встречаем такие строки: «Вне национальности нет искусства, - сказано где-то у Тургенева». И далее - Репин, соглашаясь с мнением великого литератора, комментирует эти слова: «Да, искусство хорошо и вполне понятно только на своей почве, только выросшее из самых недр страны» [6, с. 399].
Напомним, что у И. С. Тургенева были стабильные дружеские отношения с одним из основателей Товарищества передвижников, художником-философом Н.Н. Ге. Ге был не только художником, но и общественным деятелем. Он помогал Г.Г. Мясоедову в организации Товарищества передвижников, привлекая в его состав петербургских коллег [8, с. 100]. По воспоминаниям современников в начале 1870-х годов дом Н.Н. Ге был своеобразным центром Петербурга, где встречались выдающиеся деятели отечественной культуры. По вечерам на четвергах сходились у Н.Н. Ге
литераторы: Тургенев, Некрасов, Салтыков - Щедрин, Костомаров, художники: Крамской, Репин, Антакольский, известные певцы и композиторы [1, с. 54 -55].
В тот же период (1872 г.) Н. Н. Ге работал над портретом своего друга Ивана Сергеевича Тургенева. Этот портрет И.Е Репин смог увидеть только восемь лет спустя после его создания. Случилось это в то время, когда он, «странствуя по Малороссии», собирал материал для задуманной картины «Запорожцы» и заехал в гости к Николаю Николаевичу Ге, который из Петербурга перебрался к себе в имение в Черниговской губернии [9, с. 64 -65].
В гостиной помещичьего дома Репин увидел несколько портретов, в том числе изображения Некрасова и Тургенева. Далее - текст из воспоминаний Репина: «... эти мне не понравились: беловатые с синевой, плоско и жидко написанные, трепаными мазками.
- А вы ещё их не видали? Ну, как находите? - спросил Николай Николаевич.
- Как - то странно белы, особенно Тургенев, без теней совсем, - ответил я.
- Да, но ведь это характер Ивана Сергеевича. Знаете, Тургенев - ведь это гусь, белый, большой дородный гусь по внешности. И он всё же барин. я беру натуру так, как она случайно освещается, - тут свет был от трёх окон, и это очень идёт к нему, выражает его» [6, с. 298].
Этот разговор происходил в 1880 году.
Но давайте вернёмся в лето 1874 года.
П. М. Третьяков уже заказывал художникам портреты Тургенева (Перову и Репину), и оба раза остался недоволен тем, что ему представляли. У него оставался выход -заключить договор с портретистом И.Н. Крамским. И 22 июля 1874 года Третьяков пишет Крамскому: «Портрет Ивана Сергеевича Тургенева вышел у Репина не совсем удачно, теперь остаётся только Вам сделать его портрет! И я сказал Ивану Сергеевичу, что буду просить Вас о том, как только он опять приедет в Россию, на что Ив. Сер. изъявил согласие с большим удовольствием, тем более, что он очень желает с Вами познакомиться.» [5, с. 96].
Ответ Крамского был достаточно уклончивым: «Что касается портрета И. С. Тургенева, то, признаюсь, хотя мне было бы и очень лестно написать его, но после всех как - то неловко, особенно после Ренина, которого я очень уважаю; и, извините, мне не верится, чтобы он написал не совсем удовлетворительно, не поверю, пока не увижу. Репин, да ещё в Париже, должен был бы написать». И далее Крамской, рассуждая как профессиональный портретист, хочет понять, почему художников постигают неудачи при работе над портретами Тургенева: «Что за странность с этим лицом? и отчего оно не даётся? Ведь кажется и черты крупные, и характерное сочетание красок, и, наконец, человек пожилой? Общий смысл лица его мне известен, наконец, фотографии тоже делают своё дело - знакомят с лицом, но близко мне никогда не удавалось его видеть, быть может, и в самом деле правы все художники, которые с него писали, что в этом лице нет ничего выдающегося, ничего обличающего скрытый в нём талант; быть может, и в самом деле вблизи, кроме расплывающегося жиру и сентиментальной, искусственной задумчивости, ничего не оказывается; но откуда же впечатление у меня чего - то львиного? издали? Наконец, если и в самом деле нет ничего и всё, в сущности, ординарно, ну и пусть будет эта
смесь так, как она находится в натуре» [5, с. 98]. В этих рассуждениях и поставленных вопросах усматривается «кухня» художника. А такие слова, как «в лице нет ничего выдающегося», «расплывшийся жир», «искусственная задумчивость» и другие не настраивают на уважение к портретируемому. Видимо, поняв это, Третьяков пытается объяснить художнику, что его не устроило в портрете, созданном Репиным: «Вы говорите, что у Вас впечатление чего-то львиного в фигуре Тургенева? в портрете Репина это есть; но нет того Тургенева, каким мы его знаем; нет того... совершенно живого человека, как он есть (я говорю о голове). Может быть, я ошибаюсь относительно портрета Тургенева, и даже очень может быть» [5, с. 99]. Это письмо относится к 20 августа 1874 года, а почти через два года, в письме от 6 июня 1876 года из Парижа Крамской как бы отвечает на высказанные сомнения относительно портрета, созданного Репиным: «. мне показалось, что Репина портрет не так уж дурён.» [5, с. 143].
П.М. Третьяков понял, что Крамской, не желая приступать к портрету Тургенева, предлагает коллекционеру вернуть в галерею репинское произведение. Но Третьяков последователен и твёрд. В письме от 25 июня 1876 года он писал в Париж Крамскому: «А ведь Тургенева Вам придётся сделать, так как его портрета всё-таки нет (Третьяков имел в виду свою галерею - А. Х, Д. Х.), да Вы же обещали мне сделать за границей некоторые портреты» [5, с. 146].
Но Крамской, не желая писать тургеневский портрет, в ответном письме Третьякову мотивирует свой отказ: «Что касается Тургенева, то, ... как бы Вам это выразить - теперь мне даже как-то не хочется его писать. Мне кажется, что им уж очень много занимаются, и потом, я вижу теперь, что его портреты все одинаково хороши и что ничего нового не сделаешь.» [5, с. 149].
Не сумев сломить сопротивление художника, П.М. Третьяков решает отступить: «Что касается Тургенева
- совершенно понимаю Вас и нисколько не настаиваю на своём желании; это дело кончено.» [5, с. 152].
Крамской так и не написал портрета Ивана Сергеевича Тургенева.
Тургенев и Крамской лично не встречались и не переписывались. Сам Крамской в письме редактору первого издания писем И. С. Тургенева В. П. Гаевскому признавался: «Я, к сожалению, никогда не пользовался личным знакомством Ивана Сергеевича, дающим право на переписку» [4, с. 116]. Но заочные контакты у них случались. Так в 1871 году, когда Крамской работал над портретом крестьянского поэта Алексея Кольцова, он воспользовался описанием поэта, созданным И.С. Тургеневым. Вот это описание в статье «Литературный вечер у П. А. Плетнёва»: «Одетый в длиннополый двухбортный сюртук, короткий жилет с голубой бисерной часовой цепочкой и шейный платочек с бантом
- он сидел в уголку. Скромно подобрав ноги, и изредка покашливал, торопливо поднося руку к губам. Человек этот поглядывал кругом, не без застенчивости, прислушивался внимательно; в глазах его светился ум необыкновенный, но лицо у него было самое простое, русское - вроде тех лиц, которые часто встречаются у образованных самоучек из дворовых и мещан. Замечательно, что эти лица, в противность тому, что, по-видимому, следовало бы ожидать, редко отличаются энергией; напротив, почти всегда носят отпечаток робкой мягкости и грустного раздумья. Это
был поэт Кольцов» [5, с. 42-43].
Крамской настолько доверял этим описаниям, что не хотел отправлять портрет заказчику, пока не покажет Тургеневу и не получит его одобрения. Он так и писал Третьякову: «Портрет Кольцова я не посылаю теперь,. потому что на праздниках здесь будет Тургенев, которого хотел привести Анненков.» [3, с. 114]. Через две недели Крамской опять поднимает этот вопрос: «. Тургенев, вероятно, не приехал ещё, по крайней мере, я не слышал» [5, с. 52].
Крамской так и не сумел показать Тургеневу свою работу, и портрет Кольцова дописан не был.
В другой раз заочный контакт литератора и художника состоялся по инициативе И.С. Тургенева, когда он договорился во Франции о выставке художественных работ передвижников. В адрес И.Н. Крамского, как представителя Товарищества передвижников, он направил из Парижа большое письмо (в восемь страниц). И.С. Тургенев высказал в этом письме несколько пожеланий организационного прядка, которые неожиданно оскорбили Крамского, что он и постарался высказать в письме к художнику А.П. Боголюбову. Боголюбов жил тогда в Париже и возглавлял колонию русских художников во Франции. Раздражение Крамского вызвало предложение И.С. Тургенева провести тщательный отбор «строгий и беспристрастный» художественных произведений, отправляемых на выставку. Крамской обиженно писал, что там имеются «. наставления, как себя нам вести при первом выходе в большой свет, вроде того, что, мол, калош на рояль не ставить и в руку не сморкаться» [4, с. 92-93]. То - есть, заботливые пожелания Тургенева Крамской воспринял как обиду.
Сам Тургенев о мастерстве Крамского - портретиста был высокого мнения, о чём и высказался однажды Репину после просмотра работ очередной художественной выставки Товарищества передвижников осенью 1874 года. Там наряду с произведениями других художников экспонировались портреты Л. Н. Толстого и А. И. Гончарова, написанные Крамским. Репин посчитал своим долгом сообщить об этом Крамскому. В ответ И.Н. Крамской писал: «О Тургеневе, спасибо ему - благодарен, даже восхищён.». И тут И.Н. Крамской в бочку мёда добавляет ложку дёгтя: «Только, мне кажется, он не совсем знает Россию, судя по предисловию к своей повести, помещённой в «Складчине» [3, с. 276-277; 564]. «Складчина» - был литературный сборник русских писателей, изданный в Петербурге в 1874 году в пользу пострадавших от голода в Самарской губернии. В нём был впервые опубликован рассказ И.С. Тургенева «Живые мощи», предисловие к которому критикует Крамской. Тезис о том, что И.С. Тургенев якобы «не знает России» Крамской повторяет через два года в письме В.В. Стасову: «... думаю, что ему (И.С. Тургеневу -А. Х., Д. Х.) можно многое простить ради того, что он совершенно не виноват и даже невинен в своих художественных симпатиях, так как они у него вытекают из его иностранно-французского склада понятий, благоприобретённых им в последующие годы жизни и той доли фимиама, которую некоторые наши органы печати усердно пытаются распространить. После его отзыва о русском народе («Складчина» выноска из письма Я.П. Полонскому), для каждого из нас должно быть ясно, чем стал Ив. Серг. Тургенев» [3, с. 367].
Достаточно явный негатив Крамского по отношению к И.С. Тургеневу проявился в траурные дни, связанные с кончиной писателя. Когда умер Тургенев, с него, уже покойного, во Франции была сделана хорошая фотография. Художник Боголюбов решил, что на основе этой фотографии может быть создан офорт для последующей рассылки всем друзьям и родным писателя. И он обратился к Крамскому с просьбой сделать такой офорт. В ответ Иван Николаевич писал: «Что касается офорта, то располагайте мною - хотя мои глаза и требуют уже внимания и попечения - но ведь Ив. Серг. Тургенев из ряду вон, и потому я рад быть полезным при осуществлении вашей прекрасной идеи» [4, с. 113]. Крамской сразу же оповестил редактора и издателя газеты «Новое время» А.С. Суворина о том, что готовится такая акция с офортными оттисками. И Суворин 13 сентября 1883года опубликовал эту новость в своей газете: «С Тургенева снята очень хорошая фотография с мёртвого; с этой фотографии Крамской будет делать офорт». Но все обещания оказались лишь обещаниями и пожеланиями. «Офорт не был выполнен Крамским» [4, с. 427].
В том же письме А.П. Боголюбову, где даётся согласие изготовить офорт, Крамской высказывает свои соображения и по другим проблемам, связанным с кончиной писателя: «Здесь в обществе прошёл взрыв негодования, когда промелькнуло сообщение, что Тургенев оставил права на издание своих сочинений м - ме Виардо. Многие не хотели идти хоронить его; говорили, что же это Тургенев оставил России? Зачем он хочет, чтобы его хоронили в России, гнили его нам не нужно, когда он душу свою (свои творения) отдал Франции. Пусть бы там и тело своё оставил.»[4, с. 114].
Пусть эти слова останутся на совести Крамского.
Что же касается похорон И.С. Тургенева, то такой был наплыв провожающих великого соотечественника в последний путь, что на много часов был парализован весь
Петербург, А траурные делегации шли и шли для прощания с любимым писателям. По словам А.Ф. Кони, «... непрерывная цепь 176 депутаций от литературы, от газет и журналов, учёных, просветительных и художественных обществ и учреждений, от учебных заведений, от земств, от сибиряков, поляков и болгар заняла пространство в несколько вёрст» [2, с. 109]. На вышедших тогда из печати гравюрах было передано невиданное скопление народа на петербургских улицах в часы траурного шествия. Это ответ на необъективные слова Крамского.
Странности в этом письме не закончились. Там же Крамской приводит слова И.С. Тургенева, которых он никогда не говорил, но которые, по мнению Крамского, мог бы сказать. Крамской пишет: «Тургенев. был великий писатель (но наш, Русский), он вёл себя при этом часто так, что как бы говорил французам: смотрите - я Русский, а между тем я Вас люблю больше, у Вас учусь, и через вас стал похож на человека! Конечно, я и мать свою люблю, но, знаете, всё же она простая деревенская баба; и пустить её в такое хорошее общество неприлично, и жить с нею мне стыдно» [4, с. 114].
Комментировать эти фантазии И.Н. Крамского не берёмся.
И. Н. Крамской, по-существу, - исключение. Другие художники, как передвижники, так и те, кто не относился к этому содружеству, с искренним уважением и большой симпатией относились к великому русскому литератору.
Живя подолгу за границей, И.С. Тургенев никогда не порывал связей с Россией и с художниками, отражавшими её красоту и образы её представителей в своих произведениях.
Данные материалы продолжают цикл статей о художниках-передвижниках и художественном образовании в России [11, с. 323-332], [12, с. 363 - 367].
Библиографический список
1. ВерещагинаА.Г. Николай Николаевич Ге. Л.: Художник РСФСР, 1988. 184 с., ил.
2. Кони А.Ф. Воспоминания о писателях /сост. Г. М. Миронова, Л. Г. Миронов, М.: Правда. 1989. 494 с.
3. Крамской - Письма, статьи. Т.1, М.: Искусство, 1965, 627 с.
4. Крамской - Письма, статьи. Т.2, М.: Искусство, 1965, 531 с.
5. Переписка И. Н. Крамского: И. Н. Крамской и П. М. Третьяков, М.: Искусство, 1953, - 459 с.
6. Репин И.Е. Далёкое близкое. 9-е изд. Л.: Художник РСФСР, 1986. 488 с., ил.
7. Репин И.Е. Письма к художникам и художественным деятелям, М.: Искусство. 1952. 408 с.
8. ХворостовА.С. Г. Г. Мясоедов: Известный и неизвестный, Орёл, 2008, 249 с., ил.
9. Хворостов А.С. Григорий Мясоедов (1834 - 1911). М.: АРТ РОДНИК, 2012. 96 с., ил.
10. Художественное наследство, т. 1. И. Е. Репин. М.-Л.: Изд-во АН СССР. 1948, -427 с.
11. Хворостов А.С. Первый художник - передвижник // Учёные записки Орловского государственного университета, 2014, № 4 (60), с. 323-332.
12. Хворостов А.С. Реальный образ Г. Г. Мясоедова // Учёные записки Орловского государственного университета, 2015, № 1 (64), с. 363 - 367.
References
1. VereshchaginaA.G. Nikolay Nikolayevich GE. L.: Artist of the RSFSR, 1988. 184 p., II.
2. KoniA.F. Memories of writers / comp. G. M. Mironova, L. G. Mironov, M.: True. 1989. 494 p.
3. Kramskoy-Letters, articles. Vol. 1, M.: Art, 1965, 627 p.
4. Kramskoy-Letters, articles. Vol. 2, M.: Art, 1965, 531 p.
5. Correspondence I. N. Kramskoy: I. N. Kramskoy and p. M. Tretyakov, M.: Art, 1953, 459 p.
6. Repin I.E. Far close. - 9th ed. L.: Artist of the RSFSR, 1986. 488 p., Il.
7. Repin I.E. Letters to artists and artists, M.: Art. 1952. 408 p.
8. KhvorostovA.S. G. Myasoedov: Known and unknown - the eagle, 2008, p. 249, ill.
9. Khvorostov A.S. Grigory Myasoedov (1834 - 1911). M: ART - RODNIK, 2012. 96 p., Il.
10. Artistic heritage, vol. 1. I. E. Repin. M.-L.: publishing House of the USSR. 1948, -427 p.
11. Khvorostov A.S. The first artist - Peredvizhnik // scientific notes of Orel state University, 2014, № 4 (60), Pp. 323-332.
12. Khvorostov A.S'. The real way G. G. Myasoedov // scientific notes of Orel state University, 2015, № 1 (64), Pp. 363-367.
