CC BY
29
ные фигуры шутов и плутов - от евангельского блудного сына и средневековых героев Рабле до Швейка и Остапа Бендера.
Литература
1. Агранович, С.З. Двойничество / С.З. Агранович, И.В. Саморукова. Самара: Самар, ун-т, 2001.
2. Агранович, С.З. Миф в слове: продолжение жизни / С.З. Агранович, Е.Е. Стефан-ский. Самара: Изд-во СаГА, 2003.
3. Карасик, В.И. Лингвокультурологический типаж «английский чудак» / В.И. Карасик, Е.А. Ярмахова. М.: Гнозис, 2006.
4. Мелетинский, Е.М. Поэтика мифа / Е.М. Мелетинский. М.: Наука, 1976.
5. Мелетинский, Е.М. О литературных архетипах / Е.М. Мелетинский. М., 1994.
6. Стефанский, Е.Е. Эмоции в динамике. Сюжетообразующая роль эмоциональных концептов в художественном дискурсе рассказов М.Кундеры из цикла «Смешные Любови» / Е.Е. Стефанский // Восток - Россия -Запад: проблемы межкультурной коммуникации: Междунар. сб. науч. тр. Самара: Изд-во СаГА, 2004. С. 51-70.
7. Шабалина, Т. Трикстер / Т. Шабалина «Кругосвет»: энциклопедия [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.krugosvet.ru/ articles/119/1011926/1011926а1. htm
8. Даль, В.И. Словарь живого великорусского языка: в 4 т. / В.И. Даль. М.: Рус. яз., 1989 - 1991. Т. 4.
9. Мифология: Большой энциклопедический словарь / гл. ред. Е.М.Мелетинский. 4-е изд. М.: Большая рос. энцикл., 1998.
10. Словарь современного русского литературного языка: в 17 т. Изд-во АН СССР. М. - Л., 1954. Т. 1 (БАС).
11. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. / М. Фасмер. М., 1987. Т. 4.
12. Черных, П.Я. Историко-этимоло-гический словарь русского языка: в 2 т. / П.Я. Черных. М.: Рус. яз., 1993.
13. Backowski, A. Siownik etymologiczny jiczy-ka polskiego: w 3 t. / A. Backowski. Warszawa: PWN, 2000.
14. Boryib, W. Siownik etymologiczny jKzyka polskiego / W. Boryib. Krakyw, 2005.
15. Вгьскпег, A. Siownik etymologiczny jxzyka polskiego / А. Вгьскпег. Warszawa: Wiedza Pow-szechna, 1974.
16. Rejzek, J. Иевкэ etymologicks slovnHk / J. Rejzek. Praha: Leda, 2001.
17. Siownik jxzyka polskiego / red. naukowy M. Szymczak: w 3 t. Warszawa, 1981. T. 3 (SJP).
О.В. МЯКШЕВА ( Саратов)
ВЛИЯНИЕ ЭМОЦИЙ НА СПЕЦИФИКУ ВЫРАЖЕНИЯ ПРОСТРАНСТВЕННОЙ СЕМАНТИКИ В РАЗГОВОРНОЙ РЕЧИ
Показаны особенности использования семантики пространственной ориентации человека и предметов, актуальных для его ориентации, в разговорной речи. Эмоциональный компонент разговорной речи поддерживает частотность в данной сфере ориентиров абсолютного пространства. При выражении ориентира дейктическими средствами достигается цель передачи внешней обстановки, при использовании форм существительного создается возможность для выражения внутренних переживаний говорящих.
Языковая картина мира формируется сложным взаимодействием многих экстра-лингвистических и собственно лингвистических факторов, причем семантика, имея языковые «одежды», при функционировании языка, в каждом стиле (и шире, в современной терминологии, - в каждом дискурсе) приобретает особые, этому стилю присущие речевые формы. Исследование таких форм, а точнее - изучение специфики использования общеязыковых, позволяет приоткрыть тайны когниции. Пространственная семантика в этом смысле - благодатнейший объект исследования, поскольку пространство является фундаментальной категорией бытия. Рассмотрение специфики выражения пространственной семантики в таких сферах, как СМИ, научная, художественная, позволило выявить некоторые причины влияния на эту специфику сферы и среды общения [9; 10; 11; 12].
Предметом исследования в данной статье являются особенности использования семантики пространственной ориентации человека и предметов, актуальных для его ориентации, в разговорной речи (далее -РР). Материалом исследования послужили факты естественной, обиходно-бытовой, разговорной речи, представляющие собой преимущественно диалоги и полилоги лиц, хорошо знакомых друг с другом (расшифровки записей разговорной речи из фонда кафедры русского языка и речевой коммуникации Саратовского госуниверситета),
© Мякшева О.В., 2008
а также [7; 4]. Временные рамки записей - 70-е гг. XX в. - начало XXI в.
В.И. Шаховский пишет: «Осмысление любого события, факта начинается с чувствования. Мы думаем не мыслями, а чувствами. Мысли лишь помогают оформить и передать чувственную информацию о мире. Поэтому, может быть, все-таки вначале было не слово, а эмоция!» [14. С. 523]. А В.И. Карасик утверждает, что хаотические нестыковки между фразами, и не понятные на первый взгляд обрывы в высказываниях, и заполнители пауз, и подобные компоненты служат «более важной цели -обеспечить не только информационный, но и эмоциональный контакт между участниками общения» [6. С. 15]. Такова логика развития современной лингвистики, исследующей все стороны коммуникативного акта, дискурса. И поскольку разговорная речь теснее всего соприкасается с нашими эмоциями, рассмотрим влияние эмоционального компонента разговорного дискурса на особенности выражения пространственной ориентации в РР.
Известная мысль об обязательных составляющих всякого текста где и когда по отношению к РР имеет специфику, связанную с явлением, которое отмечают многие исследователи. Четко определила его Е.А. Земская: в РР «внеязыковая ситуация становится составляющей частью акта коммуникации» [5. С. 6], «конситуация “вплавляется” в речь» (Там же. С. 25). Иными словами, пространственная детерминация в РР так же обязательна, как и в любой другой сфере общения, однако она может осуществляться невербально.
Анализ текстов РР с точки зрения вер-бализации/невербализации пространственного ориентира показал, что высказывания со значением пространственной ориентации, но без языковой формы ее воплощения составляют в разных записях от 30 до 40% от всех высказываний с этим значением. Среди причин незамещенносги позиции компонента со значением пространственной ориентации - присутствие в ситуации общения самого предмета-ориен-тира; его наличие в частно-апперцепци-онной базе говорящих (Там же. С. 194; 209); включение семантики пространственной ориентации в общую апперцепционную базу в связи с существованием «некоторого фона общих знаний, свойственных носителям языка» (Там же. С. 195).
Немаловажную роль играет фактор «опережающего» присутствия ориентира во фразах-бытийных номинациях: Березка/ подойдем ? (СРР); Это березовый бор / это сосновый бор// Еле доперлись (до этого места) (СРР) или фразах-оценках: Наша десяточка (новый корпус университета) // Поинтересуешься? (т. е. зайдешь) (СРР); Какая машина! Сяду? (СРР). Остановимся на последней причине подробнее.
Существование в РР конструкций «бытие предмета или его эмоциональное восприятие, оценка и характеристика пространственной ориентации относительно этого предмета» объясняется следующим. Во-первых, номинатив позволяет ввести предмет в ткань повествования без грамматических усложнений. В данном случае необходимо согласиться с тем, что введение предмета в область речевых интересов утверждением его бытия является первым этапом познания [1. С. 737]. Во-вто-рых, в аспекте непринужденной речи (всякое познание начинается с удивления -Аристотель; «может быть, все-таки вначале было не слово, а эмоция!» - В.И. Шаховский), номинативные предложения легко включают (это важно!) эмоциональный компонент - любования, восхищения или, наоборот, негодования по поводу предмета - потенциального ориентира. Такие семантические типы предложений имеют больше шансов появиться в непринужденной беседе, в свою очередь влияя на грамматическое оформление последующих фраз (точнее - облегчая данное оформление).
Теперь обратимся к анализу конструкций, в которых пространственный ориентир вербализован. Вербализация пространственного ориентира в форме существительного в РР встречается чаще, чем случаи его выражения другими языковыми средствами (наречиями, местоимениями, придаточными Возьми куда вчера положил). В нашем материале высказывания с ори-ентиром-существительным составляют до 45% от всех вербализованных ориентиров, т. е., несмотря на признанную учеными дейктичность живого общения («в реальной коммуникации прямая номинация часто не имеет места и заменяется указанием» [2. С. 257]), оно, это общение, осуществляется с ориентирами объективного пространства чаще, чем субъективного [3], относительного [2]. На наш взгляд, такая вербализация происходит по следующим
причинам: 1) не являясь целью коммуникации, ориентир введен для уточнения того, что слушающими может интерпретироваться неоднозначно - такой элемент высказывания посылается «вдогонку» к уже законченному речевому акту, т. к. говорящий предположил «сбой» в общении; 2) ориентир входит в коммуникативный фокус высказывания, является компонентом новой для собеседников информации; 3) вербализация ориентира связана с более выраженным, по сравнению с обычным, эмоциональным фоном акта коммуникации.
Приведем примеры таких эмоциональных фраз и попытаемся обозначить эти эмоции: Че-то остро. Я села на осиное гнездо! (СРР) - вскрикивает (и от боли, вероятно) во время прогулки один из партнеров по коммуникации; Не стойте в коридоре, проходите сразу в комнату (МРР 270), - любезно приглашают хозяева. «Рабочие» варианты встречи: - Проходи / с прошедшим тебя праздником (СРР); -Привет// - Привет/ заходи// - Ой/ Я тебя испачкаю (помадой)// - Ниче/ только порозовею (МРР 270). Ах ты красавица, села на мой стульчик (СРР), - с умилением обращается к кошке ее хозяйка. Остановись/ не ходи на балкон! (СРР), - встревоженно говорит мама маленькому сыну. Или подобный пример: Тань/ ну че ж ты перед балконом сидишь дорогая/ ты что же, совсем, что ль, с ума сошла ? Простудишься// (МРР 281); Заходим в же // Какие эмоции у вас? (СРР), - патетически произносит один из партнеров по коммуникации (ср. нейтральное в той же ситуации: Ну вот и пришли) -, Целый день проторчали в поликлинике, - эмоциональный настрой говорящего подсказывается выбором глагольной лексемы (МРР 307); Смотри, как за окошком красиво/да? Кружевное все// -мать пытается расшевелить погрустневшую дочь. - Дочь, ворчливо: Ниче красивого нет// Мне это уже надоело (МРР 309). С ироническим восторгом: Зато раньше зайдешь в магазин/ сгущенка пирамидами стояла (УРР 142).
В этих и подобных случаях созданная говорящим яркая словесная «картинка» ситуации является следствием его особого настроя, попыткой передать этот настрой собеседникам. Заметим, что употребление таких предложений не зависит от того, входит или нет ориентир в тему или в рему высказывания, является или нет сооб-
щение ситуативно прикрепленным. Более того, в нашем материале такие предложения довольно часто встречаются именно тогда, когда предмет речи и предмет ситуации совпадают, что, казалось бы, противоречит тенденции К ЭКОНОМИИ ЯЗЫКОВЫХ усилий в РР (ориентир - реальный денотат, имеющийся в ситуации общения, и для его актуализации в речь достаточно, например, жеста). Видимо, потребность «выплеснуть» эмоции словесным способом в данном случае оказывается сильнее потребности сэкономить речевые усилия. Исследователи РР, утверждая, что «вещный мир, окружающий человека и образующий его “функциональное пространство”» [7. С. 281] в РР предполагает два возможных взгляда на него - утилитарный и одухотворенный, соотносящиеся с разными коммуникативными установками в фатическом и нефатическом общении.
Вербализация пространственного ориентира в форме существительного как результат особого эмоционального настроя говорящего, думается, часто является не осознанной стратегией, а импульсивным, непреднамеренным актом. Такая вербализация особенно характерна для диалогов, которые реализуются в спонтанных ситуациях. Ситуативные «обстоятельства жизни» предлагают нам много способов «выплеснуть» эмоции (см.: Я села на осиное гнездо!). В монологах ориентиры (заметим: чаще в позиции ремы высказывания) нередко появляются при особой их роли в коммуникативном акте. В приведенном ниже монологе говорящий вспоминает о своих родителях «с улыбкой в голосе»: Во-о-т// И мама уехала в кишлак / а отец был в Ташкенте // И очень странно// Он очень рано/ получил повестку на фронт // В августе его уже призывали / када еще в Ташкенте/ призыва практически не было... Он тада / за ней чесанул / в этот кишлак II И говорит ей // «Я ухожу на фронт II Выходи за меня замуж» (МРР 98). Выбор в качестве предметов воспоминаний ориентиров кишлак, Ташкент, фронт является, на наш взгляд, и следствием особого отношения к данным дорогим для родителей говорящего местам, и способом передачи самоотверженности родителей, развитого у них чувства долга перед Родиной (особенно это показательно по отношению к номинациям кишлак, фронт).
Таким образом, к информации о местоположении человека (или предмета) в рематической позиции, в случае выражения места существительными, «прирастают» соседствующая в нашем когнитивном опыте оценочная и некоторые другие характеристики: Как живешь? Вся жизнь на тахте / рядом телефон / и телевизор // Вот у меня м... такая вот жизнь / в Москве // Из дома не вылезешь лишний раз (МРР 315). Выделенный компонент во фрагменте И вот она в коляске // Он очень трепетно к ней относится / и постоянно он все делает сам по дому (СРР) имеет когнитивный смысл «она - инвалид». Ориентир из больницы во фрагменте Мария Михайловна спросила //А Вера-то знает? Что вы выписаны из больницы? Что вы собираетесь уезжать? Вы-то ей сказали? Он ей ответил на это / что мне сейчас не до этого / мол, всякими мелочами заниматься (СРР) вербализован по причине его особой оценочной и содержательной нагрузки, он имеет смысл осуждения некоего «его» за невнимание к болезни коллеги, скорее (по контексту), подчиненной. Ориентир, прогнозируемый дистрибуцией глагола уезжать (куда?), не вербализован, т. к. не попал ни в область сугубо информативного, ни особого, фатическо-го интереса.
Как видим, эмоциональный компонент и в языке, и в речи соседствует с воздействующим, и вербализация пространственного ориентира в рематической позиции в форме существительного содержит резерв такой информации, которая может использоваться для выражения оценочных смыслов и реализации функции воздействия. Вероятно, в РР мы наблюдаем истоки появления у языка механизма «наращения» смысла в рематической позиции как стилистического средства для реализации воздействующей функции языка.
С эмоциональным компонентом в РР связан и выбор конкретного падежного значения, конкретной падежной формы. Как показало исследование, в РР существительные в роли пространственного ориентира встречаются преимущественно в формах предложного («собственно локального») и винительного («директив - финиш») падежей, в основном с предлогами в и на (в нашем материале до 70% от всех падежных форм с семантикой пространственной ориентации). Приведем некоторые примеры: В зале спала (СРР); Там, в Бар-
селоне, такой океанариум классный (СРР); И нам дали от завода/ уже/ мы щас на Волгоградском живем // - Угу // - проспекте (МРР 169); Я родилась летом/ на даче (МРР 75); Я покажу вам фотографии как-нибудь /все и был послан он в Лондон... и хотели / чтоб он, возможно, вернулся на дипломатическую работу в Англию (МРР 79); Это как анекдот такой вот / про кота // Как приехал кот на дачу // там поселился в квартире / у соседей кот / и две кошки (МРР 350). Высокочастотные формы предложного и винительного падежей с предлогами в ж на употребляются в нашем материале одинаково часто и во фразах с этим компонентом, и без него. Что касается значительно менее частотных форм: в нашей картотеке это формы родительного, преимущественно «директив-старт» при сопространственности и «директив-финиш» при несопространственности (здесь и далее используется система локативных значений, предложенная М.В. Всеволодовой [3]), дательного, «движение к локуму», «локум, полностью занятый объектом», и творительного, при «несовпадении локализуемого объекта и локума» -то практически все фразы с данными формами произносятся на выраженном эмоциональном фоне.
Вероятно, падежные значения винительного и предложного падежей с предлогами в ж наъ непринужденной, неподготовленной, ситуативной речи, речи преимущественно на бытовые темы и связанные с бытовыми ситуациями относятся к наиболее прагматически ориентированным. Значительно менее частотные значения фиксируют нечастотную и нередко непривычную, «неловкую» для человека ориентацию, которая сопровождается напряженным эмоциональным фоном. Сравнение форм в городе ж по городу в аспекте их обычной сочетаемости с глаголами приводит к выводу, что форма в городе, обозначая место, имеет широкую сочетаемость, форма же по городу чаще реализует себя в сочетаниях типа гулять, бродить по городу. Семы ‘бесцельности1, ‘праздности1 ограничивают сочетаемость и привносят во фразы эмоциональный компонент: Так какой? Какая яблоня? - Э-э/ в середине// как раз// Вот если мы с вами пойдем по дорожке от дома... - Прекрасная... и-и с синап/ который в прошлом году ветром сломало//чудный синап (СРР). Формы с пред-
логами типа за, под, более того - из-под и подобные в связи с нехарактерной для человека пространственной конфигурацией также (или еще значительнее) усиливают эмоциональный фон (ср.: сидела на стуле - едва выползла из-под стула): Мой сын / значит / как-то умудрился / я не знаю / как-то ему там дали две справки (смех) // А я ему говорю // Говорю / Вовка, ищи свой дневник / он говорит, я не знаю / где он у меня, этот дневник // Лазал-лазил / где-то под кроватью нашел дневник (СРР).
Э.А. Столярова, характеризуя наречия типа всюду, всегда, пишет: «Слишком обобщенное указание на признак способствует тому, что некоторые из “обобщительных” наречий превращаются в речи в эмоциональные “усилители”, вносящие в высказывания какой-то добавочный оттенок значения» [13. С. 26]. Наш материал подтверждает это наблюдение ученого, см. примеры употребления с добавочным эмоциональным значением, в том числе неопределенных и отрицательных наречий: Как только, значит, он из церкви / она свою подстилочку и за ним, за ним, за ним / всюду // Но красивая / все же смотрят / и невольно мужчине приятно / что рабыня у него так красива (СРР); Это я вам говорю / что у меня папаша такой (восхищенно), со мной занимался / везде ходил / фотографировал / все отлично (СРР); - Вер / Куда вы опять дистанционку подевали? -Почему это мы? Сам куда-нить сунул. - Я всегда все на место кладу // Это вы все делаете с закрытыми глазами // - Но я вчера не включала телевизор // Посмотри получше // Там где-нить на диване, наверно, оставили // - Нашел. - Ну вот видишь / и нечего ругаться (МРР 283); о сериале: - Кто в коме? - (со смехом) Мужик ее. - Нет / этот встал / и куда-то уехал// - (со смехом) Кто встал / Джефри? (МРР 327).
В отношении функционирования существительных разных падежей в пределах семантики пространственной ориентации мнение Э.А. Столяровой приобретает и такой смысл: уход от прагматических параметров ориентации человека, нечастотная или «слишком» необычная ориентация сопровождается особым эмоциональным фоном, что и подтвердил наш материал.
Интересно наблюдать, как насыщение фраз интенциями собеседников приводит к возвращению в РР к основной для языка форме выражения пространственной
ориентации. См. характерный в этом отношении диалог: Нин / ты убиралась в моей комнате? (вместо частотного при чисто информационной стратегии у меня) - Я немного пыль протерла// - Не трогай ты ничего на моем столе! (ср.: у меня) // Опять все не так лежит! // - Ну извини (МРР 276).
Итак, одним из интересных мотивов предпочтения обозначения ориентира формой существительного является эмоциональный компонент РР. Именно эмоциональный компонент поддерживает частотность в данной сфере ориентиров абсолютного пространства. А.Р. Лурия, размышляя о различных психологических системах, формирующих понимание языка, утверждал, что фраза «Жил человек в лесу возле Синих гор» предполагает два плана понимания: внимание к внешней обстановке и внимание к системе внутренних переживаний [8. С. 259]. Думается, при выражении ориентира относительными формами в РР достигается цель передачи внешней обстановки, при использовании форм существительного создается возможность для выражения внутренних переживаний говорящих.
Литература
1. Арутюнова, Н.Д. Язык и мир человека / Н.Д. Арутюнова. М.: Яз. русской культуры, 1999.
2. Гак, В.Г. Языковые преобразования / В.Г. Гак. М.: Языки рус. культуры, 1998.
3. Всеволодова, М.В. Теория функцио-нально-коммуникативного синтаксиса / М.В. Всеволодова. М.: Изд-во МГУ, 2000.
4. Живая речь уральского города. Свердловск, 1995.
5. Земская, Е.А. Русская разговорная речь. Общие вопросы. Словообразование. Синтаксис / Е.А. Земская, М.В. Китайгородская, Е.Н. Ширяев. М.: Наука, 1981.
6. Карасик, В.И. Иная ментальность / В.И. Карасик, О. Г. Прохвачева, Я.В. Зубкова [и др.]. М.: Гнозис, 2005.
7. Китайгородская, М. В. Речь москвичей: Коммуникативно-культурологический аспект / М.В. Китайгородская, Н.Н. Розанова. М.: Русские словари, 1999.
8. Лурия, А. Р. Язык и сознание / А. Р. Лурия; под ред. Е.Д. Хомской. М.: Изд-во МГУ, 1998.
9. Мякшева, О.В. Категория пространства и ее роль в организации художественного текста / О.В. Мякшева // Текст. Структура и се-
мантика. М.: ООО «Светотон ЛТД», 2005. Т. 2. С. 321 -327.
10. Мякшева, О. В. Типы пространств и их роль в газетном тексте (когнитивно-дис-курсивный аспект) / О.В. Мякшева // Филол. науки. 2007. №5. С. 91 - 101.
11. Мякшева, О.В. Пространство ассоциативного фона события в газетном тексте / О.В. Мякшева// Изв. Сарат. ун-та. 2007. Т. 7, вып. 2. С. 6-18.
12. Мякшева, О.В. Специфика концептуального пространства в газете / О. В. Мякшева // Стереотипность и творчество. Пермь: Перм. ун-т, 2007. Вып. 10 . С. 28 - 33.
13. Разговорная речь в системе функциональных стилей современного русского литературного языка. Грамматика. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1992.
14. Шаховский, В.И. Социальная интеракция власти и народа через языковую игру / В.И. Шаховский // Язык и действительность. М.: ЛЕНАНД, 2007.
15. Шаховский, В.И. Лингвистика эмоций / В.И. Шаховский // Филол. науки. 2007. № 5. С. 3 -14.
Принятые сокращения
РР - разговорная речь
МРР - московская разговорная речь
СРР - саратовская разговорная речь
УРР - уральская разговорная речь
Е.Ю.ИЛЬИНОВА
(Волгоград)
К ПРОБЛЕМЕ АМБИВАЛЕНТНОСТИ ВЫМЫСЛА В ЯЗЫКОВОМ СОЗНАНИИ
Рассмотрена проблема аксиологической неоднозначности концепта «вымысел» в языковом сознании и тексте. Вымысел определяется как результат лингвокреативной деятельности личности, нацеленный на намеренное искажение представлений о реальной картине мира.
Вымысел в логико-философском понимании часто относят к одному из проявлений лживости и интеллектуального жульничества и присваивают этому понятию отрицательный знак социальной оценки. Его ставят в один ряд с такими понятиями, как неправда, обман, измышления, дезин-
формация, жульничество, уловка, хитрость, противопоставляя правде и истине. Однако, как показало изучение содержания данного понятия, его аксиологический компонент не укладывается в оппозицию правда - неправда. Вымысел, который в данном исследовании определяется как отклонение от истины (правды), основанное на искажении референциальных признаков субъекта мысли, выполняет особые функции в коммуникации, обслуживая разные потребности человека, не только манипу-лятивные, основанные на намеренном искажении фактов, но и эстетико-художест-венные и эвристические, связанные с лингвокреативными способностями человека. Актуальным представляется рассмотреть ценностный потенциал вымысла.
Понятия истина и вымысел образуют тесно связанную пару, и второе определяется через противопоставление первому. Однако определение самого понятия истина не отличается однозначностью. Так, классическая философия и логика, стремясь к познанию истины, выдвигают требование объективности содержания эмпирического опыта и теоретического познания и соответствия рассматриваемого феномена представлениям о мире действительном. Все остальное объявляется ложью. В современной трактовке истины выделяется признак правдоподобности (сходства с правдой), вводится представление о степени истинности/ложности выдвигаемых идей. Это вполне объяснимо и вытекает из современного понимания сути мышления как нескончаемого процесса постижения логики мироустройства и поиска истины, который проходит через разные стадии и ступени, развивая интеллект человека, усложняя системы знаний и представлений о мире. Они не только отражаются в форме понятий о предметах и ситуациях, а затем фактов в сознании человека (знаний, достоверность которых доказана эмпирически), но и создаются им и получают репрезентацию в различных формах, в первую очередь - в языковой [1], соответственно любой факт, фальсифицируемый в коммуникации, - это неправда, или вымысел.
Представление об истине как правдоподобном выражении экзистенции субъекта опирается в логике на референциаль-
© Ильинова Е.Ю., 2008
