Властные элиты России в условиях консолидации власти Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

ции. И, увы, во многом 1990-е гг. подтвердили справедливость мнения Раймона Арона, высказанное по другому поводу: «Единая элита означает конец свободы. Но если элита не просто не едина, но находится в состоянии войны всех против всех, то это означает конец государства». С угрозой подобного распада государства - политического и территориального - мы встретились в 1990-е гг. Хочется думать, что сегодня эта опасность преодолена. И потому хочется разделить оптимизм профессора Хигли, который предлагает с надеждой смотреть в будущее.

Кстати, об оптимизме. С советских времен памятен анекдот-дискуссия об альтернативах политического будущего СССР: политический оптимист изучает английский язык, политический пессимист - китайский, а политический реалист - автомат Калашникова. Я солидарна с Джоном Хигли и предпочитаю английский. Вот только незадача: чем ближе выборы, тем чаще звучат автоматные очереди. Новое - это хорошо забытое старое? Вспоминаются финальные строки прекрасного романа одной норвежской писательницы: «Прошлое не умирает... Оно даже не прошлое... ».

В. П. Мохов

ВЛАСТНЫЕ ЭЛИТЫ РОССИИ В УСЛОВИЯХ КОНСОЛИДАЦИИ ВЛАСТИ

Реформы В. В. Путина 2004-2006 гг. характеризуют процесс ускорения консолидации власти, ее трансформации на основе восстановления номенклатуроподобных механизмов властвования. В этом процессе находят свое выражение процессы завершения переходного периода в политике и наступления «эпохи контрреформ». Консолидация власти понимается как процесс концентрации и централизации, в первую очередь, государственной власти, вслед за этим происходит огосударствление общественных структур и СМИ.

Данный процесс происходит в политической сфере, однако его признаки отмечаются в сфере экономической; он имеет ряд причин, в том числе институционального, социально-политического характера.

Поведение властных элит в условиях консолидации власти корректно можно описывать с помощью концептов элиты как институционализирующего института (А. В. Дука) и взаимоотношений верховной власти и правящего класса (О. В. Гаман-Голутвина).

Первый подход (А. В. Дука) объясняет логику действий властной элиты по созданию нового социального порядка в рамках коридора возможностей, возникшего как результат внутренней трансформации советской системы в 1960-1980 гг. Внешние факторы (мировые цены на нефть и газ, гонка вооружений, борьба супердержав за лидерство и др.) стали стимулом для ускоренной эволюции советского режима и формирования прагматичной части советской элиты, которая видела дальнейшую эволюцию социальной системы на путях глубокой трансформации, включавшую преобразования собственности. В этом смысле можно полагать, что истоки преобразований в российской социальной системе следует искать не столько в импорте институтов, какое бы сходство с западными системами мы ни находили, сколько во внутренней эволюции и в формировании внутренних предпосылок для трансформации системы. Этими обстоятельствами (в том числе) можно объяснить специфику политических реформ в России начала 2000-х гг., в ходе которых общество и элиты восприняли процессы консолидации власти обратно пропорционально степени освоения демократических институтов властвования. Элиты конструировали то властное пространство, с помощью которого удобней было управлять и реализовывать свое господствующее положение. Не стандарты западной демократии определяли логику политического маневра начала нового века, но необходимость сохранения власти в новых отношениях собственности.

Второй подход (О. В. Гаман-Голутвина) позволяет осмыслить элитный поворот начала века с позиций традиционного для

России алгоритма действий в условиях системного кризиса. 1990-е гг. поставили Россию на грань кризиса, поскольку процессы перераспределения собственности и внутриэлитный конфликт, вызванный этим перераспределением, грозил разрушить общественную систему либо путем подчинения ее внешнему влиянию, либо в результате социального взрыва. Центральная власть в данном случае выступила как организатор властной элиты, предложившая ей общие правила игры, способные вывести страну из тупика. Платой за выход стало молчаливое согласие властной элиты на усиление роли государства как верховного арбитра в политических и экономических процессах. Государство стало выступать как «дневной страж», регулируя движение в разных направлениях. Пока остается открытым вопрос, удастся ли государству реализовать функцию мобилизации элиты и общества на новую модернизацию страны, но очевидно, что традиционная модель взаимоотношений верховной власти и политического класса реанимируется на наших глазах. Время покажет это в ближайшем будущем либо в деятельности президента В. В. Путина, либо его преемника. Смена первых фигур в государстве может лишь изменить форму реализации объективной потребности, модифицировать временную последовательность, но не устранить ее в основе.

Институциональные основы процессов консолидации власти связаны со спецификой функционирования властных институтов в России, с наличием механизма социальной инерции властных институтов, с социальным опытом масс и элит.

Социальная инерция властных институтов основана на их значительном социальном потенциале - наличии социальных групп или прямо заинтересованных в сохранении старых властных порядков (или части их), или использовании наиболее полезных инструментов старых властных институтов для решения тактических задач. Институциональная инерция основана на том, что прежние формы властных отношений и институтов длительное время были включены в социальную ткань общества, поэтому общество каждой своей ячейкой воспроизводит или отражает с различной степенью полноты и функциональности

прежние взаимосвязи, особенно в тех сферах жизни, в которых изменения происходят медленнее всего, например, в сознании, привычках, практиках.

Властвующие элиты, отличающиеся в России высокой степенью социальной преемственности с прежней элитой, заинтересованы в использовании стандартных («привычных») инструментов властвования с тем, чтобы консолидировать пострево-люционный общественный порядок, закрепить новые формы социальных отношений с помощью унификации политических практик, привычные для большинства политически активного населения. Правящие элиты в этих условиях используют консолидацию власти для получения односторонних выгод по отношению к другим элитным группам.

Главный вопрос, который ставится перед элитами в процессе консолидации власти, - это вопрос цели развития. В соответствии с тем, чей интерес побеждает в современных условиях, можно говорить о различных целях, достижению которых содействует процесс консолидации власти. Эти интересы - частный (групповой), элитный, общенациональный - предопределяют политические стратегии, выбор доминирующих технологий осуществления власти, методы мобилизации общества на решение поставленных задач и др.

Властные элиты в условиях консолидации власти оказались между двух огней: между правящими элитными группами, сосредоточившими в своих руках основной объем ресурсов государственной власти и использующими их в своих частногрупповых интересах, и массами, оказавшимися без каких-либо социальных ресурсов.

Удержание власти властными элитами может быть реализовано за счет вынужденного союза с административно-государственной элитой, в рамках которого элиты теряют часть ресурсов в обмен на поддержку государства. Тем самым происходит консолидация властных элит «сверху», без предварительной выработки внутриэлитного консенсуса по основам социального порядка и внутриэлитных отношений. Искусственность консен-

суса приведет в дальнейшем к отложенным конфликтам, которые при определенных ситуациях могут расколоть общество.

В рамках «антиреволюционного переворота» происходит освоение обществом тех социальных норм, практик, которые были созданы в первые послереволюционные годы, но которые общество пока в полной мере усвоить не могло в силу неготовности большей части населения к новым формам жизни.

Возвращение к дореволюционным формам жизни происходит с целью сохранения социального равновесия, поскольку слишком быстрое движение вперед в освоении рыночной и демократической практики может привести к социальному хаосу. Общество, в том числе и властвующая элита, пока не готово к полноценному использованию тех возможностей, которые открывают новые формы социальных отношений. Вместе с тем следует отметить, что властные элиты, особенно олигархические группы, не заинтересованы в демократизации политической сферы, поскольку это сопряжено с известными рисками вследствие опасности внеэлитных воздействий или использования отдельными группами элиты массовых движений для достижения частногрупповых целей. Говорить о развитии процессов демократизации и их воздействии на российскую власть можно будет только при развитии слоя собственников - достаточно широкого, способного нейтрализовать массовыми действиями олигархические группы.

Переход к использованию традиционных номенклатуроподобных форм господства в современной России есть попытка верховной власти начать мобилизацию элиты страны привычными средствами. Прежние элементы демократического порядка спешно заменяются властными конструкциями, словно списанными с советской модели властных отношений. «Номенкла-туризация всей страны» выступает как процесс вертикальной стратификации и ранжирования, перераспределения статусов и переназначения политических ролей соответственно степени осознания экономическими субъектами своего места в программах реализации государственной стратегии.

«Номенклатуризация» вполне естественно не может быть копией советской модели, но она создается на основе уже существующей матрицы, приспособленной под начальный этап общероссийских модернизационных процессов. В частности, в сфере социальных отношений четко просматривается линия на установление открытой власти федеральной бюрократии, которая от имени государства ограничивает свободную экономическую игру на рынке с помощью общих правил. Усиление государственного присутствия в ключевых областях экономической жизни стало признаком подчинения основных групп властной элиты новому властному порядку.

Консолидация власти в России, осуществляемая номенклатуроподобными методами, предусматривает фактическую ревизию Конституции страны («подгонку» ее под новые политические условия), централизацию власти, выстраивание множественных «властных вертикалей», устранение открытой оппозиции, установление контроля государства над возникавшими элементами гражданского общества, консолидацию властвующей элиты.

Рассмотрим некоторые элементы данного процесса.

Политический порядок, сложившийся в России, получил различные названия, в том числе чаще других используется понятие «управляемая демократия», в настоящее время активно обсуждается идея «суверенной демократии». Не вдаваясь в анализ эволюции содержания данных понятий, отметим главное: режим управляемой демократии означает существенное изменение политико-правовой основы общественного порядка, а именно: доминирование отношений властного господства над отношениями свободного волеизъявления граждан, контроля власти со стороны общества; понятие суверенной демократии определяет возможности внешних воздействий на ситуацию внутри страны, в первую очередь, на поведение властной элиты. Суверенность как принципиальная основа функционирования властной элиты противостоит принципу глобализации, но не противоречит ему. Это понятие соответствует интересам большей части властной элиты, поскольку подразумевает сохранение

контроля (как политического, так и экономического) над ресурсами страны.

Контроль над ресурсами невозможен в рамках «чистой» демократии как игра свободных политических сил, поскольку из-за объективной неразвитости социальной и политической структур общества подчинение политики и экономики глобальным ТНК будет лишь вопросом времени. Государство на данном этапе стало восполнять неразвитость социальных оснований общества, регулируя макропроцессы в политике и экономике.

На наших глазах происходит фактическая ревизия конституции страны, в том числе и тех конституционных гарантий, которые обеспечивали основы политической системы страны, таких как разделение властей, существование системы сдержек и противовесов. Фактическая ревизия Конституции РФ с неизбежностью приведет (и уже привела) к изменению (деформации) конституционного пространства страны, в результате чего закрепленные де-юре политические и социальные нормы начинают де-факто действовать совсем по-иному, чем это предполагалось «отцами-основателями» Конституции.

Российскому обществу грозила политическая дестабилизация в том случае, если бы какие-то социальные силы попытались конституционными нормами воспользоваться в полной мере и в «чистом виде». У различных социальных сил в обществе пока не сформировался консенсус по поводу толкования базовых понятий Конституции, это может произойти только в результате длительной политической практики. Поэтому буквальное, без политической коррекции проведение в жизнь норм Конституции означало бы возможность крупного социального столкновения.

Потенциальные угрозы для властвующей элиты были связаны с тем, что, во-первых, для российской элиты стала очевидной невозможность реализации норм, заложенных в Конституции. Многие из них были обыкновенными идеологическими формулами, отражавшими широкие общественные иллюзии. Они были хороши как средство борьбы с советской системой, и в этом качестве выполнили свою историческую задачу. Они были полез-

ны как метка-идентификатор для международного сообщества, и в этом отношении они также выполнили свою функцию политического манифеста. Но они совершенно не могли соответствовать российским реалиям, основанным на перераспределении собственности. Они мешали перераспределению собственности, а стало быть, мешали властной элите как политическому классу осуществлять свое господство.

Во-вторых, часть конституционных норм было опасно реализовывать, поскольку в результате пришлось бы значительно перераспределять общественные ресурсы в пользу социальных низов. Особенно это касалось высокого стандарта прав человека, в первую очередь, политических прав и свобод, а также тех социальных гарантий, для осуществления которых не было ресурсов. Точнее, они были, но для их использования на данном этапе пришлось бы снова проводить огосударствление собственности.

В-третьих, Конституция России 1993 г. приводила к деконсолидации власти, что ставило под сомнение господствующее положение той части элиты, которая оказалась у власти в результате общественных трансформаций и перераспределения собственности, а также ослабляла ее положение перед лицом нового витка грандиозных социальных преобразований. В деконсолидации власти не было бы серьезной проблемы, если бы сама элита была консолидированной, т. е. обладала внутренней сплоченностью, стандартами поведения, этикой, сумела выработать стратегию развития общества, предложить обществу приемлемую «великую цель» и т. д.

Но властная элита к настоящему времени является достаточно слабой с точки зрения социальной. Она не может с помощью «чистой» («подлинной», «настоящей», «западной») демократии удержать господство над массами, не может сохранить свою собственность, не может договориться сама с собой по поводу принципов существования. В конечном счете она слаба с социальной точки зрения, так как не имеет должного опыта властвования, социального лавирования, «игры по правилам». Поэтому та часть властной элиты, которая оказалась у власти,

предложила властному сообществу свою модель развития на ближайшую перспективу, исходя из того, что плохие правила лучше, чем отсутствие правил.

На протяжении 1990-х и начала 2000-х гг. власть делала планомерные шаги по приведению конституционного пространства в соответствие со своей ресурсной базой и потребностями консолидации власти в руках формирующейся элиты. Этому способствовал ряд факторов, в частности, социальная усталость масс, специфика социального опыта элиты и масс, инерция властных институтов, сокращение общественных и государственных ресурсов, высокая степень социальной и политической стратификации и фрагментации общества. Главное было в том, что российская элита оказалась неспособной эффективно править с помощью тех средств, которые она провозгласила в своей конституции.

Начавшийся процесс конституирования нового общественного порядка происходил не через Конституцию и не через ее реформу, а через внутреннее изменение Конституции, через наполнение конституционных норм новым содержанием.

Социальной основой этого процесса является часть властвующей элиты, основой которой выступает государственная бюрократия федерального Центра. Для нее административная рента заканчивается в силу завершения основных процессов приватизации, поэтому необходим либо новый передел собственности, либо конституирование нового порядка. Но очередной передел собственности опасен из-за низкой «рентабельности». Конституиро-вание же нового политического порядка способно создать гарантии: для федеральной политико-административной элиты - по сохранению ресурсов влияния на политический процесс и получению административной ренты; для слоя собственников - от национализации приватизированной собственности, от насильственного перераспределения доходов, богатств; для всей элиты -по защите от возможных воздействий со стороны масс, поскольку высокая степень управляемости массами может сохранить статус властвующей элиты.

Консолидация элиты в ходе путинских политических реформ имеет многоцелевой характер. Одним из главных резуль-

татов ее становится устранение с политической арены последней неконтролируемой, потенциально оппозиционной силы -региональных элит, перевод их оппозиционности в латентное состояние. Если раньше борьба за ресурсы проходила по линии «Центр - регионы», между федеральными и региональными элитами, то теперь Путин отрывает региональные элиты от масс и административными мерами привязывает к Центру. Он лишает региональные элиты массовой электоральной поддержки в возможном противостоянии Центру. Поэтому новый водораздел борьбы за ресурсы будет складываться как борьба между элитой как социальным слоем, властвующей группой и массами.

С помощью политических реформ происходит усиление федеральной элиты за счет консолидации региональной элиты и привязки ее к властвующей группе. Это последний резерв федеральной элиты на пути продолжения либеральных преобразований при отсутствии массовой социальной поддержки. Только консолидация элиты дает возможность избежать раскола элит и превращения ее части в лидера протестных движений или выразителя альтернативного политического курса.

Региональные элиты лишились прежней легальной политической роли. Они перестали играть роль политического буфера между центром и массами, они перестают быть выразителем интересов регионов, для них наступил институциональный цугцванг - любой ход плохой, если он не направлен на поддержку федерального Центра.

Меняется роль региональных элит в политической системе: значительно уменьшается их роль как акторов политического процесса, они все больше становятся субъектами политической деятельности. Региональные элиты постепенно превращаются в транслятор воли Центра, в хозяйственного представителя федерального Центра в регионах. В силу этих обстоятельств ценность статуса региональных элит понижается, резко меняется соотношение статусов между исполнительной и законодательной ветвями власти. Региональные административно-политические элиты включаются в русло управляемой административной деятельности, направляемой из федерального Центра.

Резко ослабляется властный потенциал региональных элит: происходит уменьшение их влияния на выработку государственного курса, особенно в части формулировки инновационных проектов; властные ресурсы приобретают иную форму (латентная, торг, «влияние за исполнение»).

Если суммарно обозначить наиболее важные изменения в статусе региональных элит, то можно констатировать переход от положения «всевластного барона» к положению «княжеского посадника». А это означает, что завершается переход от фрагментированных региональных сообществ к региональным сообществам, построенным по принципу сдирижированного порядка, в которых происходит координация местного элитного сообщества, согласование интересов экономических и политических акторов в соответствии с «генеральной линией» федерального Центра.

Консолидация элиты происходит за счет изменения критериев отбора в ее состав. Вместо рыночных, демократических механизмов отбора, основанных на учете мнений электората, произошло установление новых критериев отбора в состав элиты, основанных на номенклатурных практиках селектората. Критерии отбора в элиту устанавливаются «сверху», властью, они носят политико-административный характер.

Централизация власти дополняется выстраиванием «вертикалей власти», каждая из которых замыкается на президентской администрации. Общими признаками для возникающих структур становятся: жесткая иерархическая соподчиненность, доминирование федеральных органов в сфере принятия решений, концентрация ресурсов на федеральном уровне, воссоздание номенклатуроподобных механизмов кадровой политики, борьба с фракционностью и инакомыслием, вытеснение несистемных элементов из официальных структур и др.

На первое место нужно поставить «президентскую вертикаль» (Администрация Президента РФ, Полномочные представители Президента РФ в федеральных округах, губернаторы (главы администраций регионов). Если раньше (до 2005 г.) высшее должностное лицо субъекта Федерации рассматрива-

лось как элемент системы государственной власти субъекта Федерации со своими самостоятельными интересами, то сейчас все чаще Президент РФ говорит о «большом правительстве», включающем федеральное правительство и губернаторов, которое должно действовать как «единая корпорация». Губернаторы, пользуясь своим положением в регионах, начинают проводить политику внутрирегиональной консолидации власти, добиваясь воссоздания в своих регионах матрицы политических отношений, характерной для федерального Центра.

В качестве примеров новых «властных вертикалей» нужно назвать фактически складывающуюся партийно-политическую вертикаль (федеральные партии, партийные фракции в представительных органах государственной власти регионов). «Партийная вертикаль» создавалась именно потому, что партии являются слабыми институтами политической жизни и ими, следовательно, проще управлять из одного центра принятия политических решений. Изменение законодательства в пользу усиления роли партий в политической жизни страны, с одной стороны, содействует ускоренной институционализации партийной системы, с другой стороны, превращает ее в элемент государственного механизма, действующий под сильным влиянием самого государства. В силу этих обстоятельств партии лишаются своих главных функций - быть средством связи между государством и обществом, быть выразителем массовых политических настроений, быть средством артикуляции альтернативных мнений.

Довольно четко просматривается генеральная линия на консолидацию федеральных партийных элит, которым предстоит составить большинство в будущем составе Государственной Думы Федерального Собрания РФ. На региональном уровне роль партийных лидеров в формировании структур государственной власти также велика, но региональные элиты, общество имеют сравнительно небольшой коридор возможностей для проведения в состав представительных органов государственной власти субъектов Федерации непартийных лидеров. Благодаря партийным структурам должна произойти, по большей степени, искусственная консолидация региональных элит вокруг президентской вертикали власти и назначенного Президентом РФ губернатора.

Партийные структуры создают основу для создания «вертикали власти» представительных органов регионов. Благодаря партийным фракциям можно будет установить согласованное регулирование регионального законодательства и стандартизацию законодательства субъектов федерации в нужном направлении.

«Информационная вертикаль» уже давно стала реальностью после закрытия ряда телевизионных каналов и авторских программ, аналогичные процессы идут в печатной прессе, особенно на региональном уровне.

Постепенно обрисовываются контуры «экономической вертикали», создаваемой на основе раздела собственности, находящейся в регионах, между крупнейшими финансово-промышленными группами.

Аналогичные процессы происходят и в судебной ветви власти, хотя и не имеют настолько ярко выраженный характер.

Президент РФ выстраивает ряд «общественных вертикалей» власти, отводя им роль нелегитимных советчиков, чье решение носит консультативный характер. Такие «вертикали» выполняют многообразные функции: во-первых, они позволяют сохранять видимость политического присутствия региональных элит в федеральных структурах власти; во-вторых, они создают возможность учета мнения «снизу», со стороны губернаторов, представителей «общественности»; в-третьих, они превращают участников данных структур в проводников политики федерального Центра; в-четвертых, они формируют систему политической коррупции, основанной на распределении части политических возможностей в данных структурах. Данные «вертикали власти» носят, как правило, неконституционный характер, выполняя функцию «приводных ремней» от президентской администрации к населению.

Одной из таких вертикалей власти становится Государственный Совет, членов которого Президент РФ В. Путин также включает в состав «большого правительства». Как известно, создание Госсовета было политической уступкой региональным элитам после реформы Совета Федерации, однако это не компенсировало стратегических потерь региональных элит. Более

того, создание Госсовета стало инструментом подчинения региональных элит политике федерального Центра.

«Общественную вертикаль» власти стали строить «сверху», создавая «Общественную палату». Сама процедура формирования состава палаты показывает ее предназначение: она должна стать проводником президентского влияния на интеллигенцию в целом - на «образованное общество». Отдельные оппозиционные элементы, оказавшиеся в ее составе, станут лишь необходимым демократическим камуфляжем, не имеющим реальной политической силы. Общественная палата станет также элементом лоббистских структур, на что уже обратили внимание представители крупного бизнеса. В период формирования Общественной палаты были отработаны механизмы проведения в ее состав от регионов представителей крупного бизнеса, что предопределяет ее возможную судьбу как самостоятельного элемента политической системы.

В последнее время создаются разного рода общественные организации, консолидирующие население по профессиональному, этническому, конфессиональному и другим признакам. Главная характеристика этих организаций - доминирование политико-административной элиты в составе высшего руководства организаций, превращение их в корпорации со строгой внутренней дисциплиной, нарушение которой будет караться отлучением от определенного вида ресурсов.

Устранение оппозиции происходит на всем политическом поле, включая средства массовой информации, политические партии и движения, экономических акторов, смеющих проявить самостоятельную политическую волю. В скором будущем, видимо, речь пойдет на выборах не о политической конкуренции, а о сдирижированном соперничестве между альтернативными фигурами, выдвинутыми властью. Любой выбор электората будет полезным для власти, поскольку не приведет к сколько-нибудь существенному изменению политического курса.

Какова конечная цель процессов консолидации власти? Сценариев может быть много, они могут быть взаимосвязаны, но соподчиненность сценариев может быть разной. Те реформы,

которые проводятся в политической сфере, могут одинаково успешно использоваться для достижения различающихся целей, они составляют лишь необходимое политическое сопровождение процесса концентрации ресурсов.

Из всего многообразия сценариев отметим лишь три, с нашей точки зрения, наиболее важных. Первый - концентрация ресурсов и консолидация власти для модернизационного рывка. При этом воспроизводится традиционная для России матрица отношений: дефицит ресурсов (временных, технологических, интеллектуальных и др.) требует максимального сосредоточения сил и средств в руках государства для того, чтобы минимизировать нерациональные расходы, например на социальные нужды. Государство выступает в качестве главного инвестора. Однако, судя по политике в отношении стабилизационного фонда, первый сценарий не является первоочередным для нынешней администрации.

Второй сценарий заключается в формировании компрадорского государства, существующего для обслуживания интересов мировых финансово-экономических групп, для которых основными целями являются обеспечение поставок ресурсов из России и минимизация непроизводительных расходов, в том числе на образование, здравоохранение и др. Вероятно, число сторонников данного курса среди лиц, ответственных за выработку стратегии развития государства, достаточно велико.

Третий сценарий можно охарактеризовать просто - стремление удержать власть в преддверии новых президентских выборов без сколько-нибудь продуманной долговременной стратегии.

Недалекое будущее покажет, какой сценарий реализуется в нашем государстве. Консолидация власти идет с ускорением, и довольно скоро федеральная власть встанет перед выбором: что делать с тем властным ресурсом, который оказался у нее в руках? Промедление с его использованием обесценит власть, перегретый котел латентной политической активности или социального недовольства может быстро разрушить здание консолидированного государства.