CC BY
41
Н.А. КРИСАНОВА
ВЛАСТЬ И ОБЩЕСТВО:
АТМОСФЕРА УНИВЕРСИТЕТСКОЙ ЖИЗНИ ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ ВРЕМЕНИ
Ключевые слова: высшая школа, идеология, власть, партийный аппарат, научная интеллигенция.
Исследованы сложные и, порой, трагические этапы взаимоотношений советской власти и научной интеллигенции. На примере Мордовии проведен анализ исторических событий 60-80-х годов XX в., показаны жесткая идеологическая работа партийного аппарата и ее разностороннее и неоднозначное влияние на развитие всех сторон внутривузовской жизни. Система высшего образования представляет собой один из важнейших институтов, деятельность которого направлена на формирование научных, идейных, культурных ориентаций в обществе. Этим объясняется самое пристальное внимание политической власти к высшей школе.
N.A KRISANOVA
POWER AND SOCIETY: THE ATMOSPHERE OF UNIVERSITY LIFE THROUGH THE PRISM OF TIME
Key words: higher school, ideology, power, party apparatus, scientific intellectuals.
This article is devoted to the problem of difficult and sometimes tragic stages of soviet and creative intellectuals’ interaction. The analysis of XX century 60 - 80 years historical events is carried out, the severe ideological work of party apparatus and its controversial influence on the development of all sides of higher educational life is shown. The system of higher education is one or the most important institutions, the activity of which is directed to the forming of scientific, ideological and cultural orientations in the society. The attention of political power to the higher school is explained by this.
Вторая половина 1960 - середина 1980-х годов являются временем логического завершения строя, вошедшего в историю России как социализм. В качестве основного интеграционного механизма выступала КПСС, партия, которая диктовала, регулировала и контролировала социальную, политическую, экономическую и культурную организацию общества. Культурно-образовательная политика этого периода строилась на ряде принципов и законов. Первый из них - закон гармоничного сочетания общих и частных интересов при социализме. Считалось, что мероприятия, предпринимаемые в интересах общества, автоматически ведут к удовлетворению интересов любой составляющей его группы, в конечном счете каждого из индивидов. Второй - закон неуклонного повышения благосостояния граждан социалистического общества. Утверждалось, что действие объективного закона являлось автоматическим и неустранимым, и даже повышение цен могло трактоваться как акция, направленная на повышение уровня и качества жизни. Третий - закон непогрешимости высших уровней управления, которые действовали на основе объективных законов, реализуя неотвратимо, даже поневоле, благоприятный для общества ход исторического развития. Законы были не просто объективными, но и объективно оптимистическими. В целом они базировались на широко распространенном, но, по сути, вульгаризированном представлении о преимуществах социализма, согласно которому любое социальное мероприятие в условиях социалистической системы прогрессивно и приносит пользу обществу и каждому ее члену [1, с. 56]. Именно эта позиция давала партии и государству, что в условиях социализма полностью отождествлялось, право тотального контроля и повсеместного участия в решении даже тех проблем, в которых требовались особая компетентность и знание сути и цены вопроса. Высшая школа российской провинции наиболее остро ощущала это вмешательство партсистемы, но в силу особенностей становления и развития (отсутствия высокой культуры, традиций, крепких связей с крупными научными центрами, памяти о репрессиях 1930-х годов и т.д.) не могла дать должного отпора системе, покорно подчинялась предложенной схеме сознания и деятельности. Отстоять собственную
позицию по тому или иному вопросу можно было лишь в том случае, если она полностью совпадала с «генеральной линией», либо уже «встала на ее путь». Но был еще один путь - заручиться поддержкой руководящих партийных органов. В этом случае все дискуссии и критика в адрес фигуранта автоматически отпадала. Этим приемом пользовались как случайные в науке люди, так и авторитетные ученые, измученные «проталкиванием» своих трудов сквозь стену интриг, проволочек и некомпетентной цензуры. Так, в 1963 г. кандидат сельскохозяйственных наук Мордовского государственного университета Г.Г. Данилов, неоднократно вынося на утверждение редакционно-издательского совета для публикации собственную монографию «Научные основы системы земледелия Мордовской АССР», был вынужден заручиться поддержкой Обкома КПСС, после чего дискуссии о «доработке материала» были сняты. Стенограмма Совета сохранила выступление ученого, которое очень ярко передает его моральную усталость и безысходность ситуации: «Я готовил работу несколько лет. Она была передана для рецензии многим организациям. Я учел пожелания и замечания рецензентов, не учел единственного - дать в работе нынешних передовиков. Основные решения партии и правительства нашли отражение в моей работе. Теперь, может, внесет какие изменения только последний Пленум ЦК КПСС...». Ирония Г.Г. Данилова понятна: критике подвергались не научные выводы и положения исследования, а частные вопросы идеологического характера, так как «в работе не нашла отражение ленинская аграрная теория в дореволюционный период, что является серьезным недостатком» [2, л. 17-19].
Проректор по научной работе В.А. Карташов, характеризуя работу редакционно-издательского совета, четко обозначил приоритеты: «Все рекомендованные к изданию работы мы должны направлять на рассмотрение в Обком партии. Нам на это уже указано, как на недостаток. Поскольку Обком отзывается о работе хорошо, издательство может без вас (Совета. - Н.К.) ее опубликовать. В данном случае рецензирование ведущей кафедры уже формальная сторона вопроса» [2, л. 68-69].
Власть заранее предусматривала возможные проблемы на фронтах идеологического воспитания молодежи и решала проблему у «ее истоков». Так, к началу 1960-х годов все преподаватели общественных кафедр Мордовского гос-университета (истории КПСС, диалектического и исторического материализма, политэкономии, педагогики и психологии, истории СССР) являлись членами партии. Данная партийная принадлежность была определенным негласным условием успешной карьеры в вузе и «пропуском» к преподаванию столь значимых для системы дисциплин. Отклонения от предложенной схемы подвергались жесточайшей критике. В инструктивном письме Минвуза РСФСР от 16.05.1971 г. говорилось: «До сих пор в ряде вузов подавляющее большинство заведующих кафедрами и руководителей подразделений являются беспартийными» [3, д. 593, л. 161]. Интересен тот факт, что низкий уровень партийной принадлежности руководство отраслью связывало с высоким процентом женщин, работавших в высшей школе, - «слишком велик удельный вес женщин, крайне мала партийная надстройка», - говорилось в документе. «Так в Пензенском политехническом институте на кафедре высшей математики, состоявшей из 28 человек, было 26 женщин и все, кроме заведующего были беспартийными. Эти и другие факты говорят о том, что со стороны ректоров вузов ослабилось внимание по максимальному комплектованию кафедр преподавателями - членами партии» [3, д. 593, л. 161]. В Мордовском университете «назначение руководителя идеологической кафедры согласовывалось с партийным комитетом и областным комитетом партии». В 1973 г., когда ученый совет вуза рассматривал вопрос о замещении должности заведующего кафедрой истории КПСС, именно этот момент сыграл решающую и трагическую роль в жизни замечательного ученого-педагога Мор-
довии, писателя и драматурга, ректора университета с 1960 по 1969 г. Г.Я. Меркушкина. Обладавший богатым жизненным, административным и научнопедагогическим опытом, Григорий Яковлевич возглавлял вуз в непростые годы становления, всем сердцем мечтая видеть университет научным, образовательным и культурным центром республики. Покинув в 1969 г. пост ректора «по собственному желанию», ученый жил идеями кафедры, которую и возглавлял. «Тяжелые отношения с первым секретарем Мордовского Обкома партии» [3, д. 1172, л. 121] сыграли в этот момент определяющую роль. Несмотря на большой научный вклад и высокую профессиональную отдачу Г.Я. Меркушкина, «было рекомендовано» не рассматривать его кандидатуру для избрания на вакантную должность заведующего кафедрой. Во внимание не брались даже высокие государственные награды - ордена Ленина, Знак Почета, Трудового Красного Знамени -ни трудовые заслуги перед университетом, ни «вузовская традиция, когда ректор уходит с должности на заведывание кафедрой» [3, д. 1172, л. 121], ни научные достижения в области национальной истории и мордовского эпоса.
Подобная ситуация произошла и с кандидатом исторических наук, доцентом И.М. Корсаковым, участвовавшем 19 ноября 1974 г. в конкурсе на замещение должности профессора кафедры. Проректор В.П. Демидов в своем выступлении дал положительную характеристику ученому-педагогу, который к тому времени имел более 100 печатных листов опубликованных научных трудов, монографию, посвященную деятельности партийной организации Мордовии, подготовил одного кандидата наук, работал с двумя соискателями и, наконец, был членом партии и, что не менее важно для национальной республики, представителем мордовской национальности. Но решающим мнением явились «соображения секретарей первичных организаций», в которых он работал. Главным аргументом отклонения участия ученого-педагога в конкурсе явилось то, «что за последнее время снизилась его активность в работе первичной партийной организации», на что И.М. Корсаков ответил: «В Мордовии нет ни одного района, где бы я ни выступал как лектор!» [3, д. 1032, л. 16]. Несмотря на достаточно смелое и открытое для того времени выступление, ученый не прошел по конкурсу, так как позиция руководства и парткома была всем предельно ясна. «В начале по этому вопросу отрицательных мнений не было, но затем поступили в партийную организацию письма», в которых говорилось о том, что в 1941 г. И.М. Корсаков, призванный на фронт, попал в плен, бежал, был исключен из партии (!), но с 1942 г. снова воевал на передовой до конца войны. Его дело было закрыто только в 1956 г., после чего он был реабилитирован и восстановлен в членстве КПСС. Без вины виноватый за трагические моменты собственной судьбы, ученый-педагог в своем заключительном выступлении сказал: «Товарищи! Так нельзя относиться к человеку. Нельзя превращать меня в агосфера. Не надо мне вашего профессорства, только не плюйте мне в душу, честную во всех отношениях.» [3, д. 1032, л. 19]. Сколько боли и горечи слышится сегодня в этих словах, сколько сломанных судеб и тяжелых разочарований.
Руководством к действию являлись директивные письма Министерства высшего и среднего специального образования РСФСР, на которые вуз должен был ответить рядом проведенных мероприятий и показательных процессов для иллюстрации партийной сознательности. С начала 1970-х годов особой заботой министерства являлся уровень остепененности преподавательского корпуса высших учебных заведений, в связи с чем управление требовало «широкого использования вузами целевой аспирантуры и института старших научных сотрудников». В докладной записке министра высшего и среднего специального образования РСФСР В.Н. Столетова говорилось: «Сегодня уже не стоит вопрос о выборе формы - он решен жизнью. Речь идет об ответственном, по-настоящему государственном отношении руководителей вузов, факультетов и кафедр к вы-
полнению планов подготовки диссертаций, всемерном улучшении содержания работы институтов по повышению квалификации через аспирантуру и докторантуру» [3, д. 593, л. 164]. Кроме значительных подвижек в плане научно-исследовательской работы в 1974 г. в отчете ученого совета Мордовского университета отмечались и недостатки: низкое качество некоторых научно-исследовательских и хоздоговорных работ, срывы и перенесение сроков их выполнения. Оставалась достаточно низкой эффективность работы аспирантуры, отсутствовал должный контроль за работой аспирантов, не выполнялся план защиты докторских и кандидатских диссертаций. В ряде случаев слабо использовались дорогостоящее дефицитное научное оборудование и вычислительная техника. В этой связи очень показательным явился случай с опубликованной в «Комсомольской правде» 11 августа 1974 г. статьей « Прав ли профессор? Если ушел ученик.». Главными фигурантами дела явились доктор медицинских наук, профессор А.В. Сосунов и его бывший аспирант Л.Н. Семенов, покинувший аспирантуру, не завершив диссертации. По данному факту в Мордовском университете работала комиссия, которая пришла к выводу о том, что «Семенов оказался неподготовленным к аспирантуре» [3, д. 1031, л. 14-15]. В данной ситуации под основной удар попал именно профессор А.В. Сосунов, несмотря на то, что «постоянно контролировал своего ученика, только «15 (!) раз заслушивая на заседаниях кафедры» отчет о проделанной работе. Несмотря на то, что профессор имел аспирантов по всему Союзу и ни разу не сталкивался с подобными проблемами в научном руководстве, именно этот случай вышел на страницы центральной печати. К рассмотрению дела активно были привлечены партийные органы. Секретарь парторганизации вуза Н.Е. Адушкин выступил в защиту «авантюриста-аспиранта», обвинив профессора в неграмотном руководстве и проиллюстрировал его деятельность как научного руководителя словами М. Горького «Лука принимал всех, а куда идти - не показал» [3, д. 1031, л. 14-15].
Для того, чтобы более конкретно представить положение дел с аспирантурой и защитой диссертаций, приведем некоторые данные и цифры. Вопрос о работе аспирантуры рассматривался ученым советом достаточно часто. Процесс воспроизводства преподавательских кадров оставался наиболее острым. Так, к 1975/76 учебному году вузу необходимо было рапортовать о 45% преподавателей, имевших ученую степень и звание. Университет изо всех сил старался приблизиться к этим показателям. Но из 55 аспирантов в этом году выпуск составил 13 человек, из которых только 2 с защитой диссертации [3, д. 1286, л. 2]. Безусловно, проблема могла быть использована в качестве инструмента в руках определенных кругов с целью провокации в условиях конкурентной борьбы и устранения неугодных, самостоятельных, ярких личностей. Становится понятным, как вполне рабочая ситуация, каких в период гонки за процентом остепененности было достаточно, находит отображение в документах и материалах центральной печати. Провокация против профессора А.В. Сосунова состоялась. Несмотря на достаточно смелые выступления коллег в защиту ученого, за основу была принята точка зрения секретаря парторганизации университета и ректората. В качестве аргумента была приведена позиция министра Минвуза СССР В.П.Елютина, который обратил внимание на качество научной продукции: «От того, что мы недостаточно часто говорим друг другу в глаза правду, мы многое теряем, вплоть до того, что у нас находятся люди (когда диссертация уже завершена и представлена к защите), которые шлют телеграммы, пишут иногда открытые, а в основном, анонимные письма только потому, что не успели высказать свои замечания при обсуждении диссертации» [3, д. 1171, л. 2]. Ректор, конечно же, не уточнил мотивы этих посланий, так как очевидно, что недостаток времени и возможности обсуждения научного труда никак не может быть мотивом анонимок. Руководству университета уже
неоднократно приходилось давать объяснения Главному управлению Минвуза РСФСР, которому «сообщались отдельные факты издевательского отношения со стороны заведующих кафедрами к руководителям и исполнителям аспирантских тем» [3, д. 427, л. 13]. Не говоря уже о нравственной стороне вопроса по факту рассмотрения анонимных писем, это наносило серьезный урон качеству жизнедеятельности вуза. Государству нужен был тотальный контроль над учеными и обществом в целом, и общество активно пользовалось этой потребностью власти, расчищая себе карьерные лестницы и в угоду системе. Только во второй половине 1970-х годов, когда анонимка превратилась в практически единственный и очень удобный инструмент решения всех вопросов, а главки и обкомы были завалены «письмами от граждан», власть запретила рассматривать их в качестве «сигнала».
Практика политизации практически всех явлений общественной жизни вузов советского периода являлась знаковым моментом времени. Сталинское наследие повсеместных диверсий и провокаций прочно вошло в сознание партийноруководящей верхушки общества. На местах этот принцип исполнялся с особой аккуратностью, так как, прежде всего, демонстрировал политическую бдительность руководителя. Так, в конце января 1974 г. в главном корпусе Мордовского госуниверситета произошло возгорание, которое принесло «не столько материальный ущерб, сколько моральный, так как налицо была продемонстрирована халатность, безответственность к своим обязанностям руководителей соответствующих подразделений. Пожар произошел накануне республиканской партийной конференции, где Мордовии вручалась высокая награда» [3, д. 1031, л. 3]. По данному факту 13 сотрудников вуза получили строгий выговор, заместитель декана экономического факультета Н.Ф. Волков был освобожден от обязанностей, заведующий кабинетом вычислительных машин Г.М. Макушев и старший лаборант И.Д. Никулин были уволены из университета.
Морально-психологическая атмосфера 1960-1980-х годов в Мордовском университете серьезно осложнялась крупномасштабной акцией борьбы с так называемой семейственностью. Эта политика, как многое другое, диктовалась «сверху» и носила директивный характер. В докладной записке министра высшего и среднего специального образования говорилось: «Нередко, потеря чувства меры и принципиальности приводят к тому, что в отдельных звеньях высших учебных заведений сосредотачиваются работники, связанные родственными отношениями. Проверка показала, что этот недостаток характерен для многих вузов, где в институте работают братья, отец и сын, супруги, родители и дети. Нет необходимости лишний раз говорить о том, что семейственность не способствует критическому отношению к положению дел в вузе, создает возможности для самоамнистии, почву для нарушений и нездоровой обстановки» [3, д. 593, л. 166]. Современный взгляд с высоты сегодняшнего дня подтверждает абсолютную справедливость этого высказывания, но именно абсолютизм возвел эту проблему в ситуацию абсурда. Преподаватели вуза на семейном совете решали, кому из супругов увольняться из университета, а кому работать, дети не могли идти по стопам родителей, если совпадала область их научных интересов. А между тем семейные династии всегда являлись образцом профессионализма, особого, трепетного отношения к делу, переходящему из поколения в поколение, примером высокой отдачи и мастерства. Личность, формирующаяся под влиянием профессиональной ориентации предыдущих поколений, не тратит драгоценного времени на детали «введения в специальность», она знает их с детства, прислушиваясь к разговорам старших, вместе с ними переживая победы и неудачи. Кроме того, энергия и атмосфера обожания профессии в семье бывают настолько сильны, что ребенок, увлекаясь целиком и полностью, уже не представляет себя ни в каком другом деле. В эпоху развитого социализма борьба с
так называемой семейственностью порой ломала судьбы, не давая человеку реализовать свои способности и устремления в полном объеме.
Между тем надо отдать должное системе, которая достаточно часто ограничивала произвол и самоуправство руководителей, не давая им забывать о партийной этике и производственной дисциплине. По воспоминаниям старшего преподавателя кафедры истории КПСС Г.Ф. Персидской, только вмешательство партийной организации и ее секретаря Н.Е. Адушкина не раз помогало разрешать внутренние конфликты. Секретарь парткома мог потребовать от руководителей подразделений личных извинений перед преподавателями, так как последствия рассмотрения инцидентов могли негативно отразиться на имидже вуза. Пожелания секретаря парткома носили, как правило, дружески рекомендующий характер. Сращивание государственного и партийного руководства делало их полными единомышленниками, что являлось залогом сохранения статуса и положения.
Почему же и сегодня современники того противоречивого времени видят в системе коммунистического управления залог порядка и высокого уровня организации жизнедеятельности общества? Рычаги воздействия, которыми обладали партийные организации, и степень их влияния при правильной постановке проблемы и грамотном руководстве давали хорошие результаты. Доктор сельскохозяйственных наук, профессор А.Ф. Крисанов, в 1970-е годы исполнявший обязанности секретаря парторганизации сельскохозяйственного факультета Мордовского госуниверситета, вспоминает: «Парторганизация дисциплинировала всех и каждого. Здесь могли рассматриваться самые разные вопросы - от невыполнения учебного плана, до морального облика преподавателя. Особенно «каралось» очковтирательство: вся представленная работа должна была соответствовать реальному положению вещей, что, как правило, всегда перепроверялось и уточнялось. Это приучало преподавателя к высокой организации, формировало ответственность за взятые обязательства, воспитывало и ко многому обязывало.». Несомненно, все перечисленные достоинства системы и создали державу, стоявшую на китах страха и угрозы быть отторгнутым собственно этой системой. Как античный человек не мог существовать вне полиса, так и советский не выживал вне политической системы страны. «Волчий билет» перекрывал практически все жизненно важные каналы достойного существования. Особенно это было актуально для представителей научного и научно-педагогического сообщества, так как круг их деятельности был крайне ограничен. Тем не менее, положительный опыт социалистического периода нашей страны сегодня активно используется в ряде стран, где уже подтверждаются самые смелые прогнозы политологов и аналитиков. Безусловно, пока современная власть не выработает систему стимулирования труда ученого, педагога, исследователя наша история не перестанет оборачиваться в социалистическое прошлое страны, видя в нем единственно правильные принципы управления общественными процессами.
Литература и источники
1. Зусин А.Э. Социокультурное развитие Мордовии. Вторая половина 1960-х - середина 1980х гг. / А.Э. Зусин. Саранск, 2006. 368 с.
2. Центральный государственный архив Республики Мордовия (ЦГА РМ). Ф-р 2542. Оп. 2. Д. 107.
3. ЦГА РМ. Ф-р 2542. Оп. 2.
КРИСАНОВА НАТАЛЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник, Мордовский государственный университет; докторант, Научно-исследовательский институт гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия, Россия, Саранск ([email protected]).
kRiSAnOvA NATALIYA ALEKSANDROVNA - candidate of historical sciences, senior scientific worker, Mordovian State University; doctoral candidate, Scientific Research Institute of Humanities with Government of Republic Mordovia, Russia, Saransk.
