CC BY
23
2 Моисеев В.И. Логика всеединства Вл. Соловьёва // Соловьёвские исследования: периодический сб. науч. тр. / отв. ред. М.В. Максимов. Иваново, 2001. Вып.1. С. 8 - 25.
О.Д. КУРАКИНА
д-р филос. наук, профессор кафедры философии Московского физико-технического института (технического университета)
ВЛАДИМИР СОЛОВЬЁВ: МОЯ ПЕРВАЯ ФИЛОСОФСКАЯ ЛЮБОВЬ
В семидесятых-восьмидесятых годах прошлого века, выпускнику физтеха даже помыслить нельзя было о том, чтобы в качестве темы кандидатской диссертации можно было бы выбрать исследование по философии В.С.Соловьёва. Большей крамолы трудно было себе представить в те времена тотального господства «идеологии марксизма-ленинизма» и «государственной религии» под названием «атеизм». На кафедре философии до меня в «мягкой» форме пытались донести, что предложенная тема «не по профилю вуза», «не диссертабельна» и т.д. и т.п. Хотя на физтехе, как может быть нигде, было много противников режима, особенно среди специалистов научно-технического профиля. Не случайно, что первым философом, который стал добросовестно, без критических реверансов в сторону марксизма, писать о русской философии был доктор физико-математических наук С.С. Хоружий, выпускник мехмата МГУ. И у нас на кафедре был преподаватель философии, свой мехматовец, собравший значительную библиотеку по русской философии. Он по счастливой случайности сначала вел у нас студентов третьекурсников философию, а потом был так любезен, что не отказывал мне в просьбе дать на время почитать труды В.С.Соловьеёва. Том за томом я читала и перечитывала сочинения Соловьёва в той старинной орфографии, от которой веет добротностью и неподкупностью старых мастеров словесности.
Владимир Сергеевич Соловьёв стал моей первой и может быть последней философской любовь, ибо то, что ой сделал для становления русской философии во всем её объеме не удалось больше никому. Ни П.А. Флоренскому, просто не успевшему реализовать всех задач вставших перед русской философией, ни С.Н. Булгакову, ушедшему в богословскую проблематику, ни H.A. Бердяеву, с гениальной непосредственностью отдавшемуся экзистенции творческого порыва к свободе, ни многим и многим другим, вынужденных эмигрировать или безвестно погибших в лагерях, как не угодных тоталитарному молоху. Достойным исключением оказался лишь Н.О.Лосский, который сумел продолжить дело Соловьёва по созданию русской философии во всех традиционных разделах философии: онтологии, гносеологии, аксиологии и этики.
Славянофилы И.В. Киреевский и A.C. Хомяков, стоявшие у «начала начал русской философии», лишь только поставили задачу создания самобытной философии. Можно даже согласиться с Н.О. Лосским, что «провозгласили программу развития русской философии», но не разработали ни онтологии, ни в сущности гносеологии. Лишь на юбилейных конференциях, посвященных двухсотлетию со дня рождения Хомякова (1804) и Киреевского (1806), можно было с пафосом говорить о значении и заслугах родоначальников русской философии. Но если попытаться по существу, хотя бы студентам изложить конструктивную сущность достигнутого в то время, то придется ограничиться историософскими построениями. Лишь спустя почти полстолетия появился наш мыслитель, поднявший и решивший проблему построения целостного вселенского христианского мировоззрения на отечественной почве.
Соловьёв был первым русским систематиком, которого можно поставить в один ряд с великими христианскими мысли-
телями Западной Европы, был первым, кто попытался создать целостное христианское мировоззрение. Перед русским философствующим обществом сразу, как бы даже без предварительных «репетиций», появляется большой классический философ. Масштаб дарований Соловьёва тут же был замечен и оценен К.Н.Бестужевым-Рюминым, Ф.М. Достоевским, К.Н. Леонтьевым и многими другими. Друзья и современники Вл. Соловьева Л.П. Лопатин, князья С.Н. и E.H. Трубецкие, В.В. Розанов считали его самым крупным, самым значительным философом конца девятнадцатого века.
Соловьёв не только вобрал в себя все положительные истины всех предшествующих философских систем, но и очертил контуры русского миросозерцания во всей его полноте. Соловьёв был предшественником конкретных философских построений практически всех последующих русских религиозных философов. Это и концепция всеединства П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова, Л.П.Карсавина; и учение о богочеловечестве С.Н. Булгакова, Е.Н.Трубецкого, H.A. Бердяева; и софиология С.Н. Булгакова, П.А.Флоренского, Л.П. Карсавина; и интуитивистская гносеология Н.О. Лосского; и этические построения Б.П. Вышеславцева, И.А.Ильина, Н.О. Лосского; и теургические прозрения о человеке H.A. Бердяева; и символизм поэзии «серебряного века». Соловьёв один из первых оценил философию «Общего дела» Н.Ф. Федорова как «первый шаг на пути Христовом». Публицистическое наследие Соловьёва нашло достойное продолжение в лице И.А. Ильина, Г.П.Федотова, Н.С. Арсеньева. Соловьёв, наконец, обосновал философию русского космизма как задачу преображения космоса, как вселенское богочеловеческой действо.
Мои собственные интересы лежат в области философии русского космизма, в его широком понимании как мировоззрения русского культурно-исторического типа, проявленного на протяжении всего периода существования русского национального этноса. Такое понимание восходит к древнегреческому слову-символу «космос» как проявлению порядка, красоты, гармонии, распространенные на всё мироздание как разумно-прекрасное и структурно-организованное целое. Русский космос -это русский мир, русский миропорядок, русский стиль жизни и,
наконец, русская культура, укорененная в русском «культе». Отсюда и понятие «русский космизм» как характеристика миро-чувствования, миросозерцания, мировоззрения русского народа в его связи с природой, мирозданием и Богом. Русский космос -это, в какой-то мере, синоним всей русской культуры в её идеальной заданности, не совпадающей, конечно, с её современным ущербным состоянием, которое по инерции всё ещё называется «культурой».
Можно сузить понимание космоса как идеального образа всего мироздания до космического пространства, окружающего землю, до околоземного пространства. И тогда стремление, выход, в космос, означает всего лишь освоение околоземного пространства с помощью технических приборов, в частности, ракетно-космической техники. Этот подход, будучи по своей предметной области существенно более узким, характерен для естественно-научной школы русского космизма и связан с рядом имен, начиная с Циолковского, Чижевского, Вернадского и др., предтечей которого называют Н.Ф. Федорова. Конечно, узкий подход вполне правомерен, но как одна из составляющих сторон более широкого подхода, и опирается на может быть даже неосознаваемое ограничение всего поля исследования.
Мне изначально представлялся более перспективным широкий подход к пониманию русского космизма как мировоззрения русского культурно-исторического типа. В рамках такого подхода исследование должно быть связано, прежде всего, с выявлением философских оснований русского космизма, где философия B.C. Соловьёва занимает центральное место. В онтологии это философия Всеединства, в гносеологии - концепция Цельного знания, в телеологии - учение о Софийном завершении космического процесса, в антропологии - учение о Богочеловечест-ве, в эстетике - идея преобразующей Красоты, в этике - обоснование неустранимости Абсолютных оснований Добра (истины, добра и красоты).
Если центральной фигурой, вдохновителем, естественнонаучной школы русского космизма стали считать философа «Общего дела», Н.Ф. Федорова, пропаганде творчества и переизданию трудов которого немало сил посвятила С.Г. Семенова, которая в первоначальной полемике старалась оградить непре-
рекаемый авторитет «первого» русского космиста от включения в плеяду предшественников Соловьёва, то для меня именно Владимир Соловьёв явился этой центральной фигурой русского космизма, русского космизма в широком, конечно, смысле. Я не филолог, как С.Г. Семенова, для которой всё и вся стало творчество Федорова, особенно после того как под редакцией A.B. Гу-лыги и с собственным предисловием ей удалось издать на «заре перестройки» (1882) некоторые сочинения Федорова отдельной книгой, для меня, выходца из естественнонаучной среды, очевидной постановкой философской проблематики было выяснение последних оснований феномена русского космизма. В двух работах, изданных в начале девяностых годов «Русский космизм: к проблеме синтеза науки, философии и религии» и «Русский космизм как социокультурный феномен», я попыталась вычленить онтологические, гносеологические и телеологические основания, где центральной фигурой исследования естественно было творчество Соловьёва, а за ним и сонм его последователей Флоренский, Булгаков, Бердяев и др. Тем более, что мне очень не нравилось, что тогда, по вполне понятным причинам неизжитых остатков семидесятилетней атеистической идеологии, религиозную составляющую творчества Федорова старались обойти вниманием. Мое собственное знакомство с истинным Федоровым состоялось много раньше благодаря книге его ученика и последователя В.А. Кожевникова изданной в самом начале двадцатого столетия и переизданной лишь спустя столетие семьей Кожевниковых, а не «профессиональных», в скобках замечу, философов.
Соловьёв был не только первым систематиком на отечественной почве, но и первый своим жизнетворчеством задал архе-типический образ отступления и покаянного возвращения «к вере отцов» с последующим на протяжении всей жизни утверждением этой веры в целостном христианском миросозерцании. Лозунгу «от марксизма к идеализму» Булгакова и других предшествовало «личное обращение» Соловьёва от юношеского увлечения нигилизмом и социализмом. Что потрясает в чтениях о Богочеловечестве, так это буквально с первых строк вопль души о том, что если вы хоть в какой-то мере верите в существование
Бога, то как вы можете жить не строя все свое существование вокруг этого центрального факта всей вашей жизни.
О Соловьёве, начиная с прекрасного двухтомника Е.Н.Трубецкого «Миросозерцание Вл.С. Соловьёва», много и хорошо писали, как в России, так и в русском зарубежье. Все больше появляется добротных современных исследований по отдельным аспектам творчества Соловьёва. Проводятся семинары, конференции, симпозиумы, но все это как-то слишком кулуарно, без привлечения широкой философской общественности, без какого-либо освещения в средствах массовой информации. Два значительных юбилея сто лет со дня смерти (2000 год) и сто пятьдесят лет со дня рождения (2003 год) Соловьёва прошли слишком незаметно, по крайней мере, в столицах. Последний юбилей в Москве, ограничился небольшим заседанием с семиминутными выступлениями «москвичей», собравшихся в рядовой аудитории Гуманитарного факультета МГУ. Для сравнения можно вспомнить празднование двухсотлетия со дня рождения А. Шопенгауэра в цивилизованной Германии, или двухсотлетие со дня смерти И.Канта, эхо которого докатилось и до Москвы в виде международной конференции в институте философии. И лишь в провинциальном городке, в Иваново, где Соловьёв, быть может, никогда и не был, или был пару раз проездом, прошла настоящая полновесная международная конференция, достойная нашего философа, и вот уже десятилетие действует Соловьёв-ский семинар.
Я себя каждый раз спрашиваю, почему именно город Иваново, кафедра философии Ивановского государственного энергетического университета (заметим не профильного вуза), стала центром, всероссийским центром, по изучению наследия Соловьёва. И каждый раз себе отвечаю: все дело в людях, энтузиастах, подвижниках земли русской, готовых жертвовать всем, чтобы взвалить на себя ношу по организации, изучению, публикации материалов соловьёвских семинаров и конференций.
Многие пытались на волне «перестройки» и первоначального энтузиазма создавать различные центры по изучению отечественной философии как, например, на кафедре философии Московского энергетического института, или, например, у нас на физтехе центра по изучению русского космизма как совре-
менного синтеза науки, философии и религии, но где сейчас эти центры.
Каждый, кто приезжает из центра в физико-технический институт, идет по улице Циолковского мимо храма «Преображения», мимо городской администрации. Какая еще может вести улица к храму науки, к знаменитому физтеху? А где улица Владимира Соловьёва, в каком городе, в какой стране? Есть музей Циолковского в Калуге, музей-библиотека А.Ф. Лосева и музей-квартира П.А. Флоренского в Москве. А где в нашей стране музей B.C. Соловьёва, где его памятник, или даже памятники. В России нет, или может быть в Ватикане или египетской пустыне под Каиром...
Да о чем говорить! Не издано еще современное полное академическое собрание сочинений Соловьёва. Повезло П.А.Флоренскому, Н.Ф. Федорову, И.А. Ильину, изданы почти полностью собрания сочинений К.Н. Леонтьева и В.В. Розанова, но разрекламированное десять лет назад издание собрания сочинений Соловьёва остановилось на третьем томе. Со времен последнего добротного репринтного переиздания всего Соловьева, предпринятого издательством «Жизнь с Богом» в нынешней столице Евросоюза Брюсселе, прошло более сорока лет, а на родине философа мало что изменилось и очень становится «обидно за державу».
Нет даже памятной доски на доме на пересечении Лопу-хинского переулка и Остоженки (дом 16), где родился Владимир Соловьёв. Нет памятной доски и на доме, где располагалась гимназия Поливанова, куда по будням отправлялись два юных отрока, будущих философов, Владимир Соловьёв и Лев Лопатин. А где на философском факультете МГУ фоторепортаж о пеше-ходно-автобусном маршруте по местам, связанным с жизнетвор-чеством Владимира Соловьёва, по которому проводят студентов специализирующихся по кафедре русской философии. Маршруте, начинающемуся в Лопухинском переулке, далее мимо храма Ильи Обыденного, где девятилетнему мальчику впервые явилась та самая София... и заканчивающемуся в имении князей Трубецких, со знаменитым «кожаным диваном», и наконец, семейный пантеон на Новодевичьем кладбище, где рядом со знаменитым отцом-историком Сергей Михайловичем, братом Всеволо-
дом и сестрой Поликсеной нашел последнее пристанище Владимир Сергеевич.
Как бы там не было, через действие Соловьёского семинара и эти слова будут услышаны, как слова многих других, кому дорога память о русском философе. Десятилетняя деятельность подвижников собравшихся вокруг Соловьевского семинара дает нам надежду, что Владимир Соловьёв, незаходящее солнце русской философии, обретет все атрибуты достойные славы великого философа.
Е.М. АМЕЛИНА
д-р филос. наук, профессор кафедры философии Государственного университета управления, г. Москва
О СОЛОВЬЁВСКОМ СЕМИНАРЕ
Соловьёвский семинар - это плод творческого и успешного труда кафедры философии Ивановского государственного энергетического университета во главе с её замечательным заведующим, доктором философских наук, профессором Максимовым Михаилом Викторовичем.
Главная цель семинара - сохранение и развитие философских традиций России. Как известно, наша страна долгое время была отчуждена от своего философского прошлого. Творчество классиков русской идеалистической мысли или оставалось тайной за семью печатями, или получало тенденциозную интерпретацию. Поэтому обращение к взглядам такого крупнейшего отечественного философа как Вл. Соловьёв стало как важной и актуальной задачей. Кафедра философии ИГЭУ поставила своей целью не только досконально изучить и восстановить в правах наследие русского классика, но и связать его идеи с современностью. При этом творчество выдающегося мыслителя рассматривается в исключительно обширном контексте, в котором находят своё место как представители религиозного философствования, так и материалисты, позитивисты, марксисты и т.д.
По широте охвата и глубине обсуждаемой проблематики Соловьёвский семинар может быть сопоставим с деятельностью
