CC BY
48
X 7 ВИКТИМОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ у ПРЕСТУПНОСТИ
▼ УДК 343.9 Виктимология 4(18) / 2018, с. 6-13
Квашис В. Е., Случевская Ю. А.
ВИКТИМОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
ЭКОЛОГИЧЕСКОЙ
КРИМИНОЛОГИИ
В представленной статье отмечается, что главное отличие экологической криминологии от других направлений криминологических исследований, видится в том, что она не сводится только к причинам и условиям совершения преступления в определенной сфере. Авторы отмечают, что экологическая криминология ставит новые вопросы о предмете криминологии в целом, пытаются дать оценку понятию преступности, выводя его за законодательные рамки, расширяя границы криминологического мышления. Экологическая криминология не уходит в абстрактные философские проблемы понимания преступности, в ней отсутствует оторванность от жизни; она преследует конкретную цель - исследование экологически значимого поведения человека, его реальную и потенциальную трансформацию в преступное поведение. В рамках экологической криминологии появляются, в частности, новые подходы к пониманию базовых понятий виктимологии, обогащающих виктимологическую теорию.
Ключевые слова: виктимология, криминология, экологическая криминология, окружающая среда, преступность, экологические правонарушения.
Для современного общества характерно, что экологизация всех сторон жизни социума становится очевидным и все более значимым фактором. С 1970-х годов проблемы охраны окружающей среды занимают одно из ведущих мест в мировой политике. В этот период принимается ряд международных документов по проблемам экологии, вырабатываются основополагающие принципы сохранения окружающей среды. Понятно, что этот процесс не мог не затронуть и область научных знаний. Поэтому одновременно начинают развиваться криминологические исследования в экологической сфере.
В 1990 году американский криминолог М. Lynch ввел в научный оборот термин «greencriminology» («зеленая криминология»), который в странах англо-американской криминологической школы стал основой для развития исследований
правонарушений в экологической сфере. Несмотря на некоторую неопределенность этого термина, он является своего рода зонтичной категорией для проведения таких исследований и в других странах [3, р. 262]. О повороте криминологии к проблемам экопреступности в условиях загрязнения окружающей среды и потери биологического разнообразия еще в конце прошлого века заявил, в частности, президент Американского криминологического общества М. Zahn [9, р. 1-16]. Сегодня можно констатировать, что уже более четверти века изучение комплекса явлений, связанных с экологической преступностью, в мировой криминологии рассматривается как самостоятельное направление криминологических исследований. Пока преждевременно говорить, что оно окончательно сформировалось; оно еще находится в стадии становления, тем более, что еще не решенными
остаются такие важные проблемы методологии, как объект и предмет этих исследований, используемый понятийный аппарат, да и само наименование этого направления.
Если в странах англо-американской криминологической системы понятие <^геепсптто^р> получило признание и довольно широкое распространение, то криминологами континентальной Европы оно рассматривается лишь в рамках изучения англо-американского опыта. Между тем потребность в формировании единого научного языка, предполагающего использование универсальной терминологии и единого понятийного аппарата криминологических исследований, является все более очевидной; к тому же, само наименование этого направления исследований вызывает множество дискуссий. И это понятно — становление и развитие всякого нового направления исследований всегда сопряжено с обсуждением и формированием терминологии, ибо за терминологическими различиями могут стоять (и стоят) разногласия концептуальные [12, с. 27].
Словосочетание «зеленая криминология» в контексте отечественного языкового пространства может показаться лингвистически не совсем удачным. Однако выбор этого термина во многом определили политические процессы. В 1970-е годы сформировалась новая политическая идеология, выражающая систему взглядов об экологически устойчивом обществе, и получившая название «зеленая политика». В 1990-е годы «движение зеленых» становится значимым фактором внутриполитической жизни многих стран. Поэтому появление «зеленой криминологии» в качестве наименования указанного направления исследований стало закономерным следствием политических процессов. При этом следует иметь в виду, что определенная политизация криминологических исследований в сфере экологии оценивается учеными по-разному. Одни специалисты считают ее фактором положительным, привлекающим к исследованиям дополнительное внимание; другие опасаются, что такого рода политизация может поставить под сомнение их политическую независимость и объективность.
В работах зарубежных специалистов, посвященных изучению криминологических аспектов взаимодействия общества и природы, предлагались и другие наимено-
вания этого направления. Так, R. White использует, на его взгляд, политически нейтральные термины: «eco-global criminology» [8] и «environmental criminology» [7]. Первый из них рассматривается им как комплексная наука, призванная решать взаимосвязанные экологические, транснациональные и социально-правовые проблемы, фокусируясь на правонарушениях в отношении экосистем, людей и животных. Он считает, что экоглобалистская криминология обращается к криминологическому подходу, сформированному экологическим мышлением и критическим анализом, которые по своим масштабам и перспективам приобретают глобальный характер. Между тем в сферу криминологических исследований экологической преступности и связанных с ней процессов должна, по нашему убеждению, входить и преступность на национальном уровне (а не только на глобальном и транснациональном). Поэтому термин «eco-global criminology» не в полной мере отражает предмет, масштабы и границы таких исследований.
В других работах R. White предлагает использовать термин «environmental criminology» (криминология окружающей среды) [7]. Этот термин можно было бы рассматривать как наиболее приемлемый, особенно для отечественной криминологии, учитывая, что в качестве одного из основных объектов правовой охраны в российском законодательстве, в том числе и в уголовном, рассматривается окружающая среда. Если абстрагироваться от географии и нюансов иностранного языка, то по смыслу термин «environmental crime» означает экологическая преступность. Но в англо-американском языковом пространстве понятие «environmental» трактуется вовсе не только во взаимосвязи с природной средой и потому термин «environmental crime» вовсе не означает, что речь идет об экологической преступности. Под этим наименованием в современной мировой криминологии существует самостоятельное направление исследований, которое, наследуя и развивая традиции «чикагской школы», изучает не преступность в отношении окружающей среды, а пространственные аспекты преступности [10]. Таким образом, предложенное R. White понятие в силу его двусмысленности и возможной терминологической путаницы для экологических исследований оказывается неприемлемым.
В зарубежной криминологии встречаются и другие наименования рассматриваемого направления исследований. Так, в работах ряда западных специалистов (C. Gibbs, M. Gore, E. McGarrell, L. Rivers) предлагается использовать термин «conservation criminology», который с учетом предмета исследований (преступления, посягающие на природные ресурсы и их защита) правильнее трактовать как «природоохранная криминология».
На базе рассмотренных подходов в зарубежной криминологии к пониманию отрасли знаний, изучающей экологическую преступность и сопутствующие ей явления, можно сделать вывод, что на современном этапе криминологических исследований экологической преступности наиболее приемлемым является наименование «green criminology». Другие попытки найти более подходящее наименование для указанного направления исследований терпели неудачу, ибо термины, предлагаемые одними учеными, оставались в границах авторских концепций, неприемлемых для других. В то же время в отечественной криминологии предпочтительнее использовать термин «экологическая криминология», как аналог термину «зеленая криминология», поскольку это понятие наиболее полно и адекватно отражает сущность предмета таких исследований; тем более, что нет каких-либо исторических и лингвистических особенностей формирования этого термина, ведущих к его дополнительной интерпретации.
В отечественном криминологическом дискурсе предпринимались попытки обосновать самостоятельные отрасли криминологии, в том числе, касающиеся экологии. Семантическое учение, разработанное Д.А. Шестаковым, исходит из того, что преступность структурируется по социальным институтам, иными словами, по подсистемам общества. При этом под видом преступности следует понимать свойство социального института воспроизводить внутри и вне себя массу преступлений [15, с.25]. На основе семантического учения в отечественной криминологии появился целый ряд как бы самостоятельных «отраслей» криминологии. В контексте этого процесса следует оценивать, в частности, и появление прообраза «экологической криминологии», которая в одном из редких российских ис-
следований рассматривается как «зарождающаяся отрасль криминологии, от которой ожидается комплексное осмысление преступности той социальной подсистемы, в которой складываются отношения человека с окружающей средой» [14].
Между тем тенденция к росту таких «отраслевых криминологии» в отечественной науке оценивается неоднозначно. Суть критических суждений в первую очередь связана с недостатками методологической основы семантической концепции, в заметном разрыве между методологическими основами криминологии и ее прикладной частью, в опасности все большей дезинтеграции научного знания о преступности. «На это указывает движимый «невско-волжской школой» раскол криминологии на семейную, вай-олентологию, политическую и другие «криминологии», искусственно оторванные от основ этой науки. Думается, что дистанцирование от методологических основ, самоизоляция этой «школы», в перспективе бесконечное дробление криминологии на части с неопределенными границами предмета каждой из них — не совсем верный путь» [11, с. 6-7].
Все эти «частные» теории недостаточно обоснованно претендуют на методологическую самостоятельность (как раздела общей криминологии).
Появление новых «отраслевых» кри-минологий подвергалось критике и с других позиций. «Представляется очевидным, - писал И.М. Мацкевич, - что криминология из разряда теоретической науки постепенно переходит в разряд прикладных наук. Во всяком случае, именно этим объяснимо возникновение таких направлений в криминологии, как криминология несовершеннолетних, стариков, семейная криминология, пенитенциарная, средств массовой коммуникации и др. Вместе с тем хотелось бы подчеркнуть, что постепенно мы скатываемся к абсолютной социологизации отечественной криминологии, и я не уверен, что это хорошо. Дело в том, что этот путь другими странами пройден и стоит ли нам в этом смысле возвращаться назад?» [13, с. 531].
Разделяя негативное отношение И. М. Мацкевича к дроблению криминологии, все же заметим, что его аргументация кажется не слишком убедительной. Во-первых, представляется в принципе
сомнительным противопоставление теоретической и прикладной криминологии. По сути дела, по своим задачам, целям и принципам криминология была и является наукой прикладной, что вовсе не снижает потребности в дальнейшей разработке ее фундаментальных (теоретических) основ. Во-вторых, де-факто криминология давно «скатилась» к социологии; многие отечественные криминологи не без оснований считают криминологию социологией преступности и ничего крамольного в этом, на наш взгляд, нет. Мировая, по большей части амери-каноцентричная криминология, издавна исходит именно из социологического понимания преступности и ничего плохого в социологизации криминологических исследований тоже нет. Проблема в качестве и достоверности результатов, в перспективности их использования в теории и практике борьбы с преступностью. Фактически, тот же процесс затрагивает и отечественную науку, несмотря на то, что в советский период, а по инерции и в настоящее время, криминология рассматривается в цикле юридических наук. То, что «другими странами этот путь давно пройден», сомнению не подлежит, но не понятно, почему «этот путь» означает «возвращение назад» и почему формальная принадлежность криминологии к циклу юридических наук сама по себе должна исключать социологический подход к исследованиям преступности.
Отечественная правовая наука испытывает определенный кризис в вопросе формирования идей и взглядов, связанных с защитой окружающей среды. Специалисты в области экологического права не могут найти консенсус по проблеме определения предмета и объекта соответствующей отрасли. Между тем в настоящее время сложились определенные основания для выделения экологической криминологии как самостоятельной отрасли научных знаний и исследований: а) значительное повышение рисков в результате деятельности, влияющей на компоненты природной среды; б) признание все более высокой общественной опасности экологически значимого поведения, оказывающего негативное воздействие на окружающую среду; в) изменение парадигмы научного знания, выражающейся в смене антропоцентрических идей на экоцентрические; г) формирова-
ние в правовой науке отдельной сферы, рассматривающей проблемы влияния человека на природу и использования природных ресурсов; д) развитие криминологических идей, связанное с появлением новых подходов к методологии и понятийному аппарату, к определению предмета, границ и системы криминологии.
Отличительной особенностью экологической криминологии является радикально меняющийся подход к понятию «жертва преступления». Именно эта часть учения традиционной криминологии активно критикуется последователями рассматриваемого направления, которые считают, что она больше уделяет внимание преступности и преступникам, чем жертвам. В основе же подхода, сформировавшегося в экологической криминологии, лежат новые представления об экологической этике, оказывающие влияние и на формирование права, и на формирование понятийного аппарата криминологии.
В 1972 годы вышла работа К. Stone «Должны ли деревья иметь права?», в которой рассматривается история эволюции прав человека. Современный мир закона, отмечал автор, «населен» неодушевленными правообладателями — трастами, корпорациями, предприятиями, национальными государствами, муниципалитетами. Процесс признания их прав также имеет непростую историю, где «каждое последующее расширение прав какой-то новой сущности до определенного периода рассматривалось как немыслимое» [6, р. 453]. Stone пишет о необходимости предоставления прав природным объектам (лесам, океанам, рекам и другим); в то же время это не означает, что круг прав должен быть таким же, как и у людей (по аналогии с юридическими лицами). Действительно, есть права, которые по своей природе присущи только человеку. По мнению исследователя, природные объекты должны быть наделены правом требовать возмещения вреда от своего имени через своих законных представителей (по аналогии с юридическими лицами или недееспособными гражданами), в качестве таковых могут выступать их опекуны и попечители, которые представляют в этом случае также интересы будущих поколений. Stone отмечает, что введение в оборот понятия законные права окружающей среды создаст ментальную основу для формирова-
ния соответствующих законодательных норм [6, р. 456-489]. Высказанные почти полвека назад идеи и аргументы Stoneи сегодня представляются весьма радикальными. В то же время мы можем наблюдать процессы, которые доказывают, что происходит определенная смена подхода к правам «новых сущностей».
Несмотря на то, что на сегодняшний день природные объекты и отдельные компоненты природной среды не наделены правосубъектностью, одной из основных идей экологической криминологи является положение о необходимости расширения понятия «жертва преступления». В настоящее время можно выделить следующие препятствия, связанные с его определением. Во-первых, экологическая преступность зачастую определяется как преступность «без жертв», «без конкретно идентифицируемых жертв» [4], «преступность невидимых жертв» [5]. Во-вторых, компоненты природной среды сами не могут заявить о том, что стали жертвой преступления. В-третьих, зачастую природные объекты становятся жертвами деятельности, которая носит легальный (законный) характер. Как справедливо отмечается в литературе, «зеленая виктимизация» не соответствует точным образом рамкам стандартных концепций, которые обычно приняты в большинстве систем уголовного правосудия [1].
Еще в начале 1980х McBamet справедливо критиковал традиционную криминологию за то, что она чрезмерно готова к принятию официальных определений и понятий, в том числе в отношении жертв, тем самым усиливает существующее положение дел, а не ставит под сомнение статус-кво [2, р. 293-303]. Сегодня можно отметить, что в современном криминологическом дискурсе постепенно складывается понимание того, что необходимо расширять понятие «жертва преступления», учитывая, с одной стороны, необходимость пересмотра иерархии ценностей в условиях экологизации жизни социума, а, с другой стороны, возрастающий уровень опасности экологической преступности.
На основе анализа зарубежного опыта можно выделить следующие тенденции развития экологической криминологии как самостоятельного направления криминологических исследований:
1. В ее основе лежат идеи биоцентризма и экоцентризма, а не антропоцентризма, которые свойственны «классической» криминологии.
2. Доминирующее влияние на ее формирование оказали положения критической и радикальной криминологических школ, а также концепции общества риска (У. Бек).
3. Системообразующим для экологической криминологии выступает понятие «экологический вред», который, в том числе, может быть причинен в результате легальной (разрешенной законом) деятельности.
4.Она складывается как междисциплинарное направление исследований, объединяющее в себе положения криминологии, экологии, права, политологии, психологии, экономики, теории управления и других отраслей, что влияет на формирование методологии и предмета этих исследований.
5. В настоящее время названное направление исследований охватывает следующие сферы (объекты): экологический вред (понимание вреда в данном случае выходит за рамки правового и рассматривается шире); экологическое законодательство (оно не ограничивается нормами, предусматривающим ответственность за экологические правонарушения, и включает нормы гражданского и других отраслей права); экологическое регулирование (системы и механизмы защиты и сохранения среды обитания и конкретных видов живых организмов, мониторинг и контроль за источниками загрязнения и других вредных воздействий на окружающую среду).
6. В современных условиях формируется круг проблем, требующих переосмысления, и в итоге, влияющих на определение предмета и объекта указанной отрасли криминологических исследований:
- криминализация и декриминализация деяний, причиняющих вред окружающей среде: а) можно ли вести речь о допустимом воздействии на компоненты природы, осуществляемом в ходе хозяйственной деятельности?; б) где проходит граница между преступлением и административным правонарушением, а также между правонарушением и законным предпринимательством, осуществляемым на свой риск?; в) как привлекать к ответственности корпоративные
образования и государства за осуществление деятельности, причиняющей вред окружающей среде?
- разработка эффективных механизмов реагирования на экологические правонарушения: система штрафных санкций, использование потенциального влияния на репутационные риски и т. д.
- пересмотр подходов виктимоло-гической теории в части уточнения понятия «жертва экологических преступлений»: в научной оборот давно вошли понятия «экологическая виктим-ность» и, «экологическая виктимизация»,
«жертвы экологических преступлений» и др.; ныне в качестве жертв предлагается рассматривать будущие поколения; кроме того, признается правосубъектность конкретных природных объектов, которым придается статус жертвы.
Таким образом, формирование в криминологии нового самостоятельного направления — экологическая криминология, ставит перед исследователями, наряду с традиционными и новые задачи — пересмотр и уточнение виктимологиче-ских категорий экологической криминологии.
ПРИМЕЧАНИЕ:
1. Hall M. Victims of environmental harms and their role in national and international justice. In R. Walters, D. Westerhuis & T. Wyatt. Emerging issues in green criminology: Exploring power, justice and harm. 2013.
2. McBarnet D. Victim in the witness box — Confronting victimology's stereotype // Crime, Law and Social Change. 1983. № 7.
3. Schmidt H. Ein grüner Zweig der Kriminologie? // Kriminologisches Journal. 2013. Ausgabe 4.
4. Skinnider E. Victims of environmental crime: Mapping the issues: International Centre for Criminal Law Reform and Criminal Justice Policy. 2011.
5. Spapens T. Invisible victims: The problems of policing environmental crime. In T. Spapens, R. White & M. Kluin. Environmental crime and its victims: Perspectives within green criminology. 2014.
6. Stone Christopher D. «Should Trees Have Standing? — Toward Legal Rights for Natural Objects» // Southern California Law Review. 1972. № 45.
7. White R. Crimes against nature: Environmental criminology and ecological justice. Cullompton: Willan. 2008.
8. White R. Transnational environmental crime: Towards an eco-global criminology. London: Routledge. 2011.
9. Zahn M. Presidential address: Thoughts on the future of criminology // Criminology. 1999. 37 (1).
10. Бахарев Д. В. Пространственный анализ причинного комплекса преступности. СПб., 2016.
11. Квашис В. Е. Избранные труды по уголовному праву и криминологии (1967-2014 гг.). СПб., Юридический центр, 2015.
12. Колбасов О.С. Терминологические блуждания в экологии // Государство и право. 1999. № 10.
13. Мацкевич И. М. Теоретическое понятие преступности и проблемы его операцио-нализации // LexRussica. 2006. №10.
14. Шестаков Д. А. Предисловие / Тангиев Б. Б. Экокриминология. Парадигма и теория. Методология и практика правоприменения / СПб., Юридический центр Пресс, 2005 — Режим доступа: http://www.iprbookshop.ru/18058.html
15. Шестаков Д. А. Теория преступности и основы отраслевой криминологии: Избранное. — СПб.: Издательство «Юридический центр», 2015.
REFERENCES:
1. Hall M. Victims of environmental harms and their role in national and international justice. In R. Walters, D. Westerhuis & T. Wyatt. Emerging issues in green criminology: Exploring power, justice and harm. 2013.
2. McBarnet D. Victim in the witness box — Confronting victimology's stereotype // Crime, Law and Social Change. 1983. № 7.
3. Schmidt H. Ein grüner Zweig der Kriminologie? // Kriminologisches Journal. 2013. Ausgabe 4.
4. Skinnider E. Victims of environmental crime: Mapping the issues: International Centre for Criminal Law Reform and Criminal Justice Policy. 2011.
5. Spapens T. Invisible victims: The problems of policing environmental crime. In T. Spapens, R. White & M. KLuin. Environmental crime and its victims: Perspectives within green criminology. 2014.
6. Stone Christopher D. «Should Trees Have Standing? — Toward Legal Rights for Natural Objects» // Southern California Law Review. 1972. № 45.
7. White R. Crimes against nature: Environmental criminology and ecological justice. Cullompton: Willan. 2008.
8. White R. Transnational environmental crime: Towards an eco-global criminology. London: Routledge. 2011.
9. Zahn M. Presidential address: Thoughts on the future of criminology // Criminology. 1999. 37 (1).
10. Baharev D. V. Prostranstvennyj analiz prichinnogo kompleksa prestupnosti. SPb., 2016.
11. Kvashis V. E. Izbrannye trudy po ugolovnomu pravu i kriminologii (1967-2014 gg.). SPb., YUridicheskij centr, 2015.
12. Kolbasov O.S. Terminologicheskie bluzhdaniya v ehkologii // Gosudarstvo i pravo. 1999. № 10.
13. Mackevich I. M. Teoreticheskoe ponyatie prestupnosti i problemy ego operacionalizacii // LexRussica. 2006. №10.
14. SHestakov D. A. Predislovie / Tangiev B. B. EHkokriminologiya. Paradigma i teoriya. Metodologiya i praktika pravoprimeneniya / SPb., YUridicheskij centr Press, 2005 — Rezhim dostupa: http://www.iprbookshop.ru/18058.html
15. SHestakov D. A. Teoriya prestupnosti i osnovy otraslevoj kriminologii: Izbrannoe. — SPb.: Izdatel'stvo «YUridicheskij centr», 2015.
КВАШИС Виталий Ефимович, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ; главный научный сотрудник ВНИИ МВД России, 119049, г. Москва, ул. Житная, д. 16. E-mail: kvashis@mail.ru
СЛУЧЕВСКАЯ Юлия Александровна, кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права и криминологии, Калининградский филиал Санкт-Петербургского университета МВД России, 236006, г. Калининград, ул. Генерала Га-лицкого, д. 30. E-mail: ula-sl@mail.ru
Kvashis V. E., Sluchevskaya Yu. A.
VICTIMOLOGICAL ASPECT ENVIRONMENTAL CRIMINOLOGY
The article notes that the main difference between environmental criminology and other areas of criminological research, it seems that it is not limited to the causes and conditions of the crime in a certain area. The authors note that environmental criminology raises new questions about the subject of criminology in General, trying to assess the concept of crime, bringing it beyond the legislative framework, expanding the boundaries of criminological thinking. Environmental criminology does not go into abstract philosophical problems of understanding crime, it lacks isolation from life; it pursues a specific goal - the study of environmentally significant human behavior, its real and potential transformation into criminal behavior. In the framework of environmental criminology, in particular, new approaches to understanding the basic concepts of victimology, enriching the theory of victimology.
Keywords: victimology, criminology, ecological criminology, environment, crime, environmental offences.
KVASHIS Vitaliy, doctor of law, Professor, honored scientist of Russia; chief researcher of the Institute of the Ministry of internal Affairs of Russia, 119049, Moscow, Zhitnaya str., 16. E-mail: kvashis@mail.ru
SLUCHEVSKAYA Julia, candidate of law, associate Professor of the Department of criminal law and criminology of the Kaliningrad branch of the St. Petersburg University of the Ministry of internal Affairs of Russia, 236006, Kaliningrad, ul. General Galitsky, d. 30. E-mail: ula-sl@mail.ru
Дата поступления: 02.12.2018.
