CC BY
65
О.В. Новакова
ВЬЕТНАМ В XXI ВЕКЕ: ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАРАДИГМА — ВОЗВРАЩЕНИЕ К НАЦИОНАЛЬНЫМ ТРАДИЦИЯМ (к вопросу о поиске национальной идентичности)
В Восточной Азии с давних времен сформировался обширный очаг цивилизации, включивший в себя комплекс стран, отмеченных сильным влиянием китайской цивилизации. Культура этих стран постепенно приобрела унифицированный, сходный характер, прослеживающийся на протяжении многих веков, вплоть до того момента, когда произошло столкновение с западноевропейской цивилизацией, что произвело на страны Восточной Азии впечатление шока. Концептуальным центром этой культуры стало конфуцианское учение с его шкалой морально-этических ценностей, базирующееся на огромном пласте традиционных идей и представлений, характерных не только для Китая, но и для народов других стран Восточной Азии, относящихся к так называемому конфуцианскому ареалу. С течением времени, особенно в связи с бурными событиями XX века, происходил процесс эрозии традиционных ценностей, в том числе и конфуцианских.
Одно из основных положений современной теории модернизации развивающихся стран Азии и Африки состоит в том, что их включение в мировую экономическую систему развития означало для них переход в качественно иное состояние, рывок в совре-
Часть первая. Современный Вьетнам
113
менность, приводившие, как правило, к периферийному развитию капиталистической системы. Становясь не только объектами, но и субъектами истории, эти страны предпринимали постоянные попытки выйти из этого периферийного состояния. Вместе с тем современные развивающиеся страны, их общества представляют собой своего рода сплав нового с традициями.
Уже с 1970-х годов было замечено, что группа стран Северо-Восточной Азии (сначала Япония, а затем так называемые страны НИС — Тайвань, Южная Корея) по темпам своего экономического роста опережают многие страны Южной и Юго-Восточной Азии. Довольно скоро мировое сообщество осознало, что АТР представляет собой наиболее динамично развивающийся регион земного шара, страны которого не только совершили рывок в современность, выйдя из состояния периферийного развития, но впервые отодвигая на второй план преобладавший половину тысячелетия в экономическом развитии бассейн Атлантики.
Для объяснения этого экономического «чуда» закономерно задаться вопросом: не существует ли у этих стран свой особый динамизм развития, который будет способствовать своеобразному возрождению их мира, существовавшего ранее?
Среди стран, испытавших влияние китайской цивилизации, есть только один пример контрастировавший с успешным экономическим развитием рассматриваемых стран, и это пример Вьетнама. Начало старта его экономического развития должно бы отсчитываться с даты воссоединения страны в 1975 г. Но этот старт не состоялся. Официальная статистика СРВ приводит цифры годового роста ВВП в это время на 2,6 %, одни из самых низких на земном шаре1. Но и этот рост был уничтожен демографическими процессами при увеличении населения за это же время с 47,6 млн человек до 56,1 млн2. Журнал «Фар Истерн Экономик Ревю» оценивал душевой доход во Вьетнаме в 1982 и 1983 гг. в сумму 160 ам. долл. на человека3. Сравнение с Северной Кореей, где много аналогий с Вьетнамом, показывало результаты развития не в пользу Вьетнама, даже при разнице в 10 лет: за период 1975—1986 гг. Северная Корея намного обгоняла Вьетнам в 1982 г. по основным показателям экономиче-
114
Часть первая. Современный Вьетнам
ского развития, например, по производству электроэнергии — в Корее 28 млрд квт, во Вьетнаме — 4 млрд квт.4 при территории Вьетнама в 2,5 раза больше Северной Кореи. Даже по производству угля прекрасного качества, в изобилии имеющегося во Вьетнаме и залегающего почти под открытым небом, когда достаточно только срыть верхний слой травы, его добыча была в 8 раз меньше, чем в Корее.
Многие неудачи экономики Вьетнама в эти годы объясняются не только страшными разрушениями войны, но и провалом попыток механического переноса на местную почву методов хозяйствования, опиравшихся на командно-административную систему, в том числе и в южной части страны, где они не применялись ни в один из периодов исторического развития Вьетнама. Страна испытала глубокий социально-экономический кризис, сопровождавшийся такими негативными явлениями, как спад производства, нарастание безработицы, увеличение численности маргинальных слоев.
В Ханое не скоро осознали, что после блестящей победы, завершившей длительную революционную войну, политическое руководство СРВ не в состоянии осуществлять мирное государственное экономическое строительство теми же методами. Даже спустя десять лет после победы, во Вьетнаме не наблюдалось никаких серьезных экономических подвижек, что ставило эту страну в особое, маргинальное положение по отношению ко всем другим странам региона. И только в 1986 г. в условиях глубокого экономического кризиса и под воздействием начавшихся либеральных экономических реформ в Китае, а также успехов НИС ЮВА, партийно-государственное руководство СРВ провозгласило начало политики реформ — политики обновления.
Экономические трудности 70—80-х годов прошлого века нелепо объяснять историческими традициями Вьетнам. И тем не менее нужно учитывать, что идея создания процветающей, успешной экономики, основанной на рациональном принципе ведения хозяйства и получения максимальной прибыли в целом была чужда вьетнамскому правящему классу, вьетнамской государственности не только в ее северных исторических границах, но и в империи Дайнам XIX века.
Часть первая. Современный Вьетнам
115
Экономика традиционного Вьетнама характеризовалась всесторонним вмешательством государства в лице чиновничьего аппарата в экономическую жизнь страны, подавлением развития рыночных отношений (особенно в период 1830—1850-х годов) и попытками всеми способами поддержать и сохранить общинное землевладение. Идеологической основой вьетнамской государственности оставалось коллективистское сознание основной массы населения — общинного крестьянства с преобладавшими идеями уравнительного распределения, а также конфуцианское учение, объявленное вьетнамской монархией и учеными «ши фу» как совершенное, провозглашавшее моральные
7
ценности высшим критерием .
Эти основные традиционные параметры развития Вьетнама стали причиной того, что в северной части страны сформировалась модель экономики натурального типа, направленной на выживание, с очень низким уровнем индивидуальных потребностей, в первую очередь, у крестьянства. Города как экономические центры на Севере отсутствовали, существовал лишь один город — столица государства как его административно-политический центр с резиденцией верховного правителя, что делало столицу сакральным городом.
Согласно конфуцианской концепции правитель — Сын Неба, обладающий Мандатом Неба. Войны за независимость против Франции и США во второй половине XX века требовали мобилизации всех сил нации на борьбу с врагом и не способствовали выработке опыта экономического строительства в мирных условиях.
Сходная структура развития
Указанные черты развития, были присущи не только Вьетнаму, но и другим странам «конфуцианской» цивилизации. Существовавшие сходства и совпадения в развитии этих стран распались, фактически были взорваны начавшимся колониальным вторжением Запада в этот регион. Но это произошло не столько в результате непосредственных завоеваний колонизаторов, сколько фактом крушения влияния древней китайской культу-
116
Часть первая. Современный Вьетнам
ры в этих странах перед лицом непобедимой новой цивилизации. Потому что в реальности основополагающую роль, больше, чем экономика, играют такие факторы, как жизнеспособность нации и культурные традиции народов.
Этот процесс сопровождался другим, совершенно новым для этих стран процессом, а именно, не только разрывом со старым традиционным миром, но и происходившей одновременно заменой старой конфуцианской идеологии, бывшей много веков общей для всех стран Северо-Восточной Азии, новыми западными идеологиями, которые, в силу их модернистских идей, казались части элит этих стран в тот период времени наиболее способными вывести их из отсталости и обеспечить им современное развитие11.
В Китае, Северной Корее и в ДРВ после Второй мировой войны и победы революционных марксистско-ленинских национально-освободительных движений западная идеология проявилась в форме социализма.
К концу 1970-х годов для ученых, наблюдателей и политологов западноевропейского мира становится ясно, что у стран Восточной Азии имеются некие особые общие корни развития, природу которых следует не только изучать, но и дать им новую оценку с точки зрения их живучести и выживаемости. Возникает фундаментальный вопрос: в чем же источник этой поразительной устойчивости и жизненности организации общества и государства стран, отмеченных сильным влиянием китайской цивилизации, их удивительной способности к саморегулированию, ассимиляции чужеродных элементов и регенерации собственных институтов и идей?
Естественно, что все взгляды в Восточной Азии поворачиваются к лидеру — к Японии. Но в эти же годы в Восточной Азии происходил и другой процесс: страны «конфуцианского мира» стали, в свою очередь, задаваться вопросом: что в конце XX в. может иметь ценность в их собственной культуре, какие ее элементы могут быть возрождены в современности?12
Некоторые примеры из реальной жизни рассматриваемых нами стран можно интерпретировать как символы возрождения интереса в конце XX и начале XXI века к конфуцианству, этому
Часть первая. Современный Вьетнам
117
древнейшему идеологическому и морализаторскому учению Китая, оказавшему такое влияние на мышление, обычаи и нравы народов Восточной Азии: в Китае, на Тайване, в Южной Корее, во Вьетнаме (Ханое), в Токио в эти годы были восстановлены известные Храмы литературы, они же Храмы Конфуция13.
Что позволяет Китаю, Тайваню, Вьетнаму и другим странам Северо-Восточной Азии в контексте современности использовать символы подобного рода? То обстоятельство, что эти символы бесповоротно ушли в прошлое, мир слишком сильно изменился. Именно это обстоятельство стало главным моментом объясняющим, почему прежние духовные ценности были возвращены из небытия и стали плодотворно применяться в странах «конфуцианского мира» Восточной Азии, но без налета того консерватизма, который был им свойственен в прошлые века. Необходимо было, чтобы прошло время для того, чтобы традиция трансформировалась в нечто совершенно отмершее, потерявшее свою жизненность, чтобы затем продуктивно использоваться и помогать отвечать на современные вызовы и изменения в странах региона Северо-Восточной Азии.
Но, когда мы говорим о возрождении и применении конфуцианских традиций в указанных странах, необходим осторожный подход. Это положение нельзя воспринимать однозначно и прямолинейно, так как доктринальные постулаты и императивы современного развития зачастую выступают как антиподы основных формулировок конфуцианской идеологии. Да, она отмерла и не может быть реанимирована в прежнем своем виде. Но вместе с тем все новые модели поведения и отношений, которые вписываются в современную гамму активности стран ареала влияния китайской культуры, отмечены теми необычными отклонениями, смысл которых невозможно объяснить, не прибегая к ссылкам на конфуцианское наследие. Имеются в виду три таких важных его составляющих понятий, как комму-нитаризм, ритуальность и фунцкионализм.
Одно из главных отличий коммунитаристского общества от западного состоит в том, что конфуцианское мышление отмечено глубоким антииндивидуализмом. То есть, общество придает смысл индивиду, а не индивид обществу, как на Западе. В инди-
118
Часть первая. Современный Вьетнам
видуалистическом же обществе в юридическом плане выявляется понятие свободы, не имеющее ничего общего с понятием коммунитаризма, где общество родственное, где никто не посторонний другому, но где социальное давление может возрастать до необычайных размеров, иногда до нетерпимых.14 В современном мире принцип коммунитаризма проявляется в социальной обстановке, которая существует в странах Северо-Восточной Азии: общество там в целом намного более компактное, уравновешенное и сплоченнее, чем на Западе, потому что оно связано отношениями солидарности. Один из самых впечатляющих примеров на эту тему — это необыкновенно высокий уровень сплоченности вьетнамского общества времен первой войны Сопротивления, достигнутый благодаря сочетанию нескольких традиционных факторов: энтузиазма борьбы за главную ценность — независимость и традиционного патриотизма, во многом основанного на давнем принципе коммунитаризма. Но стоит отметить, что принцип коммунитаризма не имеет ничего общего с понятием социализм, достаточно сказать, что он аполитичен по своей сути.
В современном мире коммунитаризм сумел проникнуть в структуры непосредственно присущие индустриальному обществу стран Северо-Восточной Азии, создавая тот новый социальный динамизм, который может быть назван основным фактором развития стран этого региона.15
Но не стоит идеализировать отголоски прежних традиций. Результатом их проявления остается подчиненное положение в обществе отдельной личности перед государством, преобладание во всех сферах системы «неформальных» личных связей, что ведет к налоговым льготам, экспортно-импортному протекционизму и спонтанному росту коррупции и непотизма на всех уровнях общественной пирамиды.
В настоящее время во Вьетнаме вопрос о путях более эффективного и динамичного развития экономики все еще не имеет внятного ответа. Модернизация, как и в Китае, объявлена стратегическим направлением. Но происходит «модификация» по-вьетнамски, когда стремятся побороть пороки системы, не выходя за ее рамки.
Часть первая. Современный Вьетнам
119
Живучесть командно-административного стиля регулирования всех сфер экономики во вьетнамском варианте объясняется не только рядом противоречий, порождаемых попытками соотнести представления о социализме, существующие в рамках классического марксистско-ленинского наследия, с сиюминутными потребностями экономической модернизации, сколько фундаментальными социокультурными и психологическими факторами. Реформы во Вьетнаме типологически не выходят за рамки классической конфуцианской традиции «роста без развития» и причудливым образом на нее накладываются. Наглядно это проявилось в тяготении реформаторов XXI века к постепенно-поступательным темпам внедрения рыночных принципов, не создающим угроз социально-политической стабильности авторитарного режима, в стремлении сохранять жесткий контроль на макроуровне и не допускать развития частной инициативы, предприимчивости и энергии индивида в полном масштабе. Эти реформы похожи на те, что проводились в Китае во второй половине XIX века, в период так называемого «самоусиления», когда, как и сегодня, модернизация процесса экономического развития не сопровождалась всесторонней политической реформой, то есть введением соответствующих общественно-политических институтов и демократических свобод. Этим объясняется столь быстрое по времени поражение синьхайской революции 1911—1913 гг. Творцы этой революции ясно осознали, что для того, чтобы окончательно утвердить новый республиканский строй в Китае, мало было просто свергнуть монархию, необходимо было, чтобы в головах людей произошла культурная революция, то есть отказ от конфуцианских традиций. Как было показано в начале данного сообщения, эти традиции оказались практически не подвластны времени.
Неизменным остается ориентация на «двухколейное развитие экономики» — то есть длительное сосуществование двух гетерогенных хозяйственных систем: демонтируемой планово-распределительной и нарождающейся рыночной, осторожное дозированное увеличение доли рынка, в том числе, частной собственности на средства производства и параллельное свертывание сектора экономики, регулируемого, главным образом, ди-
120
Часть первая. Современный Вьетнам
рективным планом. Такое состояние экономики получило название модели «меломинового»16, то есть неполноценного, ущербного экономического роста в ее нынешнем мобилизаци-онно-трудозатратном варианте, когда происходит «рост без развития», «выборы без выборов» и провозглашается «управляемая открытость». Все это создает некую ситуацию иллюзорности и ставит вьетнамский социум на грань перманентной угрозы финансового кризиса и политического конфликта.
В этих условиях различные группы вьетнамского социума прибегают к личным неформальным связям в поисках безопасности и комфорта. В роли смягчающих средств, до поры до времени обеспечивающих устойчивость вьетнамского образа жизни, выступают опять же факторы культурного наследия, такие, как дисциплинированность и организованность вьетнамцев, до сих пор ценящих моральные конфуцианские устои, трудолюбие, почтение к старшим и к обычаям, а с другой стороны — постоянное стремление к повышению своего социального статуса и состязательности.
Именно традиционные морально-этические ценности, императивом которых является стремление к гармонии и бесконфликтности, и которые по своему умению довольствоваться малым, а также по некоторым своим креативным и инновационным параметрам превосходят воспетые Максом Вебером «ценности протестантизма», помогают вьетнамцам (и не только им) смягчать действия слепых сил рынка и снижать социальные издержки реформ. Конфуцианская традиция, обогащенная современными достижениями производства и культуры, оказывается на поверку более жизнеспособной, чем все известные европейские образцы, включая стремительное капиталистическое развитие, а также попытки реализации марксистской утопии.
Но когда обнажаются и обостряются социальные противоречия у групп, мало выигравших от реформ, неизбежно возникает ностальгия по временам всеобщей уравнительности, и на этом фоне монопольно руководящая партия обретает повышенные шансы повернуть руль к курсу «социально-уравнительного» государства. Это и произошло в годы так называемого «левого уклона», возникшего во Вьетнаме в годы пребывания у власти бывшего генерального секретаря КПВ До Мыоя (1996—2001).
Часть первая. Современный Вьетнам
121
Хотелось бы привести три впечатляющих, на наш взгляд, примера в подтверждение сказанного о воспитании патриотизма в современных условиях при опоре на традиционные конфуцианские ценности. Эти примеры очень разные, но они очень похожи. Их можно обобщить под одним названием «Скромные герои». В феврале 2003 г. в Китае была предпринята попытка развернуть в стране очередную новую кампанию «учебы у Лэй Фэна» — молодого солдата, погибшего в начале 1960-х годов и ставшего в маоистском Китае национальным символом скромности и бескорыстного служения народу17.
Другой пример касается КНДР. В 1999 г. девушка по имени Чон Сен Ок стала чемпионкой мира по марафонскому бегу. В стране была развернута пропагандистская идеологическая кампания по ее чествованию в очень традиционном стиле: она была названа «дочерью Кореи», власть призывала молодежь «учиться у Чон Сен Ок!» и «Стать всем такими, как Чон Сен Ок!»18.
Третий пример касается Вьетнама. Речь идет о девушке-партизанке Мак Тхи Быой, которая, будучи взята в плен французами, ничего не сказала на допросе и была расстреляна. Французский исследователь Бенуа де Треглоде назвал значимо свою статью: «Новые герои, традиционное почитание», в которой он сравнивает подвиг вьетнамской партизанки с подвигом Зои Космодемьянской и рассказывает о традиционном посмертном культе почитания духа героини, созданном ее земляками в ее родной деревне, где в ее доме был создан музей ее имени с алтарем, где стояла ее фотография, курились благовонные палочки и воздавались обычные, многовековые почести духу героини,
«19
ставшей духом — покровительницей деревни 9.
Все три примера говорят об одном и том же: героем может стать только тот, кто безусловно выполняет партийные установки, не боится никаких трудностей и не пасует перед ними. В этих странах устраивались слеты «скромных героев», чтобы учиться брать с них пример, пропагандировался настрой «жить во имя будущего», но все это в рамках давних традиций. Так в обществах стран, развивавшихся под влиянием китайской культуры возникает впечатляющий патриотизм, привязанность к своей семье, общине, деревне.
122
Часть первая. Современный Вьетнам
Даже самые радикальные идеологические концепции, от либерально-националистических до социалистических и троцкистских типологически не могли выйти во Вьетнаме за рамки конфуцианской парадигмы. Например, видный представитель националистической элиты Вьетнама колониального периода, известный историк и политический деятель — Чан Чонг Ким (1883—1953) в 1930-х годах в условиях идеологического вакуума и поиска национальной идентичности обращается к конфуцианскому учению и публикует большую работу под названием «Конфуцианство»20, в которой красной нитью проходит мысль о том, что это самое совершенное учение, дающее ответы на все жизненно важные вопросы, но его требуется «очистить» от поздних наслоений и воспринимать в первоначальном виде.
Выразители непримиримых идейно- политических течений — КПВ (КПИК) и персоналистская партия Нго Динь Зье-ма — обе эти партии имели общую уверенность в том, что всеобщее регулирование всей общественной жизни сильным государством способно в кратчайшие сроки вывести бедную страну на качественно новый экономический уровень развития, а «политическая опека» над неготовым к демократии народом со стороны «партии-поводыря» приведет народные массы к светлому будущему.
Приверженность идеям национализма и конфуцианским принципам в странном смешении с модным французским философским течением того времени — персонализмом мы находим во взглядах одной из ключевых фигур в истории Вьетнама в XX веке, Нго Динь Зьема, который в 1955 году стал президентом Республики Вьетнам на Юге. В своих теоретических построениях основ новой, создаваемой им партии, — опять же, рассматриваемой как главной опоры сильного государства, Нго Динь Зьем включал в нее, наряду с персонализмом — западным философским учением — главные элементы конфуцианского учения.
Хо Ши Мин, харизма которого в посмертном прославлении продолжает неуклонно возрастать, был выходцем из традиционной конфуцианской семьи. Он с детства усвоил основные постулаты конфуцианского учения, что находило неоднократное и разнообразное проявление в его идеологии и политике: напри-
Часть первая. Современный Вьетнам
123
мер, щедрая благодарность «большому (старшему) брату» — Советскому Союзу за помощь ДРВ в первые годы ее существования.
Ядром идеологии Хо Ши Мина, мощная пропаганда которой
развернута в настоящее время во Вьетнаме, является проповедь
21
высокой морали и осуждение всякого индивидуализма21, а конфуцианство, как известно, не допускает каких-либо проявлений самоидентификации. Создавая коммунистическую партию во
Вьетнаме, Хо Ши Мин мечтал о том, что она будет служить об-
22
разцом и носителем морали и цивилизации .
Легкость, с которой Ханой воспринимал советский опыт, а вместе с ним и «сталинскую модель» социально-экономического развития, объясняется тем, что все атрибуты «реального социализма» удачно ложились и вписывались в идеальные представления вьетнамской (идущей от китайской) традиции от конфуцианского этатизма до даосского эгалитаризма. В этой связи хотелось бы отметить, что конфуцианские традиции были переняты и имели наибольшее влияние именно в области государственного управления, его механизмов (государственные конкурсные экзамены, система чиновной иерархии — например, в КНР, так же, как и во Вьетнаме, в настоящее время существует институт кадровых работников — «ганъбу», имеющих иерархизированную структуру в формате 15 рангов), а также структуры государственной вертикали.
Однако усложнение социальных структур во вьетнамском обществе в связи с проводящимися реформами, появление новых социальных противоречий — все эти новые явления все более обнаруживают недостаточность существующих средств для увязки конфликтующих интересов, делают все более актуальным выработку новых сбалансированных подходов в социальной политике.
Но как показывает практика, руководство СРВ стремится максимально использовать ресурсы прежнего авторитарного государства для достижения новых целей, стараясь для этого, насколько возможно, ограничить эрозию идейного наследия. Сохраняя словесную и ритуальную верность «идеям социализма», руководство СРВ, по сути дела, пошло по пути все большей деидеологизации своей политики, выдвигая на первый план
124
Часть первая. Современный Вьетнам
лишь патриотические идеи строительства богатого и процветающего Вьетнама и, скрывая за этим лозунгом националистическую позицию «...как самую прагматическую идеологию на все случаи, позволяющую никогда не отказываться от власти. Не интернационализм и не солидарность пролетариата всех стран, а обыкновенный национализм способен сегодня по-настоящему сплотить народ под знаменем КПВ»23.
«Историческая память» о великих достижениях прошлого на уровне общественного и индивидуального сознания выступает мощным консолидирующим фактором, а также формой идентификации социума, что в условиях глобализации мира имеет решающее значение. Но необходимо подчеркнуть, что проведение масштабной и всесторонней модернизации при осуществлении догоняющего пути развития в рамках общемирового процесса — а именно такая задача стоит в XXI веке перед вьетнамским обществом и государством, необходимо предполагает сохранение и увеличение значимости индивидуальных цивилизационных ценностей.
Необходимо рассмотреть еще один аспект, характерный для современного развития стран Азиатского региона и Вьетнама в том числе. Речь идет о степени восприятия и внедрения в государственные структуры демократических институтов. После получения независимости во Вьетнаме к власти пришла новая в социальном плане элита24. Еще сильно было влияние метрополии — Франции, западных ценностей, насаждавшихся ею, а также в сложившейся в то время обстановке для ДРВ существовала необходимость в создании демократического имиджа нового государства, так как ДРВ не была еще признана ни одной страной мира. Большую роль в этом процессе сыграли взгляды Хо Ши Мина25, вождя, обладавшего уже в то время бесспорной харизмой. Сыграли свою роль его длительный опыт пребывания во Франции и в Советском Союзе, а главное, понимание им задач текущего момента. Все это определило ту высокую степень демократизации ДРВ на первом этапе ее существования: слом старых институтов власти — монархии и чиновного аппарата,-утверждение нового, республиканского строя со всеми атрибутами демократии, с выборной системой, созданием Националь-
Часть первая. Современный Вьетнам
125
ного собрания — высшего законодательного органа, правительства, поста президента, созданием на местах новых, выборных органов власти — народных комитетов, равенством мужчин и женщин, национальных меньшинств, закрепленных в законодательном порядке, и, наконец, принятием Конституции 1946 г.
Знаменитая Декларация независимости, озвученная Хо Ши Мином 2 сентября 1945 г. на площади Бадинь в Ханое, была написана им под влиянием положений Декларации независимости США и республиканских идеалов Франции, а Конституция 1946 г., также написанная при участии Хо Ши Мина, в настоящее время считается некоторыми вьетнамскими исследователями лучшей из 4-х Конституций, принятых в независимом Вьетнаме.
Все это было процессом, который можно охарактеризовать как процесс «забегания вперед», что провоцировало неизбежный «откат» (блестящий анализ этих категорий был проведен отечественным востоковедом, академиком Н.А. Симонией в его работе: «Страны Востока: пути развития», М., 1975). Эти процессы характерны для всех бывших колониальных стран. По мере смены поколений элиты (сейчас во Вьетнаме после Августовской революции 1945 г. к власти пришло 3-е или 4-е поколение руководства — так называемое поколение «принцев», имея в виду не только Вьетнам, то есть дети или родственники высокопоставленных работников.
В условиях жестких вызовов XXI века, глобализации и конкуренции, прежде всего, влияние традиционных цивилизацион-ных ценностей в обществе будет только возрастать. Это положение иллюстрируется тем фактом, что в арсенале политической риторики и практики руководства прочно утвердился тезис: «либо социализм — либо хаос».
Все вышеизложенное позволяет типологически идентифицировать современное вьетнамское общество. 2005 год ознаменовал собой 60-летнюю годовщину ДРВ-СРВ — значимый для вьетнамского массового сознания факт, так как с момента создания современного государства колесо истории совершило полный шестидесятиричный цикл. Стремительная трансформация Вьетнама в XX и XXI веках, вобравшая в себя элементы сразу не-
126
Часть первая. Современный Вьетнам
скольких социальных эпох и цивилизаций, убеждает нас в том, что перед нами завершается очередной цикл эволюции вьетнамского социума после нескольких десятков лет многочисленных политических и экономических экспериментов. Происходит возвращение на твердую и веками проверенную почву вьетнамской национальной политической традиции, где главным стержнем выступает тандем «партия (правитель) — государство» как олицетворение единства власти и собственности, политики и экономики, скрепляемой родственными, брачными и иными отношениями.
По мнению многих экспертов, Вьетнам эволюционирует в сторону известного в Восточной Азии типа политической системы, наиболее успешно реализованной в Сингапуре. Это подтверждается тем фактом, что при выработке вьетнамским руководством политики «обновления» советником тогдашнего президента СРВ был сам Ли Куан Ю26. Увлечение сингапурской моделью развития во Вьетнаме не случайно, а позаимствовано у китайских политологов и ученых, разрабатывающих уже упоминавшуюся «народно-центричную» модель развития, сторонники которой выступают против дальнейшего внедрения рыночной экономики и либерализации общественно-политической жизни Китая и восприятия универсальных ценностей, но восхищаются авторитарными политическими системами Сингапура и Гонконга и выражают недоверие к якобы ставшей «западнёй для развития» демократической политической системе Тайваня27.
Перед нами повторяющаяся не раз в истории Вьетнама (и не только) ситуация, когда подавляемые низовые сегменты общества, развиваются более быстрыми темпами, чем контролирующая их политическая система. Это тормозит процессы модернизации и созревание тех политических сил, которые заинтересованы в этих процессах.
Модернизация — явление уникальное. Оно присуще именно периоду превращения человечества в единое целое. Модернизация охватывает почти все сферы общественной жизни: экономику, общественно-политические структуры, образование, науку и технику. Но нигде она не протекает так сложно и так трудно для осмысления, как в сфере культуры.
Часть первая. Современный Вьетнам
127
Происходит трудная операция «совмещения», в результате которой во всех модернизирующихся обществах духовная культура «раскалывается» на свою, старую, локальную, и чужую, новую, универсальную. Но при всех вариантах взаимодействия различных частей культуры при ее «расколе» неизменным остается одно: рано или поздно автохтонная культура бывает вынуждена примириться с соседством науки и всех сопредельных и подверженных ее влиянию областей духовной культуры. Раскол традиционной культуры — это наиболее характерная и драматическая фаза культурной модернизации. Но уже начинаются поиски, которые приводят к трансформациям в сфере общественного сознания, равно как и к частичным изменениям в некоторых культурных областях. Это — начальная фаза модернизации, которая может оказаться длительной и протекать тем болезненней, чем богаче традиционное культурное наследие. Эта борьба старого и нового в области культуры, а главное, в осознании необходимости признания универсальности общечеловеческих, а не каких-нибудь «азиатских» ценностей происходит в настоящее время в большинстве стран Восточной Азии.
Естественно предположить, что в культурной трансформации вслед за фазой раскола должна последовать завершающая стадия. На этой стадии в традиционном некогда обществе процесс культурного развития освобождается от давления извне и входит в свое нормальное русло. Раскол преодолевается, а духовное наследие общества, совместившись с новыми универсальными ценностями, должно превращаться в равноправную составную часть общечеловеческой культуры.
Таким образом, процесс культурной трансформации в традиционных обществах, вступая в заключительную стадию, предполагает достижение устойчивого синтеза местной культурной традиции с общечеловеческой культурой28.
Происходящий процесс переоценки затронул самые главные, «структурообразующие» ценности, а не отдельные области, в этом и заключалось основное значение того, что происходило в культурной жизни Восточной Азии в XX веке и продолжается в наступившем новом XXI веке.
128
Часть первая. Современный Вьетнам
Примечания
1 Objectif coopération. Le Dossier franco-vietnamien. Paris,1985.P. 263
2 Ibid. P.262.
3 Ibid. P.263.
4 Ibid. P.263.
5 Index de l'Asie du Sud-Est 1983. Tokyo,1983.p.1-27
6 Vandermeerch L. Le nouveau Monde sinisé. Paris, 1986. P.35
7 Для примера приведем один из указов императора Тхань То (девиз правления Минь Манг, 1820—1840): В государстве — радость, каждое счастье осыпано нашими милостями. В книге Ли цзи сказано: «...совершай благодеяния, чтобы выразить великий долг императору...
Всегда в начале года Мы издаем эдикт, который следует Небесному велению. Счастье! Благодарим Небо за помощь, реки и горы тоже чудесно помогают, все большие и маленькие чиновники относятся к Нам с большим уважением, четыре внутренних и внешних океана полны богатством и спокойны» [«Дайнам тхык люк» («Правдивые записи о Великом Юге») T.8. Tr.152].
8 Kazawa G. Les relation sino-vietvamiennes. Tokyo,1978. P.115
9 Vandermeerch L. Le nouveau Monde sinisé. Paris, 1986. P.122. Например, известный исторический деятель Вьетнама второй половины XIX в.- Фан Тхань Зян происходил именно из такой семьи китайских переселенцев, осевших ко времени восстания Тэйшонов в южновьетнамской провинции Виньлонг. Pham Phu Thu. (Quang Uyén dich). Nhât ky di Tây. Bà Nang, 1999.
10 The Developing Economic, XX. Tokyo,1982. Vandermeerch L. Le nouveau Monde sinisé. Paris, 1986. P.46—49.
11 Vandermeerch L. Le nouveau Monde sinisé. Paris, 1986. P.59.
12 Например, в КНР сторонники так называемого «китаецентрич-ного» направления считают важным для процесса модернизации все наследие КНР и выступают против идеи, что «будущее Китая — это настоящее стран Запада». Они видят свою задачу в том, чтобы осмыслить способ выживания и развития китайской нации, бросить вызов ментальному доминированию гегемонистского дискурса Запада и утвердить уверенность жителей Китая в полноценности своей культуры и цивилизации. Карнеев А.Н. «Китайская модель» и споры по поводу ее сущности в КНР//Владивосток 2012: АТЭС и новые возможности России. М. 2011. С. 264
Часть первая. Современный Вьетнам
129
13 Vandermeerch L. Le nouveau Monde sinisé. Paris. 1986. P.160.
14 Ibid. P. 166.
15 Ibid. P. 168.
16 Корсун B.A. Правящая элита современного Китая: тенденции модернизации и архаизация.// Элиты стран Востока, М., С. 113.
17 Корсун B.A. Правящая Элита современного Китая: тенденции модернизации и архаизации.//Элиты стран Востока. М., 2011. С. 112.
18 Денисов В.И. Политическая система и политическая элита КНДР: генезис, эволюция, проблемы.//»Элиты стран Востока». М., 2011. С. 134.
19 Бенуа де Треглоде. Новые герои, традиционное почитание. Очерк о культе Мак Тхи Быой// Политическая культура и деловая этика стран Востока. М., 2006. С. 167—175.
20 Trän Trong Kim «Nho giao», Hà Nôi. 1930
21 Локшин Г.М. Некоторые особенности идейно-политической жизни Вьетнама до и после XI съезда КПВ.//Вьетнамские исследования. Выпуск 1. М., 2011. С.44.
22 Там же. С. 50.
23 Там же. С.47.
24 В этом плане Вьетнам представляет собой уникальный пример восточного государства: традиционная конфуцианская элита сменилась профранцузски настроенной в колониальный период, после 1945 г. ей на смену пришла коммунистическая элита. Важно отметить. что в этой трансформации практически отсутствовал религиозный элемент.
25 Мы не видим противоречия, характеризуя взгляды Хо Ши Мина как демократические и в то же время носившие следы конфуцианского учения. Это было типичным для представителей элиты того поколения, а в какой-то мере и для руководитства настоящего времени: некий симбиоз вьетнамского национализма с вестернизмом, что мы старались показать на приведенных примерах.
26 Локшин Г.М. Некоторые особенности идейно-политической жизни Вьетнама до и после XI съезда КПВ // Вьетнамские исследования. Выпуск 1. М., 2011. С. 40.
27 Карнеев А.Н. «Китайская модель» и споры по поводу ее сущности в КНР//Владивосток 2012: АТЭС и новые возможности России. М., 2011. С. 265.
28 История Востока: Том IV. Книга 2. М., 1995. С. 5—11.
