CC BY
44
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 28 (243).
Филология. Искусствоведение. Вып. 59. С. 20-23.
М. А. Ахматова
ВЕРБАЛИЗАЦИЯ СРАВНЕНИЯ В КАРАЧАЕВО-БАЛКАРСКОМНАРТСКОМЭПОСЕ
В статье описываются средства репрезентации сравнения, которые существуют в текстах карачаево-балкарского нартского эпоса. Маркером сравнения является специализированная глагольная лексема со значением уподобления. В текстах эпоса сравнение передается также послелогами, аффиксами. В нартском эпосе посредством сравнения передаются образ женщины, образ коня, образ человека-нарта и др.
Ключевые слова: карачаево-балкарский язык, язык фольклора, нартский эпос, вербализация
сравнения, средства вербализации.
Карачаево-балкарский нартский эпос характеризуется многообразием различных образных лексических средств, ориентированных на репрезентацию живости, наглядности, красочности всего многообразия окружающей действительности. К ним относятся такие тропы, как метафора, олицетворение, синекдоха, аллегория и др. К образным лексическим средствам примыкает и сравнение, традиционно определяемое как сопоставление одного предмета с другим с целью описания первого и являющееся изобразительным средством в металогической речи. Однако сравнение вовлекается в сферу лексических средств несколько условно, поскольку оно проявляет себя не только на уровне лексики, но и на других языковых уровнях1.
Обратимся к основным средствам репрезентации сравнения, представленным в текстах карачаево-балкарского нартского эпоса. В предложении Къап-къара кёзлери жауун кюнден сора кюн таякълагъа ушагъандыла (Ее черные глаза были похожи на солнечные лучи после дождя) маркером сравнения является специализированная глагольная лексема со значением уподобления ‘уша-’ ‘быть похожим’. Выражению отмеченного значения способствуют и другие средства, к которым относятся: а) послелоги типа кибик, чакълы, маталлы, тенгли, сыфатлы и др.; б) морфемы -ча, -лай/-лей: Къужзын анда черен кибик бир акъ ташны алгъанды (Кужзин тогда взял белый камень величиной со скирду); Сосуркъа ол къая тенгли мазаллы жан сюекге бек уллу сейирсиннгенди (Сосурка очень удивился этому огромному, как скала, тазобедренному суставу); Къолташлары уа къоргъашинден, ге-бен чакълы бир уллу (Колташ (ядро) же был из свинца, а величиной - со стог сена); Ачыуланса,
кёзю, отча, жанады (Когда свирепеет, глаза его как огонь горят); Нарт жортууул жел ур-гъанлай барады (Как ветер мчится нартовский поход) и т. п. Часто значение уподобления реализуется без показателей сравнения и вытекает из самой структуры синтаксической конструкции. При этом важную роль играет предикативное употребление одного из элементов сравнения: Аны ийнеси да - чынар терек, аны халысы да - къыл аркъан (Ее иголка - ствол чинары, ее нитка - волосяной аркан); Ой Ёрюзмег’а нарт элни жарытхан кюндю (А Ёрюзмек - солнце, освещающее страну нартов).
В нартском эпосе значительными функциональными возможностями отмечены и сравнительно-различительные конструкции. При этом маркером сравнения обычно выступает аффикс -ракъ/-рек: Бу Созук телиракъ эди (Этот Созук был глуповатым). Имеют место и специализированные синтаксические конструкции, построенные по модели ‘имя существительное в основном падеже + имя существительное в исходном падеже + имя прилагательное’: Къурчдан кючлю болгъанды жаякълары, турчдан къаты эди ту-якълары (Крепче стали были его челюсти, тверже чугуна были копыта).
Безусловно, употребление различных компаративных форм способствует эмоционально-экспрессивной окрашенности эпического текста и делает его язык богатым и сочным: Ол сюеклени садакъ окъла тешмейдиле, къылыч да кесмейди, кёз жылтырагъанлары да налмас ташдан къатыдыла, ич хантлары уа, бир баш-хасы болмай, балыкълагъа ушайды (Эти кости не пробивают стрелы, не рассекает меч, зрачки их крепче алмазного камня, а внутренние части похожи на рыб).
Однако роль сравнения в эпосе гораздо шире. В нем проявляется дуалистический прин-
цип объяснения объектов и явлений действительности. Поскольку сравнение денотативно ориентировано, оно базируется на различного рода восприятиях, благодаря которым человек моделирует языковую картину мира, зависящую от мировосприятия этноса в целом. Здесь достаточно релевантным следует признать тот факт, что сравнение есть одно из мощных средств познания окружающей действительности, в силу чего без него не может обойтись и сам человек, так как оно представляет собой обязательный мыслительный процесс2.
Многие элементы национального сознания, представляющие собой «одновременно и процесс сознания, и совокупность мировоззренческих представлений, отражающихся в национальном языке»3 находят свое выражение в фольклорных сравнительных конструкциях, в том числе и в эпосе. Именно национальное сознание способствует структурированию национальной картины мира, характеризующейся многомерностью и выявляющейся через категории типа ‘пространство’, ‘время’, ‘я/другие’, ‘жизнь и смерть’, ‘движение/статика’, ‘мужское/женское’, ‘вертикаль/горизонталь’ и т. п.4
Материал нартского эпоса позволяет говорить о том, что ключевым концептом в нем является ‘человек-нарт’ (‘богатырь’), который, с одной стороны, выступает как творящий субъект карачаево-балкарской языковой картины мира, с другой - как ее объект. Его образ в эпосе представлен в основном через внешние характеристики, в репрезентации которых участвуют и лексемы с показателями сравнения. Сравнивается обычно соматика нартов (глаза, руки, шея, усы и т. п.): Къол аязынг жора батман тенглиди (Ладонь твоя с улей); Сосурукъну къашлары, оракъла кибик, кёзлери, танг чолпа-ныча, жаннгандыла (Брови Сосурука как серпы, глаза горели как утренняя звезда (Венера)); Кёкюреги къая кибикди аны [Дебетни], бойну
- эмен тюккюшча, тёгерек (Грудь его [Дебета] словно скала, шея - как дубовый пень, круглая); Ёрюзмекни эки мыйыгъы кёрпелей (У Ёрюзмека усы словно мерлушка); Сингирлери жыя кибик созулгъанды, хар бир жиги безги кибик ачылгъанды (Сухожилия растягивались как тетива, каждый сустав открывался как петли); Бууунлары, балдырлары, орталыкъ или-кичлеча, базыкъ болгъанды (Запястья, икры были толстыми как коновязь) и др. Эталонами сравнения в данных примерах выступают различные артефакты и элементы окружающей действительности, благодаря чему дается в
основном характеристика физических параметров нартов. Это следствие отражения наиболее раннего этапа жизнедеятельности этноса.
Физическая сила персонажей проявляется и в их действиях, что передается путем употребления при глаголах действия различных слов и дескрипций сравнительного характера. Об этом свидетельствуют следующие примеры: Арсланны къыркъыллыкъ къойлай байлайды (Льва вяжут как барана на стрижку); Чинар те-реклени кырдыкла кибик эзеди (Чинары мнет как травинки); Жел кибик, уруп, ташайып кет-ди (Исчез как ветер); Ташны алып, узакъ сы-зып ийгенди, Состар, барып, бир къаягъа тий-генди. Къысыр къая, кюл тёбелей, чачылды, Ортасы бла кенг арба жол ачылды (Камень взял и бросил далеко, Гранит попал в скалу. Скала рассыпалась, как куча пепла, посередине открылась широкая тележная дорога).
В самом общем виде настоящему нарту в эпическом тексте присущи такие характеристики, как быстрота, красноречивость, мужество, патриотичность, что также часто передается посредством сравнения. Это наиболее релевантные характеристики настоящего мужчины в восприятии этноса, которые существенны для любого этапа его жизнедеятельности. В качестве примера приведем эпический отрывок, ориентированный на характеристику Ёрюзмека, являющегося одним из основных персонажей карачаево-балкарского нартско-го эпоса: Таулагъа чыкъса - чыпчыкъ аякълы, Тёреде сёлешсе - багъыр жыякълы. Нартла ючюн, къурч къылышча, турад да, Жауну кёр-се, аслан кибик урад да (Взбирается в горы -легконогий как птица, говорит на Тёре - с медными щеками. За нартов стоит как стальной клинок, если увидит врагов, то бьет как лев).
Особо в эпическом тексте выделяется военное снаряжение персонажей, его различные свойства также выявляются на базе сравнения. Оружие, как правило, блестит как солнце, луна и сверкает подобно молнии: Къамалары кюн-ча, айча жылтырай эдиле (Мечи их блестели как солнце, луна); Сырпыны да элияча чакъ-гъанды (Меч его сверкал как молния).
Часто благодаря сравнению актуализируется острота оружия: Къылычлары бла эмен, чынар тереклени, уллу къая ташланы серме-тип кёрдю - къуйрукънуча, сапынныча кес-диртдиле (Мечами попровал ударить чинары, большие камни - резал как курдюк и мыло); Къаяланы [гебох], къош бишлакълай тешеди (Скалы пронизывает как сыр).
Для оружия, как и для многого другого, характерно гиперболизированное представление: Аллай къылыч ишлетигиз Дебетге:Ауурлугъу доммай тенгли болгъан, Узунлугъу узун бол-гъан тау къолдан, Кенглиги уа кенг болуп чана жолдан (Такой меч закажите у Дебета: По тяжести чтобы был с зубра, Чтобы по длине был длиннее горного ущелья, По ширине был шире санной дороги).
Образная составляющая выявляется и по отношению к богатырским коням. Так, лошадь Ёрюзмека ассоциируется с ветром: Оноу этип, Ёрюзмекге жел атны жибердиле (Решили Ёрюзмеку отправить ветряного коня). У извечного врага нартов Фука лошадь другого плана
- чудовище и обладает соответствующими ха-рактеристками: Къызыл Фукну барды желма-ууз аты, Анга минсе, барады желден къаты. Ачыуланса, кёзю, отча, жанады, Силкинсе уа, жели къая жонады (У красного Фука есть лошадь-чудовище, Если сядет на него, идет быстрее ветра. Если рассердится, глаза горят как огонь, А если встряхнется, то от ветра содрогаются скалы).
Центральным следует признать образ коня Карашауая Гемуды, который также наделен сверхъестественными способностями. В цикле сказаний о Карашауае раскрытию образа Гемуды в немалой степени способствуют сравнения. При этом, в первую очередь, они нацелены на вербализацию его хода: Элдеги атланы бир айгъа жюрюгенлери чакълы бир жерге бу тай бир атлап къойгъанды, жылгъа жюрюген-лерине уа - бир сагъат да турмай баргъанды. Чынгагъаны уа тюз атланы жыл жарымгъа жюрюгенлери тенгли болгъанды (То расстояние, которое проходили лошади страны, этот жеребенок одолевал за шаг, а что проходили за год добирался меньше чем за час. Один прыжок составлял расстояние, которое проходили равнинные лошади за полгода). Быстрота лошади передается сравнительными дескрипциями следующего типа: желча учады (летит как ветер), къуш учханча барады (идет, словно летит птица (орел)), илячинча сылжырайды (исчезает как сокол), садакъ окъча, ташайды кёз туура-дан (исчез с поля зрения словно стрела), кёзден ташайды, жулдуз учханча (с глаз долой словно летит звезда»). О мощи же Гемуды свидетельствуют следующие синтаксические построения сравнительного плана: Туман дегенибиз - тыл-пыу шытыла, Чаукалауа - туякъдан учхан зыл-дыла (Туман - пар, идущий из его ноздрей, А галки - дерн, летящий из-под его копыт).
В эпосе имеет место сравнительная характеристика женщины. При этом в качестве эталона выступает солнце: Къыз да, кюн ты-якъча, бир сейирлик жан болгъанды (Девушка была очень красивой, словно луч солнца); Аны [Акъбилекни] санлары къарангы кечени кюнча жарытхандыла (Руки, ноги ее [Акбилек] темную ночь освещали как солнце). Посредством таких конструкций репрезентируется красота женщины, которая представляется лучезарной. Ср. также: Сатанай нарт Ёрюзмекни къа-тыныды. Кеси ариуланы ариуу, акъыллыланы акъыллысы, жигерлени жигери, усталаны устасы болгъанды (Сатанай была женой нарта Ёрюзмека. Сама была красивее красивых, умнее умных, трудолюбивее трудолюбивых, искуснее искусных). В данном случае следует говорить о скрытом сравнении, которое реализуется благодаря повтору имен прилагательных, образующих дескрипции, построенные по образцу третьего типа изафета. Это ведет к выражению ценностного отношения представителей этноса к женщине. В результате носителем языка конструируется приемлемый положительный образ женщины.
В эпосе миру нартов противопоставляется другой, враждебный, мир, яркими представителями которых выступают мифические существа, называемые эмегенами. Эпический дискурс репрезентирует их отрицательно посредством различных языковых средств. В этом плане особая роль отводится и сравнениям: Мангылайларында, къара миялача жылты-рагъан, жумдурукълача, бирер кёзлери, къуш тырнакълача, къынгыр ёсген тырнакълары. Ауузларыны, эринлерини эки жанына чыкъ-гъан, къабан тишлеча, тишлери. Къулакълары уа, бир башхасы болмай, биттиркочну тыр-накъларыча, гитче, тюклю къулакъчыкъла (На лбах по одному глазу, светящиеся как черное стекло, как кулаки, криво растущие как орлиные когти ногти. Зубы как клыки кабана, выступают по краям губ и рта. А уши маленькие, словно когти летучей мыши, волосатые). Правда имеет место тот факт, что некоторые представители противоборствующего мира, обычно молодые эмегенши, по родству уже могут относиться к нартам. В этом случае такие эмегенши, сохраняя традиционные для эмегенов отрицательные характеристики, воспринимаются более привлекательными: Зинзиуар эмеген къыз болса да, атасы нартла къатышладан болгъаны себепли, башха эмеген къызладан аз ушагъыулуракъды дерча кёрю-
неди: кёзлери чёмючлеча, бели антау гебенча, къарны сыра къазанча, билеклери, бутлары чигинжилеча, ауузуну жарылгъаны беш къа-рыш чакълы болуп, къулакъ артларына жете, къызгъан багъырча кёрюндю (Хотя Зинзиуар и является девушкой эмегенов, поскольку ее отец имеет отношение к нартам, она кажется немного симпатичнее других эмегенш: глаза ее были огромными, как ковши, талия подобна стогу сена, живот - как огромный казан для варки пива; руки, ноги - как столбы; рот до ушей - словно раскаленная медь).
Таким образом, проанализированный выше фактологический материал свидетельствует о том, что сравнение является одним из облигаторных элементов эпического текста, функция которого состоит не только в украшении речи, но и в познании через восприятие окружающей действительности. Сравнение способствует также кодифицированному представлению ар-
хетипических образов-символов национальной культуры этноса, выявление и описание которых является одной из основных задач современной карачаево-балкарской филологии, что предопределяется современной парадигмой науки о языке.
Примечания
1 Голуб, И. Б. Стилистика русского языка. М. : Рольф, 2001. 448 с.
2 Бодуэн де Куртенэ, И. А. Избранные работы по общему языкознанию. Т. 1. М. : Изд-во АН СССР, 1963. 384 с.
3 Зайнуллин, М. В. Общие проблемы линг-вокультурологии / М. В. Зайнуллин, Л. М. Зайнуллина. Уфа : БашГУ, 2008. 206 с.
4 Гачев, Г. Д. Ментальности народов мира. М. : Эксмо, 2003. 544 с.
