CC BY
157
ВЕЛИКОРУССКОЕ КРЕСТЬЯНСТВО В БОРЬБЕ ЗА ТРЕЗВОСТЬ НА РУБЕЖЕ XIX-XX ВЕКОВ
RUSSIAN PEASANTRY IN STRUGGLE FOR SOBRIETY AT THE TURN OF XIX-XX CENTURIES
И.А. Шевченко
Трезвость, алкоголизм, крестьянство, деревня, спиртные напитки.
Статья посвящена особенностям потребления алкоголя и различным аспектам борьбы за трезвость в великорусской деревне на рубеже Х1Х-ХХ веков. Анализ различных архивных материалов, анкетных исследований, статистических данных, мемуарной литературы позволяет сделать вывод об отсутствии в указанный период в среде сельских обывателей острой проблемы с потреблением спиртных напитков, а также о наличии в распоряжении деревни ряда мер, сдерживавших распространение алкоголизма. При этом наличествует характеристика моментов, затруднявших распространение трезвого образа жизни среди крестьян.
I.A. Shevchenko
Sobriety, alcoholism, peasantry, village, spirits. The article is devoted to the peculiarities of alcohol consumption and different aspects of the struggle for sobriety in a Russian village at the turn of the XIX-XX centuries. The analysis of various archival documents, questionnaire surveys, statistical data, memoir literature allows making a conclusion that there was no acute problem of alcohol consumption among rural inhabitants in that period, and that there was a number of the measures to restrain the spread of alcoholism in villages. At the same time the article presents the characteristics of the cases hindering the spread of sobriety among Russian peasants.
Проблема трезвости в России уже долгое время сохраняет актуальность вне зависимости от социально-экономических и политических особенностей конкретной эпохи. Преимущество современности заключается в том, что на данный момент накоплен солидный отечественный опыт по укоренению традиций трезвого образа жизни, включающий в себя разнообразные общественные и государственные мероприятия. Разностороннее изучение данного опыта, втомчис-ле дореволюционного, несомненно, должно помочь сегодня обществу и государству определиться с направлениями антиалкогольной политики, тем более анализ современной ситуации свидетельствует о наличии ряда нерешенных проблем в этой сфере [Лютых, 2011].
Особую роль в этом плане должно играть исследование трезвеннического потенциала народа. В частности, беспристрастное изучение ситуации с потреблением спиртного крестьянством как самым многочисленным социальным слоем страны на протяжении многих столетий поможет сегодня избавить массовое сознание от установки, согласно которой алкогольные излишества - непременный атрибут жизни русского народа на протяжении всей истории. Тем самым пьянство лишится своего фатального смысла.
В этом плане интересен рубеж Х1Х-ХХ веков как
время беспрецедентного внимания общества и государства к проблеме трезвости. Необходимостью отрезвления народа было объяснено введение в 1894 году винной монополии, под флагом борьбы с пьянством объединялись врачи, земские деятели, учителя, представители духовенства. Так, в 1898 году была образована комиссия по вопросу об алкоголизме, мерах борьбы с ним и для выработки нормального устава заведений для алкоголиков при Русском обществе охранения народного здравия; в 1909-1910 годах состоялся Первый Всероссийский съезд по борьбе с пьянством; в 1912 году - Всероссийский съезд практических деятелей по борьбе с алкоголизмом.
Интересен опыт великорусского крестьянства в деле антиалкогольной борьбы в указанный период. Проникновение рыночных отношений в деревню, процесс урбанизации зачастую по-новому ставили перед сельскими обывателями вопросы поддержания необходимого для нормального функционирования хозяйства уровня трезвости. Предметом нашего рассмотрения станет то, как крестьянство решало подобную задачу. Цель работы - выяснение особенностей потребления алкоголя в великорусской деревне и определение основных методов борьбы с пьянством, находившихся в арсенале селян.
Источниковой базой для решения такой проблемы являются различные приговоры и прошения сельских обществ в адрес Министерства финансов, отзывы крестьян-мемуаристов, анкетные и статистические сведения, мнения современников.
Исследование мероприятий, направленных на борьбу за трезвость, было довольно широко развито еще в начале XX века [Воронов, 1916; Мендельсон, 1916; Мордвинов, 1910; Янжул, 1908]. В советской историографии алкогольный вопрос интересовал исследователей в меньшей мере - подобная тематика во многом рассматривалась через призму революционного движения или в рамках антиалкогольной кампании и пропаганды трезвого образа жизни [Федоров, 1962; Народная борьба за трезвость в русской истории, 1989]. Для современности характерен возврат интереса к различным антиалкогольным кампаниям и трезвенническим мероприятиям [Афанасьев, 2007; Карпа-чев, 2010; Николаев, 2008].
Прежде чем касаться того, как в деревне решался вопрос с поддержанием трезвости, необходимо сказать несколько слов о специфике потребления спиртного в селе. Цифры статистики однозначны - деревня потребляла алкоголь в несколько раз меньше, чем город. Экономист И.Х. Озеров приводил следующие данные: душевое потребление в городе в среднем по России в 1904 году составило 1,43 ведра, в деревне - 0,41 ведра; в 1905 году - 1,5 и 0,43 соответственно; в 1906 году -1,68 и 0,48; в 1907 году -1,62 и 0,48; в 1908 году-1,56 и 0,45 [Озеров, 1912, с. 91]. В целом же Россия занимала 11-е место среди стран Европы и Северной Америки по душевому потреблению всех спиртных напитков [Дмитриев, 2001, с. 43].
Как правило, разговоры о народном пьянстве были связаны с тем, в каких формах потребляли алкоголь в деревне. Подавляющее число современников подчеркивали, что пьянство в селе носило обрядовый характер, то есть было тесно связано с традициями - по преимуществу с отмечанием престольных праздников и свадеб, основное число которых приходилось на осенне-зимний период, когда у крестьян появлялись деньги после реализации урожая и больше свободного времени по сравнению со страдной порой. Традиционные установки деревни предписывали праздновать в этих случаях «на широкую ногу». «Свадьбы служат ужасным разорением всего имущества хлебопашца; меньше 50 рублей последний бедняк свадьбы не устроит, а кто побогаче, тот сразу на-
бирает водки рублей на 100 и больше», - сообщал священник из Волынской губернии [Первушин, 1912, с. 52]
Имели место и такие отзывы: «... крестьянин имел 2 лошади, 2 коровы и 6 овец; но по осени надумал женить сына и, чтобы "сыграть" свадьбу, продал лошадь, коров и овец. Разорив таким образом дом в какую-нибудь неделю и сделавшись неспособным к самостоятельному хозяйству, он после пиршества пошел искать кабалы, а сын поступил работником в соседнюю экономию, оставив молодую жену в разоренном доме своего отца» [И-в Н., 1895, с. 522]. Вероятно, это крайние случаи, но однако отражавшие тот урон, который наносили осенние празднества не только хозяйству крестьянина, но и его здоровью.
Тем не менее, по отзывам исследователей, потребление спиртного крестьянами, как правило, вызывалось «чисто внешними обстоятельствами, установившимися обычаями», а не «внутренним предрасположением» [Воронов, 1913, с. 34]. Хронических алкоголиков в крестьянской среде было очень скромное число: Н.М. Астырев пишет, например, о том, что таковых в деревне приходилось 1-2 на сотню, в то время как 8-10 крестьян из 100 совсем не употребляли вина [Астырев, 1896, с. 268].
Одним из инструментов, регулирующих потребление спиртного в деревне, были приговоры сельских обществ о закрытии мест продажи крепких напитков. Число подобных приговоров, как правило, находилось в тесной связи с социально-экономической ситуацией. Так, в 1892-1894 годах в России было составлено около 40 тысяч запретительных приговоров [Коровин, 1900, с. 6], что в первую очередь объясняется голодом 1891-1892 годов - так сработал механизм самосохранения в деревне. Намного скромнее показатели 1912-1913 годов. За этот период, к примеру, в Орловской губернии были составлены и удовлетворены Министерством финансов 3 приговора о закрытии питейных заведений, в Рязанской губернии были удовлетворены 5 приговоров из 10, в Воронежской губернии - 3 из 5, в Тамбовской 2 из 2 и так далее (РГИА. Ф. 575. Оп. 6. Д. 836. Л. 7, 9,31, 32).
Чрезвычайно любопытны сообщения о сельских сходах, на которых обсуждались вопросы существования в селе питейного заведения. Имели место такие случаи, как в Олонецкой губернии: «Один крестьянин просил сельское общество разрешить ему питейное заведение и за согласие предложил 20 рублей. Тогда
другой крестьянин предложил 40 своих рублей, если не дадут разрешение» [Коровин, 1900, с. 6]. Анкетный опрос в селах Уфимской губернии давал похожие отзывы: «... так говорят: если при закрытии винных лавок уменьшится доход правительства, то мы согласны уплачивать большую подать» [Рождественский, 1914, с. 9]. Отдельные сообщения свидетельствуют о том, что иногда борьба за трезвость в деревне оборачивалась человеческими жертвами. Так, 1895 году во Владимирской губернии на сходе был «зверски убит крестьянин Болашев за то, что восставал против открытия кабака в селении» [Коровин, 1900, с. 6].
Все это говорит о наличии в то время в деревне сознательной части крестьянства, понимавшей вредоносность кабака для сельской жизни и готовой активно отстаивать свои права.
Отметим, что финансовое ведомство имело право отклонить ходатайство сельского общества, если выяснялось, что прошение было вызвано мотивами, «ничего общего с целями отрезвления не имеющими». Иногда с мест, где такие ходатайства были отклонены, в Главное управление неокладных сборов и казенной продажи питей Министерства финансов приходили подобные красноречивые сообщения: «В одном из селений, а именно в Воятицах, в котором отклонено ходатайство крестьян, помещение казенной винной лавки сгорело и лавка после пожара не открыта за неимением помещения. Частных мест продажи крепких напитков в этом селении нет» (РГИА. Ф. 575. Оп. 6. Д. 836. Л. 4). О причинах пожара в Воятицах остается только догадываться.
Вообще, несмотря на выгодность содержания питейного заведения, данная деятельность критически рассматривалась крестьянами с моральных позиций. Митрополит Вениамин (Федченков), выходец из тамбовских крестьян, описывал следующий эпизод. В его детские годы родители, оказавшись в тяжелом финансовом положении, были вынуждены открыть в селе винную лавку, ежегодно выплачивая сельскому обществу 100 рублей, при этом выручая сумму в 3-4 раза большую. Однажды у Федченковых появился конкурент, предложивший обществу сумму годовой компенсации на 25 рублей больше. Крестьяне готовы были оставить право торговли вином в селе за Федченковы-ми при условии повышения платы до 110 рублей. Мать будущего церковного иерарха засомневалась и решила посоветоваться с сыном:
« - Как ты сынок, думаешь?
- Мамочка, бросим это дело. Нехорошее оно! Грех!
-Чем же жить?
- Бог поможет за это как-нибудь.
- Ну хорошо, пойду, откажусь!
И отказалась, слава Богу. А летом отец нашел себе старую конторскую работу...» [Митрополит Вениамин (Федченков), 1994, с. 63].
Периодически крестьяне обращались с прошениями к министру финансов о закрытии или переводе питейного заведения из их села. Крестьяне из деревни Маркова Грязовецкого уезда Вологодской губернии аргументировали в марте 1914 года свое прошение следующим образом: «... наши дети, проходя в училище и обратно, сходятся с пьяными, которые торчат у винной лавки, и смотрят, как раскупоривают, и слушают неприличные слова. И мы, родители наших детей, усмотрели, чтобы дети наши не заразились с детства дурной привычкой пьянством как самой опасной для детей заразой...» (РГИА. Ф. 575. Оп. 6. Д. 827. Л. 111).
Нельзя не сказать о том, какую роль в деревне играли крестьяне, полностью отказавшиеся от спиртного. По мнению смоленского помещика и публициста С.Ф, Шарапова, «давшие зарок не пить и твердо его держащие составляют самый уважаемый в деревне класс, которому в деревне все завидуют» [Шарапов, 1900, с. 28].
Крестьянин-мемуарист М.П. Новиков, уроженец Тульской губернии, последователь учения Л.Н. Толстого, отмечал роль в сельском обществе тех людей, кто отказался от потребления спиртного. В крестьянской среде по итогам решения различных общественных дел было принято пропивать миром часть общественных средств. Новиков описывал, как влияло на крестьян требование непьющих соседей выдать им их долю деньгами: «... как-то само собой случилось, что мужики стали меня стесняться и не при всяком случае выпивать четвертную или полведра». И далее он продолжал: «Даже при весенних общественных молебнах о дожде и погоде, когда так твердо верилось, что если не выпить после молебствия, то не пойдет и дождь, и в таких случаях стали стесняться. Надо было пропивать общественные деньги, а мы, непьющие, и тут требуем свою долю деньгами. Так и расстраивалась всякий раз освященная веками общественная пьянка» [Новиков, 2004, с. 193].
Кроме того, в деревне начинают распространяться так называемые «трезвые» свадьбы. Об одной изта-
ких свадеб сообщал в 1914 году отчет Сергиевского братства трезвости и взаимопомощи села Толстых Ве-невского уезда Тульской губернии: «Теперь оба молодые ... - тоже наши члены и своим присутствием среди нас обращают в уверенность нашу надежду, что близится то время, когда "трезвые" свадьбы станут явлением обычным» (РГИА. Ф. 575. Оп. 6. Д. 827. Л. 159).
К слову, этого времени долго ждать не пришлось. С началом Первой мировой войны в России был введен запрет на производство и продажу всех видов алкогольных напитков на всей территории страны. М.П. Новиков писал о том, как повлиял сухой закон на крестьянскую жизнь. «До этого времени было такое понятие в деревне, что без водки никак нельзя справить похорон, крестин, а уже в особенности свадьбы. А как ее закрыли, и, поверьте, это выдохлось. Один за одним привыкали к трезвым праздникам и угощениям и водку заменяли конфетами, орехами, арбузами и обилием мясных блюд», - отмечал Новиков [Новиков, 2004, с. 327-328].
Любопытны сведения, рассказывающие о сечении розгами как о средстве от запоя и пьянства. Корреспондент «Нового времени» сообщал: «В двух волостях я в глаза и поименно знаю крестьян, излеченных розгой от пристрастия к водке, начавших трезвую жизнь и резко поправившихся в хозяйственном отношении» [Михайловский, 1891, с. 8].
Вообще крестьянское правосудие относилось к пьянству как к пороку, подлежащему однозначному осуждению. Известны случаи, когда волостной суд наказывал не только злостных пьяниц, но и свидетелей, явившихся на суд в пьяном виде [Земцов, 2007, с. 230].
Возвращаясь к теме обрядового пьянства в деревне, приуроченного к семейным и религиозным праздникам, хочется отметить, что во многом широкие гуляния были обусловлены отсутствием доступных альтернатив досуга. Духовные потребности крестьян в тот период неуклонно росли и не могли быть удовлетворены за счета простых школ, раскрывающих азбучные понятия, поскольку, по отзывам современников, «крестьянин, видимо, стремится дальше азбуки» [И-в Н., 1895, с. 523].
О том, что потребление алкогольных напитков как способ проведения праздничных дней по большей части - безысходность, чем целенаправленный выбор, писал барон В.Е. Менгден. «Наш крестьянин по своей натуре вовсе не пьяница, его в большинстве случаев легко удержать от водки, но этим делом некому
заняться, да зачастую никто и не хочет», - отмечал он [Менгден, 1909, с. 13]. Менгден приводил в пример собственный опыт, когда он вместе с приходским священником и учителем на престольный праздник Покрова в селе устроил чтение с туманными картинами (волшебным фонарем) и граммофоном. По его словам, мероприятие, проходившее в волостном правлении, собрало массу народа. «Но что меня порадовало, что в этот день мы пьяных почти не видели, явились, правда, трое, но их сами крестьяне моментально убрали. По окончании крестьяне просили и на другой день повторить, что мы охотно и исполнили. ...Крестьяне же после благодарили, говоря, что праздник прошел хорошо и деньги сохранились», - писал Менгден [Там же].
Тем не менее было бы не совсем верно характеризовать ситуацию с потреблением спиртного в великорусской деревне исключительно в положительном русле. Данные статистики за рассматриваемый период свидетельствуют о противоречивости этого процесса. Да, деревня пила значительно меньше города, во многом за счет сохранения традиционных ценностей и установок. Однако динамика потребления алкоголя говорит о серьезных изменениях, происходивших в селе. В нашем распоряжении есть сведения, касающиеся душевого потребления (в ведрах в 40°) в уездах Российской империи в 1900-е годы. Средние показатели для европейской части России (без Польши и Кавказа) таковы: 1904 г. - 0,40; 1905 г. - 0,44; 1906 г. - 0,49; 1907 г. - 0,49; 1908 г. - 0,46 [Золотарев, 1910, с. 109-110].
Подобная динамика подтверждается цифрами регионов. Приведем данные уездов Владимирской губернии за более продолжительный период: 1902 г. -0,39; 1903 г. - 0,40; 1904 г. - 0,39; 1905 г. - 0,41; 1906 г. -0,50; 1907 г. - 0,50; 1908 г. - 0,48; 1909 г. - 0,43 [Черневский, 1911, с. 3]. Таким образом, как для территории всей Европейской России, так и для отдельных ее губерний характерно повышение потребления спиртного в середине 1900-х годов с последующим падением. Можно предположить, что этому во многом способствовали события Первой русской революции 1905-1907 гг., в которых великорусское крестьянство принимало активное участие. Нерешенность аграрного вопроса, в частности малоземелье, как следствие, невысокий уровень жизни, дефицит культурных достижений, разрушение традиционного общества под влиянием модернизационных процессов - все это осложняло трезвенническую борьбу
в деревне, способствовало распространению форм отклоняющегося поведения, к числу которых относится и пьянство [Миронов, 1989, с. 40].
Подытоживая, необходимо отметить, что ключевым параметром характеристики борьбы великорусского крестьянства за трезвость на рубеже XIX-XX веков являлось отношение сельских обывателей к спиртному. Потребление алкоголя занимало в деревне достаточно конкретное место, являясь одним из атрибутов традиционного уклада и сопровождая наиболее важные события в жизни крестьянства. Систематическое злоупотребление спиртным считалось пороком, подвергалось однозначному осуждению. В то же время трезвенники являлись уважаемой группой населения. Кроме того, и «пьянство по случаю» также начинает в указанный период восприниматься критически со стороны наиболее сознательной части сельского общества. Крестьянство стремилось не просто к грамоте, но в целом к повышению своего культурного уровня, что однозначно входило в противоречие с укоренившимся обрядовым пьянством, издержки которого становились все очевиднее перед сельскими обывателями. Однако сложность социально-экономических процессов, охвативших деревню в рассматриваемый период, не позволяет заявить о безоговорочной победе трезвости, несмотря на все обилие форм борьбы с пьянством, выработанных веками.
Список сокращений
1. РГИА - Российский государственный исторический архив
лблиографический список
1. Астырев Н.М. В волостных писарях. Очерки крестьянского самоуправления. М., 1896
2. Афанасьев А.Л. Трезвенное движение в России в период мирного развития. 1907-1914 годы: опыт оздоровления общества. Томск, 2007.196 с.
3. Воронов Д.Н. Алкоголизм в городе и деревне в связи с бытом населения. Обследование потребителей вина в Пензенской губернии в 1912 г. Пенза, 1913.
4. Воронов Д.Н. Жизнь деревни в дни трезвости. Пт., 1916.
5. Дмитриев В.К. Критические исследования о потреблении алкоголя в России. М., 2001.368 с.
6. ЗемцовЛ.И. Крестьянский самосуд: правовые основы и деятельность волостных судов в пореформенной России (60-80-е гг. XIX в.). Воронеж, 2007.264 с.
8.
10
12
13
Золотарев А.М. Потребление вина в России в 1904-1909 гг. // Ежегодник России. 1909 г. Спб., 1910.
И-в Н. Уезд Среднего Поволжья // Вестник Европы. 1895. Т. 2.
Карпачев М.Д. Движение за народную трезвость в Воронежской губернии в начале XX века // Вопросы истории. 2010. № 9. С. 85-96. Коровин А.М. Движение трезвости в России. Спб., 1900.
11. Лютых О.Ю. Роль государства в осуществлении социально-экономических реформ // Вестник КГПУ им. В.П. Астафьева. 2011. № 1. С. 211-212. Менгден В.Е. Проект сельскохозяйственной школы и ее обеспечение. Пожар и пьянство как бичи деревни. М., 1909.
Мендельсон А.Л. Итоги принудительной трезвости. Пт., 1916.
14. Миронов Б.Н. Преступность России в XIX - начале XX века // Отечественная история. 1998. № 1.
15. Митрополит Вениамин (Федченков). На рубеже двух эпох. М., 1994.447 с.
16. Михайловский В.Я. Друзьям трезвости. № 6. Лечение пьянства. Спб., 1891.
17. Мордвинов И.П. Общество трезвости, жизнь и работа в нем. Спб., 1910.
18. Народная борьба за трезвость в русской истории. Л., 1989.
19. Николаев A.B. Антиалкогольные кампании XX века в России // Вопросы истории. 2008. № 11. С. 67-78.
20. Новиков М.П. Из пережитого. М., 2004. 560 с.
21. Озеров И.Х. На темы дня. К экономическому положению России. М., 1912.
22. Первушин С.А. Опыт теории массового алкоголизма в связи с теорией потребностей. Спб., 1912
23. Рождественский И.И. К вопросу о пьянстве в земледельческой деревне. М., 1914.
24. Федоров В.А. Крестьянское трезвенное движение 1858-1859 гг. // Революционная ситуация в России в 1859-1861 гг. М., 1962. С. 107-126. Черневский В.А. К вопросу о пьянстве во Владимирской губернии и способах борьбы с ним. Владимир, 1911.
Шарапов С.Ф. Монополия и трезвость // Старое и новое: из последних работ Сергея Шарапова. М., 1900.
27. Янжул И.И. Пьянство как социальный недуг и борьба против него. М., 1908.
25
26
