CC BY
138
ЭНЕРГЕТИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА И ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЕ ПРОЕКТЫ
ВЕЛИКИИ НЕФТЕГАЗОВЫЙ ПУТЬ: ПЕРВЫЕ ИТОГИ И ПЕРСПЕКТИВЫ
Сергей ЖИЛЬЦОВ
доктор политических наук, заведующий кафедрой политологии и политической философии Дипломатической академии МИД РФ (Москва, Российская Федерация)
АННОТАЦИЯ
Геополитические изменения, связанные с распадом СССР и образованием на его территории новых независимых государств, привели к появлению значительного числа трубопроводных проектов. Часть этих проектов касалась поставок нефти и газа в европейском (западном) направлении, другие были направлены на создание инфраструктуры для экспорта углеводородов из стран Центральной Азии (ЦА) в Китай.
В 1990-х годах Пекин приступил к реализации новой энергетической политики. В ее основе лежали такие цели, как получение беспрепятственного доступа к углеводородным ресурсам стран ЦА и создание надежных маршрутов импорта нефти и газа. Последова-
тельная и настойчивая реализация указанных целей в конечном счете позволила Китаю сформировать в ЦА новую трубопроводную инфраструктуру, ориентированную на удовлетворение потребностей КНР. Это дало основания говорить о формировании Великого нефтегазового пути, который опирается на историческое наследие Великого шелкового пути и отражает политические и экономические изменения китайской политики в отношении стран ЦА.
Безусловно, к историческим параллелям необходимо относиться с осторожностью. Обращение к историческому наследию Великого шелкового пути обусловлено активизацией межгосударственных контактов и потребностями
в расширении торгово-экономического сотрудничества. И если Великий шелковый путь представлял собой обобщенное название большого количества торговых караванных дорог с несколькими крупными ответвлениями, которые связывали Китай с Азией и Европой, то нынешняя трубопроводная архитектура служит новым каркасом внутрирегиональных отношений. В отличие от Великого шелкового пути, который покрывал огромную территорию, географические рамки Нефтегазового пути ограничены восточным побережьем Каспийского моря.
Значительный интерес представляет анализ подходов к формированию Великого нефтегазового пути и этапов реализации этой идеи. Китай, несмотря на политические и финансовые сложности и активность внерегиональ-ных государств в ЦА, сумел сформировать новые энергетические потоки, включив страны региона в свою геополитическую орбиту.
Создание КНР новых маршрутов, к которым сегодня уместно применять
понятие «Великий нефтегазовый путь», прошло несколько стадий, и каждая развивалась под влиянием различных факторов, прежде всего непостоянной геополитической ситуации, меняющихся данных о запасах углеводородных ресурсов, уровня спроса на углеводородные ресурсы и цен на нефть и газ на мировых рынках, а также новых технологических возможностей, позволяющих обеспечить разработку новых труднодоступных месторождений1. Тем не менее, в отличие от масштабных европейских трубопроводных проектов, многие из которых так и не вышли за рамки обсуждения, Великий нефтегазовый путь получил практическое воплощение. Более того, Китай продолжает политику, направленную на усиление своего присутствия в энергетическом секторе стран региона, инициируя новые масштабные трубопроводные проекты.
1 См.: Жильцов С.С. Энергопотоки Центральной Азии и Каспийского региона: новые возможности и новые вызовы // Центральная Азия и Кавказ, 2014, Том 17, Выпуск 4. С. 76—87.
КЛЮЧЕВЫЕ Китай, Великий нефтегазовый путь, СЛОВА: Великий шелковый путь, Центральная Азия,
углеводородные ресурсы, трубопроводы.
V
Введение
Понятие «Великий шелковый путь» было предложено географом Фердинандом Рихтго-феном в 1877 году в книге «Китай». Это общее название распространялось на множество караванных путей из Китая в Европу, проходивших через обширные территории со II века до н.э. до XV века н.э.
Великий шелковый путь представлял собой огромное, подвижное во времени историко-культурное пространство, по которому в древности и в Средние века шло сухопутное международное общение от крайних пределов Азии до стран Запада2. Многочисленные караваны поставляли разные товары, в том числе шелк, оружие и украшения. В то же время ряд иссле-
2 См.: Петров А.М. Великий шелковый путь (о самом простом, но мало известном). М.: Восточная литература РАН, 1995. С. 46.
дователей указывают, что торговля вдоль Шелкового пути велась только на его отдельных участках и в мелком масштабе. Это ставит под сомнение выводы о масштабных торговых потоках, охватывающих огромные расстояния3. Тем не менее сегодня Великий шелковый путь воспринимается как глобальный проект, который способствовал развитию торговых отношений между странами и народами. Наиболее протяженный его участок проходил через территорию, которую ныне занимают страны ЦА.
Рост интереса к проекту «Великий шелковый путь» прошел несколько этапов. На первом этапе речь шла о сохранении культурного наследия. Так, изучение Великого шелкового пути началось во второй половине XX века. В конце 1980-х годов под эгидой ЮНЕСКО был организован международный проект «Комплексное изучение Шелкового пути — пути диалога». Проект предусматривал проведение трех больших экспедиций по степному, пустынному и морскому маршрутам. В программу экспедиций входили осмотр, оценка состояния и сравнение архитектурных памятников Шелкового пути, географические исследования, знакомство с жизнью людей4. Затем концепция Великого шелкового пути была использована при разработке многочисленных проектов расширения торгово-экономического и энергетического сотрудничества. Введение в оборот понятия «Великий шелковый путь», или «Новый Великий шелковый путь», сыграло огромную роль в развитии политических, торговых и культурных контактов между различными странами.
Идея создания новой «версии» Великого шелкового пути легла в основу политических и экономических инициатив западных стран, которые в начале 1990-х годов искали механизмы расширения своего присутствия в новых независимых государствах, образовавшихся на территории бывшего СССР. Выдвигаемые ими инициативы должны были способствовать экономической интеграции и расширению транспортного сотрудничества государств Западной Европы, Кавказа, ЦА. Так, в 1998 году была предложена программа международного транспортного коридора Европа — Кавказ — Азия, который предусматривал формирование транспортного коридора из Китая в Европу. Затем, в конце 1990-х годов, в США был предложен проект «Нового шелкового пути», который не получил развития. В 2011 году администрация Б. Оба-мы обнародовала концепцию «Нового шелкового пути» — транспортной инфраструктуры, связывающей Центральную и Южную Азию через Афганистан при либерализации внутрирегиональной торговли5.
Предлагаемые идеи создания торговых и транспортных путей во многом носили политический характер. Они не предполагали создание надгосударственных образований и не определяли источники финансирования и в большей степени выступали в качестве дополнительных механизмов расширения политических контактов. Более того, авторы нового прочтения Шелкового пути не указывали четких географических рамок, отправных и конечных пунктов6.
Тем не менее, несмотря на более чем скромные успехи в реализации подобных инициатив, интерес к историческому наследию Великого шелкового пути не снижался. Одним из инициаторов реконструкции или нового прочтения этой идеи стал Китай, с которым, собственно, и ассоциируется Великий шелковый путь.
3 См.: Хансен В. Великий шелковый путь. Портовые маршруты через Среднюю Азию. Китай — Согдиана — Персия — Левант. М.: Центрполиграф. 2014. С. 386.
4 См.: Радкевич В.А. Великий шелковый путь. М.: Агропромиздат, 1990. С. 8.
5 См.: Чеклина Т.Н. Перспективы сотрудничества стран Шанхайской организации сотрудничества в рамках проекта «Экономический пояс на Великом шелковом пути» // Российский внешнеэкономический вестник, 2015, № 2. С. 31.
6 См.: Тавровский Ю.В. Си Цзиньпин: по ступеням китайской мечты. М.: Эксмо, 2015. С. 170—171.
Китайское продвижение в Центральную Азию
Первые шаги по развитию связей КНР со странами ЦА — тогда еще республиками Средней Азии — относятся к концу 1980-х годов. В тот период Китай заключил с этими советскими республиками соглашения о развитии экономического, научно-технического и культурного сотрудничества.
Распад СССР привел к образованию новых независимых государств ЦА: Казахстана, Узбекистана, Кыргызстана, Туркменистана и Таджикистана коренным образом изменил политику Китая в регионе. В первой половине 1990-х годов в силу своей экономической и политической слабости страны ЦА выступали как объект торгово-экономической экспансии КНР. Неконтролируемое развитие торговых отношений при слабости политических режимов стран региона и росте экономических проблем привело к тому, что Пекин стал активно наращивать свое торгово-экономическое присутствие в ЦА, одновременно проявляя повышенное внимание к нефти и газу центральноазиатских государств. Основное внимание Китая была направлено на Казахстан и Туркменистан, которые обладали наибольшими запасами углеводородных ресурсов и были заинтересованы в строительстве новых трубопроводов в восточном направлении, которые укрепили бы их экономики и политические позиции.
К этому периоду относится появление новых трубопроводных проектов, которые можно рассматривать в качестве первых шагов по возрождению Великого шелкового пути в современном варианте.
Усиление интереса Китая к проекту Великого шелкового пути стало реакцией на геополитические изменения, которые произошли после распада СССР. Новые независимые государства, расположенные на пространствах ЦА, резко ослабили политические и экономические связи с Россией и искали новых внешнеполитических и экономических партнеров. В свою очередь, стремительное развитие экономики Китая повысило его потребности в углеводородных ресурсах, которыми обладали страны региона. Центральноазиатские страны стали рассматриваться Пекином в качестве дополнительного источника нефти и газа для его дальнейшего развития.
Начало Великого нефтегазового пути
Формирование Великого нефтегазового пути неразрывно связано с многочисленными трубопроводными проектами, которые активно обсуждались в начале 1990-х годов. С них начинается формирование Нефтегазового пути, меняющее направление нефтегазовых потоков с «север — юг» на «восток — запад».
В 1992 году разрабатывался проект газопровода Туркменистан — Китай — Япония мощностью 30 млрд куб. м в год и протяженностью 8 000 км. В его проектировании принимала участие Китайская нефтяная инженерно-строительная корпорация. Речь шла о транспортировке газа из Туркменистана в Юго-Восточную Азию. Труба должна была стать частью разветвленной газопроводной сети, связывающей Туркменистан, Узбекистан и Казахстан с потребителями в Китае, Южной Корее и Японии.
В 1993 году Национальное исследовательское общество трубопроводов Японии представило выводы и предложения по проекту Трансазиатского газопровода. В документе среди многих вариантов международных трубопроводов рассматривался маршрут газопровода Северо-Восточная Азия и Северная часть Тихого океана. Частью этого маршрута был между-
народный газопровод Туркменистан — Западный Китай — Япония. Идея этого трубопровода заключалась в том, чтобы обеспечить газом из Туркменистана Шанхай и другие прибрежные территории Китая посредством строительства трубопровода, проходящего, в частности, через газоносные территории Таримского бассейна в Западном Китае. При этом часть природного газа могла бы экспортироваться в Японию по подводному трубопроводу. В тот момент правительство Китая проявило интерес к проекту.
Во второй половине 1990-х годов политика Китая в отношении стран ЦА претерпела изменения. Пекин сосредоточил усилия на дальнейшем развитии не только экономических отношений, но и связей в сфере энергетики. Подобные изменения были вызваны усиливающимся соперничеством за углеводородные ресурсы Каспийского региона и ЦА и за контроль над путями их доставки на внешние рынки. Этим объясняется повышенный интерес Китая к углеводородным ресурсам Туркменистана и Казахстана, а также к маршрутам их доставки на китайскую территорию.
Вопрос об организации поставок туркменского газа и казахстанской нефти в Китай впервые обсуждался в 1996 году. Тогда Туркменистан и Китай обозначили свои позиции и наметили контуры будущих трубопроводных артерий. В том же году в Казахстане был выставлен на продажу государственный пакет акций АО «Узеньмунайгаз» в размере 60% от уставного фонда. В тендере участвовали «Амоко» (США), «Petronas Charigali» (Малайзия) совместно с «Unocal» (США) и Китайская национальная нефтяная компания (КННК). В августе 1997 года Китайская национальная корпорация по разведке и разработке нефти и газа (КНК), являющаяся «дочкой» КННК, была объявлена победителем тендера — компания получила 55% акций «Узеньмунайгаза». Несколько ранее КННК выиграла тендер на покупку другой компании — «Актобемунайгаз». На обустройство и эксплуатацию месторождений, которыми владели приобретенные компании, Китай обязался выделить 4 млрд долл. в течение 20 лет. В итоге китайская сторона приобрела контрольные пакеты двух предприятий, отвечающих за добычу и транспортировку нефти, — «Актобемунайгаза» и «Узеньмунайгаза». Длина трубопровода должна была составить 2 600 км, но для того, чтобы довести нефть до основных потребителей в глубине Китая, необходимо было увеличить протяженность трубы до 8 тыс. км. Построить эту магистраль китайцы планировали к 2004 году, когда Казахстану, по различным расчетам, могли потребоваться дополнительные маршруты для экспорта нефти, в том числе и с учетом ввода в действие нефтепровода КТК через Новороссийск в 2000 году. Отдельным пунктом в соглашении оговаривалось строительство трубопровода Узень — Туркменистан — Иран. Его протяженность по территории Казахстана составляла 250 км. К 2002 году планировалось перекачивать только с Узеньского месторождения 8,2 млн т нефти.
Конкретное обсуждение поставок нефти в Китай состоялось в сентябре 1997 года во время официального визита в Казахстан премьера Государственного совета КНР Ли Пэна. Тогда было подписано два межправительственных соглашения «О сотрудничестве в области нефти и газа» и «О прокладке двух нефтепроводов — из Западного Казахстана в Западный Китай и Иран». Китайская сторона обязалась осуществить разработку и строительство нефтепровода Западный Казахстан — Западный Китай протяженностью 3 000 км и инвестировать 3 млрд долл. Речь шла о транспортировке нефти с двух крупнейших месторождений — Узень и Актобе (Актюбинск). Тем самым Казахстан сделал первый шаг в реализации политики расширения географии экспортных маршрутов транспорта нефти.
Подписанный контракт предполагал, что китайские инвестиции в нефтегазовую отрасль Казахстана в сумме составят 11 млрд долл. и пойдут на освоение нефтяных месторождений и строительство нефтепроводов в Западный Китай и Иран. Приоритет китайской компании был отдан либо по экономическим причинам (суммарные затраты КННК по двум тендерам составили почти 500 млн долл.), либо по политическим — обещание стратегического партнерства,
подкрепленные проектами строительства нефтепровода7. Согласно технико-экономическому обоснованию проекта нефтепровода из Казахстана в Китай, объем транспортируемой нефти должен был быть не ниже 20 млн т в год.
Реализации намерений помешал ряд обстоятельств. Сложные внутриполитические процессы в Казахстане и падение цен на нефть охладили интерес Китая к строительству нефтепровода, который в тот период стал экономически невыгодным.
Китай усиливал внимание к туркменским углеводородным ресурсам. Во время визита в Китай в августе 1998 года президент Туркменистана С. Ниязов обсуждал трубопроводный проект, стоимость которого на тот период оценивалась в сумму от 8 до 12 млрд долл. В конце октября того же года было закончено ТЭО по этому проекту. Одним из приоритетов созданной в ходе визита совместной торгово-экономической комиссии как раз и было содействие ускорению реализации проекта газопровода, выступавшего одним из стержневых элементов восстанавливаемого в современном варианте Великого шелкового пути.
Заинтересованность Китая в получении туркменского газа положительно воспринималась в Ашхабаде. Подобная позиция туркменской стороны формировалась под влиянием сложных отношений с Россией в первой половине 1990-х годов, укреплявших Ашхабад в стремлении получить альтернативные пути доставки своих углеводородных ресурсов. Для этого существовало несколько направлений: южное, юго-восточное и восточное. Одно из них предполагало прокладку газопровода через Афганистан к Пакистану, другое — в Турцию через Иран, Азербайджан, Армению, Грузию (в зависимости от варианта маршрута) и далее в Европу. Однако сложная ситуация в Афганистане и санкции США в отношении Ирана не позволяли рассчитывать на скорое начало создания трубопроводной инфраструктуры в направлении этих стран. Оставалось третье, восточное направление, предполагавшее поставки газа в Китай. Тем более что китайские компании готовы были инвестировать в строительство новых трубопроводов.
Однако проект «Туркменистан — Западный Китай — Япония», как и другие масштабные проекты, посчитали нерентабельным из-за низких мировых цен на газ в тот период, а также из-за высокой стоимости проекта — порядка 9 млрд долл. В итоге работы были приостановлены. Однако через несколько лет цены на газ выросли и проект снова оказался востребованным.
Активизация энергетической политики Пекина в отношении стран ЦА в начале 2000-х годов была вызвана растущими потребностями китайской экономики. Многочисленные консультации и переговоры между Казахстаном и Китаем относительно строительства нефтепровода завершились в июле 2000 года. Впрочем, и эта договоренность не сдвинула проект с мертвой точки: политические переговоры, которые на протяжении нескольких лет велись между двумя странами относительно нефтепровода, оказались безрезультатным. Дело объяснялось отсутствием необходимых объемов для заполнения будущего нефтепровода: китайская компания, работающая в Казахстане, добывала около 5 млн т нефти в год, а, чтобы проект стал рентабельным, необходимо было прокачивать как минимум 20 млн т. Кроме того, в 2001 году вступили в строй КТК, шла реконструкция нефтепровода Атырау — Самара, которая должна была резко увеличить его пропускную способность. Это означало, что в среднесрочной перспективе в Казахстане не будет свободных объемов нефти для поставок в Китай по трубопроводу. Надежды можно было возлагать только на разработку шельфа Каспия, но и здесь были определенные трудности: сверхдальность, отсутствие инфраструктуры, горный рельеф и сейсмоопасные зоны, резкие климатические колебания, низкое качество казахстанской нефти и необходимость ее подогрева и т. д. Все это вело к удорожанию строительства. Тем не менее во время визита в Пекин в декабре 2002 года президент Казахстана Н. Назарбаев вновь
7 См.: Сыроежкин К.Л. Казахстан — Китай: от приграничной торговли к стратегическому партнерству. Т. 1. Алматы, 2010. С. 160.
заявил, что главными пунктами сотрудничества между Казахстаном и Китаем являются энергетика, нефть и газ, а также строительство нефтепровода и газопровода из Казахстана в Западный Китай. Эту линию на сотрудничество в энергетической сфере закрепил Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между КНР и РК, подписанный во время визита.
Несмотря на различные трудности, в начале 2000-х годов Казахстану удалось перевести в практическую плоскость проекты по строительству трубопровода из страны в Китай. В октябре 2003 года Китай и Казахстан вновь вернулись к идее строительства нефтепровода Западный Казахстан — Западный Китай. Было принято решение начать строительство в середине 2004 года, чтобы обеспечить поставки в Китай 20 млн т нефти, а в перспективе увеличить их до 50 млн т. Однако Китай ускорил реализацию проекта, что отчасти отражало его стремление укрепить свое влияние в ЦА, и прежде всего в нефтегазовой отрасли стран региона, не допустив усиления позиций западных нефтегазовых компаний.
В итоге уже весной 2003 года на западе Казахстана был введен в строй трубопровод Кен-кияк — Атырау с пропускной способностью первой очереди 6 млн т в год с возможностью увеличения до 12 млн т — первый совместный казахстанско-китайский нефтепроводный проект. Его протяженность составила 448 км, диаметр трубы — 610 мм. Нефтепровод был предназначен для транспортировки нефти, добываемой на месторождениях Кенкияк, Жанажол, Али-бекмола, Кожасай и других (Актюбинский регион), до Атырау с целью дальнейшего экспорта на мировые рынки по нефтепроводам КТК и Атырау — Самара. При реверсной эксплуатации нефтепровод должен был стать первой частью глобального нефтепровода Западный Казахстан — Западный Китай, меморандум о строительстве которого был подписан в 1997 году.
В мае 2004 года было подписано соглашение о строительстве нефтепровода Атасу (Карагандинская область) — Алашанькоу (Китай) и создана совместная компания «Казахстан-ско-китайский трубопровод», учредителями которой стали АО «Казтрансойл» и Китайская национальная корпорация по разведке и разработке нефти и газа с долями по 50%. Подписанное правительствами двух стран рамочное соглашение о развитии всестороннего сотрудничества в области нефти и газа закрепило дальнейшее взаимодействие сторон в проектах по разведке, добыче, переработке и транспортировке углеводородных ресурсов.
В ноябре 2005 года строительство нефтепровода Атасу — Алашанькоу было завершено. Его протяженность составила 988 км, диаметр трубы — 810 мм, мощность — 10 млн т в год. Он был связан с Кумкольской группой месторождений нефти. Маршрут проходил от нефтеперекачивающей станции Атасу в Карагандинской области (центр Казахстана) до железнодорожной станции Алашанькоу (Китай), которая является крупнейшим нефтяным перевалочным пунктом КНР. Это был первый казахстанский нефтепровод, который не проходил по территории России. В эксплуатацию нефтепровод был сдан в июле 2006 года. Нефтепровод Атасу — Алашанькоу стал второй частью межгосударственного нефтетранспортного проекта «Казахстан — Китай», идея которого обсуждалась еще в 1997 году.
В 2003—2005 годах исследования китайских компаний подтвердили высокую перспективность туркменского правобережья Амударьи на газ8. Добычу газа предполагалось нарастить благодаря повышению эффективности использования действующего фонда скважин (за счет применения различных способов интенсификации), а также путем освоения новых месторождений в Центральных и Заунгузских Каракумах, в Амударьинском нефтегазоносном бассейне.
Отношения Китая с Туркменистаном вышли на новый уровень после визита туркменского президента в Пекин в апреле 2006 года. По результатам состоявшихся переговоров был подписан контракт стоимостью 1,5 млрд долл. на разработку природного газа в Туркменистане. В
8 См.: Сыроежкин К.Л. Казахстан — Китай: от приграничной торговли к стратегическому партнерству. Т. 2. Алматы, 2010. С. 117.
соответствии с соглашением о поставках туркменского газа в Китай планировалось построить магистральный газопровод Туркменистан — Китай мощностью 30 млрд куб. м газа в год. Общая протяженность газопровода составляла 7 тыс. км (188 км — по территории Туркменистана, 530 км — Узбекистана, 1,3 тыс. км — по территории Казахстана и более 4,5 тыс. км — по территории Китая). Сырьевой базой для газопровода должны были стать месторождения на площадках правобережья Амударьи, разрабатываемые на условиях соглашения о разделе продукции. Страны договорились совместно заниматься разведкой и разработкой.
Новый энергетический каркас строился на фоне стремительного развития торгово-экономических отношений Китая со странами региона. Резко выросли объемы торговли КНР со странами ЦА. Китайский капитал все чаще стал входить в совместные предприятия и доминировать там. Экономические позиции в странах региона, прежде всего в Казахстане и Кыргызстане, позволяли Пекину все увереннее расширять свое присутствие.
Во второй половине 2000-х годов растущий интерес Китая к региону определялся усиливающейся ролью углеводородных ресурсов для китайской экономики. Китай был заинтересован в том, чтобы страны ЦА не попали под влияние или контроль недружественных к нему государств. Предотвратить формирование каких-либо политических и тем более военных союзов или организаций, направленных против Китая, стало одной из приоритетных задач китайской политики в ЦА, в том числе и в области энергетики.
Перед Пекином стояла задача обеспечить гарантированный доступ к углеводородным ресурсам. Здесь интересы Китая расходились с политикой России и западных стран, стремившихся задействовать углеводородные ресурсы стран ЦА в собственных трубопроводных проектах.
В июле 2007 года президент Туркменистана снова посетил Пекин. Итогом визита стало подписание соглашения о разделе продукции на газовом месторождении Багтыярлык, на правобережье Амударьи. Здесь планировалось добывать 13 млрд куб. м газа ежегодно. Остальные 17 млрд куб. м газа предполагалось добывать на других месторождениях. Согласно прогнозам, запасы газа на этом месторождении составляют около 1,3 трлн куб. м. Ожидалось, что с 1 января 2009 года ежегодно в течение 30 лет Китай будет импортировать 30 млрд куб. м туркменского газа.
В декабре того же года началось строительство третьей, последней части проекта «Казахстан — Китай». Нефтепровод Кенкияк — Кумколь должен был обеспечить выход запад-ноказахстанской нефти к границе с Китаем. Пропускная способность на начальном этапе должна была составить 10 млн т нефти в год с последующим расширением до 20 млн т. Стоимость проекта оценивалась в 1 млрд долл.
Давление ЕС на Туркменистан, которому настойчиво предлагали присоединиться к европейскому трубопроводному проекту «Набукко», и попытки развернуть нефтяные потоки из Казахстана в сторону Европы заставили Пекин ускорить работы по строительству экспортных трубопроводов. В августе 2008 года в Пекине прошли переговоры с туркменским президентом. Было решено, что к концу 2009 года трубопровод будет построен, а его мощность составит не 30 млрд куб. м газа, как это планировалось ранее, а 40 млрд куб. м. В свою очередь, туркменский президент предложил Китаю рассмотреть возможность закупки дополнительных 10 млрд куб. м газа к ранее предусмотренным межгосударственным соглашением 30 млрд куб. м.
В 2009 году Китай в целом завершил формирование трубопроводной инфраструктуры, которая связала его территорию с месторождениями нефти и газа в странах ЦА. В июле было завершено строительство нефтепровода Кенкияк — Кумколь протяженностью 793 км, а в декабре состоялась торжественная церемония запуска газопровода Туркменистан — Китай проектной мощностью в 40 млрд куб. м газа.
Введенный в конце 2009 года в строй экспортный газопровод из Туркменистана и Казахстана в Китай должен был не только удовлетворить возрастающие запросы китайской экономики в
углеводородном сырье, но и предотвратить переориентацию энергетической политики Туркменистана и Казахстана на интересы западных стран. В свою очередь, Ашхабад и Астана сумели добиться значительного прогресса в вопросах диверсификации маршрутов экспорта ресурсов.
Политика Китая привела к включению стран ЦА в орбиту его энергетических интересов. Пекин развернул потоки нефти и газа в восточном направлении, обеспечив себе гарантированные поставки по умеренным ценам. В частности, Китай является крупнейшим импортером туркменского углеводородного сырья. В 2014 году Туркменистан добыл 76 млрд куб. м газа, из которых 25,9 млрд куб. м экспортировал в Китай.
В мае 2010 года Туркменистан приступил к строительству газопровода Восток — Запад, который должен связать его основные месторождения в Довлетабаде и Южном Йолотане с побережьем Каспия. Проект оценивается в 2 млрд долл. и должен быть реализован за пять лет. Мощность трубопровода — 30 млрд куб. м газа в год. На начальном этапе по нему планируется прокачивать около 6 млрд куб. м газа, а с 2015 по 2030 год — по 30 млрд куб. м.
Газопровод Восток — Запад протяженностью более 800 км и пропускной способностью в 30 млрд кубометров в год, строящийся в Туркменистане, объединит крупные газовые месторождения и создаст условия для экспорта топлива на мировые рынки в любом направлении. Этот китайский мегапроект в перспективе может соединить Поднебесную со странами Европы. Он предполагает создание до нескольких сотен инфраструктурных проектов: железные дороги, автотрассы, проекты в энергетике и индустриальные парки. Пекин рассчитывает с его помощью укрепить политические контакты, создать транспортную сеть от Тихого океана до Балтийского моря, сократить барьеры для торговли и инвестиций.
В середине 2000-х годов Китай стал проявлять повышенный интерес к казахстанскому газу. Отношения с РК были подкреплены рядом двусторонних документов, в которых развитие взаимоотношений объявлялось приоритетным направлением внешней политики обоих государств.
На фоне развития договорной базы, провозглашавшей взаимовыгодный характер сотрудничества двух стран, Китай укреплял свои позиции в экономике Казахстана. Китайская политика была сосредоточена прежде всего на транспортных проектах. Новый импульс получило торгово-экономическое сотрудничество. Наряду с этим КНР сделал акцент на усиление своего присутствия в казахстанском нефтегазовом секторе. В 2005—2010 годах Китай значительно увеличил свою долю в нефтяных компаниях.
В марте 2006 года «КазМунайГаз» и Китайская национальная нефтяная компания заключили соглашение о строительстве газопровода из Казахстана в Китай. Трубопровод проходит от казахстанско-узбекской границы через Шымкент до Хоргоса. В марте 2008 года стороны создали совместное предприятие «Азиатский газопровод» для строительства казахстанско-китайского газопровода. Объем инвестиций в его строительство оценивался в 6 млрд долл.
В июле 2009 года состоялась церемония завершения строительства первой нитки газопровода Казахстан — Китай. Его стоимость возросла до 7,5 млрд долл. Казахстанская часть газопровода с пропускной способностью 4,5 млрд куб. м газа в год была введена в эксплуатацию в декабре 2009 года. Тем самым Казахстан положил начало созданию новой трубопроводной инфраструктуры, которая позволяла ему поставлять на внешний рынок не только нефть, но и природный газ.
В последние годы Китай активно сотрудничает со странами ЦА в области добычи и экспорта углеводородных ресурсов. КНР получает нефть из Казахстана, газ из Туркменистана, Казахстана и Узбекистана, уран из Казахстана, разрабатывает золото в Кыргызстане и Таджикистане и добывает редкие металлы в Таджикистане. Большинство инфраструктурных проектов, профинансированных Китаем: автомобильные и железные дороги и трубопроводы — ведут обратно в Китай. В свою очередь, китайская политика по формированию устойчивых нефтегазовых маршрутов из региона положительно воспринимается центральноазиатски-
ми государствами, поскольку Пекин рассматривается в качестве источника финансирования инфраструктурных проектов, положительно влияющих на развитие экономик стран региона. Центральноазиатским странам выгодны эти проекты, тем более что без китайских инвестиций они не имели бы шансов на реализацию9.
Для КНР Новый шелковый путь — это возможность укрепить свое влияние в ЦА и сохранить контроль над ее углеводородным потенциалом. Пекин считает государства региона серьезными потенциальными поставщиками энергоресурсов, а также учитывает значимость их транзитных возможностей. Исходя из этого, стратегия возрождения Великого шелкового пути включает модернизацию приграничной транспортной инфраструктуры10.
Новые инициативы Пекина
В сентябре 2013 года председатель КНР Си Цзиньпин, находясь с визитом в Казахстане, предложил создать «Экономический пояс Великого шелкового пути», сделать поддерживаемые между евроазиатскими странами экономические связи более тесными11. Главной темой, обсуждаемой в ходе визита, стало дальнейшее расширение энергетического сотрудничества. Пекин рассматривает данный проект через призму своего текущего экономического развития и реализации долгосрочных интересов. Тогда же главы Туркменистана и Китая подписали соглашение о строительстве четвертой нитки трубопровода мощностью 25 млрд куб. м газа в год. Эта ветка пройдет по маршруту Туркменистан — Узбекистан — Таджикистан — Кыргызстан — Китай. Строительство трубопровода планируется завершить в 2017 году. В итоге пропускная способность трубопроводной системы Туркменистана в восточном направлении возрастет до 80 млрд куб. м. В соответствии с соглашением, подписанным между Китайской национальной нефтегазовой корпорацией и Государственным концерном «Туркменгаз», к концу 2021 года Туркменистан будет ежегодно поставлять в Китай 65 млрд куб. м газа12. Объем инвестиций должен составить около 6,7 млрд долл.13
Затем в октябре того же года председатель КНР Си Цзиньпин, находясь в Индонезии, выдвинул инициативу по формированию «Морского шелкового пути XXI века». Таким образом, один маршрут Нового шелкового пути должен пойти по суше из Китая в Европу и на Ближний Восток, а второй — по морским просторам. Оба пути должны дополнять друг друга и будут подчинены китайским долгосрочным интересам, направленным на получение доступа к новым рынкам сбыта.
Проекты Китая по созданию экономического пояса Шелкового пути и Морского шелкового пути носят глобальный характер и отражают многократно возросшие финансовые возможности китайской экономики. Эти проекты затрагивают десятки стран и направлены на расширение торгово-экономического присутствия Китая на огромном пространстве — от его северных и западных границ до Европы. Дополненные Великим нефтегазовым путем, они должны в итоге создать дополнительные возможности для сохранения, а в перспективе и расширения геополитического влияния Китая.
9 См.: Сигов Ю. Китай банкует по-крупному // Деловая неделя (Казахстан), 10 июля 2015.
10 См.: ФроловаИ.Ю. Центральная Азия в энергетической стратегии КНР. В кн.: Центральная Азия: проблемы и перспективы (взгляд из России и Китая): сб. ст. / Под ред. Кокарева К.А., Александрова Д.А., Фроловой И.Ю. М.: РИСИ. 2013. С. 129—140.
11 См.: Тавровский Ю.В. Китай, Россия и соседи. Новое тысячелетие. М.: Восточная книга, 2015. С. 21.
12 См.: Бадалова А. Китаю нужен туркменский и российский газ [http://www.trend.az/business/energy/2393707. html], 12 мая 2015.
13 См.: ЮлдашеваН. Слишком больно не будет... // Деловая неделя (Казахстан), 17 октября 2014.
Пока границы Великого шелкового пути четко не обозначены и больше похожи на инициативы, которые еще предстоит облачить в четкие контуры проектов. Нефтегазовый путь, напротив, четко локализован в пространстве и жестко подчинен потребностям китайской экономики. Он ограничен восточным побережьем Каспия и сформирован для поставок ресурсов в одном направлении.
За менее чем два десятилетия Китай сумел кардинально изменить трубопроводную архитектуру в ЦА, обеспечив прямой и надежный доступ к запасам нефти и газа в этих странах и создав условия для их транспортировки. Как и Экономический пояс Шелкового пути, новая трубопроводная инфраструктура направлена на укрепление геополитических позиций и формирование надежных источников углеводородного сырья. Так, в ноябре 2014 года Китай создал Фонд развития Великого шелкового пути в размере 40 млрд долл. Данные средства должны пойти на финансирование инфраструктуры и освоение природных ресурсов в странах Центральной и Южной Азии.
В целом в ходе реализации проекта Нового шелкового пути Китай намерен реализовать 900 проектов в 60 странах на сумму свыше 890 млрд долл. Прежде всего речь идет о создании транспортной инфраструктуры, которая поможет связать Азию с Европой14.
Заключение
Успешной реализации китайских инициатив по формированию Нефтегазового пути способствует географическая близость к странам ЦА, их заинтересованность в расширении международных контактов и в реализации крупных инфраструктурных, прежде всего трубопроводных проектов, а также огромное историческое наследие, которое стало мощным инструментом продвижения Пекином своих интересов. Реализацию данной задачи КНР облегчает внешнеполитический курс центральноазиатских государств, которые рассматривают китайские инициативы как инструмент снижения зависимости от России. Кроме того, страны региона заинтересованы в дальнейшем развитии транспортной инфраструктуры, которая усиливает их позиции15.
В последнее десятилетие Китай последовательно наращивал свою долю в энергетическом секторе стран ЦА. Это является следствием геополитических устремлений Китая и сохраняющейся потребности его экономики в дополнительных объемах углеводородного сырья. Китай расширяет свою сферу влияния в государствах ЦА и в прикаспийских странах, преследуя не только коммерческие, но и геополитические цели, стремясь не допустить внешнеполитической переориентации Астаны и Ашхабада в сторону Запада, а также ограничить влияние западных нефтяных компаний. В Пекине пристально следят за диалогом стран региона с Западом, который через трубопроводные проекты намерен не только вывести центральноазиат-ские и прикаспийские страны из-под влияния России, но и ограничить китайский фактор. В свою очередь, китайское направление остается приоритетным для Туркменистана и Казахстана в вопросах поставок углеводородных ресурсов16.
В долгосрочной перспективе китайская политика нацелена на интенсификацию казах-станско-китайских и туркменско-китайских отношений в сфере поставок углеводородного сырья. По этой причине Китай, несмотря на уже достаточно прочные позиции в регионе, продолжает укреплять отношения с ЦА17.
14 См.: Лис И. Драйвер взаимного роста // Деловой Казахстан, 5 июня 2015. С. 1, 2.
15 См.: АбжекеноваН. Старый новый путь // Мегаполис (Казахстан), 17 ноября 2014.
16 См.: Жильцов С.С., ЗоннИ.С. Каспийская трубопроводная геополитика: состояние и реализация. М.: Восток-Запад, 2011. 320 с.
17 См.: Муминов А. Китай станет Шелковым для Евразии // Курсив (Казахстан), 14 мая 2015. С. 1.
Отличительной чертой политики Китая в отношении всех стран ЦА является предоставление кредитов, которые идут на финансирование китайского импорта. Данный путь завоевания рынков стран региона улучшает имидж Китая, который выступает в качестве финансового донора. С другой стороны, это усиливает зависимость стран региона от Китая.
Китай стремится использовать в своей политике историческое наследие Великого шелкового пути. Выдвижение инициатив по созданию Экономического пояса, Морского шелкового пути, формирование новой архитектуры трубопроводов в ЦА — все это подчинено глобальным и региональным интересам Китая, который последовательно наращивает свой экономический потенциал и усиливает геополитические влияние.
