CC BY
379
ПРОБЛЕМЫ БОРЬБЫ С ЭКСТРЕМИЗМОМ И ТЕРРОРИЗМОМ, ОБЕСПЕЧЕНИЯ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
УДК 343.9.022 + 159.9:34 ББК 67.518.4 + 88.4
© 2018 г. С. А. Буткевич,
заместитель начальника Крымского филиала Краснодарского университета МВД России по учебной и научной работе кандидат юридических наук, доцент. E-mail: sbutkevich@mvd.ru
ВЕДЕНИЕ ПЕРЕГОВОРОВ С ТЕРРОРИСТАМИ: ПРАВОВЫЕ, ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ И ТАКТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ
В статье рассматриваются сущность и особенности организации и проведения переговорного процесса с террористами. Особое внимание уделяется ключевым понятиям в данной области, классификации, стадиям и субъектам переговоров. Также анализируются соответствующие положения модельного антитеррористического законодательства государств - участников СНГ и стран постсоветского пространства.
Ключевые слова: ведение переговоров с террористами, контртеррористическая операция, криминологическая превенция, органы безопасности и правопорядка, освобождение заложников, противодействие терроризму.
S. A. Butkevich - Deputy Head for Education and Science, Crimean branch of the Krasnodar University
of the Ministry of Internal Affairs of Russia, PhD in Law, Associate Professor.
NEGOTIATING WITH TERRORISTS: LEGAL, PSYCHOLOGICALAND TACTICALASPECTS
The article deals with the essence and peculiarities of arranging and conducting the negotiation process with terrorists. The emphasis is placed on key concepts in this field, on classification, stages and subjects of negotiations. The relevant statutory provisions of the model anti-terrorist legislation of the CIS member states and countries of the post-Soviet space are analyzed.
Keywords: conducting negotiations with terrorists, counterterrorism operation, criminological prevention, security and law enforcement agencies, hostage release, counteraction to terrorism.
Сегодня под переговорами понимается коммуникация между сторонами для достижения своих целей, при которой каждая из них имеет равные возможности в контроле ситуации и принятии решения. В узком смысле они рассматриваются как один из методов альтернативного урегулирования споров, в более широком - как коммуникационное взаимодействие людей или социальных групп [1]. Однако при ведении переговоров с террористами очевиден мезальянс сторон диалога, их амбивалентность, принужденность и жесткая позиционность.
Прелиминарии с преступниками как один из приоритетов превентивной деятельности и направлений борьбы с криминалом, выражающиеся в диалоге с сотрудниками органов безопасности и правопорядка с целью пресечения совершенных, совершаемых и предупреждения потенциальных преступлений, все чаще становятся объектом и предметом
научных полемик. Отдельную нишу в этой области занимают переговоры с лицами, совершающими преступления общественно опасными способами с целью устрашения населения и дестабилизации общественно-политической обстановки, то есть террористами.
Уверены, что непредсказуемость и уникальность криминологической ситуации, в которой используются переговорные процессы, нуллифицируют репродуктивное мышление правоохранителей, вынуждая в каждом конкретном случае осуществлять поиск новых подходов, нестандартных приемов и неординарных способов ведения переговоров. Учитывая изложенное, правовые, психологические и тактические аспекты ведения переговоров с террористами требуют константной модернизации, как и совершенствование деятельности переговорщиков органов безопасности и правопорядка, включая оп-
тимальныи путь достижения цели, креативное и инициативное решение задач, возникающих в области противодействия терроризму. При этом такие процессы должны основываться на принципах законности, гуманизма, приоритета мер предупреждения терроризма, приоритетности защиты прав лиц, подвергающихся опасности, правомерности причинения вреда террористу и неотвратимости наказания за осуществление террористической деятельности.
В современных исследованиях переговоров с террористами используются достижения теории права и управления, криминалистики, уголовного процесса, международного, конституционного, уголовного и гражданского права, специальной тактики, оперативно-разыскной деятельности, социологии, психологии, педагогики и других наук. Кроме того, в отдельных случаях могут применяться наработки в области логики, этики, философии, психиатрии, конфликтологии, вик-тимологии, системологии и т. п. Впрочем, в силу своей специфики этот процесс можно отнести и к предмету изучения криминологической науки.
В статье 21 модельного закона «О противодействии терроризму», принятого на 33-м пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств - участников Содружества Независимых Государств (постановление от 03.12.2009 № 33-18), закреплено следующее:
1) при проведении контртеррористической операции в целях сохранения жизни и здоровья людей, материальных ценностей, а также изучения возможности пресечения акта терроризма без применения силы допускается ведение переговоров с террористами. К последним допускаются только лица, специально уполномоченные на то руководителем оперативного штаба;
2) при ведении переговоров с террористами в качестве условия прекращения ими акта терроризма не должны рассматриваться вопросы о выдаче террористам каких бы то ни было физических лиц, передаче им оружия и иных средств и предметов, применение которых может создать угрозу жизни и здоровью людей, а также вопросы о выполнении политических требований террористов;
3) ведение переговоров с террористами не может служить основанием или условием их освобождения от ответственности за совершенные деяния [2].
Аналогичные нормы содержатся или были имплементированы в антитеррористическое законодательство стран постсоветского пространства (ст. 10 закона Азербайджанской Республики «О борьбе с терроризмом», ст. 12 закона Грузии «О борьбе с терроризмом», ст. 13 закона Республики Армения «О борьбе с терроризмом», ст. 14 закона Республики Беларусь «О борьбе с терроризмом», ч. 3 ст. 1 2 закона Республики Казахстан «О противодействии терроризму», ст. 33 закона Кыргызской Республики «О противодействии терроризму», ст. 1 3 закона Республики Молдова «О борьбе с терроризмом», ст. 17зЗакона Республики Узбекистан «О борьбе с терроризмом», ст. 15 закона Туркменистана «О борьбе с терроризмом» и др.). Исключение составил только Закон Республики Таджикистан «О борьбе с терроризмом», уполномочив Министерство иностранных дел вступать в переговоры с иностранными государствами при выявлении, предупреждении и пресечении международной террористической деятельности (ч. 2 ст. 9) [3]. По-видимому, таджикские законодательные и правоохранительные органы руководствуются слоганом «Мы не ведем переговоров с террористами».
Первоначально идентичная с модельным законом норма содержалась и в ст. 14 Федерального закона от 25.07.1998 № 130-ФЗ «О борьбе с терроризмом» [4]. Однако фабула ст. 16 Федерального закона от 06.03.2006 № 35-ФЗ «О противодействии терроризму» [5] получилась более лаконичной, благодаря исключению из задач переговорного процесса сохранение материальных ценностей, изучение возможности пресечения террористического акта без применения силы, предметов переговоров, а также нормы об отсутствии оснований и условий освобождения террористов от ответственности в случае ведения переговоров.
Вместе с тем ряд законодателей пошел еще дальше, фактически наделив руководителей контртеррористической операции «правом на убийство». Так, в соответствии с ч. 3 ст. 16 закона Украины «О борьбе с терроризмом» в случае, когда цель переговоров с террористами не может быть достигнута в связи с их отказом прекратить террористический акт, и сохраняется реальная угроза жизни и здоровью людей, руководитель антитеррористической операции имеет право принять решение об уничтожении террориста (террори-
стов). Часть 4 этой же статьи закрепила, что в случае очевидной угрозы совершения в отношении объекта или лица террористического акта и невозможности устранения этой угрозы другими законными способами по указанию руководителя оперативного штаба террорист (террористы) может быть ликвидирован без предупреждения [6]. Такие же нормы содержатся в частях 3 и 4 ст. 12 закона Республики Казахстан «О противодействии терроризму» и ч. 5 ст. 33 закона Кыргызской Республики. По нашему мнению, более корректная формулировка используется в ч. 4 ст. 17 закона Республики Узбекистан, уполномочивающая принимать необходимые меры по нейтрализации, а затем уже уничтожению террористов.
Совершенствуя предложенную Н. А. Штрон-дой систематизацию [7, с. 692-693], переговорный процесс с террористами можно классифицировать по следующим критериям:
1) цель переговоров - освобождение заложников, оказание медицинской помощи пострадавшим, предупреждение совершения взрывов, поджогов, иных действий, устрашающих население или дестабилизирующих общественно-политическую обстановку, выдача террористами оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и устройств, сдача преступников органам безопасности и правопорядка (одновременно могут достигаться две и более цели);
2) мотив действий террористов - политический, религиозный, националистический, корыстный, месть, иммиграция, избежание задержания, освобождение своих лидеров либо «соратников» из-под стражи и т. п. (мотивы могут комбинироваться);
3) отношение к преступлению и возбуждению уголовного дела - до, во время либо после совершения преступления; до или после возбуждения уголовного дела;
4) продолжительность ведения - краткосрочные (минуты, часы), среднесрочные (сутки, дни), долгосрочные (недели, месяцы);
5) степень сложности - простая (обсуждается только один предмет переговоров) и сложная (обговаривается ряд вопросов);
6) количество участников - один на один, по нескольку лиц с каждой стороны, между группами лиц, комбинированные (различные вариации численности участников в зависимости от ситуации);
7) характер требований, выдвигаемых террористами, - приемлемый, частично приемлемый, недопустимый;
8) форма контакта сторон - прямая (непосредственная), с участием посредников и третьих лиц (переводчики, нейтральная сторона, родственники и близкие террористов, представители иностранных государств или международных организаций), комбинированная;
9) форма ведения - устная (прямой контакт), письменная, с использованием средств связи или телекоммуникаций, комбинированная; по инициативе органов безопасности и правопорядка, террористов или обоюдному желанию;
10) уровень представительства переговорщиков - муниципальный, региональный, федеральный, с участием представителей иностранных государств или международных организаций, комбинированный;
11) степень публичности - гласные и негласные.
Прежде всего в начале переговоров необходимо предупредить террористов об уголовной ответственности за противоправные действия и попытаться склонить их к отказу от дальнейшего совершения преступлений. Непосредственное ведение переговоров требует разграничения ситуаций в зависимости от следующих факторов: наличие информации о местонахождении террористов и (или) заложников; возможность применения к преступникам мер физического воздействия, специальных средств, огнестрельного оружия или боевой техники; наличие сведений о террористах и их жертвах, преступных замыслах; стационарное местопребывание преступников и заложников или их нахождение в движении на различных видах транспорта (в том числе с учетом возможности пребывания террористов в кабине пилотов либо штурманской рубке при захвате воздушного, морского или речного судна). Учитывая указанные обстоятельства, в задачи группы ведения переговоров должны входить: анализ оперативной информации о террористах, их планах, намерениях и поведении, прогноз вероятных действий, оценка состояния заложников и поддержание их психологической устойчивости; тактико-психологическое влияние на волю и сознание преступников с целью их склонения к добровольному отказу от противоправных действий, в том числе благодаря участию в переговорах медийных лиц и представителей средств массовой информации, известных общественных и государственных деяте-
лей, близких родственников, других значимых (авторитетных) для террористов лиц. Указанных парламентеров необходимо проинструктировать, проецируя траекторию их поведения, исключая асинхрон с действиями переговорщиков.
По справедливому мнению Ю. В. Дубко, главными целями переговорного процесса являются: сохранение жизни и здоровья заложников; склонение террористов к отказу от совершения преступлений; получение необходимых сведений для идентификации личностей террористов; установление наличия у преступников оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и устройств и их количества; выдвижение террористам и обсуждение встречных условий с целью немедленного освобождения заложников; дезорганизация террористической группы путем внесения противоречий между ее членами; затягивание времени для рекогносцировки местности, развертывания группировки сил и средств; создание благоприятных условий для маневрирования силами и средствами, формирования резерва; прикрытие организации и подготовки специальных действий, силовых мероприятий; демонстрация психологической устойчивости, снятие эмоционального напряжения; сдерживание дальнейшего неблагоприятного развития ситуации, предупреждение политических и международных осложнений; сбор информации, необходимой сотрудникам оперативных и следственных подразделений для документирования и последующего расследования данных преступлений [8, с. 199-200]. Соответственно, поведение правоохранителей по отношению к требованиям преступников должно исключать: вопросы (намеки) террористам об их требованиях; выполнение больше того, что они потребовали; инициативные предложения; отклонение каких-либо условий и требований как несущественных или малозначительных. При этом переговорщики должны обещать террористам только то, что реально могут выполнить, повторяя при переговорах требования, пытаясь их смягчить или уменьшить.
Хотя в переговорах с террористами очевиден диспаритет сторон, правоохранителям нельзя забывать, что некоторые требования вообще не подлежат обсуждению, поскольку их выполнение может привести к перехвату инициативы, контроля развития событий или же отвлечь органы безопасности и правопо-
рядка от реальных целей террористов. Поэтому недопустимы: передача преступникам алкогольной продукции, наркотических средств и психотропных веществ (их поведение может стать непредсказуемым), оружия, боеприпасов, других предметов, которые могут быть использованы для активного сопротивления участникам контртеррористической операции; обмен заложниками, поскольку, во-первых, некоторые заложники могут быть важнее для террористов в плане давления на уполномоченные органы, во-вторых, обменяв своего коллегу на третье лицо, правоохранитель будет эмоционально вовлечен в конфликт; замена специально обученного переговорщика на неподготовленное лицо, выбранное террористами (допустимо только участие в переговорном процессе таких парламентеров).
Интересно указать, что ч. 5 ст. 1 6 закона Украины «О борьбе с терроризмом» при ведении переговоров не допускает как условие прекращения террористического акта рассмотрение вопроса о выдаче террористам каких-либо лиц, предметов и веществ, которые непосредственно могут быть использованы для совершения актов технологического терроризма [6]. Однако почему то, парламент ограничил постоянно увеличивающееся многообразие видов террористической деятельности и их гибридов технологическим терроризмом, остается загадкой.
Достаточно дискуссионной является позиция, что при ведении переговоров не следует торопиться: чем больше проходит времени, тем больше вероятность освобождения заложников (ввиду необходимости удовлетворения потребностей человека в еде, воде, сне, а также подсознательное желание выйти из стрессовой ситуации; угасание возбуждения с течением времени, большинство людей начинает мыслить не эмоционально, а более рационально; формирование «стокгольмского синдрома»; появление у заложников удобного случая для побега; возможность собрать больше информации для принятия взвешенного, рационального решения; допустимость установления атмосферы взаимопонимания и доверия между переговорщиком и террористами; вероятность уменьшения или снятия преступниками части своих требований и др.) [7]. По нашему убеждению, такой подход может быть применим только при ведении переговоров с тер-
рористами, которые захватили заложников и выдвигают какие-либо политические требования. Сегодняшнее распространение терроризма, экстремизма и их метастазов, связанных в первую очередь с радикальным исламом [9], свидетельствует об обратном: при совершении подобных преступлений по религиозным мотивам затягивание времени может привести к массовой гибели людей.
На наш взгляд, на протяжении всего переговорного процесса необходимо перманентно поддерживать у террористов уверенность в удовлетворении их требований для того, чтобы элиминировать (минимизировать возможность) применение насилия в отношении заложников, доведение преступных намерений до конца. Именно поэтому к лицу, ведущему переговоры, должны выдвигаться такие требования, как хорошая физическая и психическая формы, приятная внешность, развитый интеллект, богатый лексикон, хорошо поставленный и доверительный голос;,умение ставить вопросы, аргументированно переубеждать, быстрое ориентирование в экстремальных ситуациях и в условиях дефицита времени, избежание доминирования в переговорах террористов, недопущение выдвижения ими ультимативных условий и требований, свободное владение родным языком преступников и т. п. И, напротив, к чертам, наличие которых у переговорщика нежелательно, можно отнести: отдание преференций силе в разрешении конфликтных ситуаций, излишнюю самоуверенность, формализм в подходе к делу, неумение выражать свои чувства, скудный словарный запас и др. Нежелательны также неудовлетворительная физическая форма, непрезентабельный внешний вид, избыточная властность, неуступчивость, упрямство, неумение «торговаться», неспособность к самоанализу, неосведомленность о мировоззрении и убеждениях террористов.
В свою очередь при ведении переговоров с террористами необходимо максимально детально изучить их личностные характеристики, идеологию, социальный статус, жизненный опыт, моральные качества, причины де-виантного поведения, темперамент каждого преступника и т. п. Знание этих качеств позволит обеспечить индивидуальный подход к каждому из террористов, участвующему в переговорах, сформировать определенную аргументацию, что предоставит альтернати-
ву выбора наиболее эффективной линии ведения диалога (полилога) с преступниками, персуазии, дискуссии, поиска компромиссных решений. Иначе говоря, углубленное (насколько это возможно в условиях дефицита времени) изучение личности террориста, составление его криминологического портрета независимо от того, действует он самостоятельно или от лица террористической группы, является краеугольным камнем организации и ведения результативных переговоров.
Итак, успех контртеррористической операции, предполагающей освобождение заложников, сохранение их жизни и здоровья, во многом зависит от выбранной тактики ведения переговоров с преступниками [10, с. 21]. При их проведении также могут применяться такие оперативно-разыскные мероприятия, как опрос (в том числе разведывательного и ле-гендированного характера), наведение справок, наблюдение, снятие информации с технических каналов связи, отождествление личностей террористов, прослушивание телефонных переговоров и др. Наряду с этим правоохранители могут уточнять обстоятельства совершенных (совершаемых) преступлений, проводить разведывательные (диагностические) поисковые мероприятия по установлению личностей террористов, их количества, судимости, возрастных, психических, национальных и других особенностей, политических взглядов и религиозных убеждений, сведений об их намерениях, криминальных связях, видах и количестве оружия и т. п. [11, с. 601, 602-603; 12, с. 364-367]. Одновременно выясняется количество захваченных лиц, их данные, местонахождение, отношения с террористами, состояние здоровья. С учетом полученной информации руководителем операции принимается решение о расстановке сил и средств, применении специальных средств, оружия и боевой техники, обеспечении мер безопасности личного состава и так далее.
В этих целях в составе оперативного штаба может формироваться специальная группа оперативно-разыскного и технического сопровождения переговорного процесса, в состав которой включаются: специалисты по переговорам, прошедшие обучение по программам переподготовки, повышения квалификации или получившие соответствующую специализацию в образовательных организа-
циях; сотрудники полиции, учреждений Федеральной службы исполнения наказаний (они должны знать привычки, жаргон и другие особенности представителей криминогенной среды); следователи, эксперты-криминалисты (в частности, в области составления словесного портрета); стенографистка-печатница; техники радио- и проводной связи с аппаратурой для аудио- и видеозаписи; эксперт-психолог (специалист по психодиагностике, в том числе визуальной); психиатр и другие специалисты в зависимости от развития ситуации. Но в повседневной практике не единичны случаи, когда ведение переговоров поручается одному из офицеров полиции или органов безопасности.
Как уже подчеркивалось, участие в переговорах третьих лиц, не прошедших специальную подготовку и не имеющих соответствующей квалификации, нежелательно. Но это исключение не распространяется на участие в переговорном процессе переводчиков, от умений и навыков которых во многом может зависеть успех ведения переговоров, поскольку они не только переводят диалоги сторон, но и в определенной степени их интерпретируют. Ошибочный выбор переводчика может привести не только к срыву переговоров, но и смерти заложников, поэтому важно, чтобы его работа была логическим продолжением контртеррористических мероприятий правоохранительных органов, а не усложняла их деятельность неадекватной (неоднозначной, некорректной) передачей информации, неприемлемой формой словесного изложения в контексте личных убеждений, политических, религиозных, национальных и других взглядов.
Таким образом, к ключевым этапам контртеррористической операции относятся переговорный и непосредственно силовой. Составляющими переговорного процесса при проведении контртеррористической операции являются: специфическая криминологическая ситуация, требующая ведения таких переговоров, без которых невозможно достичь поставленной цели; диалог сторон (субъектов переговоров), необходимый для достижения результата, исполнение обязательств, взятых на себя сторонами (в случае успешных переговоров); выполнение задач по противодействию терроризму, в том числе освобождению заложников. Несмотря на то,
что ведение переговоров с террористами можно отнести к одному из направлений криминологической превенции преступлений террористического характера и экстремистской направленности, ошибочно считать их своеобразным компромиссом в борьбе с преступностью, уступками, снисходительностью государства по отношению к лицам, причастным к террористической деятельности. Полагаем, что ведение переговоров с террористами целесообразней относить к форме государственного убеждения (с точки зрения права), методу «мягкой силы» в противодействии «классическому» терроризму (в разрезе психологических исследований) и подготовительному этапу силовой фазы контртеррористической операции (в тактическом аспекте).
Несомненно, переговоры с террористами носят вынужденный характер, они связаны исключительно с необходимостью нейтрализации или уменьшения угрозы жизни заложников. Признавая необходимость и важность ведения переговоров с преступностью, даже в ее самых агрессивных проявлениях, приведем цитаты по теме исследования, которые подтверждают наши рекомендации и сделанные выводы: «Противную сторону надо выслушать, как бы она ни была противна» (М. Евгеньев); «Как только вы встанете на нашу точку зрения, мы с вами полностью согласимся» (Моше Даян - Сайрусу Вэн-су, арабо-израильские переговоры, 1977 год); «Переговоры без оружия, что музыка без инструментов» (Фридрих Великий) [13].
Подытоживая изложенное выше, отметим, что фактический переход преступности, в том числе связанной с террористической и экстремистской деятельностью, в киберпростран-ство, а также увеличение количества террористических актов, совершаемых смертниками («суицидальный» терроризм), в определенной степени нивелировали актуальность и значимость переговорных процессов в современной антитеррористической практике органов безопасности и правопорядка. Тем не менее переговоры остаются эффективным средством, гармонично дополняющим другие предусмотренные законом меры превенции терроризма, выявления, предупреждения, пресечения, раскрытия и расследования террористических актов, а также минимизирующим последствия проявлений терроризма. Но
коммуникация между правоохранителями и террористами имеет смысл только в том случае, когда преступники гарантируют жизнь и здоровье заложникам, иначе применение силы органами правопорядка и безопасности
Литература
(вплоть до ликвидации террористов) будет индуцированной, но закономерной, обоснованной и неизбежной мерой пресечения терроризма.
Bibliography
1. URL: https://ra.wikipedia.org/wiki/neperoBopbL 1. URL: https://ruwikipedia.org/wiki/neperoBopbL
2. URL: http://iacis.ru/upload/iblock/e81/ ass_33_15a.pdf.
3. Ахбори Маджлиси Оли Республики Таджикистан. 1999. № 11. Ст. 275.
4. Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. № 31. Ст. 3808.
5. Собрание законодательства Российской Федерации. 2006. № 11. Ст. 1146.
6. Ведомости Верховной Рады Украины. 2003. № 25. Ст. 180.
7. Штронда Н. А. Проведение переговоров в специальных операциях органов внутренних дел // Форум права. 2009. № 3.
8. Дубко Ю. В. Управление органами внутренних дел в особых условиях: монография / под ред. А. М. Бандурки. Луганск, 2004.
9. Ахмедова К. Б. Фаза «нового терроризма» и роль религиозного фактора в его контексте // Юристъ-Правоведъ. 2014. № 4 (65).
10. Жижко А. А. Управление органами внутренних дел при освобождении заложников: лекция. М., 1989.
11. Основы оперативно-розыскной деятельности: учебник для юридических вузов/ под ред. В. Б. Рушайло. 2-е изд. СПб., 2000.
12. Иванов С. И. Задачи оперативно-розыскных подразделений органов внутренних дел в Крымском федеральном округе по противодействию возможным террористическим и экстремистским акциям // Противодействие экстремизму и терроризму в Крымском федеральном округе: проблемы теории и практики: материалы Всероссийской научно-практической конференции. Симферополь, 2015.
13. URL: http://citaty.su/peregovory-titaty-i-aforizmy.
2. URL: http://iacis.ru/upload/iblock/e81/ass_ 33_15a.pdf.
3. Akhbori Majlisi Oli of the Republic of Tajikistan. 1999. № 11. Art. 275.
4. Russian Federation Code. 1998. № 31. Art. 3808.
5. Russian Federation Code. 2006. № 11. Art. 1146.
6. Vedomosti of the Verkhovna Rada of Ukraine. 2003. № 25. Art. 180.
7. Shtronda N. A. The realization of negotiations in special operations of law-enforcement bodies // Forum of law. 2009. № 3.
8. Dubko Yu. V. Management of the Bodies of Internal Affairs in special conditions: monograph / ed. A. M. Bandurka. Lugansk, 2004.
9. Akhmedova K. B. «New terrorism» phase and the role of religion in its context // Yurist-Pravoved. 2014. № 4 (65).
10. Zhizhko A. A. Management of the Bodies of Internal Affairs when releasing hostages: lecture. Moscow, 1989.
11. Basics of operational-search activity: textbook for law high schools / ed. V. B. Rushailo. 2nd ed. St. Petersburg, 2000.
12. Ivanov S. I. The tasks of operative-search divisions of the Bodies of Internal Affairs in the Crimean Federal District to counter possible terrorist and extremist actions // Combating extremism and terrorism in the Crimean Federal District: problems of theory and practice: materials of the All-Russian scientific and practical conference. Simferopol, 2015.
13. URL: http://citaty.su/peregovory-citaty-i-af-orizmy.
