CC BY
129
УДК 811.112.2 ББК 81.002.1
ВАРИАТИВНОСТЬ КАК МАРКЕР ДИНАМИКИ НОРМАЛИЗАЦИОННЫХ ПРОЦЕССОВ В ЛИТЕРАТУРНОМ ЯЗЫКЕ
С.В. Серебрякова, А.А. Серебряков
В статье рассматриваются интра- и экстралингвистические условия варьирования языковых средств в начальный период кодификации литературной нормы немецкого языка. С опорой на проповеди и манифесты Томаса Мюнцера предлагается типология языковых вариантов, устанавливается их функциональная специфика.
VARIABILITY AS DYNAMICS MARKER OF NORMALIZATION PROCESSES IN LITERARY LANGUAGE
S.U Serebriakova, A.A. Serebriakov
The article deals with intra- and extralinguistic conditions of language means variation in the initial stage of German literary norm codification. The author suggests the typology of language variants and their functional specifics based on Thomas Muentzer's sermons and manifestos.
Ключевые слова: вариативность, диапазон варьирования, норма, нормализационные процессы, кодификация, диахрония, Реформация.
Keywords: variability, variation range, norm, normalization processes, codification, diachrony, Reformation.
Проблемы вариативности в контексте дихотомии «норма - узус» разрабатываются в современной лингвистике как в плане синхронии, так и в плане диахронии. Исследуя языковое варьирование в историческом аспекте, В.Н. Ярцева отмечает, что «на синхронном срезе вариативность исторически объяснима сосуществованием форм разнодиалектного происхождения, форм исторических и возникающих по аналогии, лексических неологизмов и грамматических инноваций, с одной стороны, и элементов, отмирающих в данном языке, - с другой» [11, С. 4].
Задача данной статьи - рассмотреть особенности языковой вариативности как маркера активизации нормализационных процессов в ранненововерхненемецкий период, отличающийся высокой степенью как интра-, так и экстралингвистической гетерогенности. Материалом исследования послужили тексты проповедей и манифестов самого значимого представителя левого крыла немецкой Реформации Томаса Мюнцера (1489-1525). Вариантность - это фундаментальное, сущностное свойство всех единиц языковой системы, «развитие нормы совершается именно благодаря вариантам, они являются, как правило, переходными формами от одного качества к другому» [6, С. 147]. Под вариантами мы понимаем вслед за В.Н. Ярцевой «свободно чередующиеся формы и единицы в границах одного языкового сообщества» [11, С. 4], представленные двумя (или более) формальными модификациями одной лексемы, словоформы или синтаксической конструкции, не связанными с изменениями их основного (денотативного) значения.
Изучение варьирования языковых единиц - сосуществования в языке параллельных вариантов различных типов, их столкновений, размежевания и возможного вытеснения отдельных вариантов - предполагает обращение не только к структурно-семантическим особенностям различных элементов, но и к стилистическим и территориальным условиям их функционирования, к социальной и культурной среде в целом, так как в разных сферах коммуникации может наблюдаться неравномерность, а иногда даже известная разнонаправленность языковых изменений, частью которых являются и нормализационные процессы. Важное значение проблема нормы и вариантности имеет для изучения генезиса и развития литературных языков. По справедливому мнению Л.П. Крысина, «норма имеет качественно разные отношения с речевой практикой» в различные периоды развития языка и социума [8, С. 191]. Вариативность служит для связи синхронии и диахронии, способствуя преемственности в развитии системы языка, поскольку в каждый момент существования языка наблюдается столкновение старого и нового, литературного и диалектного, национального и заимствованного, книжного и разговорного, нейтрального и экспрессивного, что является источником возникновения вариантов и объясняет в общих чертах причины вариативности. Исторический процесс формирования литературного языка определяется не только реализацией тенденции к территориальному единству, но и целым рядом внешних и внутренних сдвигов в характере и функционировании всей его системы. Исследование этих сдвигов и изменений предполагает изучение преобразований многочисленных вариантов на всех уровнях.
Норма устанавливается путем преодоления многовариантности форм в результате длительного и сложного отбора, специфический характер которого определялся политическими, экономическими, культурными и языковыми особенностями страны. Можно констатировать функциональную и коммуникативную подвижность сосуществующих вариантов, так как их использование зависит от многих факторов: сферы и стиля общения, социальной принадлежности и интенции говорящего и др. [8, С. 198]. Изучая статус и некоторые исторические аспекты стилистического варьирования, Н.Н. Семенюк считает наиболее целесообразным для исторических исследований «исходить из реальной совокупности представленных текстов, в дальнейшем соотнося их языковые и содержательные признаки и аспекты с условно реконструируемыми функциональными сферами» [11, С. 50]. В связи с этим важно отметить, что, если в истории большинства языков фиксация нормы впервые происходит в письменности, в языке художественной и научно-публицистической литературы, то в условиях Германии очень важное значение имело и закрепление нормы в религиозной литературе, в деятельности первых книгопечатников, крупных издателей и нормализаторов, а также фиксация и отработка единой нормы в языке деловой прозы [1, С. 151; 4, С. 140]. В годы Реформации и Крестьянской войны сохраняется региональное варьирование литературного языка, однако, его статус и соотношение с объединительными тенденциями меняется под влиянием многих причин: колебались уровень наддиалектности, степень обособленности от региональных особенностей [5, С. 62-63].
Развитие литературной нормы происходит, таким образом, в процессе отбора и распространения определенных языковых элементов из всей совокупности форм, имеющихся в распоряжении языковой общности. Подчеркивая общепризнанную универсальность языковых изменений, Р. Келлер выделяет особую ступень накопления информации (фазу кумуляции), служащую своеобразным переходом от индивидумов-
носителей языка к самому языку, который включает в себя как позитивные процессы поддержания системы, так и процессы забывания определенных единиц языка [7, С. 23].
Вариантность является одним из наиболее характерных признаков начального этапа формирования национального языка, каковыми были для Германии XV и XVI вв, отличающийся высокой степенью как интра-, так и экстралингвистической гетерогенности [15, С. 5-6]. Для этого периода характерно расширение функций немецкого языка, обогащение его письменных жанров [1, С 152; 10, С. 18], а отличительным признаком языка первой половины XVI в. является широкий диапазон варьирования на всех уровнях, характеризующийся сосуществованием многочисленных вариантов и дублетных форм, обусловленным не только региональным и функционально-стилистическим варьированием, но в немалой степени также и корректорской работой печатников [ср. 14, С. 243]. Степень варьирования достигает в этот период, т.е. к моменту создания нормативных грамматик, толковых словарей, своего апогея. Достаточно длительное сосуществование многочисленных «конкурирующих» форм объяснялось участием в образовании литературной нормы нескольких систем - диалектов, городских койне, территориальных вариантов литературного языка, которые располагали в отдельных случаях различающимися языковыми средствами для обозначения одного и того же явления объективной действительности или одного и того же грамматического отношения. Так, например, укрепилась тенденция к отказу от «ученых» латинских слов или по меньшей мере к наделению их немецкими флексиями. Аналогично и в синтаксисе старались не употреблять сложные латинские конструкции, используя более понятные синтаксические образования, например, сложноподчинительные предложения с небольшим числом придаточных, семантически более понятные вводные союзы, конечное положение спрягаемой части сказуемого и образование рамки [14, С. 243].
Под конкурирующими формами принято понимать «на лексическом уровне синонимичные слова, то есть слова с одинаковым или сходным значением; на уровне синтаксиса функционально одинаковые, но имеющие различную форму средства выражения одной и той же грамматической категории, лишь некоторые из них взаимозаменяемы» [2, С. 225].
В области варьирования принято различать варьирование формальное и варьирование семантическое. Под формальным варьированием понимаются синонимические группы на любом уровне языковой системы, иными словами, оно осуществляется в пределах языковой системы за счет собственно языковых, т.е. фонетико-орфографических, морфологических, лексических и синтаксических средств, будучи обусловленным возможностью передачи одного и того же содержания различными способами, многозначностью языковых единиц. Под семантическими вариантами подразумеваются случаи, когда одна структурная единица языка (от слова до предложения) включает несколько значений, правильная интерпретация которых возможна лишь при наличии языкового или ситуативного контекста [11, С. 16].
В качестве причин, порождающих варьирование на начальном этапе становления нормы немецкого языка, можно выделить с опорой на политические речи и проповеди Т. Мюнцера следующие [13]:
1. Параллельное существование разных языковых средств для обозначения одного и того же явления (наличие недифференцированных подчинительных союзов целевой семантики auff das/auf das, das/dass, do, dormit).
2. Сосуществование разных по времени происхождения элементов, как более новых, прогрессивных, так и более старых форм и явлений (так, например, придаточные определительные могли вводиться как нормативно закрепленными в этой функции союзами der, die, das, welcher, так и изменившими впоследствии свою функцию so, do/da, wie, wo, warumb, dovon/davon, damit).
3. Снятие определенных грамматических оппозиций не сразу ведет к полному исчезновению соответствующих форм, они еще долго сохраняются на правах вариантов: оппозиция между ед. и мн. числом в претерите сильных глаголов: erschein - erschinen, stund - standen; оппозиция с обратным умлаутом и нарастающим его устранением в претерите и причастии II слабых глаголов: entsatzte, gesatzt - setzen, gesetzt.
4. Недостаточная дифференцированность значения отдельных единиц: mögen / können; временных союзов do/da, wann/wenn, weyl/die weil, bis das, da nun, wie sooft и др.
5. Случаи синтаксической неопределенности (редуцированные, т.е. усеченные конструкции любой протяженности, например, афинитные модели придаточных предложений).
6. Функционально-семантическое сближение отдельных конструкций и единиц, относившихся в своем генезисе к различным разрядам и претерпевших определенную эволюцию в процессе исторического развития языка: существительное die wile послужило основой для временного союза dieweyl, который впоследствии закрепился в форме weil за придаточными причины.
7. Территориальная дифференциация языка, приводившая к сочетанию в одной системе гетерогенных по своему происхождению элементов. Этот фактор является релевантным именно для немецкого литературного языка, в формировании которого участвовали несколько территориальных диалектов с преобладанием восточносредненемецкого узуса, результатом чего было объединение и сосуществование разнодиалектных единиц, по сути дублетов-вариантов, на различных языковых уровнях. Так, на лексическом уровне сосуществовали южн. arbeit, glauben, taufe - всн. erbeit, gleuben, teuffen; на фонологическом уровне колебания наблюдались в обозначении умлаута: южн. goettlich, ueber, wuerde - всн. gottlich, uber, wurde (конъюнктив); u/o перед r: наддиал. nur, furchten - средненем. nohr/noer, forcht, forcht-en; наддиал. lere, gelerten, setzen - средненем. gelart, gesatzt;vor/ver: северонем. ver-standt, verstunde - средненем. vorstand, vorstund и мн. др.
8. Межъязыковые контакты, ведущие к заимствованию и усвоению элементов из других языков. Так, латинский язык являлся для немецкого языка не только источником лексических заимствований в средние века, но и образцом синтаксических построений в период оформления научного стиля.
Как показывают наши наблюдения, язык Томаса Мюнцера отличается высокой степенью наддиалектности: при всей широте и разнообразии варьирования он стремился к использованию функционально активных орфографических и морфологических вариантов, а также слов, характерных для узуса нескольких регионов [9, С. 23].
Показательно, что названные факторы порождения варьирования характерны и для самой авторитетной языковой личности эпохи - Мартина Лютера, который в собственной дискурсивной практике и теоретических рассуждениях ориентировался на узус простого человека (gemein man). В этой связи целесообразно отметить, что экстенсионал понятия gemein man не ограничивается рамками низших или
средних сословий, а включает в себя более широкое представление о всяком мирянине-христианине, не имеющем специального религиозного образования. Иными словами, понятие gemein man в текстах Лютера обнаруживает в неменьшей степени гетерогенный характер, чем социальная структура немецкого общества той эпохи. Кроме того, реформатор привносил в семантическую структуру понятия дополнительно идеологические и нравственные составляющие, распространяя данное понятие и на себя самого как на человека, стремящегося быть или стать добрым христианином, открытым для поучения и наставления. Конечно, Лютер в полной мере представлял себе, что его соотечественники внутренне не готовы к религиозному совершенствованию, когда в 1526 году писал: «Denn wyr deutschen sind eyn wild, rho, tobend volck, mit dem nicht leychtlich ist ettwas an zufahen, es treybe den die hoehiste not» [12, WA, Bd. 19, S. 75]. В получившем европейскую известность «Послании о переводе» (Sendbrief vom Dolmetschen) (1530) Лютер отстаивал собственные переводческие принципы ссылками на общеупотребительную разговорную практику: «... man mus die mutter jhm hause / die kinder auff der gassen / den gemeinen man auff dem marckt drumb fragen / und den selbigen auff das maul sehen / wie sie reden.» [12, WA Bd.30, 2, S. 637]. Иначе говоря, Лютер стремился выработать языковой узус, который был бы понятен и доступен жителям восточных и западных земель, а также представителям всех социальных слоев.
Известно, что Лютер неоднократно жаловался [12, WATR Bd.1, № 1040] на нехватку в немецком языке слов для адекватного перевода Библии с древнееврейского, отмечая богатство и разнообразие лексикона последнего, поскольку, по мнению реформатора, для выражения самых разнообразных сущностей, качеств, состояний, действий в нем имелись самостоятельные лексические единицы, в то время как немецкий располагал лишь словосочетаниями. Для устранения этого недостатка Лютер, опираясь на собственную языкотворческую способность, вводит устойчивые словосочетания, которые вскоре стали новыми самостоятельными лексическими единицами или пополнили собой состав немецких фразеологизмов. Это отчетливо обнаруживается при сравнении разновременных изданий Библии; так, в издании 1522 года находим kriegs knechte, zins groschen; 1546 - уже цельнооформленные Kriegsknechte, Zinsgroschen. Нередко новая единица маркируется только заглавной буквой первого члена: Matth. 4,3 Gottes son, Luk. 2,4: das Judische land, в Matth. 2,1 встречается слитное написание: Judischenland. Многие из новых сложносоставных слов впервые были употреблены в тексте Библии или в религиозных полемических произведениях: Feuereifer, Suendenbock, Machtwort, kleinglaeubig, geistreich. Позднее они стали употребляться и в текстах иных функциональных стилей и вошли в общеупотребительный лексикон. В качестве продуктивных словообразований Лютера можно привести gottgefaellig, gnadenreich, Glaubenskampf, Suendenangst, а также постоянно используемые Лютером в отрицательных коннотациях составные слова Winkelprediger, Bilderstuermer, Wortgezaenk. Конечно, не все новообразования Лютера вошли в общенациональный язык. Кроме того, следует учитывать и многократность новообразований, как это установлено для лексем Abendmahl, Muttersprache.
Отметим, что противопоставление структурных вариантов, связанных с особенностями самой языковой системы, и семантических, определяемых спецификой их употребления, является в значительной степени условным. В структурных вариантах всегда есть оттенки, связанные с особенностями их функционирования, а в функциональных вариантах проявляется их зависимость от места в системе, от отношений с другими элементами системы. Л.П. Крысин, изучая корреляцию
литературной нормы и речевой практики, приводит следующую типологию варьирования языковых единиц в пределах нормы: свободное, семантически обусловленное, стилистически обусловленное, профессионально обусловленное, социально обусловленное, территориально обусловленное варьирование, отмечая, что свободное варьирование испытывает наибольшее давление со стороны нормы [8, C. 196-197].
Исследуя функциональный аспект языковой вариативности, воплощаемой в виде базового тождества и сопутствующих различий, М.Я. Блох связывает его с понятиями ценности и дублирования и рекомендует использовать при функциональном анализе любых элементов языка данную понятийную тройку - вариативность / ценность / дублирование. Полное дублирование, насыщая речь информативно-избыточными элементами, соответствует нефункциональной вариативности, однако, в другом соотношении объектов такая дублетность может оказаться неполной, частичной со следствием в виде функциональной вариативности, способствующей повышению воздействующей силы речи [3, C. 8]. Значимым при анализе языковых элементов является, таким образом, учет относительности характеристики объекта по свойству вариативно сти.
Обязательным при этом является установление специфики использования определенного языкового явления в разных функционально-коммуникативных сферах, что позволяет более точно охарактеризовать и «весь процесс исторического развития языка, во многих случаях обнаруживающий функциональную неравномерность исторических преобразований» [11, C. 38]. В ситуации межуровневого варьирования, т.е. когда близкими по значению оказываются единицы, принадлежащие к различным уровням языка, например, к лексике и грамматике, морфологии и синтаксису, конкуренция вариантов в плане исторического развития языка приводит не только к перераспределению синонимических форм между различными уровнями языка, но иногда дает и серьезные сдвиги в самой структуре языкового типа, примером чего может служить конкуренция синтетических и аналитических конструкций, идущая по пути парадигматизации, когда один из элементов теряет свое лексическое значение.
Структурные варианты подразделяются обычно в зависимости от уровней языковой системы на фонетические, орфографические, морфологические, лексические, синтаксические. Однако такое разграничение является также условным, поскольку оно не исключает существования переходных вариантов, таких, как, например, фонетико-орфографических, лексико-семантических и др. Таким образом, при изучении вариантности обнаруживаются значительные различия в использовании создающих ее средств. Довольно редко варианты образуют регулярные ряды, охватывающие значительные лексические группы и целые грамматические разряды, в большинстве случаев вариантность допускается лишь в строго определенных условиях, демонстрируя толерантность нормы. В связи с этим особое значение приобретает вопрос о диапазоне варьирования, который устанавливается в зависимости от характера и условий использования варьируемых признаков. Как уже отмечалось, различают, с одной стороны, свободные (необусловленные, формальные), а с другой - ограниченные варианты, обусловленные разными языковыми и неязыковыми причинами. Количество свободных вариантов в каждом языке не так велико; в немецком языке рассматриваемого периода это в основном фонетико-орфографические колебания (y/i: wylde - wilde, bleyben - bleiben, ym - im; zc/z: zcweifel - zweifel, ganzce - gantze, gottis - gottes и др.). В качестве характерного примера приведем известный призыв Т. Мюнцера из его обращения от апреля 1525
г.: «Dran, dran, dyeweyl das feuer hayß ist. Lasset euer schwerth nit kalt warden, lasset nit vorlehmen! Schmidet pinkepanke auf den anbossen Nymroths, werfet ihne den thorm zu bodem! Es ist nit mugelich, weyl sie leben, ads ir der menschlichen forcht soltet lehr warden. Mann kan euch von Gotte nit sagen, dieweyl sie uber euch regiren. Dran, dran, weyl ir tag habt, Gott gehet euch vor, volget, volget» [13, C. 258]. Употребление большинства вариантов связано с определенным лингво- и социокультурными ограничениями. Если ограничения накладываются особенностями самой языковой системы, то речь идет о позиционно (или дистрибутивно) связанных вариантах.
Со структурой языковой системы и ее функционированием связано выделение основных (господствующих, активных) и факультативных (периферийных, пассивных) вариантов. В структурном отношении речь идет о разновидностях позиционно-ограниченных вариантов, в функциональном - о частотных и нечастотных, узуальных и окказиональных типах вариантов. Такое разграничение представляется очень важным для характеристики объединительных тенденций языкового развития изучаемого периода, т.к. в первой половине XVI в. происходило зарождение литературной нормы немецкого языка. Широкий диапазон варьирования на всех уровнях характерен именно для начальной стадии формирования любого национального литературного языка, каковой явилась в условиях Германии первая половина XVI в. Выделение господствующих, активных вариантов позволяет сделать вывод о прогрессивных тенденциях языка того или иного автора исследуемого периода. Чрезвычайно важным является при этом учет индексов частотности отдельных вариантов, свидетельствующих об их эволюционном развитии. В.Н. Ярцева отмечает, что качественный сдвиг происходит при определенном пороге количественного нарастания, «пике» употребления [11, C. 32-33], фазе кумуляции, как ее определяет Р. Келлер [7, C. 216]. Зарождение нового качества в языке происходит обычно с использованием элементов, уже существующих в языковой системе, поэтому при анализе структурных моделей языка важно обращаться к их семантико-функциональной интерпретации, с тем чтобы обеспечить объективную оценку путей языковой эволюции, поскольку языковым изменениям как в структурном, так и в семантическом плане присуща известная регулярность.
Хотя в немецком языке данного периода, судя по проанализированным нами текстам, не существовало строгих кодифицированных норм, однако, в эту эпоху со всей очевидностью проявляются объединительные тенденции, касающиеся отбора и закрепления фонетико-орфографических, морфологических и лексических признаков, кодифицированных в дальнейшем литературной нормой. Таким образом, на основании изучения диапазона варьирования на всех уровнях с опорой на разножанровые тексты Т. Мюнцера можно сделать вывод о наддиалектном характере его языка, о его сознательном стремлении использовать языковые единицы, распространенные в нескольких регионах, избегая при этом узкодиалектных вариантов.
Список литературы
1. Адмони В.Г. Исторический синтаксис немецкого языка. - М.: Высшая школа, 1963. - 336 с.
2. Актуальные проблемы языкознания ГДР. - М.: Прогресс, 1979.- 312 с.
3. Блох М.Я. Языковая вариативность и ее функциональный аспект // Вариативность в германских языках: Функциональные аспекты. Отв. ред. Н.Н. Семенюк. - М.: РАН, 1996.- С. 6-15.
4. Гухман М.М., Семенюк Н.Н. История немецкого литературного языка IX-XV вв. М.; Наука, 1983. - 202 с.
5. Гухман М.М., Семенюк Н.Н., Бабенко Н.С. История немецкого литературного языка XVI-XVin вв. - М.: Наука, 1984.- 248 с.
6. Золотова Г.А. О характере нормы в синтаксисе // Синтаксис и норма. - М.: Наука, 1977. - С. 145-175.
7. Келлер Р. Языковые изменения: О невидимой руке в языке. / Пер. с нем. и вступ. ст. О.А. Костровой. Изд. 2-е. - Самара: Сам ГПУ, 1997.- 308 с.
8. Крысин Л.П. Слово в современных текстах и словарях: Очерки о русской лексике и лексикографии. М.: Знак, 2008.- 320 с.
9. Серебрякова С.В. Томас Мюнцер и зарождение литературной нормы немецкого языка // Вестник Моск. ун-та. Серия 9. Филология. - 1984. - №1. - С. 15-24.
10. Серебрякова С.В. Томас Мюнцер и развитие немецкого литературного языка (на немецком языке) // DasWort: Germ. Jahrbuch DDR - UdSSR. - М.: Zwickau, 1985.
- S. 237-240.
11. Языки мира: Проблемы языковой вариативности. - М.: Наука, 1990. - 214 с.
12. D. Martin Luthers Werke in 120 Baenden. - Weimar, 1883 ff. (WA = Hauptabteilung Werke. - WATR = Tischreden. - WABR = Briefe).
13. Müntzer Thomas. Politische Schriften, Manifeste, Briefe 1524/25. Eingeleitet, kommentiert und hrsg. von M. Bensing und B. Rüdiger. 2., durchges. Aufl. - Leipzig: Bibliographisches Institut, 1973. - 278 S.
14. Polenz P. von. Deutsche Sprachgeschichte vom Spätmittelalter bis zur Gegenwart.
- Berlin: Walter de Gruyter, 2011. - 385 S.
15. Reichmann O., Wegera K.-P. (Hrsg.) Frühneuhochdeutsche Grammatik. -Tübingen: Niemeyer, 1993. - 562 S.
