CC BY
24ИСТОРИЯ ЦЕРКВИ
Дж. Т. Косар
В поисках соборности на Всероссийском поместном соборе 1917-1918 годов
После Февральской революции Православная российская церковь попыталась осуществить перестройку своей внутренней жизни, чтобы обеспечить более полное участие в ней клира и мирян и воплотить в жизнь надежды движения за церковную реформу, которое возникло в начале ХХ в. В то же время церковь стремилась сохранить традиционный авторитет в глазах верующих. Для этого более широкое участие должно было основываться на соборности — церковном этосе традиционной православной кафолич-ности, но избегать при этом влияния политических, светских и революционных сил. Опираясь на голоса, звучавшие в церкви в 1917-1918 гг., автор настоящей работы описывает усилия и успехи Российской церкви в новом установлении соборности как организационного и духовного принципа. В частности, показано, как оживившаяся епархиальная церковная печать, освободившись от цензуры, выражала широко распространенные надежды на то, что соборная церковь может быть учреждена при активном участии клира и мирян на долгожданном Всероссийском поместном соборе. Революция в церкви угрожала авторитету Святейшего синода и Предсоборного совета, который занимался подготовкой Поместного собора. Тем не менее, важный, но до сих пор малоизвестный эпизод (выборы в августе 1917 г. Соборного совета), а также документы, оставленные участниками Собора, доказывают, что на Соборе был успешно институционализирован принцип соборности. Хотя соборность предполагала «единство в многообразии», она не была ни количественной, ни географической и не отражала классовые, сословные или политические различия. Вместо этого она выражала полноту и общность идей, которые не отменяли оживленных дебатов.
ключевые слова: Русская православная церковь, Всероссийский поместный Собор 1917-1918 гг., соборность, русская революция 1917 г., религия, церковная реформа, Временное правительство.
Ищите, и найдете Мф 7:7
Введение
После Февральской революции Православная российская церковь предприняла попытку провести ряд реформ, чтобы обеспечить более широкое участие клира и мирян в жизни церкви, но не утратить при этом традиционный институциональный авторитет. Эти две потребности породили надежды и тревоги: изменения, названные одним из свидетелей «перестройкой» [П.К.Я., 1], могли оживить церковь, тем самым воплотив в жизнь чаяния движения за церковную реформу, которое зародилось около 1900 г. С другой стороны, излишне радикальные реформы могли привести к ослаблению авторитета церкви в глазах верующих. Сама свобода, подарившая Православной российской церкви возможность осуществить долгожданные реформы, выпустила на волю силы, которые угрожали ослабить церковь.
Многие в церкви надеялись «воссоздать соборное управление» [Хомяков Д., 6] на основании получившей широкое признание идеи соборности, согласно которой разные части церкви, как единого духовного тела, должны прилагать усилия для исполнения христианского призвания. В соборной церкви верховная власть остается за епископатом, однако он разделяет бремя принятия решения с приходскими священниками и позволяет мирянам играть более активную роль. В таком случае епископы, клир и миряне сотрудничали бы теснее, проявляя духовную отзывчивость и единство. Следовательно, более полное (широкое) участие в церковной жизни должно было основываться на церковном этосе традиционной православной соборности, а не на политическом, светском или революционном дискурсе. Задача настоящей статьи, опирающейся на многочисленные голоса, раздававшиеся в церкви в 1917-1918 гг., — рассказать об усилиях по восстановлению соборности как организационной и духовной основы церковной жизни и об успехе, которого добилась в этом Российская церковь. Так, ожившая епархиальная церковная печать, избавившись от дореволюционной цензуры, отразила широко распространенную надежду на то, что соборная церковь может быть создана благодаря деятельному участию духовенства и мирян и окончательно утверждена на долго-
жданном Всероссийском поместном соборе — органе высшей власти в Российской церкви.
Подобные чаяния сопровождались подлинной революцией в церкви, включая отставку многих епископов и священников и последовавшее за этим народное избрание одиннадцати епископов 1 [Рогозный, 201]. Владимир Львов, обер-прокурор Святейшего синода (в то время высшего церковного органа) при Временном правительстве, изменил состав членов Синода, чтобы способствовать реформе церкви. В течение весны и лета 1917 г. занимавшиеся подготовкой Собора члены Синода, а также Пред-соборного совета опасались, что эти центральные церковные органы утратят власть, поэтому они старались сдерживать и направлять приходских священников и мирян, стремившихся приобрести больше власти и возможностей при решении церковных вопросов. Как отмечали другие исследователи, церковный собор в конце концов добился «канонической реставрации» на основе соборности, проведя реформы центрального, епархиального и приходского управления 2 и обратив внимание на жалобы духовенства [Косар]. Значительный, хотя и малоизвестный эпизод — прошедшие в августе 1917 г. выборы в Соборный совет, а также оставленные членами Собора свидетельства доказывают, что Собор успешно решил задачу по воссозданию соборного управления на самом Соборе. Соборный совет, состоявший из 13 членов, был центральным внутренним комитетом Собора, определявшим ежедневную повестку Собора и координировавшим деяния Собора. Как отмечал участник Собора, помощник смотрителя духовного училища в Смоленске Н. Н. Медведков: «Соборный совет направляет не только бумаги, но всю деятельность Собора» [Документы и материалы, 107; Деяния, 182].
Роль церковной печати в оживлении церковной жизни
Сразу после Февральской революции проявились сдерживавшиеся ранее надежды и опасения верующих. В 1917 г. действенным
1. П. Г. Рогозный отмечает, что во всех одиннадцати епархиях, где были избраны епископы, предыдущие епископы по той или иной причине были смещены. Выборы епископов проходили в следующие даты: Чернигов (3 мая), Петроград
(21 мая), Москва (24 июня), Тула (22 июля), Курск (9 августа), Владимир (9 августа), Рязань
(22 июня, 9 августа), Харьков (11 августа), Орел (12 августа), Саратов (14 августа) и Екатеринбург (25 мая, 8 августа, 26 октября).
2. О «канонической реставрации» см.: [Беглов 2017, 37]. О «соборности» см.: [Соловьев; Беглов 2016].
средством выражения мнения православных служили епархиальные ведомости. Эти газеты, начавшие выходить в 60-е гг. XIX в., появились практически во всех епархиях. Епархиальные ведомости, как правило, состояли из двух частей: официальной и неофициальной. В официальной части публиковались постановления Синода и епархиального начальства, различные объявления (например, о переводе священнослужителей в новое место, о расписании занятий в местных училищах). В неофициальной части печатались материалы и статьи на актуальные церковные темы. До 1917 г. официальную часть, как правило, составлял секретарь епархиального управления; ректоры и иногда преподаватели семинарий занимались неофициальной частью. «Очень редко» неофициальной частью заведовали рядовые священники 3. В мае 1917 г. один протоиерей сетовал, что не редакторы, а «копиисты-чиновники Синода» распространяли принимаемые в Петрограде постановления и решения [Уфимцев, 206], выпуская епархиальную печать, содержащую невдохновляющие перепечатки [А. К., 309]. Новый редактор «Калужских епархиальных ведомостей» заметил, что при старом порядке «в духовенстве подавлялась всякая возможность самоопределения» [Архангельский, 8]. Согласно мнению одного из кишиневских авторов, «всесильная цензура» заставляла редакторов скрывать свои мысли, в результате епархиальный орган «не удовлетворял своему назначению» [Смелов 1917а, 461]. Поэтому в 1917 г. редакторы епархиальных газет стремились отказаться от «трусливого и льстивого языка», на котором «говорило духовенство до сих пор» [По вопросу, 209].
В 1917 г. неофициальная часть превратилась в громкий голос проснувшегося православия, призывавший к реформам и одновременно предостерегавший об опасности хаоса. Хотя ведомости распространялись прежде всего внутри епархии, отдельные экземпляры отправляли соседям и местные епархиальные ведомости нередко перепечатывали некоторые статьи на своих страницах. «Новые условия» [От редактора, 212], возникшие после февраля 1917 г., позволили духовенству собираться на епархиальных собраниях и вырабатывать предложения по церковной реформе. В изменившейся ситуации именно приходское духовен-
3. Например, в Кишиневской епархии в «Ведомостях» обычно сотрудничали преподаватели семинарии. См.: [Смелов 1917а, 462].
ство, а не епископы и миряне, оказало наиболее существенное влияние на реформу епархиальной прессы.
Например, в мае епархиальный съезд в Екатеринбурге закрыл епархиальные ведомости, чтобы учредить новый орган епархиальной печати, набрав новых сотрудников. В апреле чрезвычайный съезд духовенства и мирян Кишинева учредил новую газету, которая должна была выходить на русском языке с приложениями на молдавском, болгарском, украинском и гагаузском для территорий, где эти языки преобладали [Смелов 1917б, 443]: это позволяло надеяться, что «общий голос епархии» будет услышан всеми [Смелов 1917а, 463] 4. В Пензе исполнительный комитет духовенства отменил предварительную цензуру и возложил ответственность за содержание газеты на ее редактора [По вопросу, 209]; затем чрезвычайный епархиальный съезд духовенства и мирян постановил, что редакционный комитет будет избираться профессиональным союзом пензенского духовенства [От редакционного, 301], после чего его должен одобрить епископ [Известия и заметки, 376]. В Казани в сентябре 1917 г. съезд духовенства и мирян лишил права редакционного контроля над епархиальной газетой Казанскую духовную академию и превратил издание в «самостоятельный орган духовенства и православных мирян Казанской епархии» [Лебедев, 520]. Редактор епархиальной газеты в Екатеринбурге так обобщил смысл широко распространившегося движения:
Духовенство всюду сознает, что теперь ему необходимо иметь свой собственный, отдельный самостоятельный орган, на страницах которого можно было бы свободно обсуждать все волнующие церковное общество вопросы [Уфимцев, 205] 5.
Многие из реформированных епархиальных газет восторженно оценивали падение старого режима и выражали радостные надежды на новые свободы и возможности. «Привет тебе, свободное слово в свободном государстве!» — заявил священник И. Добронравов в пензенской газете, назвав ее «свободным органом пензенского духовенства» [Добронравов, 376]. Другой автор хвалил Февральскую
4. О реформировавших «Ведомости» епархиальных съездах см. также: [Из епархиальной, 419].
5. О том, как клирики оживляли церковную жизнь при помощи епархиальной прессы, см. также: [Известия Екатеринбургской, 135].
революцию за то, что она принесла «духовное раскрепощение» [По вопросу, 209] 6. «Прежнее прошло, — утверждал автор "Пензенских епархиальных ведомостей", — и дай Бог, чтобы оно не возвращалось...» Он отмечал, что духовенство «вышло из своей косности и теплохладности», и призывал его к дальнейшей совместной работе [Масловский, 405]. Астраханская газета называла прессу «страшной силой» и просила членов церкви оказывать ей нравственную и материальную поддержку [Поддержите, 140].
Владимирская газета приглашала клир к сотрудничеству, предлагая сообщать новости о приходской жизни, о трудностях и текущей работе:
Отцы и братия! Помните, что только при активном участии всех епархиальных сил можно сделать наш церковный орган интересным и поучительным [К подписчикам, 3].
Смоленская газета обращалась к клиру с призывом объединиться, делиться трудностями, понять, что «теперь особенно» нельзя зависеть от помощи со стороны [От редакции, 137 ]. В Пензе предполагалось, что епархиальные ведомости послужат «цементом», который крепко свяжет клир в единую семью [Масловский, 404].
Однако органы церковной печати являлись не только средством помощи приходским священникам, они были призваны выполнять и более масштабные задачи. Так, тверская епархиальная газета просила священников и дьяконов не сосредоточиваться на «поповских вопросах», а посвятить себя установлению нового порядка:
Россия ждет от нас иного рода деятельности. Она ждет от нас помощи по водворению нового порядка. Она бедна культурными интеллигентными силами, столь необходимыми в современной организационной работе. Покажем, что мы не против существующего течения, а, наоборот, приветствуем его, присоединяемся к нему и готовы всячески содействовать его развитию и укреплению [П. М. Б., 94].
Пензенские епархиальные ведомости надеялись «видеть живое, постоянное и неослабное участие всего духовенства от священника до псаломщика» [По вопросу, 210]. Новый редактор Киши-
6. Вероятно, цитата взята непосредственно из начала статьи в саратовской газете по поводу реформы церковной печати. См.: [А. К., 308].
невских епархиальных ведомостей подчеркивал, что и духовенство, и миряне являются владельцами издания, которое призвано отражать как мнение клира, так и мирян [Смелов 1917б, 444]. В калужской газете говорилось о том, что общими усилиями возможно восстановить связь между пастырем и паствой, при этом «епархиальный орган может сделать очень многое для переустройства жизни духовенства и прихода» [Архангельский, 8].
Веря, что клир и миряне могут использовать печать для оживления религиозной жизни, многие настаивали на том, что епархиальные газеты должны удовлетворять потребности приходов, составляющих основу жизни церкви. «Наш печатный орган явится тогда ничем иным, как отголоском самой жизни», — утверждал автор из Пензы [Масловский, 408]. Один священник призывал своих товарищей незамедлительно сделать епархиальные ведомости «органом жизни, а не зеркалом епархиальной власти, как это было раньше» [Титов, 136]. Кишиневские епархиальные ведомости призывали читателей присылать свои материалы и превратить газету в «резонатор, собирающий многообразные звуки и разносящий интересное эхо» епархиальной жизни [Щука, 442]. Курская газета выражала надежду на то, что читатели найдут на ее страницах «средство к взаимообщению и к живому обмену своими мыслями, намерениями, планами, мнениями» [Курский вестник, 4].
Подобные настроения преобладали в епархиальной печати, помогая широкому внутрицерковному движению привести к созыву Всероссийского поместного собора. Слова «собор» и «соборность» воспринимались как синонимы, поскольку Собор являлся воплощением соборности. Например, чрезвычайный съезд духовенства и мирян Донской епархии в мае постановил учредить новую еженедельную газету под лозунгом «обновления Церкви на началах православно-христианской свободы и соборности» [Глебов, 237]. В марте тверская газета поклялась сыграть решающую роль в движении за созыв церковного Собора, публикуя постановления отдельных совещаний духовенства как подготовительный материал для предстоящего епархиального съезда, «решения которого в свою очередь послужат материалом для предстоящего Всероссийского поместного Собора» [П. М. Б., 94]. На протяжении 1917 и 1918 гг. епархиальные газеты публиковали программы и протоколы епархиальных съездов, дневники делегатов Московского поместного собора, а также постановления и решения самого Собора.
Церковная революция: замена членов Святейшего синода
В первое время после формирования Временного правительства Святейший синод оставался и продолжал функционировать как высший орган церковной власти. Его члены были рекомендованы предыдущими обер-прокурорами и назначены царем. Временное правительство сохранило должность обер-прокурора как высшего чиновника, ведающего делами церкви. А. В. Карташев, последний обер-прокурор Святейшего синода, говорил о неуверенности, которая возникла после Февральской революции, когда законы империи перестали действовать и пошатнулись государственные институты. Царское правительство существовало «Божьей милостью», а Временное правительство — «волею народа» или, как язвительно выразился Карташев, «волею исторического случая» [Карташев, 76].
Хотя Синод (восемь епископов и два священника) 9 марта издал постановление, призывающее верующих поддержать Временное правительство [Указ, 69-70], 14 апреля обер-прокурор В. Н. Львов отправил в отставку всех членов высшего органа церковной власти. Затем он учредил новый состав Синода из четырех епископов и четырех священников. Члены старого Синода громко протестовали против своей отставки; из прежнего состава в него вошел только архиепископ Финляндский Сергий (Стра-городский) [Голубцов, 13-16; Browder, Kerensky, 803-804] 7. Львов поручил новому составу Синода созвать Всероссийский поместный собор до Учредительного собрания 8 (созыв которого первоначально был назначен на 30 сентября 1917 г.) 9.
Львов и новый Синод начали сотрудничать с первого заседания Синода, состоявшегося 25 апреля. Показательно, что изменилось физическое пространство, в котором проходили собрания. Старый состав Синода собирался за продолговатым столом, а обер-прокурор и его товарищи сидели за другим, стоящим в стороне столиком, как так называемые скромные наблюдатели, хотя «на деле они властвовали над решениями иерархов» [Карташев, 81]. Новый же состав Синода собирался за полукруглым столом, его члены сидели на внешней стороне, а обер-проку-
7. Архиепископ Финляндский Сергий, выбранный
в начале августа 1917 г. архиепископом Владимир-
ским, а затем, в 1943 г. ставший патриархом, был единственным членом старого состава Синода, перешедшим в новый состав Синода.
8. РГИА. Ф. 796. Оп. 445. Д. 232. Л. 108-108 об. См.: [Х.;Любимов, 91, 117;Андроник].
9. Учредительное собрание открылось лишь 5/18 января 1918 г., затем большевики его насильственно распустили.
рор с помощниками — напротив них. Решение сесть «дружно» отражало мысль о том, что церковь и государство существуют параллельно друг другу и выполняют «аналогичные задачи». Временное правительство должно было работать до того, как власть перейдет к Учредительному собранию, а новый состав Синода оставался высшим административным органом до созыва Всероссийского поместного собора [Карташев, 81]. Либерально настроенный писатель говорил о новом составе Синода как о «своего рода временном революционном правительстве Церкви» [Можайский, 130].
Новый Синод был обеспокоен сохранением своего авторитета. Один из его членов протопр. Николай Любимов с тревогой писал, что Всероссийский съезд духовенства и мирян, который должен был пройти в Москве в мае и июне 1917 г., не признает Синод [Любимов, 91]. В августе один консервативный писатель выразил опасение, что церковный Собор превратится в собрание, которое будут контролировать духовенство и миряне, — в ущерб канонической власти епископов. Он сожалел о том, что в новом составе Синода сложилась абсурдная ситуация: всего четыре епископа и четыре пресвитера, «часто два епископа отсутствовали, и в Синоде два епископа и четыре пресвитера благословляли (!) епископов и митрополитов Русской Церкви», заявляя о том, что они являются верховной церковной властью [К церковному Собору, 1].
Члены Синода испытывали недоверие к власти. Когда Львов 30 мая объявил, что действующий Синод должен уступить место новому составу Синода из двенадцати членов (четыре епископа, четыре клирика и четыре мирянина, избранные Всероссийским съездом духовенства и мирян, в котором епископы не принимали участия), весь Синод за исключением архиепископа Финляндского Сергия, единственного, кто остался со времени предыдущего состава Синода, выразил бурный протест. В своем дневнике протопр. Николай Любимов язвительно критиковал мягкую реакцию архиеп. Сергия и подчеркивал, что другие члены пытались «отстаивать права и авторитет Синода», а «не свои личные интересы»:
Только один архиепископ Сергий, как и всегда, желая и капитал приобрести, и невинность соблюсти, начал нести какую-то ахинею о том, что он вполне понимает и ценит желание обер-прокурора, что нам неприлично даже как будто бы отстаивать современный состав Синода, ибо сами к нему принадлежим, ибо это значит отстаивать свои личные права.
Ох! думалось мне при этих словах преосвященного, и хитер же ты, батюшка: умудрился при разгоне старого состава в единственном числе остаться и в новом, несомненно, и при нашем разгоне, перейдешь и в дальнейший состав Синода. Вот это умение — приспособляться ко всяким обстоятельствам! Честь и хвала тебе хитроумный архипастырь! [Любимов, 92] 10.
12 августа, за три дня до начала Собора, в одной московской газете писали о том, почему епископы из нового состава Синода не понимают, в чем заключается явная незаконность нового Синода:
Пожалуй, вернее, что они (эти епископы — Дж. К.) не чувствовали, ибо способность осознавать себя и свое личное дело в сфере общецерковных принципов и определять себя и свое поведение с точки зрения общецерковных интересов, а не личных только, есть свойство свободы духа [Е. Ф., 1].
Несмотря на недоверие и подозрения в отношении высшей церковной власти, епархиальная печать молчала о роспуске старого состава Синода и назначении нового состава. Один мирянин выразил возмущение тем, что «на съезды и постановления церковных организаций просто не обращают внимания», имея в виду протесты старого состава Синода против его роспуска князем Львовым [Р. П., 1]. Это молчание красноречиво свидетельствовало о том, что духовенство и миряне приняли революционные перемены в церковной власти. В конце концов, ведущим мотивом революции в церкви [Рогозный; Беглов 2017] было перераспределение власти [Беглов 2017, 37], происходившее на нескольких уровнях: между Синодом и обер-прокурором; между клиром и епископатом; между приходскими священниками и низшим духовенством — дьяконами и псаломщиками; между прихожанами и системой управления епархиями и приходами [Беглов 2017, 34-36]. За этим стоял один вопрос: способен ли Синод сохранить церковную власть и авторитет в глазах верующих, пока готовится Собор?
10. Архиепископ Новгородский Арсений, председательствовавший на многих пленарных заседаниях Собора, вел во время его работы дневник. По поводу ситуации, сложившейся сразу после Февральской революции в связи с заявлением грузинских епископов об автокефалии и последо-
вавшими действиями архиеп. Сергия как старейшего члена нового состава Синода в отношении грузинской делегации, архиеп. Арсений отметил, что архиеп. Сергию свойственен «оппортунизм, благодаря чему он удерживался при всех течениях церковных» [Стадницкий, 100-101].
Предсоборный совет: баланс между представительством и авторитетом
29 апреля 1917 г. Синод учредил Предсоборный совет, который должен был подготовить Собор и написать его устав. Поскольку Совету приходилось работать быстро, он во многом опирался на материалы, подготовленные Предсоборным присутствием в 1906-1907 гг. и Предсоборным совещанием в 1912-1916 гг. 11 11 июня Совет собрался в Петрограде. В его состав вошли члены Синода, обер-прокурор и его заместитель, семь епископов, восемь делегатов Всероссийского съезда духовенства и мирян (четыре священника и четыре мирянина), а также делегаты, представлявшие церковные школы, духовные академии, монашество, Грузинскую церковь и единоверцев. 25 мая Синод включил в Совет еще семнадцать человек, в основном преподавателей университетов и депутатов последней Государственной думы [Документы и материалы, 5-6]. 12 июня Синод также пригласил оказать помощь Совету девять сотрудников обер-прокурора и синодальной канцелярии.
Решения об изменении состава Совета свидетельствуют о том, что подготовка Собора требовала постоянных поправок и обсуждения, целью которых стало расширение участия верующих и сохранение авторитета Собора в глазах клира и мирян. Например, Синод отклонил предложение Всероссийского съезда духовенства и мирян удвоить количество его представителей в Совете (с восьми до шестнадцати: половина — духовенство, половина — миряне), но согласился рассмотреть возможность участия дополнительных восьми человек в случае, если первоначально избранные восемь человек не смогут присутствовать [Документы и материалы, 9-10]. Синод отказался увеличить представительство духовенства и мирян, поскольку это ослабило бы власть епископов и, вероятно, ослабило бы авторитет Собора. Когда 12 июня начал свою работу Предсоборный совет, ар-хиеп. Новгородский Арсений (Стадницкий) прямо высказался об этом, заявив, что «задача Предсоборного совета вовсе не научная только подготовка законопроектов к Поместному собору, не канцелярская только работа, ни даже собирание фактического материала». Он подчеркнул, что главная задача Совета — «подготовление такого настроения верующего народа, при котором можно
11. См., напр., труды отдела о церковном суде: [РГИА. Ф. 796, 108-111].
было бы быть уверенным, что собор будет авторитетным в глазах народа» [Любимов, 115-116 ].
Синод одобрил выработанные Предсоборным советом правила созыва Собора, согласно которым «собор состоит из епископов, клириков и мирян» [Документы и материалы, 12]. Среди участников Собора были члены Синода и все епископы, исключая викарных епископов. Каждая епархия послала пять представителей — двух из клира (священник и викарный епископ, или священник, или дьякон, или псаломщик [Документы и материалы, 16]) и троих из мирян, выбранных последовательно на приходе, в церковном благочинии и епархии 1 2. Состав Собора отражал компромисс между желанием допустить к участию всех и стремлением сохранить приоритет иерархии. Мирян было больше, чем церковнослужителей (епископов, священников, дьяконов и псаломщиков): 299 против 265. Однако епископы председательствовали в отделах, где вырабатывались предложения по конкретным вопросам, и через Епископское совещание они могли наложить вето на любое решение пленарного заседания, не позволив ему стать официальным решением Собора.
Соборный совет как пример учреждения соборности
Собор уравновесил иерархические и соборные принципы, проведя реформу центрального, епархиального и приходского управления, расширив число участников и сохранив при этом «догматический и канонический фильтр» при принятии решений [Беглов 2017, 43]. Однако вопрос о том, насколько соборным будет Собор, касался не только достигнутых результатов, но и методов, которыми Собор их достигал. Стремясь воплотить соборность в своих постановлениях и решениях, Собор обозначил фундаментальное различие между светской демократией и церковной соборностью. В документах Собора неоднократно подчеркивалось, что делегаты — это не столько представители определенных классов, сословий 13, партий или мест, сколько преданные Церкви православные верующие.
12. См., напр.: [Правила; П. О. Д-в].
13. При царе представительная система основывалась на сословном принципе; основанный на самоуправлении институт земства (в 1864 г.) и действовавшая в период между революциями Государственная дума (законы о выборах 1906 и
1907 гг.) разделили население на разряды, с учетом владения имуществом и рода занятий. В то время как в 1917 г. большинство партий требовало провести выборы, обеспечив равноправие, свободу, непосредственность и тайну голосования, задачей было не столько обеспечить равноправие, сколько
Этот вопрос сразу же оказался в центре внимания Собора. На первых заседаниях Собор сформировал Соборный совет из тринадцати человек, на который были возложены обязанности по выработке ежедневной повестки дня, распределению работы среди отделов Собора и общее руководство работой Собора. Процедурные правила готовили десять членов Совета — те, кого избрали председателями и секретарями собрания [Стадницкий, 61] 14. Все это были высокообразованные люди: старейшие епископы, священники и миряне — профессора, депутаты бывшей Государственной Думы, чиновники Синодальной канцелярии. Сам Собор должен был выбрать еще троих членов Соборного совета: по одному от епископов, клира и мирян. 21-22 августа Собор избрал в Совет митрополита Тифлисского Платона, прот. А. П. Рождественского, профессора Петроградской духовной академии, и П. П. Кудрявцева, профессора Киевской духовной академии. Первый и второй были членами Синода, все трое состояли в Соборном совете 15.
Один кандидат, А. И. Юдин, хлебопашец и кожевник, получивший только начальное образование и представлявший Олонецкую епархию, не сумел стать представителем мирян в Соборном совете: ему не хватило всего 12 голосов (из 433). По закону Юдин считался крестьянином, и тот факт, что он не смог войти в Совет, породил споры о принципах выборного представительства 16 и вынудил Собор принять решение о том, как воплотить принцип соборности на практике — как трактовать различие между соборностью и демократией, стремясь обеспечить участие и представительство народа. После поражения Юдина 41 член Собора подписал петицию за увеличение Соборного совета на двух человек, введя в него представителей крестьянства и сельского духовенства. Согласно уставу Собора Совет передал петицию для под-
представить различные общественные группы как таковые. Новая Советская конституция 1918 г. по иронии судьбы вернулась к дискриминации в сфере голосования, право голоса получили лишь «трудящиеся массы», а «классы эксплуататоров» были его лишены (их представители относились к категории «лишенцев»).
14. Устав Собора (V, № 56) намечает тринадцать членов соборного Совета: председателя Собора, шесть товарищей председателя, секретаря Собора и его помощников и трех членов по избранию Собора: одного епископа, одного клирика и одного мирянина [Документы и материалы, 42]. 19 ав-
густа П. В. Гурьев и В. Н. Бенешевич были избраны Собором помощниками секретаря [Деяния, 72-73].
15. Архиепископ Арсений был обеспокоен наличием агитации, особенно перед началом голосования. Во многом он обвинял в этом бывшего обер-прокурора кн. Львова: по мнению Арсения, Львов мечтал занять место в Соборном совете. Перед лицом подобной агитации архиеп. Арсений похвалил епископов за их единство и единогласие. См.: [Стадницкий, 61-63].
16. О выборах как катализаторе спора см. протоколы заседания Уставного отдела от 4 сентября: [ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 203. Л. 6].
робного рассмотрения в соответствующий Уставный отдел 17. 4 сентября отдел незначительным большинством отверг предложение о допуске дополнительных представителей (16 против 14). 13 сентября Собор заслушал доклад отдела и после короткой дискуссии незначительным большинством голосов также отверг предложение: 188 голос против 171 [Деяния, 180-188] 18.
Защитники увеличения представительства крестьянства приводили различные доводы. Н. И. Шелутинский, мирянин из Гродно, заявил, что Соборному совету нужны представители села, чтобы заполнить лакуну в своем составе, поскольку Совет состоял исключительно из делегатов, представлявших науку и город [ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 203. Л. 5 об.]. Протоиерей А. В. Суворов из Тамбова выступал за расширение Совета не потому, что представители деревни могли стать противовесом остальным членам, а потому, что они могли сообщить жизненно важные сведения о настоящих условиях и нуждах села. Учитывая огромный разрыв между городом и деревней и культурный разрыв между собравшейся на Собор элитой и массой верующих в крестьянской России, Совет должен был выслушать делегатов, знакомых с народным православием в деревнях [ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 203. Л. 5 об.]. Т. Г. Су-ринов, крестьянин и электромеханик из Курска, указал на то, что нынешний Совет представляет лишь высшие слои общества, а не подлинный народ. Затем он внес явно политическое предложение: два дополнительных представителя — один от мирян, другой от духовенства, но оба из деревни — могут объединиться, чтобы сформировать «коалицию» и усилить таким образом свое присутствие и свою роль. Он предупредил, что, если предложение будет отвергнуто, это вызовет недовольство народа и жалобы на то, что Собор отказал представителям низших слоев общества в праве присутствовать в Соборном совете [ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 203. Л. 5 об.; Документы и материалы, 90, 103].
Однако большинство не приняло подобные доводы. Одни говорили, что Соборный совет не нуждается в таких представителях, поскольку он не разбирает вопросы по сути, а занимается административной и финансовой организацией работы Собора. В. И. Зеленцов, представитель мирян из Рязани, утверждал, что среди крестьян нет людей, «пригодных для тонкой работы, какая
17. Каждый из отделов разбирал особые вопро-
сы, а затем представлял свои рекомендации для рассмотрения на пленарном заседании Собора. Только принятые на пленарных заседаниях реше
ния, одобренные Епископским совещанием, стали официальными решениями Собора. 18. См. также: [Стадницкий, 78].
выполняется Соборным Советом». Впрочем, на эти слова резко отозвался архиепископ Новгородский Арсений, председатель пленарного заседания, заявивший, что слова Зеленцова «критикуют способности Членов Собора» и даже «185-миллионное население» православных верующих в деревне [Деяния, 184-187]. Так или иначе, противники этого предложения утверждали, что делегаты от деревни в Соборном совете не нужны и что они не способны внести существенный вклад в его работу.
Некоторые делегаты Собора приводили доктринальные соображения, чтобы объяснить нежелание принимать подобное предложение. Они считали, что Церковь состоит не из людей, занимающих различное положение в миру, а просто из верующих. «С церковной точки зрения, — заявил И. Н. Сперанский, псаломщик из Новгорода, — нет различия между городским и сельским духовенством, барином и крестьянином, а есть одни православные христиане в разных санах и званиях». Более того, если Собор будет основываться на принципе сословного представительства, у него не будет четких границ. Как заявил Сперанский, «если допустить участие в Совете сельского духовенства и крестьян, то почему не допустить участие диаконов, псаломщиков, мещан и т. д.» [ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 203. Л. 5 об.]. Собор признал три группы (епископы, клирики и миряне), но различие между ними вытекало из их различного положения внутри церкви, а не в мирской жизни. Следовательно, утверждали некоторые, только подобное различие имеет док-тринальную силу; классы и сословия не должны определять состав церковных организаций и роль их отдельных членов [Деяния, 181-182]. Когда А. В. Флоровский (профессор Новороссийского университета, специалист по социальному составу Екатерининской Законодательной комиссии 1767-1768 гг.) 19 дал отрицательный отзыв на работу Уставного отдела общему заседанию Собора, он предостерег своих коллег-делегатов от опасности разрушить взаимное доверие между епископами, клиром и мирянами. Очевидно, что его позиция была обусловлена его научными интересами: Екатерининская Законодательная комиссия, в которой было обеспечено широкое представительство (практически все слои общества, за исключением крепостных),
19. Книга А. В. Флоровского «Состав Законодательной комиссии 1767-74 гг.» [Флоровский 1915 ] — объемное исследование, которому предшествовали два более коротких исследования,
одно — об уставе, определившем состав законодательной комиссии [Флоровский 1913], другое — об оживленном обсуждении комиссией вопроса о крепостном праве [Флоровский 1910].
погрязла в спорах и взаимных обвинениях. Более того, поддержка представительства крестьян, исходя лишь из их социального положения, таила опасность, так как это могло подтолкнуть другие классы также потребовать допуска своих представителей. Присутствие крестьянских делегатов на пленарных заседаниях обеспечивало верующим из деревни широкие возможности выразить свою точку зрения [Деяния, 186].
Некоторые сторонники допуска дополнительных представителей старательно избегали разговора о классах и сословиях. Генерал пехоты Л. К. Артамонов, представлявший Генеральный штаб, выступал за расширение Совета, но не по принципу введения различных сословий; по его мнению, двое представителей от деревни могли бы стать выражением «народной совести» [Деяния, 185 ]. Н. Н. Медведков считал, что деревенские священники и крестьяне лучше выражают потребности церкви, поскольку большинство ее членов проживает в деревне. Тем не менее даже Медведков (мирянин, помощник смотрителя Бельского духовного училища, горячо отстаивавший необходимость расширения Совета) подчеркивал, что дополнительные члены будут представлять не отдельные классы — мещан или крестьянство — а вообще народ. Он считал, что представители народа могут оказать решающую помощь в воплощении в жизнь решений Совета и Собора в целом [Деяния, 183].
Споры о представительстве касались принципов, а не личностей — отчасти потому, что Собор всеми силами старался не дать разгореться личным амбициям и политическим страстям [Стад-ницкий, 93, 95, 143, 161]. Один из участников Собора С. П. Руднев, мирянин из симбирских поместных дворян [Документы и материалы, 107 ], в своих воспоминаниях рассказывает о царившей на Соборе атмосфере взаимного доверия. Руднев описывает Юдина как «выдающегося среди крестьян, Члена Собора... степенного, искренно верующего и преданного Церкви», кандидатура которого в Совет была отвергнута, что вызвало громкие споры [Руднев, 189]. Руднев хвалит Юдина, так же как и другого крестьянина, П. И. Уткина, который «свою преданность» «запечатлел впоследствии своей мученической смертью: он был убит, чуть ли не закопан живым в землю» [Руднев, 189] 20.
20. Подробнее о деятельности Юдина и Уткина на Соборе см.: [Документы. Т. 2; Документы. Т. 3]. Эти издания — уникальный, бесценный источник
для исторических исследований. По именному указателю можно найти сведения о деятельности Юдина и Уткина.
Таким образом, Собор отверг демократический принцип пропорционального представительства, основанного на социальном или сословном положении делегатов. Хотя подобные идеи выражало меньшинство, оно делало это не для того, чтобы обеспечить дополнительный вес различным социальным элементам в церкви, но чтобы Собор был услышан церковным народом и его решения получили поддержку. Дух соборности признавал только три категории делегатов (епископы, клир, миряне), отвергая представительство особых категорий и стараясь избежать внутренних общественно-политических расколов и фракций. Соборность подразумевала не инклюзивность и пропорциональность представительства, а духовное единство, основанное на церковном этосе.
Соборность на Соборе
В заметно политизированной атмосфере 1917 г. внешние наблюдатели за работой Собора, как правило, рассматривали его делегатов сквозь призму партийных ярлыков и фракций. Подобный подход характерен для ряда отчетов западных исследователей жизни Русской церкви в 1917 г.: они рассуждают о левых и правых «партиях» так, словно Собор являлся политической, парламентской институцией 21. Некоторые из тех, кто был вовлечен в проведение реформ в 1917 г., четко разделяли делегатов на «либералов» и «консерваторов» [Карташев, 91] 22. Впрочем, другие наблюдатели применяли подобные политические категории с большей осторожностью. Используя политические ярлыки того времени, они тем не менее признавали, что эти ярлыки не характеризуют мнения и позиции делегатов Собора 23. Более проницательные наблюдатели, такие, например, как А. В. Карташев, подчеркивали разнообразие взглядов и невозможность разделить их на «либеральные» и «консервативные» без учета многих тонких нюансов. Карташев считает, что большинство делегатов были
21. М. Спинка опубликовал на Западе одно из первых серьезных исследований на эту тему, однако он ошибочно описывает эти тенденции, связывая их с консервативной «партией», с «умеренным центром» и с «радикальными левыми». См.: [Spinka 1927, 83-84, 89], а также [Spinka 1956, 10-13].
22. Например, митр. Евлогий (Георгиевский), участник Собора, говорит о «левых светских профессорах» и «либеральных батюшках» — см.:
[Георгиевский, 275].
23. Например, Дж. С. Кертисс, упрощая, говорит о «либералах» и «консерваторах», при этом он признает, что некоторые церковные деятели, которых он поместил в «центре», в «церковных вопросах были либералами», а в «политике — консерваторами», значит, их взгляды трудно однозначно определить. См.: [Curtiss, 14-17, 21-25, 35-37].
дж. Т. КОСАР • В ПОИСКАХ СОБОРНОСТИ НА ВСЕРОССИЙСКОМ ПОМЕСТНОМ СОБОРЕ 1917-1918 ГОДОВ
«консерваторами» и в религиозном, и в политическом смысле, склонными поддерживать архиепископа Волынского Антония (Храповицкого); он выделяет «центр», сплотившийся вокруг князя Е. Н. Трубецкого и профессора С. Н. Булгакова — консервативных в церковных вопросах, но либеральных в вопросах политических; и меньшее по размеру «левое крыло», которое возглавляли профессора духовных академий (например, Б. В. Титлинов из Петроградской духовной академии), твердых противников власти епископов, пытавшихся расширить роль клира и мирян 24. Тем не менее все эти общие направления не привели к формированию официальных «фракций» и не вылились в раскол 25.
Большинство участников Собора в принципе отвергало подобное разделение. Как считал Карташев, нравственный долг служить Собору вынуждал делегатов крайне внимательно выполнять свои духовные обязанности, а значит, вести даже самые «горячие прения» приходилось «в атмосфере терпимости и спокойствия» [Карташев, 91]. Не менее важно то, что традиционно церковь играла в российском обществе особую роль и занимала положение над партиями и классами: на это могла повлиять традиционная политическая культура деревни, где решения принимались единогласно — представление об этом было настолько глубоко укоренено, что проникло даже в мышление, характерное для представителей революционных или оппозиционных партий 26. Идея соборности, преобладавшая в дискурсе последних десятилетий царского правления, также в целом одобряла единство и исключала конфликтную, соревновательную модель взаимодействия и принятия решений.
Влиятельные участники Собора призывали его членов избегать разделения и групповщины, которые, как они опасались, ослабят способность Собора быть «соборным», т. е. действовать коллективно и согласно. 22 августа, через неделю после открытия Собора, архиепископ Тамбовский Кирилл выразил опасение,
24. Большая часть биографических сведений
о делегатах Собора взята из: [Документы и материалы, 60-96].
25. Архиепископ Новгородский Арсений на-
писал в дневнике об очевидном исключении, которое относилось к концу августа, когда на закрытом заседании обсуждалась реакция Собора на текущие события, в частности на корнилов-ский мятеж. На этих полных споров заседаниях, посвященных политическому положению, «обильный поток страстных речей» превращал Собор
в «политический митинг», в котором архиеп. Арсений «кое-как сдерживал страсти и шум». Члены Собора возмущались «бездействием» председателя заседания архиеп. Тихона (Белавина), чья «мягкость» способствовала беспорядку. См.: [Стадницкий, 69-70].
26. О "unanimous principle" общины см.: [Mironov]. Даже интеллигенция тяготела к единодушию, а не к выражению линии партии, см.: [ffaimson].
что радость из-за «согласия и единодушия», которые царили в первые дни, может смениться подозрительностью и недоверием — прежде всего потому, что в публиковавшихся в нецерковной прессе отчетах много писали о том, что епископы принадлежат к правому крылу Собора. «Никаких партий, ни красных, ни черных сотен я не видал» на Соборе — заявил архиепископ [Деяния, 87-88]. Священник-делегат из Калуги заметил, что «пакостная накипь» вредит Собору, «загораживает лицо Собора» «перед сознанием людей церковных» [Беляев, 7]. Он жаловался на то, что многие газеты печатают не соответствующие истине отчеты о работе Собора, чтобы продвинуть собственные позиции и интересы. Среди самых отвратительных публикаций — статья в небольшой газете «Гроза», в которой среди антисемитских высказываний говорилось о том, что Собор превратился в «бесчинное сборище» «лиц неверующих и даже преступных» 27. Левые и либеральные газеты высказывались не менее резко. Например, московская ежедневная газета «Новое время» утверждала, что на Соборе собрались черносотенцы 28. Основанный Синодом «Всероссийский церковно-общественный вестник», редактором которого был назначен отличавшийся радикальными взглядами профессор Петроградской академии Титлинов, назвал Собор реакционным органом, символизирующим «сумерки церковно-освободительного движения» 29. Калужский священник выразил мнение, широко распространенное среди делегатов, что подобные репортажи искажают реальные отношения между членами Собора и намеренно умалчивают о духе сотрудничества и терпимости, который преобладал на самом деле [Беляев, 7-8].
Николай Фиолетов — профессор, представлявший Пермский университет, опроверг известия о том, что на Соборе сформировались две враждующие партии. Согласно таким сообщениям «реакционная» «клерикальная» партия под предводительством епископов пыталась отстоять абсолютную власть епископата, обеспечить господство персональной автократической и патриаршей власти, исключить мирян из активного участия в работе Собора и жизни Церкви. Этой сверхконсервативной «епископской
27. См.: Гроза. 1917. № 912. 3 октября. С. 1.
Девизом этой ежедневной газеты, выходившей уже девятый год, было «говорить правду, отстаивать
Православие».
28. Согласно архиеп. Арсению, бывший обер-прокурор Львов лично агитировал в Московской семинарии против епископов, называя Собор «черносотенским». См.: [Стадницкий, 62].
29. См.: Всероссийский церковно-общественный вестник. 1917. № 126. 14 октября.
партии» пресса противопоставляла «прогрессивную, обновленческую» партию под предводительством представителей университетов и духовных академий, которые пытались воплотить соборность в самом широком смысле — как равное представительство епископов, клириков и мирян на всех уровнях управления церковью, — а также исключить единоличный принцип правления. На самом деле, как утверждал Фиолетов, на Соборе не было групп с подобными самостоятельными повестками, поэтому нарисованная прессой картина была «чрезмерно упрощенной и чрезмерно утрированной». Речь шла отнюдь не только о недостоверной информации, но и о сознательно недоброжелательной интерпретации. Подобные отчеты как в либеральной, так и в консервативной прессе, к сожалению, лишь увеличивали напряжение на Соборе. На самом деле, как заявлял Фиолетов, на Соборе можно выделить всего два «уклона», сторонники которых в разной степени делали упор на разные аспекты общего видения проблемы, пытаясь выработать внутреннюю структуру церкви и понять, как она будет связана с правительством и светским обществом [Фиолетов].
Внешние условия, в которых проходил Собор, также сыграли конструктивную роль в достижении единодушия. Большинство мирян проживало в спальных корпусах Московской семинарии [Стадницкий, 120], прилегавших к недавно возведенному Епархиальному дому на севере Москвы. Когда Собор не заседал, дом, где жили его делегаты, превращался во «второй Собор»: в общем зале, учебных классах, спальнях и коридорах разворачивались горячие споры, раздавался постоянный гул более чем трехсот голосов — люди обменивались мнениями, спорили, порой ссоры и горячие дебаты продолжались до поздней ночи. Делегат из Астрахани поначалу счел подобную атмосферу неуютной, однако позднее радовался тому, что не совершил ошибку и не стал искать тихого жилья в городе. Внутренняя жизнь Собора «била ключом», причем такая «совместная жизнь» была «самой существенной частью соборной работы», в результате которой могли появляться «определения Собора, более продуманные, широкие и чуждые каких-либо классовых и партийных интересов» [Письма, 458-463] 30. Делегаты охотно прослушали цикл вечерних лекций, которые читали члены Собора [Стадницкий, 74, 366]. Лекции способствовали обмену мнениями, помогали делегатам познакомиться друг с другом, подталкивали к тому, чтобы лучше
30. См. также: [Сосунцов, 567].
узнать иные точки зрения, и, как говорил упоминавшийся выше представитель Астрахани, были «прекрасной практической школой не хуже академии или университета» [Письма, 465].
В подобной ситуации на Соборе начали возникать различные неформальные «течения». Это были не официальные «фракции» и не идейные полюса, отражавшие дихотомию «либералы и консерваторы». Скорее, можно говорить об аморфных, текучих группировках, менявшихся при переходе от одного вопроса к другому, и, что немаловажно, находивших сторонников среди самых разных делегатов — епископов, профессоров, клира и мирян. Первое «течение» возникло среди профессоров светских и церковных школ, однако его поддержали и другие делегаты. Вместе они стали называться «группой церковного возрождения». Их главной целью было расширение роли клира в управлении церковью. Ядро движения составляли академические ученые, при этом в нем участвовало и высокообразованное городское духовенство (но мало сельских священников), и члены Предсоборного Совета [дельцов]. Наличие «возрожденцев» способствовало появлению «группы соборного единения» — течения, призывавшего строго держаться канонов и поддерживавшего восстановление власти патриарха. Его приверженцы были более пестрыми по своему составу, чем «возрожденцы». Один наблюдатель заметил, что из 564 делегатов максимум 240 человек поддерживали идеи «возрожденцев», в то время как 280 поддерживали видение реформ, предполагающее «соборное единство» [Гречев, 22]31. Вряд ли это были единственные течения внутри Собора, поскольку каждое течение порождалось острыми вопросами повестки дня и, разумеется, быстро менявшимся общественно-политическим окружением [Марин, 924; Васильев, 534-536]. Таким образом, мы можем анализировать соборные дебаты с использованием терминов «течения» и «направления», только признавая, что ситуация была очень сложной и динамичной (число и состав приверженцев разных групп постоянно менялись) и не сводилась к дихотомии «консерваторы — либералы».
Члены Собора не только подчеркивали неполитический характер подобных течений, но и утверждали, что они играют положительную, конструктивную роль. Один делегат, военный офицер из Полоцка, заметил, что «неизбежно и естественно» «группиров-
31. Гречев понимал, что мнения участников меняются и, как и сами делегаты Собора, точно не знал, какая тенденция одержит верх.
дж. Т. КОСАР • В ПОИСКАХ СОБОРНОСТИ НА ВСЕРОССИЙСКОМ ПОМЕСТНОМ СОБОРЕ 1917-1918 ГОДОВ
ка отдельных течений мысли» намечалась на Соборе, но его не волновало внутреннее разделение. «Все бережно оберегают Собор от партийности, — писал он, — желая разрешить все вопросы в духе единения и христианской любви» [Полонский, 1075]. Другой делегат утверждал, что группировки, дебаты и дискуссии наводили на мысль о том, что «вот-вот разобьют Собор на партии и течения», но на самом деле это свидетельствовало о «совершенной форме созидания, которая обычно следует за самыми различными мнениями как их высший синтез, как их объединение» [Письма, 464]. Молодой мирянин из Тобольска также заявил, что не стоит бояться «идейной дифференциации»; скорее, то, что поверхностному наблюдателю может показаться «партийностью» и якобы отражает «страсть, нетерпимость и вражду», на самом деле является жизненно необходимой предпосылкой для «планомерной, коллективной, творческой работы» [Васильев, 534]. Священник из Саратовской епархии также подчеркивал, что работа Собора в корне отличается от работы светских политиков:
Ничто так непопулярно на Соборе, как малейший намек на партийность. Партийность так надоела в политике, что на Соборе самая мысль о возможности партийной борьбы встречается резким протестом со всех сторон, а равно и со стороны образовавшихся групп [Марин, 924].
Он подчеркнул, что навешивание ярлыков вызывает разногласия:
Нужно бы избегать всевозможных флагов «прогрессивных» и «демократических», которые неизбежно вносят раздор, так как набрасывают на всех не вступивших в группы тень отсталости, чуть не черносотенности [Марин, 924].
Заключение
В 1917 г. Российская церковь должна была выполнить почетную задачу по институционализации соборности, которая по своей сути не является институциональной. В «Письме к редактору "L'Union Chrétienne"», отстаивая использование определения «соборная» как перевода греческого слова «кафолическая» в Ни-кейском Символе веры, А. С. Хомяков объяснял слова «собор» и «соборность» как «единство во множестве» [Хомяков А., 321, 326327]. Он писал, что соборная церковь — та, «в которой исчезли
народности, нет ни греков, ни варваров, нет различий по состоянию, нет ни рабовладельцев, ни рабов» [Riasanovsky, 183-184]. В 1917-1918 гг. Собор достиг понимания «соборности» как участия в церковном управлении клира и мирян наряду с епископами, безотносительно политических, сословных или классовых различий. Иначе говоря, как писали в 1917 г. член Собора П. И. Астров и другие делегаты, «соборность» — не то же самое, что «общественность» [Стадницкий, 77, 79].
В то же время «соборность» как «кафоличность», по мнению прот. Георгия Флоровского, «не есть понятие количественное или географическое», ее следует понимать как «внутреннюю цельность и целостность жизни Церкви» [Florovsky, 56]. Члены Собора старались сохранить это «внутреннее качество» в своих решениях в беспокойном 1917 г. Ссылаясь на «Деяния апостолов», Флоровский отмечал, что «мера соборного единства в том, что "у *1 Деян 4:32 множества же уверовавших было одно сердце и одна душа"
Соборность как кафоличность есть «общение идей, а не фактов», в котором «Церковь пребудет соборной до конца времен... когда Церковь сократится до "малого стада"» [Florovsky, 58].
В заключение, подобный образ соборности приобрел еще более глубокое значение, когда начатые Собором реформы вскоре застопорились под напором революционного насилия и большевистских сил. Он также указывает на то, как, начиная с 1918 г., преследуемая Русская церковь продолжала искать новые пути, чтобы стать «соборной» без Собора и многих институций, которые она успела обрести до прихода Советской власти.
Источники
1. А. К. = А. К. По поводу текущего момента вообще и проекта издания в Саратове духовной газеты в частности // Саратовские епархиальные ведомости. 1917. № 9. 21 марта. С. 308-313.
2. Андроник = Андроник, архиеп. К предстоящему Учредительному Собранию ко всему духовенству Пермской епархии призыв Архипастыря // Пермские епархиальные ведомости. 1917. № 9. 21 марта. С. 160-164.
3. Архангельский = Архангельский И. К читателям // Калужский церков-но-общественный вестник. 1917. № 28. 1 октября. С. 7-8.
4. Беляев = Беляев В. Со Всероссийского Церковного Собора // Калужский церковно-общественный вестник. 1917. № 32-33. 20 ноября. С. 7-8.
5. Васильев = Васильев А. Из соборных впечатлений // Тобольские епархиальные ведомости. 1917. № 38. 8 октября. С. 534-540.
6. ГАРФ. Ф. 3431 = Всероссийский церковный поместный собор (священный собор) 1917-1918 гг. // ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 203.
7. Глебов = Глебов И. Объявление // Донские епархиальные ведомости. 1917. № 19-20. 17-24 мая. С. 237-238.
8. Гречев = Гречев Б. Церковный Собор // Народоправство. 1917. № 11. 7 октября. С. 22-23.
9. Деяния = Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. : В 11 т. Репр. изд. Т. 1. Кн. 1. Вып. 2-3. М. : Изд. Новоспасского монастыря, 1994.
10. Добронравов = Добронравов И. Привет свободному органу Пензенского духовенства // Пензенские епархиальные ведомости. 1917. № 13.
1 июля. С. 375-376.
11. Документы и материалы = Документы и материалы // Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. : В 11 т. Репр. изд. Т. 1. Кн. 1. Вып. 1 : Предисловие, документы и материалы к созыву и деятельности предсоборного совета и собора. М. : Изд. Новоспасского монастыря, 1994.
12. Документы. Т. 2 = Документы Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 годов / Отв. ред. свящ. Алексей Колчерин,
А. И. Мраморнов. Т. 2. М. : Изд-во Новоспасского монастыря, 2013. 736 с.
13. Документы. Т. 3 = Документы Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 годов / Отв. ред. свящ. Алексей Колчерин,
А. И. Мраморнов. Т. 3. М. : Изд-во Новоспасского монастыря, 2014. 800 с.
14. Е. Ф. = Е. Ф. К Поместному Собору // Московские ведомости. 1917. № 176. 12/25 августа. С. 1.
15. Из епархиальной = Из епархиальной хроники // Тобольские епархиальные ведомости. 1917. № 29. 1 августа. С. 419-420.
16. Известия Екатеринбургской = Известия Екатеринбургской церкви // Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1917. № 15. 9 апреля.
С. 135.
17. Известия и заметки = Известия и заметки. О составе Редакционного комитета // Пензенские епархиальные ведомости. 1917. № 13. 1 июля. С. 376-380.
18. К подписчикам = К подписчикам и сотрудникам // Владимирские епархиальные ведомости. 1918. № 1. 15 января. С. 2-3.
19. К церковному Собору = К церковному Собору // Московские ведомости.
1917. № 180. 18/31 августа. С. 1-2.
20. Курский вестник = От редакции // Курский епархиальный вестник.
1918. № 1-2-3. 1-8-15 января. С. 3-4.
21. Лебедев = Лебедев А. От редактора // Известия по Казанской епархии. 1917. № 33. 22 сентября. С. 520-521.
22. Марин = Марин М. С Собора // Саратовские епархиальные ведомости. 1917. № 26. 11 сентября. С. 919-927.
23. Масловский = Масловский В. По епархии. Епархиальный печатный орган и епархиальное духовенство // Пензенские епархиальные ведомости. 1917. № 14. 10 июля. С. 403-408.
24. Можайский = Можайский В. Живая жизнь: II. Новая эпоха церковно-об-щественной жизни // Богословский вестник. 1917. № 328. Июнь-июль. С. 123-135.
25. От редактора = От редактора // Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1917. № 21-22. 21-28 мая. С. 212-213.
26. От редакции = От редакции // Смоленские епархиальные ведомости. 1917. № 7. 1-15 апреля. С. 137-138.
27. От редакционного = От редакционного комитета // Пензенские епархиальные ведомости. 1917. № 11-12. 1-16 июня. С. 301-303.
28. П. К. Я. = П. К. Я. К вопросу о выборном начале в церковной жизни // Московские ведомости. 1917. № 187. 26 августа/8 сентября. С. 1.
29. П. М. Б. = П. М. Б. К текущему моменту // Тверские епархиальные ведомости. 1917. № 13-14. 27 марта — 3 апреля. C. 93-94.
30. П. О. Д-в = П. О. Д-в. Тобольский Епархиальный Собор // Тобольские епархиальные ведомости. 1917. № 30. 8 августа. С. 427-431.
31. Письма = Письма с Церковного Собора // Пермские епархиальные ведомости. 1917. № 30-32. 1-21 ноября. С. 456-466.
32. По вопросу = По вопросу об издании епархиальных ведомостей в настоящее время // Пензенские епархиальные ведомости. 1917. № 7-8. 1-16 апреля. С. 209-211.
33. Поддержите = Поддержите церковную печать // Астраханские епархиальные ведомости. 1918. № 6-7. 16 апреля. С. 139-140.
34. Полонский = Полонский Г. II. Состав Поместного Собора и группировка членов // Полоцкие епархиальные ведомости. № 42. 8 октября.
С. 1074-1076.
35. Правила = Правила избрания епископа на Владимирскую кафедру // Владимирские епархиальные ведомости. 1917. № 27. 15 июля.
С. 257-259.
36. Р. П. = Р. П. Вопль Церкви // Московские ведомости. 1917. № 153. 16/29 июля. С. 1.
37. РГИА. Ф. 796. = Канцелярия Синода // РГИА. Ф. 796. Оп. 445. Д. 232.
38. Руднев = Руднев С. П. При вечерних огнях. Харбин : Заря, 1928. [4], 467, [5] с. (Переиздание: Newtonville, MA : Oriental Research Partners, 1978).
39. Смелов 1917а = Смелов И. Епархиальный орган печати // Кишиневские епархиальные ведомости. 1917. № 25. 25 июня. С. 461-463.
40. Смелов 1917б = Смелов И. По поводу епархиальной газеты // Кишиневские епархиальные ведомости. 1917. № 23-24. 11-18 июня. С. 443-444.
41. Сосунцов = Сосунцов Е. Всероссийский поместный собор. Письмо второе // Известия по Казанской епархии. 1917. № 35. 22 октября. С. 562-569.
42. Титов = Титов М., свящ. К вопросу о реорганизации Епархиальных Ведомостей // Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1917. № 15. 9 апреля. С. 135-136.
43. Указ = Указ из Святейшего Правительствующего Синода // Пензенские епархиальные ведомости. 1917. № 6. 16 марта. С. 69-70.
44. Уфимцев = Уфимцев [Иоанн], прот. Будущее епархиальной печати // Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1917. № 21-22. 21-28 мая. С. 204-208.
45. Фиолетов = Фиолетов Н. Церковный собор и его задачи // Народоправство. 1917. № 12. 16 октября. С. 6-8.
46. Флоровский 1910 = Флоровский А. В. Из истории Екатерининской Законодательной Комиссии 1767 г. : Вопрос о крепостном праве. Одесса : Техник, 1910. 319 с.
47. Флоровский 1913 = Флоровский А. В. История текста «Положения»
о выборах депутатов в законодательную комиссию 1767 года. Одесса : Экономическая тип., 1913. 46 с.
48. Флоровский 1915 = Флоровский А. В. Состав законодательной комиссии 1767-74 гг. Одесса : Техник, 1915. 609 с.
49. Х. = X. Церковь и государство // Пензенские епархиальные ведомости. 1917. № 14. 10 июля. 383-392.
50. Хомяков Д. = Хомяков Д. А. Собор, соборность, приход и пастырь. [Саратовский свято-Алексеевский женский монастырь]. Саратов : Благовест, 1996. 30, [1] с.
51. Чельцов = Чельцов П. Из Соборных впечатлений // Смоленские епархиальные ведомости. 1917. № 18. 7-15 сентября. С. 52-55.
52. Щука = Щука И. Нашим читателям // Кишиневские епархиальные ведомости. 1917. № 23-24. 11-18 июня. С. 442.
Литература
1. Беглов 2016 = Беглов А. Л. Всероссийский церковный собор 1917-1918 гг. как явление соборной практики Церкви // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2016. № 1. С. 51-73.
2. Беглов 2017 = Беглов А. Л. Российская революция и Священный Собор Православной Российской Церкви 1917-1918 гг.: от «церковной рево-
люции» к «канонической реставрации» // Христианос : Альманах. 2017. № 26. С. 24-51.
3. Георгиевский = Евлогий (Георгиевский), митр. Путь моей жизни. М. : Московский рабочий : ВПМД, 1994. 621 с.
4. Голубцов = Голубцов С. Московское духовенство в преддверии и начале гонений 1917-1922 гг. М. : Изд-во православного братства Споручницы грешных, 1999. 192 с.
5. Карташев = Карташев А. В. Революция и собор 1917-1918 гг. // Богословская мысль. 1942. Вып. 4. С. 75-101.
6. Косар = Косар Дж. «Духовные пролетарии» и легитимность Всероссийского церковного собора 1917-1918 гг. // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2019. Т. 37. № 1-2. С. 127-152.
7. Любимов = Любимов Николай, протопр. Дневник о заседаниях вновь сформированного синода (12 апреля — 12 июня 1917 г.) // Российская Церковь в годы революции (1917-1918). М. : Крутицкое патриаршее подворье, 1995. С. 15-120.
8. Рогозный = Рогозный П. Г. Церковная революция 1917 года. СПб. : Лики России, 2008. 224 с.
9. Соловьев = Соловьев Илья, свящ. Воплощение идеи соборности в деятельности Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 годов // Свет Христов просвещает всех : Альманах СФИ. 2018. № 26. С. 111-129.
10. Стадницкий = Арсений (Стадницкий), митр. Дневник : На Поместный Собор : 1917-1918. Москва : Изд-во ПСТГУ, 2018. 480 с.
11. Хомяков А. = Хомяков А. С. Письмо к редактору "L'Union Chrétienne" о значении слов «Кафолический» и «Соборный» по поводу речи Иезуита отца Гагарина // Полное собрание сочинений Алексея Степановича Хомяков : В 8 т. Т. 2. 3-е изд. М. : Университетская типография, 1886. С. 319-329.
12. Browder, Kerensky = Browder P. R., Kerensky F. A. The Russian Provisional Government, 1917 : In 3 v. V. 2. Stanford, C A : Stanford University Press, 1961. 1875 p.
13. Curtiss = Curtiss J. Russian Church and the Soviet State, 1917-1950. Boston : Little, Brown, 387 p.
14. Florovsky = Florovsky G. V. Sobornost: The Catholicity of the Church // The Church of God : An Anglo-Russian Symposium By Members of the Fellowship of St. Alban and St. Sergius / Ed. E. L. Mascall. London : SPCK, 1934.
P. 51-74.
15. Haimson = Haimson L. H. The Parties and the State: The Evolution of Political Attitudes // The Transformation of Russian Society : Aspects of Social Change Since 1861 / Ed. Cyril E. Black. Cambridge, M A : Harvard University Press, 1967. P. 110-145.
дж. Т. КОСАР • В ПОИСКАХ СОБОРНОСТИ НА ВСЕРОССИЙСКОМ ПОМЕСТНОМ СОБОРЕ 1917-1918 ГОДОВ
16. Mironov = Mironov B. N. The Russian Peasant Commune After the Reforms of the 1860s // Slavic Review. 1985. V. 44. N. 3. P. 438-467.
17. Riasanovsky = Riasanovsky N. V. Khomiakov on Sobornost' // Continuity and Change in Russian and Soviet Thought / Ed. Ernest J. Simons. Cambridge,
M A : Harvard University Press, 1955. P. 183-196.
18. Spinka 1927 = Spinka M. The Church and the Russian Revolution. New York : Macmillan & Co., 1927. 330 p.
19. Spinka 1956 = Spinka M. The Church in Soviet Russia. New York : Oxford University Press, 1956. 179 p.
Список сокращений
ГАРФ Государственный архив Российской Федерации РГИА Российский государственный исторический архив
Дж. Т. Косар. В поисках соборности на Всероссийском поместном соборе 1917-1918 годов // Вестник Свято-Филаретовского института. 2020. Вып. 35. С. 12-39. DOI: 10.25803/SFI.2020.35.3.001
