CC BY
37
ОБЗОРЫ И РЕЦЕНЗИИ
В.П. Тотфалушин. Саратовский край и Наполеоновские войны: к 200-летию Отечественной войны 1812 года. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2011. - 216 с.
V.P. Totfalushin. Saratov's region and the Napoleonic Wars: in commemoration to bicentennial of the 1812 Russian Patriotic War. Saratov State Universitu, 2011. -216 p.
Долгое время жизнь русской глубинки в эпоху противоборства России и Наполеоновской Францией зачастую оказывалась вне поля зрения историков. Между тем, без полноценного анализа социально-экономических и культурно-политических процессов, происходивших в российской провинции первых десятилетий XIX в., незавершенной остается и вся картина жизни огромной империи в годы грозных потрясений. К счастью, в последнее время наметился рост интереса ученых к локальной истории, в том числе, и к состоянию российской провинции периода Наполеоновских войн.
Книга саратовского историка - итог его многолетней исследовательской деятельности в области изучения различных аспектов военной и социально-экономической истории России и Саратовской губернии первой четверти XIX века. Документальной основой монографии являются опубликованные источники и, главное, архивные данные десятков фондов центральных и местного архивов, введенные в научный оборот впервые. Разумеется, предшественники автора монографии - саратовские историки и краеведы - многое сделали для изучения темы. Однако исследование Тотфалушина, пожалуй, первая удачная попытка системного анализа процессов, происходивших в губернии с начала XIX столетия и вплоть до окончания Заграничных походов.
Особо стоит отметить тщательный историографический анализ, проведенный В.П. Тотфалушиным. К сожалению, во многих научных трудах последних лет интересные авторские наблюдения соседствуют с халатностью в работе с трудами предшественников, неоправданно пренебрежительным отношением к «марксистской историографии», а часто и откровенно карикатурным «пересказом» выводов историков старшего поколения.
Историографический обзор Тотфалушина отличается объективностью, доказательностью заключений, корректностью по отношению к работам коллег «тех и этих» лет. Показательно, что автор «Саратовского края...» стремится учесть все, даже самые незначительные, публикации по теме исследования.
Значительное место и во введении, и в основном тексте работы занимают уточнение фактических данных, аргументированное опровержение безосновательных, порой самых нелепых «сведений», развенчание мифов и легенд эпохи Наполеоновских войн. Возможно, исследователь даже несколько увлекся, критикуя авторов юбилейных заметок в местной прессе, незначительных по объему и содержанию.
Монография открывается кратким, но добротным анализом хозяйственного, социального и культурного облика губернии в начале XIX столетия. Определены значение и место Саратовского края в экономике России, особенности его национального состава и системы управления.
Какой же встретила «громадная», с почти «миллионным населением» губерния «век девятнадцатый, железный»? Как следует из текста работы, «волжская губерния» почти ничем не выделялась среди иных, нестоличных регионов России. Новые тенденции социально-экономического развития края сочетались с застойными, почти средневековыми чертами в его жизни.
Основой экономики Саратовщины оставалось сельское хозяйство. Почти вся местная промышленность была связана с переработкой сельскохозяйственных продуктов. Важную роль играли торговля, рыбный промысел, расширялся и внутренний рынок. В тоже время, как отмечает саратовский исследователь, сохранялись мелкотоварный характер производства, малочисленность и низкая экономическая мобильность городского населения (С. 42). Собственно, в губернии насчитывалось всего десять городов, самым крупным из которых был Саратов, в котором, по разным данным, проживало от 15 до 25 тыс. человек (С. 42, 43). Как отметил В.П. Тотфалушин, в губернском центре можно было встретить все слои населения царской России, включая крестьян.
К числу достоинств рецензируемой монографии следует отнести то, что ее автор не ограничился общими, хорошо известными из литературы, сведениями о численности и составе населения губернии, а дал яркую зарисовку быта провинциального общества, со всеми его плюсами и минусами. По наблюдению
В.П. Тотфалушина, в начале XIX в. для городского населения губернии были характерны не только общая слабость культурного развития, но и малочисленность, низкая степень образованности благородного сословия (С. 47, 48).
Итак, Саратов в канун грозных потрясений, несмотря на некоторые подвижки в культурной жизни, все же оставался глубоко провинциальным городом, а губерния в целом - аграрным регионом. Тем не менее, как полагает В.П. Тотфалушин, - «Саратов и губерния были тесно связаны с экономической и социальнополитической жизнью страны» (С. 55). С этим утверждением саратовского историка можно согласиться только отчасти. Сам автор монографии убедительно показал целый ряд типичных для Саратовщины, как провинциальной губернии, особенностей: мелкотоварность производства, сезонность торговли, преобладание крепостных форм труда, невысокую экономическую мобильность населения, малочисленность горожан. Думается, все это не только снижало темпы экономического развития края, но и вызывало его определенную хозяйственную замкнутость, что в немалой степени и спровоцировало те трудности, с которыми столкнулась Саратовская губерния в эпоху Наполеоновских войн.
Очень важен для темы исследования авторский вывод, что «к началу <...> XIX в. Саратовская губерния, как одна из внутренних, почти потеряла военное значение» (С. 50). Опасность миру и порядку в крае представляли лишь редкие набеги кочевников Нижнего Поволжья, да разбой «лихих людей», гнездившихся по Волге. Именно тыловой статус Саратовской губернии и предопределил ее положение в разворачивающейся борьбе Российской империи с Наполеоновской Францией.
Пожалуй, центральное место в работе В.П. Тотфалушина занимает тщательный анализ военно-стратегического значения края, финансовых, податных и прочих обязательств населения, деятельности местной администрации в военные годы.
Столкновение с Францией вызвало целый ряд беспрецедентных мер правительства Александра I, достигших своей кульминации в 1812 году. В частности, как отметил Тотфалушин, впервые в истории России гарнизонные подразделения были востребованы военным ведомством и командированы в действующую армию. Этот факт подчеркивает всю степень интенсивности военных усилий империи, вынужденной в тот момент (с
1806 по май 1812 г.) действовать на западе против армии Наполеона, и одновременно на юге против турок.
Внутренние губернии, в их числе и Саратовская, должны были обеспечивать потребности армии в рекрутах, деньгах, продовольствии, лошадях. Соответственно, увеличивался объем общегосударственных и земских повинностей податного населения. В.П. Тотфалушин на большом фактическом материале показал разорительность этих мер для крестьянства, падение его платежеспособности, быстрый рост недоимок. Автор пришел к заключению о серьезном социально-экономическом кризисе губернии, обремененной рекрутскими наборами и повинностями.
Очень ярко описаны саратовским историком громадные трудности местных властей в связи с комплектованием рекрутских команд, нашествием беженцев, а затем и размещением военнопленных. Немалые проблемы возникали и со сбором обязательных «добровольных» пожертвований. В условиях военного времени патриотическое воодушевление дворянского сословия значительно уступало прагматизму и стремлению переложить тяготы войны на плечи, главным образом, крестьянства. В условиях крепостного права, «когда вершителем судеб крестьян был их помещик, и тотальной централизации в решении всех вопросов, говорить о подъеме патриотизма и массовом добровольчестве среди местного населения не приходится», - констатирует автор монографии (С. 102).
Ни дворянство, ни крестьяне, ни тем более, кочевавшие в пределах губернии, калмыки и башкиры, не были, мягко говоря, охвачены патриотическим подъемом. Это проявлялось не только в 1805-1807 гг., в период первых столкновений с наполеоновской Францией, но и в эпоху Отечественной войны. Среди благородного сословия обыденной реальностью были «бесконечные тяжбы о том, кому идти на службу, и малочисленность добровольцев» (С. 91). Крестьяне старались избежать рекрутчины, калмыки уклониться от военной службы. Более того, понизовая вольница» «вербовала» в свои ряды беглых рекрутов. Случаи налетов на селения, грабежей, убийств вынуждали власти предпринимать срочные меры против разбоя.
Рекрутские наборы разоряли не только крестьян. Большой ущерб вследствие оттока рабочей силы несли и помещичьи хозяйства. Поэтому дворяне всеми способами старались избежать рекрутирования своих крепостных рабов. Это вынуждало власти,
и центральные, и местные, жестко контролировать ситуацию и учитывать едва ли не подушно каждого рекрута. Большие усилия пришлось приложить местной администрации для «взыскания денег» с дворян, чьи крестьяне были освобождены от ратной службы (С. 75-77). В исследовании на большом фактическом материале показано как дворянство и купечество губернии пыталось уклониться от денежных поборов. «При этом, - замечает Тотфалушин, - податные сословия выполнили свой долг сполна, а вот саратовские дворяне раскошелиться не торопились» (С. 76). Главный, очень хорошо аргументированный вывод автора «Саратовского края.», состоит в том, что «в эпоху Наполеоновских войн именно правительство выступило организатором „всенародной" помощи армии, используя при этом административнополицейский аппарат и сословные органы самоуправления» (С. 115). Сказанное - вовсе не «приговор» корыстолюбию русского дворянства или утверждение о полном отсутствии всякого патриотизма в благородном сословии. Дело, как представляется, в другом. В губернии, удаленной от театра военных действий, ненависть к врагу и патриотический порыв не были и не могли быть столь же острыми как, например, на Смоленщине. Для большинства саратовских обывателей борьба с Наполеоном казалась чем-то далеким в сравнении с повседневными заботами о собственном благосостоянии. Большинство саратовцев, не говоря уже о населении уездных городов или тем более волостей, почти не представляли себе истинной картины Отечественной войны.
Как хорошо показал В.П. Тотфалушин, информационнопропагандистское обеспечение войны с французами в губернии было поставлено не лучшим образом. Отчасти по причине плохой работы почты, отчасти из-за нерадения властей. Типичные средства антинаполеоновской пропаганды - церковные проповеди, распространение журнала «Сын Отечества», официальные сообщения - дополнялись распространением в народе предсказаний, толкований «небесных знамений», а среди дворянства чтением частных писем. Автор монографии приводит весьма примечательный факт: о взятии русскими войсками Берлина саратовцы узнали из частного письма прапорщика В.С. Норова (С. 189). Вероятно, неповоротливость официальных властей, предпочитавших держать население в неведении, недостаток достоверных сведений о положении на фронтах и провоцировали разрастание порой самых нелепых слухов.
Отдельный, очень любопытный сюжет исследования В.П. Тот-фалушина - иностранцы в Саратовской губернии. Речь идет о «ссыльнопоселенцах» и военнопленных Великой армии. Следует отметить, что этническое многообразие населения губернии никоим образом не способствовало интенсивности межнациональных культурных контактов. Саратовское Поволжье было далеко от культурной интеграции. Каждый из многочисленных народов волжской губернии, проживал почти исключительно в пределах национально очерченной территории, придерживаясь издавна установившихся норм поведения, бытовых и религиозных традиций. Средневековая дихотомия «свой - чужой» абсолютно преобладала в массе населения края, может быть, за исключением крошечной части просвещенного и затронутого веяниями космополитизма местного дворянства. Так, например, по сообщению автора монографии, жители Саратова были изрядно напуганы одной только азиатской внешностью и непривычной речью команды башкир, проходивших через город. Массовый приток «чужих» в губернию породил интереснейшие процессы культурной рефлексии, обострив и понимание собственного национального своеобразия, и внимание к чуждому, непохожему.
В период Наполеоновских войн центральное правительство предприняло борьбу с «пятой колонной», сопровождавшейся «разбором» и высылкой подозрительных лиц вглубь России, в том числе и в Саратовскую губернию. Характерно, что в числе «иностранцев», подлежащих «разбору», оказывались и российские подданные. Так, например, по данным автора монографии, в «иностранцы» были зачислены некоторые жители западных окраин империи. В.П. Тотфалушин совершенно прав, предположив, что такое положение было следствием целенаправленной политики правительства, а вовсе не досадной ошибкой. Верхам было хорошо известно, что в присоединенных к России в конце XVIII в. бывших польских землях население враждебно относилось к русскому господству, злорадствовало по поводу отступления нашей армии, восторженно встречало наполеоновские войска как освободителей. Практически всех высланных на волжские берега поляков впоследствии отправили на Кавказскую военную линию.
По подсчетам Тотфалушина, всего в губернии оказалось 39 сосланных. Из них собственно иностранцев - 19 человек - французов, немцев, подданных Австрийской короны и даже испанский фокусник, принятый за французского шпиона (С. 141). В то
же время, в числе неблагонадежных оказались и полторы сотни евреев, сосланных в Саратовскую губернию, видимо «на всякий случай» (С. 142). Практически каждый иноземец был немедленно взят под подозрение патриотами. К чести губернской администрации шпиономания и ксенофобия «бдительных» граждан не заставила местные власти принять «крутые» меры в отношении предполагаемых шпионов. После краха империи Наполеона большинство ссыльных покинуло губернию, почти не оставив никакого следа в ее истории.
Несколько по иному сложились отношения жителей губернии с военнопленными Великой армии, по отношению к которым, по свидетельству самих пленников, преобладали чувства сострадания и милосердия.
По подсчетам Тотфалушина, из 6300 военнопленных, оказавшихся в губернии, умерло более тысячи, без малого шестая часть. Однако, как показано в монографии, пленные французы, сетовавшие на нерадивость властей, были неправы. Губернская администрация в непростых условиях предпринимала максимум возможного для обеспечения их жильем и медицинскими услугами (С. 166-167 и сл.). Денежное содержание рядовых пленных было таким же, как и русских солдат, а содержание офицеров было гораздо выше (С. 168). Учитывая дешевизну и разнообразие продуктов на местных рынках, урожденные солнечной Франции, а также австрийцы, венгры, португальцы, испанцы, подданные германских государств не испытывали нужды, обычной для большей части населения губернии в годы военного лихолетья. Единственным, да и то не весьма строгим ограничением для пленников был запрет покидать далеко и надолго место поселения. Было бы любопытно сравнить положение военнопленных Великой армии в России, с положением российских военнопленных на территории Франции и ее сателлитов. Но, к сожалению, таких данных в рецензируемой монографии нет.
Как показал исследователь, процесс культурной и бытовой адаптации большинства европейских «невольников» к жизни волжской губернии проходил на удивление безболезненно и быстро. Характерно, что большинство военнопленных обеспечили свое материальное положение, занимаясь ремеслами или учительством в дворянских домах. Пленные офицеры охотно принимались местным обществом, были желанными гостями на званых вечерах с непременными танцами. Ненависть к «врагам рода
человеческого», свойственная жителям разоренных войной районов, совершенно не коснулась большинства населения Саратовской губернии. Интересно, что по наблюдению автора, пленных с симпатией встречали и русские крестьяне, и немецкие колонисты, и дворяне губернского и уездных городов. Лишь саратовское купечество враждебно отнеслось к бывшим солдатам и офицерам Великой армии. Французы, в свою очередь, отметили не только гостеприимство и радушие саратовцев, но и пороки провинциальной российской глубинки: невежество духовенства, открытые поборы чиновников.
В заключение, отмечу, что на сегодня монография В.П. Тот-фалушина - наиболее полное и разностороннее исследование жизни Саратова и губернии в эпоху Наполеоновских войн. Думаю, что она станет заметным событием и в изучении темы «российская провинция и Наполеоновские войны». Остается только пожелать автору новых творческих успехов.
Ю.Г. Степанов,
кандидат исторических наук, доцент Саратовского государственного аграрного университета им. Н.И. Вавилова
