CC BY
26
УДК 17.025
УТРАТА ДОВЕРИЯ КАК ПОКАЗАТЕЛЬ НРАВСТВЕННОГО КРИЗИСА
М.Б. Хватова
Российский православный университет св. Иоанна Богослова, г. Москва e-mail: [email protected]
В статье рассматривается такое явление современной нравственной жизни как утрата доверия к ближнему. Показано, что это характерно для рыночной ментальности, в которой этика бизнеса компенсирует моральную дефективность межличностных отношений. Такое состояние является глобальной парадигмой современной культуры.
Ключевые слова: доверие, этика, нравственный кризис, рыночные отношения, этика бизнеса, ценности культуры.
Одним из наиболее ярких проявлений противоречия между возрождением религиозности в современном мире и повсеместным упадком морали является феномен утраты доверия. Этот феномен с нашей точки зрения является наиболее очевидным и зримым показателем нравственного кризиса современной эпохи. Поскольку в основании доверия как морального фактора изначально лежит религиозное чувство веры, то это является свидетельством, не возрождения религиозности, которое определяется сегодня во многом лишь по внешним показателям, а как раз свидетельством глубокого религиозного кризиса, то есть кризиса веры.
Рассмотрим более основательно механизм утраты доверия в современном обществе.
Рассуждать о доверии как социальном инструменте и, возможно, как факторе социально-экономического успеха возможно лишь с учетом того мощного аксиологического сдвига культуры, который начался с философских прозрений и интуиций Ницше еще во второй половине XIX века. Здесь важно увидеть, что немецкий философ диагностировал наступление духовного кризиса не только как кризиса исключительно религиозного, но как аксиологического кризиса. Но в действительности, это не столько кризис аксиологии, но скорее ее появление, поскольку был именно поставлен онтологический вопрос о природе ценностей.
Начиная с XIX века, европейское человечество живет в «духовной ситуации», спрогнозированной немецким философом. И это не просто ситуация «переоценки ценностей», но исчезновения традиционных ценностей. «Что делает ценность ценностью?» - сегодня уже не абстрактный вопрос спекулятивной метафизики, но вполне конкретный, затрагивающий первоосновы самой жизни. В этом смысле уместно в связи с доверием упомянуть тот социокультурный и духовный фундамент, а именно «эпоху пустоты», в которой доверие приобретает уже далеко не традиционный облик, которое оно всегда имело, будучи одним из нравственных первоначал человеческого бытия.
В названии параграфа сталкиваются два концепта - этический концепт «доверие» и экзистенциальный - «эпоха пустоты». Как этическая категория доверие
встраивается в следующий понятийный ряд близкородственных категорий - вера, верность, достоверность, надежность, искренность, правдивость, сердечность, открытость и т.д. Семантическое ядро - этого поля «вера», и, соответственно, «верность», образующие широкий диапазон значений. Об этом свидетельствуют и толковые словари В.И. Даля и С.И. Ожегова, и, собственно, этическая литература на русском языке, начиная с XIX века. Здесь семантика и этимология достаточно прозрачна и однозначна.
В социально-психологическом плане наличие доверия к другому приводит к чувству уверенности, необходимому в социальной практике, и, наоборот, утрата доверия приводит к опустошающему и деструктивному ощущению неуверенности и, соответственно, потерянности и опустошенности. Так или иначе эти понятия концентрируются вокруг наиболее интимных и тонких душевных состояний, которые возможны по отношению к другому человеку. В этом смысле можно сказать, что этика доверия является частным случаем такой фундаментальной философской парадигмы современности как этика другого.
В религиозном аспекте понятия «вера», «доверие» и «верность» представляют собой синонимы, которые определяются друг через друга. Как пишет С.С. Аверинцев, вера - это «личное доверие к Богу» и «личная верность к Богу», отмечая, при этом, что «во всех языках, с которыми изначально связано становление теистической религии, вера и «верность», а также «верующий» и «верный» обозначаются соответственно тем же словом»1. Религиозные и этические смыслы этого концепта достаточно близко соприкасаются друг с другом. Однако, есть существенные отличия; религиозный концепт доверия в большей степени предполагает раскрытие личностно-эсхатологического измерения человеческого бытия, в то время как этический концепт имеет социальную проекцию.
В некотором роде выражение «этика доверия» избыточно, поскольку, как уже было сказано само доверие есть одна из важнейших категорий и профессиональной, и индивидуальной и социальной этики. Но в ситуации, которая рядом виднейших представителей западной философии так или иначе обозначается термином «пустота», есть смысл говорить уже об этике доверия, поскольку традиционный аксиологический фундамент этого понятия давно уже размыт. И сейчас можно уже говорить об утрате доверия как некоей анормальной норме.
Утрата доверия к ближнему, характерная для рыночной ментальности, компенсируется этикой бизнеса, являющейся глобальной парадигмой современной культуры. Этика бизнеса в этом контексте - это компенсаторный механизм, выполняющий важные этико-коммуникативные функции в ситуации радикальной утраты доверия к ближнему, характерному для конкурентной рыночной среды.
Постепенная трансформация протестантской этики труда с ее духовно-аскетическими установками приводит к тому, что экономическое вытесняет этическое, оставив последнему место «неписанного закона» для регулирования корпоративных отношений. Но это стало возможно в ситуации, которую Ницше определил, как «смерть Бога». Не капитализм вытеснил христианство, но духовно опустошенное христианство дало возможность становлению рыночных отношений.
Здесь как раз уместно обратиться к понятию «пустоты», которое достаточно точно и исчерпывающе описывает «духовную ситуацию времени», выражаясь словами К. Ясперса. Эта ситуация, согласно немецкому мыслителю, чревата разрушением духа. Он пишет следующее: «Духовность гибнет, распространяясь в
1 Аверинцев С.С. Вера / Новая философская энциклопедия: в 4 т. М., 2010. Т. 1. С. 380.
массе, рационализация, доведенная до грубой моментальной доступности рассудку, привносит в каждую область знания процесс обеднения»2. Ясперс говорит о пустоте, из которой тщетно пытается выйти, потерявшая форму образованность и культура в целом.
Это понятие формировалось наиболее видными представителями европейской философской и шире - духовно-интеллектуальной и культурной традиции, в числе которых Ф. Ницше, Т. Манн, Г. Гессе, Й. Хейзинга, К. Ясперс, М. Хайдеггер, Ж. Липовецки, Ю. Кристева, П. Слотердайк и др. Но само понятие «эпоха пустоты» (The Age of Nothing) принадлежит британскому исследователю Питеру Уотсону, автору одноименной книги. Проанализировав огромный исторический период, начавшийся в середине XIX века и продолжающийся и поныне, он пишет, что «под подозрением оказалась и сама идея единства - не только личности, но и вселенной, космоса - так что понятия метафизики, трансцендентальности и даже самого бога теперь окрашены для нас оттенками фрагментации и распада»3.
Это положение вещей в другой терминологии носит название «ситуация постмодерна», однако, здесь дано более точное указание на особенности, связанные с «духовной пустотой». Это распад и фрагментация. Во многом идеи Уотсона, его многомерные реконструкции и описания «эпохи пустоты» перекликаются с описаниями «духовной ситуации времени» у Ясперса. Но разница существенна; если Ясперс видит опасность в «духовной гибели» и весьма критически анализирует сложившееся положение вещей, то Уотсон его легитимирует, стараясь оправдать новый неметафизический стиль жизни не только как приемлемый, но и как наиболее счастливый.
В любом случае, трансформация фундаментальных этических категорий проблематизирует концепт доверия, требуя новых смыслов, способных, если не вернуть прежний регулятивный статус этой ценности, то, по крайней мере, реабилитировать ее непрагматический характер. Парадокс в том, что интегративное понятие «эпоха пустоты» - это порождение капиталистической ментальности с ее гипер-индивидуализмом, автономизацией, радикальным эгоцентризмом, что и создает ситуацию утрату доверия к ближнему; а, с другой стороны, именно эта ситуация, чреватая полным одиночеством, экзистенциальным вакуумом, фрустрацией, взывает к новой этике, к такой системе ценностей, которая оказалась бы работающий в современных условиях. Это может быть этика интегрального сплочения, которая приходит на смену не выполнившей своих обещаний христианской этике. И здесь вновь необходима апелляция к Ницше, как одному из первых европейских мыслителей, почувствовавших необходимость нахождения иных основ для формирования этического миропорядка.
В этом плане важно сравнение Ницше с фигурой Достоевского, которого первый считал своим учителем человека, поскольку Достоевский также остро осознал кризис и возможно крах прежней морали. Но их отличие в том, что если русский мыслитель полагался все же на возрождение христианских начал, то немецкий смотрел уже в другую сторону («Так говорил Заратустра»). Но здесь важно не то, что их различает, но что объединяет, а именно - понимание необходимости смены существующей морали, так называемой «переоценки ценностей».
Где и в чем искать основу для «этики сплочения»?
2 Ясперс К. Духовная ситуация времени / Смысл и назначении истории. М., 1994. С. 359.
3 Уотсон П. Эпоха пустоты. Как люди начали жить без Бога, чем заменили религию и что из всего этого вышло. М., 2017. С. 700.
Конечно, сама по себе эта идея не нова, и в истории европейской философской мысли можно найти много различных эквивалентов этому понятию. Например, этика сострадания Шопенгауэра как вариант нехристианской метафизики; солидаризм как этико-социальная программа; «интегральный гуманизм» Ж. Маритена; «философская вера» К. Ясперса как практика гуманизации мирового порядка, направленная на обретение истинного смысла жизни; это, в конце концов, и этика благоговения перед жизнью А. Швейцера, в которой явно прозвучало альтернативное духовное воззвание самоуспокоенной «пустоте» как наличному образу жизни.
Если обратиться к отечественной философской традиции - то это этика товарищества Андрея Платонова, основывающаяся, с одной стороны, на христианских идеях Николая Федорова, а с другой, коренящаяся в основополагающих константах русской духовной ментальности - в особом чувстве онтологического сиротства, то есть бездомности, оставленности, покинутости, бесприютности. Важно то, что истинная человечность у Платонова стремиться обрести себя вне традиционного религиозного контекста. И поэтому ценностные наработки такой установки крайне важны сегодня, когда, несмотря на внешнюю «постсекулярность», обнаруживается глубочайший секуляризм в экзистенциальных первоосновах бытия.
Этика товарищества создавалась Платоновым в пору его энтузиазма по отношению к революции и нового социалистического строя. Но по своей мировоззренческой и философской сути, она гораздо глубже и шире социалистической идеи, и охватывает метафизику русской души и русской культуры в целом.
Таким образом, можно заключить, что в духовном контексте «эпохи пустоты» произошла трансформация многих традиционных этических категорий, в том числе и категории доверия. Сегодня уместнее говорить о доминирующем на всех уровнях недоверии как некоей анормальной норме. Однако, это противоречит корневым нравственным началам человека и никоим образом не может и не должно быть легитимизовано. В этой ситуации необходим поиск новых ценностей, которые смогли бы вернусь доверию его прежний статус важнейшего ценностного приоритета для человека. Этика сплочения, вмещающая в себя традиции как западной, так и отечественной философской традиции, могла бы стать такой ценностной основой.
Список литературы
1. Аверинцев С.С. Вера / Новая философская энциклопедия: в 4 т. М., 2010. Т. 1. С. 380.
2. Уотсон П. Эпоха пустоты. Как люди начали жить без Бога, чем заменили религию и что из всего этого вышло. М., 2017. 784 с.
3. Ясперс К. Духовная ситуация времени / Смысл и назначении истории. М., 1994. С. 288-420.
LOSS OF TRUST AS AN INDICATOR OF MORAL CRISIS
M B. Khvatova
Russian Orthodox University of St. John the Divine e-mail: [email protected]
The article deals with such phenomenon of modern moral life as a loss of trust in one's neighbour. It is shown that this is characteristic of market mentality in which business ethics compensates for the moral defectiveness of interpersonal relations. Such a state is a global paradigm of modern culture.
Keywords: trust, ethics, moral crisis, market relations, business ethics, cultural values.
