CC BY
26
Филология
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2018, № 3, с. 199-204
УДК 82.09
УТОПИЧЕСКИЙ ДИСКУРС В РОМАНЕ Л. ЗАЙЛЕРА «КРУЗО» © 2018 г. М.В. Мазенова
Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского, Н. Новгород
maria. burhanova @yandex. ru
Поступила в редакцию 14.01.2018
Анализируются элементы утопии в романе немецкого писателя XXI в. Л. Зайлера «Крузо». Книга наполнена символами и намеками, метафорами и аллюзиями к робинзонаде Дефо, к мифам Старшей Эдды, к Библии. Автор соединяет общественно-политический мир с миром сюрреалистическим и гротескным, показывая, как во времена разделённой Германии из-за стремления избежать крайностей «утопического социализма» жителями ГДР бессознательно создавались новые утопии-оппозиции. Актуальность темы заключается в необходимости исследования истоков новой немецкой ментальности, обозначенных в немецкоязычной литературе XXI в.
Ключевые слова: ГДР, ФРГ, тоталитарный режим, идеология, немецкая литература, национальные и культурно-исторические коды, национальная идентичность.
«Эдгар Бендлер решил исчезнуть» [1]. Так начинается роман Л. Зайлера о молодом человеке, который, пережив гибель своей подруги и пытаясь заново начать жизнь, принял решение скрыться от серых «гэдээровских» будней на самом краю страны, на острове Хиддензее (нем. Hiddensee) в Балтийском море, расположенном недалеко от о. Рюген. Название Hedinsey можно встретить уже в скандинавском эпосе «Младшая Эдда» и скандинавской летописи «Деяния данов» (лат. Gesta Danorum), где Хиддензее означает «Остров Хедина» (Insel des Hedin) [2]. По мнению Г. Гауптмана, остров Хиддензее отличался богатой и насыщенной духовной жизнью, благодаря чему он стал идеальным пространством для героев его произведений - одиноких искателей. В романе «Крузо» немецкого писателя XXI века Л. Зайлера этот остров, в отличие от острова «Утопия» в произведении Т. Мора, действительно существует и становится подходящим пространством для создания особого мира, оторванного от реальности.
Время действия романа «Крузо» - лето 1989 года, незадолго до падения Берлинской стены (9 ноября, 1989 г.). Эдгар Бендлер (он же Эд) отправляется на остров Хиддензее, где в те времена собирались люди, которые по разным причинам не вписались в социалистический строй: бездомные, отверженные, потенциальные беженцы. Во времена ГДР Хиддензее считался «обретённым раем» для уставших от реалий социализма восточных немцев: сюда приезжали художники и писатели, отчаявшиеся студенты и ищущие единомышленников диссиденты.
Л. Зайлер создаёт роман, где показано, как одна утопия порождает другую. Чтобы избежать тоталитарного режима ГДР и обрести сво-
боду, нужно создать собственный безопасный мир, однако и он в конечном итоге, как показывает нам автор, становится враждебным и из утопии превращается в антиутопию.
Главное действие романа «Крузо» происходит именно на острове Хиддензее, однако сначала писатель подготавливает читателя к встрече с этим местом, описывая повседневную жизнь одного из главных героев - Эдгара. Его жизнь превратилась в существование, мысли запутались, и единственное, что ему оставалось, -бежать, но не туда, куда все стремились на Востоке. Ему необходимо было убежать от себя самого. Его не угнетал ни режим ГДР, ни ограничение его личной свободы: он просто столкнулся с тем миром, в котором всё шло вразрез с его ожиданиями, с его воспитанием. Единственным смыслом его жизни была его подруга, а когда она погибла под колесами трамвая, то погиб и смысл его существования. Мир, в котором живёт Эдгар, становится для него враждебным: в нём нет взаимопонимания, сталкиваются противоположные ценности, идеологии, нет мирового согласия. Однако целостность, в которой так нуждается Эдгар, - это первый признак утопии.
Художественный мир в романе Л. Зайлера «Крузо» - это пример утопии, порождённой в качестве оппозиции социалистическому режиму. В данной статье рассматриваются основные составляющие утопии, созданной на острове Хиддензее, и причины её несостоятельности.
Л. Зайлер часто пользуется приёмом гиперболы, чтобы описать тех людей на острове Хиддензее, к которым попадает Эд. Все они работают под руководством Алексея Крузовича в местном баре «Отшельник» и представляют
нестандартное сообщество: коммуна хиппи, квазирелигиозная община и литературные круги. Именно в баре «Отшельник» свою свободу и пристанище нашли те, кто остался без надежды на спасение: «...и остров стал нашим спасением, когда нас отринули не море и не рыбина, а материк...» [1, с. 74]. Особенностью о. Хидден-зее являлось то, что каждый, кто попал сюда, покинул страну, не пересекая ее границы. Каждый, кто обретал себя на Хиддензее, а именно в «Отшельнике», уже не принадлежал стране.
Социальная утопия строится в основном не на научных методах познания действительности, а на воображении [3]. В связи с этим в утопии всегда подчёркивается гиперболизация духовного начала, то есть большое значение имеет воспитание, наука. Д. Дефо [4], на которого даже в самом названии романа ссылается Л. Зай-лер, в своём романе о Робинзоне Крузо также важнейшую роль отводит именно работе духовной. В романе «Крузо» особое место занимает тема искусства. Например, один из представителей общества «Отшельника» - Рембо. Он увлекался больше западной литературой, и весь его образ, мысли и характер поведения бросали вызов окружающим. Он хотел быть другим, непохожим на всех и независимым, из-за чего его поведение иногда выглядело абсурдным. Л. Зайлер, назвав своего персонажа «Рембо», отсылает нас к имени-символу «проклятых поэтов». «Проклятые поэты» - название цикла статей Поля Верлена, посвящённых его отверженным и непризнанным собратьям по перу, которые и сами не желали вписываться в окружающий мир буржуазного успеха и скучной добропорядочности, - Тристану Корбьеру, Артюру Рембо и Стефану Малларме. В то же время Кру-зо декламирует произведения Тракля, изучает философию Н. Бердяева, Л. Шестова, зачитывается трудами Кастанеды. Для Крузо идея свободы - это не побег вплавь в Данию, что сразу предполагает смерть, но внутренняя свобода, выражающая себя в поэзии.
Важное место в описании утопии занимает понятие свободы. Например, Н. Бердяев считал, что утопии Томаса Мора, Кампанеллы, Кабэ -это полная противоположность свободе. Герой романа Л. Зайлера Крузо, изучая творчество этого философа, соглашается с данной мыслью и отрицает ГДР, которая из утопии стала государством, где невозможно быть свободным. «Солдаты на посту резко отреагировали на специально созданный Крузо шум. "Вот так легко вывести их из равновесия, - шепнул Крузо, -чертовски легко. Вся система состоит только из людей, Эд. Я имею в виду, эти вот парни - мы, в прежнее время, мы сами до свободы, понима-
ешь?"» [1, с. 133]. Таким образом, Крузо начинает исследовать границы свободы - если не внешней, то хотя бы внутренней.
У каждого писателя, который хочет так или иначе отразить атмосферу времени разделённой Германии, система разрушительна, а свобода желанна (Т. Бруссиг, Г. Гессе, И. Шульце, Й. Шпаршу). В романе Л. Зайлера, как и в романе другого немецкого писателя XXI века У. Тель-кампа «Башня», есть жанровые элементы антиутопии, например, мотив тотального контроля над человеком, который берёт начало в романе Е. Замятина «Мы». «Большой брат» следит за каждым шагом и присутствует повсюду: «Да, они уже побывали здесь, даже скорее, чем я. Ну и что? Наверно, они всегда здесь, все знают, все видят...» [1, с. 330]. Это осознание разрушает здоровую психику героев, они, с одной стороны, всегда понимают, что не одни, однако, с другой стороны, именно это делает их бесконечно одинокими.
Крузо объясняет своему новому другу и подопечному Эдгару, что любая система - это изначально определённый порядок, а это является оппозицией свободы. Для жителей ГДР само понятие «свобода» приобретает новые смыслы и особое наполнение. В романе «Крузо», как и в другом романе о разделённой Германии «Штемпель в свободный мир» (нем. Die Sache mit Tom - eine Flucht in Deutschland) [5] Рюди-гера фон Фрича (нем. Rüdiger von Fritsch), происходит явное смещение акцентов в понятии «свобода». Если у Шиллера, например, свобода -это империя духа (ein Reich der Freiheit), владеющая умами [6], то в ГДР люди начинают воспринимать свободу через обыкновенные и повседневные категории: «. почему они не имеют возможности покупать западные грампластинки с модной западной музыкой и почему музыка здешних групп такая скучная» [4, с. 198]. У жителей ГДР звучит по-особому тема о дефиците вещей. Чтобы чувствовать себя свободными, им не хватает того, что есть в ФРГ: кофе, капроновых колготок, телефона в доме и т. д. Однако в то же время в романе Л. Зайле-ра герои не нуждаются даже в одежде и пище, Эдгар вообще может вместо полноценных приёмов пищи обходиться одной луковицей.
На одном из праздников на острове устраивалась игра, в которой ставили две стойки с напитками как своеобразную оппозицию. Имена стоек обозначали именами барменов. Однако эта «оппозиция стоек» включала политический оттенок. Стойка «Хайнц» была сладкой, стойка «Хайнер» -кислой, «а между "Хайнцем" и "Хайнером" шумела жизнь» [1, с. 141]. Писатель здесь метафорично подчёркивает разделение Германии на два
лагеря, на два противоположных режима - кислый и сладкий, а настоящая жизнь была не в ГДР и не в ФРГ, а на острове, где-то между двумя этими «политичными стойками».
Постепенно герои в произведениях, описывающих разделённую Германию, принимают правила игры, но цель у этой игры для всех разная: кто-то строит утопический коммунизм, другие бегут на Запад за свободой. Интересна мысль в романе Л. Зайлера: «При каждом шаге приходилось снова и снова поступаться собственным, укорененным в глубинах тела чувством направления: противодействие, капитуляция, облегчение, с каждым шагом, и радостный визг -в конце концов это же игра... Идти по воле другого, думал Эд» [1, с. 167].
Однако в романе Л. Зайлера Крузо не хочет бежать, он создаёт свою свободу - и в этом особенность романа. Он противопоставляет утопии коммунизма свой мир, для которого не характерны бюрократические формальности, в котором не важен «штемпель» (вспомним в этой связи название романа Р. Фрича «Штемпель в свободный мир»). Можно сказать, что он принимает те реалии ГДР, которые никуда не исчезнут, одновременно убежав в собственный мир свободы. Тем не менее Крузо, увлеченно штудируя высказывания Н. Бердяева о необходимости избегать утопий и возвращаться к миру менее совершенному, бессознательно создаёт свою утопию, где становится творцом, и при этом сам не замечает, как становится для Эдгара проводником в это утопическое общество.
В романе центральное место занимает «Отшельник» - бар-ресторан на острове Хиддензее, где начальником является Крузо и у него есть своя команда. Сам остров соединяет сезонных рабочих и обычных посетителей острова. Эдгар занимает промежуточное положение и начинает работать мойщиком посуды в «Отшельнике»: «Тарелки, щетка, кастрюли, «римлянин», все вокруг менялось - судомойня становилась выражением, выражением чего-то другого, с чем следовало обходиться бережно» [1, с. 175]. Эдгару было очень сложно моментально оказаться частью «Отшельника», многие вещи были для него непривычные, чужие, непонятные: «Чтобы поговорить по-настоящему, надо было подойти поближе друг к другу. Тем не менее Эд многого не понимал, словно команда говорила на чужом для него языке. Например, часто упоминалось слово «распределение» - загадка, что бы ни имелось в виду» [1, с. 64].
Труд в обществе «Отшельника» лишён радости, он бессодержателен, однако, как и в романе Д. Дефо, труд помогает жителям острова найти себя, и это вынужденная необходимость, чтобы
выжить на острове. В бесконечных духовных и физических трудах, по мнению Крузо, человек избавляется от главных пороков: жадности, лености, чревоугодия. С этой же точки зрения в романе английского писателя Д. Дефо изображена история жизни Робинзона Крузо на необитаемом острове: именно в процессе познания мира и при занятиях физическим трудом можно обрести истинную свободу и счастье, доставляющее «минуты невыразимой внутренней радости» [4, с. 174]. Однако в романе Л. Зайлера это лишь часть общего замысла, писатель усложняет сюжет и подчёркивает, что личная жизнь людей на острове Хиддензее подчиняется стандартизации и все жители разделены на несколько каст в зависимости от цели пребывания на острове: «сезы», «потерпевшие крушение» и рабочие «Отшельника».
Особое внимание стоит уделить двум кастам на острове Хиддензее: сезам и потерпевшим крушение. «Сез» - сокращение, обозначающее «сезонник, сезонный рабочий». «Они поистине вызывали восхищение, эти загорелые герои сезона, их вольная, вроде бы ничем не скованная жизнь. Тем удивительнее казалась их сплоченность - словом, турнир превратился в торжество сезов, праздник признания их касты. В них можно было увидеть не чудаков из осадка социализма, а потомков храбрых орд конунга Хе-дина с Хединсея, Крузо наверняка так и планировал» [1, с. 230]. Л. Зайлер часто сравнивает персонажей романа с храбрыми, смелыми, выбирающими свободную жизнь героями мифов «Старшей Эдды». Таким образом, исчезают все условности и социальные роли, есть только природа и её власть над человеком. Благодаря Крузо возникла целая сеть контактов и акций, приятная для сезов, поскольку подчеркивала их необычность и внушала сознание своей уникальности, странной, труднопостижимой формы легальной нелегальности в стране, которая либо вытолкнула их, либо объявила непригодными, либо они сами просто более не чувствовали себя её частью.
«Потерпевшие крушение» - это обычные посетители острова и «Отшельника». Крузо относился к этой касте людей с особым уважением. Однако для кого-то крушение не было радостным, не обрывало вечной жизненной скуки; они как бы только выполняли некую обязанность быть счастливыми, следовали представлению о тоске, которое добралось до них вместе со слышным на всю страну зовом острова, но ничто не имело для них значения. Они казались робкими, перепуганными животными, которые добрались до укрытия, но не могли ему по-настоящему доверять.
Команда «Отшельника» - это те совершенно непохожие друг на друга люди, которые забывали себя за работой, наслаждались делом и кормили посетителей не только едой, но и заботливым отношением. «Отшельник» стал местом притяжения на острове именно благодаря команде Крузо. Не случайно и название этого ресторанчика: отшельник - тот, кто чуждается других, живёт уединенно, отказавшись от общения с людьми и внешним миром.
Однако Крузо не ограничивался только рабочими отношениями со своей командой, он начал с внутренней революции, отрицая режим ГДР, и в конечном итоге решил помочь другим странникам, но эта помощь постепенно начала восприниматься как навязывание своих идей. Крузо контролировал все взаимоотношения вокруг себя. «Эд спрашивал себя, как поступают другие, Крис или Кавалло, как им удаётся невозмутимо сидеть за завтраком, а он сам тупо таращится воспаленными глазами на хлеб с мармеладом или пытается перехватить взгляд Крузо; лишь с трудом Эд противостоял искушению положить голову на стол. В сущности, объяснение могло быть только одно: они спали. Они давно привыкли ко всему, привыкли к системе Крузо» [1, с. 209] - таким образом, у Крузо была своя «система» на острове, его уважали и знали и сезы, и потерпевшие крушение, и, конечно, команда «Отшельника». При этом Крузо всегда напоминал членам своей команды, что в каком-то смысле все они здесь потерпевшие крушение. В связи с этим писатель часто упоминает образ ковчега: «Глыба за глыбой отрывается от острова и сползает в эту дивную бездну, поистине природный театр, когда-нибудь и «Отшельник», наш ковчег, тоже отправится в путь, однажды ночью, может, уже в один из следующих штормов, прямиком в открытое море, с пассажирами и командой, вот тогда-то очень важно. понимаете?» [1, с. 41]. Крузо приобретает черты библейского персонажа, и в какой-то момент Эдгар отмечает это: «Невинный тон Лёша. Перед картой правды он был почти таким же - библейским, певучим» [1, с. 186].
Однако время на острове застыло в неподвижности, пространство Хиддензее замкнуто, изолировано, а детали созданного Крузо общества не помогают достичь жителям счастья. Остров Хиддензее и вся система Крузо были той же утопией, что и система Восточной Германии и иллюзия об идеальном Западе. Гостей с Запада заносило на остров крайне редко, восточный остров казался им не менее отдаленным местом, чем сезам - Запад. Реальность перестала существовать для героев книги: о том, что Берлинская стена разрушена, Эдгар узнал уже
через некоторое время после свершившегося события, а всё, что происходило как подготовительный этап к этому событию, в мире Крузо оставалось незамеченным.
Особенность образа Крузо в том, что он не принимает режим Восточной Германии и одновременно отвергает мир капитализма. Таким образом, ему некуда бежать, кроме как на собственный остров. Для него, как и для Робинзона Крузо из романа Д. Дефо, деньги становятся «ненужным хламом», но иногда и Алексей Кру-зович подвержен слабости: «Даже в речи Крузо это слово мерцало как золотой самородок в темноте, блестело и украдкой позванивало, да и пахло приятно, валюта, западные деньжата, какое сытое, изысканное звучание. Восточные деньги, напротив, - бочка с отходами и алюминиевые приборы...» [1, с. 294]. Однако Крузо не стремился на Запад. По его мнению, любой житель ГДР намного свободнее, чем житель ФРГ: «Задача Востока, Эд, я имею в виду весь Восток начиная от казахских юрт, от циркового шатра моей матери в Караганде, ну, ты знаешь, оттуда и досюда, до этого острова, этого ковче-га.состоит в том, чтобы указать Западу путь. Путь к свободе, понимаешь, Эд? Это и есть наша задача и задача всего Востока. Указать им технически, экономически, инфраструктурно достигшим так многого со своими автострадами, конвейерами и бундестагами, указать им путь к свободе, к этой утраченной стороне их бытия» [1, с. 352].
Эта идея прослеживается не только в романе Л. Зайлера - капиталистическое общество меркантильно, люди покупают и продают, думая только о прибыли, можно ли их назвать свободными - спорный вопрос. Рыночное общество отличается желанием иметь, и чем больше уровень жизни, тем больше возрастает это желание. Большой акцент на недостатках духовной жизни в ФРГ делает Г. Грасс (нем. Günter Wilhelm Grass) в романе «Моё столетие» (нем. Mein Jahrhundert) [7], похожие мысли звучат в романе Рюдигера фон Фрича «Штемпель в свободный мир».
Эта огромная пропасть в мировосприятии Запада и Востока стала ощутима позже, после того как произошло формальное объединение. А в тот момент, когда жители Восточной Германии уловили в воздухе возможность обрести ту самую желанную свободу без границ, свободу Запада, никто не думал о реальных последствиях, поэтому Л. Зайлер отражает в романе то волнение, которое поглотило жителей острова Хиддензее. Никто не смог устоять против этого влечения - преодолеть границу: «Мало-помалу ему стало ясно, о чем толковала «Виола» своим новостным голосом. Опять беглецы, речь шла
о настоящей волне беглецов, беглым шагом через забор, через границу» [1, с. 244]. Никто не устоял, кроме Крузо и его верного Эдгара. Однако вместе с крушением утопии погибает и сам её создатель - Крузо. Вместе с исчезновением ГДР становится ненужной порождённая социалистическим государством утопия острова Хиддензее. А Эдгар начинает абсолютно новую жизнь. Никто из участников команды «Отшельника» на протяжении всего повествования не рассказывает свою историю и считает это в порядке вещей - ни у кого нет прошлого, только настоящее. Мы знаем о прошлом только двух персонажей романа - Крузо и Эдгара. При этом у Крузо нет будущего, а Эдгар появляется в эпилоге как основной рассказчик, переживший объединение и начавший новую жизнь, т. е. для него «Отшельник» стал транзитным местом пребывания.
Система ГДР в итоге не смогла удержать свою позицию, и идеализированный мир Алексея Крузовича потерпел крушение.
Л. Зайлер в своём романе неоднократно стремится подчеркнуть, что ГДР была создана обыкновенными людьми, а значит, и в ней была невозможна безупречность: «Когда записывали данные, рост и цвет глаз он сообщал сам -в конторе полицейского бюро прописки никто ему в глаза не смотрел и рост не измерял. Эда это очень удивило, впервые у него мелькнула догадка, что в системе возможны пробелы» [1, с. 343]. Писатель подчёркивает с помощью подобных деталей, что совершенного государства не может быть. Такие же пробелы были и в созданной Крузо команде, что привело в итоге к тому, что мир Крузо рухнул. Главный герой романа Л. Зайлера - это тот же идеолог, создающий свою утопию-оппозицию.
Все работники «Отшельника» - обыкновенные люди, которым недостаточно находить утешение в непосильной работе, декламациях Тракля и своеобразных празднествах. Работники «Отшельника» также решили бежать в тот мир, который манил свободой, но при этом был ещё неизвестен. Другая свобода на Западе могла для них оказаться намного прекраснее и свободнее, чем то, что создано Крузо.
Таким образом, остров Хиддензее - это не просто утопия, спасение от тоталитарного режима, это, как и роман Д. Дефо, повествование о возрождении человеческой природы. Л. Зай-лер создаёт в романе образ Крузо, человека, который позиционирует остров Хиддензее как укрытие, место, где жители ГДР приходят в себя, возвращаются к себе, то есть к природе, к голосу сердца, как говорит Руссо. Никому не нужно бежать, не нужно тонуть, остров позво-
ляет получить опыт, который помогает вернуться просветлённым. Люди на острове, которым давали разрешение на выезд из ГДР, воспринимали эту новость как удар: сначала они забывали об ожидании, будто их жизнь и без того давным-давно лежала за пределами - не только страны, но и времени, исчислимый ход которого остров и его магия упразднили. Их ожидание как бы сгустилось в некую райскую потусторонность, пишет Л. Зайлер. На острове они уплывали далеко-далеко, и вдруг приходилось выныривать и грести вспять, в официальный ход времени - зачастую на это оставались считанные дни. Весь процесс побега, желание оказаться на Западе, подальше от режима ГДР становились навязанными. Люди постепенно привыкали к острову, к своей мнимой свободе, хотя и существовало общее желание вырваться, преодолеть границу, а на самом деле далеко не каждому это было действительно необходимо. Например, в сборнике рассказов немецких писателей Рогер Виллемсен иронично замечает, что восточный гражданин не обладал компетентностью и как потребитель. Это только поначалу казалось забавным, что он битый час сидит в «Макдоналдсе», ожидая официанта [8, с. 163].
Подводя итог, можно сказать, что Л. Зайлер в романе «Крузо» продолжает традиции классиков утопической литературы. Он утверждает мысль, что разделение Германии значительно влияло на мировоззрение, систему ценностей немцев и становилось причиной порождения призрачных мечтаний о новых обществах. Однако такие мечтания в политических реалиях современности были бесплодными. Люди в стремлении оградить себя от внешней агрессивной среды и помочь в этом другим сами создавали утопию, которая в итоге не смогла оправдать надежды. Л. Зайлер не пишет простую «Робинзонаду», он создаёт свой мир 1989 года, остров, где есть в некоторой степени цивилизация и куда приезжают туристы, где есть своеобразный экипаж ресторана. Если Робинзон Крузо благополучно возвращается домой, то у Крузо Л. Зайлера другая судьба: он пытается спасти себя и окружающих, но его ожидает только смерть. С падением Берлинской стены заканчивается и жизнь Крузо, героя своей эпохи, эпохи разделённой Германии.
Особенностью немецкого характера является постоянный поиск себя [9]. Л. Зайлер на примере романа «Крузо» показывает, что во времена разделённой Германии вопрос обретения своего места в стране и в мире стоял особенно остро. Немцы, которые не находили себя в ГДР, бежали на Запад, но во многом и в ФРГ не обретали внутренней свободы, а те, кто не принимал и
западные ценности, как герой романа «Крузо», создавали собственный мир, однако и он был только иллюзией успокоения и свободы.
Список литературы
1. Зайлер Л. Крузо. М.: Текст, 2016. 412 с.
2. Хиддензее. История [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.deutschlanddeutsch.ru/tu rizm/dostoprimechatelnosti/1166-ostшv-khiddenze.html
3. Портал интеллектуального центра - научной библиотеки им. Е.И. Овсянкина [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://library.narfu.ru/rus/TR Resources/V irtualExhibitions/Pages/utopiay.aspx
4. Дефо Д. Робинзон Крузо. СПб.: Азбука, Азбу-ка-Аттикус, 2014. 448 с.
5. Фрич Р. Штемпель в свободный мир // Иностранная литература. Берлин - Москва: история по памяти. 2015. № 4. 288 с.
6. Игнатьева Т.Ю. Эволюция концепта «свобода» в драмах Ф. Шиллера // Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. 2008. № 5 (19). С. 7-15.
7. Грасс Г. Моё столетие. СПб.: Амфора, 2009. 350 с.
8. Минуя границы. Писатели из Восточной и Западной Германии вспоминают / Пер. с нем. М.: Текст, 2009. 286 с.
9. Шарыпина Т.А., Кудрявцева Т.В. К проблеме изучения немецкой идентичности в контексте европейской ментальности на рубеже ХХ-ХХ1 вв. // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2015. № 2 (2). С. 296-303.
UTOPIAN DISCOURSE IN LUTZ SEILER'S NOVEL «KRUSO» M. V. Mazenova
The aim of the work is to analyze the use of elements of utopia in the novel «Kruso» by the 21st century German writer Lutz Seiler. The book is suffused with symbols and hints, metaphors and allusions to D. Defoe's robinsonade, to the myths of the Elder Edda and even to the Bible. The author connects the social and political world with the surreal and grotesque world and shows how during the times of the divided Germany the inhabitants of the GDR unconsciously created new utopias-oppositions because of the desire to avoid the totalitarian pressure of a utopically created society. The relevance of the topic is underscored by the need to study the origins of the new German mentality identified in the German-language literature of the 21st century.
Keywords: GDR, FRG, totalitarian regime, ideology, German literature, national and cultural-historical codes, national identity.
References
1. Zajler L. Kruzo. M.: Tekst, 2016. 412 s.
2. Hiddenzee. Istoriya [Ehlektronnyj resurs]. Rezhim dostupa: http://www.deutschlanddeutsch.ru/turizm/dosto primechatelnosti/1166-ostrov-khiddenze.html
3. Portal intellektual'nogo centra - nauchnoj bibli-oteki im. E.I. Ovsyankina [Ehlektronnyj resurs]. Rezhim dostupa: http://library.narfu.ru/rus/TRResources/Virtual Exhibitions/Pages/utopiay.aspx
4. Defo D. Robinzon Kruzo. SPb.: Azbuka, Azbuka-Attikus, 2014. 448 s.
5. Frich R. Shtempel' v svobodnyj mir // Ino-strannaya literatura. Berlin - Moskva: istoriya po pamya-
ti. 2015. № 4. 288 s.
6. Ignat'eva T.Yu. Ehvolyuciya koncepta «svoboda» v dramah F. Shillera // Vestnik Leningradskogo gosu-darstvennogo universiteta im. A.S. Pushkina. 2008. № 5 (19). S. 7-15.
7. Grass G. Moyo stoletie. SPb.: Amfora, 2009. 350 s.
8. Minuya granicy. Pisateli iz Vostochnoj i Zapadnoj Germanii vspominayut / Per. s nem. M.: Tekst, 2009. 286 s.
9. Sharypina T.A., Kudryavceva T.V. K probleme izucheniya nemeckoj identichnosti v kontekste evropejs-koj mental'nosti na rubezhe ХХ-ХХ1 vv. 2015 g. // Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N.I. Loba-chevskogo. 2015. № 2 (2). S. 296-303.
