CC BY
73
НОВАЯ И НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ
© 2008 г.
А.В. Царегородцев
УТИЛИТАРИЗМ И АСКЕЗА В ЭТИЧЕСКИХ ВОЗЗРЕНИЯХ БЕНДЖАМИНА ФРАНКЛИНА И СЭМЮЕЛЯ СМАЙЛСА
Тема буржуазного этоса очень актуальна в контексте современных тенденций отечественной историографии, общим знаменателем которых является усиливающийся интерес к проблемам социокультурного характера. Впервые проблема влияния протестантизма на буржуазный этос была осмыслена в работах немецкого социолога Макса Вебера. Отечественная историография, долгое время игнорировавшая основные выводы Вебера, сегодня обращается к его наследию. Редкая работа по экономической, социальной, культурной истории Нового времени обходится без ссылки на это имя. Однако крупных работ на тему буржуазного этоса в постсоветской историографии так и не возникло.
Настоящей вехой в истории изучения буржуазного этоса можно считать выход в свет монографии польской исследовательницы Марии Оссовской «Рыцарь и буржуа»1. Работа посвящена параллельной эволюции рыцарского и буржуазного (мещанского) этосов периода античности и средневековья и их интерференции в Новое время. Информативность, широкая источниковая база, смелый подход — все это далеко не полный список достоинств работы. Фактически Оссовская совершает в марксистской историографии переворот, схожий по своим последствиям с тем, который совершил Вебер в рамках западной исторической мысли. Во-первых, она уничтожает монополию историков философии на тему истории этики. Во-вторых, в ее работе мы видим отказ от прямолинейных интерпретаций отношений «базис-надстройка» и попытку увидеть внутреннюю (эндогенную) логику развития этоса.
Имя Б.Франклина упоминается уже у М. Вебера в «Протестантской этике». Ссылкой на его этические взгляды автор поясняет, что имеется в виду под понятием «дух капитализма»2. Целая глава посвящена американскому просветителю в названной работе Оссовской3. Интерес обоих исследователей к Франклину объясняется тем, что он — воплощение классической для буржуазного этоса формулы «self made man». Кроме того, Франклин протестант из диссидентской семьи.
Сложнее обстоит дело с Сэмюелем Смайлсом (1812—1904). Это известный автор викторианской эпохи, биограф, моралист, чьи работы переведены на многие языки, в том числе русский. Однако несмотря на свою известность, труды Смайлса не изучены как исторический источник. В отечественной историографии не было сделано попыток сравнить этические взгляды этих мыслителей.
Оба автора олицетворяют определенный этап в развитии буржуазного этоса. Работы Франклина, возникшие в эпоху Просвещения, воплощают начало формирования светского этического дискурса буржуазных слоев англосаксонского мира. Здесь еще сильны религиозные мотивы и аллюзии. Основной источник данного исследования — «Автобиография» (впервые опубликована в 1791 году, начата автором в 1771 г.) — это квинтэссенция буржуазной этической мысли. Труды Смайлса, относящиеся к середине XIX века, то есть периоду завершения промышленного переворота в Англии, отражают итог становления этоса английской буржуазии (средних слоев) и превращение его в этическую доминанту всего викторианского общества.
Цель предпринятого в данной статье исследования — реконструировать и сравнить этические воззрения Бенджамина Франклина и Сэмюеля Смайлса, проанализировать полученные реконструкции сквозь призму этических императивов пуританства и методизма, как наиболее влиятельных течений англосаксонского протестантизма второй половины XVIII — середины XIX вв.
Для этических воззрений Франклина характерен эвдемонизм — представление о том, что счастье является высшей ценностью и целью человеческой жизни. По Франклину, оно заключается, прежде всего, в труде, в том, чтобы приносить пользу обществу и в семейной жизни с добродетельной и трудолюбивой женщиной. Добродетель ценна не сама по себе, а лишь в той мере, в какой она является средством достижения счастья. Несмотря на то, что Франклин всегда верил в Бога и бессмертие души, человек и земная жизнь интересуют его гораздо больше. Огромную ценность имеет знание и самообразование. Судя по «Автобиографии», ее автор всю жизнь расширял свой кругозор. Чтение было единственным развлечением, которое он себе позволял.
Отношение Франклина к религии меняется с возрастом. Родители воспитывали его в диссидентском духе. В юности он прочел все религиозные книги отца, которые только и составляли семейную библиотеку. Позже под влиянием Шефтсбери Франклин, по его словам, станет «скептиком в вопросах религии» и даже прослывет среди знакомых безбожником4. Примерно до зрелого возраста отец американской нации исповедовал деизм. Однако затем разочаровался в нем, так как на себе ощутил последствия нравственного нигилизма, который он, будучи деистом, воспитал в некоторых своих друзьях5. Уже это объяснение религиозной эволюции Франклина говорит об утилитаристском отношении к вере. Тем не менее, утилитаризм не мешал ему искренне верить в Бога, а также добродетели и табу, освященные пуританством.
Отношения к другим людям также подчинены утилитарным соображениям. Франклин часто говорит о той пользе, которую ему принесло знакомство или дружба с теми или иными людьми. Дружба, как и любовь, не является самостоятельной ценностью в его аксиологии. Семья и брак имеют ценность, как составляющие счастья. Огромное значение уделяется семье как хозяйственной единице общества. Отношения в ней описываются в терминах взаимного уважения, сотрудничества, совместного хозяйствования.
Таким образом, перед нами светская, буржуазная по своей социальной направленности этика. Однако тексты Франклина отражают дискурс, возникший в поле пуританской культуры. Несмотря на религиозную индифферентность,
их автор разделял этические принципы пуританства. Вместе с тем, Франклин — признанный лидер американского Просвещения, безусловный рационалист и сторонник натурфилософского гуманизма XVIII века. Поэтому крайне любопытно выделить в мировоззрении этого автора те или иные пуританские принципы и модели поведения и проследить то, как они преломляются сквозь буржуазный утилитаризм и просветительскую натурфилософию.
Как и большинство просветителей, Франклин считал, что добродетель свойственна природе человека, а порок противоречит ей6. Такая позиция противоположна пуританскому пониманию природы человека, как испорченной первородным грехом. Последний даже не упоминается в «символе веры» Франклина7. Можно предположить влияние в этом вопросе античной философии, тем более что сам автор неоднократно упоминает Сократа и даже считает
о
его своим примером для подражания, наряду с Христом8.
Образ жизни Франклина такой, каким он описывается в автобиографии, вполне можно назвать аскетичным. Достаточно сказать, что воздержание в еде и питье фигурирует в «списке добродетелей»9 за номером «один». В «Автобиографии» читаем: «...в течение долгого времени мой завтрак состоял из хлеба и молока (не чая), и я ел его оловянной ложкой из глиняной, двупенсовой миски»10. Этот фрагмент относится к периоду, когда Франклин был уже преуспевающим, хотя и не богатым, бизнесменом.
Следующая по списку добродетель — молчание («говорить только то, что может принести пользу мне или другому; избегать пустых разговоров»). Затем идут привычка к порядку, решительность. Пятой по счету фигурирует бережливость. Определение этой главнейшей в этике Франклина добродетели содержит альтруистический мотив: «тратить деньги только на то, что приносит благо мне или другим». Сам автор не был «рабом» денег. Не жалел их на хорошие книги. В молодости был заядлым театралом, что также требовало расходов. Он охотно давал в долг своим друзьям, хотя и очень сожалел, если долг не отдавали. Тем не менее, Франклин требовал всегда придерживаться принципа: «время — деньги». «Тот, кто бесцельно потерял время равное пяти шиллингам, потерял эти пять шиллингов»11. Если проанализировать отношение Франклина к деньгам сквозь призму протестантской морали, то само собой напрашивается сравнение с принципом экономической этики основателя методизма Джона Уэсли:
12
«возьми все возможное и отдай все возможное»12. По мнению Уэсли, христианин обязан зарабатывать как можно больше денег. И в то же время, каждый обязан, обеспечив себя всем необходимым для поддержания здоровья, отдать все остальные деньги своим родным или нуждающимся братьям по вере. Разница со взглядами Франклина лишь в том, что у последнего мы не находим идеи помощи бедным. Однако он тратил значительные суммы на различные общественные проекты.
За номером «шесть» значится добродетель трудолюбия («быть всегда занятым чем-либо полезным»). Франклин уверен, что человек обязательно достигнет успеха даже при скромных способностях, если разработает четкий план и
13
откажется от всего, что отвлекает от работы13. Он осуждает пьянство, азартные игры, ловлю рыбы (из удовольствия) и т.п. Даже поэзию он считал полезной лишь для развития своего журналистского стиля14. В любой деятельности це-
нится систематичность и метод. Опять же в духе Уэсли Франклин разработал собственный метод морального совершенствования, который предполагал систематический учет и постепенное сокращение количества нарушений тех или иных табу15. Режим дня, созданный Франклином для себя заставляет вспомнить монастырские правила. Подъем в 5 утра, молитва, работа днем, культурные развлечения вечером и отбой в 11 часов. Самая настоящая аскеза, только во имя труда, а не молитвы.
Есть, однако, существенное отличие от монашеского этоса — отсутствие требования подавлять половое влечение. Франклин откровенно признается, что до женитьбы пользовался услугами проституток16. И единственное, что его беспокоило в связи с этим, риск нанести ущерб своему здоровью. Однако обращает на себя внимание то, что это чуть ли не единственное место во всей автобиографии, где говорится об эротике. Целомудрие (двенадцатая по списку добродетель) Франклин отказывается даже определять — в тексте стоит многото-чие17. Те пассажи, где автор говорит о своей жене, семейной жизни и т.п., начисто лишены какого-либо упоминания об эросе. Так, о начале отношений с будущей женой Франклин пишет: «В течение этого времени я немного ухаживал за мисс Рид. Я питал к ней глубокое уважение и привязанность и имел не-
18
которые основания полагать, что и она испытывает ко мне такие же чувства» . Описывая совместную жизнь с этой женщиной, автор подчеркивает такие ее качества, как хозяйственность, бережливость, трудолюбие и т.п. Ни слова о красоте тела, плотской любви, страсти. Правда, словосочетание «юношеские страсти» встречается, но лишь в связи с продажными женщинами.
Вообще тема эроса и буржуазной морали заслуживает отдельного изучения. И все же правильным будет немного остановиться на ней. Недавние исследования показывают, что в период средневековья подавление либидо была уделом монахов. Народная же, особенно карнавальная культура, не отличалась аскетичностью19. Именно Новое время объявляет массовый «крестовый поход» против эроса. Очень подробно этот процесс «деэротизации» европейской культуры Нового времени описывает Мишель Фуко в своей знаменитой монографии «Ненормальные»20.
Причем, можно предположить постепенность процесса «изгнания эроса» из культурного пространства. Тот факт, что в автобиографии Франклина мы еще сталкиваемся с эротической темой, а у Смайлса мы не найдем даже намека на нее, объясняется, по всей видимости, не только разницей жанров, но и тем, что работы Смайлса отражают следующий этап «деэротизации» буржуазной культуры.
Таким образом, несмотря на то, что человек (мужчина, прежде всего) Нового времени отказывается от активного подавления своего либидо, буржуазная мораль поступает еще радикальнее, чем монашеский этос. Она полностью устраняет саму тему эроса из этического дискурса. Буржуазный этос предписывает видеть в женщине (актуальной или потенциальной супруге) в первую очередь, друга, сотрудника, хозяйствующий субъект.
Пуританин по происхождению, Франклин отрицал ряд догматов кальвинизма. В частности, он не верил в предопределение к раю и аду21. В его отношении к Богу отсутствует один очень важный момент, присущий традиционному хри-
стианству (католицизму и православию) — чувство покаяния. Покаяние, постоянная рефлексия, памятование о грехах и страстях, о Страшном Суде — все это центральные понятия традиционной христианской этики. У Франклина нет ничего подобного. Вот текст его ежедневной молитвы: «О, Всемогущая Благость! Щедрый Отец! Милосердный Руководитель! Возрасти во мне мудрость, которое откроет мне мое истинное благо. Укрепи мою решимость исполнять то, что предписывается мудростью. Прими добро, которое я делаю другим твоим детям, — только это могу я принести Тебе в благодарность за Твои постоянные милости ко мне»22. Ни слова о собственных грехах и ошибках. Франклин ни за что не просит у Бога прощения. В православной традиции такую молитву сочли бы «фарисейской». Но для протестантской культуры англосаксов это нормально. Вот пример другой молитвы, принадлежащей одному английскому поэту, которую Франклин приводит в «Автобиографии» на той же странице.
Света и жизни Отец, Ты всевышнее Благо!
О, научи меня, что есть добро, научи меня Сам!
От безрассудства, пороков, тщеславия душу спаси!
Низких желаний избави и душу мою Ты наполни
Знанием, миром душевным и добродетелью чистой;
Неувядаемым, вечным, священным блаженством.
Собственно говоря, уже Кальвин почти не говорит о покаянии. Это чувство теряет свою значимость в свете доктрины предвечного определения людей к раю и аду. Согласно кальвинизму, покаяние, то есть полное изменение «внутреннего климата» души (греч. «тйапсуа», церк.-слав. «умоперемена») происходит с человеком один раз в жизни, в момент осознания им своей избранности. Все остальное время избранник живет как святой. Эту точку зрения опровергает Джон Уэсли, чьи проповеди полемически заострены против пуритан: «Существует общее мнение, что покаяние и вера являются лишь вратами религии; что они необходимы лишь вначале нашей христианской жизни.»23. У Франклина мы вообще не находим упоминаний о каком-либо радикальном изменении сознания, покаянном кризисе. Почему? Ответ на этот вопрос позволит понять сущность той эволюции буржуазной религиозности, которая отражена в «Автобиографии». Без сомнения, Франклин — верующий человек. Атеизм и в викторианскую эпоху не приветствовался. Но есть существенная разница между Франклином и ортодоксальными пуританами. И разница вовсе не сводится к адогматизму его веры. Любая религия, в отличие от светской моральной доктрины, признает метафизику добра и зла. В религии «добродетель» и «грех» не являются абстрактными номиналистическими категориями. Они отражают метафизическую реальность, борьбу Бога и дьявола. «Грешник» — не столько приговор, сколько диагноз души. Добрые и злые поступки, мысли, чувства человека вызывают резонанс в «невидимом», ангельском мире. Для Франклина добро и зло означают, как уже отмечалось, лишь соответствие или несоответствие природе, то есть категории неметафизической. В его символе веры ни слова не сказано об ангелах, дьяволе. Даже слово грех не упоминается. Говорится о «пороке», который должен быть наказан Богом в земной жизни или загробной24. Франклина в принципе не интересует метафизика. Отсюда его равнодушие к догматам. Для него вся религия сводится к морали.
И мы имеем в данном случае не частное мнение отдельного человека, а тенденцию религиозной жизни англосаксонского мира. В «Автобиографии» говорится о визите некоего преподобного Хемхилла из Ирландии, чьи проповеди
были посвящены исключительно моральным проблемам и лишены всяческого
25
догматизма25. Позже выяснилось, что преподобный не был чужд плагиату. Большую часть своих проповедей он списал у другого пастора, господина Фостера — факт, лишний раз доказывающий, что мы имеем дело с тенденцией. По словам Франклина, ирландский проповедник пользовался большой популярностью у жителей Филадельфии.
Сам собой напрашивается интересный вывод. Если реформация Кальвина
была первым шагом к десакрализации христианства (Кальвин лишил христиан-
26
скую обрядность метафизического измерения26), то в работах Франклина отражен следующий этап — полный отказ от метафизики. А это означает «этиза-цию» (если можно так выразиться) религиозного дискурса. Отказ от метафизики предполагает, что совершенствование человека наполняется иным, рационалистическим содержанием. Оно сводится к росту интеллекта и нравственной интуиции (именно мудрости просит Франклин у Бога), а также к профессиональным успехам. И происходит такая эволюция, вопреки мнению Макса Вебера27, независимо от идеи предопределения, в которое Франклин, как уже отмечалось, не верил. Правильнее будет говорить о том, что рационализм философии Просвещения усилил общую для исторического развития англосаксонского протестантизма (пуританизм, методизм) тенденцию к десакрализации христианства. Яркое воплощение этой тенденции мы видим в религиозно-этических взглядах Франклина, протестанта по происхождению и одного из виднейших просветителей англосаксонского мира.
Сэмюель Смайлс (1812—1904)— известный биограф и философ-моралист викторианской Англии. Как отмечает исследователь викторианской культуры
Л.А. Фадеева, работы Смайлса представляют собой «блестящий образец синте-
28
за буржуазных и аристократических ценностей»28.
В данной статье использованы две книги: «Самопомощь» (или «Самодеятельность») и «Характер», написание которых относится к середине XIX века. Обе они носят подчеркнуто моралистический характер, чем представляют огромный интерес для исследования по истории буржуазного этоса Англии. Сам Смайлс ориентируется именно на средние слои английского общества. Он практически не упоминает аристократов и редко рабочих.
Анализируя иерархию ценностей Смайлса, необходимо, прежде всего, отметить глубокую гуманистичность его мировоззрения. Без сомнения, человек — высшая и безусловная ценность в аксиологии автора.
В текстах почти не говорится о Боге. Несколько раз встречается понятие «Провидение», звучащее с оттенком некоего фатализма, который, однако, не противоречит твердой убежденности автора в том, что каждый человек — хозяин своей судьбы.
Смайлсу также близок эвдемонизм. Человек призван быть счастливым в самом «приземленном» смысле. Ни слова о загробном воздаянии. Счастье ценно само по себе. В этом существенное отличие этики Смайлса от религиозного (христианского) дискурса, в котором земное счастье является ценностью лишь
в той степени, в какой оно не мешает спасению души. Земное и загробное счастье находятся, согласно любой религиозной доктрине, в определенной оппозиции друг к другу.
Счастливый человек, по Смайлсу, — это гармонически развитая личность. Смысл жизни в постоянном саморазвитии и самовоспитании. В этом же ключ к успеху. Саморазвитие — это та сфера, где человек и общество не противопоставлены друг другу. Успех отдельной личности способствует успеху всего общества. Самореализация предполагает гармоничное развитие духа и тела.
Рассказ об аксиологии Смайлса был бы неполным без рассмотрения «антиценностей». Неразвитость личности, ее нежелание работать над собой — вот корень всех бед человека. Самое страшное — зависимость, прежде всего, финансовая. Смайлс много и ярко пишет о людях, попавших из-за своей неумеренности и неумения тратить деньги в зависимость от кредиторов. Смайлс испытывает отвращение к эгоистичным, корыстолюбивым натурам, от которых нет никакой пользы нации.
Таким образом, перед нами светский дискурс, лишенный каких бы то ни было мистических интонаций. Тем более интересно вскрыть в нем влияние протестантизма. О таком влиянии может говорить хорошее знакомство Смайл-са с биографией (а значит и с учением) Джона Уэсли. В одной из глав «Характера» Смайлс приводит иллюстрацию из жизни Уэсли и его матери в качестве
29
примера для подражания .
Человек, счастье, саморазвитие — все это понятия, ценные сами по себе. Кроме них, в мировоззрении Смайлса можно выделить ценности подчиненного характера, то есть такие понятия, которые становятся ценными постольку, поскольку они служат счастью и саморазвитию человека. Это труд, образование и дружба. Для Смайлса предпочтительнее такой труд, который способствует рос-
30
ту личности, а именно систематический и творческий30. Однако, по мнению автора, даже рутинное и нетворческое занятие лучше безделья31. Образование полезно не само по себе, а лишь в той степени, в какой оно способствует успеху и приучает человека к систематическому труду. По мнению Смайлса, «научить мальчика арифметике значит сделать из него человека, так как арифметика приучает к точности и аккуратности»32. Смысл образования в том, чтобы сформировать развитую мужественную личность со строго «практическим» умом. Многие из тех людей, о которых говорится, как о примере для подражания и которыми автор искренне восхищается, не получили в детстве должного образования и всю жизнь восполняли этот пробел за счет самостоятельных занятий. То же самое, как отмечалось выше, характерно и для Франклина. Доктрина «self made man» — стержень этики викторианского моралиста. Любопытно, что симпатии Смайлса на стороне промышленников и изобретателей: «Подобных людей можно с полным основанием поместить в число героев Англии. Действительно, их терпеливая самоуверенность посреди различных испытаний и затруднений, их мужество и настойчивость в преследовании благородных стремлений и целей не менее выказывают своего рода геройство, чем храбрость и самоотвержение солдат и моряков, которых обязанность и гордость заключается
лишь в защите того, что эти доблестные промышленные деятели приобрели не-
33
утомимыми трудами»33. Удивителен почти пренебрежительный тон высказыва-
ния в отношении «защитников отечества». Хотя и можно понять восхищение «гигантами промышленности» со стороны публициста, чья родина считалась тогда «мастерской мира».
Дружба также не является ценностью сама по себе. Дружить, по мнению Смайлса, нужно только с людьми более образованными и более высокой нравственности, чем ты сам, чтобы «дотягиваться» до их интеллектуального и морального уровня34. В связи с этим нельзя не вспомнить императив Уэсли: «учи-35
тесь у других»35. Схожие мотивы, как уже отмечалось, мы встречаем и в «Автобиографии» Бенджамина Франклина. Он нередко подчеркивает, что дружба с теми или иными людьми была ему полезна в интеллектуальном или нравственном плане. Такой утилитаризм в человеческих отношениях вполне уживается с осуждением корыстолюбия и эгоизма.
Иерархия ценностей обусловливает комплекс добродетелей, качеств, которыми должен быть наделен настоящий джентльмен (или настоящая леди). В этом вопросе проявляется специфика этики Смайлса. Исходя из его текстов, все добродетели можно четко разделить на «высшие» и «практические» (термин аутентичный). Первые можно с уверенностью назвать «общечеловеческими», их присутствие характерно для любого трактата по этике и морали. Это честность, трудолюбие, любовь к ближнему и т.п. Вместе с тем есть определенная специфика в том смысловом наполнении, которое скрывается за привычными формами. Например, под мужеством Смайлс понимает, прежде всего, способность сопротивляться искушениям, которое он ставит выше храбрости солдата. Близкое по смыслу понятие «самообладание» трактуется как способность «жертвовать настоящим наслаждением ради будущего счастья»36. Честность проявляется в том, чтобы жить по средствам, аккуратно платить по счетам: «Нэпир сильно настаивал на том, что «честность неразлучна с понятием об истинном джентльмене», и что «пить даровое шампанское и пиво и ездить на даровых лошадях, — значит быть обманщиком, а не джентльменом. Люди, которые жили не по средствам и часто призывались к суду даже собственными слугами за долги, навлеченные своею беспорядочною жизнью, — такие люди хотя и продолжают быть по должности офицерами, но уже не джентльмены». Мало того, что офицер способен сражаться: это может сделать всякий бульдог. Но держит ли человек ненарушимо свое слово, платит ли он свои долги? Вот пункты чести, которые, по мнению Нэпира, бросали свет на деятельность настояще-
37
го солдата-джентльмена» . Напротив, если ваши расходы превышают доходы,
38
это не просто расточительность, а признак тщеславия38. Любопытно отметить, что в известном романе У. Теккерея с характерным названием «Ярмарка Тщеславия» сильнее всех других персонажей этому пороку были подвержены Ребекка и Родон Кроули. Эта чета, не имея наличных денег, вела роскошный образ жизни, ловко обманывая кредиторов.
В числе положительных качеств автор неоднократно подчеркивает «ясность ума», бодрость и резко осуждает излишнюю сентиментальность. В самых мрачных красках описывается душевное состояние Байрона, которое приписывается негативному влиянию его матери: «Так, отличительная черта лорда Байрона — его мрачные порывы, презрение к сдержанности, горечь его ненависти, его беспричинный гнев — все эти недостатки в немалой степени объясняются
пагубным влиянием, которое имела на него с самого дня его рождения, капризная, вспыльчивая и упрямая мать»39. Так же негативно Смайлс высказывается о матери А. Ламартина. По его словам, та воспитывала сына в «совершенно ложных понятиях о жизни, в духе Руссо и Бернандена де Сент-Пьера, вследствие чего его от природы сильная сентиментальность, которую следовало бы сдерживать, получила еще большее развитие, и он в продолжение всей жизни был жертвой слез, притворства и безрассудства»40. Таким образом, сдержанность для Смайлса очень важное качество. Но все же его этика далека от расхожего стереотипа о «чопорных» британцах. Он порицает тех, кто воспитывает детей в строгости и угрюмости. Мать (а именно она, с точки зрения Смайлса, играет главную роль в воспитании) должна быть «веселой и кроткой»41. Однако тот факт, что автор подчеркивает эти качества, может свидетельствовать о том, что их-то и не хватало его современникам. Неоднократно говорится о важности чувства долга, высокого общественного духа, умения «не унывать» в невзгодах.
Отдельный комплекс положительных качеств представляют собой, так называемые «практические добродетели» (качества делового человека). Целая глава «Самодеятельности» посвящена данной теме42 — факт, ярко демонстрирующий социальную направленность этики Смайлса. Сам автор подчеркивает, что бизнес — это тот род занятий, где «начало самодеятельности» наиболее проявляется. Настоящие бизнесмены, столь же редки, как «великие поэты или как святые и мученики» 43. Любопытно сравнение со святыми. Возможно, оно продиктовано не только желанием подчеркнуть редкость такого явления, как истинный деловой человек, но и свойственной протестантизму корреляцией между понятиями «избранность» («святость») и «успех»44.
В огромном списке качеств делового человека остановимся на этически значимых. Пожалуй, самым главным из них является для Смайлса вера в свое дело, «горделивая любовь» к нему. «Самодеятельность» полна примерами людей, которые начинали свой бизнес «с нуля», встречали насмешки и непонимание со стороны родных и близких и, тем не менее, уверенно шли к цели. В этой связи
нельзя не вспомнить мысль Кальвина о том, что вера в призвание позволяет че-
45
ловеку выполнять свой долг даже, если его труд не ценится окружающими . Настоящий бизнесмен у Смайлса выдвигает самые смелые планы и проекты и благодаря своей вере, трудолюбию, прилежанию и энергичности непременно добивается успеха. Неоднократно автор подчеркивает необходимость такого качества, как усидчивость, готовность заниматься самым рутинным делом, умение из каждого предприятия извлекать максимум выгоды. Воспевается энтузиазм в деле, терпение, аккуратность и привычка к порядку — все это мы встречаем и у Франклина. Поражает не само наличие всех этих понятий, которое свойственно любому этическому дискурсу, а та настойчивость, с которой о них говорится. Систематический труд, пунктуальность, бережливость, прилежание, выгода возводятся в культ. Примечательна уверенность Смайлса (как и Франклина) в том, что быть честным и бескорыстным выгодно: «если человек с высокими нравственными правилами будет энергически продолжать раз начатое дело, то несомненный успех послужит ему наградой»46. Здесь мы сталкиваемся с интересной проблемой истории этических учений. Перед любым моралистом неизбежно встает проблема обоснования провозглашаемых этических
императивов. «Почему нужно быть добродетельным»? На этот простой вопрос каждый философ отвечает по-своему. Всем известно высказывание Эпикура: «.нельзя жить приятно, не живя разумно, нравственно и справедливо, и наоборот, нельзя жить разумно, нравственно и справедливо, не живя приятно»
(Письмо к Менекею)47. Нравственность — условие счастливой жизни. Стоики
48
обосновывали свою этику ссылкой на законы природы48. Добродетель, по их мнению, соответствует природе человека и мира, а порок противоречит ей. Христианство, как и любая другая религия, связывает нравственность с соте-риологией (доктриной о спасении души). Добродетель в религиозном дискурсе «выгодна» только в перспективе загробного существования души. Кальвин, например, считает нравственное поведение следствием веры, а веру признаком избранности. У него нет уверенности, что нравственное поведение обеспечивает успех в делах. Напротив, как раз своим «избранникам» Бог посылает испытания, среди которых может быть и бедность49. В то же время, успех в делах Кальвин приписывает Провидению, которое благоволит «святым»50. Это не значит, что все богачи — избранники Бога. Безнравственным богачам женевский богослов предрекает разорение. Таким образом, у Кальвина существует связь между понятиями «успех» и «нравственность», но она опосредована понятием «избранность» и не носит характера детерминизма. Нравственность не есть условие успеха. Успех и нравственное поведение, проистекающее из глубокой веры в Бога, суть признаки возможной избранности.
У Франклина мы находим и восходящую к античной философии уверенность, что добродетель соответствует природе человека, и христианскую веру в загробное воздаяние добродетели и греха. Но у него же встречаем совершенно новое представление о том, что нравственное поведение выгодно в экономическом смысле. Откуда оно могло возникнуть? Обращает на себя внимание цитата из книги «Притчей Соломоновых», которой Франклин предваряет изложение своего метода морального совершенствования: «Долгоденствие в правой ее руке, а в левой у нее богатство и слава» (Притч.3:16—17). Речь идет о «мудрости», под которой подразумевается некая нравственная интуиция. Для ветхозаветной этики характерно представление о том, что Бог уже при жизни человека вознаграждает его за добрые дела, в том числе и богатством. В тех же «Притчах Соломоновых» встречаем такие слова: «Не допустит Господь терпеть голод душе праведного, стяжание же нечестивых исторгнет» (Притч.10:3); «Труды праведного — к жизни, успех нечестивого — ко греху» (Притч. 10:16)51; «Чти Господа от имения твоего и от начатков всех прибытков твоих. И наполнятся житницы твои до избытка, и точила твои будут переливаться новым вином» (Притч.3:9—10).
Уже та популярность, которой пользуются в англосаксонской среде ветхозаветные имена, говорит об огромном влиянии этой части Библии на культуру протестантских народов. Причем, складывается впечатление, что протестанты склонны к буквальному пониманию Священного Писания. В связи с этим вспоминается комический эпизод из «Автобиографии» Франклина52, в котором он рассказывает о своем компаньоне, мистере Кеймере. Тот никогда не брил и не стриг бороды, так как это запрещено в ветхозаветной книге «Левит» (Лев.19:27). И это не единичный случай. В США по сей день существует ради-
кальная пуританская секта амишей. Мужчины, принадлежащие к этой секте, не бреют и не стригут бороды, видимо по той же причине53. Такие экстравагантные явления, хотя и редкость, все же хорошо демонстрируют общую направленность протестантской экзегезы. Вполне правдоподобным выглядит следующее предположение. Вследствие буквального понимания Ветхого Завета и содержащейся в книге «Притчи Соломоновы» идее успеха, как награды за послушание Богу, в светской этике Франклина и Смайлса возникло утверждение об экономической выгодности нравственного поведения.
Польза бережливости — отдельная тема работ Смайлса. Целая глава «Самодеятельности» посвящена «правильному употреблению денег». Проповедь примерно с таким же названием принадлежит перу Джона Уэсли. Викторианский моралист призывает жить умеренно, по средствам, так, чтобы доходы превышали расходы54. И хотя приветствуется накопительство, Смайлс считает, что нельзя копить деньги ради них самих: «Экономия с исключительною целью накопить деньги есть дело, не имеющее особого значения; но та же экономия, употребляемая человеком, как средство добиться независимости, служит одним из самых верных признаков прочной сформировки характера; если, наконец, при экономии человек поставил себе задачею заботиться о тех, кто от него находиться в зависимости, тогда уже экономия приобретает совершенно возвышенный характер и может сделаться проявлением самодеятельности в одной из лучших ее форм»55. Тут просматривается явное влияние Уэсли, который призывал «отдать все возможное». Долг христианина, по мысли Уэсли, тратить деньги на обеспечение всем необходимым своей семьи и благотворительность56.
Еще одна фраза в этой главе заставляет задуматься о влиянии религиозных мотивов в вопросе о бережливости: «.пороки, вроде беспечности, расточительности, опрометчивости, оказываются преимущественно у тех, кто пренебрегает
57
и употребляет во зло дарованные ему средства»57. В этой фразе обращает на себя внимание слово «дарованные». Из контекста видно, что речь идет не о каком-то кредите или наследстве, а о любых доходах человека. Логично предположить, что деньги, по мысли Смайлса, даются «свыше». Даже если перед нами всего лишь фигуральное выражение, оно приобретает иное звучание в контексте методистской этики. Уэсли, как и все христиане, утверждает, что деньги, в
58
том числе заработанные честным трудом, принадлежат Богу58. Человек лишь распорядитель Божьих средств, поэтому он не может тратить их, как захочется. Именно поэтому мы должны «отдать все возможное».
Несколько слов об образе женщины. Выше уже было сказано, что Смайлс именно матери приписывает определяющее влияние на характер ребенка. По его словам, английские промышленники, нанимая детей на работу, прежде всего, интересуются характером матери маленького рабочего и не обращают внимание на характер отца59. Смайлс со свойственным ему утилитаризмом объявляет приоритетными деловые качества женщины, а не ее красоту. Для него важнее ее умение вести домашнее хозяйство, помогать мужу в бизнесе. То же самое утверждал и Франклин, когда характеризовал свою жену60. От женщины он требует практичности, привычки к порядку, систематическому труду, бережливости и вместе с тем кротости, веселости, благопристойности и вежливого обращения с детьми.
Положительные качества оттеняются пороками. Пожалуй, самый страшный порок в этике Смайлса — это легкомыслие, беспечность. Все отрицательные персонажи его работ — люди, не думающие о будущем, идущие наповоду у сиюминутных влечений и страстей. «Бесплодная мечтательность» — самое характерное словосочетание. Неоднократно осуждается роскошь, тяга к удовольствиям и чувственным наслаждениям, любовь к изящным нарядам. Пьянство именуется худшим грехом. Осуждается любая несдержанность, сентиментальность, мрачность, капризность, гневливость. Порицание всех этих пороков вполне укладывается в утилитаристское мировоззрение автора. В духе бента-мовского гедонизма Смайлс объявляет «оправданным» стремление к комфорту «всеми законными путями»61. Комфорт включает в себя «физическое довольство», необходимое для «развития высших сторон человеческой натуры». Однако стоит задуматься о соотношении чистого утилитаризма и аскетической направленности в этике Смайлса. В «Самодеятельности» мы встречаем любопытную фразу: «.если в рабочем классе заметно отсутствие бережливости, довольства, развития и счастья, так это уже происходит исключительно от слабости, излишней снисходительности к себе и испорченности самого человека»62. В этом фрагменте Смайлс доказывал, что нет необходимости в каких-либо социальных реформах в отношении рабочего класса. Рабочие-де сами виноваты в своей бедности. Их образ жизни, лишенный «духа самодеятельности», отсутствие бережливости, злоупотребление алкоголем — вот причины нищеты, и никакие реформы тут не помогут. Ожидаемая для классического либерала социальная позиция. В ней нет ничего удивительного. Бросается в глаза то, что отсутствие таких качеств, как бережливость, объясняется «излишней снисходительностью к себе, испорченностью, слабостью». Такой поворот мысли придает воспеваемому «духу самодеятельности» некий аскетический оттенок. Явно пуританское звучание приобретают требования борьбы с искушениями, роскошью, любовью к «изящным нарядам», призывы жить по средствам, делать сбережения и т.п. Все выше названные положительные качества в свете подобных высказываний приобретают характер не просто «полезных качеств», а именно «добродетелей» в аскетически-религиозном смысле этого слова. В таких фразах «проглядывает» скорее Кальвин, нежели Бентам. Женевский богослов последовательно утверждал изначальную испорченность человеческой природы. Современный исследователь пуританской этики А.В. Макеев видит в этой идее причину той
строгости в воспитании детей, которая царила в английских религиозных
63
семьях63. Действительно, когда читаешь о детстве Дэвида Коперфильда в одноименном романе Ч.Диккенса, складывается впечатление, будто почти все взрослые (кроме матери и некоторых близких) уверены, что этот мальчик — «законченный грешник».
Тексты Смайлса содержат любопытные высказывания, выражающие стереотипы, которые, по всей видимости, разделялись большинством его современников. Например, Смайлс пишет в «Самодеятельности»: «В каждом государстве есть разряд людей, живущих ежедневным заработком; такое явление, как и вообще назначение людей в обществе, есть дело Провидения.»64. Этот стереотип восходит к кальвинистской концепции «призвания», которое понимается как комплекс занятий и обязанностей сословий65. Интересно и другое выска-
зывание: «.физическим развитием, как известно, обусловливается в человеке и его нравственное и умственное развитие»66. Слова «как известно» указывают на то, что перед нами весьма распространенный стереотип. Принцип обусловленности нравственного развития физическим (калокагатия) восходит к клас-
67
сической античности и впервые встречается у Гомера67. Калокагатия абсолютно несовместима с христианской антропологией. В данном случае можно предположить влияние на буржуазный этос викторианской эпохи античных культурных стереотипов, транслируемых через школьное и университетское образование (изучение древних языков, литературы).
Анализ работ Бенджамина Франклина и Сэмюеля Смайлса позволяет сделать следующие выводы. Буржуазный этос, каким мы его находим в данных текстах, представляет собой явление сложное и гетерогенное. Аксиология, базовые модели поведения и этические нормы, проповедуемые названными авторами, обнаруживают влияние античной философии, философии Просвещения и протестантизма (пуританства и методизма). Эвдемонизм, калокагатия и обоснование этических императивов ссылками на «природу человека», безусловно, восходят к этическим доктринам античности — эпикурейству, стоицизму, Сократу и Гомеру. Немалое влияние на трудовую этику и базовые модели социального поведения английских буржуа XVIII — середины XIX вв. оказали, по всей видимости, рационализм Просветителей и утилитаризм И.Бентама. Однако не меньшее влияние следует приписать протестантизму (этическим воззрениям Жана Кальвина и Джона Уэсли). Влияние это не сводится только к аскетической направленности буржуазного этоса, парадоксально сочетающейся с эвдемонистическими и утилитаристскими установками. Оно проявляется, в том числе, в конкретных императивах экономического поведения (уэслианский принцип: заработай как можно больше и пожертвуй как можно больше; кальвиновская вера в «призвание», уверенность в успехе и др.). Кроме того, буквалистский характер протестантской экзегезы и особое внимание к ветхозаветной этической традиции явились одним из факторов, породивших представление об экономической выгодности нравственного поведения, восходящее к этике «Соломоновых притч». Еще одну черту, присущую буржуазному этосу, следует, по всей видимости, приписать влиянию протестантизма. Речь идет о «деэротизации» этического дискурса. Отказ от подавления полового влечения, свойственного монашеской аскетике средневековья, не означает для протестантов сексуальной свободы. Этика сексуального поведения в историческом протестантизме остается в рамках аскетических библейских императивов. Буржуазная мораль, если судить о ней по работам Франклина и Смайлса, пошла по пути избегания, замалчивания эротической темы. Естественно, такую тактику нельзя отнести насчет влияния философии античности или Просвещения.
Вопрос о характере взаимодействия условно «светских» и «религиозных» элементов буржуазного этоса побуждает выдвинуть следующую гипотезу. Одной из эндогенных тенденций развития протестантизма является его поступательная «десакрализация», то есть постепенный отказ от мифологических, метафизических элементов христианской доктрины и культа. Тенденция эта была заложена Ж.Кальвином и его последователями. Кальвинисты с самого зарождения этого движения отрицали сакраментальный, метафизический характер
христианских таинств. Во времена Франклина начинается следующий этап «десакрализации» протестантизма, выразившийся в выведении из религиозного дискурса догматических вопросов и параллельное усиление внимания к проблемам этики. С этого момента религиозный дискурс становится открытым влиянию со стороны светской философии, в том числе философии Просвещения. Начинается взаимопроникновение и взаимовлияние светского и религиозного дискурсов в сфере этики. Примером такого взаимодействия являются работы Франклина. Позднее, по мере углубления секуляризации, религиозный этический дискурс все более растворяется в светском. Пример тому тексты Смайлса, в которых можно обнаружить лишь отдельные следы влияния протестантских этических норм и императивов. Сами же тексты носят подчеркнуто светский характер. Однако растворение не означает уничтожения, так как секуляризация является не абсолютным, а диалектическим отрицанием религиозного дискурса. Такое отрицание предполагает сохранение отрицаемого в латентном состоянии, в виде усваиваемых в процессе воспитания «предрассудков» (нерефлексируемых моральных стереотипов, моделей поведения и т.п.).
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Оссовская М. Рыцарь и буржуа: Исследование по истории морали. Пер. с польск. М., 1987.
2. Вебер М. Протестантская этика и «дух» капитализма // Избранные произведения. Пер. с нем. М., 1990. С. 73-77.
3. Оссовская. Ук. соч. С. 234-263.
4. Франклин, Б. Автобиография // Избранные произведения. М.: ГИПЛ,1956. С. 430,434.
5. Там же. С. 465-466.
6. Там же. С. 466,489.
7. Там же. С. 492.
8. Там же. С. 483.
9. Там же. С. 481-483.
10. Там же. С. 480.
11. Франклин Б. Необходимые советы тем, кто хотел бы стать богатым // Избранные произведения. С. 80.
12. Уэсли Дж. Избранные проповеди. Пер. с англ. Э. Керимова. СПб.; Киев, 2002. С. 185-192.
13. Франклин Б. Автобиография. С. 493.
14. Там же. С. 449.
15. Там же. С. 484-485.
16. Там же. С. 476.
17. Там же. С. 483.
18. Там же С. 448.
19. См.: Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1990.
20. Фуко М. Ненормальные: Курс лекций, прочитанный в Коллеж де Франс в 1974-1975 учебном году. СПб., 2004.
21. Франклин Б. Автобиография. С. 480.
22. Там же. С. 486.
23. Уэсли Дж. Ук. соч. С. 40.
24. Франклин Б. Автобиография... С. 492.
25. Там же. С. 495.
26. Таинства для Кальвина имели чисто символическое значение. См.: Малерб М. Религии человечества. М.; СПб., 1997. С. 142.
27. Вебер. Ук. соч. С. 133-160.
28. Фадеева Л.А. Образ викторианской эпохи в коллективной памяти англичан // Диалог со временем: Альманах интеллектуальной истории. М., ИВИ РАН, 1999. №1. С. 159.
29. Смайльс С. Характер // Сочинения: в 2-х тт. М., 1997. С. 55.
30. Смайльс С. Самодеятельность // Собрание сочинений Самуила Смайльса: в 6-ти томах. СПб.; М., 1903. Т. 2. С. 63-64.
31. Там же. С. 317.
32. Смайльс С. Характер. С. 59.
33. Смайльс С. Самодеятельность. С. 85.
34. Смайльс С. Характер. С.69-70.
35. Уэсли Дж. Ук. соч. С. 188.
36. Смайльс С. Самодеятельность. С. 335.
37. Там же. С. 347.
38. Там же. С. 346.
39. Смайльс С. Характер. С. 57.
40. Там же. С. 58.
41. Там же. С. 49.
42. Смайльс С. Самодеятельность. С. 314-332.
43. Смайльс С. Там же. С. 315.
44. Основной тезис концепции Макса Вебера. См.: Вебер. Ук. соч.
45. Кальвин Ж. О христианской жизни: CRC World Literature Ministries // http: // orel.rls.ru /nettext/history/calvin/calvin1.htm. Глава 5, §6.
46. Смайльс С. Самодеятельность. С. 326-327.
47. Цит. по: Хрестоматия по истории философии: Учеб. пособие для вузов. В 3 ч. М., 1999. С. 127.
48. См.: Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. СПб., 1994. С. 197.
49. Кальвин. Ук. соч. Глава 3, §2.
50. Там же. Глава 2, §8.
51. Ср.: мнение Кальвина о том, что неправедное богатство обязательно приведет к несчастью: Кальвин. Ук. соч. Глава 2, §8.
52. Франклин Б. Автобиография. С. 447.
53. Малерб. Ук. соч. С. 144.
54. Смайльс С. Самодеятельность. С. 339-340.
55. Там же. С. 339.
56. Уэсли. Ук. соч. С. 185-192.
57. Смайльс С. Самодеятельность... С. 334.
58. Уэсли. Ук. соч. С. 191.
59. Смайлс С. Характер...С.50-51.
60. Франклин Б. Автобиография. С. 479.
61. Смайльс С. Самодеятельность. С. 334.
62. Там же. С. 339.
63. Макеев А.В. Понимание труда в кальвинизме. (Согласно «Канонам Дортского синода») // Государство, религия, церковь в России и за рубежом: Информ.-аналит. бюллетель. СПб., 2001. №1(25). С. 89.
64. Смайльс С. Самодеятельность. С. 339.
65. Кальвин. Ук. соч. Глава 5, § 6.
66. Смайлс С. Характер. С. 60.
67. См.: Оссовская. Ук. соч. С. 41.
UTILITARIANISM AND AUSTERITY IN BENJAMIN FRANKLIN AND SAMUEL SMILES'S ETHICAL ATTITUDES
А.V. Tsaregorodtsev
The article is devoted to a comparative analysis on ethical attitudes of two bourgeois thinkers, Benjamin Franklin and Samuel Smiles, and also to Protestant influence on bourgeois ethos (basic values, models of behaviour, notion on ideal personal qualities prevailing in the bourgeois society). The author pursues a double object. First, to reveal the general elements in axiology, images of an ideal gentleman, models of behaviour, advocated by B. Franklin and
S. Smiles. Second, to analyse these elements through a prism of the ethic imperatives propagated by Jean Kalvin and John Uesli. The choice of the Protestant preachers is taken on the ground that Calvinism and Methodologism were the most influential directions in Anglo-Saxon Protestantism during the second half 18th — the middle 19th cc. The conclusion is made about basic sources of formation of the bourgeois ethos and also the interaction character of «secular» and «religious» elements within a bourgeois ethical discourse in context of European culture secularization.
