CC BY
100
П.А. РУЗИН
УСЛОВИЯ ПРИХОДА К ВЛАСТИ КЛАВДИЯ И ПРЕДПОСЫЛКИ НЕКОТОРЫХ НАПРАВЛЕНИЙ ЕГО ПОЛИТИКИ
Говоря об условиях прихода к власти императора Клавдия, мы можем выделить следующие особенности: 1) Клавдий не являлся наследником своего предшественника, и его приход к власти стал возможен вследствие заговора, повлекшего за собой убийство Гая; 2) Клавдий пришел к власти в условиях оппозиции со стороны большой группы в сенате и лишь благодаря поддержке преторианских когорт.
Далее, стоит более подробно остановиться на отдельных аспектах, относящихся к событиям 24-25 января 41 г., во многом определивших дальнейшее развитие принципата на долгие годы вперед. Обстоятельства, сопутствовавшие возвышению Клавдия, получили крайне неоднозначную трактовку как в античных источниках, так и в современной литературе, оставляя исследователям ряд дискуссионных вопросов.
Одним из таких аспектов представляются отдельные составляющие заговора против Калигулы: состав участников, конечные цели заговорщиков и возможное участие в заговоре Клавдия. Античные авторы, в особенности представители римской традиции Дион Кассий и Светоний, оставили нам довольно краткие сведения о составе группы заговорщиков: открыто могут быть названы лишь понесшие наказание участники активного крыла заговорщиков - офицеры преторианской гвардии Кассий Херея, Корнелий Сабин и их ближайшие сподвижники [4, Кал., 56, 58; 6, кн. 59, 29]. В то же время совершенно очевидно, что заговор против Гая носил массовый характер: многие сенаторы и всадники были более не в силах выносить его тираническую форму правления; не могли себя чувствовать в безопасности и дворцовые вольноотпущенники, нажившие немалые состояния [3, кн.19, гл.1, 10]. К последней группе относился наиболее влиятельный из вольноотпущенников Гая, Каллист [3, кн.19, гл. 2, 10].
Причина, по которой мы не знаем имена многих участников заговора, особенно со стороны представителей аристократии, может заключаться в том, что, придя к власти, Клавдий постановил «предать забвению те два дня, когда под сомнением была прочность государственного устройства» [4, Кл., 11]. Многие сенаторы, участвовавшие в заговоре против Гая и заседавшие на Капитолии в храме Юпитера-Победоносца, были амнистированы [6, кн. 60, 3]. Левик полагает, что Винициан мог открыто быть назван Иосием Флавием в числе заговорщиков в связи с его последующим участием в заговоре Камилла Скрибониана в 42 г. Открыто мог быть назван и убитый германскими телохранителями Гая Аспрен, убедивший Калигулу покинуть театр [7, с. 34]. Среди прочих заговорщиков Иосиф Флавий называет и Эмилия Регула [3, кн. 19, гл. 1, 3]. Приведенный Иосифом диалог в театре между экс-претором Ватинием и консуляром Клувием лишний раз свидетельствует о том, что множество видных сенаторов либо принимали участие в заговоре, либо знали о готовящемся покушении [3, кн. 19, гл. 1, 13]. Несмотря на то, что всех заговорщиков объединяло стремление избавиться от тирана, разные группы преследовали свои цели. Во многом именно благодаря разногласиям в стане аристократии состоялось стремительное и бескровопро-литное возвышение Клавдия на должность принцепса. Сенаторы не смогли
сплотиться вокруг единого кандидата, а первоначальные планы по восстановлению республики оказались лишь утопией: ни народ, ни солдаты не поддерживали такого решения, опасаясь новых притеснений со стороны знати и лишения многих привилегий в виде бесплатных игр и раздач денег и зерна. Среди сенаторов, претендовавших на должность принцепса, источники указывают на мужа сестры Калигулы Юлии Ливиллы Марка Виниция, знатного галльского аристократа Валерия Азиатика и Анния Винициана [3, кн. 19, гл. 4, 3]. Однако основная группа сенаторов, руководствуясь либо личными симпатиями, либо политической реальностью все же предпочла поддержать Клавдия, действуя в его интересах или попросту самоустранившись от дальнейших событий. Об этом наглядно свидетельствует тот факт, что лишь около ста сенаторов приняли участие во втором собрании сената в храме Юпитера-Победоносца [3, кн. 19, гл. 4, 3]. К первой группе Левик относит Аспрена, сына Луция Нония Аспрена, который в 20 г. просил перед всем сенатом включить Клавдия в перечень лиц, воздавших возмездие за смерть Германика [9, с. 36].
Разделение произошло и среди высшего руководящего состава преторианской гвардии: убийство дочери и жены Гая свидетельствовало о том, что Херея и Сабин планировали истребить весь род Юлиев-Клавдиев, и Клавдий вполне мог стать их следующей жертвой, не окажись он в нужный момент под надежной защитой солдат-преторианцев, подчинявшихся лицу или лицам, принадлежавшим к высшим командным чинам и способным контролировать значительный сектор офицеров и солдат. Этим лицом вполне мог являться М. Аррецин Климент, один из двух префектов претория. Источники также указывают нам на то, что среди префектов претория произошел раскол: второй префект, чье имя источники нам не сообщают, был смещен Клавдием со своего поста еще до того, как сенат признал его полномочия принцепса, и заменен на Поллиона [3, кн. 19, гл. 5, 5]; Климент же сохранил свой пост, вероятно, потому что действовал в интересах Клавдия [7, с. 37].
Основная гипотеза относительно заговора против Гая, являющаяся господствующей в современной литературе, заключается в том, что заговор был инициирован Кассием Хереей и его сподвижниками-офицерами, получил поддержку со стороны ряда сенаторов во главе с Виницианом, которые рассчитывали повернуть его итоги в пользу своего сословия или избранного ими отдельного кандидата, и использован третьей стороной, действовавшей в интересах Клавдия. Последняя группа включала в себя Каллиста, Климента и ряд сенаторов, в числе которых, вероятно, был Аспрен [7, с. 35]. Этой версии мы и будем придерживаться.
До сих пор открытым остается вопрос об участии в заговоре самого Клавдия. Античная традиция полностью исключает какую-либо степень участия Клавдия в заговоре: согласно наиболее распространенной версии, Клавдий приходит к власти благодаря воле случая и против своей воли [3, кн. 19, гл. 3; 4, Кл., 10; 6, кн. 60, 1]. Элстон также полагает, что Клавдий принял власть неохотно и вынужденно ввиду отсутствия альтернативы, уступив перед лицом нескольких тысяч солдат. Для него характерны крайне ограниченный опыт в политических делах и полное отсутствие опыта в делах военных. Он не мог рассчитывать на поддержку со стороны сенаторов, многие из которых пострадали от рук Гая и навряд ли могли питать большое уважение к человеку, который был объектом для насмешек даже в собственной семье [5, с. 78]. Данная точка зрения спорна. Отказ Клавдия от власти мог носить тот же характер, что
и попытки отказаться от полномочий принцепса Тиберия в 14 г. [4, Тиб., 24]. Пережив трех предыдущих императоров и будучи свидетелем того, как легко расправлялись его предшественники с потенциальными соперниками, Клавдий не мог не осознавать, что, откажись он сейчас от власти, республиканское правительство или новый принцепс навряд ли оставят его в живых.
Левик допускает возможность участия Клавдия в заговоре, однако отмечает, что в других кризисных ситуациях мы не видим в нем проявлений решимости и твердой воли. Можно предположить, что как только члены фракции, поддерживавшей Клавдия, осознали нависшую над ними опасность в свете готовящегося покушения на Гая, они изложили факты Клавдию, обозначив, что лишь принципат мог спасти его от гибели, и Клавдий дал им понять, что они должны действовать в их общих интересах [7, с. 38-39]. Данная гипотеза представляется состоятельной, однако не может быть подкреплена какими-либо свидетельствами из источников.
После прихода к власти первоочередная цель, которая стояла перед Клавдием, - упрочение своего авторитета и положения, стабилизация политической обстановки в империи. Как справедливо отмечает А.Б. Егоров, действия после смерти Калигулы должны были символизировать ликвидацию обоих эксцессов - правления Гая и сенатской попытки ликвидировать принципат -вернуть Рим в русло августовской системы [1, с. 168]. То, как блестяще Клавдий справился с поставленной задачей, позволяет, как минимум, поставить под сомнение тот стереотип, которым наградила его традиция.
Перечеркнуть отдельные негативные аспекты политического курса своего предшественника, выразить почтение и лояльность по отношению к сенату, провести ряд популярных в народе мер и подчеркнуть династическую традицию сразу после вступления в должность принцепса пытались и Калигула до Клавдия, и Нерон после него, однако ни тому ни другому не пришлось оспаривать право на принципат, восстанавливать репутацию самой его системы, подтверждать законность своих притязаний на этот пост и практически полностью переориентировать политический вектор своего предшественника. Оба, скорее, в силу их юности и отсутствия опыта в политических делах, стремились добавить себе авторитета, политического веса и популярности в народе.
Условия прихода Клавдия к власти обусловили не только отдельные меры в начальный период его правления, но и ряд внутриполитических и внешнеполитических аспектов его курса в целом. Так, многие современные исследователи сходятся во мнении, что основным мотивом, побудившим Клавдия начать британскую военную кампанию, явилось не что иное, как стремление принцепса, чья власть базировалась прежде всего на поддержке военных сил империи, снискать себе громкую славу победоносного полководца, укрепив таким образом свои позиции и авторитет. Не стоит забывать и о том, что событиям британской экспедиции годом ранее предшествовала попытка Фурия Камилла Скрибониана при поддержке ряда влиятельных сенаторов организовать вооруженное восстание, использовав для этой цели легионы в Далмации [6, кн. 60, 15]. Хотя эта попытка и не увенчалась успехом, несомненно Клавдий хотел полностью исключить возможность повторения такого развития событий в дальнейшем. Находившаяся вне пределов континента и имевшая репутацию края земли у многих жителей империи Британия, так и не покорившаяся Юлию Цезарю, была идеальной мишенью для обретения военной славы. Огромная значимость этой экспедиции для Клавдия иллюстрируется еще и тем, что тот счел необходимым принять на
себя личное командование войсками на ключевой отрезок кампании, подвергнув себя серьезным политическим рискам, оставляя Рим на довольно продолжительный срок и ставя под угрозу свою жизнь и репутацию.
Левик подвергает сомнению рассказ в изложении Диона Кассия [6, кн. 60, 21], согласно которому прибытие Клавдия с подкреплениями было продиктовано военной необходимостью [7, с. 142]. Принцепсу было крайне важно лично командовать при взятии Колчестера, принять капитуляцию нескольких британских племен, чтобы, будучи провозглашенным императором своими войсками, вернуться в Рим полноправным триумфатором. Именно желанием и необходимостью добиться военного успеха в целях укрепления собственного положения объясняет Скуллард начало британской кампании, отмечая, что другие менее значимые мотивы лишь укрепили Клавдия в этом решении [9, с. 310]. Практически солидарен с ним в этом вопросе и Элстон, добавляя, что этим походом Клавдий, возможно, стремился показать, что он является истинным преемником Цезаря [5, с. 83-84]. Абсолютно противоположную точку зрения высказывает на этот счет Скрамуцца. Исследователь полагает, что британская кампания была продиктована прежде всего государственной необходимостью: объявление Британии римской территорией со стороны Гая породило таким образом определенные обязательства; кроме того, Клавдий чувствовал необходимость укрепить престиж римского оружия за счет расширения границ империи. Первоочередной же причиной вторжения Скрамуцца считает реальную опасность для империи, которая исходила от антиримской коалиции племен, созданной Кунобеллином и его преемниками [8, с. 204].
Анализируя таким образом эти две тенденции, принятые в современной литературе, можно прийти к выводу, что представители обеих точек зрения вполне справедливо выделили главные причины начала британской кампании, но при этом совершенно напрасно исключили другое объяснение этого исторического факта. В данном случае следует придерживаться некоей промежуточной точки зрения: личные цели Клавдия и интересы империи пересеклись самым благоприятным образом и в равной мере определили решение принцепса. Отстояв интересы Рима, сам Клавдий в полной мере воспользовался плодами этой победы: военные успехи принцепса произвели сильное впечатление во всех уголках империи. Покорение Британии подчеркивалось Клавдием на протяжении всего его правления: празднования устраивались, когда новости о победе дошли до Рима; далее несколько месяцев спустя, когда Клавдий вернулся с триумфом; затем о победе напоминали овация, устроенная в 47 г. Авлу Плавтию [4, Кл., 24; 7, кн. 60, 30], и расширение границ померия Клавдием в знак присоединения новой территории к Риму в 49 г.; в 51 г. состоялось шествие по улицам Рима пленного Каратака [6, кн. 60,33].
Что же касается внутриполитических аспектов политики Клавдия, во многом обусловленных условиями его прихода к власти, здесь прежде всего стоит отметить ставку на собственных вольноотпущенников, сделанную принцепсом при заполнении ключевых должностей в рамках организованного им бюрократического аппарата империи. Мы уже отмечали тот факт, что Клавдий пришел к власти в условиях оппозиции со стороны сената, и поэтому он навряд ли мог рассчитывать на абсолютную поддержку важнейшего политического института в проведении намеченного им курса. Несколько попыток осуществления заговора со стороны отдельных сенаторов в первые годы его принципата лишь усилили недоверия Клавдия. Он доверил ключевые посты в своем аппарате тем, кто в
силу своего положения не представлял политической угрозы и предпочитал блюсти лишь интересы принцепса и свои собственные интересы, - своему дворцовому окружению. Однако судьба его предшественника, политическая обстановка и собственные убеждения заставляли Клавдия использовать достаточно осторожную и гибкую стратегию в отношении сената. Канцелярии хотя и играли важнейшую роль в механизме империи, так и не получили официального статуса. Формально сенат продолжал оставаться главенствующим политическим институтом, и Клавдий подчеркнуто испрашивал его дозволения по поводу тех или иных мер и стремился идти на компромисс, наталкиваясь на противодействие отдельным преобразованиям. Впрочем, несмотря на это, Клавдий четко следовал курсу централизации: все важнейшие рычаги управления делами империи практически полностью перешли под его контроль.
Литература
1. Егоров А.Б. Рим на грани эпох. Проблемы рождения и формирования принципата / А.Б. Егоров. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1985. 223 с.
2. Иосиф Флавий. Иудейская война. Пер. с нем. Я.Л. Чертка / Флавий Иосиф. СПб., 1900. Пе-реизд. с пред. К. Ревяко, В. Федосика. Минск, 1991. 512 с.
3. Иосиф Флавий. Иудейские древности: пер. с греч. Г.Г. Генкеля / Флавий Иосиф. Минск, 1994. 606 с.
4. Светоний Транквилл Гай. Жизнь двенадцати цезарей: пер. М.Л. Гаспарова / Транквилл Гай Светоний. М., 1993. 368 с. Проверено по изданию: C. Suetonii Tranquilli, opera ex rec. M Ihm. V.I: de vita Caesarum libri VIII Lps., 1907 (de vita divi Claudii - liber V).
5. Alston R. Aspects of Roman History, AD 14-117 / R. Alston. Routledge, 1998. 332 p.
6. Cassius Dio. Roman History. Translated by Earnest Cary / Dio Cassius. Loeb Classical Library, 1917. 9 volumes.
7. Levick B. Claudius / B. Levick. Yale University Press. New Haven, 1990. 247 p.
8. Scramuzza V. The Emperor Claudius / V. Scramuzza. Harvard University Press. Cambridge, 1940. 315 p.
9. Scullard H. From the Gracchi to Nero / H. Scullard. London, 1982. 445 p.
РУЗИН ПАВЕЛ АРКАДЬЕВИЧ родился в 1982 г. Окончил Нижегородский государственный лингвистический университет. Аспирант кафедры культурологии и истории древних языков Нижегородского лингвистического университета. Область научных интересов - история Древнего Рима.
