CC BY
24
URSULA ~ ARTULA: О ВОЗМОЖНЫХ ПРОЧТЕНИЯХ НАДПИСИ CIL XIII, 39091
В работе предлагается несколько интерпретаций латинской надписи из Корпуса CIL XIII, 3909, представляющей собой короткую эпитафию, найденную на территории современного Трира (Германия), бывшего крупного города Поздней Империи - Августа Треверорум. Надпись привлекает внимание кельтологов тем, что в ней даны два варианта (латинский и галльский) семантически тождественных имен дочери и матери - Урсула и Артула. Надпись написана на латинском языке, но с ошибками, которые могут объясняться как влиянием галльского языка, так и не достаточной грамотностью резчика. Разные прочтения надписи позволяют дать несколько интерпретаций.
Ключевые слова: галльская эпиграфика, латинская эпиграфика, треверы, галльские имена, преференции ономастикона поздней Римской империи, смена языка, германское вторжение, франки, народная латынь.
Надгробная надпись № 3909, как и другие подобные ей тексты того же времени и региона, входит в корпус латинских надписей, однако демонстрирует ряд интересных черт, относящихся к языку треверов, т. е. - одному из галльских диалектов. Область по течению р. Мозель, которую занимали треверы, была присоединена к Риму еще в ходе Галльской кампании Цезаря, и ок. 30 г. до н.э. там были построены римские военные укрепления. Примерно в 15 г. до н.э. уже при Октавиане Августе там был основан город, получивший название Augusta Treverorum (сорв. Трир). К концу II в. н. э. город разросся, кроме военных укреплений в нем был построен амфитеатр, бани, виллы, а также сохранившаяся до нашего времени въездная башня - Porta Nigra. К концу IV в. (в 318 г. там была учреждена галльская префектура) город еще больше расширился и стал «одним из крупнейших городов галльской провинции» (Duval 1952: 60), неофициально считавшимся «северной столицей Империи». Население его к этому времени насчитывало ок. 100 тыс. человек. Однако после ряда германских и гуннских
1 Исследование поддержано Российским Фондом Фундаментальных исследований, проект № 13-06-00086.
вторжений город утратил свое политическое значение, а в 475 г. окончательно перешел в руки франков, в дальнейшем занявших практически все районы заселенные ранее галльскими народностями. Однако в отличие от более южных и западных территорий, франки-завоеватели в прирейнских землях не утратили своего германского языка и не перешли на диалекты народной латыни; напротив, местное население утратило и свой исконный язык, и приобретенную латынь (в ее местной форме) и германизировалось. Предположительно, это произошло не только потому, что данные районы были захвачены франками раньше (территории, прилегающие к Сене и Луаре попали под влияние франков всего лишь на десять лет позднее), но и по той причине, что несмотря на сильное римское влияние на Мозеле и Рейне, местное население сохраняло там кельтские диалекты и использовало их гораздо дольше. Существует, например, известное свидетельство св. Иеронима о сходстве языка треверов и галатов (см. СоШ8 2010: 25).
Треверы, как и ряд других кельтских народностей прилегающих территорий, не переняли ни греческого, ни латинского алфавита для фиксации собственного языкового материала (как это было в западных и южных районах современной Франции и где это произошло гораздо раньше). Как и в Британии, собственно кельтских текстов там не сохранилось, и галльский языковой материал представлен лишь в именах собственных и теонимах, вкрапленных в латинские эпиграфические памятники. Стойкое двуязычие проявлялось, в частности в довольно низком уровне латинской языковой компетенции местного населения, что ясно видно из многочисленных ошибок, которыми изобилуют памятники, в первую очередь - содержащие кельтские имена. Более того, «правильное» воспроизведение традиционных латинских аббревиатур (типа УБЬМ) также могло скрывать недостаточное понимание их семантики (о чем говорят ошибки типа - У БИМ и под.). Внимательное изучение ряда надписей может предоставить для исследователя «скрытые» галльские формы, особенно ценные в свете всего, сказанного выше.
Точная датировка памятников затруднительна. Как пишет М. Т. Рапсет-Шарье, «тексты датируются как правило на основе самих памятников: так, например, известно, во II в. для надгробий предпочтительно использовался серый песчаник, а в III в. -красный» (К_аер8ае1>СЬагНег 2001: 345). Надгробные надписи на черепицах и глиняных табличках, характеризующие так
называемые «скромные погребения» (Lambert 2002: 227), как правило, относятся к более позднему времени, когда традиция римских надгробий начала проникать в более широкие слои населения. Поэтому стоящая в Археологическом музее Трира возле интересующего нас памятника дата - начало V в. представляется вероятной.
Надпись 3909 выполнена на небольшой черепице из красной глины и производит впечатление не только «скромной», но и непрофессиональной. Об этом свидетельствуют не только ошибки в латыни (которых много и в более помпезных погребениях), но и характер начертания букв, позволяющий давать разные толкования самому тексту2. В основном, надпись читается относительно легко. Традиционное (среди кельтологов) прочтение надписи:
Hic quiescit in pace Ursula qui vix(it) annos XXI Artula kara matir titiulum po(suit) (см. Delamarre 2007: 27).
Надпись привлекла внимание К. Штюбер, которая, анализируя влияние латинской культуры на систему преференций в области галльского ономастикона, назвала ее «удачной находкой» (БШЪег 2007: 90), поскольку в ней проявляется традиция называть дочь именем матери, с одной стороны, и демонстрируется взаимопонятность семантической составляющей имени, с другой. Иными словами, дочь была названа именем матери, но в
2 Пользуюсь случаем выразить благодарность Н. Ю. Живловой за помощь в фотографировании таблички.
его латинском варианте: оба имени восходят к слову медведь (соотв. галльск. arthos и лат. ursus, к и.-е. *h2rtk’o-, см. Matasovic 2009: 42; о кельтских именах, образованных от этого корня см. также Delamarre 2003: 55-56; Delamarre 2007: 27; Schmidt 1957: 135; S tuber 2005: 58). Как кажется, надпись заслуживает более пристального внимания. В первую очередь - на каком языке она написана?
Естественно, текст квалифицируется как целиком латинский (кроме имени матери), но содержащий ряд ошибок, вызванных не только низким уровнем языковой компетенции и «описками» резчика, но и собственно народно-латинскими чертами. Так, первая половина надписи, видимо, проблем не вызывает: она, несомненно, была скопирована с аналогичных надгробных формул, причем употребление qui (вместо quae) характерно для народной латыни, обобщившей исходные формы, различавшиеся по роду, и может быть переведена как: «Здесь покоится с миром Урсула, которая прожила 21 год...». Но что дальше? Трактовка формы matir как латинской ошибочной автоматически предполагает и дальнейшее «латинское» прочтение надписи: «Артула любящая мать.» (ср., например, CIL XIII 1854: mater infelicissima ‘несчастнейшая мать.’ при CIL XIII 586: karo contubernali ‘дорогому товарищу.’). Действительно, лат. carus означает ‘любимый, милый’, но не - «любящий». Не означает ли это, что данный фрагмент надписи может быть прочтен как - «милая Артула»? То есть, имя умершей дочери повторено дважды, в латинском и галльском вариантах, а имя матери вообще не указано? Такая эффектная трактовка выглядит грамматически возможной, но все же, как представляется, слишком нарушает традиционную надгробную латинскую формулу, на которую писавшая (или заказчица) опиралась.
Возможна другая интерпретация, представляющаяся более вероятной: слово kara относится к matir, а все словосочетание было списано Артулой с какой-то из находящихся неподалеку могил, В исходной надписи, естественно, cara mater «милая мать» стояло в номинативе и характеризовало умершую, дети которой поставили для нее надгробие. Если бы раскопки кладбища, где была найдена табличка, производились сейчас и с
такой же аккуратностью, как в Бате или в Новгороде, может быть мы могли бы найти и образец-источник!3
Прочтение формы matir как правильной галльской (см. Delamarre 2003: 220), предложенное впервые (!) в 2009 году Т. Майснером (MeiBner 2009/2010: 110), позволяет аналогичным образом и трактовать слово cara. Образованное от ОК глагола *kar-o- ‘любить’ (ср. др.ирл. caraid, ср.валл. caru, ср.брет. caret) оно может означать и «любящая», поскольку оппозиция актив-ных-пассивных причастий в позднем галльском была нейтрализована (ср., однако, сохранившиеся в именах элементы - carant-, carat- при др.ирл. cara, gen. carat ‘друг’, краткость а в кельтском позволяет предположить иную этимологию глагольной основы, отличную от латинской, см. LEIA-C: 37). Ср. однако, эпитет Аполлона - Iouantu-caros - «любящий молодость».
Более того, «галлизация» надписи позволяет предположить, что и ее конечный слог, TO[ является не ошибочным воспроизведением латинского po(suit), но усеченной формой галльского посвятительного глагола, не имеющего этимологии и однозначной семантической трактовки и представленного в надписи L-6:
BRATRONOS NANTONTICN[ EPABATEXTORICI.
LEVCVTIO SVIOREBE. TOGITOI (Lambert 1994: 105)
с предположительным прочтением - «Братрон сын Нантона для Эпадатехторика священную рощу (?) 4 вместе с сестрами разбил».
Более того, можно предположить, что и написание titiulum представляет собой не очередную описку в латинском, но графическую передачу галло-бриттского вокалического перехода u/o > i: ср. *donios ‘человек’ > валл. dyn, но также - memoria > валл. myfyr (см. Schrijver 1995: 259), который, предположитель-
3 Работа с CIL здесь не кажется слишком перспективной, т. к. надписи в нем группируются скорее по месту их дальнейшего пребывания (в том или ином музее, в частной коллекции и проч.), к тому же часто приводятся в дошедшем до нас фрагментарном виде и их исходный текст может быть реконструирован не всегда. Хотя, кто знает. Ср., например, фрагментарную надпись ЗВВВ - надгробие Секундину (?), прожившему 1б лет, которое установила ]A . MATER - возможно, аналогичное употребление cara mater в значении «любящая мать».
4 Предположительно, галльский аналог лат. lucus, об этимологии и предположительной семантике галльск. leucution см. Delamarre 2003: 200. Почитание деревьев и священных рощ - одна из особенностей религиозного культа галлов.
но, проходил через стадию: u > и > i (см. McCone 1996: 148), в дошедших до нас бриттских памятниках не зафиксированную (ср. также, например, в надписи CIL XIII 5502: moniminto...5).
Дальнейшее «перепрочтение» ряда псевдо-ошибочных латинских форм как галльских представляется перспективным, причем мы здесь окажемся уже не первыми (ср., например, Nelson 2003; ср. также надпись CIL XIII 6017, содержащую галльский датив имени Митры - Medru, не опознанный в Raybould & Sims-Williams 2007: 53).
Но вернемся к нашей надписи. Написание стоящего за именем матери слова kaba (представленное в CIL) единодушно считается ошибочным и предполагающим исходное - kara (несмотря на вызывающий такое прочтение семантический парадокс). Однако в остальных случаях в надписи ясно видно характерное и однотипное для писавшего R. Предположение, что kaba - также верное написание, но не латинское, а галльское, позволяет дать его возможную интерпретацию, исходящую из кельтских данных.
Женские галльские имена даже в поздний период не копировали, как правило, римскую модель и женщина имела собственное имя, дополненное патронимом: именем отца, обычно в генитиве, который в романизированных областях мог дополняться словом filia, например - Cintugena Solimari filia (см. подробнее Stuber 2009: 249-250). Однако в поздних надписях встречаются и имена римского типа, например: Matigenia Marcellina (CIL XIII 5185, галльское имя букв. означает ‘медведем рожденная’6). Таким образом, Artula Caba может быть дочерью человека по имени Cabos, либо, что также вероятно, второй элемент ее имени может представлять собой прозвище, функционально замещающее cognomen (что вероятнее). Семантическая трактовка в обоих случаях затруднительна.
Выскажем ряд предположений. Форма caba (cabos) может соотноситься с др.ирл. редким словом cob, глоссируемым как buaid ‘победа, удача’ и представленном, например, в имени Mael
5 Ср. однако аналогичный вокалический переход в народной латыни.
6 Естественно, в данном случае имянаречение определялось не столько культурной традицией, но и гражданской принадлежностью. В приведенном примере, как можем мы предположить, Матугениа родилась в результате смешанного брака треверки с гражданином Рима и поэтому была названа галльским именем, но получила в качестве второго имени - латинское имя ее отца.
Cobae ‘слуга удачи’. Слово, предположительно, восходит к и.е. *kob- ‘удаваться, получать, преуспевать’ (LEIA-C, 134; IEW б10, откуда др.исл. happr ‘счастье, удача’ и англ. happy). Основа широко представлена в составных именах, но также фиксируется одиночное женское имя - Cobua, предположительно с той же семантикой (см. Stifter 2004: 7б5). Возможно, прозвище Артулы в данном случае является калькой с лат. Fausta.
Однако вокализм в таком случае остается не проясненным. Другим «кандидатом» является галльж. cabo- ‘рот, глотка’, засвидетельствованное только в ономастике и реконструируемое с помощью ирландских параллелей (см. Delamarre 2007: 214). Семантика прозвища остается при этом не совсем ясной.
Возможно также соотнесение caba с элементом cabur-, также представленным в кельтской ономастике достаточно широко, но не имеющим точной этимологии (предположительно - соотнесение с др.ирл. cobir ‘помощь’, а также - с *cabros и caballus, см. Ellis Evans 19б7: 319).
Признаюсь, первый из вариантов кажется мне предпочтительным, причем не только семантически. Чередование a/o характеризует ранне-бриттский (ср. например, галльск.
BRATRONOS при валл. brawd, корн. broder), и таким образом трактовка caba как аллофонический вариант coba (для начала V в.!) окажется еще одним свидетельством того, что поздний галльский шел по тому же пути развития, что и островные брит-тские языки. Написание kaba в данном случае может трактоваться как гиперкоррекция. И наконец, ср. элемент cambo- в галльских NP с предположительным значением ‘кривой, хромой’ (IEW: 918).
Как можно видеть, надпись отражает языковую ситуацию, которую в современной лингвистике определяют как «языковой сдвиг». Именно этим могут объясняться кельтские формы, такие как сужение гласного в слове «мать», невозможность вне рамок чужого языка сформулировать, чья могила, и размытое значение слова, про которое мы не знаем, то ли человек сам себя называет «дорогим», то ли намекает, что в имени скорбящей матери погибшей дочери присутствовала семантика «удачи». В отличие от античных образцов, где семантика часто обыгрывается именно в эпитафиях, в рассмотренной надписи, создававшейся в условиях языкового сдвига, на это нет даже намека.
Литература
Collis 2010 - Collis J. The Celts. Origins, Myths, Inventions. Gloucestershire: The History Press, 2010.
Delamarre 2003 - Delamarre X. Dictionnaire de la langue gauloise : une approche linguistique du vieux-celtique continental. Paris: Errance, 2003.
Delamarre 2007 - Delamarre X. Noms de personnes celtique dans l’epigraphie classique. Paris: editions errance, 2007.
Duval 1952 - Duval P.-M. La vie quotidienne en Gaule pendant la paix romaine. Paris: Hachette, 1952.
Ellis Evans 1967 - Ellis Evans D. Gaulish Personal Names. A Study of some Continental Celtic Formations. Oxford: At The Clarendon Press, 1967.
Lambert 1994 - Lambert P.-Y. La langue gauloise. Paris: Errance, 1994.
Lambert 2002 - Lambert P.-Y. Recueil des Inscriptions Gauloises (RIG). Vol. II, f. 2 : Textes Gallo-Latins sur instrumentum. Paris: CNRS, 2002.
LEIA — Lexique etymologique de l’irlandais ancien de J. Vendryes (Lettre C Part 6 par E. Bachellery, P.Y. Lambert). Paris: CNRS, 1987.
Matasovic 2009 - Matasovic R. Etymological Dictionary of Proto-Celtic. Leiden; Boston: Brill, 2009.
McCone 1996 - McCone K. Towards a Relative Chronology of Ancient and Medieval Celtic Sound Change. Maynooth: The Cardinal Press, 1996.
MeiBner 2009/2010 - MeiBner T. Das Hieronymuszeugnis und der Tod des Gallischen // Zeitschrift fur celtische Philologie. 2009/2010. Bd. 57. S. 107-112.
Nelson 2003 - Nelson M. On a Beautiful Girl and Some Good Barley Beer // Etudes celtiques. 2003. Vol. XXXV. P. 257-261.
Raepsaet-Charlier 2001 - Raepsaet-Charlier M.-Th. Caracteristique et parti-cularites de l’onomastique trevire // Noms : Identites culturelles et romanisation sous le Haut-Empire. Ed. M. Dondin-Payre et M.-Th. Raepsaet-Charlier. Bruxelles: Le Livre Timperman, 2001. P. 343-398.
Raybould & Sims-Williams 2007 - Raybould M. E. & Sims-Williams P. A Corpus of Latin Inscriptions of the Roman Empire containing Celtic Personal Names. Aberystwyth: Gwasg Dinefwr Press, 2007.
Schmidt 1957 - Schmidt K. H. Die Komposition in Gallischen Personennamen. Tubingen: Max Niemeyer Verlag, 1957.
Schrijver 1995 - Schrijver P. Studies in British Celtic Historical Phonology. Amsterdam: Rodopi, 1995.
Stifter 2004 - Stifter D. Keltische Namen im burgenlandisch Landesmusem // Ad Fontes! Festschrift fur Gerhard Dobesch. Ed. H.Heftner und K.Tomaschitz. Wien: Eigenverlag der Herausgeber, 2004. P. 757-772.
Stuber 2005 - Stuber K. Schmied und Frau. Studien zur gallischen Epigraphik und Onomastik. Budapest: Archaeolingua. Series Minor, 2005.
Stuber 2007 - Stuber K. Effects of Language Contact on Roman and Gaulish Personal Names // The Celtic Languages in Contact. Papers from the Workshop within the Framework of the XIII International
Congress of Celtic Studies. Ed. H. L. C. Tristram. Potsdam: Potsdam
University Press, 2007. P. 81-92.
Stuber 2009 - Stuber K. Keltisch // Indogermanische Frauennamen.
Ed. K. Stuber, Th. Zehndler, U. Remmer. Heidelberg: Universitats-
verlag, 2009. S. 243-278.
T. A. Mikhailova. URSULA ~ ARTULA: on the interpretation of the inscription CIL XIII 3909
A Latin funerary or votive inscription containing a Celtic name could represent a kind of interesting ‘document’ or ‘testimony’ concerning the problem of Gallo-Latin bilingualism in general as well as the late Gaulish sound changes. In the present paper, three different reconstructions of the second part of the inscription from Trier CIL XIII 3909 are suggested. The inscription is carved on the small clay tablet (a tile?), typical of ‘modest burial’. We could suppose the inscription was written not by a professional mason. The first part of the text follows traditional Latin formula: ‘Hic quiescit in pace Ursula qui uix annos XXI’, but the second part could be interpreted as being:
1. completely Latin (with some errors):... Artula kara mater titulum po(suit). But why cara ‘dear’ is applied to Artula and not to Ursula?
2. partly Gaulish: mater ~ matir; titulum ~ titiulum (cf. CIL XIII 5502: moniminto, the same vocalic change?); cara - cf. Iouantu-caro ‘who loves youth’ ?
3. partly Gaulish with reading - Artula caba. The supposed function, meaning and etymology of this word, presumably Celtic, is discussed in the paper.
Keywords: Celtic, Gaulish, Gallo-Latin bilingualism, Latin funerary or votive inscription, CIL XIII 3909.
