CC BY
37
гораздо интереснее с исследовательской точки зрения, поскольку формирует программу изучения всего комплекса «индустрии идей» метафизического поворота конца XIX века.
3 Некоторые авторы прямо требуют проведения процедуры «психоанализа русской философии». Барабанов Е.В. Русская философия и кризис идентичности // Вопр. философии. 1991. №8. С.116.
4 Токарский A.A. Происхождение и развитие нравственных чувств // Воп. философии и психологии. 1895. Кн.26. С.118.
5 Суханов С. Патология морального чувства // Вопр. философии и психологии. 1912. Кн. 111.
6 Чиж В.Ф. Нравственность душевнобольных // Вопр. философии и психологии. 1891. Кн. 7.
7 Бекетов А.Я. Нравственность и естествознание // Вопр. философии и психологии. 1891. Кн. 6.
8 Прения по реферату Лопатина «По поводу современного философского миросозерцания» // Вопр. философии и психологии. 1890. кн. 4.
9 Чиж В.Ф. Ницше как моралист // Вопр. философии и психологии. 1908. Кн. 94. С.352 - 353.
10 Луначарский A.B. Русский Фауст // Вопр. философии и психологии. 1902. Кн. 63. С.785.
11 Шершеневич Г.Ф. По поводу книги Вл.С.Соловьева «Оправдание добра» // Вопр. философии и психологии. 1897. Кн.38.
Ф.В. ЦАНН-КАЙ-СИ, Л.С. АНДРЕЕВА
Владимирский государственный педагогический университет.
УРОКИ РУССКОГО ПОЗИТИВИЗМА: Н.И. КАРЕЕВ О ПРИРОДЕ ИСТОРИЧЕСКИХ ЗАКОНОВ
Русский позитивизм, несмотря на все трансформации, которые он претерпел по сравнению с западным, тем не менее, до сих их пор несет на себе печать критики за свое европейское происхождение. Критики нередко несправедливой, не учитывающей русский контекст, который придавал позитивизму в России свои особенности, иную направленность. На наш взгляд, правильнее было бы говорить не о позитивизме в России1, а именно о русском позитивизме. Не случайно В.В. Зеньковский характеризует русский позитивизм как полупозитивизм. Можно
не соглашаться с ним, когда он обнаруживает отличие русского позитивизма от западного в том, что в русском «пафос свободы отбрасывает далеко идею необходимости, лежащую в основе научного постижения мира; апофеоз личности, ее абсолютной ценности не считается с подчиненностью личности неумолимым силам природы», что в русском позитивизме проявляется «вся сила религиозного одушевления, часто мистического пламене-ния...»2. Но В.В. Зеньковский прав в том отношении, что русский позитивизм не был простым повторением западного, он во многом преодолевал его крайности.
В тех случаях, когда русские позитивисты выходили за границы чистой гносеологии, занимаясь осмыслением злободневных вопросов русской жизни, решая проблемы социальной философии, философии истории, истории, они освобождались от многих методологических установок О. Конта и его ортодоксальных последователей. Освобождению от догматической критики русского позитивизма, как бы это не показалась парадоксальным, нам помогает Вл. Соловьев. Это действительно может показаться странным, учитывая, что его работа - магистерская диссертация - «Кризис западной философии» с характерным подзаголовком «Против позитивизма» явилась своеобразным манифестом, объединившим противников позитивизма. Однако надо отметить, что взгляды Вл. Соловьева на позитивизм претерпели определенную эволюцию, особенно это заметно в отношении к Конту. В своем докладе, посвященном 100-летнему юбилею О. Конта, «Идея человечества у Августа Конта» Вл. Соловьев объяснил и критический пафос своей магистерской диссертации, и появление нового взгляда на Конта. Приведем два высказывания Вл. Соловьева из его доклада, которые как раз и проясняют позицию Вл. Соловьева по отношению к позитивизму.
Объясняя появление работы «Кризис западной философии (против позитивистов)», Вл. Соловьев пишет: «Во-первых, в то время на позитивизм у нас была мода, и, как водится, это умственная мода становилась идолопоклонством, слепым и нетерпеливым ко всем «несогласно мыслящим». Противодействие тут было не только позволительно и уместно, но и обязательно для начинающего философа, как первый экзамен в серьезности философского призвания»3.
Приведем второе высказывание Вл. Соловьева: «Я не ученик Августа Конта и не прозелит его «положительной религии». Никаких личных оснований к пристрастию или преувеличению его значения у меня нет. Конечно, в моей ранней вражде против Конта и позитивизма было гораздо больше увлечения и страсти, чем в теперешней вечерней любви, которая зависит от лучшего знания4.
Процесс освобождения от методологии западноевропейского позитивизма особенно заметен у Н.И. Кареева, гимназического и университетского товарища Вл. Соловьева, на что справедливо обратил внимание В.Г. Сафронов5. Следует принять во внимание, что Н.И. Кареев со своими трудами по философии истории, историческому знанию выступил почти 10 лет спустя6 после выхода «Кризиса западной философии» Вл. Соловьева, когда увлечение позитивизмом Конта, видимо, уже утратило характер идолопоклонства. К тому же интересы Н.И. Кареева сосредоточились в той сфере, где русские позитивисты не были эпигонами западноевропейского позитивизма.
Не следует отрицать влияние и историософии Вл. Соловьева, в частности ее центральной идеи, по мнению В.В. Зеньков-ского, что субъектом истории является человечество «в его целом, в его единстве (живых и отошедших и имеющих прийти в мир людей). Зеньковский пишет: «Не космоцентризм, даже не антропоцентризм, но историоцентризм определяет подход Со-
7
ловьева ко всем вопросам...» .
Наш интерес к философии истории Н.И. Кареева связан с так называемым «эпистемологическим поворотом» в современной философии истории. Речь идет о том, что современная философия истории дрейфует «от теории человеческой истории к эпистемологии философии истории»8.
Западную философию истории интересует сегодня не столько сама историческая реальность, сколько процедура ее исследования. Содержательно «эпистемологический поворот» заключается в том, чтобы идеи современной эпистемологии, работающей в диапазоне «классическая рациональность - методологический анархизм», применить к области истории. Вследствие этого «философия истории всегда должна следовать некоторым общим необходимым правилам: давать возможность есте-
ственно упорядочивать эмпирический материал соответственно доказанным философским выкладкам... »9.
В качестве вывода М.А. Кукарцева делает следующее заключение: «современная эпистемология философии истории доминирует в релевантном анализе, а онтология философии истории ищет свою область значений»10. Таким образом, философия истории оказывается расщепленной на две самостоятельные дисцип -лины: эпистемологию философии истории и онтологию истории.
Знакомство с «эпистемологическим поворотом» в философии истории показывает, что уроки русского позитивизма в сфере гуманитарного познания на рубеже XIX - XX веков нами по-настоящему не усвоены. В чем их смысл и значение, мы и хотели бы показать на примере решения Н.И. Кареевым проблемы природы исторических законов. Но предварительно нам придется остановиться на его «субъективистском методе», критика которого В.И. Лениным до сих пор не подвергалась сомнению в отечественной философии. Без учета этого обстоятельства каре-евская концепция исторических законов будет неполной.
В.И. Ленин, критикуя Н.К. Михайловского, оказавшего влияние на Н.И. Кареева, за постановку им вопроса, «в каком сочинении Маркс изложил свое материалистическое понимание истории?», отвечает: «Всякий, знакомый с Марксом, ответил бы ему на это другим вопросом: в каком сочинении Маркс не излагал своего материалистического понимания истории? Но г. Михайловский, вероятно, узнает о материалистических исследованиях Маркса только тогда, когда они под соответствующими номерами будут указаны в какой-нибудь историософической работе какого-нибудь Кареева под рубрикой: «экономический материализм»11. Оставим на совести В.И. Ленина «какого-нибудь» Кареева. Для нас важно другое.
Во-первых, В.И. Ленин ставит знак равенства между материалистическим пониманием истории и материалистическим методом. В.И. Ленин заявляет: «Если применение материализма к анализу и объяснению одной общественной формации дало такие блестящие результаты, то совершенно естественно, что материализм в истории становится уже не гипотезой, а научно проверенной теорией; совершенно естественно, что необходимость такого метода распространяется и на остальные общест-
венные формации, хотя бы и не подвергшиеся специальному фактическому изучению и детальному анализу... »12.
Во-вторых, теории общества, прогресса и т.п. В.И. Лениным рассматриваются как априорные, догматические, абстрактные, поскольку «такие теории негодны уже тем, что они существуют, негодны по своим основным приемам, по своей сплошной и беспросветной метафизичности. Ведь начинать с вопросов, что такое общество, что такое прогресс? - значит начинать с конца»13.
В данном случае В.И. Ленин игнорирует диалектику исторического и логического в историческом исследовании. Но самое главное заключается в том, что в силу объективных обстоятельств В.И. Ленин был незнаком со многими работами Маркса 40-х годов14, в которых Маркс приходит к открытию материалистического понимания истории и в которых отвечает на те самые вопросы, кажущиеся В.И. Ленину метафизическими и абстрактными15.
Для нас работа Маркса 40-х годов «Немецкая идеология» представляет собой особый интерес именно тем, что Маркс призывает брать действительность не только в форме объекта, но и как чувственную деятельность, субъективно16.
Разумеется, Н.И. Кареев тоже не был знаком с этими работами Маркса и потому представлял себе марксизм в виде «экономического материализма». Следует подчеркнуть, что взгляд на марксизм как на «экономический материализм» в западной социологии сохраняется до сих пор. К. Поппер тоже не избежал этого стереотипа, приписывая Марксу утверждение, что «ключ к истории, даже к истории идей, должен быть найден в развитии отношений между людьми и их естественным окружением, материальным миром, иначе говоря, в их экономической, а не духовной жизни. Именно поэтому мы можем охарактеризовать марксову разновидность историзма как экономизм, как противоположность гегелевскому идеализму или милхевскому психоло-гизму17. Если отвлечься от этого мнения, широко распространенного в русской общественной мысли, то окажется, что многие положения Н.И. Кареева о субъективности в истории не столь уж и противоречили Марксу.
Что понимал Н.И. Кареев под субъективизмом в историческом познании? «Ход истории создается деятельностью людей, -писал Н.И. Кареев, - непосредственная причина деятельности -
воля; воля действует по мотивам и известным образом обуслов -лена: одни условия лежат в организме волящего субъекта, во всей совокупности его прирожденных свойств; другие по отношению к организму нечто внешнее, это внешнее есть среда, в которой человек действует, и среда эта есть результат либо процесса физического (природа), либо духовно-общественного, т.е. продукт человеческого творчества (культура и социальная организация). В этом случае, безусловно, объективизм, который имеет место в естественных науках, невозможен».
Рассматривая историю, как процесс человеческой деятельности, Н.И. Кареев видит проблему в том, как «понимать отношения, существующие между деятельностью личностей и ее условиями...»18, то есть между деятельностью реально действую -щих исторических субъектов и деятельностью объективированной, ставшей социокультурной реальностью.
Точно такая же проблема в свое время вставала и перед Марксом, который чувственно-человеческую деятельность рассмотрел не только в качестве звена, связующего человека с условиями его жизни, но самою действительность рассмотрел «субъективно», как исторический продукт, результат деятельности целого ряда поколений. Приведем высказывание Маркса на этот счет: «История есть не что иное, как последовательная смена отдельных поколений, каждое из которых использует материалы, капиталы, производительные силы, переданные ему всеми предшествующими поколениями; в силу этого данное поколение, с одной стороны, продолжает унаследованную деятельность при совершенно изменившихся условиях, а с другой - видоизменяет старые условия посредством совершенно измененной деятельности»19. Близость позиций Маркса и Кареева очевидная.
Интересные соображения относительно «субъективизма», «субъектности» Н.И. Кареева высказывает Н.В. Новиков, который указывает на два вида субъективизма у Н.И. Кареева: случайный (недопустимый) и закономерный (правомерный). К первому виду Н.И. Кареев относил партийные, групповые, политические, идеологические убеждения, влияющие на понимание и оценку событий, вообще истории. «Наука, - писал Н. И. Кареев, - не должна зависеть от подобных определений», в «этом случае объективизм есть высочайшей идеал научности». Как не вспом-
нить в этой связи Энгельса, писавшего: «Коль скоро речь идет о «человеке науки», экономической науки, то у него не должно быть идеала... Человек, имеющий идеал, не может быть человеком науки, ибо он исходит из предвзятого мнения»20.
Но существует второй вид субъективизма, который «базируется на реальном и онтологически ограничивающем возможности объективной социологии факторе субъективности, присутствующем в самих социальных явлениях и отношениях»21. Если история оказывается процессом взаимодействия деятельно-активной личности и культурно-социальной среды, то каковы границы «правомерного субъективного отношения к изучаемому человеческому миру?»22.
Все сказанное выше позволяет сделать вывод, что ленинские обвинения Михайловского, Кареева в субъективизме во многом несправедливы в силу своей поверхностности и политической заангажированности.
Только при условии, что исторический процесс складывается из деятельности личностей - исторических субъектов -можно было ставить вопрос о познании смысла истории как главной задачи философии истории.
Вопрос о смысле истории Н.И. Кареев связывает с пробле-
23
мой причинности и закономерности в истории .
Не стоит забывать, что настрой философско-исторической концепции Н.И. Кареева - преодоление фатализма в истории, разного рода объективизма. По замечанию Н.В. Новикова, именно русские марксисты в 70-е годы играли в объективизм. Не случайным совпадением может показаться сегодня, что именно в 80-е годы Маркс и Энгельс начинают борьбу с вульгаризаторами материалистического понимания истории, не учитывающими роль субъективного фактора в историческом процессе. И здесь мы подходим к проблеме, поставленной в самом названии статьи, как решается Н.И. Кареевым вопрос о природе исторических законов.
В нашей литературе имеет место различное толкование таких понятий, как общественные законы, исторические законы, законы истории, социальные законы. Безусловно, что между ними много общего, но в полном объеме они не совпадают.
В частности, понятие «законы истории» имеет много смыслов. Чаще всего под ним подразумевается исторический характер социальных (общественных) законов. То есть имеется в виду, что каждой эпохе присущи свои специфические, особенные законы развития.
У «законов истории» имеется и другой смысл: это законы, присущие истории как единому процессу. Если в первом случае речь идет о законах развития общества как социального организма на определенном этапе его развития, то во втором - о законах исторического процесса, выражающих самые общие условия развития любого общества. Мы употребляем понятие «исторические законы» в близком ко второму значению. Для нас «исторические законы» - это законы развития той реальной основы истории, которая составляет способ существования социального, исторического бытия людей и обеспечивает единство человеческого рода.
В отечественной философии истории сложилась исследовательская традиция начинать рассмотрение обозначенной проблемы с обращения к философско-исторической концепции неокантианцев. Мы хотели бы эту традицию нарушить, обратившись к наследию русского историка и социолога Н.И. Кареева. К сожалению, в отечественной историографии и философии истории советского периода ссылки на него были чрезвычайно редки. Сегодня постепенно происходит его возвращение в отечественную философию истории.
Не следует забывать, о чем уже отмечалось ранее, что острие критики Н.И. Кареева было направлено против фаталистических концепций в истории, которые он определяет как «теории «климата» и «расы», занимавшиеся натурализацией исторического детерминизма24. Что касается самого Н.И. Кареева, то, как он пишет «исторический процесс, отвлеченно взятый, т.е. gnid proprium, по нашему определению, состоит во взаимодействии личности и надорганической, т.е. культурно-социальной, среды... »25.
Данное обстоятельство и подводит Н.И. Кареева достаточно близко к пониманию природы исторических явлений современной философией истории.
Правильному пониманию взглядов Н.И. Кареева на природу исторических законов его исследователям мешает то, что они часто рассматривают их вне общего мировоззренческого контек-
ста философии истории Кареева Н.И., вне ее главной идеи26. Главная же идея этого фундаментального труда заключается в поиске ответа на вопрос, в чем смысл истории. Задача философа, считает Н.И. Кареев, «познание смысла истории». Если не принять это во внимание, то окажется, что Н.И. Кареев остается в рамках принятого в то время мнения, что в истории не существует никаких законов. И в подтверждение данного тезиса можно найти у Н.И. Кареева массу соответствующих цитат.
Так, например, Н.И. Кареев заявляет, что «исторические законы нужно отнести к области химер вроде философского камня»27. Или такой пассаж: «Исторические законы - логика истории. Кто хочет убить науку, тот не может найти лучшего способа, чем навязать ей несвойственную задачу»28.
На что опирается историк, делая такие заявления? Кажется, и здесь мы не находим ничего нового. Н.И. Кареев заявляет, что закон есть «выражение постоянного отношения между двумя одновременными или последовательными явлениями. Чтобы открыть какое-либо неизменное и постоянное отношение подобного рода, необходимо иметь прежде всего ряд повторяющихся
„29
в неизменной связи однородных явлений .
Сказанное Н.И. Кареевым является справедливым по отношению к динамическим законам, имеющим место в природе, но что редко случается в социуме. Уникальность и неповторимость, единственность исторических событий и явлений и позволяет делать вывод об отсутствии законов в исторической действительности.
Н.И. Кареев не разделяет взгляд классического позитивизма на отсутствие связи между причинностью и законом в социальных науках. Для позитивистов контовского типа любая абстракция, любое обобщение оказываются формулированием закона. Н.И. Кареев, наоборот, хочет понять причинность исторических явлений, чтобы на основе ее обнаружить те закономерности, которые связывают эти события, явления, в результате чего история становится процессом. Однако, по мнению Н.И. Кареева, сама историческая наука решить этот вопрос не может. Это может сделать «историческая философия» (философия истории), опирающаяся на социологию и психологию.
На первый взгляд Н.И. Кареев как бы солидаризируется с Риккертом и Виндельбандом. На самом же деле Н.И. Кареев на этом не останавливается. Он хорошо понимает - не будем забывать, что он еще и социолог, - что историческая, а тем более фи-лософско-историческая концепция не может быть признана теорией, если в ней отсутствуют установленные законы.
Выход из сложившейся ситуации он предлагает следующий: осуществить синтез истории, социологии и психологии. Именно социология, на взгляд Кареева Н. И., устанавливает социальные законы, которые и заимствует у нее история. Задача истории не открытие и изучение социальных закономерностей, т.к. история наука феноменологическая, описательная, это дело социологии и психологии как наук номологических (законоустанавливающих)30.
Итак, по мнению Н.И. Кареева, понятие закона не прило-жимо к исторической науке вследствие отличия ее задач от задач других наук. Историческая наука суть наука феноменологическая, т.е. всего лишь описывающая факты, явления, и закон не является ее главной категорией.
Однако специфичны не только основания исторического обобщения, но и роль абстракции в историческом познании. В номологических науках обнаружение общего и закономерного является целью и предметом исследования, в исторических же -лишь средством или стадией. Предметом исторического познания является не двучлен «причина-следствие», объясняемый универсальным законом, а многочлен, представляющий собой пересечение, комбинацию множества закономерных связей в единичных определенных условиях, т. е. исторический факт, как его понимает Кареев. Закон, как единица познания, предполагает, что события и процессы разлагаются, анализируются на отдельные повторяющиеся элементы с помощью метода дедукции, а затем комбинируются. Н.И. Кареев близко подходит к пониманию статистического характера исторических законов, однако в целом остается в рамках естественнонаучной его трактовки.
После этого обратимся к современной западной филосо -фии истории.
Современная западная философия истории все больше и больше эволюционирует от теории онтологии истории к теории исторического познания. По мнению М.А. Кукарцевой, как мы
уже отмечали выше, философия истории испытывает большое влияние логического позитивизма, «критического рационализма», «методологического анархизма» и т.п. К. Поппер и другие представители аналитической философии, поставив вопрос: «является ли получаемое историческое знание однородным и функционально аналогичным знанию, добываемому другими науками, и являются ли процедура дедуктивного объяснения и логическая структура этого объяснения одинаковыми в естественных и общественных науках?», дали ответ, что в историческом исследовании объяснение строится «с соблюдением логики гипотетически-дедуктивного, а точнее, дедуктивно-номологического метода, в соответствии с которым история есть сложное соединение простых процессов, каждый из которых подчиняется специальному закону»31.
Таким образом, логика нашего исследования обязывает нас остановиться на концепции К. Поппера, но исключительно в ас-
32
пекте нашего исследования .
В «Заключении» ко II тому «Открытого общества.» К. Поппер заявляет: «с нашей точки зрения, действительно не может быть никаких исторических законов. Обобщение принадлежит к таким научным процедурам, которые следует строго отличать от анализа отдельного события и его причинного объ -яснения. Задача истории как раз и заключается в том, чтобы анализировать отдельные события и объяснять их причины. Те, кого интересуют законы, должны обратиться к обобщающим наукам (например, социологии)»33.
Этот вывод К. Поппер как «критический рационалист» делает, применяя к истории свой критерий научности - принцип фальсификационизма. Попробуем это рассмотреть более кон -кретно, обращаясь к самой концепции закона К. Поппера.
Какие же аргументы против принципа закона в исторических науках выдвигает К. Поппер? В его концепции история предстает как «один великий факт», как уникальный процесс, описываемый единичными историческими суждениями. Хотя этот процесс и происходит в соответствии с законами, однако «ни один ряд, скажем, из трех или более причинно связанных конкретных событий не выстраивается в соответствии с каким-
34
то одним законом природы» .
Согласно Попперу, экспериментальный метод в историческом познании неприменим, и чем выше степень исторической абстракции, тем меньше остается возможностей напрямую подтверждать ее установленными фактами. Потому он отказывает «теоретической истории» в статусе науки, резко противопоставляя теорию и историю, чем обосновывает невозможность научного исторического предсказания.
Вообще любая наука, по его мнению, не есть масса фактов, а в большей степени их коллекция, ибо зависит от интересов исследователя, его точки зрения, из которой он исходит. Но мы выбираем, считает Поппер, не только те факты, которые подтверждают теорию, но и те, которые могут ее опровергнуть. Возможность опровержения или фальсификации теорий выявляет возможность их проверки и, следовательно, их научный характер. Ни в истории, ни в науке мы не можем избежать принятия той или иной точки зрения. Но если, к примеру, точка зрения физика проверяема с помощью фактов, для историка эта проблема не является такой простой. Так как исторические факты недоступны нам непосредственно, а только через источники, а источники сами отбирают факты, основываясь на некоторой теории, то проверить ту или иную историческую теорию чаще всего невозможно, а значит, ее нельзя назвать научной.
Потребность в «крупномасштабных интерпретациях истории Поппер объясняет тем, что «мы не хотим стоять лицом к лицу с хаосом» и потому постоянно предпринимаем «попытки построить некоторый общий взгляд на историю, осмыслить то, в чем, возможно, нет никакого смысла».
Поппер указывает на неисчерпаемость предмета истории. Возможность различных интерпретаций свидетельствует об отсутствии раз и навсегда заданной точки зрения на историю в целом. Поскольку история представляется ему неким нерасчленимым потоком человеческих жизней, хаосом мыслей, эмоций, поступков и т. д., то приходится признать, что адекватное познание этого потока абстрагирующим рассудком неосуществимо. Ведь разум, по убеждению английского мыслителя, имеет дело только с абстракциями, общими понятиями. Сделать предметом исследования такие реальности, как общество, история,
человечество в целом, или даже конкретную личность, разуму не под силу.
Модель научного объяснения у «критического рационалиста» включает три элемента: универсальный закон, специфические суждения начальных условий (причина) и прогноз (следствие). Однако именно начальные условия неповторимы и непостоянны, что придает историческим суждениям не универсальный, а экзистенциальный характер: связь между действием и мотивом (интересом, целью, представлением) раскрывается не на основе охватывающего закона, а на рациональном объяснении, которое устанавливает не постоянную универсальную связь, а единичную, специфическую для данной ситуации.
Таким образом, первой специфической чертой исторических связей выступает условность и конкретность их существования в контексте определенной эпохи, исторического времени и места. Второй чертой является плюрализм этих связей: история представляет собой эволюцию всех возможных сторон социальности (экономика, политика, культура и т.д.), не сводимых к монистическому закону развития.
В попперовской концепции исторического закона есть немало рационального. Действительно, развитие нельзя уподоблять жизни и функционированию организма, которые описываются одной формулой всеобщего закона. Развитие организма определяется внутренними факторами и идет в аналитическом направлении. Развитие общества идет статистически под воздействием множества внутренних и внешних факторов. Поэтому историю общества нельзя описать единой законосообразной формулой, т.к. она представляет собой плюралистическое изменение различных аспектов социальности и определяется внешними условиями, факторами, силами и т.д. Но мы не можем согласиться с К. Поппером, считавшим, что направление эволюции общества в целом и его единый закон описать нельзя, т.к. описанию поддается лишь множество «отдельных, произвольно выбранных сторон»35 развития общества. С нашей точки зрения, основанием для связного развития различных сторон общества во множественности исторических условий является человеческая деятельность. Развитие среды есть развитие условий, средств и результатов человеческой деятельности, ее объективизации.
Однако попперовскую концепцию исторических законов в целом мы принять не можем. Перенесенный им из эпистемологии принцип «фальсификационизма» в область исторического познания оказался контрпродуктивным.
Он мог еще иметь определенное оправдание будучи направленным против вульгарно понятого исторического материализма, сведенного к экономическому материализму. Что касается классического марксизма, то критика его Поппером оказалась бесцельной. Предложив свое толкование социального детерминизма как огромной совокупности множества социальных детерминантов, равнозначных и равноценных факторов, Поппер приходит к выводу, что обнаружить в истории равнодействующую, вывести общий вектор исторического развития невозможно.
К сожалению, современная западная философия истории не учла опыт русского позитивизма в области социального познания. Может быть, одной из причин является то, что двухтомный труд Н.И. Кареева «Основные вопросы философии истории» оказался не известным широкой научной общественности, поскольку он не был переведен на европейские языки. По мнению Н.В. Новикова, «это была работа, уникальная по богатству используемого материала, объему критически рассматриваемых западноевропейских концепций и широте обобщений»36.
1 В словаре «Русская философия». ( М., 1999 (статья «Позитивизм»)) русские мыслители Ковалевский, Петражицкий, Сорокин, Кареев и др. представлены просто как последователи О. Конта.
2 Зеньковский В. В. История русской философии В 2 т. М.; Ростов н/Д., 1999. Т. 1. С. 398.
3 Соловьев Вл. Идея человечества у Августа Конта // Соловьев Вл. Сочинения В 2 т. М., Т. 2. С. 562.
4 Соловьев Вл. Там же. С. 581.
5 См.: Русская философия. Слов. М., 1999. С. 219.
6 Двухтомный труд Н.И Кареева «Основные вопросы философии истории» был опубликован в 1883 году.
7 Зеньковский В.В. История русской философии. М.;Ростов н/Д., 1999. Т. 2. С. 22.
8 Кукарцева М.А Современная философия истории США. Иваново, 1998. С. 44.
9 См.: Кукарцева М.А. Там же. С. 50 - 53.
10 Кукарцева М.А. Там же. С. 44.
11 Ленин В.И. Что такое друзья народа и как они воюют против социал-демократов? //Ленин В.И. Полн. собр. соч. Издание пятое. М., 1958. Т. 1. С. 143.
12 Там же. С. 143.
13 Ленин В.И. Там же. С. 141.
14 В.И. Ленин не был знаком с «Критикой гегелевской философии права», «Экономическо-философскими рукописями 1844 г.», «Немецкой идеологией», которые быши опубликованы после смерти В.И. Ленина.
15 См.: Письмо К. Маркса - П.В. Анненкову, 28.Х11. 1846 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 27. С. 401 - 412.
16 Маркс К. Тезисы о Фейербахе // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 1.
17 Поппер К. Открытое общество и его враги. М., 1992. Т. II. С. 124.
18 Кареев Н.И. Личное начало и равные силы в истории // Вопр. философии. 1996. № 7. С. 158.
19 Маркс К. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 44 - 45.
20 Энгельс К. Письмо Ф. Энгельса - П. Лафаргу, 11.УШ. 1884 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 36. С. 170.
21 См.: Новиков Н.В. Субъективный синтез Н.И. Кареева // Вопр. философии. 1996. № 7. С. 149.
22 Новиков Н.В. Там же. С. 149.
23 В работе «Общий ход всемирной истории Очерки главнейших исторических эпох» (СПб., 1903). Н.И. Кареев указывает: «Объединяя в одно целое частные истории отдельных народов, философия истории должна не только иметь в виду то общее, которое возникает на почве их взаимодействия, но и те общие черты, которыге наблюдаются в истории отдельных народов благодаря тому, что культурное и социальное развитие совершается закономерно и что одинаковые причины и условия порождают одинаковые же следствия и явления. Идея закономерности развития общества и его культуры играет первенствующую роль в современной исторической науке при объяснении частных явлений или в понимании хода развития отдельных народов, но эта же идея закономерности должна быть, конечно, прилагаема и к построению всемирно-исторического процесса, взятого в целом».
24 См.: Кареев Н.И. Основные вопросы философии истории. М., 1883.
25 Там же. С. 152.
26 С подобным подходом к изучению творчества Кареева Н.И. мы сталкиваемся в отечественной философии 60 - 80-х годов. Примером может служить книга Шкуринова П. С. «Позитивизм в России XIX века». Изд-во Московского университета. - 1980.
27 Кареев Н.И. Основные вопросы философии истории. Т.1. С. 113.
28 Кареев Н.И. Там же. С. 142.
29 Кареев Н.И. Там же. С. 113.
30 НИ. Кареев дает отличную от неокантианцев классификацию наук, внешне напоминающую неокантианскую, но содержательно отличающуюся.
31 Кукарцева М.А. Современная философия истории США. Иваново, 1998. С. 95.
32 Развернутый анализ попперовской концепции исторических законов дает А.И. Ракитов в книге «Историческое познание». М., 1982. Гл. 8.
33 Поппер К. Открытое общество и его враги. М.,1992. Т.П. С. 305.
34 Поппер К. Нищета историцизма // Вопр. философии. 1992. № 10. С. 35.
35 Там же. С. 33.
36 Новиков Н.В. Субъективный синтез Н.И. Кареева // Вопр. философии 1996. №7. С. 156.
Б.В. МЕЖУЕВ
МГУ имени М.В. Ломоносова
АКИМ ВОЛЫНСКИЙ И ВЛ. СОЛОВЬЕВ
По словам В.Д. Кузьмина-Караваева1, появившаяся в литературном приложении к журналу «Нива»2 в 1895 г. статья Вл. Соловьева «Смысл войны», в которой он выступил в защиту войны от пацифистов, подчеркнув, что грядущая война между Европой и Китаем приведет к установлению «всемирной монархии», вызвала недоумение в стане русских либералов круга «Вестника Европы». Наиболее жестко против воззрений философа на войну выступил критик совсем другого направления, а именно ведущий публицист журнала «Северный вестник» Аким Волынский.
Вл. Соловьев некогда сотрудничал в этом издании, опубликовав там, в частности, в июне 1892 г. свою статью «Враг с Востока», посвященную опасности опустынивания центральных районов России3. Однако впоследствии отношения Соловьева с кругом «Северного вестника» серьезно ухудшились, основной причиной чему стали очень резкие выступления ведущего автора «Северного вестника» Волынского против господствующего в умах интеллигенции позитивистского мировоззрения, а также
