CC BY
69
УДК 72.03(470.23-25)"1950"-168
Уроки архитектурного процесса: проект реконструкции въездной площади на проспекте им. И. В. Сталина в Ленинграде в начале 1950-х гг.
В начале 1950-х гг. перед архитектурным сообществом Ленинграда встала проблема реконструкции въездной площади на проспекте им. И. В. Сталина (нынешние Московский проспект и площадь Победы). Проспект, только что получивший имя «вождя народов», должен был стать главным градостроительным ансамблем города, а в оформлении отразить как передовые идеи советского и западного градостроительства, так и символическую и идеологическую значимость. К реконструкции привлекались ленинградская архитектурная элита и начинающие архитекторы - студенты ЛИСИ. Однако «шаблонные» симметричные градостроительные структуры, обязательные для оформления центральных ансамблей советских городов, оказались неприемлемы для данного места. Толчком для выработки иного решения, в корне меняющего градостроительную политику города, послужили студенческие дипломные проекты, рассматриваемые в настоящей статье. Исследование построено на архивных материалах, ранее не публиковавшихся.
Ключевые слова: Сталин, Московский проспект, Ленинград, урбанистика, градостроение, советская архитектура, советское архитектурное образование, советская история, советская культура, культурная политика СССР, ЛОССА, ЛИСИ, ГАСУ
Tatiana U. Prudnikova
Lessons of the architectural process: reconstruction projects of the entry square on Stalin Avenue in Leningrad in the early 1950's
In the early 1950's the Leningrad architectural community faced the problem of reconstructing the entrance square to Stalin Avenue (now Moskovsky Avenue and Victory Square). The avenue, which had just received the name of «the leader of all peoples», was to become the main architectural ensemble of the city reflecting both Soviet and Western advanced urbanistic ideas and possessing a symbolic and ideological significance. The Leningrad architectural elite as well as beginning architects, students of the Leningrad Engineering and Construction Institute, were involved in the project. Standard symmetrical urban structures obligatory for central ensembles of Soviet cities were not acceptable in this location. The impetus for generating an alternative decision, which was to drastically change the city's urban planning policy, was given by students' diploma projects that are considered in this article. The research is based on previously unpublished archival materials.
Keywords: architectural education, Stalin, urban policy, urban-planning, architecture, Moskovsky Avenue, Leningrad, Soviet history, Soviet culture, the Leningrad Engineering and Construction Institute, the Leningrad Branch of the Soviet Architects' Union, architectural projects
После Великой Отечественной войны разрушенные советские города нуждались в восстановлении. Необходимо было повсеместно восстанавливать инфраструктуру, коммуникации, увеличивать объем жилищного строительства, вводить в строй промышленные и гидротехнические сооружения1. В связи с этим назрела острая потребность в увеличении числа архитекторских кадров средней и высшей квалификации, способных поднять страну из руин. В разных точках СССР создавались новые площадки для подготовки специалистов в области строительства, государственные учебные заведения различного профиля. Однако самыми известными и востребованными оставались строительные институты Ленинграда и Москвы, занимавшиеся подготовкой «архитектурной элиты». Ленинград в начале 1950-х гг. был
одним из главных городов, открывавших широкие перспективы для получения профессионального архитектурного образования2. Здесь функционировали два крупных архитектурных образовательных центра, определяющие ленинградскую архитектурную школу: Инженерностроительный институт (ЛИСИ) и архитектурный факультет института живописи, архитектуры, скульптуры им. Репина (Академия Художеств). Несмотря на то, что эти вузы были «подобны двум сообщающимся сосудам»3, они, тем не менее, были ориентированы на разные цели и задачи подготовки специалистов в области архитектуры и градостроительства4. «До войны разница между выпускниками ЛИСИ и Академии Художеств была почти незаметной. В 1939, 1940, 1941 гг. было отмечено много дипломных проектов, которые стояли на уровне самых высоких
требований советской архитектуры и в ЛИСИ, и в АХ»5. Кроме того, многие студенты ЛИСИ после его окончания продолжали свое образование в стенах Академии художеств6. Несмотря на то, что ЛИСИ и институт им. Репина соревновались между собой по многим показателям, в том числе и за количество «сталинских стипендиатов» и успешных выпускников7, между факультетами существовала «дружественная связь», основанная на «единстве дисциплин». По выражению выпускника ЛИСИ <А. Д.>Бочарова, «...эта связь существовала издавна и <шла> по линии общности преподавательского состава и по <...> архитектурному лицу»8. Студенты старших курсов выполняли задания, связанные с реальной градостроительной практикой. Темы, предложенные для дипломного проектирования и увязанные с «конкретными нуждами строительства», позволяли «включиться» вчерашнему выпускнику в строительную практику города и осознать себя членом одной «команды». Так, в 1951 г. (?) в качестве темы для дипломных проектов9 выпускников ЛИСИ была предложена «Въездная площадь на проспекте имени И. В. Сталина в г. Ленинграде»10, проектированием которой в это время занималось ленинградское архитектурное профессиональное сообщество. Насколько продуктивным оказалось сотрудничество профессионалов и начинающих архитекторов, на каких основаниях оно строилось, какие критерии и возможности отбора «правильного градостроительного решения» существовали на тот момент и каким образом мог произойти отход от строгого градостроительного регламента, рассматривается в настоящей статье.
В советской системе профессионального образования существовала преемственность всех ее ступеней от «среднетехнической» до академической аспирантуры и, как следствие, тесная связь между образованием, наукой и производством11. Фундаментальные проекты Академии Архитектуры12, высшего органа, занимающегося разработкой «научных основ» строительного дела в стране, предшествовали практической деятельности и «обосновывали» ее13. «Научная помощь» строительным мастерским (в частности Ленпроекту) в эти годы была необходимым элементом практики. Немаловажным компонентом в архитектурной профессии была идеологическая агитация, благодаря которой «создавалось» однородное поле «единомышленников», объединенных мировоззрением с одинаковыми предпосылками. Особенно идеологическое наставничество распространялось среди молодежи. Ведущие архитектурные вузы Ленинграда готовили специалистов не только
способных «влиться» в профессиональную архитектурную среду, но и нацеленных на преобразование этой среды в русле определенных (социалистических, коммунистических, корпоративных) ценностей. Пропаганда идеологических установок с воспитательной целью занимала высшую позицию в учебном процессе, в творчестве и в последующей практике. Общекультурные приоритеты ложились в основу архитектурного образования в СССР и не могли не отражаться на проектировании. Такие необходимые идеологические «основы» были сформулированы на встрече со студентами ленинградских архитектурных вузов в международный день студенческой молодежи (19 ноября 1949 г.)14. Архитекторы В. А. Витман, В. Ф. Твелькмейер и
А. А. Оль выступили с напутствием, в котором была обозначена основная тенденция дидактической и художественной программы, актуальная на тот момент. Речь профессора А. А. Оль можно считать манифестом студенческого архитектурного сообщества сталинского двадцатилетия. По мнению А. А. Оль, немаловажной деталью для начинающего архитектора являлось «.воспитание чувства большой солидарности, большой крепкой спайки», умение работать в команде как основы успеха в профессии. Единообразие, «бурлачество» приветствовалось во всех сферах жизни и творчества, отступление от которых не несло, по мнению профессионалов, положительного импульса. «Сознание человека коммунистического общества <должно было помочь в борьбе> за распространение <идеалов> коммунистического общества, и по окончании института <студенты должны были стать> настоящими борцами» и «распространителями <этих> идеалов». На этих «ценностях» строилась советская архитектура - «архитектура коммунизма», которая, по всеобщему мнению, «должна отвечать высоким идеям советского гуманизма. Она должна отличаться богатой образностью языка, должна отличаться идейной насыщенностью. А для того, чтобы архитектор мог дать стране такую архитектуру, <нужно было>, в первую очередь, овладеть той философией, которая являлась самой прогрессивной философией во всем мире <...> идеями Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина» и «.выпестовать в себе черты человека общества будущего» и эти «черты» экстраполировать в новую архитектуру15. Таким образом, принципы, утвердившиеся в образовательных учреждениях сталинского времени, формировали мышление будущего архитектора на трех уровнях: рационально-прагматическом, т. е. с учетом насущных задач, метафизическом, направленном на великую идею (достойную быть реализованной в будущем), со-
отнесенную с общекультурным пространством, и концептуально-идеологическом, связующим «великую идею» с прагматической ситуацией. Задача оформления въездной площади на проспект имени И. В. Сталина, поставленная перед дипломниками в начале 1950-х гг., потенциально включала в себя требуемую полиаспектность: прагматическую, отражающую архитектурные и градостроительные тенденции эпохи новой мобильности, подчиненность и нацеленность на задачу «будущего» и отражение этой задачи в монументальном образе вождя, советского народа и Великой Победы через определенный набор стандартных элементов и построений, почерпнутых из существующего архитектурно-градостроительного тезауруса.
Даже на основании детального изучения одной образовательной организации, в частности ЛИСИ, можно представить принцип работы и структуру любого образовательного учреждения в СССР в эти годы. Плановый принцип ведения общегосударственного хозяйства задавал матрицу, которая регламентировала работу на местах, структурируя и унифицируя в том числе и образовательный процесс в соответствии с утвержденными на высшем уровне программами и задачами. Ориентация на решение практических задач была характерна как для средних профессиональных учебных заведений, так и для высших, о чем свидетельствовали тематические программы-требования курсовых и дипломных работ техникумов и вузов и отдельные «Планы внедрения в практику научных работ.», сохранившиеся в ЦГАЛИ СПб16. Идеология и нацеленность на практическую реализацию порождали качественно новый подход к архитектуре, когда нечто заведомо утопическое, потенциально нереализуемое требовалось вписать в рамки прагматизма и функционализма. Архитекторами разрабатывались проекты, с одной стороны, для конкретного участка города, но в то же время отражающие представления о неком идеальном типе, навязанном извне. В связи с этим все подчиняла себе визуальная сторона проектов, поставленных на концептуальную («идейную») основу и воплощенных посредством общепринятого (стандартного набора для выражения определенной идеи) кодекса объемных построений. Этому процессу моделирования «идеологически выдержанной» архитектуры, т. е «отвечающей своему назначению» морального диктатора-воспитателя, должны были научиться студенты-архитекторы в стенах вуза. А. А. Оль наставлял молодежь: «Сооружения должны создать фактическую возможность построения коммунистического общества <...> Если <они> не будут соответ-
ствовать мировоззрению всего народа - они будут только тормозить построение коммунистического общества <...> Своим оформлением они должны отвечать величию этой эпохи и полноценно оформлять коммунистическое общество»17. На первое место в архитектуре выходила оформительская функция, репрезентативность, отвечающая определенным ожиданиям. «Ваша профессиональная институтская работа близко, чрезвычайно непосредственно примыкает к всеобщей борьбе за построение коммунистического общества. Любая отрасль вашей работы -строительство жилых зданий, промышленных зданий - это все то, без чего мы не построим нашего светлого коммунистического общества. Ваша работа органично входит в работу всего народа»18. А. А. Оль приравнивал архитектурный и писательский труд, результаты которых «оказывали большое эмоциональное воздействие на самосознание всех трудящихся». Архитекторы, как и писатели, становились «инженерами душ человеческих», что непременно должны были осознать молодые архитекторы. В большом объеме (в разговоре об архитектуре и на практике) использовались метафоры, аллегории, символы, т. е. все то, что в большей степени присуще литературе, те приемы, которые не только «уводили от реальности и прагматики», но и переводили представление об «архитектуре» из «пространственной» во «временную» сферу искусства19. Именно в этот период архитектурные проекты были в максимальной степени насыщены утопическими характеристиками (в частности, гигантоманией, акцентированной ритмичностью, безусловной симметрией, а с ней и единообразием, тектоничностью, строгой пропорциональностью и пр.), отражавшими генеральное стремление «создать стабильную среду», достойную наро-да-победителя. «.Материальная среда должна отвечать требованиям общества». Таким образом, эпоха, среда (т. е. архитектура) и общество оказывались взаимозависимы: эпоха выдвигала задачи, которые как бы претворялись в мировоззрение народа и посредством архитектуры принимали зримые формы. А сами здания, «...своим эмоциональным обликом <.> отвечая мировоззрению людей», рождали эпоху.
Главным художественным критерием для ленинградских градостроителей этого времени выступали три понятия: «размах, реальность и сохранение характера Ленинграда», что неоднократно подчеркивалось в обсуждениях ЛОССА20. Все стадии работы над проектом были строго регламентированы и подчинялись заранее данным схемам. Это выражалось в использовании определенных типов конструкций, пространственного заполнения, озеленения, архитектур-
ного оформления и др. В жилом строительстве «модульность и типизация секций» связывала архитекторов, не позволяя отступать от принятых норм, утвержденных в 1950 г. «Нам нужно выйти из плена секций», - призывал архитектурное сообщество А. Я. Мачерет. «Архитектурное проектирование, в конечном счете, вульгарно говоря, сводится к тому, что отдельные мастерские Е. А. Левинсона, А. К. Барутчева, В. Ф. Белова и др. рисуют только те или иные детали, в то время, когда в архитектуре жилого дома основное дает его структура, его сетка, а эта сетка - 3.20 и никуда больше податься нельзя»21. «Игра объемами» допускалась лишь в использовании различной этажности и протяженности зданий, отступы от линии и пр. Аналогичный, даже более жесткий стандарт, существовал и для разных типов градостроительных единиц (например, площадей). Парадные (административные) площади городов, как правило, строго симметричной конфигурации, формировались на основании определенного набора элементов и их заданного расположения в городском пространстве. Участок приходилось вписывать в «Прокрустово ложе» готового шаблона, а не отталкиваться от реального положения дел и фиксационного плана. Основной задачей градостроителей было представить «образную тему», которая отвечала бы ожиданиям зрителей: идеологическим, аксиологическим, символическим, мемориальным и др., а не подобрать рациональное решение. Чтобы выгодным образом визуализировать образ, необходимо было в максимальной степени овладеть всеми существующими на тот момент возможностями визуализации. Владение изобразительной техникой позволяло с максимальной степенью наглядности представить образную составляющую проекта, которая, как уже говорилось, в то время выходила на первый план в восприятии и понимании архитектуры как искусства. В архитектурных вузах (в частности, в ЛИСИ) пропагандировалось «серьезное отношение к рисунку, к живописи». Студенты ЛИСИ воспитывались на «графическом совершенствовании», что было в большей степени характерно для художественного вуза, которым являлся институт им. Репина22. Основное внимание было сосредоточено на создании «унифицированной» зрелищности архитектурных произведений и особое внимание уделялось точной передаче замысла посредством графики или акварельного рисунка. Вот как вспоминал свои довоенные студенческие годы в ЛИСИ выпускник <А. Д.?> Бочаров: «Я хорошо помню, с каким упоением мы отдавали свои вечера рисунку, живописи, акварели. Вечерний кружок рисунка, организо-
ванный Подберезским, пользовался колоссальным успехом. Каждый студент переписывал свои работы, добиваясь лучшего и лучшего»23. Из-за смещенных качественных акцентов практическая ценность студенческих работ «растворялась» в погоне за внешней образностью.
В начале 1950-х г., как уже упоминалось, все внимание архитектурной общественности Ленинграда было сосредоточено на проектировании застройки проспекта им. И. В. Сталина и, в частности, оформлению площади у Средней Рогатки24. Именно это место нового проспекта в связи с его идеологическим (начало главной магистрали Ленинграда, которая к этому времени имела статус «основного стержня нового социалистического Ленинграда») и семантическим (въезд в социалистический город-герой) наполнением, вызывало наиболее оживленные споры и требовало быстрых и адекватных архитектурно-градостроительных решений. На решение данного участка были брошены все архитектурные силы Ленинграда. В функциональном плане задача стояла непростая, так как в этом месте сходились под прямым углом четыре направления и диагональ северо-запад-юго-восток (Южное и Московское шоссе), что требовало внимательного отношения к решению транспортных задач. К тому же изначально «асимметричный» участок, предполагавшийся к застройке, сложно было заключить в требуемый «симметричный» регламент, допустимый для оформления площадей подобного ранга25. В 1952-1953 гг. над «въездом на проспект» работала бригада 6-й мастерской Ленпроекта в составе Б. Н. Журавлева, В. С. Васильковского, И. Г. Мецхваришвилли и А. А. Грушке. Нужно было, как говорилось в официальном документе, представить «.определенную торжественную строгость, которая отличала архитектуру Ленинграда, и в архитектурной трактовке проспекта дать полное представление при приближении к этому въезду, что ты въезжаешь в Ленинград, имеющий свою совершенно отличную архитектурную характеристику»26. Но, как показала практика, профессиональные архитекторы не справились с поставленной задачей, что неоднократно ставилось в вину на обсуждениях в ЛОССА. Внимание критиков обращалось на «отсутствии принципиальных установок, творческих соображений и определенной направленности» в представленных решениях. Большинство архитекторов видели «фальшивость приема, вступающего в противоречие с планировочной структурой данного участка». В. Ф. Твелькмейер обвинял архитекторов в отсутствии «творческого дерзания». На этой волне было предложено обратиться к примеру «двух
архитектурных вузов» Ленинграда27, студенты которых «дали разнообразные решения» в своих дипломных проектах. В. Ф. Твелькмейер выразил мнение, что «творческая мысль в Ленинграде бьет.»28 и предложил не игнорировать проекты молодых архитекторов, а внимательно к ним присмотреться. Студенческие варианты были, по мнению профессионалов, «.гораздо более интересные, чем.» те, которые принадлежали маститым архитекторам. «Однако необходимого контакта между проектной организацией и кафедрой архитектурного проектирования на первом этапе создать не удалось. Институт „Ленпроект", ознакомленный с дипломными проектами, в должной мере не использовал их в своих работах»29. Хотя А. А. Грушке не скрывал факт обращения к дипломным проектам и тщательной их проработки30. В. Витман также считал, что дипломное проектирование, «направленное в русло конкретных заданий», в данном случае относительно реконструкции въездной площади, могло использоваться для научного анализа, выводов и обобщений31. Таким образом, дипломное проектирование постепенно возводилось в ранг экспериментального проектирования, отвечающего на нужды современного строительства, и признавалась его значимость ведущими членами архитектурного сообщества.
По мнению В. А. Витмана, основная сложность при проектировании архитектурно-планировочной организации въездной площади на Средней Рогатке заключалась в выборе симметричного или ассиметричного решения. Профессиональные архитекторы отдавали предпочтение полукруглой площади, признавая, что «циркульная кривая хорошо выражает идею парадности и идею симметричных зданий, которые, в конечном счете, очень родственны этому понятию»32. «Фальшивость подобного приема, вступающего в противоречие с планировочной структурой данного участка, очевидна», - считал В. А. Витман33. Студенты ЛИСИ предложили решение, которое, по В. А. Витману, «вскрывало постепенный переход от утрированного архитектурно подчеркнутого решения к такому же предельно асимметричному решению». Следуя шаблонному представлению о репрезентативной площади, решенной только симметрично, студенты отдали предпочтение уравновешенным, ярусным, равноудаленным от центра объемам, доминанте (центрической или боковой) и многократным повторением как отдельных архитектурных элементов, так и целых массивов, но внесли свое, неординарное видение градостроительной проблемы, заключающееся в возможности отталкиваться не от предзаданной псевдоконструкции, а от реально существующе-
го городского пространства. Всего «в дипломном проектировании, посвященном застройке начальной площади на проспекте им. И. В. Сталина, организованном в ЛИСИ, приняли участие 20 выпускников архитектурного факультета»34. Не все из них признали правомерность новой асимметричной композиции, некоторые следовали традиционным решениям. Но некоторые студенты представили проекты, которые изменили не только отношение к данному месту, но и заставили пересмотреть всю градостроительную ситуацию в целом.
Выпускник Михаил Ни предложил симметричное решение путем пробивки «нового радиуса» в направлении северо-восток35, пытаясь соотнести его по значимости с Южным шоссе36, отходящему от площади на северо-запад. Илья Кусков новую улицу «пробил» параллельно Куракиной дороге37. Как считал Витман, «это решение <.> более оправданно и менее нарушает уличную сетку, закрепленную генеральным планом города»38. Валерий Калмыков не предлагал дополнительно пробивать новую улицу, а «слегка сломал» Южное шоссе в том месте, где оно сливалось с въездной площадью. На противоположной стороне, в ответ на этот излом, студент предложил сделать небольшое заглубление перед отдельно стоящим домом. Эта намеренная асимметрия давала оправданное решение, в котором центральный монумент «маскировал» выход Южного проспекта на площадь. В некоторых проектах центральная тема площади - Победа в Великой Отечественной Войне - заставляла архитекторов-дипломников использовать преувеличенный масштаб застройки и строго следовать композиционным штампам, таким как постановка монумента в точке пересечении сходящихся лучей-улиц. Данное композиционное решение можно видеть на проекте Геннадия Булдакова39, который поместил памятник И. В. Сталину в центре симметричной площади.
С художественной точки зрения проекты близки по характеру «урбанистическим фантазиям Хью Ферриса»40. Прототипом однотипных решений послужила, несомненно, американская архитектура, как реально существующая, так называемый американский «модернистик» и более ранние постройки, о которых советские архитекторы хорошо знали. Американская архитектура воздействовала на студенческие проекты опосредованно через проекты московских «сталинских высоток», широко популяризированных, строительство которых было начато после войны и шло интенсивными темпами41. В на-
чале 1950-х г. повсеместно подчеркивались художественные требования, независимые от зарубежных образцов и близкие к национальным традициям и историческому облику города. Новое социалистическое идейно-художественное содержание, объединяющие высотные дома с образом Дворца Советов, было основным критерием современной качественной архитектуры42. Обелиски, триумфальные арки, пропилеи - непременные атрибуты проектов восстановленных после войны городов, направляли общественное сознание на тему Победы, величия страны. Однако обилие колонн, портиков, «элементов парада» в это время уже воспринималось в качестве признака «однообразности и назой-ливости»43. Как можно видеть, по стилистическому решению, проекты были унифицированы и, в целом, ориентированы на московскую высотную архитектуру. Радий Кухарский в своем проекте «усилил значение двух жилых высотных зданий, организующих переднюю часть площади». Несмотря на то, что на восточной стороне площади пробивка новой улицы не была предусмотрена, студент предложил симметричное завершение северной ее части, делая в этом месте прямоугольный отступ. Герман Байков «перенес акцент» в центр площади, где симметрично расположил две высотные башни, а жилые комплексы, выходящие на площадь, продолжил жилой застройкой самого проспекта. В его проекте фонтан квадратной формы в южной части фланкируется зеленым массивом и выражает идею парадности через симметричное художественное решение. Два высотных здания-пропилеи фигурируют и у Николая Журавлева, который предложил более «сухое» градостроительное решение, сфокусировав внимание на памятнике в центре площади. В проекте Владимира Попова высотное здание располагалось «по оси проспекта им. И. В. Сталина». На его проекте отдельно стоящие боковые корпуса были объединены арками с центральным зданием, образуя «подобие городской стены с проездами через нее в <.> город». Этот проект В. А. Витман посчитал «ошибочным» в связи с предлагаемой минимальной пропускной способностью въезда44.
Следующий блок дипломных проектов, рассматриваемых в настоящей статье, предлагали, по мнению В. Витмана, «более правдивое» решение. Эти проекты несли новаторские черты и допускали возможность асимметричного решения площади. Причем эти асимметричные решения определялись историческими и локальными
особенностями конкретного участка, не обезличивая территорию, а подчеркивая ее уникальность. В сложившейся ситуации подобный подход заставлял пересмотреть градостроительную политику и обратиться к новому эталону парадной площади, построенному на асимметричном основании. Как писал В. А. Витман: «Приводимые примеры доказывают право на осуществление принципа построения уравновешенных асимметричных композиций в практике застройки <.> города». Дипломант Анатолий Индейкин установил одиночную башню в начало проспекта, не «затушевывая» при этом Южное шоссе, а на северо-восточной стороне предложил разбить зеленый партер с монументом. А Евгений Киреев «усилил» западную сторону композиции через свободностоящую башню и «закрепил начало проспекта ризалитами - симметризирую-щими деталями композиции». Можно отметить, что при асимметрии общего плана отдельные элементы в проектах, тем не менее, могли симметрично повторяться. Вариативность решений создавалась путем перестановки башни или ее дублирования при полном сохранении стилистики. Так, Юрий Львов предложил главное внимание сосредоточить на оформлении северо-западного угла, перенеся в эту часть высотную башню и монумент. «Более спокойная» в высотном отношении линия застройки западного фронта площади у него выдерживалась в той же стилистической манере, и это способствовало объединению частей в единый ансамбль.
Асимметрия, которая провозглашалась молодыми архитекторами, благодаря своим качественно новым характеристикам и неординарности заставила проектировщиков обратиться именно к такому решению въездной площади. По убеждению многих, «приводимые примеры доказали право» на асимметрию, но, следуя общей тенденции, «уравновешенную», т. е. обладающую качеством «симметрии» в отдельных деталях.
В. А. Витман всецело поддерживал асимметричные решения, считая, что «авторы встали на верный путь» и писал: «Он <путь> более труден, ведет, может быть, к решениям, по которым можно дискутировать, но зато более свежим, правдивым, отвечающим основным принципам социалистического реализма и <.> более правильным»45. Асимметрия одержала победу, хотя имплицитно неся в себе идею симметрии, и эта победа была равносильна смене парадигматической установки, которая главенствовала в советском градостроительстве. Дипломные проекты не могли конкурировать с работами больших творческих коллективов, возглавляемых ве-
дущими мастерами архитектуры, но на основании проработки дипломных работ, показавших «правильное» и неожиданное решение, «большие» проекты получили новый импульс. Отдельные проекты выпускников были предложены в качестве «образцовых» парадных архитектурно-уравновешенных композиций «без строгой симметрии», поиском которых занималось профессиональное сообщество ленинградских архитекторов46. И если на первом этапе градостроители пришли к выводу, что «принципиальные решения <.> сводятся к определенным вариантам: полукруглой площади, т. е. чистой циркульной кривой с постановкой акцентов (башен) вначале» и «симметричной площади характера прямоугольной», не принимая в расчет возможность асимметрии, то после знакомства с дипломами ЛИСИ, они признали правомерность еще одной композиции, а именно, асимметричной.
Таким образом, главная заслуга дипломного проектирования, какой ее видел
B. А. Витман, заключалась именно в «выявлении преимущества асимметричного решения» и, вместе с тем, в заявке на новое осмысление градостроительной программы. Творческий коллектив во главе с архитектором С. Б. Сперанским пошел по пути «развития асимметричных приемов композиции площади» именно благодаря проработке дипломных проектов ЛИСИ, представленных на обсуждение профессионального сообщества. И именно асимметричная модель послужила основанием для разработки как проекта
C. Б. Сперанского, одобренного Советом47, так и для конкурсного проекта под девизом «Содружество», который получил первую премию в 1953 г.48 Таким образом, дипломные разработки выпускников стали трамплином для формирования нового решения, потенциально готового к воплощению на практике.
Подводя итоги, можно сказать, что при всей строжайшей регламентации градостроительного дела в начале 1950-х гг., повязанного узами идеологического, семантического и функционального диктата, существовала возможность провести неординарное решение, в корне меняющее отношение к проблеме. В условиях неукоснительного следования стандартам сохранялась привилегия обратиться к здравому смыслу и нащупать качественно новый подход, ставящий под сомнение «неоспоримые» истины. Эта возможность проявилась благодаря привлечению молодого поколения архитекторов, воспитанных на неизменных постулатах (аксиологических и профессиональных), но способных увидеть
в навязанном решении целый комплекс возможностей. То, что инновационные предложения были услышаны и, в определенной степени, признаны сообществом, свидетельствует о новом этапе в общественном развитии, который постепенно приходил на смену консервативной регрессии сталинского двадцатилетия.
Примечания
1 Некоторые статистические данные о материал ьных потерях СССР в Великую Отечественную войну указывает сборник СПбГАСУ: «.Полностью или частично было уничтожено 1710 городов и более 70 тыс. сел и деревень, 31850 промышленных предприятий, 65 тыс. км железнодорожных линий.» (Ленинградский ордена Трудового Красного Знамени инженерно-строительный институт, 1832-1982 / [Г. И. Алексеев, В. И. Пилявский, С. М. Шифрин и др.; науч. ред. Ю. А. Помпеев]. Л., 1982. С. 65.
2 Сразу после войны, в 1946 г. в Ленинграде был открыт архитектурный техникум для подготовки профессионалов «среднего звена» (Подробный отчет за 5 лет работы (за 1951 г.) Ленинградского архитектурного техникума см.: ЦГАЛИ СПб. Ф. 341. Оп. 1. Д. 300).
3 ЦГАЛИ СПб. Ф. 341. Оп. 1. Д. 212. Стенографический отчет встречи со студентами ленинградских архитектурных вузов, 19 нояб. 1949 г. Л. 17.
4 Профессор СПбГАСУ С. В. Семенцов считает, что «система архитектурного образования Академии Художеств (ныне - Института им. И. Е. Репина) преимущественно касалась вопросов образа и композиции (градостроительной, архитектурной, дизайнерской, ландшафтной) и всех их составляющих, а в ЛИСИ (ИГИ - ЛИКС - ЛИИКС - ЛИСИ -СПбГАСУ) всегда было дополнительное значительное отягощение инженерно-техническими вопросами, что заставляло меньше сил уделять этим чисто образным темам». Отдельное спасибо д-ру архитектуры, проф. СПбГАСУ С. В. Семенцову за предоставленные комментарии.
5 ЦГАЛИ СПб. Ф. 341. Оп. 1. Д. 212. Стенографический отчет встречи со студентами. 19 нояб. 1949 г. Л. 12.
6 Н. Эльнер, В. Душечкина, Вильнер, Толстов, Устинова начинали свое образование в стенах ЛИСИ (Там же).
7 В институте им. Репина «сталинскими степендиа-тами» в 1949 г. были Васильев, Мелехова, Сохин, Ушаков, Рабинович, Бочаров, Митрофанов (Там же. Л. 11).
8 Там же. В ЛИСИ преподавали практикующие архитекторы, такие как В. А. Витман, А. А. Оль, В. Ф. Твелькмейер,
В. А. Каменский, А. А. Юнгер, Д. Д. Бизюкин, Н. А. Смирнов и многие другие.
9 В документах по планировке и застройке проспекта им. И. В. Сталина 1955 г. проекты датированы 1952 г. (Там же. Оп. 2. Д. 347. Л. 155). В стенографическом отчете расширенного заседания правления совместно с секциями теории и критики, жилых и общественных зданий и градостроительства от 13 окт. 1952 г., посвященном обсуждению проекта въезда на проспект им. И. В. Сталина, указывается, что дипломные проекты были созданы «года три тому
назад», соответственно не позднее 1950 г. (Там же. Оп. 1. Д. 323. Л. 7).
10 Нынешняя пл. Победы (с 1962 г.) и Московский пр. (с 1956 г.) Санкт-Петербурга.
11 При ленинградских архитектурных вузах (ЛИСИ и Институте им. Репина) активно действовали научно-творческие студенческие кружки.
12 Ленинградский филиал Академии архитектуры СССР появился в 1947 г. С конца 1940-х гг. научное осмысление градостроительных задач, подведение научной базы под градостроительные разработки стали одним из ключевых моментов в строительстве.
13 Данная установка проговаривается в обсуждении с представителями Академии архитектуры СССР по вопросу планировки и застройки пр. им. И. В. Сталина в Ленинграде: «Работа Академии [архитектуры] должна опережать работу Ленпроекта, на базе того, что сделано Академией, должны быть определены направления, и т. д.» (30. 01. 1953, на обложке того же дела - другая дата 30. 01. 1952) (ЦГАЛИ СПб. Ф. 347. Оп. 1. Д. 256. Л. 34).
14 ЦГАЛИ СПб. Ф. 341. Оп. 1. Д. 212. Стенографический отчет встречи. 19 нояб. 1949 г. Л. 7.
15 Там же. Л. 5.
16 В частности, за 1952 г. (Там же. Ф. 347. Оп. 1. Д. 224).
17 Там же. Ф. 341. Оп. 1. Д. 212. Стенографический отчет встречи. 19 нояб. 1949 г. Л. 5.
18 Там же.
19 Можно сослаться на компаративистский анализ Б. Успенского, который он представил в своем докладе на 20-х Лотмановских чтениях в Европейском Университете (ЛЧХХ Б Успенский. Опубл. 23. 12. 2012 // YouTube: сайт. 2005-2013. URL: http: // youtube. com (дата обращения: 17. 01. 2014)).
20 Ленинградское отделение союза архитекторов, образовано в 1932 г.
21 ЦГАЛИ СПб. Ф. 341. Оп. 1. Д. 356. Обсуждение проектов по застройке пр. К. Маркса и пр. Ф. Энгельса, 16 февр. 1953 г. Л. 36.
22 О принципах преподавания графического мастерства на архитектурном факультете Академии художеств и др. см.: Гавричков А. А. Методика обучения рисунку и графическим дисциплинам на архитектурном факультете Академии художеств второй половины XIX - начала XX в. Л., 1987; Ефимов А. В. Формообразующее действие полихромии в архитектуре. М., 1985. Зернецкий А. Ф. Вопросы композиционной работы по живописи в высшей архитектурной школе: на опыте каф. живописи МАИ: автореф. дис. . канд. архитектуры. М., 1966; Ленинградский инженерно-строительный институт: выставка работ преподавателей по рисунку и живописи, 1940: [кат.] / Каф. рисунка и живописи; сост. под рук. Н. Л. Подбереского. Л., 1940.
23 ЦГАЛИ СПб. Ф. 341. Оп. 1. Д. 212. Стенографический отчет встречи. 19 нояб. 1949 г. Л. 13.
24 Заседания в ЛОССА, посвященные застройке въездной площади на пр. им. И. В. Сталина см.: Там же. Д. 323, 354.
25 В качестве примера симметричных площадей при-
водились градостроительные проекты Огюста Перре и Корбюзье.
26 ЦГАЛИ СПб. Ф. 341. Оп. 1. Д. 323. Стенографический отчет расширенного совещания правления совместно с секциями теории и практики, жилых и общественных зданий и градостроительства по обсуждению проекта въезда на пр. им. Сталина, 13 окт. 1952 г. Л. 11.
27 Имелись в виду архитектурные факультеты Академии художеств и ЛИСИ. Дипломное проектирование не могло претендовать на практическую реализацию, при всем разнообразии творческих подходов, так как последнее слово оставалось за членами Архитектурно-строительного совета, которые могли «принять к сведению» определенные тенденции, намеченные в дипломных работах, но не индивидуальный дипломный проект молодого автора в целом.
28 ЦГАЛИ СПб. Ф. 341. Оп. 1. Д. 323. Стенографический отчет расширенного совещания . 13 окт. 1952 г. Л. 29.
29 Витман В. А. Новая площадь на проспекте им. И. В. Сталина // Вопросы архитектуры и градостроительства: сб. науч. тр. / Ленингр. ордена Труд. Красного Знамени инж.-строит. ин-т, архитект. фак. Л.; М., 1953. Вып. 14.С. 12.
30 ЦГАЛИ СПб. Ф. 341. Оп. 1. Д. 323. Стенографический отчет расширенного совещания. 13 окт. 1952 г. Л. 7.
31 Витман В. А. Указ. соч. С. 5.
32 ЦГАЛИ СПб. Ф. 341. Оп. 1. Д. 323. Стенографический отчет расширенного совещания. 13 окт. 1952 г. Л. 7. Размеры площади по А. А. Грушке: «в одном направлении 230 м, в другом - 130 м» (Там же. Л. 10).
33 ЦГАЛИ СПб. Ф. 347. Оп. 2. Д. 363. Проспект И. В. Сталина в Ленинграде: вопр. планировки и застройки. Л., 1955. Л. 153.
34 По данным ЦГАЛИ СПб был представлен 21 дипломный проект (ЦГАЛИ СПб. Ф. 341. Оп. 1. Д. 323. Л. 29).
35 Нынешняя ул. Орджоникидзе, которая оформилась с 1955 г.
36 Часть нынешней Краснопутиловской ул.
37 Куракина дор., нынешняя ул. Орджоникидзе, включена в Южное ш. в 1952 г.
38 Витман В. А. Указ. соч. С. 10.
39 Булдаков Геннадий Никанорович, окончил ЛИСИ в 1951 г., главный архитектор Ленинграда (1971-1986).
40 Hugh Ferriss (1889-1962), «американский Пиранези», архитектор, автор утопических проектов, которые повлияли на сложение образа советской архитектуры 1930-1950-х гг. и могли послужить прототипом советских зданий повышенной этажности.
41 «Одним из величественных фрагментов <сталинского> грандиозного плана является строительство высотных зданий Москвы, предпринятое по инициативе тов. Сталина. В указаниях тов. Сталина, сформулированных в постановлении правительства по строительству высотных домов, изложены были важнейшие требования социалистического общества к архитектуре, гуманистические принципы заботы о людях, о создании в домах наилучших условий для жизни и труда, об использовании всего про-
грессивного в науке и технике для наиболее современного строительства, оборудования и эксплуатации зданий. Особенно подчеркнуты художественные требования, независимо от зарубежных образцов и близких к национальным традициям и историческому облику города и требования нового социалистического идейно-художественного содержания, объединяющие высотные дома с образом Дворца Советов. <.> Сталинские премии, присужденные за все восемь проектов высотных зданий свидетельствуют о высокой оценке успехов советской архитектуры в разрешении новой и трудной задачи создания величественных сооружений, которые вместе с Дворцом Советов определяют новые черты коммунистической Москвы» (ЦГАЛИ СПб. Ф. 341. Оп. 1. Д. 208. Стенографический отчет общегородского собрания архитекторов, посвященного сообщениям о строительстве высотных зданий в Москве,
16 дек. 1949 г. Л. 5-6).
42 Там же.
43 Там же. Д. 356. Обсуждение проектов по застройке. 16 февр. 1953 г. Л. 22.
44 О проекте В. В. Попова: «<Николай Варфоломеевич Баранов> был рецензентом на защите моего дипломного проекта, может быть, потому, что его заинтересовала тема. Я сделал проект въезда в Ленинград со стороны
Москвы со строительством высотного здания на площади, которая теперь носит название площади Победы, а тогда была Средней Рогаткой. Помню, как Баранов с какой-то необыкновенной длинной папиросой во рту пришел в сопровождении Оля смотреть работу. Он был очень важным на вид, меня даже не допустили на просмотр, проект ему показывал сам Оль. А на защите он проект похвалил» (Капитель. 2012. № 1 (21). URL: http: // kapitel-spb. ru (дата обращения: 10. 05. 2013)).
45 Витман В. А. Указ. соч. С. 12.
46 Например, проект дипломанта ЛИСИ Евгения Киреева. См.: ЦГАЛИ СПб. Ф. 347. Оп. 2. Д. 261. Витман В. А., Оль А. А. Градостроительные основы застройки проспекта им. И. В. Сталина: науч. сообщ. Л. 92.
47 В конечном итоге площадь была оформлена
С. Б. Сперанским, В. А. Каменским, М. К. Аникушиным и др. намного позднее, в другую эпоху и по другому проекту (1964-1975), конкурс на который проводился в середине 1960-гг. Рассмотренные в статье проекты въездной площади можно рассматривать в качестве «бумажной архитектуры», хотя первоначально они таковыми не являлись.
48 Архитектурные конкурсы как кумулятивистская модель развития архитектурного процесса - тема отдельной статьи.
