CC BY
34
ции («Ибо Сын Человеческий есть господин и субботы» [Мтф. 12, 8]).
В-восьмых, полное отрицание родоплеменной морали и провозглашение равного отношения абсолютно ко всем людям
«Можно сказать, - пишет Гегель, - что нигде не произносилось столь революционных речей, как в евангелиях, потому что все прежде общепризнанное принимается за безразличное, не заслуживающее уважения» [4]. Нравственный идеал христианства, таким образом, является наиболее полным и радикальным разрывом с иудаизмом и с древним моральным порядком вообще. Этот новый идеал в наибольшей степени приближается к морали общечеловеческой, то есть к такой, которая может быть одобрена любым человеком, независимо от его происхождения и исповедания им тех или иных норм родной для него культуры и нравственности. Ведь в христианстве почти
нет ничего специфического для какой-либо конкретно-исторической системы нравственности. В нем содержатся только общие и абстрактные моральные положения человеческой нравственной воли вообще. И это важно для воспитания будущих поколений.
Литература
1. Фрагменты ранних греческих философов.
Ч. 1. - М., 1989.- С. 171.
2. Еремеев Д.Е. Ислам: образ жизни и стиль
мышления. - М., 1990.- С. 72-73.
3. См. Чанышев А.Н. Курс лекций по древ-
ней и средневековой философии. - М., 1991. - С. 11.
4. Гегель Г.В.Ф. Сочинения. Т. VIII. - М.-Л.
1935.- С. 309.
5. Шопенгауэр А. О четверояком корне ... Мир как воля и представление. В 2-х тт. М., 1993.
А. КАСЬЯН, профессор Нижегородский государственный педагогический университет
В конце 40-х - начале 50-х гг. ХХ века в советской науке происходили события, которые сейчас называют по-разному: «научные дискуссии», «идеологические дискуссии», «идеологические кампании» и т.д. Оцениваются они неоднозначно: как форма управления государством развитием науки, как способ идеологического контроля за деятельностью ученых, как попытка сведения счетов с помощью идеологической «дубинки» одного научного направления с другим, как форма союза философии и естествознания и т.д. Своеобразным знаком для них стала печально знаменитая августовская сессия ВАСХНИЛ1948 года. Цен-
Университет: образование и идеология*
(середина XX века)
тром всех обсуждений была Москва (отчасти Ленинград), ведущие научные и образовательные учреждения страны - АН СССР, ВАСХНИЛ, МГУ и т.д. Дискуссии направлялись высокими партийными и государственными инстанциями.
Помимо главных дискуссий [1], в течение отмеченного периода времени происходили события меньшего масштаба, достаточно локальные и с содержательной, и с географической точки зрения, но отражавшие общую ситуацию в отношениях науки и идеологии. Одно из них, занимавшее достаточно большой временной интервал, -обсуждение в Горьковском государствен-
* Статья подготовлена по гранту РГНФ (проект №04-03-00077а «Идеологические дискуссии в отечественной науке середины ХХ века: региональный подход»).
ном университете исторических и методологических аспектов преподавания физики. Начало ему было положено постановкой на Ученом совете университета вопроса «О работе кафедры общей физики» (май 1950 года). Эту кафедру возглавлял известный советский ученый, доктор физикоматематических наук, профессор Г.С. Горелик, вокруг которого концентрировались дальнейшие события. В постановлении Совета ГГУ по обсуждавшемуся вопросу было отмечено: «Идейно-теоретический уровень ряда лекций недостаточен. В лекциях ряда преподавателей ... принципиальные вопросы физики не рассматриваются в свете марксистско-ленинской философии, или же в изложении философских вопросов допускаются ошибки, не дается критика реакционных теорий по ряду вопросов методологического порядка в области физики».
Вскоре после этого заседания в двух номерах университетской газеты «За сталинскую науку» появилась статья доктора физико-математических наук, профессора В.Ф. Котова под названием «Против идеалистических извращений в преподавании физики». Эта большая статья состояла из двух разделов: «Материя исчезает, остаются волны?» и «Новая» классификация наук профессора Горелика». Автор статьи действовал в рамках определенной парадигмы, определенной «системы координат», утверждавшей единственно верную философию -диалектический и исторический материализм, требовавший неукоснительного соблюдения его принципов, даже каравшей (тем или иным образом) за отступления от них.
В начале нового учебного года в той же газете была напечатана ответная статья Г.С. Горелика «За широкое творческое обсуждение вопросов преподавания физики». Ее автор был защищающимся, наступательная позиция - у его критика, декларирующего верность принципам марксизма, обвиняющего своего оппонента в отступлении от них. На самом деле деформация марксистской философии, ее упрощение, вульгаризация, искажение были характерны как
раз для обвинителя, а не для того, кто подвергался проработке.
Обращение в качестве аргумента в полемике к авторитету марксистской философии, которая в то время носила государственный характер, официально трактовалась как вершина в развитии мировой философской мысли, теоретический фундамент строительства нового общества, было обычным явлением советского периода нашей истории. Но такое обращение могло иметь и действительно имело различный характер. Оно могло быть корректным, адекватным сути этой философии, методологически правильным, но могло быть некомпетентным, неадекватным сути дела, искажающим содержание аргументационной базы и т.д.
После газетных публикаций дискуссия продолжалась в другой форме. Состоялось объединенное заседание советов радиофизического и физико-математического факультетов, посвященное обсуждению вопросов преподавания физики. Вопрос рассматривался на заседании партийного бюро университета. Итоговые решения были представлены в вышедшей в декабре 1950 года редакционной статье университетской газеты «К итогам дискуссии по вопросам преподавания физики». Содержание редакционной статьи не оставляет сомнения, что руководящие университетские инстанции поддержали в дискуссии наступательную, обвиняющую, прорабатывающую сторону. В то же время организационные выводы носили достаточно мягкий характер, формулировки были традиционными для того времени, не имели персонифицированного характера («необходимо рассмотреть», «включить в свои планы» и т.д.). В целом обсуждение вопросов преподавания физики было достаточно щадящим для объекта критики, в качестве которого выступал не столько заведующий кафедрой общей физики, а кафедра в целом. Так завершился первый этап дискуссии, где обсуждались методологические аспекты содержания физического образования. Исторические
аспекты (в форме вопроса о вкладе отечественной физики в мировую науку) пока были за рамками всех обсуждений. Критика не носила «точечного» характера, т.е. не велась вокруг какой-то одной (единственной) личности, вокруг какого-то определенного научного текста.
Как раз в это время в Москве в Государственном издательстве технико-теоретической литературы вышла в свет книга Г.С. Горелика «Колебания и волны» (объем ее составил 50 печатных листов, тираж - 10 тыс. экземпляров), представленная университетом на Сталинскую премию. А в 1951 году ее автор был награжден орденом Трудового Красного знамени.
Но, несмотря на это, события продолжали развиваться. В конце 1951 года состоялось собрание партийного актива г. Горького с повесткой дня «О состоянии и мерах перестройки работы вузов города в свете труда товарища Сталина «Марксизм и вопросы языкознания». В докладе секретаря горкома ВКП(б) М.П. Тузова утверждалось, что в университете в дискуссии по вопросам физики крупные ученые не приняли участия, не высказали свое мнение и не помогли разобраться в ошибках Горелика и других работников кафедры, а партбюро и ректорат не возглавили критику и не дали правильной политической оценки ошибкам Горелика.
После этого центром притяжения критики стала книга «Колебания и волны». Второй этап идеологической дискуссии в ГГУ был начат в университетской газете публикацией М. Второва «Материя исчезает -остаются уравнения (о книге проф. Горелика «Колебания и волны»)». Автор - заведующий лабораторией НИИ химии при ГГУ. Стиль этой статьи не отвечает каким-либо нормам научной дискуссии. Содержательный анализ проблемы ведется некорректно: обвинения в «физическом идеализме», утверждения о попытке создания некоей «волновой философии» и т.п. Налицо
- рецидив натурфилософского подхода к науке. И наконец, такие пассажи: автор «ни
на одной из 552 страниц своей книги слово «материализм» ни разуне упоминает», «он написал аполитичный беззубый учебник, который не потребует даже изменений для издания за границей».
Следующая публикация - статья кандидата физико-математических наук, доцента А.Н. Бархатова «Допустима ли классификация физических явлений по типу уравнений?» Эта статья имеет иной тон и иное содержание, чем предшествовавшая ей. Начало статьи - серьезное рассуждение об абстрактном знании, его неполном и приближенном характере по отношению к объективной реальности. Теоретическое рассмотрение вопросов о природе физической реальности, о специфике физического знания дополняется их методическими аспектами. Обсуждение ведется вполне корректно, отвечает духу и критериям научности. При этом Г.С. Горелик обвиняется в отступлении от марксистской философии. Хотя в его книге нет и намека на подрыв, на критику, даже на полемику по отношению к идеям Ф.Энгельса о формах движения материи. Ведь попытка, заявленная им в предисловии к книге, говорит лишь о стремлении рассмотреть с единой точки зрения колебательные и волновые явления, встречающиеся в механике, акустике, оптике, учении об электромагнитных явлениях. Не более того! Утверждение же автора статьи
- «явления природы должны различаться и изучаться не по типам уравнений, а по формам движения материи» - не вполне корректно. Из идей о формах движения материи не следует невозможность того подхода, который реализован в книге - различение явлений природы по типам уравнений, которые их описывают. Все эти явления природы принадлежат к одной форме движения материи, которая в ортодоксальном марксизме получила название физической формы движения материи.
Последняя публикация - статья доктора физико-математических наук, профессора В.Л. Гинзбурга носит нейтральное название «О книге проф. Г.С. Горелика “Ко-
лебания и волны”», хотя и не свободна от идеологии. В ней содержатся не только размышления о книге, но и высказываются суждения (не всегда лестные) о взглядах, представленных другими участниками дискуссии. Книга получает высокую научную оценку, и, более того, автор статьи утверждает (в пику другим высказываниям), что «книга не дает оснований обвинять ее автора в идеализме». В то же время в статье говорится, что от автора любого учебного пособия можно и нужно требовать «активной борьбы за диалектический материализм, пропаганды великих идей Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, критики идеализма и демонстрации на конкретном физическом материале плодотворности марксистской
методологии___Всего этого в книге нет, что
является ее существенным недостатком». Совсем недавно В.Л. Гинзбург, мотивируя свою тогдашнюю позицию, писал, что был среди тех немногих, кто защищал Г.С. Горелика. Призыв к активной борьбе за диалектический материализм, пропаганде великих идей Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина «был в те времена практически обязательным, да еще при защите против обвинений в идеализме. И я не каюсь в том, что такое написал» [2].
После этой публикации состоялось весьма продолжительное (в течение трех мартовских вечеров 1952 года) заседание Ученого совета радиофизического факультета, где обсуждалась книга «Колебания и волны». В ходе заседания выступали ректор ГГУ проф. А.Н. Мельниченко, декан радио-фака доц. Я.Н. Николаев, зав. отделом науки и вузов обкома ВКП(б) Н.Н. Миронов. Подавляющее большинство выступавших -это ученые-физики. На заседаниях присутствовали не только члены Совета и представители властных структур, но и многие преподаватели, аспиранты, студенты и т.д.
В содержательномплане обсуждение на Ученом совете во многом повторяло завершившуюся к тому времени дискуссию на страницах университетской газеты. Принципиально новых идей и суждений выска-
зано не было. Разброс оценок был очень широким.
Некоторое представление об атмосфере, царившей в зале заседаний, могут дать выступления участников дискуссии. Пожалуй, только одно-два выступления были выдержаны в духе худших традиций вульгаризированной, догматической пропаганды. Но отдельные пассажи вульгаризированного и догматического характера встречались и в других выступлениях. Большинство выступлений были достаточно корректными, они оставались в историко-научном и философско-методологическом контексте, почти не включали в себя идеологической и тем более политической риторики. Критика шла по линии историко-научных и философско-методологических аспектов проблемы.
Обсуждение книги как в газете, так и на Совете выявило достаточно широкий спектр ее оценок. Их можно свести к двум основным вариантам - мягкому и жесткому. Обсуждение в газете, начавшееся с очень жесткой публикации, закончилось представлением в ней более мягкой позиции. Жесткий вариант возобладал при обсуждении вопроса на Совете факультета, что выразилось не только в его постановлении, но и в ключевых выступлениях декана радиофака и ректора ГГУ.
Жесткий вариант включал в себя ту критику, которая принадлежала мягкому варианту (упреки автору книги за то, чего в ней нет - философских выводов, философской интерпретации физического материала). Но к этому дело не сводилось. Главное
- это обвинение в том, что в книге есть то, чего в ней не должно быть, - серьезные философские ошибки. Как заявил ректор университета А.Н. Мельниченко, неправильно «утверждение многих. товарищей, что главный и решающий недостаток книги Г.С. Горелика - это то, что в ней нет или мало философской основы, нет воинствующего материализма. Главный порок книги Г.С.Горелика заключается в том, что в ней ... мало естественно-научного материализ-
ма . У него много соскальзываний в разновидность физического идеализма, который известен под названием энергетизма».
Такое «соскальзывание», по мнению оппонентов автора книги, проявляется в конкретной форме, а именно в том, что получает название «волновая философия», или «философия колебаний». Эти философемы строятся на основе высказываний (очень немногих) самого Г.С. Горелика, имеющих даже не философско-методологический характер, а относящихся к методологии физики. Например: «Изучая звук и свет, механические и электромагнитные колебания, мы наталкиваемся на поразительную общность многих закономерностей. Развитие науки привело к тому, что все глубже познаются общие закономерности и связи качественно различных физических явлений. В связи с этим наряду с изучением особенностей механических, акустических, оптических и других явлений возникает целесообразность изучения всех этих явлений с точки зрения выявления общих закономерностей, свойственных этим явлениям. Такой подход позволяет выделить в качестве одного из отделов физики учение о колебаниях и волнах» [3].
Формой критики было противопоставление отдельных суждений классиков марксистской философии, имеющих методологический характер по отношению к физическому знанию, некоторым высказыва-ниямавтора «Колебаний и волн», нейтральным в философском смысле (хотя бы поэтому они не могут быть объектом философской критики со стороны какой-либо философской доктрины). Никакой «волновой философии», или «философии колебаний», в книге нет, и в этом смысле обращение к классикам марксистской философии носит чисто ритуальный характер и содержательно неуместно. Более того, такое обращение некорректно, поскольку в нем происходит искажение первоисточников, неадекватная сути дела трактовка текстов «Диалектики природы» и «Материализма и эмпириокритицизма». Современный сопо-
ставительный анализ показывает, что никакого противоречия «встречи» текста Г.С. Горелика с текстами классиков марксистской философии нет.
Выступление на заключительном заседании Совета самого Г.С.Горелика было очень эмоциональным, полемичным, свободным и смелым. Обращаясь к ректору, профессору А.Н. Мельниченко и доценту кафедры истории КПСС В.П. Фадееву, он в самом начале своего выступления заявил, что будет их критиковать: «Все, что я слышал по физике у тов. Мельниченко, это просто было несерьезно и некомпетентно». Высказывания декана радиофака доцента Я.Н. Николаева оценены им как «логический заскок», «некомпетентность», «провинциализм».
Вместе с тем в заключительной части выступления Г.С.Горелика - самокритичной, но и полной достоинства - есть моменты, соответствующие духуэпохи: «Товарищи члены совета факультета! Я воспринял критику и сам пришел к убеждению, что в моей книге есть ряд недостатков. Основной и крупный недостаток, который был указан мне, и я сам сказал об этом - это отсутствие в книге воинствующего материализма, продуманной, обоснованной борьбы за мировоззрение диалектического материализма. Я сказал, что я в своей деятельности стараюсь этот недостаток преодолевать. Вам предстоит принять решение о книге, являющейся результатом многолетней работы одного из членов вашего коллектива. В принятии решения я не могу участвовать, но имею моральное право обратить внимание ваше на всю ответственность. Есть две точки зрения. Первая. Книга имеет существенные недостатки, отсутствие в ней воинствующего материализма, но может служить пособием для студентов. И второй вариант ... он говорит о вычеркивании книги из нашего внимания. Подумайте, взвесьте с государственной точки зрения, принесет ли это пользу нашему преподаванию. Яне буду принимать участия в принятии решения, но мне хочется сказать, какое бы вы ни приня-
ли решение, я хочу уйти с Совета без горечи и обид. Я благодарен всем товарищам за критику, имевшую целью поднять мою работу на более высокий уровень. Я чувствую себя полным сил и способен сделать многое для любимой Родины и поколения, которому предстоит творить науку и технику при коммунизме».
Совет факультета завершился, но никакого решения, подводящего итоги его работы, не состоялось. И лишь через 10 дней, после его предварительного одобрения партийным бюро университета, было принято соответствующее постановление. В нем положительно оценивалось содержание фактического материала книги, но утверждалось, что она написана на низком идейнотеоретическом уровне. Это проявилось в недооценке роли отечественной науки в развитии физики. Кроме того, в отсутствии материалистической основыпри изложении физического материала, стремлении автора остаться в рамках т.н. «чистой» науки, занять позицию «вне философии». А это оставляет возможность для идеалистических выводов. Были даны рекомендации руководству факультета, кафедрам по усилению идейно-теоретического уровня преподавания физики. Никаких решений административного характера принято не было.
Реакция Г.С. Горелика проявилась позднее. Через полтора года он стал заведующим кафедрой Московского физико-технического института (сейчас трудно сказать, чем была вызвана эта перемена - фактическое повышение его академического статуса). Помимо этого, в 1959 году вышло второе издание его книги. И поразительно - в это уже иное историческое время ее текст отразил многие замечания, которые были сделаны при ее обсуждении. И это не конъюнктура. Очевидно, суждения прошлых лет не были чисто идеологическими по своему характеру, а имели научное значение.
Подводя итоги, отметим следующее. Дискуссия в университетской газете и на заседаниях Совета факультета, Ученого совета университета по фундаментальному на-
учному труду в области естествознания, посвященная методологическим аспектам его содержания, представляет собой внутренне необходимый элемент развития научного знания. При этом обстановка в государстве и ситуация в науке были детерминирующей средой по отношению к содержанию и форме дискуссии. Политизированная и идеологизированная атмосфера, характерная для советского государства и общества конца 40-х - начала 50-х годов ХХ века, неизбежно вела к идеологизации (что отчасти произошло) и политизации (чего почти не произошло) дискуссии. Властные структуры, стоящие за дискуссией, проявляли допускаемую обстоятельствами времени терпимость. Были представлены различные мнения по дискутируемому вопросу.
В дискуссии фактически не принимали участие философы-профессионалы. Тем более специалисты по философским вопросам физики (таковых и не было в то время в г. Горьком). Критика физического содержания книги и какие-либо упреки в ее недостаточном научном уровне полностью отсутствовали. Философия не использовалась в период дискуссии в качестве «идеологической дубинки» для разрешения специально-научных (физических) вопросов.
Внимание было сосредоточено на методологических аспектах содержания книги. Некоторые идеи, высказанные на этот счет, имели весьма содержательный характер. Парадигмальное значение для обсуждения методологической проблематики имела марксистская философия. При этом не всегда происходила адекватная сути дела ее трактовка. Требование следования в методологических основаниях физического знания принципам марксистской философии было общим (и не могло быть иным в ситуации того времени) для всех участников дискуссии. Реализация этого требования была у них неодинаковой. Некоторые участники дискуссии исходили из вульгаризированного марксизма. Другие были корректны в трактовке основоположений марксистской философии. Различие между методологи-
ческими, философскими позициями участников дискуссии - это во многом различие между адекватной сути дела трактовкой марксистской философии и ее вульгаризированной версией. Более того - между, с одной стороны, философским подходом к физическим проблемам и, с другой стороны, жонглированием философской терминологией, апелляцией к ней как средству разрешения научных споров, часто не имеющих по сути своей философского характера. Полемика вокруг «волновой философии», или «философии колебаний», яко-быразвиваемой авторомкниги, не исчерпывает собой всего содержания дискуссии. Вопрос о том, что собой представляют философские взгляды Г.С.Горелика, содержащиеся в книге, по мере развертывания дискуссии был дополнен вопросом о том, какое философское содержание должно было быть представлено в книге.
Ситуация с физикой в ГГУ отразила существовавший в СССР подход к трактовке отношения философии и науки. Причем это не столько теоретический подход, чисто теоретическая позиция по отношению к двум видам культуры, сколько государственная точка зрения, обусловленная особым статусом философии в СССР. Марксистская философия входила в государственную идеологическую систему, существовавшую в стране, была ее составной частью. Поэтому любые философские дискуссии - это не движение в сфере чистой мысли, а государственное дело. Отсюда -
отношение к иным (немарксистским) школам и течениям в философии. Дискуссия по философским вопросам физики в Советском Союзе - это нечто совершенно иное, чем аналогичная дискуссия в другом социально-культурном контексте. Вопросы философской интерпретации физики имели прямое отношение к идеологии, а значит, к политике.
Прошлое можно описывать, объяснять, понимать и оценивать. За него можно краснеть, можно им гордиться, можно его осуждать, можно им удивляться. Точнее: одновременно что-то не принимать, с чем-то не соглашаться, отвергать, но чем-то и восхищаться. В любом случае, одной краски будет недостаточно, чтобы нарисовать его картину. Или восстановить картину прошлого. Так, реставратор, имея дело со старинным холстом, восстанавливая первоначальное создание художника, снимает позднейшие напластования, потемневший лак, неожиданно проступающие надписи, но не может быть уверен, что результат его работы в полной мере соответствует оригиналу. Всегда могут быть скрытые смыслы, но стремление к их постижению - вот что движет ученым.
Литература
1. Наука и тоталитарная власть // Фило-
софские исследования. - 1993. - № 3,4.
2. Гинзбург В.Л. К столетнему юбилею квантовой механики // 100 лет квантовой теории. - М., 2002. - С.8.
3. Горелик Г.С. Колебания и волны. - М.,
1952. - С.19.
Статья основана на материалах государственного общественно-политического архива Нижегородской области (фонды 30, 275), центрального архива Нижегородской области(фонд377), а также многотиражной газеты Горьковского университета «За сталинскую науку».
