CC BY
36
материалы VI Междунар. науч. конф. Тамбов, 2007. С. 173.
9. Дудецкая С.Г. Функционирование метафорических терминов подъязыка стоматологии и черепно-челюстно-лицевой хирургии в английском и русском языках // Вопр. когнитивной лингвистики. 2004. № 2-3. С. 60.
10. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексикофразеологической семантике языка. Воронеж, 1996. С. 38.
11. Арутюнова Н.Д. Два эскиза к «геометрии» Достоевского // Логический анализ языка. Языки пространств / отв. ред. Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. М., 2000. С. 370, 368.
12. Кубрякова Е.С. Семантика в когнитивной лингвистике (о концепте контейнера и формах его объективации в языке) // Изв. АН. Сер. лит. и яз. М., 1999. Т. 56. № 5-6. С. 8.
13. Пименова М.В. О методе исследования концептов внутреннего мира человека // Концептуальный анализ языка: современные направления исследования: сб. науч. тр. / редкол.: Е.С. Кубрякова, Е.М. Позднякова. М.; Калуга, 2007. С. 240.
14. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1999. С. 389.
Поступила в редакцию 14.01.2009 г.
Selyanskaya T.V. The role of cognitive metaphor in representation of the “empty subject” in the modern German language. The article explores the role of cognitive metaphor in conceptualization and categorization of the man’s inner world on the basis of lexical means with semantics of emptiness in the modern German language.
Key words: concept, abstract concept, cognitive metaphor, conceptualization, “empty subject”.
УДК 4S2
СПЕЦИФИКА ТЕКСТОВОГО ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ИРРЕАЛЬНЫХ УСЛОВНЫХ КОНСТРУКЦИЙ
© Ю.Е. Чурсина
В статье рассматриваются особенности актуализации условных ирреальных конструкций в тексте на основе антропоцентрического принципа. Квалификация оценки как фактора возникновения и функционирования условных СПП включает объект исследования в систему «язык - речь - текст», компоненты которой предстают как проявления единой сущности.
Ключевые слова: ирреальные условные конструкции, текстовая актуализация, антропоцентрический принцип, оценка, текстообразующие возможности.
Проявлением антропоцентрической направленности современной лингвистики явилось приоритетное исследование языка как явления, связывающего человека и действительность. Становление и утверждение тек-стоцентризма в рамках антропологической парадигмы и функционально-граммати-
ческого подхода выдвинуло ряд требований к лингвистическому описанию, основным из которых является рассмотрение языковых единиц в их служении тексту.
Процесс текстовой «ассимиляции» охватывает все уровни формально-содержательной организации предложения, однако решающим фактором в определении текстообразующих потенций выступает семантика, поскольку текст - это, прежде всего, смысловое единство, любой относительно целостный элемент которого предназначен для
формирования и выражения кванта общей концепции текста - концептуально значимого смысла.
Условная семантика не раз становилась предметом исследовательского интереса, что обусловлено причинами как экстралингвис-тического, так и собственно лингвистического характера. Являясь важнейшим составным элементом отношений внеязыковой действительности, а следовательно, и ее отражения и познания, условные отношения представляют собой одну из наиболее значимых составляющих практически любого текста.
Антропоцентризм как исходный момент анализа выявил присутствие оценивающего субъекта уже на системно-языковом уровне рассмотрения условных конструкций (далее УК) [1]. Процесс и результат формирования условной языковой модели опирается на
оценочно-когнитивную деятельность человеческого сознания. Каноническая УК «Если Р, (то) Q» в языковом сознании прочно связывается с оценкой и отражением такой связи между двумя положениями дел, при которой осуществлению гипотетического Р сопутствует Q, т. е. «УК относятся к числу конструкций, отражающих естественный ход событий» [2]: Я бы приехал к тебе, если бы знал, что не найду Сергея Иваныча (Л. Толстой). Субъективно-оценочный аспект этой связи заключается в том, что «выбор союза обусловлен тем выводом, к которому говорящий приходит в результате рациональной оценки или критического осмысления содержательной информации и логического отношения между отдельными ее фрагментами» [3]. Условные союзы недифференцированного значения не только подвергают сомнению существование события, принимаемого за условие, но и под воздействием модальной частицы бы как «формального знака ирреальности и гипотетичности» [4], указывают на идеальность, мыслимость обусловливающей ситуации, ее неосуществимость. Это определяет большую степень оценочности неиндикативных условных конструкций, поскольку создается идеализированная модель мира, «оценочные суждения не только участвуют в ее создании, они способствуют также ее познанию» [5].
Семантико-грамматическая неоднозначность неиндикативных условных конструкций, проявляющаяся как контекстная связанность, функциональный синсемантизм в процессе речевой актуализации, основана на их мотивированности, когнитивной опосре-дованности. Это означает, что в ходе линейного текстового развертывания субъект речи прибегает к использованию данных структур только по поводу, в связи и ради познания, объяснения, характеризации и т. п. некоторой реальной ситуации, которая эксплицирована в правом или левом текстовом окружении или представлена имплицитно. Поскольку «синтаксические формулы (схемы, модели) языка моделируют психические процессы, которые реализуются в индивидуальных сознаниях при понимании фраз» [6], постольку присутствие ирреальной условной конструкции в тексте является для адресата сигналом наличия ситуации оценивания. Гипотетичность, альтернатива как доминанта
условного значения вступает в отношения семантического согласования с оценкой, ибо последняя возникает в результате сопоставления, ценностного сравнения, выбора.
Как познавательно-результирующие конструкции условные предложения требуют при своем рассмотрении учета роли пресуппозиции. Произнося условное высказывание, говорящий оценивает объем «фонда общих знаний» адресата как достаточный для успешного осуществления своих коммуникативных намерений.
В рамках гипотетических контекстов связь частей неиндикативной условной конструкции может оцениваться дифференцированно: как причинно-следственная, как собственно-условная, условно-уступительная,
условно-временная. Связь ситуаций может и не поддаваться выражению в логических терминах типа причина, условие, обусловленная ситуация может представлять собой продолжение мечты говорящего, рисуемой его воображением картины: «Кабы я была царица, - третья молвила сестрица, - я б для батюшки царя родила богатыря» (А. Пушкин).
Оценочно-когнитивная установка говорящего детерминирует степень формализации подчинения в условных конструкциях. В частности, использование коррелятивных союзов (то, так, тогда), факультативных элементов структурной схемы условного СПП, вероятно, определяется стремлением говорящего акцентировать определенный аспект условной связи (следственный, временной), «приблизить» высказывание к слушающему через выбор наиболее эффективного в данной ситуации общения формального средства: «Ты не один. Если б был один, тогда бы и делал, как знал» (В. Распутин).
Фактор выбора довлеет над субъектом речи и в случае самой текстовой актуализации ирреально-условной конструкции. Подобно тому, как осмысление прошлого опыта и проектирование перспектив суть способы более глубокого проникновения в настоящее, так контрфактуальное и потенциальное значения реализуют различные тактики говорящего в оценке существующего факта, положения дел. Содержательная интегративность ирреально-условной макроситуации, а также координация смысловой отмеченности составляющих ее частей (благориятное условие -
благоприятное следствие, неблагоприятное следствие - неблагоприятное условие) создают основу для комплексной оценки и взаимохарактеризации условия и следствия. Вместе с тем ретроспективность контрфактических высказываний - это акцентирование результата, сожаление или радость по поводу свершившегося. Потенциальные конструкции, также нацеленные на результат, выражают предвидение, расчет и, таким образом, своего рода программу возможных действий для его достижения, оценку важности создания определенных условий.
«Прагматическая нагруженность» ирреально-условных высказываний, сложность смысловой содержательной структуры,
функционально-грамматическая обусловленность их синтагматического плана выступают факторами, позволяющими усматривать изоморфизм механизма актуализации рассматриваемых высказываний в тексте и механизма метафоры. Равно как метафора вычленяет, выделяет, структурирует определенные признаки объекта, ирреально-
условное высказывание акцентирует аспект логической обусловленности определенного развития событий, объективной закономерности связи компонентов, оцениваемой как условно-следственная зависимость.
Многокомпонентный, иерархический
характер смысловой содержательной структуры рассматриваемых синтаксических единиц (собственно синтаксическая семантика языковой единицы - речевой смысл высказывания), устойчивость связей их содержательной структуры позволяет признать их «вторичным» знаком, мыслительным образом реальной ситуации, стремящимся к наглядности. Образность и метафоричность, таким образом, могут быть выделены в качестве компонентов смысловой структуры ирреально-условного высказывания. Более того, текстовая актуализация ирреальноусловного высказывания определенным образом «программирует» читательское восприятие и интерпретацию ситуации действительности, задает ход размышлений. Данные признаки дают основание усматривать символическое начало ирреально-условных синтаксических структур, употребляя которые говорящий влияет на мысль и поведение их интерпретатора и обеспечивает их определенное понимание. Таким образом, парадокс
заключается в том, что, являясь сложным синтаксическим знаком, ирреально-условная конструкция гарантирует большую понятность и большую истинность, чем иные языковые средства выражения сходного внеязы-кового содержания.
Квази-объяснительная сила ирреальноусловных высказываний определяет их широкое участие в контекстах практического рассуждения, представляющих план мыслящего субъекта в тексте и направленных на формирование оценки и воздействие на адресата. Ирреально-условное высказывание -это проявление ценностной позиции говорящего, обнаружение его аксиологического кредо в отношении каждого субъективно значимого факта. Расчлененность поверхностного представления не затемняет целостности восприятия, т. к. оценивается денотативная ситуация в целом. Сопоставляемые гипотетическая и реальная ситуации взаимоисключают друг друга, составляя для говорящего выражение категорий «хорошо -плохо». Категоричность контраста оцениваемых альтернатив облекается говорящим в «дипломатичную» форму, поскольку коммуникативно-прагматическая цель будет достигнута, если адресат согласится с оценкой, а значит, необходимы доказательность и корректность.
Вся область речевого функционирования ирреально-условных высказываний может быть охвачена понятием объяснения, мотивации. Вместе с тем приводимая мотивация может иметь различную цель и характер, что детерминирует семантико-функциональную специфику условных конструкций.
«Мотивация» как базисный компонент коммуникативной способности рассматриваемых структур обуславливает их преимущественное участие в формировании такой композиционно-речевой формы, как рассуждение. Категория объяснительности, реализуясь в рассуждении, служит установлению творческого диалога автора с читателем в процессе выяснения художественного смысла, приближает к пониманию глубинного идейно-эстетического содержания произведения. Автор, таким образом, предстает не только как художник, но и как мыслитель с определенным уровнем интеллектуальной культуры.
Однако собственно рассуждение не может в художественном тексте предстать в чистом, немодифицированном виде, поскольку выполняет в последнем в большей степени коммуникативную функцию - ярче, психологически точнее представить изображаемое. Этим объясняется, что в качестве собственно логического довода, аргумента ирреально-условное высказывание функционирует в речи персонажей в ситуации убеждения, объяснения: «Бы поймете, любезный князь, что все это очень озадачило меня, так как, что ни сделай, большая ответственность лежит на мне. Было бы в высшей степени неосторожно вполне доверять ему; но если бы мы хотели отнять у него средства для бегства, то мы должны были бы запереть его; а это, по моему мнению, было бы и несправедливо и неполитично. Такая мера, известие о которой скоро распространилось бы по всему Дагестану, очень повредила бы нам там, отнимая охоту у всех тех (а их много), которые готовы идти более или менее отрыто против Шамиля и которые так интересуются положением у нас самого храброго и предприимчивого помощника имама, увидевшего себя принужденным отдаться в наши руки. Раз что мы поступили бы с Хаджи-Муратом, как с пленным, весь благоприятный эффект его измены Шамилю пропал бы для нас» (Л. Толстой). При этом текстовая зона функционирования аргументирующих ирреально-
условных высказываний может быть в определенной мере типизирована: порождающая синтаксическая единица представляет собой умозаключение, обоснованием правильности которого выступает «доказательство от противного», выраженное конструкцией ирреально-условного обоснования. Естественным образом данный коммуникативный потенциал условных предложений последовательно проявляется в репликах персонажей, составляющих часть речевого комплекса, диалогического единства.
Одним из назначений конструкций ирреально-условного обоснования является
функция довода, аргумента, неопровержимо, с точки зрения субъекта мнения, доказывающего истинность утверждения, оценки. В этом случае значение гипотетичности, присущее конструкции, ослабляется в пределах макроконтекста, чему способствует и обоб-
щенно-временной план высказывания: «Он не от обезьяны выродился, а от дьявола, -сурово сказала бабушка, когда Саня попытался однажды объяснить ей теорию происхождения человека, - Ежли бы от обезьяны, он бы помалкивал, не позорил себя. А ему, вишь, чем хужей, тем милей. Это от него, от нечистого» (В. Распутин).
Разнообразием структурно-содержательных моделей ирреально-условных конструкций, выражающих мыслимые в допущении положения дел, отличается повествование от третьего лица. Повествователь, не принадлежащий миру текста, предстает как всезнающий повествователь, «он описывает внутренние состояния персонажей, пренебрегая тем, что они недоступны внешнему наблюдателю. Он обладает неограниченными возможностями изменения пространственной ориентации, возвращаясь в прошлое и забегая в будущее - свободно перемещаясь вперед и назад по оси времени» [7]. Использование ирреально-условных высказываний отражает степень идеологического вмешательства повествователя, расставляющего оценки людей и событий. Так проявляется стремление автора направить мысль читателя в нужное русло. Обращение к гипотетическому образу как попытка осмысления реальности, отказ от рациональных объяснений вызваны, в числе ряда причин, намерением придать психологическую достоверность изображаемому. Взгляд извне, стороннего наблюдателя, сообщающий объективность выносимым оценкам, подкрепляемую вскрытием потенциальных связей объекта оценки, составляет «пресуппозицию автора», поскольку отражает его мировоззрение, религиозные, философские, эстетические убеждения. Это позволяет говорить о высокой степени выраженности авторской позиции в таких высказываниях. Вместе с тем оценка, переданная в манере размышления, по замыслу автора, рождается как результат взаимодействия авторского и читательского сознаний. Интерпретация события, факта с заданной повествователем точки зрения заставляет читателя согласиться с их оценкой.
Оценочно-характеризующая функция
ирреально-условных высказываний может актуализироваться моделью, выражающей возможность реализации потенциальных связей между свойствами, чертами, способно-
стями личности и обусловленными ими поступками, внешними проявлениями в описываемой ситуации: «Половина Москвы и Петербурга была родня и приятели Степана Аркадьича. Он родился в среде тех людей, которые были и стали сильными мира сего... Ему бы смешно показалось, если б ему сказали, что он не получит места с тем жалованьем, которое ему нужно, тем более что он и не требовал чего-нибудь чрезвычайного; он хотел только того, что получали его сверстники, а исполнить такого рода должность мог он не хуже всякого другого» (Л. Толстой).
Позиция повествователя в третьеличном нарративе выступает условием создания моделей ситуации в мире возможного, позволяющих дать комментарий эмоциональному состоянию персонажа, тем самым приоткрывая для читателей завесу над сокровенным миром чувств, мыслей, образов: «Это -ощущение страшного одиночества, когда вам кажется, что во всей вселенной, темной и бесформенной, существуете только вы один. Ощущение гордое, демоническое, доступное только русским людям, у которых мысли и ощущения так же широки, безграничны и суровы, как их равнины, леса, снега. Если бы я был художником, то непременно изобразил бы выражение лица у русского человека, когда он сидит неподвижно и, подобрав под себя ноги, обняв голову руками, предается этому ощущению» (А. Чехов).
Формирование средствами условных СПП с союзами недифференцированного значения модусной рамки предопределяет их участие в создании образа персонажа благодаря выявлению сущностных характеристик его сознания. Особенно наглядно это проявляется, если минисферой текстового окружения рассматриваемых единиц являются повествовательные и описательные фрагменты: «Вот и наш сад. С тех пор, как я был студентом, он, кажется, не стал ни лучше, ни хуже. Я его не люблю. Было бы гораздо умнее, если бы вместо чахоточных лип, желтой акации и редкой, стриженой сирени росли тут высокие сосны и хорошие дубы. Студент, настроение которого в большинстве создается обстановкой, на каждом шагу, там, где он учится, должен видеть перед собою только высокое, сильное, изящное...» (А. Чехов).
Поэтическая функция ирреально-условных высказываний проявляется особенно ярко, когда повествователь посредством гипотетического образа, воплощающего его ассоциации, делает представление ситуации более наглядным. При этом назначение ассоциативного сравнения реальной, задающей тему, и гипотетической, образной, ситуаций - включение читателя в процесс порождения смысла, не представленного эксплицитно, но возникающего из взаимодействия содержания высказываний.
Моделирование пространства возможного мира может быть детерминировано историко-политическими, социальными условиями, определяющими тот временной период, к которому отнесена воображаемая ситуация. «Всезнающий» повествователь достаточно информирован и компетентен, чтобы коммуникативное задание - выделение, подчеркивание значения одной гипотетической ситуации для осуществления другой - было успешно выполнено.
Экспрессивно-оценочный потенциал условных СПП с союзами недифференцированного значения выступает в качестве одного из факторов, определяющих участие данных конструкций в структурировании типовых ситуаций содержательной природы текста (С.Г. Ильенко), например, характеристики внешнего портрета персонажа: «М-11е Ба-ренька эта была не то что не первой молодости, но как бы существо без молодости: ей можно было дать и девятнадцать и тридцать лет. Если разбирать ее черты, она, несмотря на болезненный цвет лица, была скорее красива, чем дурна. Она была бы и хорошо сложена, если бы не слишком большая сухость тела и несоразмерная голова по среднему росту; но она не должна была быть привлекательна для мужчин» (Л. Толстой).
Исследование показало, что действие «текстового коэффициента» не сводится к активизации сочетательных возможностей языковой единицы под воздействием расположенных на синтагматической линии единиц - в соответствии с прагматическими намерениями автора речи, нужным ему смыслом и особенностями осуществления коммуникации в данных условиях. Художественный текст в силу «дополнительной» обусловленности его структуры эстетическим
заданием и кодом проявляет текстовое своеобразие сложных предложений, позволяя выявить закономерности и возможности формально-содержательной организации и функционирования.
Оценочный компонент является атрибутом любой человеческой деятельности, в т. ч. речевой. Рассмотрение ирреальных условных конструкций, для которых денотативную ситуацию составляет ментальный акт, требует учитывать оценку как фактор, определяющий их репрезентацию в системе «язык -речь - текст». Анализ выбора той или иной грамматической формы позволит приблизиться к пониманию «менталитета грамматики», полной картины «модели мира», стоящей за системой грамматических категорий.
1. Чурсина Ю.Е. Условные предложения в системе «язык - речь - текст». Липецк, 2004.
2. Типология условных конструкций / отв. ред. В.С. Храковский. СПб., 1998. С. 17.
3. Ляпон М.В. К вопросу о языковой специфике модальности // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1971. Т. 30. Вып. 3. С. 233.
4. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М.; Л., 1947. С. 602.
5. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: оценка: событие: факт. М., 1988. С. 60.
6. Черемисина М.И. Сравнительные конструкции русского языка. Новосибирск, 1976. С. 57.
7. Падучева Е.В. Семантические исследования: семантика времени и вида в русском языке: семантика нарратива. М., 1996. С. 205.
Поступила в редакцию 2.03.2009 г.
Chursina J.E. The specifics of textual functioning of irreal conditionals. The article analyzes the peculiarities of actualization of irreal conditionals in the text on the basis of the anthropocentric principle. Assessment qualified as a factor of occurrence and functioning of complex sentences with conditional clauses puts the object of the essay into the system “language - speech - text”, the components of which are proved to be manifestations of the same phenomenon.
Key words: irreal conditions of construction, textual actualization, anthropocentric principal, assessment, text-forming potentials.
УДК 4GG
УНИВЕРСАЛЬНЫЕ И ЭТНОСПЕЦИФИЧНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ С КОМПОНЕНТОМ ОСНОВНЫХ ЧАСТЕЙ ТЕЛА «ГОЛОВА», «РУКИ» И «НОГИ» В АНГЛИЙСКОЙ, РУССКОЙ И МОНГОЛЬСКОЙ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА
© Рэнчин Батсурэн
В статье рассматриваются соматические ФЕ с компонентом основных частей тела - ‘голова’, ‘руки’, ‘ноги’ - в английской, русской, монгольской ЯКМ. В результате межъязыкового сопоставления соматических ФЕ устанавливается соотношение их универсальных и этноспецифичных черт, выявляются факторы, определяющие это соотношение.
Ключевые слова: язык и культура, соматические ФЕ, «знаки» языка, окультуренное сознание.
Культура является особой знаковой системой, которая выработалась в результате многовековой и непрестанно развивающейся деятельности в зависимости от осознания и восприятия человеком мироздания, где сам человек и бытует, и творит свое лоно в процессе своего трудового опыта. Как отметила Н.Д. Арутюнова, «человек живет в контексте культуры. Она является для него «второй реальностью». Он создал ее, и она является
для него объектом познания. Природа познается извне, культура - изнутри» [1].
По общепринятому мнению языковедов, самым ярким культуроносным слоем языковых единиц являются фразеологизмы. Они, будучи национально-специфичными единицами языка, аккумулируют культурный потенциал народа. По выражению В.Н. Телии, именно фразеологизмы навязывают носителям языка своеобразное видение мира, в «зеркале» которых лингвокультурное един-
