CC BY
50
• • • Известия ДГПУ, №2, 2008
УДК 809 46
УКАЗАТЕЛЬНЫЕ МЕСТОИМЕНИЯ ЛЕЗГИНСКОГО ЯЗЫКА В СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОМ ОСВЕЩЕНИИ
® 2008 Ашурбекова С.И.
Дагестанский государственный педагогический университет
В статье делается попытка реконструировать морфологическую, семантическую и фонетическую структуры лезгинских указательных местоимений как на уровне отдельно взятого языка, так и на общедагестанском уровне. В работе широко используются методы внутренней и внешней реконструкции, принципы относительной хронологии.
The author of the article makes an attempt of reconstructing the morphological, semantic and phonetic structures of Lezghin demonstrative pronouns both on the level of the apart language and on the general Daghestan level. The author often uses the methods of internal and external reconstruction, the principles of relative chronology.
Ключевые слова: реконструкция внутренняя и внешняя, лезгинский язык, указательные местоимения, морфологическая, семантическая и фонетическая структура.
Keywords: internal and external reconstruction, the Lezghin language, demonstrative pronouns, morphological, semantic and phonetic structure.
Местоименная система лезгинского языка в синхронном и диахронном аспектах была исследована многими кавказоведами [14, 15, 13, 12, 10, 1], тем не менее ряд вопросов остается нераскрытым.
Сравнительный анализ систем указательных местоимений
заставляет нас предположить, что исходные местоименные
образования претерпели ряд трансформаций, и, несмотря на существование во многих языках следов этих образований, констатировать, что ни один из живых языков Восточного Кавказа не сохранил системы в ее первоначальном виде, нет оснований.
Особый интерес в этом плане представляют диалекты лезгинского языка, для которых уже ранее, исходя из степени сохранения ими праязыковой фонологической
системы, можно было допускать значительную архаичность. Наличие синкретических местоименных
образований в этих языках позволяет нам прийти к правдоподобным выводам относительно былого функционирования системы
указательных местоимений.
Представляют интерес и параллели, существующие между лезгинским и другими дагестанскими языками в системе указательных местоимений, ср.: лезг. гьа «тот», анд. гьо «он, тот», рутул. гьа «он, этот», цахур. гьа- /в гьаи- на/ «этот», авар., удин., агул., таб. гьа-, дарг. гьи- - здесь первый слог дейктический, прибавляемый для усиления к другим указательным местоимениям. Этот список легко может быть расширен привлечением материала и других нахско-дагестанских языков [7. С. 45]. Но приведенные примеры позволяют сделать один важный вывод, а именно: они не обладают одним необходимым свойством -регулярностью фонетических
корреспонденций. Действительно, аварскому гь никоим образом не
может соответствовать выдержанное гь в других языках, поскольку авар. гь < х, рефлексами которого являются анд. х, лак. гьа, дарг. х, лезг. гъ, хь, табас. хъ, х. Однако в этом случае нельзя признать существование столь регулярного ряда соответствий. Предполагать самостоятельное развитие
рассматриваемого элемента в
данном значении в различных языках также не представляется возможным, поскольку имеющиеся в нашем распоряжении данные, в частности, дейктическая,
«усилительная» функция
местоимений в южных языках, свидетельствует, скорее, о
происходившей утрате праязыкового образования. Точно так же нет никаких оснований видеть здесь
отражение особой праязыковой фонемы типа гъ, не сохраненной в других случаях. Единственно, что может быть предложено в качестве решения, это предположение о первоначальном измененном
характере элемента гьа.
В большинстве языков обнаруживается достаточно
регулярное распределение двух местоименных основ - гьэ- и т1э, (ат1а) - рассматривая которые мы можем прийти к внешне логичному, но, тем не менее, ошибочному выводу об исконной
противопоставленности этих основ по признакам «этот» // «тот» или ближний» // «дальний». Наличие нахско-дагестанских параллелей позволяет нам выдвинуть иное предположение, то есть здесь мы имеем гьэ - т1э,
противопоставленный гьа: (а) гьэ -т1э: анд. гье-де/ гье-ди «тот,
отдаленный от 1 и 2 лица», годобер. гьа-да «этот», карат, гьа-ди «это», цез. ие-да, аь-да «этот/вблизи/», хварш. а-к-еду «этот», гинух. гьа-д «этот»; гье-дэ: годобер. гьо-до «тот», карат. бу-ду «тот», цез. гьов-да «этот/вблизи/», хварш. у-ду «этот», беж. гьуд-/гьод «это», вагьад- «это». Здесь можно предположить метатезу лабиализованного: вагь- <гьу-; ср. гунз. бад «этот», бод «этот»; гьэ-: ботл., годобер., ахвах. гьа «этот», багвал. а «этот», тинд. а-, гьа-, гъа-
«этот», чамал. а, гьа «это»; гьа-; анд. гьо «этот», годобер. гьо «тот», ахвах. гьу «тот», багвал. о «тот», тинд. у, о «тот», карат. гьо «тот», чамал. о-, гьу «это», хварш. уь «тот», о «тот».
Но уже в пределах лезгинской группы языков обнаруживаются глубокие различия в семантике местоимений [4. С. 32; 3. С. 59; 2. С. 39; 6. С. 103].
Следует также обратить внимание на апофонию и/а в диалектах лезгинского языка, где и противопоставляется а по признаку удаленности.
Самостоятельно эволюционировавший тип
представлен в нахских языках: чеч. х1а-ра «вот этот», д1а-ра «тот».
В качестве первых компонентов мы видим те же элементы гьэ- и т1э-
Вывод о некой локативной функции элемента ті может быть сделан уже на основании диалектных данных. Это становится очевидным при рассмотрении всего лезгинского материала, где исходная система отражена с наибольшей полнотой. Особо следует здесь отметить тенденцию к самостоятельному употреблению элементов бывших композитов: -ті, -гьэ, -гьа [12. С. 37; 8. С. 147].
Таким образом, мы можем констатировать, что указательные местоимения в лезгинских языках имели в исходном состоянии весьма простую систему, а именно - и, гь -общее указание на объект и три композита, построенные по схеме гь+а, где гь - локативная частица. Представляется возможным
проецировать в исходную структуру своего рода апофонические чередования: и//а [11. С. 239; 9. С. 156].
Все это позволяет несколько иначе представлять саму систему УМ: гь + а и + гьа + м, где гь + а -локативные элементы. В этом случае структура гь + а описывает объект с пространственных позиций.
Другие нахско-дагестанские языки при коренной ломке системы УМ в некоторых случаях сохранили элементы первоначальной
структуры. К таким реликтам могут быть отнесены лак. га «тот ниже», агул. ге «тот внизу», рутул. гьа-д «тот», наряду с инновированными ти, крыз. аьд/дж/уд/дж «этот», хиналуг. ду, даь, а также арч. гу-ду «тот внизу» и гьу-ду «тот наверху» с измененными первыми
компонентами. Пример нового композита представлен и табас. думу «он». Вместе с этим в южнодагестанских языках развилась и новая система локативных противопоставлений. Но система эта, судя по всему, оформилась более или менее независимо по языкам: так, например, явно
независимо оформилось табас. ккуму «тот внизу» относительно праязыковой детерминированности табас. -кк, аффикса местного падежа нахождения под предметом. Более или менее общим по происхождению является местоимение т1 /
реконструкция условна, поскольку четко различаются два несводимых ряда: т1 / лезг., хиналуг./ и т - лак., дарг., табас., агул., рутул., арч. с исходной семантикой «тот в стороне»; вдали / дарг., лезг., табас. /, напротив /арч. /, весьма близкий по значению к северодагестанскому д. Все остальные локативные частицы, за исключением лак. дарг. к1 -кь!а (ср. авар. т1 «/тот/ выше»), не
представляют генетического
единства.
Роль локативных образований в восточнокавказской грамматической структуре чрезвычайно велика. Они обусловили образование сериальной системы склонения, системы
локативных превербов и, как становится ясным, играли
исключительную роль в
формировании достаточно
периферийной системы указательных местоимений.
В близкородственном цахурском языке местоимения ман (мана)
«этот», шен (шена) «тот», ин (ина) «этот», обычно употребляемые в качестве указательных, являются одновременно личными
местоимениями 3-го лица.
В значении личного местоимения 3-го лица они употребляются тогда, когда необходимо указать на лицо
или предмет, известные или названные ранее, а также тогда, когда эти местоимения употреблены самостоятельно - в атрибутивной связи.
В качестве указательных местоимений они употребляются тогда, когда ими определяется то или иное слово, то есть вступают в атрибутивную связь: мана мактаб «эта школа», шена мактаб «та школа» и т.д.
В цахурском языке наиболее близким к лезгинскому
указательному местоимению гьа «тот» является гьин (гьина) «именно этот самый», имеющее морфологосемантический вариант гьаин (гьайна) «этот самый, но дальше, чем этот самый». В цахурском гьин и лезгинском гьа представлен, возможно, единый компонент гь-.
Цахурские указательные
местоимения ин, ина сопоставимы с лезгинским и «этот, расположенный ближе всех к говорящему, рядом с говорящим». Такое сопоставление вполне корректно. В этом случае, как показывает лезгинский вариант, указательное местоимение скорее всего имело в праформе только один гласный корневой -и-, общий для обоих языков. Цахурское окончание -н, -на (в составе и = на) является в этом случае дополнительным наращением, представленным и в составе других указательных местоимений в лезгинских языках, ср. цах. ше = н // ше = на «тот, находящийся на некотором расстоянии, дальше чем этот»; гьи = н // гьи = на «именно этот самый» и т.д.
Таким образом, подытоживая историю развития указательных местоимений, можно
реконструировать их в следующем аспекте:
1. Лезгинское указательное местоимение и «этот» имеет ближайшую генетическую связь с цахурским ин «этот»: данное
местоимение имеет значения «это, этот, эта» (о близко находящемся предмете): и ктаб «эта книга», и къара «в эти дни, на днях»: и тегьерда «таким образом, таким способом»: и кьадар «вот столько».
Данное местоимение обладает рядом сложных образований типа ибалди «сюда, в эту сторону»; а вав гвай чу^ул ибалди ая «нож, который находится у тебя, давай сюда»: ср. также и ибарадай «с этой точки зрения». Форма множественного числа данного местоимения и = бур «эти». В субстантивированном значении это местоимение имеет форму им «этот, эта, это» (о близко находящемся предмете): гьа им «вот этот», им фена «этот пошел», ида къачуна «этот взял», ибур ацукьнава «эти сидят», ибурук кямир «этих не тронь», ибурувай къачунач «у этих не взял», идалай кьулухъ «после этого» и т.д. Вариант ин «этот, это, эта» лег в основу ряда производных местоимений типа: ина «здесь, эта, это» (о близко находящемся
предмете), инай «отсюда», инай хъфена «уехал отсюда, отсюда ушел».
Важно отметить, что данное местоимение образует в лезгинском языке и наречие инал «здесь» (на поверхности чего-либо), инал алай ктаб гьиниз фена? «куда делась книга, которая здесь находилась?».
На основе этого местоимения образовалось существительное инаг со значением «это место», ваз инаг бегенмиш яни? «тебе нравится это место?».
Совокупность семантики этого местоимения дает нам веские основания полагать, что здесь восстанавливается исходная сема «поблизости, близко отсюда, близкое». В этом аспекте можно предположить, что эта сема представлена в составе лезгинского глагола игисун: «1) приближать (кого-что-либо) (до соприкосновения),
игисна агална «плотно закрыл»; 2) приближаться (до соприкосновения), цлав игисна ацукьун «сесть, прижавшись к стене». Залоговая форма содержит те же значения, ср. игис хьун «жаться, приближаться» (к кому-чему-либо), льнуть (к кому-либо), аял дидедив игис жезвай «ребенок жался к матери».
В составе этих глаголов основным семантически значимым корневым компонентом является гласный -и-,
который выражает понятие близости, соприкосновения и т.д.
2. Указательное местоимение а «тот, то, та» (о предмете, удаленном от говорящего) имеет форму мн. числа в виде абур, которая образована от морфологического варианта этого местоимения ам и употребляется фактически в трех значениях: они; их; те.
Данное местоимение выступает как бы антонимом относительно вышеуказанного местоимения и. Оно образует аналогичные формы, ср. ам - мест. личн. «он, она, оно», «тот, та, то»; адавай лугьуз жедач «он не сможет сказать»; ангье «вон тот, вон та, вон то», анай «оттуда», анал «на том месте» и т.д.
Прасемема этого местоимения восстанавливается, по нашему
мнению, в значении «близкое, но несколько удаленное место
относительно -и-». В этом плане его можно связать с указательным местоимением агъа «нижний, находящийся внизу», ср. также агъана «там внизу», агудун «приближать вплотную, пододвигать», агъуз «низко» и т.д.
В составе этих производных выделяется общий корневой элемент а-.
3. Указательное местоимение гьа
«тот, та, то»; «он, она, оно» (указывает на уже упомянутый, известный предмет) является древнейшей основой лезгинского языка, имеющей параллели и по другим нахско-дагестанским языкам.
Редуплицированная форма гьа - гъа имеет значение «тот самый, именно тот».
В качестве рабочей гипотезы можно предположить, что корневой согласный гь- этого местоимения имеет генетическое родство с лезгинским прилагательным гь = яркьуь «широкий». Общий компонент гь мог иметь пространственное значение, которое и легло в основу указательного местоимения.
4. Указательное местоимение
ата «этот» (дальний) является
производным от компонента: а + т1 + а.
5. Указательное местоимение агъа «тот» (ближний) также носит составной характер: а + гъа.
6. Указательное местоимение
вини «тот (верхний)» расчленяется на исходный компонент вин- со значением «верх» и
распространитель основы -и. Компонент вин- представлен в лезгинском языке в состае ряда наречий с близким значением: вин = из «наверх», вин = ина «там выше», вин = ихъ «вверх, выше» и т.д. Он же находится в составе
существительного винизвал
«возвышенность, высота».
Следовательно, можно
предположить, что указательное
местоимение вини восходит исторически к древнейшей именной основе вини со значениями
«возвышенность, верх, высота».
Таким образом, мы приходим к следующим выводам:
1. Указательные местоимения
лезгинского языка на фоне
местоимений других нахско-дагестанских языков не всегда обладают регулярностью
фонетических корреспонденций;
2. Лезгинское указательное местоимение и имеет родство с цахурским ин и восстанавливается в виде и;
3. В семантическом аспекте это местоимение восходит к семемам «поблизости, близкое», а значение его антонима а- «близкое, но несколько удаленное место»;
4. В порядке гипотезы выдвигается мысль о возможной близости компонента указательных местоимений гь- с лезгинским пространственным прилагательным гьяркьуь «широкий»;
5. Указательное местоимение
вини «тот верхний» восходит, по нашему мнению, к именной основе вини «верх, высота,
возвышенность».
Примечания
1. Алексеев М.Е., Шейхов Э.М. Лезгинский язык. М.: Academia, 1997. 136 с. 2. Бокарев Е.А. Сравнительно-историческая фонетика восточно-кавказских языков. М.: Наука, 1981. 140 с. 3. Гайдаров Р.И. Морфология лезгинского языка/Учебное пособие. Махачкала: Дагучпедгиз, 1987. 159 с. 4. Жирков Л.И. Грамматика лезгинского языка. М., 1941. 132 с. 5. Загиров З.М. Сопоставительная грамматика русского и дагестанских языков, 2002. 137 с. 6. Ибрагимов Г.Х. Цахурский язык. М., 1990. 7. Ибрагимов Г.Х. Рутульский язык. Махачкала, 2004. 8. Мейланова У.А. Очерки лезгинской диалектологии. 1984. 417 с. 9. СИЛДЯ: Сравнительно-историческая лексика дагестанских языков. М.: Наука, 1971. 294 с. 10. Талибов Б.Б. Грамматический очерк лезгинского языка//Лезгинско-русский словарь. М.: Советская энциклопедия, 1966. 11. Талибов Б.Б. Сравнительная фонетика лезгинских языков. М., 1980. 350 с. 12. Топуриа Г.В. Основные морфологические категории лезгинского языка. Тбилиси, 1959. 137 с. (груз.). 13. Услар П.К. Этнография Кавказа. Языкознание. T.VI. Кюринский язык. Тифлис, 1896. 14. Deeters G. Die kaukasiscken Sprachen, Handback der Orientalistik. Siebtkter Band "Armeniscfen und kaukasiscke Sprachen"? 1963. 15. Erkert R. Die Sprachen der Kaukasischen Stammer.Wier, 1895.
Статья поступила в редакцию 01.11.2008 г.
