CC BY
297
Ганченко Олег Игоревич
заместитель начальника научно-исследовательского отдела Краснодарского университета МВД России
(тел.: +78612584767)_
Угроза как способ шантажа
В статье анализируются признаки угрозы в шантаже; рассматривается характер сведений, которые могут выступать содержанием угрозы при шантаже.
Ключевые слова: уголовная ответственность, угроза, требование, шантаж, психическое насилие, позорящие сведения, порочащие сведения.
O.I. Ganchenko, Deputy Chief of Research Division of the Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; tel.: +78612584767. Threat as a way to blackmail
The article analyzes the features of the threat of blackmail. Addresses the nature of information that can serve content in blackmail threat.
Key words: criminal responsibility, threat, requirement, blackmail, mental violence, defamatory information, defamatory.
Понимание шантажа как принуждения лица к выгодному для виновного поведению, совершаемого посредством угрозы распространения нежелательных к огласке сведений, предполагает установление в первую очередь определенного требования субъекта преступления.
Требование в рассматриваемой ситуации предполагает, с одной стороны, прошение у лица выбора определенного варианта поведения, а с другой - требование облечено в форму крайне настойчивой просьбы в условиях одновременного воздействия на потерпевшего угрозой, которая ограничивает свободу волеизъявления человека.
Исключительно органичная взаимосвязь требования с угрозой позволяет рассматривать содеянное как шантаж. И хотя данные признаки не обусловливают друг друга как требование и мотив, их наличие является обязательным. Отсутствие либо требования, либо соответствующей угрозы устраняет возможность уголовно-правовой оценки содеянного в качестве шантажа.
Стоит отметить, что признак «угроза» является довольно распространенным в действующем отечественном уголовном законодательстве, но его легальное определение отсутствует. Традиционно угроза рассматривается, прежде всего, в контексте состава угрозы убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ст. 119 УК РФ) [1, с. 23].
Применительно к названному преступлению А.И. Коробеевым предлагается следующая формулировка: «...угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью есть явно выраженное и реально осуществимое намерение виновного лишить потерпевшего жизни или причинить тяжкий вред его здоровью» [2, с. 243].
М.В. Хабарова полагает, что «под угрозой следует понимать психическое насилие (прямое и опосредованное), реализуемое через информацию о намерении совершить в отношении потерпевшего или близких ему лиц немедленно либо в будущем общественно опасные действия» [3, с. 8].
А. Друзин трактует угрозу применительно к ст. 321 УК РФ как «общественно опасное информационное воздействие., в результате которого потерпевший оказывается в состоянии выбора.» [1, с. 23].
О.И. Коростылев считает, что угроза - «это воздействие на психику отдельной личности, группы лиц, общество в целом, заключающееся в обнаружении субъективной решимости причинения вреда и реальной возможности его наступления. Обязательными признаками данной угрозы являются реальная возможность наступления вреда и психическое насилие» [4, с. 37-38].
А.А. Крашенинников определяет угрозу как «способ нарушения психической неприкосновенности личности» [5, с. 16].
По утверждению Р.С. Джинджолия, угроза -это «выраженное словесно, письменно или другим способом намерение нанесения физического, материального или иного вреда какому-либо лицу либо общественным интересам; один из видов психического насилия над человеком; один из способов пытки» [6, с. 234].
Р.Д. Шарапов пишет, что «в уголовном праве термин "угроза" обычно употребляется в двух значениях: 1) как сведения о намерении причинить человеку вред (угрожающая информация); 2) как процесс передачи этих сведений от виновного потерпевшему (угрожающее воздействие). В УК РФ термин "угроза" используется во втором значении и отражает типичную
142
и наиболее распространенную форму психического насилия - устрашение ("воздействие страхом")» [7, с. 6; 8, 193].
В этой связи следует отметить, что угроза выступает проявлением психического насилия. В отличие от других преступлений, в шантаже угроза оказывает воздействие на психику потерпевшего не только тем, что потерпевший опасается ее реализации, но и тем, что шантажируемый находится в состоянии выбора: либо выполнить требование, либо будет реализована угроза.
Думается, что угроза при шантаже не имеет своей основной целью устрашение, оно может возникать лишь попутно. Виновный в шантаже стремится склонить потерпевшего к выгодному для первого поведению, что совершенно не обязательно, например, для состава угрозы убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ст. 119 УК РФ).
Что же касается признания за угрозой в шантаже таких признаков, как выражение намерения и решимость причинить определенный вред потерпевшему, то они являются характерными для шантажа. Передавая потерпевшему информацию угрожающего свойства, субъект преступления тем самым обнаруживает намерение причинить соответствующий вред и демонстрирует решимость его причинения.
С учетом изложенного необходимо сделать вывод о том, что под угрозой в шантаже необходимо понимать воздействие на психику потерпевшего путем сообщения информации о намерении причинить вред ему или его близким, ставящее потерпевшего в состояние выбора варианта поведения.
Вместе с тем, угроза как форма воздействия на потерпевшего при шантаже неразрывно связана с ее содержанием, требующим самостоятельного рассмотрения.
Стоит заметить, что в науке уголовного права не оспаривается тот факт, что содержанием угрозы в шантаже могут выступать сведения, позорящие потерпевшего или его близких. На таком пути стоит и следственно-судебная практика. Так, по результатам обобщения судебной практики по делам о вымогательстве, рассмотренным судами Ульяновской области, областной суд этого субъекта Российской Федерации сформулировал следующие разъяснения. Под угрозой распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких, или шантажом суды понимают угрозу сообщения виновным лицом устно, письменно или иным образом другим лицам таких сведений, оглашение которых может причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего или его близких. При этом не имеет значения характер сведений (насколько они являются позорящими, соответствуют ли действительно-
сти или представляют собой вымысел, касаются лично потерпевшего или его близких), важно, что потерпевший стремится сохранить эти сведения в тайне, а угроза их оглашения используется виновным, чтобы принудить к передаче имущества.
В уголовно-правовой литературе понимание позорящих сведений в шантаже обычно связывают с соответствующим толкованием данных признаков в составе клеветы. В то же время уместно подчеркнуть, что, в частности, в ч. 1 ст. 163 УК РФ указывается на позорящие сведения, тогда как в ст. 1281 УК РФ говорится о порочащих сведениях. Е.Е. Чередниченко по этому поводу пишет: «...во-первых, термин "позорящие" обладает большей экспрессивной окраской и характерен как раз для оскорбления. Во-вторых, при клевете умысел виновного направлен не на то, чтобы опозорить самого человека как отдельную личность, а на то, чтобы изменить, причем в худшую сторону, отношение общества к конкретному человеку, испортить сложившееся о нем мнение, т.е. опорочить его честь, достоинство и репутацию» [9, с. 33]. Вероятно, следует согласиться с автором в том, что термин «позорящие» характеризуется большей экспрессивной окраской. Однако второй тезис Е.Е. Чередниченко представляется нам дискуссионным. Обращение к толковому словарю русского языка позволяет утверждать, что значение указанных терминов в рассматриваемом ракурсе практически идентично. Позор - это «бесчестье, постыдное, унизительное для кого-нибудь положение, вызывающее презрение» [10, с. 385], а порочить - «позорить, распространять о ком, чем-нибудь предосудительные сведения» [10, с. 397].
Р.Д. Шарапов справедливо критикует изложенные рекомендации понимания порочащих сведений. Автор отмечает, что «порочащими честь и достоинство личности нужно признавать не только сведения о совершении лицом противоправного или аморального поступка, но и, скажем, информацию о неспособности женщины к деторождению или мужчины к совокуплению или зачатию, об отклонениях в сексуальной ориентации, о слабоумии человека или ином расстройстве его психики, наличии иного тяжелого заболевания, серьезных физических или психических недостатков. Распространение подобных сведений о человеке вопреки его воле, особенно в случае их ложности, унижает не только достоинство потерпевшего, но и умаляет его честь, выставляя человека в неполноценном, резко отклоняющемся виде в сравнении с окружающими, и таким образом изменяя внешнюю положительную оценку его личных свойств» [8, с. 197-198].
143
Весомой научной ценностью, думается, обладает тезис Р.Д. Шарапова о том, что позорящими могут быть не только сведения, которые связаны с правонарушением потерпевшего либо каким-нибудь аморальным, безнравственным поступком.
Многие утверждают, что необходимо, помимо субъективного фактора, учитывать и объективный, выражающийся в оценке сведений с точки зрения морали, нравственности и правосознания [11, с. 105]. Стоит подчеркнуть, что процессуальный аргумент, безусловно, несостоятелен в контексте исследования признаков шантажа, проявления которого, по общему правилу, не относятся к числу дел частного обвинения.
В условиях отсутствия четких критериев отнесения сведений к числу порочащих, делать такой вывод только на основании восприятия потерпевшим сведений как позорящих было бы неверным.
Необходимо отметить, что одни и те же сведения могут в одних случаях рассматриваться как позорящие, а в других - нет. Например, информация о нетрадиционной сексуальной ориентации потерпевшего, скрывающего таковую, может расцениваться как позорящие сведения. При этом потерпевшему может быть и безразличен факт распространения данной информации.
На основании изложенного можно сделать вывод о том, что решение вопроса о признании конкретных сведений позорящими должно производиться с учетом как объективного, так и субъективного критериев. Субъективный фактор порочности сведений подразумевает оценку потерпевшим определенной информации как дискредитирующей. В свою очередь, объективный критерий представляет собой оценку конкретных сведений в качестве отрицательно характеризующих личность потерпевшего с точки зрения современных норм человеческого общежития.
Таким образом, признаки порочности определенных сведений являются оценочными, а их оценочный характер является неустранимым. Вывод о том, что сведения являются позорящими, может быть сделан только на основании свойств конкретной личности, оценки потерпевшим данных сведений как порочащих его честь, достоинство, а также объективной идентификации информации в качестве отрицательной в современных условиях развития общества. Только совокупность данных факторов является базой для признания сведений позорящими.
Как выше обосновывалось, шантаж может быть совершен не только посредством угрозы распространения позорящих сведений, но и иной информации, не желательной к огласке.
В составе вымогательства соответствующие признаки обозначены как угроза распространения иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего или его близких. В юридической литературе по этому вопросу отмечается, что обозначенные сведения «могут касаться любых обстоятельств. Но в основном они ставят под угрозу право лица сохранять определенные сведения в тайне от других людей. Например, это может быть личная или семейная тайна (тайна усыновления или удочерения, врачебная тайна, коммерческая тайна), секреты производственных технологий, критическое финансовое положение и т.п.» [12, с. 35-36; 13, с. 106; 14, с. 118-120].
В специальных уголовно-правовых исследованиях тайна определяется как «охраняемые законом конфиденциальные и секретные сведения в области частной жизни граждан, предпринимательской, финансовой, политической, экономической, военной и иных сферах, известные или доверенные определенному кругу лиц в силу их профессиональных, служебных и иных обязанностей, незаконное получение, использование, разглашение которых причиняет вред или создает угрозу причинения вреда правам и законным интересам граждан, общества, государства и влечет за собой ответственность виновных лиц в соответствии с действующим законодательством» [15, с. 27].
Вместе с тем, для наличия признаков шантажа не принципиально, на законных или незаконных основаниях виновный владеет соответствующей тайной. Важно лишь то, что тайна -это «нечто скрываемое от других, известное не всем, секрет» [10, с. 385].
Следует отметить, что, несмотря на то, что позорящие сведения могут и не являться тайной, по крайней мере по формальным признакам, они также, как и иная информация, нежелательны к огласке.
В уголовно-правовой доктрине ведутся дискуссии, предметом которых выступает вопрос о возможности признания шантажом угрозы незаконным интересам потерпевшего.
Спорным в уголовно-правовой науке является и вопрос о значении достоверности сведений, распространением которых угрожает виновный в шантаже. Так, В.В. Райгородский полагает, что «шантаж образуют только те сведения, которые отражают действительное поведение потерпевшего или его близких. Поэтому вымышленные (ложные) сведения шантаж образовать не могут, поскольку потерпевшему нечего их бояться, ибо они не могут опорочить его чести, достоинства, репутацию и авторитет» [16, с. 155].
А.Г. Уфалов утверждает, что содержание угрозы распространения позорящих сведений
144
образуют «заведомо ложные, вымышленные, позорящие сведения о потерпевшем или его близких» [17, с. 138]. А содержание угрозы распространения иных сведений предполагает, по мнению автора, информацию частного характера, составляющую личную или семейную тайну, например «о здоровье потерпевшего или его близких, их привычках, образе жизни, отношении к религии, интимных связях, бывшей судимости, некредитоспособности, больших долгах и т.д.» [17, с. 139]. Отсюда можно сделать вывод о том, что, по мнению А.Г. Уфалова, порочащими могут быть только ложные сведения.
Р.А. Левертова полагает, что шантаж может быть нескольких видов. Автор относит к ним: «угрозу распространения сведений, которые не позорят ни потерпевшего, ни его близких, но потерпевший не желает их оглашения; угрозу распространения вымышленных позорящих сведений; угрозу распространения позорящих, но соответствующих действительности сведений; угрозу разоблачением, т.е. сообщением о совершенном преступлении; угрозу, сопровождающуюся обманом» [7, с. 76-77; 18, с. 75].
Следовательно, точка зрения этого автора сводится к тому, что содержанием угрозы при шантаже могут быть как истинные, так и ложные сведения. Подобного взгляда на анализируемый вопрос придерживается и И.Ю. Буне-ва, которая считает, что «информационное воздействие при шантаже включает угрозу не только разглашения как правдивых, так и вымышленных фактов, но и распространения общей нелестной оценки потерпевшего, а также приписывания ему безнравственных, отрицательных качеств и свойств» [18, с. 75].
Таким образом, необходимо поддержать утверждения авторов, обосновывающих целесообразность допущения достоверности и недостоверности сведений, распространением которых угрожает лицо, виновное в шантаже. Как свидетельствуют результаты проведенного нами исследования материалов следственно-судебной практики, сведения, распространением которых угрожает при шантаже виновный, могут иметь самый разнообразный характер. И ложная, и истинная информация при определенных условиях может опорочить потерпевшего. Полагаем, что потерпевшему во многих случаях может оказаться одинаково трудно «реабилитировать» свое доброе имя в глазах окружающих, несмотря на степень достоверности распространенных о нем сведений.
И.Ю. Бунева в ходе исследования юридических свойств шантажа делает вывод, что «основным признаком шантажа является не характер сведений, распространением которых угрожает виновный, а расчет последнего на то, что потерпевший будет стремиться сохранить
их в тайне, поскольку предание определенной информации огласке настолько нежелательно для потерпевшего, что может побудить его к совершению вынужденных действий для предотвращения такого разглашения. Поэтому, расшифровывая данное понятие, следует отказаться от включения в его содержание перечня возможных сведений, с указанием характера последних» [18, с. 77].
Следовательно, сведения, распространением которых угрожает виновный в шантаже, могут быть как истинными, так и ложными. При этом важно установить, что для потерпевшего соответствующие сведения были нежелательными к огласке.
Важным аспектом угрозы в шантаже является вопрос о ее реальности, т.е. степени возможности осуществления. В уголовно-правовой литературе высказано мнение о том, что обязательным признаком угрозы при шантаже должна выступать ее реальность [17, с. 139]. Следует подчеркнуть, что в тексте действующего российского уголовного закона не указывается на признак реальности угрозы при шантаже. Такой признак лишь однажды нормативно закреплен в ст. 119 УК РФ («Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью»), во всех иных нормах, где фигурирует признак «угроза», отсутствует ссылка на необходимость установления ее реальности.
Между тем органы следствия и суд преимущественно устанавливают наличие оснований опасаться осуществления угрозы, несмотря на отсутствие соответствующего законодательного указания.
В этой связи имеются основания утверждать, что и в шантаже угроза должна характеризоваться реальностью. В противном случае, когда высказывается угроза, реализации которой не опасается потерпевший, теряется суть принуждающего воздействия, необходимого для наличия признаков шантажа.
Д.Ю. Жданухин считает, что, «учитывая специфику шантажа, к факторам реальности угрозы можно отнести:
1) полноту и характер шантажных сведений;
2) наличие у субъекта возможности реализовать угрозу полностью или частично распространить сведения (сообщить конкретному лицу, ограниченному или неограниченному кругу лиц);
3) обстоятельства, характеризующие личность субъекта;
4) обстоятельства, характеризующие личность потерпевшего» [19, с. 76].
На основании изложенных результатов уголовно-правового исследования угрозы как способа шантажа представляется целесообразным сделать следующие основные выводы:
1) под угрозой в шантаже необходимо понимать воздействие на психику потерпевшего
145
путем сообщения информации о намерении причинить вред ему или его близким, ставящее потерпевшего в состояние выбора варианта поведения;
2) решение вопроса о признании конкретных сведений позорящими должно производиться с учетом как объективного, так и субъективного критериев; субъективный фактор порочности сведений подразумевает оценку потерпевшим определенной информации как дискредитирующей, в свою очередь, объективный критерий представляет собой оценку конкретных сведений в качестве отрицательно характеризующих личность потерпевшего с точки зрения современных норм человеческого общежития;
1. Друзин А. Угроза как признак преступления, предусмотренного ст. 321 УК РФ // Уголовное право. 2003. № 1.
2. Коробеев А. И. Преступные посягательства на жизнь и здоровье человека. М., 2012.
3. Хабарова М.В. Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью: уголовно-правовой и криминологический аспекты (по материалам судебной практики Краснодарского края): автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2006.
4. Коростылев О. И. Уголовно-правовая характеристика угрозы. Ставрополь, 2005.
5. Крашенинников А.А. Угроза в уголовном праве России (проблемы теории и практики правового регулирования) / отв. ред. А. И. Чуча-ев. Ульяновск, 2002.
6. Джинджолия Р.С. Унификация оценочных признаков при квалификации преступлений против личности: монография / под ред. проф. А.А. Магомедова. М., 2004.
7. Левертова Р.А. Ответственность за психическое насилие по советскому уголовному праву. Омск, 1978.
8. Шарапов Р.Д. Преступное насилие. М., 2009.
9. Чередниченко Е.Е. Клевета и оскорбление: уголовно-правовой анализ (проблемы теории и практики). М., 2010.
10. Ожегов С.И. Словарь русского языка /под общ. ред. проф. Л. И. Скворцова. М., 2007.
11. Попов Н.А. Принуждение к даче показаний: квалификация и предупреждение: дис. . канд. юрид. наук. Омск, 2001.
12. Третьяк М.И. Уголовно-правовая и криминологическая характеристика вымогательства. Ставрополь, 2002.
13. Иванов Д.А. Уголовно-правовая характеристика преступлений против собственности: учеб. пособие. М., 2011.
14. Шульга А.В. Уголовно-правовая охрана интеллектуальной собственности. М., 2009.
15. Мазуров В.А. Тайна: государственная, коммерческая, банковская, частной жизни. Уго-
3) помимо позорящих сведений, содержанием угрозы при шантаже может быть любая иная информация, которую потерпевший от кого-нибудь утаивает;
4) угроза в шантаже может представлять опасность как правоохраняемым интересам потерпевшего, так и его незаконным интересам;
5) сведения, распространением которых угрожает виновный в шантаже, могут быть как истинными, так и ложными; при этом важно установить, что для потерпевшего соответствующие сведения были нежелательными к огласке;
6) обязательным признаком угрозы в шантаже является ее реальность.
1. Dryzin A. Threat as a sign of the crime of provided Art. 321 of the criminal code of the Russian Federation // Criminal Law. 2003. № 1.
2. Korobeev A.I. Criminal breaches of the human life and health. M., 2012.
3. Khabarova M.V. Threat of murder or the vuHeHueM grievous bodily harm: criminal law and criminological aspects (on materials of court practice KpacH0dapcK0-th region): autoref. dis. ... Master of Law. Krasnodar, 2006.
4. Korostilev O.I. Chernov Criminal ha-paKmepucmuKa threat. Stavropol, 2005.
5. Krasheninnikov A.A. The threat of the criminal law of Russia (problems of theory and practice of legal regulation) / resp. ed. by A.I. Chychaev. Ulyanovsk, 2002.
6. Jinjolia R.S. Unification of the evaluation indicators for qualification of crimes against personality / ed. by prof. A.A. Magomedov. M, 2004.
7. Levertova R.A. Liability for mental violence Soviet criminal law. Omsk, 1978.
8. Sharapov R.D. Criminal violence. M, 2009.
9. Cherednichenko E.E. Libel and insult criminal legal analysis (theory and practice). M., 2010.
10. Ozhegov S.I. Dictionary of the Russian language /ed. by pr. L.I. Skvortsov. M, 2007.
11. Popov N.A. Coercion to the testimony of: qualification and warning: dis. ... Master of Law. Omsk, 2001.
12. Tretyak M.I. Criminal law and Cree-мuнопогuнecкaa feature extortionist production. Stavropol, 2002.
13. Ivanov D.A. Criminal-legal nature-pucmuKa crimes against the actual STI: textbook. manual. M., 2011.
14. Shulga A.V. Criminal-legal protection of intellectual property. M., 2009.
15. Mazurov V.A. Mystery: state, commercial, banking, private life. Criminal-legal protection: textbook / ed. by dr. of Law, Professor S.V. Zem-luykov. M., 2003.
16. Raigorodskii V.V. Criminal harachteristic corruption or coercion to testify or evasion from testimony or to an inaccurate translation: dis. ... Master of Law. Rostov on/D, 2009.
146
ловно-правовая защита: учеб. пособие / под науч. рук. д-ра юрид. наук, проф. С. В. Землюко-ва. М, 2003.
16. Райгородский В. В. Уголовно-правовая характеристика подкупа или принуждения к даче показаний или уклонению от дачи показаний либо к неправильному переводу: дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2009.
17. Уфалов А. Г. Проблемы совершенствования уголовно-правового регулирования ответственности за вымогательство и шантаж: дис. . канд. юрид. наук. Саратов, 2003.
18. Бунева И.Ю. Уголовная ответственность за принуждение к даче показаний: дис. . канд. юрид. наук. Красноярск, 2000.
19. Жданухин Д.Ю. Уголовно-правовая характеристика шантажа: дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2005.
17. Yfalov A.G. Problems of development of criminal-legal regulation of responsibility for extortion and blackmail: dis. ... Master of Law. Saratov, 2003.
18. Buneva I.Yu. Criminal responsibility for compulsion of evidence: dis. ... Master of Law. Krasnoyarsk, 2000.
19. Zhdanuhin D.Yu. Criminal-legal characteristic of blackmail: dis. ... Master of Law. Ekaterinburg, 2005.
147
