CC BY
0
5.1.4 Уголовно-правовые науки
(юридические науки)
Criminal Law Sciences
DOI: 10.33693/2223-0092-2024-14-6-182-187 УДК: 343.01 ГРНТИ: 10.77 EDN: EVISDR
Уголовно-правовой запрет как средство противодействия уголовно-правовым конфликтам
Н.Т. Идрисов ©
Самарский национальный исследовательский университет имени С.П. Королева, г. Самара, Российская Федерация
E-mail: [email protected]
Аннотация. Цель написания исследовательской работы состоит в определении возможностей уголовно-правового запрета противодействовать уголовно-правовым конфликтам. В работе разграничивается уголовно-правовой конфликт и преступление, при этом гарантирование эффективности уголовно-правового запрета позволяет преодолевать уголовно-правовой конфликт как предтеча преступлению. Автором предложены стадии уголовно-правового конфликта и выявлены возможности уголовно-правового запрета противодействовать социальным конфликтам на индивидуальном уровне механизма государственно-властного веления о недопустимости социально опасного акта поведения индивида и под угрозой наступления негативных уголовно-правовых последствий несоблюдения такого веления, а также определены границы и механизм публичного уровня механизма уголовно-правового запрета, когда индивидуальный уровень не позволил гарантировать социально позитивное поведение индивида. В работе обоснован вывод о высокой значимости уголовно-правого запрета в противодействии уголовно-правовом конфликтам.
Ключевые слова: уголовно-правовой запрет, уголовно-правовой конфликт, легитимность, акт поведение индивида, уголовный закон, преступление, состав преступления
УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ ЗАПРЕТ КАК СРЕДСТВО ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ УГОЛОВНО-ПРАВОВЫМ КОНФЛИКТАМ Идрисов Н.Т.
DOI: 10.33693/2223-0092-2024-14-6-182-187
Criminal law Prohibition as a Means of Countering Criminal Law Conflicts
N.T. Idrisov ©
Samara National Research University named after S.P. Korolev, Samara, Russian Federation
E-mail: [email protected]
Abstract. The purpose of writing a research paper is to determine the possibilities of a criminal law prohibition to counteract criminal law conflicts. The work distinguishes between a criminal law conflict and a crime, while guaranteeing the effectiveness of a criminal law ban allows overcoming a criminal law conflict as a precursor to a crime. The author suggests the stages of a criminal law conflict and identifies the possibilities of a criminal law prohibition to counteract social conflicts at the individual level of the mechanism of the state-imperious command about the inadmissibility of a socially dangerous act of individual behavior and under threat of negative criminal law consequences of non-compliance with such a command, and also defines the boundaries and mechanism of the public level of the mechanism of criminal law prohibition, when the individual level did not allow us to guarantee a socially positive behavior an individual. The paper substantiates the conclusion about the high importance of the criminal law prohibition in countering criminal law conflicts.
Key words: criminal law prohibition, criminal law conflict, legitimacy, act of an individual's behavior, criminal law, crime, corpus delicti
FOR CITATION: Idrisov N.T. Criminal law Prohibition as a Means of Countering Criminal Law Conflicts. Sociopolitical Sciences. 2024. Vol. 14. No. 6. Pp. 182-187. (In Rus.). DOI: 10.33693/2223-0092-2024-14-6-182-187. EDN: EVISDR
V-
ВВЕДЕНИЕ
Генезис социального пространства онтологически связан с балансом двух противоположностей. С одной стороны, основой любой активности субъекта выступает потребность, социальная или природная, удовлетворение которой берет свое начало в психической деятельности индивида, его мотивации, в сознательной и бессознательной основе человеческой жизни. С другой стороны, аксиоматично, что удовлетворение потребности индивида нарушает социальное равновесие и влечет новую социальную установку о поиске и необходимости удовлетворения следующей потребности. Природа человека состоит в бесконечном стремлении к получению ограниченных социальных и природных благ. Желая удовлетворить потребности, человечество находится в перманентном противоборстве, крайним проявлением которого является криминальное поведение индивидов. Ф.И. Розанов справедливо заключает: «Интегрирующими силами «социального притяжения» является стремление индивидов к удовлетворению генетически заложенных физиологических потребностей, что возможно только при вступлении в социальные отношения с другими индивидами. Дезинтегрирующими силами «социального отталкивания» являются различные внешние силы, препятствующие удовлетворению индивидами своих потребностей, имеющие как естественное природное происхождение, так и социально обусловленное» [11: 211]. Иными словами, потребность выступает синергетическим (разнонаправленным) феноменом,
влекущим одновременно развитие социальной системы и ее флуктуацию (воздействие на социальную систему, состоящее в акте частичного разрушения). Критическая масса флуктуаций влечет бифуркацию социальной системы, то есть ее разрушение или распад на более несовершенные социальные системы, то есть гибель или регресс общества. В рамках социального пространства такие флуктуации именуется социальными конфликтами.
1. ПОНЯТИЕ И СУЩНОСТЬ
УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО КОНФЛИКТА
В.Н. Кудрявцев указывал, что «социальный конфликт это противоборство двух или нескольких субъектов, обусловленное противоположностью (несовместимостью) их интересов, потребностей, систем ценностей и знаний» [14: 5]. В специальной литературе социальный конфликт рассматривается как естественный элемент социальной системы. Т.В. Худойкина справедливо заключает: «Конфликт является мотивационной основой общественной жизни, нормой, а не патологией общественного развития» [13: 245]. В западной социологии сформировался иной подход к определению природы социального конфликта. Л. Козер считает, что конфликт представляет собой «борьбу за ценности и претензии на определенный статус, власть и недостаточные для всех материальные и духовные блага; борьбу, в которой целями состоящих в конфликте сторон является нейтрализация, нанесение ущерба или уничтожение соперника» [5: 59].
Сквозь призму социальных конфликтов проявляется особая природа и назначение права, определяемое как балансир конфликтогенности в обществе. Ф. Хаек по этому поводу справедливо заключал: «Задачей права является большая или меньшая рационализация конфликтных ситуаций (посредством формализации соответствующих правил игры и альтернатив целепо-лагания и поведения) и их посильное урегулирование. Кроме того, правовые нормы должны стремится сформулировать оптимальный баланс требований и интересов различных социальных групп в рамках одного общества» [10:139].
Связь права и социального конфликта позволяет выделить особую разновидность социального столкновения - правовой конфликт. Г.К. Варданянц определяет правовой конфликт как «столкновение свободных воль субъектов общественной социальности, последствия которого могут быть нейтрализованы государством путем признания свобод и/или обременения свободных воль обязанностями. Как видится, следует различать правовой конфликт, возникающий по поводу признания свобод (политико-правовой конфликт), и правовой конфликт, возникающий по поводу обременения свободных воль обязанностями (юридический конфликт)» [2:250].
Представленная классификация конфликтов позволяет выделить уголовно-правовой конфликт как вид юридического конфликта, под которым мы предлагаем понимать общественно опасное, нарушающее установленные правила социального взаимодействия столкновение потребностей субъектов социальной реальности по поводу благ и ценностей, охраняемых Уголовным кодексом Российской Федерации.
Традиционным в уголовно-правовой литературе считается подход, согласно которому охраняемые от уголовно-правовых конфликтов блага и ценности определяются в ст. 2 УК РФ: права и свободы человека и гражданина, собственность, общественный порядок, конституционный строй Российской Федерации, мир и безопасность человечества. Представляется, что данный подход не позволяет в действительности, в полной мере очертить сферу уголовно-правового противодействия социальным конфликтам. Нам импонирует точка зрения E.H. Карабановой, согласно которой «круг объектов уголовно-правовой охраны - это отнюдь не «список» правовых благ, приведенной в самостоятельной статье уголовного закона. Единственно верным источником информации о фактическом перечне охраняемых объектов являются нормы Особенной части уголовного права» [4: 76]. Таким образом, охраняемые от уголовно-правовых конфликтов ценности определяются содержанием запрещающих норм уголовного права, объективированных в Особенной части УК РФ. Таковым содержанием является властная социальная информация о недопустимости совершения общественно опасного акта поведения индивида под угрозой наступления уголовно-правовых последствий, то есть уголовно-правовой запрет.
В специальной литературе принято отождествлять уголовно-правовой конфликт и преступление: «Криминальный юридический конфликт - преступление, которое нельзя сделать несуществующим» [15: 301]. Мы разграничиваем уголовно-правовой конфликт
и преступление. На наш взгляд, уголовно-правовой конфликт и преступление соотносятся как содержание и форма. Преступление есть юридическая форма выражения уголовно-правового конфликта. Преступление -это всегда поведенческий акт антисоциального характера, формально определенный уголовным законом. Данный поведенческий акт имеет четко обозначенные объективные и субъективные признаки, формализация которого осуществляется через констатацию тождественности определенной юридической конструкции (состав преступления) на основе доказательств в рамках уголовного процесса. Уголовно-правовой конфликт является онтологической основой преступления и представляет собой столкновение интересов, ценностей и потребностей индивидов, в результате которого причиняется (или создается угроза причинения) вред охраняемым уголовным законом благам. Обоснованно разграничивая конфликт и преступление, О.В. Русанова заключает: «Криминальный конфликт существует и в том случае, когда преступление остается нераскрытым, а лицо его совершившее, не установлено» [12: 242]. Представляется, что преступление является крайней стадией реализации уголовно-правового конфликта, следуя за периодом возникновения социального столкновения (как правило, этот период является скрытым, латентным для государственно-властных структур). Ряд исследователей выделяют в уголовно-правовом конфликте период окончания: «Окончание уголовно-правового конфликта может произойти путем его исчерпания (например, примирение с потерпевшим по делам частного обвинения, добровольный отказ от преступления, смерть виновного) либо разрешения путем вмешательства государственных органов» [9:11-12].
На наш взгляд, стадии уголовно-правового конфликта не могут быть рассмотрены вне процессуальной формы разрешения криминальных социальных столкновений. Мы выделяем:
1) начальная стадия (предконфликтная), когда определяются конкурирующие или недостижимые в рамках социально позитивной деятельности индивидов потребности субъектов, определяются способы их достижения. Между субъектами возникает социальное противоборство, которое еще не достигает уровня уголовного правонарушения;
2) на стадии непосредственного социального столкновения происходит совершение деяния вопреки властной социальной информации о недопустимости криминального акта поведения индивида. Уголовно-правовой конфликт обретает юридическую конструкцию;
3) стадия официальной уголовно-правовой оценки (квалификации) такого конфликта как преступления в рамках уголовного преследования лица. Квалификация преступления является процессуальной деятельностью, включающая в себя процесс и результат отождествления акта поведения индивида с содержанием запрещающих норм уголовного права;
4) стадия судебного рассмотрения уголовно-правового конфликта определяет кульминацию социального столкновения. Суд рассматривает и оценивает уголовно-правовой конфликт, принимает решение о виновности или невиновности субъекта. Именно
Идрисов Н.Т.
на этой стадии происходит окончательное признание уголовно-правового конфликта преступлением;
5) стадия разрешения уголовно-правового конфликта путем назначения уголовного наказания;
6) стадия исполнения судебного решения;
7) стадия реабилитации и восстановления является необязательной и возникает в случаях неправомерного уголовного преследования субъекта, также данная стадия предполагает восстановление прав потерпевшего и компенсацию причиненного преступлением ущерба.
2. Уголовно-правовой запрет
как социально-правовой инструмент противодействия уголовно-правовым конфликтам
Какова же роль уголовно-правового запрета как инструмента противодействия уголовно-правовым конфликтам?
На наш взгляд, механизм уголовно-правового запрета противодействует уголовно-правовым конфликтам на двух уровнях: индивидуальном и публичном. На индивидуальном уровне действие запрета обеспечивается психическими процессами и явлениями, индивидуальными свойствами и установками личности. Выступая особым родом структурированной властной социальной информацией о недопустимости общественно опасного акта поведения, уголовно-правовой запрет «селится» в правилосообразной сфере сознания индивида, формируемой в ходе его социализации. В процессе жизнедеятельности индивид сталкивается с конкретным уголовно-правовым конфликтом в конкретных жизненных условиях и принимает волевое решение, определяющее паттерн его поведения. В.Н. Кудрявцев в этом ключе справедливо писал: «Непосредственным источником волевого акта является взаимодействие конкретной жизненной ситуации и свойств личности» [7: 38-39]. В случае если субъект руководствуется установками, преобладающими в правилосообразной сфере сознания, уголовно-правовой конфликт не возникает либо прекращается.
Максимального предупредительного эффекта уголовно-правовой запрет, облеченный в запрещающую норму уголовного права, достигает в случае его высокой легитимности, то есть социального одобрения и призвания необходимым. В таком случае позитивное право совпадает с системой социальных и индивидуальных установок, гарантируя социальную дисциплину. P.M. Унгер пишет: «Когда позитивное право начинает «совпадать» с социальными ожиданиями в обществе, основанными на дихотомии представлений о добре и зле, правовое развитие входит в высшую стадию правопорядка. В этой ситуации нормативный порядок больше не рассматривается только как система сформулированных правил. В нем начинает выделяться «существо разумного и сознательного понимания методов социального регулирования. Наступает ситуация моральной интеграции общества» [10: 137-138]. Иными словами, по P.M. Унгеру только «ситуация моральной интеграции» правовых предписаний и представлений индивидов и их групп может гарантированно служить «клапаном» конфликтогенности в обществе.
Однако в случае, если субъективное, сигнальное отражение действительности, образующее психику человека, не способно противостоять инициации уголовно-правового конфликта, возникают патологии права. При этом В.А. Сысоева считает, что даже при нормальном развитии общество на 10-12% состоит из девиантных индивидов, которые стремятся к уголовно-правовым конфликтам и патологиям.
В.Н. Кудрявцев определяет правовые патологии как «такое отклонение от социальной нормы, которое имеет отрицательное значение с точки зрения общественных интересов» [6: 34]. Ю.И. Гревцов пишет: «Патология права неотделима от индивидуального и социального здоровья общества, отдельного индивида. Последнее можно рассматривать в качестве серьезного индикатора патологии права, так же как патология права всегда есть свидетельство деформаций в положении, самочувствии людей, нации в целом» [3: 249]. Таким образом, дальнейший генезис уголовно-правового конфликта и неспособность инструментария правовой профилактики предотвращать социальные столкновения, влечет необходимость противодействия правовым патологиям
Противодействие уголовно-правовым конфликтам, которые обрели свойство правовых патологий, требует применение со стороны государства иных механизма обеспечения социальной дисциплины, в первую очередь, основанного на легализованном принуждении в форме санкций за нарушение властного веления. Г.К. Варданянц пишет: «Нарушение нормы прав и отсутствие санкции за это, ведет к социальному декон-тролю и фактической ресоциализации личности - нормированию поведения по новой схеме, включающей в поведенческую установку также поведение, бывшее еще недавно девиантным. Последнее, как видится, и является наглядным примером того самого «странного правового аттрактора», способного, при определенных условиях, вызвать необратимую деформацию правовой системы и катастрофические изменения общественной системы» [2: 283-284].
Противодействие уголовно-правовым конфликтам в форме патологий права обеспечивается публичным уровнем механизма уголовно-правового запрета. Данный уровень сопряжен с реализацией мер государственного принуждения. Целью такого принуждения является недопущение уголовно-правового конфликта или разрешение такого конфликта, если социальное столкновение уголовно-правового характера уже состоялось. Е.А. Ку-маняева пишет: «Принуждение предполагает существование двух субъектов, один из которых выполняет активную роль (принуждает), а другой пассивную (подвергается принуждению), что отражает как объективные, так и субъективные связи, существующие между ними: с объективной стороны принуждение представляет собой внешнее воздействие на принуждаемого, а с субъективной - оно всегда направлено на достижение определенной, заранее известной цели» [8: 86].
Основной формой уголовно-правового принуждения как побудительного оператора к исполнению уголовно-правового запрета является уголовное наказание. Ч. Беккария писал: «Из сумм всех частиц свободы, пожертвованных на общее благо, составилась верховная власть нации, и суверен стал законным их хранителем и управителем. Но недостаточно было создать
такое хранилище свобод, нужно было охранить его от расхищения, так как каждый стремился не только взять обратно свою часть, но и захватить долю других. Потребовались чувственные побуждения, которые могли бы остановить деспотические устремления людей к ниспровержению законов общества и к возвращению первобытного хаоса. Этими чувственными побуждениями и являются наказания, установленные против нарушителей законов» [1: 89]. Иными словами, уголовное наказание как последствие несоблюдения государственно-властного веления о недопустимости социально опасного акта поведения индивида позволяет на публичном уровне действия механизма уголовно-правого запрета противодействовать генезисууголовно-право-вых конфликтов. При этом основным условием противодействия уголовного наказания как побудительного оператора уголовно-правового запрета является не его суровость, но его неизбежность. Э. Ферри по этому поводу справедливо писал: «Но наказание в такой естественной и самопроизвольной форме всю свою силу черпает в своей неизбежности; одно из многих наблюдений в области практической психологии, сделанное и усвоенное криминалистами-классиками (главным образом по поводу смертной казни), указывает именно на то, что неизбежность наказания гораздо важнее чем тяжесть его. К этому я добавлю еще следующий психологический закон: даже небольшая неуверенность
значительно больше уменьшает удерживающую силу угрожающего страдания, чем даже большая неуверенность - соблазнительность ожидаемого наслаждения» [16:267].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, уголовно-правовой запрет выступает эффективным социально обусловленным и онтологически присущим правовой системе инструментом противодействия уголовно-правовым конфликтам как на стадии их зарождения, так и достигших форму правовых патологий. Выступая особым образом структурированной властной социальной информацией о недопустимости социально опасного акта поведения индивида, уголовно-правовой запрет адресован правилосообразной сфере сознании индивида и при его эффективной трансляции способен гарантировать не только антикриминальные установки в поведении индивида, но и обеспечивать качественное социальное взаимодействие, исключая социальные конфликты. Уголовно-правовой запрет как средство социального управления направлен на формирование таких паттернов поведения, которые обеспечивают, с одной стороны, стабильность социальных связей от преступных флуктуаций, с другой стороны, является неизменным условием социального прогресса.
ЛИТЕРАТУРА
1. Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях / сост. и пред-исл. B.C. Овчинского. М.: ИНФРА-М, 2004.
2. Варданянц Г.К. Социальный генезис права: гештальтсоци-ологический анализ: дис.... докт. социол. наук. М., 2008.
3. ГревцовЮ.И. Социология права. СПб.: Юридический центр Пресс, 2001.
4. КарабановаЕ.Н. Аксиологические основы уголовно-правовых запретов//Журнал российского права. 2023. Т. 27. №4.
5. Козер Л. Функции социального конфликта / пер. с англ. O.A. Назаровой. М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 2000.
6. Кудрявцев В.Н. Правовое поведение: норма и патология. М.: Наука, 1982.
7. Кудрявцев В.Н. Причинность в криминологии. М.: Юрид. лит-ра, 1968.
8. Куманяева Е.А. Принуждение в уголовном праве // Lex Russica (научные труды МГЮА). 2012. № 1.
9. Попаденко Е.В. Альтернативные средства разрешения уголовно-правовых конфликтов: российский и зарубежный опыт: автореф. дис.... канд. юрид. наук. Краснодар, 2008.
10. Проблемы буржуазной теории права: реф. сб. М.: АН СССР, ИНИОН, 1981. (Серия «Проблемы государства и права за рубежом»)
11. Розанов Ф.И. Общая теория социальных систем (часть III): законы, теоретические положения и базовые методологические принципы // Современные исследования социальных проблем (электронный научный журнал). 2015. № 7 (51).
12. Русанова О.В. О понятии уголовно-процессуальный кон-фликтов//ВестникВГУ. Серия: Право. 2015. № 3.
13. Социология права / под ред. В.М. Сырых. М.: Юстицин-форм, 2004.
14. Юридический конфликт: сферы и механизмы // Юридическая конфликтология. Ч. II / отв. ред. В.Н. Кудрявцев. М., 1994.
15. Юридическая конфликтология / отв. ред. В.Н. Кудрявцев. М.: Ин-т государства и права, 1995.
16. Ферри Э. Уголовная социология / сост. и предисл. B.C. Овчинского. М.: ИНФРА-М, 2005.
REFERENCES
1. Beccaria Ch. On crimes and punishments. V.S. Ovchinsky (comp, and pref.). Moscow: INFRA-M, 2004.
2. Vardanyants G.K. The social genesis of law: A Gestalt sociological analysis. Dis.... of Dr. Sei. (Sociol.). Moscow, 2008.
3. Grevtsov Yu.I. Sociology of law. St. Petersburg: Law Center Press, 2001.
4. Karabanova E.N. Axiological foundations of criminal law prohibitions. Journal of Russian Law. 2023. Vol. 27. No. 4. (In Rus.)
5. Kozer L. Functions of social conflict. O.A. Nazarova (transl. from English). Moscow: Idea Press, 2000.
6. Kudryavtsev V.N. Legal behavior: norm and pathology. Moscow: Nauka, 1982.
7. Kudryavtsev V.N. Causality in criminology. Moscow: Yuridicheskaya littratura, 1968.
8. Kumanyaeva E.A. Coercion in criminal law. Lex Russica (scientific works of the Moscow State Law Institute). 2012. No. l.(In Rus.)
9. Popadenko E.V. Alternative means of resolving criminal law conflicts: Russian and foreign experience. Abstract of dis. ... of Cand. Sei. (Law). Krasnodar, 2008.
10. Problems of bourgeois theory of law. Ref. collection. Moscow: USSR Academy of Sciences, INION, 1981. (Series "Problems of state and law abroad")
11. Rozanov F.I. The general theory of social systems (Part III): Laws, theoretical provisions and basic methodological principles. Modern Studies of Social Problems (electronic scientific journal). 2015. No. 7 (51). (InRus.)
12. Rusanova O.V. On the concept of criminal procedural conflicts. Bulletin of the VSU. Series: Law. 2015. No. 3. (In Rus.)
13. Sociology of law. V.M. Syrykh (ed.). Moscow: Justicinform, 2004.
14. Legal conflict: Spheres and mechanisms. In: Legal conflictol-ogy. Part II. V.N. Kudryavtsev (ed.). Moscow, 1994.
15. Legal conflictology. V.N. Kudryavtsev (ed.). Moscow: Institute of State andLaw, 1995.
16. Ferry E. Criminal sociology. V.S. Ovchinsky (comp, and pref.). Moscow: INFRA-M, 2005.
Идрисов Н.Т.
Статья проверена программой Антиплагиат
Рецензент: Кравец И.П., кандидат юридических наук; заведующий, кафедра государственно-правовых дисциплин, Институт экономики, управления и права, кафедра государственно-правовых дисциплин; Волжский государственный университет водного транспорта
Статья поступила в редакцию 13.11.2024, принята к публикации 08.12.2024 The article was received on 13.11.2024, accepted for publication 08.12.2024
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Идрисов Наиль Талгатович, кандидат юридических наук, доцент; доцент, кафедра уголовного права и криминологии; Самарский национальный исследовательский университет имени С.П. Королева; г. Самара, Российская Федерация. ORCID: 0000-0003-2310-7081; РИНЦ Author ID: 2329-9596; E-mail: [email protected]
ABOUTTHE AUTHOR
Nail T. Idrisov, Cand. Sei. (Law), Associate Professor; associate professor, Department of Criminal Law and Criminology; Samara National Research University named after S.P. Korolev; Samara, Russian Federation. ORCID: 00000003-2310-7081; RSCI Author ID: 2329-9596; E-mail: [email protected]
