CC BY
27
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ГИПНОЗА КАК СПОСОБА СОВЕРШЕНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЯ
Особое значение при квалификации насильственных преступлений приобретает вопрос о гипнозе, применение которого в преступных целях неоднозначно рассматривается и на практике, и в научных работах по насильственной преступности.
Согласно одной из точек зрения, гипноз относится к одному из видов психического насилия над личностью. При этом делаются ссылки на известные примеры типа японской секты «Аум-Синрикё» или украинской религиозной организации «Белое братство» и утверждается, что использование руководителями этих организаций гипноза как формы психического воздействия на поведение человека привело к гибели десятков людей .
Такие утверждения представляются крайне спорными. В них, на наш взгляд, в один клубок сплелись недооценка физического насилия, излишнее гипертрофирование психического насилия, а также отход от положений действующего уголовного законодательства, теории уголовного права и судебно-следственной практики.
Во-первых, если представители этой точки зрения утверждают, что от применения гипноза погибают люди, то о каком психическом насилии может идти речь? Если гипноз убивает или калечит, например как выстрел из пистолета, то тогда его следует рассматривать как разновидность физического насилия, поскольку предначертанный результат в виде наступления смерти или вреда здоровью потерпевшего связан не с воздействием на его психику, а с потерей основных физических благ — жизни или здоровья. Если же смерть или вред здоровью являются случайными, то можно ли вообще признавать гипноз насилием, поскольку неосторожным деянием насилие, как известно, не бывает?
Во-вторых, почему такие примеры приводятся без учета добровольного участия потерпевших в гипнотическом сеансе? Скорее всего, добровольное согласие на участие в гипнотическом сеансе находится в пределах распоряжения лицом своими личными правами, что исключает уголовную ответственность за возможное причинение вреда его здоровью, если, конечно, это лицо, достигнув совершеннолетнего возраста, обладает необходимым жизненным опытом и осознает возможные последствия такого гипноза.
В-третьих, если кто-либо применяет гипноз в преступных целях, то почему сами авторы говорят не о «насилии», а о психическом «воздействии» на человека? Не в этом ли заключается различие между насильственным воздействием на психику и воздействием на психику любым иным способом, в том числе и гипнозом?
А.Б. КИРЮХИН, кандидат юридических наук, доцент
Из работ по судебной медицине известно, что гипнотическому воздействию подвержены далеко не все. Например, лица, находящиеся в состоянии опьянения, и дети такому воздействию не подвержены. Это означает, что гипнотическое воздействие, даже применяемое в преступных целях, в отличие от угрозы далеко не всегда влияет на сознание и волю человека, делая его послушным исполнителем воли гипнотизера. Даже если потерпевший впадает в гипнотическое состояние и виновный тем самым достигает желаемого результата, содеянное будет иметь различную правовую оценку.
Так, при наличии опасных последствий для жизни или здоровья потерпевшего гипноз, на наш взгляд, должен рассматриваться как разновидность физического насилия в виде использования гипнотизером особенностей состояния здоровья потерпевшего (в этом случае нет, например, большой разницы в том, загипнотизировали человека или обманным путем подсыпали ему в питье психотропный препарат). Так, Н.С. Таганцев, допуская убийство путем психического воздействия, писал, что для этого необходимо доказать, во-первых, что виновный знал эти особенности потерпевшего и выбрал их средством для осуществления преступного плана или что он мог и должен был о них знать, и, во-вторых, что смерть наступила от этих его действий: «Представим себе, что известное лицо обладает таким расстройством нервной системы, что малейший испуг должен произвести в нем нервное потрясение и смерть, и что другое лицо, зная это условие, пользуется им для осуществления своего преступного плана, причиняет испуг, и тот умирает, — какое же различие между его поступком и действиями того, кто, зная, что для данного лица малейшая доза какого-либо вещества будет смертельна, даст ему его внутрь. Как тут, так и там эти средства по отношению ко всем другим лицам вероятно бы остались без последствий, но по особым качествам жертвы, которые были известны виновному и которыми он воспользовался, они сделались смертельны, а следовательно, и ответственность должна быть одинакова» .
При отсутствии вреда, опасного для жизни или здоровья человека, последствия примененного гипноза должны оцениваться в зависимости от направленности умысла гипнотизера.
Необходимо понимать, что в отличие от физического насилия психическое насилие заключается в подавлении воли потерпевшего к сопротивлению ^подчинении воле виновного и в лишении потерпевшего
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
возможности отстаивать свои интересы. Психическое насилие всегда заключается в угрозе причинить физический вред личности в случае отказа выполнить требования угрожающего. Нарушения анатомической целостности или физиологической функции органов и тканей могут иметь место при психическом насилии, но при этом они должны быть столь незначительны, что не дают оснований говорить о применении физического насилия (за исключением случаев наступления более тяжких последствий, которые по закону влекут более строгое наказание и охватывались неосторожной виной лица). Поэтому насилие будет носить физический, а не психический характер, например в случае принудительного введения ядов или даже незаметного введения потерпевшему сильнодействующего вещества. Сказанное в равной мере
относится и к любым другим способам физического насилия с элементами воздействия на психику (например, вживление в мозг микрочипов с целью заставить человека выполнять чужую волю, а также механическая стимуляция мозга бывших преступников, проводившаяся в некоторых североамериканских штатах в 50—60-е годы XX в. с целью добиться от них правопослушного поведения, и т.д.).
1 См., например: Наумов A.B. Уголовно-правовое значение насилия: // Насильственная преступность / Под ред. В.Н. Кудрявцева и A.B. Наумова. - М.: Спарк, 1997. - С. 56; Сердюк JI.B. Насилие: уголовно-правовое и криминологическое исследование. — М.: Юрлитинформ, 2002. — С. 20.
2 Таганцев Н. С. О преступлениях против жизни по русскому праву. - Т. 1. - СПб., 1870. - С. 245-247.
КОНТРАФАКТНАЯ ПРОДУКЦИЯ И БОРЬБА С НЕЙ
Е.К. КЛЕПИКОВ
Проведенный российскими и зарубежными экспертами анализ оборота контрафактной продукции показывает, что недооценка и отсутствие прогноза последствий для государства от контроля над сферой интеллектуальной собственности в период перехода к частному предпринимательству привели к неконтролируемой ситуации в этой сфере. Пиратство, а проще — обворовывание экономических институтов государства, творческих работников и производителей объектов интеллектуальной собственности составляет в среднем 70% (производство и распространение разных электронных программ и книжной продукции, музыкальный, кино- и видеобизнес). Федеральный бюджет теряет значительную прибыль вследствие сокрытия доходов от налогообложения. Пиратство препятствует развитию интеллектуального и культурного потенциала России, вредит ее международному авторитету, усиливает криминализацию общества.
Правонарушители и организованные группы за счет нарушения авторских и смежных прав получают доход 5 трлн руб. в год (см. письмо МВД, ГТК, ГКАП и ФСНП России от 11, 13, 14 июня 1996 г. № 10393; 01-54/10565; НФ/2501; ВВ-1503 «О мерах по обеспечению сохранности объектов интеллектуальной собственности»).
Правительством РФ создана Межведомственная комиссия по вопросам обеспечения охраны объектов интеллектуальной собственности. Внесены изменения в УК, устанавливающие и разграничивающие размеры крупного ущерба.
Различные международные организации, включая Европейский союз, ЮНЕСКО, Всемирную организацию интеллектуальной собственности, другие правительственные и неправительственные организации, заинтересованные в снижении уровня пиратства в России, способствуют этому. Так, в области
охраны авторских и смежных с ними прав приняты Международная конвенция об охране прав исполнителей, изготовителей фонограмм и вещательных организаций (Римская конвенция) 1961 г., Конвенция об охране интересов производителей фонограмм от незаконного воспроизводства их фонограмм (Женевская конвенция) 1971 г., Бернская конвенция об охране литературных и художественных произведений 1986 г., участницей которых является Россия.
Единая государственная политика в области борьбы с контрафактом только начинает складываться. Проблема контрафакта одинаково выражена во всех регионах. По мнению экспертов государственного унитарного предприятия «Информзащита» при Правительстве г. Москвы, пиратство в нашей стране носит индустриальный характер, широко развита сеть производства и торговли контрафактом. Пиратство имеет криминальную поддержку, и отдельные правообладатели не могут противопоставить ему эффективные меры.
Поддержка производства и распространения контрафакта основана на том, что большинство подделок производится в тех же организациях, что и лицензионные товары. Отказаться от нелегального бизнеса сложно: он доходный. По данным правоохранительных органов России, одна производственная линия стоимостью 1 млн долл. окупается примерно за квартал. Закрытая на время проверки торговая точка, открываясь по окончании рабочего дня, окупала дневной доход за 4—5 ч. При снижении цены на лицензионный продукт увеличивалась его раскупаемость, при этом доля купленной аналогичной пиратской продукции составляет лишь 2%.
Большой процент контрафактной продукции в стране отрицательно сказывается на состоянии потребительского рынка, наносит вред авторитету рос-
