CC BY
60
УДК 94(47)"1857-1861"
Блохин В.Ф., доктор исторических наук, профессор, зав. кафедрой отечественной истории, Брянский государственный университет имени академика И.Г. Петровского (Россия)
УЕЗДНЫЕ ДВОРЯНСКИЕ СОБРАНИЯ НА НАЧАЛЬНОМ ЭТАПЕ ПОДГОТОВКИ ОТМЕНЫ КРЕПОСТНОГО ПРАВА В РОССИИ (на материалах Орловской губернии)
Для реконструкции процесса подготовки реформы отмены крепостного права в России требуется изучение проблем, связанных с отношением провинциального дворянства к деятельности местной администрации и к правительственной политике в целом. До сих пор остается лишь частично исследованной история подготовки реформы на уровне российской провинции. Между тем, немаловажным является изучение фактов проявления политических инициатив со стороны поместного дворянства, поскольку от их масштабов и частоты зависит рассмотрение подобных явлений не в качестве случайного происшествия, а как закономерного явления, реакцией на правительственные инициативы. Объяснением тому служат те проблемы, с которыми неминуемо должно было столкнуться дворянство в провинции после освобождения крестьян: от вынужденного отказа от услуг личного крепостного труда, до юридического ограничения прав. В статье, основанной на ряде ранее практически неизвестных архивных документов, хранящихся в Российском государственном историческом архиве (РГИА) и в отделе рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ) в Санкт-Петербурге, а также в Орловском и Брянском государственных архивах (ГАОО, ГАБО), рассматривается отношение уездного дворянства Орловской губернии к правительственной идее улучшения быта помещичьих крестьян. Оппозиционные настроения, проявившиеся в среде брянского дворянства, привели в дальнейшем некоторых его представителей (В.А. Краинского, С.И. Мальцова) в ряды тех, кто попытался создать собственную дворянскую политическую партию в России.
Ключевые слова: уездное дворянское собрание, губернский дворянский комитет, отмена крепостного права в России, Министерство внутренних дел, уездный и губернский предводитель дворянства.
В условиях подготовки реформы отмены крепостного права в России вопрос о судьбе помещичьего дворянства выходил далеко за рамки обсуждения проблем его прежних привилегий. При этом рассмотрение «предположений об улучшении быта помещичьих крестьян» в губернских комитетах (именно так первоначально были обозначены готовившиеся преобразования), явилось не просто первым опытом более или менее гласного обсуждения в выборных собраниях столь важного общественного и государственного вопроса, но и попыткой отстоять позиции дворянства в изменяющихся условиях.
Накануне реформ собрания дворянства, являвшиеся основной его корпоративной организацией в провинции и главной ареной легальных возможностей коллективно высказать свое мнение и претензии правительству, становились предметом особого внимания со стороны Министерства внутренних дел. Некоторые дальновидные политики предполагали, что в сложившейся ситуации будет сложно остановить «разгул вспыхнувших на дворянских собраниях страстей», поскольку после десятилетий общественного бездействия у высшего
сословия обязательно обнаружится неумение приняться за предложенное дело, а существовавших сдерживающих начал могло в этих условиях и не хватить [1, с. 245-246].
В полной мере это проявилось в среде орловского дворянства. Правительственная идея улучшения быта помещичьих крестьян не вызвала с его стороны серьезной поддержки. Более того, орловские помещики попытались на своих собраниях сформулировать собственное видение вопросов, связанных с предстоящей реформой, продемонстрировать свое отношение к сословной проблеме в целом.
Изучение имеющихся материалов позволит выяснить позицию дворянства региона в условиях надвигавшихся преобразований, определить степень сплоченности высшего сословия в решении ключевых проблем грядущего
переустройства отношений между крестьянами и помещиками. Однако на сегодняшний день за малым исключением практически не осуществлялись
специальные исследования, посвященные этой проблеме [2].
Говоря о юридическом статусе корпоративной организации дворянства в
провинции, следует отметить, что «Положение о порядке Дворянских Собраний, выборов и службы по оным», принятое в декабре 1831 г., заметно расширило права высшего сословия, предоставленные Жалованной грамотой 1785 г. Впрочем, основной круг вопросов, затрагиваемых на его собраниях, по-прежнему сводился к подготовке предстоящих губернских выборов и назначению своего представителя для изучения расходования «дворянских сумм» в предшествующий трехлетний период [4]. В июне 1839 г. за собранием было закреплено право разделить территорию уезда на участки, за которыми закрепить посредника «для полюбовного размежевания земель» [5]. Мера эта была очень актуальной, поскольку должна была способствовать улаживанию многочисленных претензий помещиков друг к другу из-за спорных владений.
Существенным было то, что помимо выборов чиновников на собраниях допускалось «делать совещания о своих нуждах и пользах и представлять об оных чрез Губернского Предводителя Начальнику Губернии, Министерству Внутренних Дел; а в случаях важных и приносить всеподданнейшие прошения
Императорскому Величеству» [4]. Более того, были расширены пределы просьб и жалоб. С этого времени не только непосредственные интересы дворянства могли защищаться на дворянских собраниях, но и нужды всего уезда и губернии в просьбах об устранении злоупотреблений, исходивших от
представителей местного управления [4]. Впрочем, следует сразу же отметить, что дворянские собрания крайне редко пользовались предоставленным им правом делать заявления о своих проблемах вышестоящему начальству.
Губернские и уездные собрания дворянства могли иметь статус обыкновенных, которые проходили раз в три года, или чрезвычайных, собираемых в экстренных случаях на основе разрешения начальника губернии. Предметы таких собраний законом не определялись и зависели от обстоятельств, вызвавших необходимость их созыва. В этих случаях губернский
предводитель дворянства получал ходатайство об открытии собрания от уездного предводителя и вслед за этим обращался к начальнику губернии за разрешением [6, л. 1].
В системе сословного управления достаточно остро проявлялась проблема различий знатного и обычного мелкопоместного дворянства. Первое чаще всего проживало в столицах или за границей и не желало на общественных началах участвовать в выборной местной службе. Характеризуя ситуацию с отношением к дворянским собраниям, предводитель дворянства Елецкого уезда титулярный советник М.А. Стахович с горечью заявлял: «Равнодушие дворянства русского к общественным интересам лишило во многом службу по выборам той общественной неисчислимой пользы, какой можно было от нея ожидать» [6, л. 9].
Для усиления значения дворянских выборов и привлечения к ним знатного дворянства в 1831 г. был повышен имущественный ценз. Однако, ссылаясь на сведения, предоставленные нижегородским генерал-губернатором, автор книги по истории дворянства, доктор
государственного права А.В. Романович-Славатинский отмечал, что едва лишь пятеро из богатых дворян постоянно пребывали в своих поместьях. Обычно проходившие в конце сентября раз в три года уездные, а в декабре губернские выборы совпадали с периодом «столичных сезонов увеселений». Оставленные знатными и богатыми дворянские общества пополнялись главным образом за счет «пришлецов» - офицеров и чиновников, вышедших в отставку, женившихся на помещичьих дочерях и «взявшие за ними в приданое ценз», или же купившие деревни. Они и становились главными деятелями дворянского самоуправления [7, с. 493].
Так, сведения о предводителях дворянства, которые избирались в то время в Брянском уезде, с очевидностью подтверждают это. Владимир Ростиславович Демидов, согласно послужному списку, по окончании курса в школе гвардейских подпрапорщиков поступил в 1824 г унтер-офицером в Лейб-гвардии Финляндский полк. В 1827 г ему было присвоено звание прапорщика, в 1828 г -
подпоручика, а в 1830 г. он был уволен в отставку в звании поручика. У его жены в Брянском уезде было родовое имение всего лишь с 23 душами крестьян мужского пола и 80 десятинами земли. Правда к началу 1850-х гг. было приобретено еще 379 душ и 6000 десятин. В феврале 1833 г. Владимир Ростиславович был избран дворянским депутатом Брянского уезда, а с 26 мая 1848 г. до конца 1859 г. бессменно являлся предводителем дворянства в уезде [8, л. 1-4 об.].
Во многом схожа судьба следующего (с 1859 по 1862 гг.) брянского предводителя дворянства Василия Андреевича
Краинского. Происходил он «из обер-офицерских детей»*, находился на военной службе в чине прапорщика в Арзамасском конно-егерском полку, а в 1830 г. был уволен со службы в чине поручика. Во время службы В.А. Краинского состоялся его брак с дочерью капитана Егора Гангардта. Из окладного списка помещичьим крестьянам, доставленного Орловской казенной палатой губернскому предводителю дворянства, следует, что «Александре Егоровне Краинской по восьмой переписи принадлежало 90 душ крепостных». Только в 1850 г. В.А. Краинский и его жена стали потомственными дворянами и были внесены во вторую часть дворянской родословной книги Орловской губернии [9, л. 87].
Проблема представительства
мелкопоместного дворянства продолжала сохраняться и в период подготовки реформы 1861 г. и в определенных ситуациях превращалась в предмет особых забот губернской администрации и правительства. Так, например, при выборах членов губернского комитета по улучшению быта помещичьих крестьян, губернский предводитель орловского дворянства высказывал озабоченность по поводу того, что если каждый из мелкопоместных дворян губернии будет обладать самостоятельным голосом, а таких дворян здесь было явное
* Сословие обер-офицерских детей состояло из детей гражданских чиновников недворянского
происхождения, имевших не потомственное, а только личное дворянство и детей офицеров недворянского происхождения, которые родились до получения их отцами первого офицерского чина, приносившего потомственное дворянство.
большинство, то члены комитета будут избраны только из их числа, а тогда «занятия комитета не достигнут удовлетворительного результата» [10, л. 78-78 об.]. Под предлогом высоких расходов на приезд в губернский город и необходимости не отвлекаться от прямых занятий по сельскому хозяйству, губернский предводитель предлагал прислать мелкопоместным дворянам только своих уполномоченных.
Положение, связанное с активностью дворянских собраний, резко изменилось в 1857 г., когда 20 ноября Александр II подписал рескрипт генерал-губернатору Виленской, Гродненской и Ковенской губерний В.И. Назимову, в которым повелел открыть в каждой из них Комитет под председательством губернского
предводителя дворянства для составления проектов «об устройстве и улучшении быта помещичьих крестьян» [11, с. 2]. Смутные слухи, доходившие в провинцию из столицы, чаще вызывавшие у местного дворянства чувство тревоги и беспокойства, чем упование на лучшее будущее в связи с грядущими переменами, теперь обретали реальные очертания.
Уже 24 ноября 1857 г. копии царского рескрипта в сопровождении специального циркуляра были направлены министром внутренних дел С.С. Ланским начальникам российских губерний. Дело изображалось так, что помещики Ковенской, Виленской и Гродненской губерний через созданные там «для рассмотрения инвентарных правил комитеты» посчитали нужным освободить крестьян из крепостной зависимости с целью «улучшения и упрочения» их быта, а император, «узнав с особым удовольствием о таком благородном намерении
представителей дворянства означенных 3-х губерний, рескриптом, данным 20 сего ноября <...> изволил разрешить дворянству оных приступить к составлению надлежащих по этому предмету проектов» [11, с. 120]. Министр сообщал также, что с позволения Александра II передал виленскому военному, гродненскому и ковенскому генерал-губернатору В.И. Назимову некоторые соображения в помощь и руководство губернским комитетам. Копии этих документов направлялись теперь в остальные
губернии для сведения и соображения губернаторов «на случай, если бы дворянство вверенной Вам губернии изъявило подобное желание» [11, с. 120].
Последний пункт циркуляра раскрывал смысл рассылки этого послания: Министерство внутренних дел надеялось подтолкнуть дворян других российских губерний к проявлению инициативы в направлении решения крестьянского вопроса. Однако этого добиться не удалось. Напротив, документ вызвал в среде дворянства полную растерянность, а предводители дворянства Тульской, Орловской, Воронежской, Тамбовской, Калужской и Курской губерний в этой непростой ситуации даже решили согласовать друг с другом свои действия в отношении правительственных инициатив. Кстати, это не осталось незамеченным в Министерстве внутренних дел. В архиве этого ведомства отложились документы, связанные с перепиской предводителей. Сохранился этот эпизод и в памяти начальника Земского отдела министерства, сенатора Я.А. Соловьева, который отразил его в своих воспоминаниях, написанных спустя почти 20 лет после произошедших событий: «Замечателен отзыв Орловского предводителя В.В. Апраксина, который отозвался, что он вошел в сношения с предводителями соседних губерний. Он, между прочим, писал к нам, что предпринятая правительством мера возлагает на губернских предводителей дворянства "священную обязанность склонять всякого дворянина к содействию видам правительства, если не по убеждению, то по чувству личного самохранения"» [12, с. 748].
В полной мере орловский предводитель отразил общие проблемы и в своем письме к коллегам. Он заявил, что в настоящее время мнение дворян по вопросам, связанным с освобождением крестьян еще не сформировалось, но «медлить с извещением о впечатлении, произведенном присланными нам бумагами» нельзя, т. к. правительство может решить, что «мысль об изменении формы управления подчиненными крестьянами, с целью устройства и
улучшения быта их*, навела на нас панический страх, или, что еще хуже, не составляет для нас предмета живого интереса». Далее В.В. Апраксин высказал общую для всех озабоченность возникшей ситуацией: «В противном случае правительство поставлено будет в необходимость само заняться решением предложенного нам вопроса» [10, л. 4].
Значительная часть провинциального дворянства в тот период испытывала недоверие к правительству, и такой поворот событий большинством рассматривался, как нежелательный. Зачастую это недоверие основывалось на убеждении в том, что государственные служащие, хотя и были дворянами, и многие из них имели поместья, но, инициируя реформу, рисковали гораздо меньше, чем обычные помещики, поскольку сохраняли за собой казенное содержание. Становилось популярным мнение, что потеря крестьян для поместного провинциального дворянства почти неминуемо повлечет за собой лишение источников дохода, создаст проблемы возделывания помещичьих земель, а как следствие - приведет к разорению [13, с. 576]. Еще одна опасность, по мнению многих, заключалась в слабом знании правительством особенностей конкретных российских территорий и в непонимании того, что в результате освобождения крестьян неминуемо должны были возникнуть беспорядки, может даже с требованиями политической свободы и конституции.
Между тем 5 декабря 1857 года Александр II вслед за рескриптом генерал-губернатору Виленской, Гродненской и Ковенской губерний подписал похожий документ на имя Санкт-Петербургского военного генерал-губернатора П.И. Игнатьева [11, с. 4].
Одновременно с высочайшим рескриптом появилось отношение министра внутренних дел с аналогичной программой, изложенной в свое время генерал-губернатору В.И. Назимову. Оба документа 8 декабря 1857 г. были разосланы по России. В циркуляре министра прозвучала озабоченность распространением
* Слова «освобождение», «эмансипация» еще открыто не звучали. Речь шла «об улучшении быта помещичьих крестьян».
«неблагонамеренных толкований» на местах относительно предстоящих реформ и предложение губернаторам «бдительно следить за распространителями ложных известий, которые могут нарушить общественное спокойствие, и в нужных случаях принимать самые решительные меры для пресечения зла в начале» [11, с. 121].
Предводитель орловского губернского дворянства В.В. Апраксин 28 декабря 1857 г. встретился в Орле с уездными предводителями с целью ознакомления их с текстом присланных из Петербурга бумаг и рекомендовал довести их смысл до уездного дворянства. На 1 февраля 1858 г была назначена новая встреча [10, л. 1 об.-2], а 19 января 1858 г губернский предводитель поспешил заверить Министерство внутренних дел в готовности дворян губернии приступить к «преобразованию быта помещичьих крестьян». Вместе с тем он высказал озабоченность местного дворянства тем обстоятельством, что преобразования могут повлечь за собой нарушения прав собственности [10, л. 5].
Говоря о позиции орловского дворянства, он отмечал его настойчивое желание, чтобы правительство «приняло во внимание обстоятельства, требующие замены тех оснований (т. е. по сути правительственной программы
освобождения крестьян. - Авт.) другими, более соответствующими их интересам как в общих видах, так и в частности по применении к местностям, которые в Орловской губернии весьма разнообразны» [10, л. 5 об.]. Говоря о настроениях крестьян, предводитель дворянства отмечал, что во многих местах те полагали, что уже в ближайшее время «выбывают из помещичьего владения», поэтому
помещикам, столкнувшимся с попытками неповиновения, пришлось выступить с объяснениями относительно
«предположений правительства», в которых они сами, зачастую, не очень-то смогли разобраться. Главным доводом выступала необходимость «предварительных и подробных суждений для соглашения общих выгод как помещиков, так и крестьян» [10, л. 6]. Результатом явилось умиротворение
крестьян даже в тех имениях, где владельцы или управляющие регулярно с ними конфликтовали.
Однако дворянство по-прежнему не могло избавиться от мрачного настроения, навеянного рескриптом Александра II на имя петербургского военного генерал-губернатора. Свою позицию владельцы крестьян Брянского уезда разъяснили в специальном письме, подписанном 29 дворянами. Датировано оно 31 января 1858 г. и было адресовано брянскому уездному предводителю Владимиру Ростиславовичу Демидову для последующей передачи в Орел.
«Возможно ли привесть в исполнение по Орловской внутренней земледельческой губернии проект устройства крестьян по губернии Санкт-Петербургской -фабричной, заводской, торговой и приморской?» [10, л. 6], - задавались вопросом представители брянского дворянства. Ради отрицательного ответа на этот вопрос письмо и было написано. Владельцы брянских имений ставили под сомнение необходимость крестьянского освобождения в запланированном правительством виде, предсказывали грядущий упадок земледелия и даже проблемы со снабжением городского населения продовольствием, поскольку только помещичьи хозяйства могли обеспечить как внутренний рынок, так и внешнюю торговлю хлебом [10, л. 6].
Фактически обвиняя власти в попытках проведения неразумной политики, направленной на неминуемое ухудшение положения дворянства, помещики Брянского уезда пытались доказать, что и крестьяне не смогут извлечь пользу из этого «государственного, политического и общественного переворота», что они разоряться ещё раньше помещиков, и «по степени еще свойственного им невежества они всех скатившихся на них выкупов платить не смогут» [10, л. 6].
Любопытная точка зрения была высказана по поводу мнения, высказанного Александром II представителям московского дворянства (его слова, произнесенные на собрании, стали известными на всю страну, хотя и нигде не публиковались в то время).
Император говорил о возможных крестьянских волнениях: «...чувство враждебное между крестьянами и их помещиками, к несчастью, существует. <...> Я думаю, что и вы одного мнения со мной; следовательно, гораздо лучше, чтобы это произошло свыше, нежели снизу» [14, с. 393].
Брянские дворяне в своем послании буквально полемизировали с самим императором, утверждая, что «никакая законодательная мера не может быть принята под влиянием народного своеволия», что возникавшие волнения вызваны «злонамеренными внушениями о безграничной свободе, сообразной с младенческими понятиями простого народа, а именно - ничего не делать, ничего не платить и никому не повиноваться» [15, л. 14 об.]. Такого рода настроения, по убеждению брянских дворян, никакие «пожертвования прав собственности» погасить не смогут, «потому если гг. предводителям дворянства угодно будет ходатайствовать о дозволении установить правильные взаимные отношения между нами и крестьянами нашими, то смеем уверить, что благородному ходатайству их по этому предмету мы вполне сочувствуем, как разумной потребности времени, которой со всею доброю волей удовлетворяем ныне сами и готовы определить её в неизменных формах закона, с утверждения Правительства» [15, л. 14 об.].
Предводитель брянского дворянства В.Р. Демидов оказался в сложном положении. Несомненно, он придерживался твердого правила, обязательного и для других уездных предводителей: во что бы то ни стало защищать интересы выбравшего его дворянства от нападений губернской администрации. Подозрения в отказе от такого заступничества были страшнее гнева губернатора или губернского предводителя. Однако в данном случае брянские дворяне пытались возражать воле императора и рассуждали о государственной политике.
В своих воспоминаниях тогдашний орловский губернатор В.И. Сафонович, характеризуя провинциальное дворянство, отмечал: «С одной стороны оно не имело самостоятельности и всегда более или менее
опасалось администрации, с другой пользовалось всеми случаями, чтобы выразить ей своё недоброжелательство. Губернатор для сохранения своего влияния должен был по временам напоминать ему, что не всё может ему сходить с рук и в то же время смотреть на многое сквозь пальцы» [16, с. 114].
В.Р. Демидов в этой сложной ситуации принял замысловатое решение. Во-первых, он доложил в Орёл, что это письмо было показано «многим помещикам Брянского уезда», но никто более под ним не подписался, т. е. содержание этого документа не отражало мнения большинства дворянства. Во-вторых, уездный
предводитель поспешил заявить о своей непричастности к этому документу, сообщив в сопроводительной записке, что «как брянский помещик не изъявляю на изложенные мнения согласия, потому что они могут быть стеснительны для общего положения» [15, л. 15 об.]. Наконец, последняя страница письма, содержавшая конкретные требования брянских дворян, была заменена другим текстом, который сводился к предложению продления срока для оповещения уездного дворянства о предстоящем собрании, намеченном на 20 мая, а также к просьбе о последующем созыве губернского совещания.
Новый вариант письма, как и предыдущий, также был подписан 29 брянскими помещиками. Более того, 20 человек подписали и тот, и другой документ. Дата на письме, 22 февраля 1858 г., свидетельствует о том, что понадобился почти целый месяц для того, чтобы направить взгляды большинства уездных помещиков в нужное русло. Отказавшие в своей подписи на письме брянские дворяне составили будущую оппозицию
правительственным преобразованиям.
Дальнейшие события развивались уже под непосредственным руководством Министерства внутренних дел, которое получило еще одно подтверждение в том, что «на самотек» дело пускать нельзя. Уже 2 марта 1858 г. в министерство поступила просьба об открытии губернского Комитета с приложенным именным к адресу списком дворян-помещиков (968 человек), лично
заявивших о готовности «упрочить быт своих крестьян» [10, л. 13]. В конфиденциальном рапорте на имя министра орловский губернатор сообщал 7 марта 1858 г.: «Мысль об уничтожении крепостной зависимости помещичьих крестьян на указанных в циркуляре основаниях застала орловских помещиков большею частью мало к тому приготовленными и потребовала некоторого времени, чтобы освоиться с требованиями правительства. Отказываясь охотно от прав своих на личность крестьянина, они встречали затруднения в соглашении этих требований со своими интересами собственно в отношении распоряжения землёю» [10, л. 7-7 об.].
Далее губернатор заверял министра в том, что теперь помещики успокоились. Однако на самом деле до настоящего успокоения было еще далеко. Основная масса дворянства продолжала надеяться, что начатые преобразования ограничатся прибалтийскими и петербургской губерниями. В то же время «несочувствующие освобождению
крестьян», хотя и были в большинстве, но не представляли собой единую политическую силу, решившуюся на сознательное упорное противодействие власти.
Таким образом, подготовка отмены крепостного права оживила жизнь провинции, активизировала деятельность тех
общественных сил, которые, не являясь в целом противниками преобразований, выступили в качестве оппозиции правительственным реформаторам. В новых исторических условиях на одно из первых мест вышли проблемы участия провинциального дворянства в проведении преобразований, в определении их конечной цели. В многочисленных проектах будущих реформ, в развернувшейся полемике проявилось стремление выработки собственной программы действий, направленной на реализацию представлений о будущем отдельных регионов и страны в целом. Первое выступление брянского дворянства открыло целую чреду будущих противостояний и дискуссий в ходе подготовки и проведении реформы отмены крепостного права в Орловской губернии.
Список литературы
1. Записки сенатора Я.А. Соловьева о крестьянском деле // Русская старина. 1882. № 1. С. 245-246.
2. Память о прошлом. Страница истории губернского города Орла / Автор-составитель Н.К. Ткачева. М.: Архив РАН, 2011. 284 с.
3. Блохин В.Ф. К истории создания Орловского дворянского губернского комитета для составления положений об улучшении быта помещичьих крестьян (1858-1859 гг.) // Вестник Орловского государственного университета. 2012. № 8 (28). С. 38-41.
4. Манифест. О порядке Дворянских Собраний, выборов и службы по оным // Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ). Собр. 2. Том 6 (1831). Часть 2. № 4989.
5. Высочайше утвержденная инструкция для руководства при исполнении предварительных мер полюбовного специального размежевания // ПСЗ. Собр. 2. Том 14 (1839). Часть 1. № 12459.
6. Государственный архив Орловской области (ГАОО). Ф. 580. Оп. 1. Д. 1390.
7. Романович-Славатинский А. Дворянство в России от начала XVIII века до отмены крепостного права. СПб., 1870. 594 с.
8. Государственный архив Брянской области (ГАБО). Ф. 448. Оп. 1. Д. 51.
9. ГАОО. Ф. 68. Оп. 1. Д. 26.
10. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1291. Оп. 1. 1857.
Д. 6.
11. Сборник правительственных распоряжений по устройству быта крестьян, вышедших из крепостной зависимости. (За 1857, 1858, 1859 и 1860 годы). Издание третье. СПб., 1869. Том 1. 385 с.
12. Записки сенатора Я.А. Соловьева о крестьянском деле // Русская старина. 1881. № 4. С. 1-32.
13. Павлов А.С. Владимир Иванович Назимов. Очерк из новейшей истории СевероЗападной России // Русская старина. 1885. № 3. С. 555-580.
14. Попельницкий А.З. Речь Александра II, сказанная 30 марта 1856 г. московским предводителям дворянства // Голос минувшего. 1916. № 5-6. С. 392-397.
15. Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ). Ф. 777. Д. 326. Л.
14 об.
16. Воспоминания Валериана Ивановича Сафоновича // Русский архив. 1903. Кн. 2. Часть 5. С. 112-141.
DISTRICT NOBILITY ASSEMBLIES AT THE INITIAL STAGE OF THE PREPARATION OF THE ABOLITION OF SERFHOOD IN RUSSIA (a case study of the Oryol Province)
The reconstruction of the process of the preparation of the reform of the abolition of serfhood in Russia requires a study of the problems connected with the attitude of the provincial nobility to the activities of the local administration and to the government policy in general. The history of the preparation of the reform at the level of the Russian province is only partially probed so far. Meanwhile, the study of the facts of the manifestation of political initiatives from the landed gentry is important as their scale and frequency determine the consideration of the similar phenomena not as an accidental incident but as a natural phenomenon, response to the government initiatives. It can be explained by the problems which the nobility in the province after the release of peasants was inevitably to face: from a forced refusal of the services of personal serf labor to the legal restriction of the rights. In the article based on some almost previously unknown archive documents which are stored in the Russian State Historical Archive (RSHA) and in the department of manuscripts of The National Library of Russia (DM NLR) in St. Petersburg and also in the Oryol and Bryansk state archives (OSA, BSA) the attitude of the district nobility of the Oryol Province towards the idea of the government of improving the life of landowner peasants is considered. The oppositional moods shown in the community of the Bryansk nobility later led some of its representatives (V.A. Krainsky, S.I. Maltsov) into the rows of those who tried to create their own noble political party in Russia.
Keywords: district nobility assembly, provincial noble committee, abolition of serfhood in Russia, the Ministry of
Исторические науки и археология Home Affairs, district and provincial leader of the nobility.
References
1. Zapiski senatora Ja.A. Solov'eva o krest'janskom dele (1882) [Senator Ya.A. Solovyov's notes of the peasants' case]. Russkaja starina [Russian olden time], 1, 245-246.
2. Pamjat' o proshlom. Stranica istorii gubernskogo goroda Orla (2011) [Memory of the past. Chapter of history of the provincial city of Oryol]. Avtor-sostavitel' N.K. Tkacheva. Moskva: Arhiv RAN, 284 s.
3. Blohin V.F. (2012). K istorii sozdanija Orlovskogo dvorjanskogo gubernskogo komiteta dlja sostavlenija polozhenij ob uluchshenii byta pomeshhich'ih krest'jan (1858-1859 gg.) [Background information about the creation of the Oryol noble provincial committee for drawing up regulations on improvement of the life of landowner peasants (1858-1859)]. Vestnik Orlovskogo gosudarstvennogo universiteta [Herald of Oryol State University], 8 (28), 38-41.
4. Manifest. O porjadke Dvorjanskih Sobranij, vyborov i sluzhby po onym (1831) [Manifesto. About the procedure for Nobility Assemlies, elections and service on them]. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii (PSZ) [Complete collection of laws of the Russian Empire (CCL)], 2, 6, 2, 4989.
5. Vysochajshe utverzhdennaja instrukcija dlja rukovodstva pri ispolnenii predvaritel'nyh mer poljubovnogo special'nogo razmezhevanija (1839) [The imperial approved instruction for the management at execution of preliminary measures of amicable special delimitation]. PSZ [CCL], 2, 14, 1, 12459.
6. Gosudarstvennyj arhiv Orlovskoj oblasti (GAOO) [Oryol state archives (OSA)]. F. 580. Op. 1. D. 1390.
7. Romanovich-Slavatinskij A. (1870). Dvorjanstvo v Rossii ot nachala XVIII veka do otmeny krepostnogo prava [The nobility in Russia from the beginning of the 18th century to the abolition of serfhood]. SPb., 594 s.
8. Gosudarstvennyj arhiv Brjanskoj oblasti (GABO) [Bryansk state archives (BSA)]. F. 448. Op. 1. D. 51.
9. GAOO [SAOR]. F. 68. Op. 1. D. 26.
10. Rossijskij gosudarstvennyj istoricheskij arhiv (RGIA) [Russian State Historical Archive (RSHA)]. F. 1291. Op. 1. 1857. D. 6.
11. Sbornik pravitel'stvennyh rasporjazhenij po ustrojstvu byta krest'jan, vyshedshih iz krepostnoj zavisimosti. (Za 1857, 1858, 1859 i 1860 gody) (1869) [The collection of government directives on the arrangement of life of the peasants who have left serfdom]. Izdanie tret'e. SPb., 1, 385 s.
12. Zapiski senatora Ja.A. Solov'eva o krest'janskom dele (1881) [Senator Ya.A. Solovyov's notes of the peasants' case]. Russkaja starina [Russian olden time], 4, 1-32.
13. Pavlov A.S. (1885). Vladimir Ivanovich Nazimov. Ocherk iz novejshej istorii Severo-Zapadnoj Rossii [Vladimir Ivanovich Nazimov. A sketch from the contemporary history of Northwest Russia]. Russkaja starina [Russian olden time], 3, 555-580.
14. Popel'nickij A.Z. (1916). Rech' Aleksandra II, skazannaja 30 marta 1856 g. moskovskim predvoditeljam dvorjanstva [Alexander II's speech pronounced on March 30, 1856 to the Moscow leaders of the nobility]. Golos minuvshego [The voice of the past], 5-6, 392-397.
15. Otdel rukopisej Rossijskoj nacional'noj biblioteki (OR RNB) [Department of manuscripts of The National Library of Russia (DM NLR)]. F. 777. D. 326. L. 14 ob.
16. Vospominanija Valeriana Ivanovicha Safonovicha (1903). [Valerian Ivanovich Safonovich's memoirs]. Russkij arhiv [Russian archives], 2, 5, 112-141.
Об авторе
Блохин Валерий Федорович - доктор исторических наук, профессор, зав. кафедрой отечественной истории, Брянский государственный университет имени академика И.Г. Петровского (Россия), E-mail: [email protected]
Blochin Valery Fedorovich - Doctor of History, Professor, Head of the department of national
history, Bryansk State Academician I.G. Petrovsky University (Russia), E-mail: [email protected]
