CC BY
35
Э. И. Титкова*
УЧИТЕЛЬ К столетию со дня рождения выдающегося режиссера и педагога Бориса Александровича Покровского
В статье впервые публикуются письма Б. А. Покровского, адресованные автору, режиссеру Новосибирского театра оперы и балета. В 2012 г. — 100 лет со дня рождения Б. А. Покровского — ведущего режиссера оперы России в ХХ веке.
Ключевые слова: Б. А. Покровский, режиссура оперы, «Риголетто».
E. Titkova. THE TEACHER To the 100th anniversary of B. A. Pokrovsky
The article features unique material — letters addressed to the author who is the director of the Theatre of opera and ballet in Novosibirsk. The year 2012 happens to be the 100th anniversary of B. A. Pokrovsky who was the leading Russian opera director in the XX century.
Key words: B. A. Pokrovsky, opera directing, «Rigoletto».
Тысяча девятьсот шестьдесят пятый год. В Новосибирск, в театральное училище, приехал ректор ГИТИСа Матвей Алексеевич Горбунов, приехал как председатель комиссии на госэкзаменах. Третий курс, где я была студенткой, должен был показать «Соломенную шляпку» Лабиша. Примерно за десять дней до показа заболел наш руководитель — Роман Анатольевич Корох, и мне как самой старшей на курсе поручили доставить этот спектакль. После премьеры Матвей Алексеевич Горбунов предложил мне поехать в Москву поступать в ГИТИС на отделение режиссеров музыкального театра. Я сказала, что это невозможно, потому что надо много готовиться, если только на
* Титкова Элеонора Ивановна — заведующая кафедрой музыкального театра Новосибирской Государственной консерватории, профессор, заслуженный деятель искусств РФ. В настоящее время главный режиссер Новосибирского театра музыкальной комедии. E-mail: [email protected].
будущий год, на что Матвей Алексеевич довольно категорично возразил: «В этом году курс набирает сам Покровский!» Я, к своему стыду, не знала тогда ничего про этого великого человека. Человека, который перевернул всю мою жизнь.
Я поехала в Москву и в течение полутора месяцев с восьми до восьми не выходила из Ленинской библиотеки. И вот вступительный экзамен! Конкурс был огромный, а взять должны были всего семь человек. Я была настолько уверена, что не поступлю, что взяла обратный билет на поезд «Москва — Новосибирск». Это меня как-то успокоило, и я чувствовала себя очень свободно: и пела, и танцевала, и стулья в ритме музыки расставляла, и цитатами из книг Станиславского сыпала так легко, как будто сама их придумала. Наконец Борис Александрович Покровский произнес: «Ну, хорошо, последний вопрос. Вот передо мной ваши документы, где написано, что у вас муж и дочка, и как вы хотите разрешить эту проблему?» Впервые за этот экзамен я замолчала и, наконец, изрекла: «Если случится такое несчастье, что я поступлю, тогда мне придется приехать сюда и учиться!» Все замолчали, а потом раздался общий смех, и Покровский сказал: «Послушайте, она парадоксально мыслит — ее надо брать!» Так я оказалась в ГИТИСе, на курсе самого Покровского. Какие педагоги были в то время! Евгений Алексеевич Акулов, Елена Семеновна Черная, Иосиф Матвеевич Рапопорт, Михаил Борисович Мордвинов, Григорий Нерсесович Бояджиев, Игорь Борисович Дюшен... И над всеми этими потрясающими педагогами царил Борис Александрович Покровский. Все, что давали нам наши учителя, мы оценивали только через призму режиссерского таланта Б. А. Покровского. В конце первого курса Борис Александрович назначил нам неожиданное время занятий — с шести до девяти утра. Это было так необычно, что до сих пор мы вспоминаем эти уроки как откровение самого Покровского: «Режиссер в любое время, в любом месте должен быть готов к работе». Необычность времени занятий рождало необычность восприятия. Абсолютная тишина в институте, приглушенный голос Покровского... Он говорит об опере «Князь Игорь»: «Вы знаете, что в финале оперы Игорь въезжает на белом коне, и народ поет ему славу?! За что, спросите вы? Жена ему говорила: "Не ходи". Народ чуть ли не силой удерживал его от этого поступка. Нако-
нец, затмение — даже небеса против. А Игорь идет, несмотря ни на что и, конечно, терпит поражение. И вот он раненый ("рана и мой плен"), в рубище приползает к своему народу. И все понимают великий подвиг Игоря, который был совершен во имя освобождения народа. Когда люди поют ему славу, тем самым они дают клятву продолжить начатое Игорем дело».
А как он рассказывал об опере «Пиковая дама»! Да возможно ли перечислить все, что дал нам этот великий человек для будущей профессии и вообще для жизни. Вот один из экспериментов Покровского. Борис Александрович дает каждому оперу — мне — «Русалку» Дворжака — и задание написать все про это произведение: историю создания, зерно, сквозное действие и еще много чего. Когда мы все это написали, Покровский сказал: «Больше никогда этим не занимайтесь, вы литературой погасили свою фантазию. Вы должны все знать о произведении и потом забыть. Начать как с белого листа. Кармен, — а кто она такая? Думать, мыслить, анализировать отношения между действующими лицами... Это самая интересная работа. И если вы загоритесь этим произведением, это будет ваш счастливый час».
После летних каникул Борис Александрович всегда просил нас рассказать, что больше всего потрясло прошедшим летом. Я рассказала, как ехала домой из аэропорта и всю дорогу болтала о том прекрасном, что я увидела и узнала в ГИТИСе, о театрах, концертах... А муж мой очень печально заключил: «А у нас Алена (это моя дочь. — Э. Т.) в больнице». Я хотела продолжить, но Покровский прервал меня: «Знай когда остановиться. Ты сейчас поведала нам сюжет, который со временем может стать для тебя трагедией». Он был провидцем. Первое заключение — будь краток, второе — сумей сделать выводы, не скачи по поверхности анализируемых тобой событий: чем глубже копаешь, тем правильнее вывод.
На третьем курсе показывала сцену из «Прекрасной Елены», актеры — студенты нашего курса. Нельзя сказать, что наши ребята были атлетического телосложения, но все цари были раздеты — чуть прикрыто одно плечо и ноги до колен. Борис Александрович долго хохотал, а потом спросил, как мне удалось их раздеть и вытащить на всеобщее обозрение? Я ответила: «Убедила, что они прекрасны». «Ну, молодец! Для дела можно и польстить», — сказал Покровский.
Помню, где-то на втором курсе на показ экзаменационных сцен не пришли студенты — участники показа (они были не с нашего курса). У меня истерика. Вызвали «скорую». Вдруг Борис Александрович как закричит: «Какая "скорая"?! А ну позовите этого режиссера на сцену!» Я вышла. И Покровский при всех:
— Чего ревешь?
— Не пришли на показ... — задыхаюсь я.
— А «скорая» при чем?
— С сердцем плохо.
— Если у тебя с сердцем плохо, то ты выбрала не ту профессию.
В это время подошли виновники этого инцидента. «Моментально на сцену, — скомандовал Покровский. — И посмотрим, что эта истеричка нам представит». С тех пор я никогда, что бы ни случилось, не показывала свои чувства, а тем паче слезы. Все! На всю жизнь!
Каждая встреча с Мастером была так интересна, что мы, студенты, сидели и слушали, не шелохнувшись, как под гипнозом. Но вот незаметно подошел финал. Будучи на четвертом курсе, я приехала в Новосибирский театр музыкальной комедии ставить детский спектакль «Робин Гуд». Театром тогда руководил А. Кор-дунер — недавний выпускник ГИТИСа. При встрече он мне сказал: «У тебя 17 дней. Поставишь — хорошо, не поставишь — я не виноват». В первый же день я написала на доске объявлений: «До премьеры осталось 17 дней». Нотного материала еще не было. Хорошо, что я знала весь музыкальный материал (окончила училище по классу фортепиано). Первые музыкальные уроки я вела сама. Потом пришли ноты, но они были не нужны — мы уже выучили весь материал. Желание во что бы то ни стало суметь поставить спектакль за 17 дней было очень велико. И я это сделала. Приехав в Москву, на уроке Покровского я похвасталась, что поставила спектакль за 17 дней. На что Борис Александрович сказал: «Значит, тебя хватило только на 17 дней». И я поняла: чем дольше работаешь над материалом, тем больше он для тебя открывается. Потом я проверила это на практике.
Мой первый большой спектакль был в Чебоксарах, в театре оперы и балета. Я ставила «Риголетто» Верди. В советское время было так, если герой беден, несчастен, да еще и урод, то он — положительный герой. А где же логика? Человек, преступивший все
законы общечеловеческой морали, ненавидящий всех людей за свое уродство, создавший атмосферу доносительства, тирании, ненависти... Воспитавший герцога в этой атмосфере. И в то же время его дочь Джильда — образец чистоты, доброты, невинности. В образе Риголетто столкнулись две противоположности... Но это разговор отдельный и долгий. Суть в том, что дирижер, который был назначен на этот спектакль, кинул в меня клавир и сказал, что не будет дирижировать спектаклем, где несчастный Риголетто выступает в роли монстра. И до самой премьеры я сама дирижировала все репетиции. Об этом конфликте я написала Борису Александровичу, и он мне ответил. И не просто ответил, а дал совет на всю оставшуюся жизнь — как должна вести себя женщина-режиссер. К слову, на одной из лабораторий Борис Александрович разбирал эту мою концепцию спектакля.
Эля!
Получил ваше письмо.
1) Не надо спорить!Если дирижер или еще кто-нибудь чего-нибудь не понимает, то его переубеждать нет смысла, все равно не поймет!
2) Свою концепцию нельзя подробно излагать. Всегда найдется «умный» возражатель. Надо делать (осторожно) спектакль, не обнаруживая словами свои мысли. То есть не надо много болтать! Надо делать спектакль, т. е. мизансцены. Идея обнаружится в самом конце, а не как декларация.
3) Нельзя нервничать!Нельзя показывать свои чувства. Нельзя обнаруживать свое «бабство». Любой, даже самый умный, мужчина хочет руководить женщиной-режиссером. Надо научиться играть в эту игру: Вами руководят и Вашим успехам радуются, как своим заслугам. Это — дополнительные заботы женщины-режиссера. Мужчина-дурак не простит Вашего превосходства.
4) Не делайте вида, что открываете Америку. Делайте вид, что с благодарностью учитесь. Без «самолюбия»!
5) Не воображайте, что Ваш 1-й спектакль (в Чебоксарах!) может быть «бомбой»!Постарайтесь поставить спокойный спектакль. Талант и мысль проявятся, если они есть. Не навязывайтесь! Короче говоря, речь не о мыслях и трактовке, а об умении работать в коллективе. Это сейчас — самое главное.
6) Не приставайте к дирижеру с советами. Конечно, он будет дирижировать, как дирижировал 40лет. А как иначе?Наивно думать, что он будет как-то иначе трактовать музыку! Может быть, в мире есть 3—5 дирижеров, которые могут трактовать. Уверен, что в Чебоксарах такого нет. Будьте реальны! Желаю успеха и верю в него. Покровский
Когда я закончила ГИТИС спектаклем «Обручение в монастыре» Прокофьева, встал вопрос об аспирантуре или ассистентуре-стажировке, благо закончила я институт с отличием. Я подошла к Борису Александровичу, попросила его быть моим научным руководителем и подала реферат по опере «Пиковая дама». Он взял эти мои рукописи и кинул их мне со словами: «Спектакли надо ставить, а не бумажками заниматься». И хотя я сдала все кандидатские экзамены, я не пошла дальше, так как начались постановки в консерватории с замечательными дирижерами А. И. Жоленцем и Ю. Н. Факторовичем. Работать со студентами над спектаклями, особенно теми, которые нигде не шли, было творческим наслаждением: Мысливичек «Сконфуженный Парнас», Стравинский «Похождения повесы», Бэла Бар-ток «Замок герцога Синяя борода», Смелков «Пегий пес, бегущий краем моря», Лисицын «Пир во время чумы», Кротов «А зори здесь тихие». Интересоваться мало идущими произведениями — это тоже завещал нам Борис Александрович Покровский.
В 1977 году я была в Чехословакии, в Брненской академии музыки, где ставила спектакль «Молодая гвардия» Мейтуса и вела курс музыкальных режиссеров. На одном из занятий мы разбирали оперу «Борис Годунов», возникли некоторые вопросы, которые я и задала в письме Борису Александровичу. Он ответил! И опять, уже в который раз, я поражалась, как этот гениальный человек, режиссер находит время для ответов своей бывшей ученице.
Дорогая Эля!
Ваши письма получаю с опозданием, т .к. лежу долгое время в больнице.
На Ваш вопрос ответить нелегко, потому что в нашем деле нет рецептов, и для того, чтобы о чем-либо судить, надо посмотреть. Наша профессия — профессия глаз.
Для меня очевидно одно: художественный образ спектакля рождается от столкновения, сцепления, взаимовлияния оперы и данного театра (режиссер, актеры, художник). Элемент, предъявляемый театром, тоже рожден оперой, под ее влиянием, но есть продукт данных людей, творящих в конкретных условиях места и времени.
Игра «в поддавки» с оперой окончится иллюстрацией музыки (мелодия, ритм и т. д.). Это увлекает потому, что просто и очевидно, но это не искусство специфического оперного склада. В каком «ритме» должны жить Ленский и Ольга во время диалога Онегина и Татьяны в 1-м акте?В своем, не связанном с музыкой Онегина и Татьяны. Это простой пример противопоставления «ритма» персонажа «ритму» звучащей сейчас музыки. Есть сотни других, более сложных сочинений и случаев, когда действующее лицо должно жить в своем ритме. Но этот свой ритм должен быть найден пониманием роли музыки в данный момент. Возможны случаи совпадений, но к совпадениям надо прийти тем же путем — собственного действенного анализа смысла звучащего образа. Человек может идти на пуантах, а может воображать, что идет на пуантах, а сам ползет, как черепаха.
Многообразие возможных сочленений — прелесть и сила оперной режиссуры.
Песня Шинкарки только на первый взгляд весела (по словам и музыке). В этой «веселости» Шаляпин увидел то, что не видят посредственности, — горе!Без всякой сексуальной мечты!!! Идея «сексуальности» у Вас возникла от прямолинейной иллюстрации слов и музыки. А веселую песню можно петь, чтобы не заплакать. Конечно, для этого надо быть Шаляпиным, но и мы должны стремиться к этому. Так возник мой «перпендикуляр». Но это все — теория, для серьезного диагноза надо посмотреть. Желаю успеха! Покровский
Одна из заповедей Бориса Александровича Покровского: «Если два актера находятся на одной роли и они оба талантливы — для каждого из них это счастье. Чем профессиональнее твой соперник, тем больше ты у него возьмешь». У нас в театре были два актера на амплуа простаков — Владимир Галузин и Александр Выскрибенцев. Они соревновались буквально во всем. Вл. Галузин замечательно пел, но уступал в пластике, Ал. Вы-
скрибенцев потрясающе двигался, но в вокальном отношении отставал от своего партнера по роли. Один тянулся за другим. И что в результате? Ал. Выскрибенцев — народный артист РФ, а Вл. Галузина как замечательного актера и певца знает весь мир. Вот во что вылилось это соперничество.
Сейчас я продолжаю работать в театре музыкальной комедии в качестве главного режиссера и в консерватории — заведующей кафедрой музыкального театра. Как много выпущено актеров-вокалистов, которым я передаю заповеди моего Учителя —Бориса Александровича Покровского. Девять из моих учеников стали народными артистами, среди них: Владимир Галузин — Мариинский театр, Александр Выскрибенцев — Новосибирск, Валентина Цы-дынова — Бурятия, Валерий Гильманов — Большой театр, Этери Гвазава — Германия, Ольга Титкова — народная артистка, ученица Б. А. Покровского, работает в Новосибирской консерватории на кафедре музыкального театра, где ведет курс актерского мастерства, профессор. Всех перечислить, конечно, невозможно, так как за сорок лет работы в консерватории и в театре выпущено больше двухсот актеров музыкального театра. Все они являются «внуками», наследниками и продолжателями оперного дела Великого режиссера. Он начертал путь развития оперного искусства, которому сам Борис Александрович был так верен. Все наносное уйдет. Истина останется.
Борис Александрович Покровский (1912—2009) — великий русский оперный режиссер, с именем которого связаны лучшие страницы истории не только отечественного, но и мирового оперного искусства, народный артист СССР, профессор, лауреат многих российских и зарубежных премий: Ленинской премии (1980), Государственных премий СССР (1947, 1948, 1949, 1950), Государственной премии РСФСР (1995) за спектакли последних лет и Государственной премии России (2004) за спектакли «Сорочинская ярмарка» и «Юлий Цезарь и Клеопатра», лауреат театральных премий «Золотая маска» за спектакли Камерного музыкального театра (1996) и в номинации «За честь и достоинство» (2004), лауреат премии имени К. С. Станиславского (2003); кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством I степени», награжден орденами Ленина (1967, 1976), орденами Трудового Красного Знамени (1972,
1982) и медалями. Приверженец Станиславского, ученик Мейерхольда, однокурсник Товстоногова, дружил с Шостаковичем. Его постановки дали сценическую жизнь многим новым или давно забытым произведениям, он является первым постановщиком всех опер Сергея Прокофьева.
На сцене главного театра страны им создано более 40 оперных постановок, до сих пор составляющих славу Большому театру.
На программке спектакля «Кто ты?» М. Таривердиева (постановка Покровского) Борис Александрович мне написал: «Может ли женщина быть режиссером? Докажите!» Всю жизнь стараюсь доказать это своему учителю, гениальному режиссеру, моему родному человеку.
Однажды я была проездом в Москве и попала на репетицию к Борису Александровичу. Он вошел в аудиторию и позвал меня. Посадил рядом, взял мою руку и в течение всей репетиции держал ее. Я очень переживала, как пройдет моя поездка в США, где я должна была ставить «Женитьбу Фигаро» Моцарта. После репетиции Борис Александрович сказал: «Все у тебя будет хорошо». Как ворожея... И действительно, премьера прошла с большим успехом. Сколько творческой силы было у этого человека, если каждого, кто с ним работал, он одаривал частицами своего творческого и человеческого таланта.
В дни выпуска премьер я звонила Борису Александровичу, говоря: «Это Эля Титкова из Новосибирска». Это было как пароль, и разговор продолжался. И сейчас я хочу подписать эти воспоминания теми же словами:
Эля Титкова из Новосибирска
