CC BY
2ИСТОРИЯ РЕЛИГИОЗНЫХ ДВИЖЕНИЙ В РОССИИ
Научная статья УДК 291/68
https://doi.org/10.25803/26587599_2024_4_52_197
Б. Б. Сажин, Р. М. Бабанина
Учение В. К. Сютаева и крестьянство (перформативный подход к проблеме)
Борис Борисович Сажин % Рената Максимовна Бабанина ь !1 Свято-Филаретовский институт, Москва, Россия, [email protected] ь Московский государственный университет, Москва, Россия, [email protected]
аннотация: В статье рассматривается проблема отношения крестьянского населения к религиозному учению Василия Кирилловича Сютаева. Авторы ставят цель выявить и проанализировать причины маргинального характера коммунитарных христианских движений в Российской империи второй половины ХК в., основывавших свою духовную и практическую деятельность на евангельских началах. Для разрешения поставленной в статье задачи применяется перформативный подход, методы «речевых актов» Д. Остина и «сценария» Р. Уортмана. В рамках данного подхода авторы определяют предложенный Сютаевым вариант интерпретации Священного писания как сценарий жизни «по духу», опирающийся на представления о деятельности первых христианских общин. Основные элементы данного «сценария» — любовь, свобода, правда и добрые дела. Основные формы осуществления Сютаевым «сценария» жизни «по духу» — проповедь и организация общины коммунитарного типа. Авторы отмечают, что эти формы «сценария» носят перформативный характер. В статье указывается на комплекс субъективных и объективных факторов, послуживших причинами формирования взглядов Сютаева. Среди этих причин — личные качества крестьянина Тверской губернии, влияние
© Сажин Б. Б., Бабанина Р. М., 2024
барона М. М. Корфа, развитие в стране капиталистических отношений, освоение христианского нарратива. В работе отмечается, что успешного распространения сценария жизни «по духу» среди крестьян не произошло в силу таких причин, как социальное положение Сютаева, критика им церкви и православных обрядов, несоответствие его учения и практики культурному коду крестьянского населения России второй половины ХК в.
ключевые слова: В. К. Сютаев, сютаевцы, сектантство, перформативный подход, коммунитарное движение, крестьянская община, проповедь, христианское братство, Евангелие
для цитирования: Сажин Б. Б., Бабанина Р. М. Учение В. К. Сютаева и крестьянство (перформативный подход к проблеме) // Вестник Свято-Филаретовского института. 2024. Т. 16. Вып. 4 (52). С. 197-219. https://doi.org/10.25803/26587599_2024_4_52_197.
B. B. Sazhin, R. M. Babanina
V. K. Syutaev's teaching and the peasantry (performative approach to the problem)
Boris B. Sazhin a, Renata M. Babanina b
a St. Philaret Institute, Moscow, Russia, [email protected]
b Moscow State University, Moscow, Russia, [email protected]
abstract: The article deals with the problem of the peasant population's attitude to the religious teachings of Vasily Kirillovich Syutaev. The authors aim to identify and analyse the reasons for the marginal character of Christian movements in the Russian Empire of the second half of the 19th century which based their spiritual and practical activities on the evangelical principles of communitarian nature. To address the problem posed in the article, the performative approach was used as well as the «speech acts» method introduced by J. Austin and the «scenarios» method proposed by R. Wortman. Within the framework of the selected approach, the authors treat the Holy Scripture interpretation proposed by Syutaev as a scenario of life «in the spirit» based on the conception of the first Christian communities' activities. The main elements of this «scenario» are love, freedom, truth and good deeds. The main forms of the realisation of Syutaev's «scenario» of «life in the «spirit» are preaching and the organisation of a communitarian-type brotherhood. The authors note that these «scenario» forms are performative in nature. The article points to a complex of subjective and objective factors that served as the grounds for the formation of Syutaev's views. Among these
factors are the personal qualities of the Tver province peasant, the influence of Baron M. M. Korf, the development of capitalist relations in the country and the assimilation of the Christian narrative. The paper notes that the spread of the life scenario «in the spirit» among the peasants was not successful. The reasons for this, as identified by the authors, included Syutaev's social position, his criticism of the church and Orthodox rites and the inconsistency of his teachings and practices with the cultural code of the Russian peasant population in the second half of the 19th century.
keywords: V. K. Syutaev, Syutaev'a followers, sectarianism, performative approach, communitarian movement, peasant community, preaching, Christian brotherhood, Gospel
for citation: Sazhin B. B., Babanina R. M. (2024). "V. K. Syutaev's teaching and the peasantry (performative approach to the problem)". The Quarterly Journal of St. Philaret's Institute, v. 16, iss. 4 (52), pp. 197-219. https://doi.org/10.25803/26587599_2024_4_52_197.
Введение
Во второй половине ХК в. в Российской империи в народной среде выросло количество нонконформистских религиозных общностей, противопоставлявших себя господствующей Православной церкви, государству и обществу. Верующие таких сообществ считали, что они строят новую жизнь в соответствии с евангельскими заповедями. Несмотря на активную проповедь своих идей, эти протестанты так и оставались «отщепенцами» в общей массе православного населения.
Исследователь народных религиозных движений вправе задать вопрос: почему простые верующие, пытавшиеся воплотить и проповедовать в жизни идеи Нового завета, становились маргиналами в православной стране? В поисках ответа на этот вопрос авторы статьи решили обратиться к духовному наследию одного из самых известных в ХК в. в России народных религиозных мыслителей — крестьянина Тверской губернии Василия Кирилловича Сютаева. Интерес к биографии и учению Сютаева вызван его стремлением устроить жизнь согласно новозаветным принципам, попыткой возродить опыт христианских общин первых веков. Целью настоящего исследования является выявление и анализ причин маргинальности религиозно-общественных воззрений Сютаева.
В историографии религиозный опыт Сютаева изучен недостаточно полно. Его жизнь и идеи становились предметом анализа в работах А. С. Пругавина, К. С. Шохор-Троцкого, А. И. Клибанова, А. Д. Синявского, В. Л. Семигина, А. Н. Симонова.
В целом исследователи согласны в том, что Сютаев имел достаточно последователей и сочувствующих. Его земляки-крестьяне относились к нему терпимо и по-доброму, некоторые даже считали его святым, хотя идеи Сютаева и вступали в противоречие с их привычным культурным кодом, не соответствовали сложившейся картине мира и задавали слишком высокие требования [Кли-банов, 321; Пругавин 1906, 136; Сютаев 2007, 103-104; Симонов, 152; Синявский, 191-192].
Вместе с тем данные положения требуют верификации. Исследователи в своих оценках опираются, прежде всего, на работу Пругавина «Алчущие и жаждущие правды» [Пругавин 1881-1882]. Автор этой книги был народником и на примере биографии Сю-таева, его религиозных идей пытался показать своим единомышленникам успешность распространения социалистических форм общественного устройства в народной среде [Сажин].
Историографическая ситуация в целом отражает общую проблему источников по теме. Сютаев письменного наследия не оставил, поэтому исследователи вынуждены пользоваться свидетельствами его современников. Вместе с тем информация, извлекаемая из источников, противоречива. Многие современники крестьянина Тверской губернии, освещавшие его жизнедеятельность, так же, как и Пругавин, не были свободны от собственных идеологических пристрастий. В данной статье, в соответствии с методологией текстологического анализа И. Н. Данилевского, используется только верифицируемая историческая информация [Данилевский].
Авторы исследования опираются на перформативный подход, на теорию речевых актов Д. Остина и сценарный метод Р. Уортма-на. Применение данного подхода позволяет представить учение и жизнь Сютаева как сценарий деятельности, презентующий окружающему миру его систему идей. Указанная методология применяется с целью определения степени влияния учения Сю-таева на население и на конкретных людей, с которыми он взаимодействовал в жизни. В рамках теории Д. Остина значение имеет концепция «неудач», ситуаций, когда перформанс не достигает своей цели — например, когда слушающие «не обязаны были понимать... воспринимать высказывание как приказ». Напро-
тив, успешность высказывания будет зависеть от того, насколько «конкретные люди в конкретных обстоятельствах в определенном случае должны соответствовать обращению именно к данной конкретной процедуре» [Остин, 40]. Вербальные перформансы Сютаева представляли собою проповеди. Они определялись им самим как «присказывания» и опирались на тексты Священного писания. В данном случае следует рассмотреть степень соответствия перформансов Сютаева указанным условиям успешности.
С другой стороны, «присказывания» тверского крестьянина становились частью визуальных действий, которые превращали его перформансы в настоящее сценическое представление. Р. Уортман в своей работе «Сценарии власти: мифы и церемонии русской монархии» использовал термин «сценарий» для описания «индивидуальных способов презентации императорского мифа... <.. .> При коронации императора сценарий освящался церковью и получал публичное ритуальное одобрение» [Уортман, 22]. Сю-таевым разыгрывался также определенный сценарий, который мы определяем как призыв к каждому человеку жить «по духу». Анализ реакции аудитории на презентацию сценария «жизни по духу» также позволяет выявить соответствие учения Сютаева общепринятым в народной массе мировоззренческим концептам.
Учение о жизни «по духу» В. К. Сютаева
Сютаев родился в 1819 г. в д. Шевелино Тверской губернии, был крепостным помещика Л. Н. Львова. После освобождения он вместе с сыновьями работал каменотесом в Санкт-Петербурге, а в начале 1870-х гг. открыл на Волковом кладбище лавку по продаже монументов, стал зажиточным торговцем и «маклаком».
Приблизительно в период с 1873 по 1875 гг. Сютаев переживает духовный кризис, он начинает напряженно размышлять на религиозные и общественные темы. Предпосылками такого переворота являлись личные качества крестьянина, а именно — искренняя религиозность, добросердечие, духовная чуткость и стремление служить людям [Гастев; Рахманов, 251; Сютаев 2007, 110; Сютаев Ф. 345, 32; Пругавин 1906, 40]. Эти качества Сютаева определили его обостренное восприятие несправедливости российской действительности, неправды в жизни.
Следует отметить, что в Российской империи во второй половине Х1Х в. успешно развивался капитализм. Модернизация, вторжение в традиционный уклад буржуазных отношений ме-
няли привычный для населения духовный климат. Происходило постепенное расшатывание общинных устоев в деревне. Хорошо знающий ситуацию народник Я. В. Абрамов отмечал:
Старый строй стал рушиться, старые обычаи стали исчезать. «Мир» мало-помалу превращался в собрание людей, ничем не связанных друг с другом, людей, интересы которых не только не солидарны, но часто прямо противоположны. Усиливались тяготы, лежащие на мужике, усиливалась нужда; как грибы росли и множились кулаки. Нужда заставляла гнаться за копейкой, а погоня за копейкой разрывала всякие связи. начинался культ золотому тельцу [Абрамов, 99].
Эти тенденции способствовали распространению в обществе духа наживы и социальной несправедливости, что не могло не вызвать неприятия у части верующих.
Первым, кто направил энергию Сютаева на разрешение религиозных вопросов, а через них и жизненных проблем, скорее всего, был барон М. М. Корф — один из основателей евангельского движения в России [Гастев; Колышко, 93; Пругавин 1906, 119]. Он подтолкнул крестьянина, пробудил его мысль. Однако, оставаясь на тот момент времени (иначе и быть не могло) членом Православной российской церкви, Сютаев должен был обращаться за советами к священнослужителям. «Как можно достигнуть Царства Божия?» — однажды спросил он у священника своего прихода. Тот ответил: «Купи Евангелие и там найдешь в нем Царствие Божие» [Сютаев 2007, 110]. Кроме Евангелия Сютаеву было рекомендовано прочитать сочинения свт. Тихона Задонского.
Так начинался поиск «правды» Сютаевым. Книги он купил в Петербурге, в синодальной лавке. Книги Нового завета на русском языке (синодальный перевод Библии полностью была опубликован в 1876 г.) уже можно было в то время приобрести. Сочинение же Тихона Задонского, которое имелось у Сютаева, — это, скорее всего, «Наставление о собственных всякого христианина должностях», изданное в 1839 г.
В результате размышлений над прочитанным окружающая действительность стала восприниматься Сютаевым как воплощение «неправды». «Купил Евангелие, стал вникать, вникать и нашел ложь в церкви, ложь кругом, во всем ложь!» — говорил Сютаев Пругавину [Пругавин 1906, 120]. «Везде ложь, всюду неправда, в каждом человеке злоба», — передавал слова Сютаева новоторж-ский исправник фон Мирбах [Колышко, 94].
Особое неприятие у Сютаева вызывал капиталистический уклад. Сютаев убеждал Пругавина: «Наемник — хищник. Надо, штобы найму не было, штобы все значит сообча было... Когда найму не будет, тогда и злобы не будет». Торговля — это «страшный грех», так как основана на стремлении получить «прибыток», что, по мнению крестьянина, являлось взиманием процентов. Вообще, «в капитале — наша погибель», — был убежден Сютаев [Пругавин 1906, 120].
Следует отметить, что критика Сютаевым буржуазного мира соответствовала позиции христианских «левых», часть которых считала капитализм «ложным идолом». Модернизация, расчищая пути для развития капиталистических отношений, одновременно разрушала традиционные устои общества. Этот процесс сопровождался критикой как «справа» (консерватизм), так и «слева» (социализм). В России второй половины Х1Х в. в народной среде подобная критика могла быть связана с религиозным дискурсом, предполагала сравнение учения Иисуса Христа с окружающей действительностью. Несмотря на то, что и до Сютаева русский народ создавал коммунитарные проекты (духоборы, молокане), тем не менее именно тверской крестьянин одним из первых выступил с критикой капитализма как общественной формы.
Осознав неправедность окружающей действительности, ее несоответствие евангельским принципам и, по-видимому, следуя словам Иисуса Христа («Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» **), Сютаев продал *1 мф 19:21 мастерскую, разорвал долговые расписки, раздал деньги нищим и вернулся на родину, в деревню Шевелино. Возможно, на него оказала влияние и мысль свт. Тихона Задонского, у которого мы находим слова: «Ежели неправдою собранное имение имеешь, расточи его на бедных: да не обличит тебя оно на втором Христовом пришествии» [Тихон, 27].
На родине, после конфликта со священником села Яконово Е. Ф. Градосельским, Сютаев разорвал связь с церковью. Он критиковал церковь, общественные порядки и разработал собственный сценарий жизни «по духу». Его основными принципами были любовь, свобода, правда и добрые дела. Опираясь на текст 5-й главы Послания апостола Павла к Галатам и отвечая на вопрос, в чем главный смысл «истинного христианства», «закона Божьего», народный мыслитель рассуждал:
В любви. Сказано, Бог — любовь. Стало быть, где любовь, там и Бог, а где любви нет, там и Бога нет. <...> А какая же любовь без добрых делов... <...> В Писании сказано. «стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства» (Послание к Галатам, глава 5, стих 1). Стало быть в слободе надо жить, а мы связаны. <.> Грехами, грехами связаны, неправдой связаны кругом [Пругавин 1906, 67, 105, 88] 1.
Рахманов добавляет, что жизнь «по духу» у Сютаева напрямую связывалась с общинной жизнью и противопоставлялась жизни «по плоти», т. е. миру частной собственности, которая являлась «источником зла и греха между людьми» [Рахманов, 253-254]. При этом и здесь Сютаев опирался на «Послание к Галатам»:
Дела плоти известны: они суть прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия (соблазны), ереси, ненависть, убийство, пьянство, бесчинство и т. п. Жизнь же по «духу», то есть, основанная на общности имуществ, это: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание [Рахманов, 254].
Таким образом, жизнь «по духу», основанная на евангельской любви, правде, свободе и добрых делах, по мнению Сюта-ева, возможна была только в рамках коллективизма. Вероятно, к такому выводу его подталкивали наблюдения за реальностью пореформенной России. Вместе с тем, авторитетное обоснование этой идеи он нашел в Деяниях апостолов, а именно, в следующих словах: «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл сво-*1 Деян 4:32 им, но все у них было общее» * [Пругавин 1906, 85-86; Сютаев 2007, 117-118]. Эти слова апостолов Петра и Иоанна были сказаны во время проповеди Воскресения Христа, призыва к покаянию и обращению к Господу в преддверии Царства Небесного. Далее эта фраза связывалась с «исполнением Духом Святым», с отсутствием «нуждающихся» («каждому давалось, в чем кто *2 Деян 4:34-35 имел нужду» *2). Мир, в котором нет частной собственности, реальность, в которой нет бедных, могли осознаваться тверским крестьянином как жизнь «по духу», как условие входа в «Царствие Небесное».
1. См. также: [Пругавин 1906, 119; Сютаев Ф. 345, 14-15].
Образцом устройства мира «по духу» Сютаев считал жизнь первых христиан. Пругавин воспроизвел следующий разговор с крестьянином:
Надо добрые дела творить, а я разделил: это — злые дела. Верующие христиане не делили ничего. Мир надо творить, — миру нет; правду надо творить, — правды нет. У Тихона Задонского, — почитай-ка, — там все описано, как первеющие христиане жили и как жить указали.
— Как же они указали жить?
— Первое дело — замков не надо, сторожей не надо, торговли не надо, судей и судов не надо, войны не надо. Друг дружке помогать, друг дружку любить, грабежа-воровства не бояться [Пругавин 1906, 84-85].
Итак, учение Сютаева включало в себя создание братств по образцу первых христианских общин. Он попытался создать на практике такую «апостольскую» общину. Ее основу составила семья крестьянина, потом к ней присоединилась небольшая часть жителей окрестных селений. Себя они стали называть «истинными христианами». Количество общинников пока трудно определить. Точно можно сказать, что их было немного. В черновиках Пругавина за 1881 г. указано 18 взрослых человек (четыре семьи) «сютаевцев» [Пругавин Ф. 2167, 87-87об.], но в это время коммуны уже не существовало. Известно также, что в начале 1890-х гг., по сведениям полиции, «сютаевцев» было не более двух десятков (в основном, члены семьи Сютаева, за исключением малолетних) [О сектантах, 12-12 об.]. Иные данные указывает В. И. Скороходов, добавляя к 28 членам семейства Сютаева пять семей крестьян, его единомышленников [Скороходов №12, 71].
Опыт «общей жизни» во второй половине 1870-х гг. оказался неудачным и закончился судебными разбирательствами. Как следует из архивных документов, разлад произошел по инициативе жены одного из общинников. Она посчитала, что «общая» жизнь не отвечает интересам ее семьи: «.лен будете поднимать, делить не будете — я узнаю. жена его и говорит: этого нет и не будет» [Пругавин Ф. 2167, 81].
Распад братства, вероятно, стал сильным ударом для Сютаева. В дальнейшем «общая» жизнь осуществлялась только среди его родных. В 1890 г. он недолгое время провел в толстовской общине «Братское», устроенной М. А. Новоселовым в Вышневолоцком уезде Тверской губернии.
Незадолго перед смертью Сютаев вновь попробовал реализовать свою мечту. Гастев в воспоминаниях отмечал:
В 92 году Василию Кирилловичу удалось купить участок земли и он, приближаясь к смерти, все-таки хотел устроить «царство» (общину), но ему это не удалось. Летом 92 года мы получили от него одно письмо, в котором он писал, что он побаливает, а через месяц получили письмо, что он умер [Гастев] 2.
Перформансы В. К. Сютаева
Для Сютаева материальный фактор в ряду причин создания «общей» жизни не являлся основным. Он считал общинно-апостольский порядок формой, средством и презентацией жизни «по духу». Можно сказать, что, воплощая в жизнь принципы ком-мунитарного устройства, Сютаев не ограничивался интересами собственного «братства», для него важно было показать пример остальным и предоставить им инструмент реализации, как он считал, истинной христианской жизни, достижения любви, мира и благополучия. Можно сказать, община-коммуна была для тверского крестьянина частью его проповеди.
Толкование Священного писания, необходимость его распространения в народе стали для Сютаева после духовного переворота неотъемлемой частью его жизни. С одной стороны, крестьянин следовал примеру Христа: «Как Христос сказал: „кто сотворит и научит, тот большим наречется в Царствии Божием"» [Гастев] 3. С другой — обязательность проповеди для Сютаева определялась его убежденностью в том, что чем больше людей станут его единомышленниками, тем больше будет надежды на реализацию принципов жизни «по духу». Пругавину он говорил: «Надо проповедовать людям. Надо друг дружку научать. Без наученья ничего не будет» [Пругавин 1906, 134] 4.
Поэтому для Сютаева проповедь открывшейся ему «истины», так же как устройство «общей» жизни, являлись главными задачами в его жизни.
Проповедовал Сютаев каждый раз, как только для этого предоставлялась возможность. Никифоров пишет, что тверской крестьянин был «всецело предан лишь одной страсти благовествования»:
2. См. также: [Сютаев Ф. 345, 32; Никифоров,
157-158; Скороходов №12, 71-72].
3. См. также: [Пругавин 1906, 102].
4. См. также: [Гастев].
Сютаев... неустанно благовествовал благую весть общей жизни без моего и твоего, благовествовал при всевозможных условиях и в самых различных обстановках: и сидя в полицейском правлении или в тюрьме, и по праздникам и по будням, и за работой, и во время отдыха, и на воле или следуя по этапу [Никифоров, 151] 5.
Сам Сютаев такое «благовествование» называл «присказыва-нием». Гастев сравнивал этот метод с сократовским: «Рядом вопросов В. К. заставит говорить своего собеседника, зажжет в нем огонь, тот выльет свою горечь и Василию Кирилловичу остается только „присказывать" и беседу подгонять под Евангелие» [Гастев]. Тема таких «присказываний» была одна — пропаганда «общей» жизни «по духу». Так, на допросе Сютаев убеждал станового пристава: «Чтоб досаждать себе и другим, жили бы с нами заодно, вместе работали, вместе и ели; было бы Царство Божие на земле и радость была бы совершенная» [Никифоров, 156].
«Присказывать» Сютаев требовал и от других людей, которых он считал близкими себе «по духу». При этом «присказывание» должно было сопровождать любое общественное действие человека. Так, например, врач Рахманов, у которого Сютаев побывал на приеме, вспоминал:
Зашел как-то Сютаев ко мне в приемную и присутствовал при отпуске мною больных. По прошествии некоторого времени лицо его приняло скорбное выражение. «Неладно лечишь, — говорит он. — Отчего неладно? — спрашиваю я. — Ты должен проповедовать, должен научить людей, чтобы они жили не плоти, а по духу, а так твое лечение не приносит никакой пользы» [Рахманов, 254] 6.
Такие требования Сютаева можно объяснить его стремлением охватить собственными идеями как можно большее количество людей. Крестьянин своим «благовествованием» стимулировал окрестное население к определенным действиям. Проповедь сама по себе перформативна, она подразумевает активную деятельность как слушающих, так и произносящего. Образцы пер-формативов Сютаева приведены ниже:
5. См. также: [Рахманов, 255; Скороходов №11, 80].
6. См. также: [Гастев; Скороходов №11, 81].
А вы хлеб не повезете в город, другие не повезут, в городе не будет хлеба, купцы должны идти на землю работать своими руками как Господь Бог заповедал всякому человеку трудиться в поте лица своего, нет, нет, это не Божье дело [Шохор-Троцкий, 34].
А с молодых лет надо себя приучать к тому, чтобы жить разумно, чтобы в вас была добродетель, кротость, воздержание, мир, братолюбие и любовь ко всякому человеку [Сютаев Ф. 345, 6].
Земля. да нешто она царская?. Земля, говорит, Божья: Бог нам дал ее, мы и должны владать. [Пругавин 1906, 38].
Вси должны сообча жить, сообча трудиться в поте лица [Пругавин 1906, 87].
«Присказывания» Сютаева включали в себя не только речь, но и визуальные презентации. В них разыгрывался сценарий жизни «по духу», они отличались театральностью и имели целью охватить как можно большую аудиторию. Самый известный перфор-манс тверского крестьянина, о котором свидетельствуют почти все источники, это открытие Сютаевым своих амбаров и других хозяйственных помещений. Этот акт сопровождался проповедью «общей» жизни. В родной деревне Сютаев созвал жителей на сходку и заявил, что они все «воры». Жители ответили, что они не «воры» («Пока Бог миловал»). Тогда «ищущий правды» сказал, что он тоже не вор и продолжил:
Все мы, выходит, не воры. зачем же мы живем хуже воров? Зачем у нас замки, зачем запоры? От кого энто мы запираем, коли все мы не воры?. Зачем у нас сторожа, зачем загороды?. Зачем у нас межи, али опять участки?. Зачем мы всякий прутик разделивши?. [Пругавин 1906, 125].
Далее последовало «благовествование» жизни «по духу». Завершил Сютаев речь следующим образом:
Тогда будем не воры, когда отопрем все амбары и замки, все побросаем и не будет судей и сторожей и на всяком месте будет царство и рай; тогда и не воры будем. Сегодня отопру житницу с хлебом и посмотрю на вас, отопрете ли вы [Сютаев 2007, 115].
Перформанс закончился неудачей. Население осталось равнодушным к проповеди Сютаева. Далее, не выдержав искушения,
односельчане стали красть хлеб у Сютаева. Один крестьянин сказал «ищущему правды»: «Если бы не отпер бы амбар, так они и не знали бы как и красть». Сютаев ответил: «Я худо сделал для вас, научил как красть, я думал сделать из воров не ворами, вижу я вас, что вор по вору и судите; испытал я вас. Вы говорили, что вы не воры, а выкрали весь хлеб у меня и все выкрали». После чего Сютаев запер амбары [Сютаев 2007, 115-116] 7.
Как видно, представления, устраиваемые Сютаевым, должны были вызывать сильные эмоциональные состояния у зрителей. Вероятно, это делалось не случайно, а для привлечения интереса к предмету «благовествования». Некоторые перформансы крестьянина должны были шокировать население, так как противопоставлялись традициям и действующему законодательству. К этой категории следует отнести перформанс с попыткой отказа от платежа налогов. К Сютаеву явился волостной старшина с понятыми и потребовал уплаты денег. После того как «ищущий правды» объяснил представителю власти, что землей его «наградил» Бог и что Он может его предавать суду, ворота были сломаны, а две коровы и лошадь отобраны и проданы. На Сютаева была подана жалоба, приехал следователь и допрашивал крестьянина. Допрос завершился следующей речью Сютаева:
Тогда не будет нужен царь земной, когда истребится вся злая на земле, не будет ни продажи, ни покупки, никакой, замков не будет, сторожей не будет, судей не будет и будем одних мыслей и одного чистого сердца: еще сказано в Деянии Апостолов: у первейших христиан была одна душа и одно сердце, так что имение не делили, не называли своим, а все у них было общее и так, что не будет богача и бедного, все будем равны и назовемся все братьями одного отца, дети одной крови, Господь будет нам лоза, а мы его ветви, и будем все равны, цвесть и пойдет добрый плод от всех нас и вольет Бог дух святой в нас и мы будем сынами единому Отцу [Сютаев 2007, 117-118] 8.
Дмитрий Сютаев, описывая действия волостного старшины, упоминает, что он и понятые, помимо отбора имущества, «выкопали дочь и увезли» [Сютаев 2007, 117]. Это было тело дочери Василия Сютаева, с ее погребением также был связан перфор-манс, имевший целью донести до односельчан принципы жизни «по духу». По воспоминаниям сына Сютаева отец захоронил
7. См. также: [Пругавин 1906, 128].
8. См. также: [Пругавин 1906, 112-113].
умершую четырнадцатилетнюю дочь в подполе, «чтобы его взяли на суд» [Сютаев 2007, 116]. Там он планировал объяснить свои действия, т. е. проповедовать. На вопрос волостного старшины, зачем он захоронил дочь в подполе, Сютаев ответил: «Потому что на всяком месте Его владычество и везде земля святая, где закопают, тут и предал земле» [Сютаев 2007, 116] 9.
Вероятно, Сютаев такого рода захоронениями демонстрировал сакральность земли, ее предназначенность Богом для блага всех людей, что подразумевало, в свете учения крестьянина, общее владение ею и обработку.
В. К. Сютаев и крестьяне
Усилия Сютаева не достигали цели. Число его последователей среди местного населения было невелико. «Присказывания» Сю-таева воспринимались простыми людьми, как правило, или безразлично, или с иронией, а нередко и агрессивно. Например, по дороге из Вышнего Волочка в трактире Сютаев начал стыдить «мужиков», которые везли в город на продажу хлеб. Говорил им, что они творят «не Божье дело», что «Господь Бог заповедал всякому человеку трудиться в поте лица своего». Как только крестьяне узнали в нем «Сютая», последовала резкая реакция: «Ты хлыст безбожник, убить тебя надо, не будешь иконы нарушать, а другие уже лезли с кулаками: уходи вон безбожник, а то изобьем» [Шо-хор-Троцкий, 34].
Дело доходило и до прямого насилия. Так, Сютаев жаловался Пругавину: «Со старичком я одним говорил, о смиренстве говорил, о любви. Он все слушал, слушал, да как даст мне в щеку!» [Пругавин 1906, 88]. Был случай, когда поведение крестьянина могло привести к более трагическим последствиям. В соседнем с деревней Шевелино селе Яконово на него было совершено самое настоящее нападение. Иван Сютаев рассказывал:
Набежали мужики с разных сторон и начали его колотить, бить и по голове, и по чем попало, а которые кричали: бейте его нехристя, безбожника и до тех пор били, покуда отец упал без памяти и схватили его потащили, хотели бросить в ручей [Шохор-Троцкий, 33] 10.
9. См. также: [Пругавин, 75-76].
10. См. также: [Пругавин 1906, 42-43; Сютаев 2007, 111-112; Владиславлев, 522].
О негативном отношении местного населения к учению Сютаева свидетельствовал 17 сентября 1892 г. пристав 2-го стана Но-воторжского уезда Львов:
Попытки Сютаева во время его проживания на родине к распространению лжеучения хотя и были замечаемы — но таковые были безуспешны, так как местное население относилось к его лжеучению хладнокровно и даже враждебно и с насмешками [О сектантах, 38].
Как видно, положение исследователей о терпимом и добром отношении к Сютаеву не вполне правомерно. Почему же сценарий жизни «по духу» крестьянина оказался не востребован среди большей части населения? Ведь евангельские идеи, заложенные в проповеди Сютаева, должны были восприниматься положительно русским народом, носителем христианского культурного кода.
На наш взгляд, одной из основных причин такого отношения к проповеди Сютаева стало то, что он, в понимании «мужиков», не обладал легитимным статусом для публичной трансляции религиозных идей. В рамках теории Остина его перформансы можно классифицировать как «неудачу», когда в силу статуса Сютаева «мужики» просто были не обязаны его слушать и воспринимать его проповедь серьезно. Рахманову Василий Кириллович неудачу своих действий объяснял как раз этим обстоятельством: «Другое дело, — говорил он, — если бы Евангелие толковали люди, имеющие авторитет в глазах населения» [Рахманов, 256]. Сютаев утверждал:
Есть два пути для достижения общинной жизни. Один путь — широкая проповедь от лица авторитетных и власть имущих людей. Другой путь — устройство жизни, хотя бы небольшим кружком на началах общности иму-ществ [Рахманов, 257].
О том же пишет Пругавин:
Припоминая их (крестьян. — Б. С.) отзывы о Сютаеве, я убеждаюсь, что этих людей всего более возмущает то обстоятельство, что вот, дескать, простой, серый мужичонко, без капитала, без достатка, даже без «полировки», какую гордыню забрал в свою голову, что считает себя умнее всех — и архиереев, и начальников разных, и митрополитов и т. д., никому не верит, никому не покоряется. [Пругавин 1906, 130].
Вероятно, сомнения в праве Сютаева проповедовать привели к возникновению среди населения слухов об особом, ненастоящем евангелии, на которое опирался шевелинский мыслитель. Иван Сютаев вспоминал:
Как только мы оставили все православные обряды, то все народы вокруг нас стали говорить про нас, что мы в Бога не веруем и никто нам не верил, что у нас Евангелие такое же, как и церковное, а все говорили, что у нас свое ложное [Шохор-Троцкий, 32] 11.
Вероятно поэтому Сютаев был рад, что к нему приехал Пруга-вин, представитель образованного общества, и просил, чтобы тот написал о нем и его учении правдивую статью [Пругавин 1906, 137-138]. По этой же причине он всеми силами распространял среди населения экземпляры журнала «Русская мысль», где была напечатана эта статья. По-видимому, с этим связана отчасти поездка Сютаева в Москву к Л. Н. Толстому. Кроме того, данным обстоятельством можно объяснить попытку Сютаева встретиться с российским императором. Вот что пишет Рахманов:
Вот он (Сютаев. — Б. С.) крепко задумывается над тем, как сделать так, чтобы священники и власть имущие толковали Евангелие надлежащим образом, т. е. так, как понимает его он, Сютаев. Наконец, простое, по-видимому, решение приходит ему в голову: надо идти к Царю, источнику всякой власти и просить его, чтобы он для блага народа велел толковать Евангелие согласно пониманию Сютаева [Рахманов, 256] 12.
Гастев в своих воспоминаниях упоминает об эпизоде, когда Сютаев попытался воздействовать на священника с целью направить его служение на достижение идеалов жизни «по духу»:
Василий Кириллович очень любовно начал говорить на ту тему, что он очень малая величина, чтобы его слушали, «а вот тебя то, батюшка, как бы слушали, если бы ты говорил о любви, о том, как нужно жить вместе». «Я вот был в обедне. Ты говорил проповедь, а о том, как нужно жить то, ты ничего не говорил, все объяснял праздник и больше ничего» [Гастев].
11. См. также: [Дело, 102 об-105; Пругавин а, 58].
12. См. также: [Пругавин 1906, 115-116; Никифоров, 143-144].
Вероятно, желанием заинтересовать идеями «общей» жизни государственных чиновников вызваны были отчасти те перфор-мансы Сютаева, которые так или иначе по своим последствиям предполагали реакцию от представителей закона.
«Неудача» перформансов Сютаева в данном случае, по-видимому, связана с патриархальным мышлением народных масс. В крестьянском мировоззрении того времени важное значение имело иерархичное устройство мира. Для каждого сословия были определены свои права, привилегии и обязанности. Представители дворянского и духовного сословий в контексте патримониальных отношений могли осознаваться как народные управители и учителя, каждые в своей сфере деятельности. В данном отношении Сютаев был «малым» человеком, и крестьянам было трудно принять его как религиозного наставника.
Другой причиной неприятия крестьянами учения Сютаева можно назвать его вызывающие перформансы, которые противопоставляли его действия традициям и законодательству. Никифоров, например, отмечал:
Сютаев нередко возмущал собеседников презрительным отношением к церкви, попам, к обрядам и таинствам, по отношению к которым он не щадил метких и оскорбительных сравнений и уподоблений, которыми его речь была так богата [Никифоров, 148].
Погребения умерших вне кладбищ, игнорирование храма, вынос икон из домов, отказ от обрядов крещения и венчания — все эти действия «сютаевцев» могли вызывать только отчуждение и неприятие у православного населения. Эти факты, а также то, что Сютаев отказывался платить подати, выступал против несения воинской повинности и т. д., обусловливали его конфликты с законом. Сютаев дважды привлекался к суду, а сын его, Иван, был осужден на тюремное заключение в Шлиссельбургской крепости за отказ отбывать воинскую повинность. В делопроизводственной переписке властей, как духовных, так и светских, «сютаевцы» были маркированы как сектанты [Дело, 107 об., 110]. Этот термин, по-видимому, был подхвачен частью крестьянского населения. Показательно, что крестьяне из села Горки, которых Сютаев корил за торговлю хлебом, назвали его «хлыстом-безбожником». К сектантам у значительной части православного люда отношение было отрицательное.
Третьей причиной отторжения взглядов Сютаева крестьянским населением являлись высокие требования жизни «по духу», непосильные, а иногда и непонятные, для обычных крестьян. Иван Сютаев вспоминал слова своего отца:
А то вот еще, что Христос велит исполнять строго своим за ним последова-*1 Ср. Мф 5:44 телям, как главный догмат веры в Нагорной проповеди (ст. 44) *«А я говорю Вам — любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас и т. д.» К чему Христос учит нас, как вы думаете, можно исполнить или нет — полюбить врага. Я спрашивал многих из православных и все они говорят, что «нам не исполнить» и все говорят, что мы люди грешные, от греха родились и грех сильнее наших сил [Сютаев Ф. 345, 8] 13.
Даже единомышленникам Сютаева было трудно выдержать жизнь «по духу». Крестьянин сетовал в разговоре с Колышко, что уходят из его общины люди: «Не по силам, значит. Плоть одолевает» [Колышко, 108]. Скороходов зорко подметил те же тенденции в общине Сютаева, которую он организовывал незадолго до своей смерти. В его большой семье многие «особенно» недоверчиво относились к будущей «общей» жизни. «До боли жалко, — отмечал толстовец, — было предвидеть распадение только что устраивавшейся общины, не начинавшей еще существовать» [Скороходов №12, 72].
Конечно, людям трудно жить по евангельским принципам. Кроме того, жизнь «по духу» могла вступать в противоречие с социально-экономическими, правовыми обычаями и привычками населения. Земледельческая коммуна во многом не соответствовала общинным порядкам с ее приоритетами семейного благополучия. Христианское братство также подразумевало иной нормативный порядок, основанный на законе Божьем, а не на светском законодательстве. Когда в процессе перформанса с открытыми амбарами шевелинские крестьяне задержали женщину, которая украла у «ищущего правды» одежду и зерно, они предлагали Сю-таеву отдать ее под суд или наказать физически, как, скорее всего, сами бы и поступили. Сютаев же велел жене: «Накорми и пусть себе идет с Богом». Мужикам же сказал:
Зачем на суд?. Суд в острог посадит. А окромя энтого суд ничего не поделает. Будет она сидеть, — какая польза от энтого?. Кабы у нас все обчее-то
13. См. также: [Пругавин 1906, 101].
было, — не было бы у нас тогда воров и суд был бы тогда обчий и не такой. не то, штобы в заключенье, и — шабаш! [Пругавин 1906, 127-128] 14.
Такие действия и реакции Сютаева могли вызвать у народа, по крайней мере, недоумение.
Еще одной из важных причин, повлиявших на отношение крестьян к учению Сютаева, стала позиция Православной российской церкви. Так, например, архиепископ Тверской и Кашинский Савва последователей тверского крестьянина называл «сектой», а статью Пругавина предлагал изъять из употребления, так как она «направлена на возвышение и прославление секты Сютаева» и «к унижению и посрамлению Православной церкви, ее таинств, уставов и священнослужителей» [Дело, 24 об. ]. Для священника Градосельского Сютаев был «нигилистом», «отступником» и «еретиком». К попыткам евангелизации жизни крестьянина священник также относился отрицательно, радуясь неудачам в устроении «коммуны» [Пругавин 1906, 34-47]. Негативное отношение представителей церкви передавалось прихожанам, что не могло не влиять на распространение идей Сютаева.
Некоторые трактовки текстов Священного писания, вызывавшие негодование у духовенства и крестьян (например, о недопустимости икон), следует объяснять недостаточным образованием Сютаева и отсутствием в его окружении носителей подлинного христианства. «Кабы они могли понимать, что к чему значит в слове Божьем», — сетовал в разговоре с Пругавиным священник села Дьяконово [Пругавин 1906, 45].
Нельзя сказать, что проповедь Сютаева совсем не имела успеха. Небольшую общину «общей» жизни ему удалось все-таки организовать. Известны несколько случаев, когда люди после встреч с крестьянином начинали задумываться над своей жизнью. Например, упоминавшийся выше волостной старшина, отбиравший у Сютаева имущество, впоследствии стал испытывать чувство стыда за свою жизнь. «Ищущий правды» рассказывал Пругавину:
Што-ж ты думал? Волостной-от был враг, а теперь друг сделался. Теперь он из волостных вышел и все говорит: «Ужо покаюсь. Неверно мы живем, — ох, неверно!. Не сегодня-завтра, уж покаюсь.» Денег мне как-то на оброк дал без росписки, безо всего. Я ему говорю: «Ты, Тихон Иванов, вор. Ишь
14. См. также: [Сютаев 2007, 115].
сколько нажил добра разнаго! Рази это не воровство? Все, мол, награблено у тех же хрестьян.»
— Что-ж он?
— Што? — Сам признается, што вор [Пругавин 1906, 114].
О сочувствии к проповеди Сютаева существует несколько свидетельств [Гастев; Скороходов №12, 68]. Пругавин, как отмечалось выше, писал, что он встречал людей, «в которых явно замечается наклонность представить Сютаева святым человеком, угодным Богу и находящимся под Его особым покровительством» [Пругавин 1906, 131]. Скорее всего, значительная часть жителей деревни Шевелино (в 1880 г. насчитывала 30 дворов и 195 человек) относилась к своему земляку доброжелательно, хотя и не принимала его идей. «Все хорошо делает. Одно худо: посты нарушил, иконы нарушил», — говорили жители Шевелино Пругавину [Пругавин 1906, 132].
Необходимо отметить также, что учение Сютаева положительно оценивала часть российской интеллигенции. Например, народники видели в учении и жизни Сютаева подтверждение своих общинных идеалов. Единомышленниками Сютаева считали себя Л. Н. Толстой и его сторонники. Однако этих примеров немного, и в целом следует констатировать, что проповедь и жизнь «по духу» Сютаева не имели масштабных последствий.
Таким образом, жизнь «по духу», проповедь и устройство земледельческой коммуны Сютаевым можно классифицировать как перформативные действия. Несмотря на отдельные примеры принятия идей тверского крестьянина, все же его проповедь не имела успеха. Одной из основных причин этого был социальный статус Сютаева, исключавший в глазах многих крестьян его право на христианскую проповедь. Кроме того, отторжение у населения вызывала критика Сютаевым церкви, православных обрядов, государственных законов. В целом, требования «ищущего правды» продемонстрировали несоответствие их нравственному, правовому, социально-экономическому и политическому уровням развития народа. Опыт Сютаева показал, что успешность распространения евангельских принципов, опыта первых христиан в дореволюционной России во многом зависела от социальной и религиозной легитимности лидера, близости к православным традициям и от христианского просвещения населения.
Источники
1. Абрамов = Абрамов Я. В. В поисках за правдой : [Сборник рассказов]. Кемерово : Технопринт, 2017. 190 с.
2. Владиславлев = Владиславлев В. Сютаевцы // Тверские епархиальные ведомости. 1882. № 19. С. 518-524.
3. Гастев = Гастев П. Н. Воспоминания о Василии Кирилловиче Сютаеве // Вегетарианское обозрение. 1912. № 1-2. URL: http://www.vita.org.ru/veg/ veg-literature/vegviewing1912/01-2.htm (дата обращения: 01.08.2024).
4. Дело = Дело по донесению Новоторжского уездного исправника о распространении неизвестным лицом с паспортом на имя мещанина г. Любима Никиты Орлова брошюр преступного содержания // Государственный архив Тверской области. Ф. 56. Оп. 1. Д. 8940.
5. Колышко = Колышко И. И. Очерки современной России. Санкт-Петербург : Тип. тов-во «Общественная польза», 1887. 530 с.
6. Никифоров = Никифоров Л. П. Сютаев и Толстой // Голос Минувшего. 1914. № 1. С. 142-159.
7. О сектантах = О сектантах. Новоторжский уездный исправник // Государственный архив Тверской области. Ф. 813. Оп. 3. Д. 712.
8. Пругавин 1881-1882 = Пругавин А. С. Алчущие и жаждущие правды. Очерки современного сектантства (Из путевых заметок) // Русская мысль. 1881. Кн. 10. С. 119-139; Кн. 12. С. 274-315; 1882. Кн. 1. С. 255-288.
9. Пругавин 1906 = Пругавин А. С. Религиозные отщепенцы: очерки религиозного сектантства. Вып. 1. Москва : Посредник, 1906. 210 с.
10. Пругавин Ф. 2167 = Пругавин А. С. Статьи и заметки о сектанте Сютаеве В. К. Приложены статьи и заметки из газ<ет> и журн<алов> о Сютае-ве В. К. Автограф, вырезки из газет и журналов // Российский государственный архив литературы и искусства. Ф. 2167. Оп. 1. Д. 71.
11. Рахманов = Рахманов В. В. Крестьянин-коммунист (Воспоминания о Василии Кирилловиче Сютаеве) // Минувшие годы. 1908. № 8. С. 250-260.
12. Скороходов № 11 = Скороходов В. И. Воспоминания старого общинника // Ежемесячный журнал литературы, науки и общественной жизни. 1914. № 11. С. 77-84.
13. Скороходов № 12 = Скороходов В. И. Воспоминания старого общинника // Ежемесячный журнал литературы, науки и общественной жизни. 1914. № 12. С. 65-82.
14. Сютаев 2007 = Сютаев Д. В. Воспоминания о Василии Кирилловиче Сютаеве (Вступительная статья, подготовка текста и примечания В. Л. Се-мигина) // Вестник Московского университета. Серия 8: История. 2007. № 6. С. 103-118.
15. Сютаев Ф. 345 = Сютаев Иван Васильевич. Воспоминания. Машинопись. Присоединены материалы к биографии Сютаева Василия Кирилловича, Бондарева Тимофея Ивановича, Сютаева И. В. и Н. К. газетные
и журнальные вырезки Рукописный отдел Российской государственной библиотеки. Ф. 345. Кар. 94. Д. 6.
16. Тихон = Тихон Задонский, свт. Наставление о собственных всякого христианина должностях. Москва : Синод. тип., 1839. 243 с.
17. Шохор-Троцкий = Шохор-Троцкий К. С. Сютаев и Бондарев // Толстовский ежегодник 1913 года. Отд. «Статьи и материалы». Санкт-Петербург : Изд. об-ва Толстовского музея в Санкт-Петербурге и Толстовского об-ва в Москве, 1914. С. 1-37.
Литература / References
1. Данилевский = Данилевский И. Н. Историческая текстология : Учебное пособие. Москва : Изд. дом Высшей школы экономики, 2018. 556 с.
Danilevsky I. N. (2018). Historical Textology: Manual. Moscow : The Higher School of Economics Publ. (in Russian).
2. Клибанов = Клибанов А. И. Народная социальная утопия, XIX в. Москва : Наука, 1978. 342 с.
Klibanov A. I. (1978). People's Social Utopia, 19th Century. Moscow : Nauka Publ. (in Russian).
3. Остин = Остин Д. Как производить действия при помощи слов. Смысл и сенсибилии. Москва : Идея-пресс, 1999. 329 с.
Austin J. (1999). How To Do Things With Words. Sense and Sensibility. Moscow : Idea-Press Publ. (in Russian).
4. Сажин = Сажин Б. Б. Проблема народных религиозных движений в народничестве А. С. Пругавина (70-80-е гг. XIX в.) : Автореф. дисс____канд. ист.
наук. Москва : МГПУ, 2005. 20 с.
Sazhin B. B. (2005). The Problem of People's Religious Movements in A. S. Prugavin's Narodnik Movement (70-80s of the 19th Century): Synopsis of the thesis for the academic degree of Cand. Sci. (Histo^). Moscow : Moscow City Pedagogical University Publ. (in Russian).
5. Симонов = Симонов А. Н. Учение крестьянина Василия Сютаева и его оценка современниками // Методологические и аксиологические проблемы научно-технического творчества : Материалы научной конференции (Санкт-Петербург, 17 мая 2021 г.). Санкт-Петербург : Балтийский государственный технический университет, 2021. С. 143-153.
Simonov A. N. (2021). "The doctrine of peasant Vasily Syutaev and its assessment by contemporaries", in Methodological and axiological problems of scientific and technical creativity: Proceedings of the scientific conference
(St. Petersburg, 17 May 2021). St. Petersburg : Baltic State Technical University Press, pp. 143-153 (in Russian).
6. Синявский = Синявский А. Д. Иван-дурак: очерк русской народной веры. Москва : Аграф, 2001. 463 с.
Sinyavsky A. D. (2001). Ivan the Fool: an Essay on the Russian Folk Faith. Moscow : Agraf Publ. (in Russian).
7. Уортман = Уортман Р. С. Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии. Т. 1 : От Петра Великого до смерти Николая I. Москва : ОГИ, 2002. 608 с. (Материалы и исследования по истории русской культуры; вып. 8).
Wortman R. S. (2002). Scenarios of power. Myths and ceremony in Russian monarchy, v. 1 : From Peter the Great to the death of Nicholas I. Moscow : United Humanitarian Publ. (in Russian).
Информация об авторах
Б. Б. Сажин, канд. ист. наук, доцент, Свято-Филаретовский институт. Р. М. Бабанина, студентка, Московский государственный университет.
Information about the authors
B. B. Sazhin, Cand. Sci. (Histo^), Associate Professor, St. Philaret Institute. R. M. Babanina, student, Moscow State University.
Поступила в редакцию / Received 16.08.2024 Поступила после рецензирования / Revised 13.10.2024 Принята к публикации / Accepted 23.10.2024
