CC BY
56
Примечания
1. Антоний, митрополит Сурожский. Труды. Москва : Практика, 2002.
2. Афанасий Великий, святитель. К Серапиону. Посл. 1, гл. 28. Творения. Москва : Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, 1994. Т. 3.
3. Георгий Флоровский, протоиерей. Догмат и история. Москва, 1995.
4. Давыденков О, протоиерей. Догматическое богословие. Москва : Изд-во ПСТГУ, 2007. 415 с.
5. Иоанн Мейендорф, протоиерей. Введение в святоотеческое богословие. 2-е издание. Клин, 2001.
6. Аосский В. Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. Москва, 1991.
7. Шафажинская Н. Е. Русское монашество как историко-культурное явление : дис. .. доктора кульуроло-гии. Москва, 2010.
8. Шафажинская Н. Е. Монастырская просветительская культура России. Москва : Инфра—М, 2013.
9. Bishop Kallistos Ware. The Ornhodox. London, 1992. P. 212.
У
ЧАСТИЕ ЖЕНЩИН В ПРОСВЕТИТЕЛЬСКОМ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОТДЕЛЕНИЙ ИМПЕРАТОРСКОГО РУССКОГО МУЗЫКАЛЬНОГО ОБЩЕСТВА ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА — НАЧАЛЕ XX ВЕКА
УДК 008(091) Т. Ю. Зима
Московский государственный университет культуры и искусств
В статье определяется место гендерной составляющей в деле музыкального строительства России во второй половине XIX — начале XX веков, в частности, в становлении и развитии Императорского Русского Музыкального общества (ИРМО). Российские женщины в указанный исторический период, получив возможность социализации, активно проявили свой творческий потенциал как концертантки, педагоги, организаторы и директора Отделений ИРМО и профессиональных учебных заведений при них.
Ключевые слова: Императорское Русское Музыкальное общество (ИРМО), вторая половина XIX — начало XX веков, женщины-музыканты, женщины-педагоги, супруги губернаторов, благотворительность.
T. Yu. Zima
Moscow State University of Culture and Arts
PARTICIPATION OF WOMEN IN EDUCATIONAL ACTIVITIES OF THE DEPARTMENTS OF THE IMPERIAL RUSSIAN MUSICAL SOCIETY IN THE SECOND HALF OF XIX — EARLY XX CENTURIES
58
1997-0803 ВЕСТНИК МГУКИ 5 (55) сентябрь-октябрь 2013 58-63
^ Теория и история культуры 1
The article defines the place of the gender component in the construction of Russian music in the second half of the XIX — early XX centuries, particularly in the development of the Imperial Russian Musical Society (IRMS). Russian women in the specified period of history, having had an opportunity of socialization, actively expressed their creativity as kontsertantki, educators, organizers and director of IRMS and vocational schools in them.
Keywords: Imperial Russian Musical Society (IRMS), the second half of XIX — early XX centuries, women musicians, women, teachers, spouses of governors, charity.
В апреле 1917 года все дирекции Отделений Императорского Русского Музыкального общества получили за подписью вице-председателя В. Тимирязева и секретаря В. Направника циркуляр следующего содержания: «В связи с великими событиями, выведшими Россию на путь свободы и широкой общественной инициативы, Главная Дирекция ... признала своевременным обсудить при участии деятелей Общества вопросы о дальнейшем направлении работы РМО и состоящих в его ведении Консерваторий, Музыкальных училищ и Музыкальных классов» [4]. С этой целью на май в Петрограде был назначен съезд, участники которого еще не знали, что совсем скоро залп «Авроры» возвестит с берегов Невы на весь мир о коренном сломе многовекового жизненного уклада Российской империи и с «дальнейшим направлением работы РМО» будет покончено. Однако первый сигнал о таком возможном развитии событий прозвучал уже после Февральской буржуазной революции 1917 года, когда в марте 1917 года показатель статусности — «Императорское» — исчез из названия столь разветвленной и мощной структуры, каковой за пятьдесят семь лет развития стало Русское Музыкальное Общество (РМО). Мощь его к майскому съезду заключалась в функционировании 53-х (!) Отделений с 5-ю Консерваториями, 25 Музыкальными Училищами и 23 Музыкальными классами.
Всю эту грандиозную концертно-педаго-гическую социокультурную конструкцию на момент последнего съезда РМО возглавляла «ея великогерцогское Высочество» принцесса Елена Георгиевна Саксен-Альтенбургская (1857 —1936). Именно ей, внучке-тезке великой княгини Елены Павловны, учре-
дившей в 1859 году РМО (тогда еще не «Императорского»), суждено было в 1909 году стать последней его покровительницей и «замкнуть круг». князь С. М. Волконский характеризовал Елену георгиевну как «выдающегося знатока музыки», которая «знала пение ... обладала отличным дыханием» [2]. Правда, голос её он называл «неприятным». Художник А. Н. Бенуа был иного мнения: она «обладала действительно прекрасным голосом . с мастерством заправской певицы специализировалась на Бахе и других самых строгих классиках». Такого же мнения в своих дневниках придерживался и сам император Николай II, вспоминая музыкальные вечера в Мраморном, каменноостровском и Китайском (в Ораниенбауме) дворцах, где он бывал и где «великолепно звучал голос Тинхен» (так называли принцессу Елену в узком августейшем кругу). Со слов всё того же князя С. М. Волконского «её дом и дом её брата, принца Георгия Георгиевича Мекленбург-Стрелицкого, были настоящими серьезными музыкальными центрами...» [2]. От себя добавим: это есть продолжение семейной традиции, ведь очагом культуры слыл Михайловский дворец еще при их бабушке — великой княгине Елене Павловне, первой Покровительнице и учредительнице Русского Музыкального общества. Причём Покровительнице — с большой буквы! Если бы на начальном этапе музыкального строительства в России не было бы личного участия великой княгини Елены Павловны, её постоянной моральной и финансовой поддержки (вплоть до продажи собственных бриллиантов для пользы дела), вряд ли Петербургская консерватория перешагнула бы нынче свой полуторавековой рубеж.
Действительно, исторически сложилось
так, что до последней четверти XIX века в России самореализация императриц, великих княгинь, дам высшего света и супруг влиятельных сановников сводилась большей частью к благотворительности, через которую они фактически принимали участие в осуществлении социальной политики государства, и порой это превращалось для них в образ жизни. Женщины во многих случаях оказывались (вольно или невольно) движущими силами того или иного прогрессивного для своего времени явления в различных сферах общественной жизни, и красноречивый тому пример — Русское Музыкальное общество — официальный координатор всей государственной системы функционирования музыкальной культуры в полинациональной, державной, традиционалистской России. В то время, когда М. И. Глинке, по меткому замечанию Б. Асафьева, «удалось окончательно включить русскую музыку в круг явлений европейской музыкальной культуры», в границах самой России этот сегмент общества представлял собой «болото дилетантизма». Такое положение вещей в родном Отечестве, лучше кого-либо, понял Антон Рубинштейн, покоряя европейскую аудиторию слушателей своей пианистической техникой и необычайным темпераментом. Он решил, что в России нужны свои профессионалы, своя профессиональная музыкальная школа, но задуманному им грандиозному социокультурному проекту не суждено было бы осуществиться без поддержки властей, в том числе и финансовой. Это он тоже прекрасно понимал и не ошибся в выборе кандидатуры, которая стала бы и проводником между высшей властью в государстве и располагавшая финансами. Ею оказалась, конечно, женщина!
Великая княгиня Елена Павловна (1806— 1873) — бывшая принцесса Вюртембергского Королевского дома, супруга, а с 1849 года вдова великого князя Михаила Павловича (сына Павла I и внука Екатерины II) — прониклась идеей своего «музыкального истопника» Антона Рубинштейна и взялась претворять добрую идею в жизнь, вступив в
переписку с многочисленными официальными лицами и высочайшими особами (в ГИАСПб по этому вопросу только в деле под № 5 фонда 408 Главной Дирекции РМО хранится 34 бумаги (!), писанные её рукой) [4]...
Уже 23 ноября 1859 года состоялся первый симфонический концерт нового общества (РМО), а 26 ноября Великая княгиня уведомила Комитет директоров о принятии ею Русского Музыкального общества под свое покровительство: «Мне приятно уверить Бас, что сочувствуя искренно развитию музыкального искусства на отечественной почве, Я всегда рада буду содействовать успехам Общества и полезным его стремлениям к поощрению возникающих дарований» [8]. Так, на пороге больших общественно-политических перемен в стране, в 1859 году родилось РМО. Первый шаг на пути «пробуждения российского музыкального уха» был сделан, но для создания целой просветительско-образовательной системы требовались и следующие шаги, предусмотренные Уставом РМО, в частности, дело распространения музыкального образования в России. Оно началось с того, что на заседаниях 4 и 11 декабря 1859 года было постановлено открыть бесплатные курсы по разным отраслям музыкального искусства... И вновь — «женская составляющая»! Лучшему петербургскому педагогу по вокалу г-же Генриетте Ниссен-Саломан (1819— 1879) было предложено открыть у себя на дому уроки пения для женщин. РМО предлагало ей платить за 4 часа в неделю по 70 рублей в месяц [8]. В марте 1860-го учредили «Элементарный класс (теории) музыки» в помещении Михайловского дворца(!), предоставленного для этого благого дела опять же великой княгиней Еленой Павловной.
В это самое время в журнале заседания Комитета директоров РМО впервые появилась запись об учреждении Консерватории. И тут Ан. Рубинштейн, как обычно, обратился за поддержкой к женщине (!), к камер-певице, жене бывшего министра финансов и председателя департамента экономии Государственного Совета, к Юлие Федоровне
Абазе (1830—1915), урожденной Штуббе, дом которой, кстати, тоже являлся долгие годы музыкальным центром Петербурга. Антон Григорьевич «...приходил ко мне, — писала Ю. Ф. Абаза, — почти ежедневно от 2-х до 4-х...Делился со мной всеми радостями и горестями своей артистической жизни.Ведь он только-только начинал тогда свою карьеру композитора. Однажды он пришел ко мне в особенно грустном настроении: я ждала грозы. На мой вопрос: "Что с Вами сегодня?", он отвечал: меня преследует неудержимое желание — создать что-нибудь полезное для России, что не умерло бы вместе со мной, создать больше, чем лишь память о себе, как об артисте. Этого же можно достигнуть только созданием музыкальной школы, вроде Консерватории, которая подняла бы весь эстетический и музыкальный уровень русского общества». Ю.Ф. помчалась к Елене Павловне разъяснять мысль Рубинштейна: «...видно было, как вся душа ея загорелась желанием осуществить эту идею, сколько бы жертв это ни стоило..."Скажите ему, что я готова сделать все, что в моей власти, чтобы привести в исполнение его план, который давно уже слагался и у меня самой"» [1, с. 332—333].
И в очередной раз от имени «ея Величества» великой княгини Елены Павловны полетели в различные бюрократические инстанции бумаги-прошения, а также рескрипты к «государевым людям» (губернаторам и генерал-губернаторам) с призывом «оказывать материальное содействие вновь учрежденному Училищу». Вскоре из разных губерний России по подписным листам стали поступать пожертвования, суммы которых варьировались от нескольких сотен рублей до 15 копеек. Вот так на первую российскую консерваторию собирали деньги — «всем миром»! Она открылась в 1862 году в Петербурге и стала первым профессиональным музыкально-учебным заведением (изначально называвшимся Училищем РМО и являвшимся заведением частным!). В музыкальном пространстве российского социума началась новая эра...
К этому моменту в «нашей древней столице» уже два года как функционировало Отделение РМО, и оно тоже всерьёз надеялось видеть в Москве Консерваторию. Первого января 1866 года дирекция Мо РМО получила от своей Покровительницы телеграмму следующего содержания: «Поздравляю Общество с Новым годом и с утвержденным Уставом Консерватории. Желаю успехов. ЕЛЕНА» [4, д. 16, л. 225].
Соответствующие параграфы Устава гласили о том, что поступать в Консерватории имели право как мужчины, так и женщины (без ограничения в возрасте и сословной принадлежности), а по её окончании получать звание «свободного художника». В связи с этим очень скоро в Российской империи образовался совершенно новый социальный класс людей — профессиональные музыканты. Среди них солидный процент составляли женщины. Они, как правило, выбирали себе жизненную стезю либо концертанток, либо музыкальных педагогов.
Любопытен один факт: однажды А. Г. Рубинштейн, пианист европейского уровня, на гастролях в Харькове застал выступления вчерашней выпускницы Московской консерватории Александры Зограф-Дуловой (1850—1919), совершавшей свой первый большой концертный тур, пролегавший через Рязань, Орёл, Тамбов, Воронеж, Курск [9, с. 306]. Маститый музыкант и представитель нарождающейся музыкальной формации случайно сошлись в одном хронотопе! Оба были тепло встречены местной публикой, готовой знакомиться с сочинениями Шуберта, Шумана, Вебера, листа и др. Впоследствии Александра Юрьевна проявила себя еще и как потрясающий организатор, открыв частную Музыкальную школу. Её примеру, видимо, последовали и сёстры Гнесины, тоже открывшие школу в Москве. В Баку же функционировала музыкальная школа А. Н. Ермолаевой, и именно по её инициативе на Каспии было создано Бакинское ИРМО и Музыкальные классы при нём, которые, естественно, она и возглавила. В далёкой сибирской окраине, в Томске, Камилла Ивановна Томашинская
(1865 — не ранее 1919) открыла Частную музыкальную школу, после того как Музыкальные классы Томского отделения ИРМО не посчитали возможным принять её в число педагогов.
Многие выпускницы российских консерваторий в конце XIX века часто пополняли ряды преподавателей музыкальных учебных заведений провинциальных Отделений РМО (с 1873 года «Императорского»), где они находили применение всем своим талантам — педагогическим, исполнительским, организаторским и, подчас, журналистским. Так, например, в первый же год существования Харьковского ИРМО директор И. И. Слатин пригласил работать в класс пения Ксению Алексеевну Маурелли-Прохорову, а во втором учебном году сюда приехала преподавать выпускница Московской консерватории Елизавета Михайловна Мясоедова [7]. По окончании Петербургской консерватории педагогический коллектив отделения ИРМО Ростова-на-Дону пополнила пианистка Л. А. Кашперова, трудившаяся здесь вплоть до 1922 года [7]. В 1880-е годы в иркутских концертах выступала местная уроженка лидия Николаевна Мелиссова, поступившая позднее в Петербургскую консерваторию, которую закончила в 1895 году по классу В. В. Демянского. Затем Л. Н. Мелиссова совершенствовалась в Вене у ф. О. лешетицкого, концертировала по городам Сибири и, наконец, вернулась в родной город, где много выступала и преподавала в Музыкальных классах Иркутского ИРМО до 1905/06 года [7].
К началу 1890-х годов Отделения Императорского Русского Музыкального общества (ИРМО) имелись уже, помимо Петербурга и Москвы, в Варшаве (1861), Киеве (1863), Казани (1864), Харькове (1871), Нижнем Новгороде (1873) и тогда же в Пскове и Саратове, в Нерчинске (1874), Кронштадте (1874/75), Орле (1877), Омске (1876), Тобольске (1878), Томске (1879), Пензе (1881), Тамбове (1882), Воронеже (1882), Тифлисе (1883), Одессе (1886), Астрахани (1891), Николаеве (1892). Повсюду находились энергичные любители музыки, всячески способствующие возникно-
вению в их регионе столичной «миниатюры», то есть Отделения ИРМО. Исключительную роль в этом играли супруги губернаторов и местных сановно-чиновничьих особ.
В Вильне, к примеру, Александра Сергеевна Альбединская (супруга Главного Начальника Края Петра Павловича Альбединского) с первого года существования здесь Отделения ИРМО (1874/75) исполняла обязанности его Председательницы. Она заслуженно стала «Почетным членом Виленского отделения», но в сезоне 1878/79 года вынуждена была сложить с себя обязанности руководителя. В Тобольске в числе предполагаемых директоров учреждаемого Отделения ИРМО в апреле 1878 года значилась супруга надворного советника, старшего чиновника особых поручений при Казенной Палате Степанида Николаевна зубовская [4, д. 220, л. 3 об.]. В Томске открытию Отделения ИРМО способствовала энергичная и «прекрасная пианистка» — жена председателя Томского губернского правления и члена строительного Комитета Императорского Сибирского университета Елизавета Алексеевна Дмитриева-Мамонова (1847—19..?), по праву ставшая первым «Почётным членом То ИРМО» и продолжившая свою активную альтруист-скую деятельность в Тобольске и Омске, следуя туда за назначениями мужа [6]. В Саратовском отделении ИРМО вскоре после избрания Председателем его дирекции жены губернатора — княгини Марии Алексеевны Мещерской — последняя возбудила ходатайство перед Высшим Правительством об уступке дворового места для постройки здания Музыкального Училища местного ИРМО, и, забегая вперед, заметим, что её многолетние хлопоты увенчались успехом. Собственное помещение — это всегда был «вопрос вопросов» для всех Отделений, но о нём речь пойдет особо и позже.
На благо общего дела нетипичный случай произошел в Тифлисе: в 1883 году там открылось Отделение ИРМО и его Дирекция, «желая поддержать органическую связь местного общества с Отделением, избрала на основании §50 Устава, не из налич-
ного состава Директоров, председательницей Дирекции Отделения Ея Сиятельство Княгиню Марию Вахтанговну Джамбакур-Орбельяни, как влиятельную распространительницу взгляда о назначении музыкального образования среди высшего туземного общества. Помощником ей избран один из энергичных основателей Отделения К. М. Алиханов. Заведующим музыкальной частью и директором Музыкальных классов был приглашен М. М. Ипполитов-Иванов» [7]. В этих Классах трудилась бывшая ученица легендарной Ниссен-Саломан, окончившая консерваторию у Эверарди, «свободный художник» Варвара Михайловна Зарудная (1857—1939), причём до поступления в столичную консерваторию, она обучалась пению в Музыкальном училище Харьковского ИРМО, и это — важный показатель того, что музыкально-образовательный комплекс «ру-бинштейновского проекта» стало возможно оценивать не столько по количеству (по наличию профессиональных учебных заведений), но и по качеству, ибо поступление в центральные консерватории после провинциальной подготовки говорят о новом уровне, на который они поднялись. Нижегородские Музыкальные классы ИРМО тоже могут гордиться своими выпускниками, среди коих особенно выделилась Вера Ивановна Исакович-Скрябина (1875 —1921) — блестящая пианистка, окончившая их в 1894 году, а в 1897-м — с золотой медалью и Московскую консерваторию. Она с успехом концертировала в России, во Франции.
Открытие провинциальных Отделений
ИРМО и музыкальных учреждений при них всегда становилось большим событием, причём не только местного значения. Представители Императорского Двора, курировавшие ИРМО, не обходили их своим августейшим вниманием. В 1893 году, к примеру, в начале февраля в Сибирь поступила поздравительная телеграмма по случаю открытия Музыкальных классов Томского отделения ИРМО. Подписала её новая Председательница ИРМО великая княгиня Александра Иосифовна (1830—1911), сменившая в 1892 году на этом посту своего супруга — великого князя Константина Николаевича. Она телеграфировала: «Радуюсь открытию Музыкальных классов. Желаю им прочного успеха и поздравляю ТО с благим началом. С удовольствием прочла Отчёт о деятельности Отделения за 1891/92 год. АЛЕКСАНДРА» [6, с. 237-238]. Надо полагать, что Великая княгиня не «ради приличия» упомянула Отчёт То ИРМО. В её правилах было делать все основательно, поэтому, вероятнее всего, она действительно с Отчётом ознакомилась.
Подобное великокняжеское внимание и льстило провинциальным культуртрегерам, и стимулировало их к дальнейшей деятельности, где «первую скрипку» играли преимущественно женщины. Еще важнее было то, что они осознавали свою причастность к значительному общегосударственному делу, которому немало сил, времени и материальных средств отдавал сам Императорский Дом и особенно представительницы его прекрасной половины.
Примечания
1. Абаза Ю. Ф. Из воспоминаний // Русская старина. 1909. Т. 140. № 11. С. 332—334.
2. Волконский С. М. Мои воспоминания. Москва, 1992. Т. 1.
3. ГАТО, ф.3, оп. 2, д. 4613, л. 14—18.
4. ГИАСПб, ф. 408, оп. 1, д.д. — разные. Фонд Главной Дирекции ИРМО.
5. Кашкин Н. Д. Первое 25-летие Московской консерватории: исторический очерк / Московская консерватория Русского Музыкального общества. Москва : Т-во «Печатня С. П. Яковлева», 1891. 81 с.
6. Куперт Т. Ю. Музыкальное прошлое Томска (в письмах к А. Г. Рубинштейну). Томск, 2006. 767 с.
7. Отчёты Отделений ИРМО за разные годы (см. в тексте).
8. Пузыревский А. И., Саккетти Л. А. Очерк пятидесятилетия деятельности С.-Петербургской консерватории. Санкт-Петербург : Тип. Глазунова, 1912. 184 с.
9. Шабшаевич Е. М. Музыкальная жизнь Москвы Х1Х столетия и её отражение в концертной фортепианной практике. Москва : Композитор, 2011. 560 с.
