CC BY
40
9. Austin J. Other Minds Text. / Philosophical Papers. 3-d edition; ed. by J.O. Urmson and G.J. Warnock. Oxford: Oxford University Press, 1979: 76 - 116.
10. Searle J.R. Minds, Brains and Science. J.R. Searle. Cambridge (Mass.): Harvard Univ. Press, 1984.
11. Балли, Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. Перевод Е.В. Вентцель. Москва, УРСС, 2001: 27 - 45.
12. Collins Wilkie. The Moonstone. Penguin Popular Classics, 1994.
13. Рюкова А.Р. Предикаты модуса в современном английском и русском языках. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Уфа, 2006.
References
1. Rozhkova T.N. Konceptosoznanie vkogniciiiyazykovojkartinemira. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Barnaul, 2004.
2. Semenova T.I. Lingvisticheskij fenomen kazhimosti. Avtoreferat dissertacii ... doktora filologicheskih nauk. Irkutsk, 2007.
3. Kemerov V.M. Filosofskaya 'enciklopediya. Panprint, 1998.
4. Platon. Parmenid. Per. N. Tomasov. Moskva. Direkt-media, 2004.
5. Kozlova M.S. Analiticheskaya filosofiya. Moskva: Izdatel'stvo IF RAN, 2010.
6. Sovetskij filosofskijslovar'. Pod redaktor F.V. Konstantinova. Moskva: Izdatel'stvo. Moskva: Sovetskaya 'enciklopediya, 1974.
7. Bradley F.N. Appearance and Reality. A Metaphisical Essay. Second Edition Text. FOxford: Oxford University Press, 1969.
8. Gusserl' 'E. Ideya fenomenologii. Sankt-Peterburg. 1991, № 3; 1992.
9. Austin J. Other Minds Text. / Philosophical Papers. 3-d edition; ed. by J.O. Urmson and G.J. Warnock. Oxford: Oxford University Press, 1979: 76 - 116.
10. Searle J.R. Minds, Brains and Science. J.R. Searle. Cambridge (Mass.): Harvard Univ. Press, 1984.
11. Balli, Sh. Obschaya lingvistika i voprosy francuzskogo yazyka. Perevod E.V. Ventcel'. Moskva, URSS, 2001: 27 - 45.
12. Collins Wilkie. The Moonstone. Penguin Popular Classics, 1994.
13. Ryukova A.R. Predikaty modusa v sovremennom anglijskom i russkom yazykah. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Ufa, 2006.
Статья поступила в редакцию 08.11.17
УДК 801
Solovyova I.A., BA (Russian Language and Literature), Head of Research and Exposition Department, Literary and Memorial
Museum of F.M. Dostoevsky (Semei, Kazakhstan), E-mail: irina.solovjova2014@yandex.ru
CREATIVITY OF DOSTOYEVSKY IN A. KORSAKOVA'S ILLUSTRATIONS (FROM THE COLLECTIONS OF THE LITERARY AND MEMORIAL MUSEUM OF F.M. DOSTOEVSKY IN SEMEY). In the article the researchers describes the collection of book graphics by A.N. Korsakova from the funds of "The F. Dostoevsky Literary and Memorial Museum" in Semei. The author gives a generalized description of the artist's works - illustrations to the writer's works. The presented material also provides an analysis of the portrait of F.M. Dostoyevsky. As an investigation task is determined - an attempt to analyze and summarize information about illustrations of A.N. Korsakova from the museum's funds. The article is recommended for students, researchers, researchers of the creative work of A.N. Korsakova.
Key words: artist, illustrations, writer, Dostoevsky, portrait, works.
И.А. Соловьёва, бакалавр русского языка и литературы, заведующая научно-экспозиционным отделом
«Литературно-мемориального музея Ф.М. Достоевского», г. Семей, Республика Казахстан,
E-mail: irina.solovjova2014@yandex.ru
ТВОРЧЕСТВО ДОСТОЕВСКОГО В ИЛЛЮСТРАЦИЯХ А. КОРСАКОВОЙ (ИЗ ФОНДОВ ЛИТЕРАТУРНО-МЕМОРИАЛЬНОГО МУЗЕЯ Ф.ДОСТОЕВСКОГО В Г. СЕМЕЕ)
В статье речь идёт о коллекции книжной графики А.Н. Корсаковой из фондов Литературно-мемориального музея Ф.М. Достоевского г. Семей. Автор даёт обобщенную характеристику работам художницы - иллюстрациям к произведениям писателя. В представленном материале также даётся анализ портрета Ф.М. Достоевского. В качестве исследовательской задачи была определена попытка проанализировать и обобщить информацию об иллюстрациях А.Н. Корсаковой из фондов музея. Статья предназначена для научных сотрудников, исследователей творчества А.Н. Корсаковой.
Ключевые слова: художник, иллюстрации, писатель, Достоевский, портрет, произведения.
Цикл книжной графики Александры Николаевны Корсаковой (1904 - 1990), в середине 80-х годов Хх века пополнил музейную коллекцию живописи и графики Литературно-мемориального музея Ф. М. Достоевского г. Семея.
Корсакова Александра Николаевна (1904 - 1990) родилась в деревне Корсаково под Нижним Новгородом, училась в студии при полит-просветительных художественных мастерских в Нижнем Новгороде.
В 1921 г. переехала в Москву. Работала в мастерских Н. Машковцева, П. Кончаловского, в Окнах РОСТа у В. Маяковского.
Еще в двадцатые годы А.Н. Корсакова начала выступать как художник-иллюстратор и театральный художник. Большое влияние на её творчество оказал В.Е. Татлин, с которым её связывают десять лет жизни и сотрудничества. Позже Александра Николаевна начала заниматься книжной графикой, эстампом и театрально-декорационной живописью.
В 1950-е годы Александра Николаевна начинает работать над новой темой - образы героев романов Ф. М. Достоевского. Ею было создано более трёхсот листов. Иллюстрации почти ко всем произведениям писателя. Глубокое понимание творчества
Достоевского помогло художнице во многих рисунках близко подойти к авторскому замыслу.
Писатель в своих произведениях тонко отображал человеческие порывы и душевную боль своей эпохи, проблемы, которые он затрагивал, актуальны и не ограничиваются никакими пространственно-временными рамками. Для Корсаковой Достоевский - современнейший из современников, а его герои вовлечены в такие драматический ситуации, которые сохраняют актуальность и в наши дни.
В исследовании М.М. Бахтина «Проблемы поэтики Достоевского» говорится: «...Достоевский - творец полифонического романа (...) Множественность самостоятельных и неслиянных голосов и сознаний (...) является основной особенностью романов Достоевского (...). В его произведениях появляется герой, голос которого построен так, как строится голос самого автора в романе обычного типа. Слово героя о самом себе и о мире так же полновесно, как обычное авторское слово (...)» [1, с. 7, 8].
Полифоничность романов Достоевского Корсакова отображает в созданных ею образах. Иллюстрации не повторяют авторского описания, по отношению к тексту, а дают как бы его «срезы», следуют то за отдельными «голосами» романа, то за
его общей полифонической структурой. Художница чередует изображения самого героя и своеобразные панорамы его мира, фантазий, мыслей и воображения.
Для Александры Николаевны важна идея образа, его психологический портрет.
«(...) Вот Раскольников. Как и все иные портретные образы в иллюстрациях А. Корсаковой, он показан вне какой бы то ни было конкретной обстановки. Важна идея образа, его психологический нерв - а всякого рода «реалии» тут ни при чем. Этот человек, захваченный мучительным, противоречивым размышлением, может встретиться где угодно и когда угодно - и в прошлые времена, и в наши. Черты его лица только лишь намечены в рисунке, они даже слегка размыты, как быстро мелькнувшее впечатление. Зато пристальный, как бы вовнутрь обращённый взгляд поражает зрительское воображение - столько в нем напряжения и всеохватывающего забытья (в этой связи Достоевский писал, что Раскольников ходил по улицам «не замечая окружающего, да и не желая его замечать»). Что именно теснило и мучило душу героя романа, когда он впадал в такое забытье, иллюстраторы «Преступления и наказания» раньше никогда не показывали. Да и что тут удивительного: ведь традиционными средствами никак не изобразишь острое, обрывочное движение мысли, лихорадочную смену образов, стоны больной, отягощенной совести (...) [2, с. 7] Такие же образные «срезы» художница применяет в иллюстрациях на темы романов «Идиот», «Братья Карамазовы», и пр.
Александра Николаевна никогда не пользовалась никакой «натурой», но нас не оставляет ощущение, что перед нами реальные лица. При всей фантастичности у образов созданных художницей, всегда есть какая-то особая внутренняя убедительность, чувство прямого и непосредственно душевного контакта с изображенным. Она словно погружает в образный мир, созданный Ф.М. Достоевским.
В рисунках Корсаковой отражается весь Достоевский, так как художница его видит и понимает. В них отражена сущность, душа, отношение к внешнему миру, повседневному окружению. В каждом изображении живет и движется его собственная драма. Лица героев Достоевского как будто живут, меняются, выходят из мрака на свет, или теряются в тени.
В работе А.Н. Корсаковой над иллюстрациями к произведениям писателя хронологически различимы три фазы.
В течение первой был создан не очень обширный ряд портретов: лица главных героев, как бы внезапно и резко появляющиеся из расплывчатого, едва намечаемого контекста. Удачными листами этого ряда является изображения писателя, который, кажется, погружённым в подобный контекст - это один из самых выразительных портретов Достоевского русского искусства (опубликован в нескольких странах в произведениях Достоевского или книгах о нем). (...)» [3].
«Процесс создания портрета - это всегда диалог художника и его модели, в котором раскрываются индивидуальность автора и личность портретируемого.
Художественное преломление этого диалога соответственно собственным исканиям стало задачей многих современных портретистов. Хотя само название жанра восходит к старофранцузскому выражению, означающему «воспроизводить что-либо черта в черту». [4, с. 121].
(...) Первый известный нам реалистический, не считая карикатуры Н. Степанова, портрет Ф.М. Достоевского был выполнен его соучеником по Главному инженерному училищу, будущим академиком живописи К. Трутовским. Самый психологически значимый и серьезный написан В. Перовым [4, с. 122].
(...) Каждый художник подходит к Достоевскому в течение длительного времени, как бы подбирается к нему, примерива-
Библиографический список
ется, оценивает свои силы, считая возможность раскрытия его образа в некотором смысле вехой, итогом своего творчества. Ибо такая работа требует не только художественной зрелости и понимания мессианского значения творчества писателя, но и определенного духовного опыта, опыта страдания [4, с. 123].
Образ писателя созданный художницей, отличается глубоким пониманием его творчества, духовного сознания, переживаний и дум. На портрете нет ни деталей обстановки, ни фигуры. «.Лицо писателя резким, внезапным видением вспыхивает на белом экране листа. Контуры его нижней части тают в пространстве. Потому что это, собственно и не портрет, а какое-то видение, внезапная острая мысль о Достоевском, которая обожгла вас, когда вы что-то читали, о чем-то думали и вдруг обратились мыслью к Федору Михайловичу: что он сказал бы вам, как ответил бы на ваши волнения?
И в этих напряженных, острых чертах измождено-худого лица, в этих темных провалах огромных глазниц и сжатых губ есть такая поразительная душевная открытость, такое полыхание взыскующей совести, что на рисунок немыслемо долго смотреть. Почти нематериальный, призрачный, он тем не менее буквально врывается в ваше сознание, порождая острое движение мысли и западая в память как впечатление живой, непосредственной встречи с чем-то таким, что близко к высшим началам жизни и перед чем не покривишь душой (...)» [2, с. 6].
Вторая фаза характеризуется для Корсаковой достижениями более сильными и сложными, выраженными в многофигурных композициях, демонстрирующих, прежде всего то, что проиллюстрировать, практически, невозможно: мечты, образы, фантазии, потоки сознания действующих героев, философские рассуждения и мысли писателя.
В последней фазе, наконец, происходит возвращение к отдельному персонажу, но тем не менее в связи действием, подобно кинематографической роли, оформляемое минимальными средствами и выпуклыми графическими знаками. Аналогичная трансформация художественного языка характерна для всех произведений Корсаковой того времени [3].
(...) С.Н. Булгаков, один из тех русских мыслителей, кому огонь Достоевского помог понять прежде всего себя самого, размышлял о причудливой изломанности души писателя, о печати особенно глубокой тайны, которой запечатлена его индивидуальность. Стремясь разгадать эту тайну, познать стихию души Достоевского (...), Булгаков говорил о внутреннем оке каждого, кто что-то чувствует в Достоевском, думает о нем, верит в него. Понять тайну личности Достоевского - значит духовно познать её, и это познание есть интимный внутренний духовный акт. Для того, кто однажды заметил Достоевского, он «становится спутником на всю жизнь, мучением, загадкой, утешением. Середины здесь быть не может. Заметив Достоевского, нельзя уже от него оторваться. И в этом смысле отношение к Достоевскому более, чем многое другое, характеризует собственную индивидуальность человека, определяет его, так сказать калибр» [5, с. 18].
Графические работы Александры Николаевны Корсаковой открывают нам пути понимания произведений Достоевского. Созданные ею образы одухотворены, отображают внутренние переживания, характер персонажа, никого не оставляют равнодушными.
В 2015 году был издан полный каталог работ хранящихся в фондах музея «Образы Ф.М. Достоевского в иллюстрациях А.Н. Корсаковой», в котором помещены 155 иллюстраций к романам Ф.М. Достоевского «Бесы», «Дядюшкин сон», «Записки из Мёртвого дома», «Игрок», «Мужик Марей», «Подросток», «Преступление и наказание», «Господин Прохарчин», «Село Степан-чиково и его обитатели».
1. Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. Москва, 1972.
2. Каменский А.А. Земное братство. Каталог выставки Александра Николаевна Корсакова. Москва,1980.
3. Стригалов А. Александра Николаевна Корсакова. Available at: http://www.earthburg.ru/earthadm/php/data/authors/korsakova/criti-cism_r.html
4. Ашимбаева Н., Брусовани М., Дементьева Е., Тихомиров Б. Образ Достоевского в фотографиях, живописи, графике, скульптуре. Санкт-Петербург: «Кузнечный переулок», 2009.
5. Сараскина Л. Достоевский. Серия биографийЖЗЛ. Москва: Молодая гвардия, 2011.
References
1. Bahtin M. Problemypo'etikiDostoevskogo. Moskva, 1972.
2. Kamenskij A.A. Zemnoe bratstvo. Katalog vystavkiAleksandra Nikolaevna Korsakova. Moskva,1980.
3. Strigalov A. Aleksandra Nikolaevna Korsakova. Available at: http://www.earthburg.ru/earthadm/php/data/authors/korsakova/criticism_r.html
4. Ashimbaeva N., Brusovani M., Dement'eva E., Tihomirov B. Obraz Dostoevskogo v fotografiyah, zhivopisi, grafike, skul'pture. Sankt-Peter-burg: «Kuznechnyj pereulok», 2009.
5. Saraskina L. Dostoevskij. Seriya biografijZhZL. Moskva: Molodaya gvardiya, 2011.
Статья поступила в редакцию 20.10.17
УДК 811.512.156
Soyan A.M., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Tuva State University (Kyzyl, Russia), E-mail: soyan-a@mail.ru
ABOUT PRONOMINAL-RELATIVE TO THAT OF BRACES IN THE TUVAN LANGUAGE. The article is dedicated to pronominal-relative to that of braces in the Tuvan language. The work tells that they are established on the basis of the union of correlative words. The research identifies the distinctive features of pronominal-relative to that of braces. Data communications consist of two components, which are located separately from each other in the composition of adjacent sentences and paragraphs. According to the author, such a formation of the pronominal-relative to that of braces in the Tuvan language is under the influence of the Russian language. In addition this facilitated the development style of the book. Such means of communication recorded in the works of Tuvan writers of the third generation. In the earlier texts are not seen. It should be noted that they occur between sentences and paragraphs. Usually located in the absolute beginning of a phrase or paragraph.
Key words: Tuvan language, brace, means of communication, pronominal-relative brace, phrase, text.
А.М. Соян, канд. филол. наук, доц., тувинский государственный университет, г. Кызыл, E-mail: soyan-a@mail.ru
О МЕСТОИМЕННО-СООТНОСИТЕЛЬНЫХ СКРЕПАХ В ТУВИНСКОМ ЯЗЫКЕ
Статья посвящена местоименно-соотносительным скрепам в тувинском языке. Указано, что они созданы на базе союзных соотносительных слов. Выявлены отличительные признаки местоименно-соотносительных скреп. Данные средства связи обязательно состоят из двух компонентов, которые локализуются отдельно друг от друга в составе расположенных рядом фраз и абзацев. По мнению автора, такое формирование местоименно-соотносительных скреп в тувинском языке шло под влиянием русского языка. Кроме того этому способствовало развитие книжного стиля. Такие средства связи зафиксированы в произведениях тувинских писателей третьего поколения. В более ранних текстах не замечаются. Следует отметить, что они встречаются между фразами и абзацами. Как правило, располагаются в абсолютном начале фразы или абзаца.
Ключевые слова: тувинский язык, скрепа, средство связи, местоименно-соотносительная скрепа, фраза, текст.
Во многих работах в языкознании о соотносительных союзных словах отмечается, что они, в отличие от союзов, отвечают на вопросы и вместе с тем являются членами предложения, в состав которых они входят. Кроме того, употребляются парно. М.И. Черемисина, Т.А. Колосова вместо такого термина предлагают термин «двухместные скрепы, под которыми понимаются только такие скрепы, компоненты которых действительно принадлежат разным предикативным частям» [1, с. 162].
Что же касается тувинского языка, в «Грамматике тувинского языка» [2] соотносительные союзные слова не отмечены.
В вузовском учебнике «Современный тувинский язык» зафиксированы следующие союзные соотносительные слова: кан-дыг - ындыг 'какой - такой', каяа - ацаа 'где - там', кайыын - оон 'откуда - оттуда', кымны - ону 'кого - его', кым - ол 'кто - он', ка-жан - ынчан 'когда - тогда', каяа - ынаар 'где - туда'» [3, с. 239].
В статье Ш.Ч.Сата «Придаточные предикативные единицы в тувинском языке» [4, с. 48 - 60] они наиболее полно отражены в качестве показателей связи в придаточных предикативных единицах времени (кажан - ынчан 'когда - тогда', кажандан бээр -ынчандан бээр 'каких пор - с тех пор'), места (кайда - ында 'там -где', кайын - оон 'откуда - оттуда', кайнаар - ынаар 'куда - туда'), образа действия (канчаар - ынчаар 'как - так', кайы хире - ол хире 'сколько - столько'), меры и степени (кайы хире - ол хире 'сколько - столько', каш катап - ынча 'сколько раз - столько', каш - ынча 'сколько - столько').
В вузовском учебнике по синтаксису тувинского языка они рассмотрены как средства связи между частями сложноподчиненных предложений [5, с. 87].
Небольшое количество скреп, отличающихся от других расположением компонентов, мы называем местоименно-соотноси-тельными, так как они образованы на базе союзных соотносительных слов. Союзные соотносительные слова типа кым - ол 'кто - тот' являются средствами связи между частями сложного предложения. Они отличаются от союзов расположением компонентов и тем, что одновременно являются членами предложений, в составе которых они соответственно находятся. А место-именно-соотносительные скрепы обязательно состоят из двух компонентов, которые располагаются каждый отдельно в составе расположенных рядом фраз или абзацев.
На наш взгляд, формирование соотносительных союзных слов в тувинском языке шло под влиянием русского языка. Раз-
витие тувинского литературного языка, его стилей, а именно книжного стиля, способствовали развитию соотносительных союзных слов. К такой мысли приводят примеры в нашей выборке, зафиксированные в текстах произведений тувинских писателей, начиная с третьего поколения, то есть с 70-х годов ХХ века. В более ранних текстах, как правило, они не встречаются.
Дополнительно к уже известным, нами выявлены следующие местоименно-соотносительные скрепы: парадигма чеже -ынча: чежеге дээр - ынчага дээр 'до какого времени - до того', парадигма ЧYY - ол: ЧYY хире - ол хире 'сколько - столько', парадигма чеже - ол хире: чежени - ол хирени 'сколько - столько' и канчаар - ол хевээр 'как - именно так'.
Интересно то, что некоторые из них функционируют вне рамок сложноподчиненного предложения. Они встречаются как средства связи между фразами, абзацами, располагаясь, как правило, в абсолютном начале фразы или абзаца. Приведем пример:
Кажан эткин Yезинде ацаа дыка хей сыыннар ужурашкы-лаар... Сын-тайга дег улуг сыын оларже кичээнгей-даа салбас. Элээн дидим апарган сыынчыгаштар чааргаан шинчи-биле ооц чоогунга дээриглеп келгилээр.
Ынчан Кара-Чогдур чыткан черинден-даа турбас... (МЭ Эч 113) 'Когда наступит время спаривания, ему встречается очень много маралов. Громадный, как тайга, марал на них не обращает внимания. Маралёнки, ставшие немного смелее, желая драки, близко подходят к нему.
Тогда Кара-Чогдур даже не встает с места, где лежит.'
В данном примере скрепы кажан и ынчан обе начинают абзацы. Ынчан относится ко всему первому абзацу и соотносит второй с предыдущим.
Канчаар уруувусту дYнелерде ээлчежип ап, эмискиктеп турбадывыс дээр!
Ынчаар аарыгны тиилеп YндYвYC (ИИ Кс 22) 'Как мы по ночам поочередно ухаживали за ребенком, давали ей соску!
Так мы победили болезнь'.
В данном примере скрепы канчаар 'как' и ынчаар 'так' обе начинают абзацы, связывая их отношениями образа действия.
Чежени чээлиге алган силер, ыяап-ла эгидер силер. Ол хирени банкыга телээр силер (ДолМ Ч 3) 'Сколько вы взяли взаймы, обязательно будете возвращать. Столько вы будете оплачивать банку'.
