CC BY
59
УДК 821.512.157.06 © П.В. Сивцева-Максимова, С.И. Гармаева
ТВОРЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ Г.М. ВАСИЛЬЕВА КАК ОТРАЖЕНИЕ ПРОБЛЕМ ЛИТЕРАТУРНОЙ КРИТИКИ 1950-1960-е гг.
Рассматривается значение научного и художественного наследия Г.М. Васильева (1908-1981), профессионального переводчика, исследователя истории литературы и фольклора. Особое внимание уделено литературно-критическим работам Г.М. Васильева, отражающим идеологическую обстановку середины XX в. В аналитическом плане рассмотрены взгляды ученого на спорные вопросы изучения наследия классиков якутской литературы. С современных позиций освещается литературнообщественная деятельность, представляющая сохранение уникальных рукописей художественного и научного характера.
Ключевые слова: художественный перевод, литературная критика, творчество А.Е. Кулаков-ского и П.А. Ойунского, проблемы авторского текста, рукописи.
P.V. Sivtseva-Maksimova, S.I. Garmaeva GREATIVE LEGACY OF G.M. VASILIEV AS THE REFLECTION OF LITERARY CRITICISM PROBLEMS IN 1950-1960 YEARS
The scientific and artistic value of the works from G.M. Vasiljev (1908-1981), one of the major philologians of Yakutia (Sakha), is proven by the lively interest to his works as to a source of scientific knowledge and progressive ideas. He is a professional translator, history and poetic folklore researcher. A special attention is given to his community-educational literature works, representing the protection of unique manuscripts of artistic and scientific character. As a literature evaluator he went through many difficult stages and through difficult times around the middle of the XX century, but discovered a bright usage to his talent, erudition, searching mind by figuring out ways to a better scientific self-expression.
Keywords: artistic translation, literature evaluation, the works of A.E. Kulakovskij and P.A. Ojunskij, problems of the writers text.
История якутской литературной критики берет свое начало с 1920-х годов, и в первой трети XX века критика выступает неотъемлемой частью живого литературного процесса. В 1940-50-е гг. ее основным предметом становятся споры о творческом наследстве основоположников якутской литературы. Начиная с 1960-х гг., наступает «время ... критического обзора и научного исследования с обновленных методологических позиций всего духовно-эстетического опыта якутской литературы». В этом ракурсе филологические труды Г.М. Васильева представляют, бесспорно, значимые факты якутского литературоведения [1, с. 190].
На сегодняшний день единственный источник (кроме справочных изданий), где можно найти сведения об его жизни и творчестве - это сборник статей «Очарованный волшебством живого слова» [2], выпущенный под редакцией Н.В. Емельянова, Н.Н. Ефремова, С.Д. Мухоплевой, В.М. Никифорова. Составитель сборника Н.А. Дьяконова отмечает, что «данный коллективный труд - первая попытка изучить научное наследство Г.М. Васильева» [2, с. 8]. В данное издание включены 24 статьи и 2 приложения, в т.ч.: кроме двух вступительных статей, 8 статей посвящено исследованиям научного наследия по фольклористике, 6 — различным вопросам литературоведения, терминологии якутского языка и переводческой практике, 8 - воспоминания о жизни и деятельности Г.М. Васильева.
В приложении введена ранее не опубликованная статья Г.М. Васильева «К вопросу об издании поэмы А.Е. Кулаковского «Сон шамана» и составленный Н.А. Дьяконовой и В.П. Еремеевым библиографический указатель, включающий 183 названия, где представлены научные труды, статьи, учебные программы, работы по редактированию и переводу художественной и специальной литературы. Раздел библиографии «О Г.М. Васильеве» (26 публикаций) составляют рецензии и 5 статей к юбилейным датам.
Свою научную деятельность Г.М. Васильев начал в 1939 г., когда поступил на работу в сектор фольклора и литературы Института языка и культуры СНК ЯАССР. К этому времени он успешно окончил Московский государственный институт истории, философии и литературы. В автобиографии он определяет три направления своей творческой и научной работы: художественный перевод, фольклористика, литературоведение и литературная критика [2, с. 84]. Однако в его художественном
и научном наследии следует выделить четыре основных направления: 1. Работа в области художественного и научного перевода, насчитывающая около 80 оригинальных текстов фольклорных и литературных произведений, учебных и научных изданий; 2. Теоретические и методические исследования по фольклористике, около 20 работ; 3. Исследования по проблемам литературоведения и литературной критики, более 60 работ, в том числе монографии, главы в «Очерках истории якутской литературы», статьи и рецензии, предисловия и комментарии в сборниках и в периодической печати по проблемам русской, якутской литератур и литератур народов Севера; 4. Научное и художественное редактирование текстов 20 изданий [2, с. 130-146].
Художественные переводы Г.М. Васильева бесспорно доказывают его незаурядный поэтический дар, тонкое образное мышление, широкую эрудицию, безупречное владение якутским и русским языками. Как талантливый переводчик он передает в оригинальных образах авторскую концепцию на основе текста первоисточника, учитывая генетические истоки образов, формы произведений и их индивидуальные модусы эстетической завершенности. Н.В. Покатилова в статье «О филологическом наследии Г.М. Васильева» указывает на следующие профессиональные особенности, отраженные в его переводах: «Во-первых, последовательно осуществленный научный подход к тексту чужой культуры, что находит выражение в стремлении эквиритмически передать «чужой» текст, при этом зная и владея закономерностями построения «своего» стиха; во-вторых, к принципиальным особенностям его переводов следует отнести умение переводчика сохранять эстетическое целое текста». В качестве примера приводится работа над переводом стихотворения А.С. Пушкина «Памятник», где нашли гармоничное художественное воплощение традиций мировой литературы с особенностями национальной поэзии: «В результате воссозданный переводчиком на своем языке текст хранит отсвет как пушкинского оригинала, так и далекого - горациевского» [2, с. 11-12].
В переводческой деятельности диапазон его обращения к различным жанрам от сказок до трагедий, от публицистики до крупных эпических произведений подтверждает основательность его практической работы в этой области. Напомним такие произведения, переведенные на якутский язык, как «Песня о буревестнике» М.Горького (1928), «Демон» М.Ю. Лермонтова (1938, 1966), «Горе от ума» А.С. Грибоедова (1950), «Слово о полку Игореве» (1955), «Отелло» У.Шекспира (1956) и др, а также переводы на русский язык фольклорного наследия якутских сказителей; переводы на якутский язык юридической и учебной литературы.
Редакторская и составительская работа Г.М. Васильева насчитывает, не включая работы по фольклору, 8 литературно-художественных и научных изданий 1930-1950-х гг. В их число входит редактирование «Избранных произведений» произведений А.Е. Кулаковского (1957). Подготовил их к печати и написал вступительную статью и комментарии Н.П. Канаев. В это издание не включены поэма «Сон шамана» и стихотворение «Чабыргах», хронологическая систематизация заменяется тематической. Но значительным фактом в издании А.Е. Кулаковского в 1957 г. следует считать включение одного из самых задушевных лирических стихотворений поэта «ЫрыаИыт» («Певец»), обнаруженного в 1946 г. в его архивах. Кроме этого, были включены произведения для детей, ранее опубликованные в книге для обучения неграмотных «Новый путь» (1925) и в сборнике для младшего школьного возраста «Подснежник» (1944).
Изменено и авторское определение сборника произведений «Ырыа-хоЬоон» на упрощенное название «Ырыалар-хоЬооннор» с переводом на русский язык «Стихи и песни». Авторский вариант формулировки в исследованиях раннелитературной традиции правомерно определяется Н.В. Покатило-вой показателем «переходной жанровой формы» на уровне «жанровых трансформаций», сигнализа-рующих «начало формирования стихотворной речи», в целом в равной степени соединяющей в себе живые фольклорные традиции («ырыа») и новые литературные тенденции («стих») [3, с. 72-73]. Однако измененную формулировку названия можно объяснить следующими, на наш взгляд, немаловажными моментами работы над подготовкой текстов А.Е. Кулаковского к изданию. Во-первых, название «Стихи и песни» является доказательство логической связи не соответствия данного издания с авторской концепцией, четко выраженной в двухтомном единственном прижизненном издании произведений А.Е. Кулаковского в 1924-1925 гг. Во-вторых, в названии подчеркивается стремление Н.П. Канаева и Г.М. Васильева приблизить тексты А.Е. Кулаковского к своему времени. Исключения двух произведений, можно полагать, вызвано не только тем, что они не отвечают идеологическим требованиям того времени, но и тем, что редактирование авторского текста в виде коренного изменения композиции поэмы «Сон шамана», с точки зрения составителя и редактора, не допустимо. Впервые композиционная перестановка в тексте программного произведения основоположника якутской ли-
тературы была сделана во втором издании «Избранных произведений» поэта в 1946 г. Впоследствии данная проблема раскрывается Г.М. Васильевым в статье «К вопросу об издании поэмы А.Е. Кула-ковского «Сон шамана»: «Целью и главной задачей текстологии в установлении так называемого канонического текста, или дефинитивного текста есть как раз определение последней воли автора, восстановление подлинного авторства текста и его последней редакции. Таким текстом «Сна шамана» является именно текст издания 1925 г., подготовленный и выпущенный самим поэтом» [2, с. 127].
Научная деятельность Г.М. Васильева совпадает со сложным периодом в истории советского общества. Идеи «о партийности литературы» и время «вульгарного социологизма» не могли не отразиться в его отдельных концептуальных взглядах, касающихся проблем дореволюционной якутской литературы и литературного процесса 1930-1950-х гг. Однако следует оговориться: в этом направлении его исследовательских поисков литературоведение и литературная критика представляют две разные области филологической науки. Еще в 1970-х гг. известный теоретик литературы Г.Н. Поспелов доказывал, что «критика не является частью литературоведения», ибо «у нее есть свои и особые задачи» [4, с. 81]. В этом плане в современной теории литературной критики как одно из главных положений выводится «специфичность мышления критика», выражающаяся «в обобщении индивидуальной реакции человека определенного времени, общественной группы, кружка, партии на явления культуры» [5, с. 10]. Убедительные положения об особенностях литературной критики находим в работах В.В. Кожинова. Не отрицая сочетания в ней «элементов научности и художественности», он делает вывод о том, что «вполне правомерно вообще определить критику как вид публицистики» [6, с. 259-260]. Далее в этой статье, названной «Критика как часть литературы», он делает следующее заключение: «Литературоведы часто выступают в качестве критиков, но для этого они как бы вынуждены выйти за пределы науки и включиться в литературу, в ее современное бытие, что ведет к многообразным последствиям. Критик действительно является критиком лишь тогда, когда он проявляет созидательную волю, утверждает (или отрицает) определенное течение, тенденцию в современном искусстве слова» [6, с. 266]. Данное положение можно подтвердить словами русского поэта и критика ХЕХ в. А.В. Дружинина: «Участь знаменитых журналистов и критиков во многом сходствует с участью гениальных актеров. Истинный критик есть деятель своего поколения. Ему дано великое могущество, но срок этого могущества не долог. В этом его сила и слабость, в этом все его существо, все его значение. Его поле деятельности - умы современников, его оружие - идеи и стремления современного ему общества» [5, с. 168].
Таким образом, в критике - в отличие от индивидуальных положений и выводов, характеризующих виды и формы научных исследований - доминирует относительно авторского «я» выражение социальной идентичности. Именно в этом ракурсе особой оценки достойна литературнообщественная деятельность Г.М. Васильева, представляющая его отношения к рукописям художественного и научного характера. Это, во-первых, бережное сохранение и возвращение читателям поэзии Ивана Арбиты, стоявшего особняком в плеяде современной ему творческой интеллигенции как писатель транскультурной ориентации. Дружба с ним, высокая оценка его лирики, бесспорно, доказывают не только лучшие человеческие качества Г.М. Васильева, но и основательность его теоретических взглядов в анализе художественного слова. В этом плане характерен и период его работы в издании альманаха «Дабаан» в 1938 г., еще до начала его официальной литературоведческой деятельности. Его редакторская работа дала возможность сохранить статью Г.В. Ксенофонтова «Медный всадник революции» и передать ее в архивный фонд ученого в 1963 г. [2]. Также Г.М. Васильевым была сохранена с 1939 г. и передана С.П. Ойунской рукопись П.А. Ойунского - тетрадь из 72 страниц, представляющая автографические подлинники произведений поэта, относящихся к 1918-1922 гг. [7].
Спорным и трудным вопросом в литературной критике Г.М. Васильева является его отношение к поэтическому миру основоположника якутской литературы, однозначно отраженное в «Очерках истории якутской советской литературы» [8] и подтвержденное архивными материалами, включенными в монографию Л.Р. Кулаковской [9]. В критике политических взглядов А.Е. Кулаковского основным источником в первой и во второй главах «Очерков...» выступает Послание «Якутской интеллигенции». Также Г.М. Васильев дает идейно-тематический анализ стихотворений «Пароход», «Благопо-желания среднего поколения» и «Портреты якутских женщин» как произведений, отражающих идеи этого не опубликованного при жизни поэта обращения [8, с. 37-40]. В данном ракурсе критически оценивается и книга «Три якутских реалиста-просветителя», где раскрываются «антимарксистские» взгляды Г.П. Башарина о «прогрессивном», «здоровом» национализме. Г.М. Васильев утверждает:
«Якутская советская литература не могла иметь никакой преемственной связи с литературой Кула-ковского и других писателей реакционного направления» [8, с. 41-42].
В «Очерках...» «буржуазная ограниченность общественных взглядов А.И. Софронова» доказывается на примере драмы «Бедный Яков», а именно, в представлении автором образа «доброго» «просвещенного» тойона Михаила Яковлевича». Здесь же дополнительно называются четыре произведения Н.Д. Неустроева. В целом в «Очерках...», а именно в первой главе и в авторских второй и третьей главах, дается критическая оценка деятельности «Союза якутов», общества «Саха омук» и произведениям первых крупных якутских писателей. Слабыми в художественном отношении считаются отдельные рассказы Г.Бястинова, проза И.Никифорова, поэма Кюннюка Урастырова «Коммунист Семен», повесть Амма Аччыгыйа «На отдыхе». Критически оцениваются драматические произведения «Куох Кеппе», «Кукур Уус», «Айаал» Суоруна Омоллона. Основой таких выводов выступает не соответствие эстетики произведений Суоруна Омоллона идеологическим параметрам времени, одной из главных особенностей которого, с современной точки зрения, выступает противопоставление эстетизма эстетике.
По поводу этих фактических и субъективно-идеологических ошибок, имевших место не только в Якутии, современные исследователи в художественных явлениях середины XX века подчеркивают следующее: «Если антиэстетизму XIX века было присуще некоторое жертвенное благородство, то в нашем столетии недоверие к эстетическому, распространившись еще более широко, обрело бездушный, казенный принудительный характер. Понятие эстетического в атмосфере повседневной идеологизации культуры находилось под полузапретом, оно возродилось в общественном сознании лишь в пору «оттепели» - в середине 1950-х годов» [10, с. 31].
«Казенный принудительный характер» «Очерков якутской советской литературы» 1955 г. четко проступает в цитатах и отсылках авторов. В главах, написанных Г.М. Васильевым, ссылки, кроме работ классиков марксизма-ленинизма, имеются к таким источникам, как Постановление ЦК ВКП(б) «О якутской организации» от 9 августа 1928 г., Постановление бюро Якутского обкома ВКП(б) от 19 февраля 1952г., статья в газете «Правда» от 28 января 1936 г. по оценке оперы Д.Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда», известное выступление в «Правде» от 10 декабря 1951 г., работа А.Жданова «Советская литература - самая идейная, самая передовая литература в мире» (1953), сборник документов «О партийной советской печати» (1954).
Это не может не убедить современного исследователя в том, что содержание «Очерков...» идеологизировано официально, возможно, даже не зависимо от личных авторских аргументаций.
В ракурсе положения о том, что «культура находилось под полузапретом» также следует уточнить отдельные концептуальные моменты в выводах Г.М. Васильева. Во-первых, в его оценках произведений обязательно находим противопоставление критике ценностных начал в наследии классиков, четко проходящее через все его авторские главы. Например, в заключении первой главы «Очерков...» (соавтор: Г.У. Эргис) читаем: «Кулаковский, Софронов и Неустроев, ограниченные узкоклассовыми рамками идеологии якутской буржуазии, не создали полноценных в идейно-художественном отношении произведений. Но несмотря на это, некоторые их произведения, изобличающие пережитки патриархальщины, не лишены известного познавательного и художественного значения» [8, с. 41]. Или в письме Г.М. Васильева комиссии правления Союза писателей СССР от 5 декабря 1950 г., представленной в монографии Л.Р. Кулаковской, читаем: «Место Кулаковского, Софронова, Неустроева в литературе, да и в истории развития общественной мысли весьма скромное, несмотря на всю их природную одаренность» [9, с. 62]. Во-вторых, свое несогласие Г.М. Васильев обязательно подтверждает отсылкой или цитатой из текста авторов. Отдельные замечания из его аргументаций созвучны с идеями наших дней. Например, он пишет: «В стихотворении «Пароход» Кулаковский восторженно воспел технический прогресс как основу для развития торговли и экономики края. В другом стихотворении «Благопожелания среднего поколения» автор вывел свой идеал - образ просвещенного тойона, благодетеля, который должен иметь «несчетное количество скота», вести обширную торговлю и заниматься предпринимательской деятельностью» [8, с. 39]. Все это говорит о том, что как литературный критик, Г.М. Васильев в определенной степени объективен, именно поэтому его положения по отдельным вопросам, в научном ракурсе, правильны, ибо он исходит из того, что художественное наследие А.Е. Кулаковского намного шире по содержанию и идеям регламентированного эстетизма классовой культуры.
Новаторская в 1960-е годы положительная оценка творчества А.Е. Кулаковского представлена в монографии Г.М. Васильева «Якутское стихосложение». В этой работе он доказывает: «Большой
своеобразный художник слова А.Е. Кулаковский не пассивно перенял народные традиции. Он упорядочил и развил дальше систему аллитерационного стиха, раскрыв его внутренние возможности, разработав основные правила и законы. Тем самым он довел технику аллитерационного стиха до уровня профессионального мастерства. ... Народный стих, систему которого впервые разработал и применил в литературе А.Е. Кулаковский, получил широкое признание и прочно вошел в творческую практику поэтов, соревнуясь с современными поэтическими формами» [11, с. 70-72].
Таким образом, названные виды и формы работы ученого: переводы, составительская и редакторская практика, литературная критика - выступают началом его главной деятельности: собственно литературоведческого наследия, которая ценна и значительна в нескольких аспектах.
Новаторским в свое время является его особое внимание к текстам. Именно на основе этой исходной точки он ставит современную методологическую проблему текстологии как направления научного характера почти в одно время с работами Тартуской школы Ю.М. Лотмана и З.Г Минц. В статье «К вопросу об издании поэмы А.Кулаковского «Сон шамана» Г.М. Васильев фактически доказывает определение «канонический текст» по отношению к названной классической поэме. При этом он подчеркивает, что «основной текст поэмы представляет собой ничем не заменимый, уникальный авторский подлинник произведения, достоверность которого не подлежит никаким сомнениям». Далее, имея в виду «Сон шамана» А.Е. Кулаковского, он однозначно утверждает, что канонический текст «должен быть освобожден от искажений», и «это большое сложное художественное произведение должно найти свое особое место и значение в истории якутской литературы» [2, с. 129].
В статье «Об одной тетради П.А. Ойунского» [7], написанной в начале 1970-х гг., он подчеркивает значимость автографа поэта как «первоисточника для разнообразной текстологической работы над произведениями писателя и представляет на практике главные направления такой работы. В этом плане, анализируя Тетрадь, уточняет даты создания переводов П.А. Ойунского басни И.А. Крылова «Кот и повар», стихотворения А.С. Пушкина «Тучи», дату написания стихотворения «К подруге Феклуше», периоды работы над «Красным шаманом», представленном в автографе в «Сергеляхской редакции». В анализе центрального произведения П.А. Ойунского он делает ряд новых заключений. Это, во-первых, аргументация о перекличке «Красного шамана» с мотивами мировой демонической литературы; во-вторых, о необходимости «отличить истинную сущность художественного образа от внешней обманчивой видимости» и понять на этой основе «реальное художественное содержание образа», что состоит «в его социально-философских идеях, в его искании смысла жизни»; в-третьих, об условной романтической форме произведения, которая «не позволяет трактовать» идейные мотивы поэмы «применительно к истории какой-либо страны или какого-либо периода»; в-четвертых, о значимости авторских ремарок в этом произведении [7, с. 171-172]. Все эти выводы не могут не удивить современных исследователей. Ибо выдвинутые им проблемы актуальны в наши дни.
Наиболее значимыми в плане исследовательской стратегии являются стиховедческие работы Г.М. Васильева, такие как «Якутское стихосложение» [11], «Стих А.Е. Кулаковского» [12], датированные 1960-ми годами, посвященные проблемам «фольклор и художественная литература». Серьезность и убедительность научных поисков Г.М. Васильева привлекли внимание ведущих ученых России и ввели тем самым якутское стихосложение в круг фундаментальных исследований общероссийского литературоведения. По мнению В.М. Жирмунского, монография «Якутское стихосложение» достойно представила якутскую науку в области российской филологии в середине 1960-х гг. [13].
Новаторским в свое время направлением в литературоведческом наследии Г.М.Васильева, не утратившим актуальности и в наше время, является его особое внимание к теоретическим вопросам литературы и обоснование их значимости в систематизации поэтической терминологии на якутском языке. Мы говорим о «Русско-якутском поэтическом словаре» Г.М. Васильева [24], названном ПА. Слепцовым «лучшим из всех известных у нас работ подобного рода». По итогам анализа состава словника, переводов и толкований терминов он делает вывод: «Современным терминологам есть чему поучиться, что брать на вооружение из этого примечательного явления якутской лексикографии и терминологии» [2, с. 51].
Таким образом, обширное литературно-художественное и теоретическое наследие Г.М. Васильева не потеряло своей актуальности и в настоящее время. Его значение подтверждается живым интересом современных исследователей к его трудам как источнику научных знаний и перспективных идей, оставленных незаурядным человеком, испытавшим в своей творческой судьбе многие перипетии сложного периода становления литературоведческой науки в Якутии, но находившим яркое применение своему таланту, эрудиции, пытливому уму через поиски путей научного самовыражения.
Литература
1. Дьячковская М.Н. Основные тенденции развития якутской поэзии XX века. Шестидесятые-семидесятые годы // Литература Якутии XX века. Историко-литературные очерки / под ред. В.Н. Иванова, П.В. Максимовой, М.Н. Дьячковской, JI.H. Романовой. - Якутск, 2005. - С. 190-235.
2. Очарованный волшебством живого слова. Сборник статей / под ред. В.Н.Емельянова и др. - Якутск, 2008. - 156 с.
3. Покатилова Н.В. Якутская аллитерационная поэзия. - М., 1999. - 163 с.
4. Поспелов Г.Н. Литературоведение и литературная критика // Проблемы литературной критики. - М., 1980. - С.70-91.
5. Штейнгольд А.М. Анатомия литературной критики. - СПб., 2003. - 202 с.
6. Кожинов В.В. Размышления о русской литературе. - М., 1991. - 526 с.
7. Васильев Г.М. Об одной тетради П.А. Ойунского // Основоположник якутской советской литературы: сборник статей.-Якутск, 1974. - С. 168-173.
8. Очерки истории якутской советской литературы / под ред. З.В. Гоголева, В.П. Дадыкина и др. - М., 1955. - 196 с.
9. Кулаковская Л.Р. Научная биография А.Е. Кулаковского. Личность поэта и его время. - Новосибирск, 2008. - 296 с.
10. Хализев В.Е. Теория литературы. - М., 1999. - 398 с.
11. Васильев Г.М. Якутское стихосложение. - Якутск, 1965. - 126 с.
12. Васильев Г.М. Стих Кулаковского // Кулаковский: Сб. докл. к 85-летию со дня рождения А.Е. Кулаковского. -Якутск, 1964.-С.58-67.
13. Жирмунский В.М. Рецензия // Известия АН СССР: Серия литературы и языка. Т. XXVII, вып. 4. - М., 1968. - С.354-
355.
14. Васильев Г.М. Нууччалыы-сахалыы поэтическай тылдьыт. - Якутск, 1976. - 208 с.
Сивцева-Максимова Прасковья Васильевна, доктор филологических наук, профессор, заведующий научно-исследовательской лабораторией «Проблемы текстологии и литературной критики» Северо-Восточного федерального университета имени М.К. Аммосова, г. Якутск, e-mail: [email protected].
Sivtseva-Maksimova Praskovia Vasil'evna, doctor of philological science, professor, head of scientific and research laboratory «Problems of textology and literature evaluation», North-Eastern Federal University named after M.K. Ammosov, Yakutsk, e-mail: smpv50mail.ru.
Гармаева Светлана Искроена, доктор филологических наук, филологический факультет, кафедра зарубежной литературы Бурятского государственного университета, г. Улан-Удэ.
Garmaeva Svetlana Iskrovna, doctor of philological science, faculty of philology, department of foreign literature, Buryat State University, Ulan-Ude.
