CC BY
142
подпитывает организованную преступность и приводит к обнищанию беднейших слоев населения Ирака, получившего в подарок с легкой руки заокеанских неоконсерваторов спасительный на словах, но губительный по сути проект с громким названием «демократия».
«Вестник аналитики», М., 2009 г., № 3, с. 62-66.
И. Фадеева,
доктор исторических наук
ТУРЦИЯ: ПРОТИВОСТОЯНИЕ ИСЛАМИЗАЦИИ
И СЕКУЛЯРИЗМА
Еще в XIX в. в Турции как следствие своеобразия модернизации страны обозначилось жесткое противостояние двух элит -европеизированной модернизаторской и мусульманской традиционалистской. Реформировать имперские институты, неизбежно задевая интересы клерикалов, пытались султаны Махмуд II (18081839) и Абдул-Меджид II (1839-1861). А самый сильный удар по религиозному устройству в Турции уже в XX в. нанес первый президент страны Мустафа Кемаль. Окружавшая Ататюрка военная, партийная и бюрократическая элита видела в модернизации, которая в то время ассоциировалась с вестернизацией, единственный выход из вековой отсталости и упадка. Для кемалистов само существование нового государства было связано с жестким подавлением традиционалистов, в чем они усматривали гарантию безопасности и дальнейшего развития страны. Их важнейшим достижением стало провозглашение Турецкой Республики светским государством, что нашло отражение в Конституции 1924 г. Отделение ислама от государства разрушило как традиционную многовековую общественно-политическую структуру страны, так и ее внешний облик. Парадокс состоял в том, что, пытаясь спасти общество от гибели, его узкая прослойка фактически резала по живому. Реформы инициировались «сверху», введение новых институтов сопровождалось уничтожением старых в системе образования, судебной и т. д., а это не только не способствовало их положительным результатам, но временами даже приводило к хаосу. Османской реформаторской верхушке, а позднее кемалистам, приходилось игнорировать мусульманское население, которое никогда не поддерживало их и воспринимало реформы как чуждые исламу нов-
134
шества. В таких условиях поддержка офицерского корпуса имела особое значение.
Сейчас вновь, как почти век назад, разгорелась борьба между модернизаторами, главной опорой которых остается армия, и исламистами. Вплоть до середины XX в., несмотря на все усилия реформаторов, основная часть жителей маленьких городков и сельского населения жила согласно традиционным мусульманским нормам и обычаям. Однако по мере постепенной либерализации режима симпатии значительной части населения, прежде не востребованные и не учитывавшиеся, оказались на стороне политиков, осмелившихся заявить о своей приверженности исламу и мусульманским ценностям. Этот поворот обозначился и на бытовом уровне. Даже в крупных населенных пунктах девушки начали покрывать головы хиджабом - традиционным мусульманским платком, а юноши - отпускать бороды, что было редкостью в начальные десятилетия республиканской Турции. Массы людей, хлынувших в города из сельской местности в ходе ускоренных процессов индустриализации и урбанизации второй половины XX в., пополнили ряды ставшего более активным электората. Изменилась структура населения Турции: если в 1927 г. 12,5% проживали в городах с численностью жителей свыше 20 тыс. человек, то с конца 90-х годов в них проживало уже около 71% населения. Многие из новых горожан стали опорой исламистских организаций и партий.
Размножившиеся в 60-х годах религиозные, националистические, а также левацкие группировки существенно обострили внутриполитическую ситуацию. Ожесточилась борьба за власть сторонников кемалистской Народно-республиканской партии (НРП) и возродившейся исламистской элиты. Теперь уже исламисты начали представлять своих противников как ретроградов, препятствующих прогрессу. Они выступали за многопартийность, за новые пути в развитии экономики, критиковали коррупцию в правительстве НРП и в конце концов преуспели в борьбе за голоса избирателей. Постепенно чаша весов склонялась в сторону происламистских сил, что, конечно, не означало их окончательной победы. Процесс перехода к состязательной политике, начавшийся после Второй мировой войны, приобрел, как в западных странах, циклический характер, представляя собой чередование правительств, исповедующих разную идеологию и внутриполитическое кредо. Но при этом их позиции по ключевым вопросам внешней политики (кипрский вопрос,
135
отношение к вступлению Турции в Европейский союз и т.д.) во многом совпадают.
Как правило, за активизацией происламистских сил, оказывающихся у власти в результате выборов, следовало подавление их активности путем прямого или косвенного вмешательства армии. В свою очередь исламистские правительства стараются, и не без успеха, ослабить позиции военных. В условиях секулярного режима исламистская верхушка заметно трансформировалась. Начиная с конца 80-х годов, лидерами ряда влиятельных исламистских организаций являются хорошо образованные профессионалы (инженеры, врачи, юристы), во взглядах которых религиозный консерватизм сочетается с гибкостью и открытостью в вопросах экономической и технологической интеграции с внешним миром, хотя среди турецких исламистов есть немало противников модернизации по западным моделям и сторонников силовых методов внедрения исламских норм. Происламистские партии приобретают вес больше приверженцев среди выпускников престижных учебных заведений, занятых в различных областях экономики. Существенную роль в хозяйственном развитии небольших городов играет так называемый исламский, или «зеленый», капитал, к которому относятся финансовые учреждения, функционирующие на исламских принципах. Эти принципы включают в себя соблюдение в рамках права на собственность справедливого учета интересов индивида и мусульманской общины, запрет на ссудный (банковский) процент, обязательное отчисление «закят» в пользу бедных. Исламские банки получают капитал из мусульманских стран, в том числе нелегально наличными деньгами. Они также привлекают накопления турецких гастарбайтеров в Европе - тех, кто поддерживает проис-ламистские партии.
Ряды исламистов получают постоянную подпитку, поскольку они имеют вполне легальные условия для расширения сферы своей деятельности. В последние годы религиозных школ было открыто значительно больше, чем светских, причем с 1982 г. преподавание основ религии во всех школах стало обязательным. В конце 90-х годов армия предприняла попытку сдержать рост активности исламистов. При участии Совета национальной безопасности (СНБ), куда наряду с первыми лицами правительства входит высшее военное руководство, в феврале 1997 г. было отправлено в отставку правительство Н. Эрбакана, лидера исламской Партии благоденствия. Вмешательство военных было спровоцировано отнюдь не бес-
136
помощностью и неэффективностью череды коалиционных правительств и даже не скандалами, связанными с коррупцией в высших эшелонах власти, которые не были редкостью и среди лидеров светских партий. Столь решительные действия были вызваны политикой ползучей исламизации, которую военные расценили как покушение на устои секулярного государства.
Пришедшая к власти в 2002 г. Партия справедливости и развития (ПСР) усвоила опыт предшествовавших происламистских партий, запрещенных за откровенную пропаганду исламских норм. Ее лидеры партии придерживаются более прагматичной и гибкой политики, особенно в экономической сфере. До начала мирового финансово-экономического кризиса им удавалось осуществлять масштабную программу приватизации, обеспечивать приток иностранного капитала. Уровень инфляции в докризисные годы выражался однозначным числом, что для Турции стало большим достижением. Быстро рос валовой внутренний продукт (ВВП). Риторика лидеров Партии справедливости и развития отличается от безудержной критики кемализма их предшественником Н. Эрбаканом. Президент Турции А. Гюль и премьер-министр Р.Т. Эрдоган также избегают нападок на политику и культуру Запада. Они в меньшей степени озабочены солидарностью с мусульманскими странами, чем конкретной задачей вступления в ЕС в качестве полноправного члена. Обвиняя европейцев в антиисламских предубеждениях, лидеры ПСП в то же время понимают значение для Турции сотрудничества с Западом, которое идет на пользу экономическому развитию страны. На конференции в Стамбуле в ноябре 2005 г. Эрдоган заявил: «Мне неважно, чьи это деньги -еврейские, арабские или западные. Я приветствую любые».
Так, в сфере энергетики правительство идет на сотрудничество как с Россией, так и с Ираном, Грецией, Азербайджаном. В настоящее время уже действуют четыре трубопровода: газопровод Россия-Европа-Турция (российский газ доставляется в Анкару через территорию Болгарии); газопровод Иран-Турция (Тебриз-Анкара); газопровод «Голубой поток» (доставка российского газа с побережья Черного моря в турецкий порт Самсун); нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан.
Планируется прокладка еще нескольких газопроводов. В целом внешняя политика Турции, в том числе в отношениях с Россией и США, в годы правления ПСР стала более прагматичной и взвешенной.
137
В августе 2007 г. при выборах меджлисом президента Турецкой Республики победил один из лидеров ПСР А. Гюль. Таким образом, парламент и два важнейших государственных поста оказались в руках происламистской партии. Оппозиция в лице некоторых парламентариев, крупных государственных чиновников и представителей высшего военного руководство обвиняет правительство в тайной программе постепенного демонтажа светских основ Турции и превращения ее в исламское государство. Проис-ламистские партии, предшественницы ПСР, откровенно выражали недовольство светским режимом и выступали за более существенную роль ислама в государстве. Лидеры правящей партии действуют осторожнее, отвергая обвинения в исламизме и заявляя о стремлении выносить религию за рамки политики. Но при случае и они не скрывают своих религиозных устремлений. Р. Эрдоган заявил по этому поводу: «Демократия подобна поезду, которым следует воспользоваться на пути к желаемой цели, но с которого можно сойти, когда необходимость в нем отпадет».
В феврале 2008 г. по инициативе ПСР были одобрены поправки в законодательство, разрешающие женщинам посещать учебные заведения и государственные учреждения в хиджабах и по сути отменяющие установленный Ататюрком в 1923 г. запрет на ношение мусульманских платков. А в ответ на решение Европейского суда по правам человека, запретившего такие платки в государственных светских школах, премьер-министр заявил, что должен посоветоваться с мусульманскими правоведами. Сторонники светского пути развития Турции расценили поправки о хиджабах как угрозу распространения религиозных символов не только на высшие учебные заведения, но и на школы. А демонстративное желание обратиться за консультацией к религиозным деятелям и исламская риторика премьер-министра, подхваченная его окружением, были восприняты кемалистами как свидетельство намерений возродить нормы шариата и подготовка к трансформации светского режима. В марте 2008 г. Конституционный суд принял к рассмотрению иск прокуратуры о роспуске ПСР по обвинению в нарушении конституционных норм, а в июне отменил поправки о мусульманских платках. Противоборство в стране по вопросу о ношении мусульманских платков продолжается, хотя некий баланс между их противниками и сторонниками сохраняется. Формально эти платки не разрешены в университетах, но студентки, исключенные за их ношение, получили возможность вернуться к
138
учебе. Однако и президент, и премьер продолжают настаивать на официальной отмене запрета на хиджабы. В ответ на решения Конституционного суда об отмене поправки о хиджабах и принятии к рассмотрению иска о роспуске ПСР правительство перешло в контрнаступление.
В конце июня 2008 г. Верховный суд приступил к рассмотрению уголовного дела против 86 лиц, обвиненных в принадлежности к тайному обществу «Эргенекон», которое якобы начало подготовку военного переворота. Поводом к возбуждению дела стали боеприпасы, найденные у одного из отставных офицеров. В октябре 2008 г. в Стамбуле начался судебный процесс над членами общества «Эргенекон». На скамье подсудимых оказались высокопоставленные военные. Фигурантами дела стали бывший ректор Стамбульского университета К.Я. Алемдароглу, ведущий обозреватель газеты «Джумхуриет» И. Сельджук и другие видные ученые, журналисты, принадлежащие к политическим организациям самой разной ориентации - от националистических до коммунистических. В апреле 2009 г. прокатилась новая волна арестов, включая ряд представителей творческой интеллигенции. Если что-то их всех и объединяет, то это противостояние дальнейшей исла-мизации страны. О масштабах предпринятой правительством акции особенно красноречиво свидетельствует арест влиятельного отставного генерала Сенера Эруйгура, возглавлявшего «Общество мысли Ататюрка». Просочилась информация, что якобы найденные дневники генерала содержат подробный план военного переворота и свержения правительства под предлогом провалов в экономике. Суд расценивается кемалистами, прежде всего значительной частью военной элиты, как упреждающий удар исламистов, опасающихся отстранения от власти, несмотря на положительное для них решение Конституционного суда. Представителей действующего командования турецкой армии, как и лидеров светских партий, в списке заговорщиков на сегодняшний день нет. Но и без того процесс, обещающий быть долгим, обостряет конфликт двух издавна противостоящих сил. Правящая партия, окрыленная успехом на недавних выборах и выигравшая затеянное против нее дело в Конституционном суде, опирается на большинство населения страны. Она располагает огромными финансовыми средствами исламского капитала, подпитываемого зарубежными мусульманскими странами. Как и прежде, за сторонниками светской ориентации страны стоит турецкая армия, верхушка которой тоже имеет нема-
139
лые финансовые ресурсы и влияние в наиболее образованной части общества. Их поддерживает и значительная часть прессы. Влиятельные армейские круги не сказали еще своего последнего слова.
В отличие от США, Европейский союз, в который Турция пытается попасть в качестве полноправного члена уже несколько десятилетий, традиционно поддерживает тенденцию к ослаблению политической роли армии в стране. Под давлением ЕС были отменены должности военных судей в судах государственной безопасности, учрежденных после военного переворота 1971 г., а вскоре были ликвидированы и сами эти суды. Нарушена многолетняя традиция назначения военных на пост главы Совета национальной безопасности. Два последних генеральных секретаря СНБ пришли на эту должность с дипломатической службы. Значительно усложнился и удлинился процесс утверждения в меджлисе военного бюджета, который ранее одобрялся почти автоматически. Все это можно было бы рассматривать как этапы демократизации, если бы такие действия не усиливали происламистскую правящую партию. Теоретически членство в ЕС могло бы стать гарантией сохранения светского, демократического режима. Однако перспективы вступления Турции в Евросоюз становятся все туманнее. Помимо различных политических и экономических препятствий на этом пути, немаловажную роль играет и то, что, несмотря на серию реформ, проведенных правительством Т. Эрдогана по требованию ЕС и при поддержке Международного валютного фонда (МВФ), происла-мистский характер правящей партии вызывает опасения у европейцев. Хотя в основополагающих документах ЕС закреплена свобода вероисповедания, многих европейцев настораживает специфика исламской идеологии, которая в большинстве мусульманских стран противоречит светскому характеру государства и принятым в ЕС нормам политического устройства.
Мировой финансово-экономический кризис еще более отдаляет перспективу присоединения Турции к ЕС. Сам Евросоюз сейчас, как и весь мир, поглощен мерами по предотвращению дальнейшего углубления кризиса и выходу из него, а Турция среди подававших надежды в последние годы стран с формирующимся рынком стала одной из наиболее пострадавших. Кризис привел к сокращению экспорта, уменьшению иностранных инвестиций и возможностей внешних заимствований, падению курса турецкой лиры на треть и увеличению безработицы до рекордного уровня за все 85 лет существования республики - 13,5% трудоспособного
140
населения. Финансовая система страны выдержала удары извне и, по мнению турецких и зарубежных экспертов, имеет хорошие шансы понести минимальные потери. В отличие от западных стран фирмы кредитуются не только банками, но и с помощью партнерских или родственных отношений и т.д. Наконец, страна лишь четыре года назад вышла из экономического кризиса, оздоровившего и финансовые учреждения, и реальный сектор. Туристический бизнес рассчитывает на удержание своих позиций за счет западноевропейцев, которые вынуждены в целях экономии сменить свой отдых в Испании, Италии или Греции на более дешевую Турцию. Пока правительству удается довольно успешно смягчать последствия мирового финансового кризиса и экономического спада. Турция входит в число «большой двадцатки» ведущих экономических держав мира. В марте 2009 г. был одобрен пакет антикризисного экономического стимулирования на сумму 5,5 млрд. турецких лир (3,2 млрд. долл.).
В целом в Турции пока сохраняется относительная экономическая и политическая стабильность и более или менее устойчивое равновесие между происламистскими силами и сторонниками светского развития страны.
«Азия и Африка сегодня», М., 2009 г., № 6, с. 48-51.
С. Серёгичев,
востоковед
ПОЛИТИЧЕСКИЙ КРИЗИС В СУДАНЕ: ТЕКУЩАЯ СИТУАЦИЯ И СЦЕНАРИИ РАЗВИТИЯ
Так уж повелось, что весна в политическом календаре Судана имеет репутацию сезона потрясений, мятежей и переворотов. Так, в ночь с 5 на 6 апреля 1985 г. был свергнут режим Нимейри, в апреле 1996 г. крупнейшей и влиятельной суданской партией «Аль-Умма» была совершена неудавшаяся попытка государственного переворота, в конце марта - начале апреля 2004 г. безрезультатно прошла попытка государственного переворота, устроенная Национальным народным конгрессом.
Не стала исключением и весна 2008 г. Утром 10 мая колонна из джипов с боевиками ДСР (Движение за справедливость и равноправие), которое поддерживает связи с лидером суданских исламистов Хасаном ат-Тураби, попыталась прорваться в Омдурман,
141
