CC BY
75
УДК 811.11-112 ББК 81.00
Е.Е. Меньшикова
ТУРИСТИЧЕСКИЙ НАРРАТИВ КАК МИФ
Статья посвящена анализу мифологических структур, которые проявляюся в туристическом нарративе. Показано, что именно благодаря мифологической составляющей туристический нарратив проникает через барьеры сознания, обращаясь непосредственно к подсознанию и бессознательным структурам сознания человека.
Ключевые слова: туристический нарратив; миф; архетип
Е.Е. Menshikova
TOURIST NARRATIVE AS A MYTH
The article is devoted to analysis of the mythological structures, which reveal themselves in the tourist narrative. I argue that due to its mythological component the tourist narrative goes beond the
Вестник ИГЛУ, 2011 © МеньшиковаE.E., 2011
boudaries of the rational consciousness, addressing directly to subconscious and unconscious structures of the mind.
Key words: tourist narrative; myth; archetype
Сегодня не вызывает сомнений, что нар-ративность представляет собой широкоупотребительный способ текстообразования. Как отмечает Б.В. Томашевский, тексты, называемые нарративными в структуралистском смысле слова, излагают, обладая на уровне изображаемого мира темпоральной структурой, некую историю. Понятие же истории подразумевает событие. Событием является некое изменение исходной ситуации: или внешней ситуации в повествуемом мире (естественные, акциональные и интеракциональные события), или внутренней ситуации того или другого персонажа (ментальные события). Таким образом, нарративными, в структуралистском смысле, являются произведения, которые излагают историю, где изображается событие [Томашевский, 1996, с. 186].
Туристический нарратив определяется нами как зафиксированное в виде текста дискурсивное образование, представляющее собой способ создания мира локального интереса в виде туристических сюжетноповествовательных событий, происходящих в определённых пространственно-временных рамках.
Говоря о туристическом нарративе как о мифе, сравнивая структуру мифа и структуру туристического нарратива, мы отнюдь не отождествляем их, сознавая специфику и роль каждого из этих феноменов. Мы считаем, что туристический нарратив представляет собой своего рода «квинтэссенцию» современной мифологии.
Понимание мифа на современном этапе его постижения далеко от единства. Это связано, прежде всего, с полисемантичностью термина. В современной исследовательской среде отмечается, что «словесный знак «миф» кореллируется сегодня с взаимоисключающими значениями и употребляется не только как нечто многозначное, но и как весьма неопределённое» [Мелетинский, 2000, с. 262]. Разумеется, в рамках статьи невозможно провести обзор исследований по проблеме мифологии, тем более, что тема эта поистине глобальна, а количество научных трудов, в том числе и фундаментальных, безгранично. Поэтому в
соответствии с ракурсом заявленной проблемы, мы выделим наиболее общие, сущностные характеристики мифа.
Вслед за Д.П. Козолупенко, можно выделить два наиболее существенных свойства мифа: «То, что миф является соединением стремления к постижению реальности и полагания ценностных смыслов, и то, что миф всегда отсылает нас к базисным коллективным представлениям, лежащим в основании культуры. Оба свойства являются неотъемлемыми характеристиками мифа, и оба они непосредственным образом связаны с социально-психологическими функциями мифа», миф «есть чувственно-интеллектуальное образование, соединяющее в себе осмысление реальности и продуцирование ценностных смыслов» [Козолупенко, 2009, с. 29]. Благодаря мифу, иероисториям, пишет В.Н. Не-чипуренко, «человек удовлетворяет тройную потребность: оснащает себя образным сценарием, который поясняет и фиксирует сакральное; включает память о сакральном в комплекс моделей, пригодных для интериориза-ции и социальной трансляции; наконец, обеспечивает себя социальными связями вокруг одних и тех же верований и установок» [Не-чипуренко, 2002, с. 24].
Приведем еще одно определение, которое кажется нам удачным, ибо в нем подчеркивается верная, по нашему мнению, мысль: миф есть повествование. По мнению Е.М. Меле-тинского, «миф это повествование, совокупность фантастически выражающих действительность рассказов, но это не жанр словесности, а определенное представление о мире, которое лишь чаще всего принимает формы повествования» [Мелетинский, 2000, с. 14].
Повествование, сюжет являются для мифа времяобразующим фактором, позволяющим воспринимать его как историю. Логика развития сюжета в мифе движется - в соответствии с триадой, выделенной А. М. Пятигорским, - от естественного к необыкновенному (не как все) и к сверхъестественному (трансцендентному) [Пятигорский, 1996]. Сюжеты мифов выражают архетипы в виде символов, а в любом символе есть нечто архаиче-
ское, его «память всегда древнее, чем память его окружения» [Лотман, 1999, с. 145], символ сочетает знаковость с образностью, а специфика мифов состоит в вещественном совпадении идеи и чувственного образа, это символ, где реально осуществляется тождество идеи и вещи [Лосев, 1991]. В символе слиты эмоция и разум, он обращен одновременно к сознанию, подсознанию и бессознательной сфере, а современный миф, как отмечает A.B. Ульяновский, - это мир современных вещей, сопутствующих им вожделений и аффектов человека [Ульяновский, 2005].
Ключом к мифологической системе являются отношения в виде элементарных семантических оппозиций, которые превращаются в мифологические, когда приобретают сакральный характер и ценностную ориентацию. Это означает также, что для смыслового поля мифа значимы отношения между объектами, а не они сами по себе, потому что не существует ценностно определенных объектов вне системы, так же, как нет изначально положительных и отрицательных героев, а есть их положительные и отрицательные поступки. Мифологические символы и семантические оппозиции составляют синхронное измерение структуры мифа. Ее диахронную координату образует временное развертывание событийного ряда, в процессе которого выстраиваются оппозиция [Притчин, 2002, с. 154].
В соответствии с вышеизложенным можно заключить, что миф предстает как «риту-ализованная история или историей выраженный ритуал. Смысл его не в сюжете или в форме самих по себе, а в их специфической организации, которая создает мифологические видение мира (ситуации, вещи, человека и т.д.)» [Там же. С. 155].
Сегодня туристическую мифологию можно соотнести с ритуализованой историей, где сама форма повествования имеет такие непременные атрибуты, как сценарность / театральность / драматизация, яркая образность сакральной истории и наличие героя и т.д.
Туристический нарратив, конструируя реальность потребителя, с помощью мифологических приемов структурирует его мир. К основным мифологическим приемам в туристическом нарративе, можно отнести:
1. Использование архетипов и других мифологических приемов.
2. Построение туристического нарратива:
1) особым дуалистическим образом, свойственным мифологическому мышлению;
2) на основе сценарности / театральности / ритуальности.
Согласно К.Г. Юнгу, архетипы являются формами без собственного содержания, всего лишь носителями энергии, вспомогательным психологическим материалом. Архетипы актуализируются в определенных ситуациях, это форма без содержания, дающая возможность некоторого типа представления и действия. К.Г. Юнг указал на уникальную способность архетипа именно как зависимой формы глубинной интенции, значит, как некой целостной интерсубъективной сущности функционировать в любой ментальности как устойчивая априория, указывая на определённое поведение как действие. Архетипы проявляются как образы и одновременно как эмоции. Эмоциональность архетипических образов обеспечивает их динамическое действие. Соприкасаясь с индивидуальным сознанием, они могут пробудить подсознательную активность человека.
Юнг пишет, что всюду, где мы сталкиваемся с однотипными и постоянно повторяющимися представлениями, речь идёт об архетипе, независимо от того, воспроизводится его мифологический характер или нет [Юнг, 1991]. Следует заметить, что существуют различные подходы к классификации архетипов и их условному делению на группы. Так, например, М. Элиаде выделяет следующие основные архетипы: архетипы сакрального пространства и центра; архетипы сакрального времени; небесный архетип и боги неба; архетип Солнца и солярные культы; архетип Луны и лунарная символика; архетип вод и аква-тический символизм; архетип камня; архетип земли, женщины и плодовитости; растительная архетипика и символы возрождения; земледелие и культ плодородия; архетипы мифа; архетипы символов [Элиаде, 1999].
Выделенные архетипы в той или иной степени являются релевантными для туристического нарратива. К этому следует добавить позитивные архетипы, архетипы экзистенциального содержания (например, архетип Трансформации, архетип Смерти и возрождения; архетип Целостности, архетип Жизни, архетип Пути), архетипы жизнеустро-
ВестникИГАУ, 2011
ительные, архетипы времени (Золотого века, счастливого детства) и т.д. Можно предположить, что туристический нарратив актуализирует столько архетипов, сколько существует типичных жизненных ситуаций и связанных с ними образов.
Архетипы в туристическом нарративе объективированы, прежде всего, мифосимволическими дескрипторами - лексическими единицами (слов, словосочетаний) языка, выражающими основное смысловое содержание текста. Так, например, архетипы солнца, неба, земли, воды представлены целым спектром мифосимволических дескрипторов: изумительная природа, девственно экзотическая природа, романтичная и причудливая природа, живописные природные красоты, божественной красоты природа, потрясающая воображение природа, мир нетронутой, живой, отзывчивой природы, дикая первозданная природа, ошеломляющие пейзажи, сказочно красивые пейзажи, диковинные растения и экзотические животные, чистая лазурь неба, бархат ночного неба, экзотическая флора и фауна, удивительный, потрясающий подводный мир, удивительные экзотические цветы, пьянящие своим ароматом, таинственные зеленые тропические джунгли, буйное многоцветье флоры, фантастическое разнообразие животного мира, завораживающие пейзажи с оазисами и цветущими садами, золотистые песчаные пляжи, белоснежные пляжи с золотистым песком, яркое солнце, ласковое солнце, кристально-чистые зелено-голубые воды, кристально чистая вода цвета сапфира, безбрежный сияющий океан, искрящиеся на солнце воды океана, изумрудная вода, бирюзовые лагуны, великолепные коралловые рифы с экзотическими морскими обитателями, изумрудная вода, чи-стейтая вода, утопающая в зелени экзотика с озерами, лагунами, водопадам, горы в серебристой дымке, розовые закаты, таинственные пещеры и т.д.
Другой мифологический прием, который используется в туристическом нарративе -построение повествования особым дуалистическим образом, свойственным мифологическому мышлению: «время проблем - время активности, возрождения», «до - после», «негатив - позитив» и т.д., а в целом «символ ста-
рой жизни - символ спасения, надежды, новой жизни».
Туристический нарратив дает возможность человеку, а в плане туристической мифологии - Герою, переживать эмоциональные события, он превращается в потребителя иллюзий, становится участником яркого действия.
В современных исследованиях герой рассматривается не только как метафора «эго», но и как символ трансцендентной функции, возникающей в процессе индивидуализации уникальной психической способности находить срединную область между светом и тьмой, мыслью и чувством, сознанием и бессознательным, нуминозностью архетипа и обыденностью реальности. Герой - медиатор мифологического смыслообразования [Иванова, 2005]. Герой выступает персонификацией процессов обновления. Но герой персонифицирует процесс обновления не просто в сознании, а в сознании мифологизированном, которое не склонно к научно-теоретическому мышлению.
Сущность героя - в свершении подвига. Необходимым условием всякого настоящего подвига является метафизическая проблема: в нашем случае - это принципиальное несовершенство или ущербность бытия в настоящий момент. А в результате подвига должна быть возвращена полнота и целостность мира, восстановлена его связь с божественным бытием.
Герой в туристическом нарративе является моделью воплощения идеала, мечты, содержит конкретные возможности их воплощения в реальность, каждый может стать Героем и подарить себе Новую реальность. Туристический нарратив формирует мифологизированный «горизонт ожидания» героя. Горизонт ожидания героя - это эволюция его взаимоотношений с миром: начальное пребывание в состоянии обыденного течения времени, последующее «перемещение» в мифологическое, символическое пространство, наконец, окончательная кристаллизация бытия, его опредмечивание, обретение блаженно-райского состояния. Элементы текста соответствуют вектору напряжения, тяге, заданной мифом. Горизонт ожидания героя - это модель внутри-личностного вектора, который ведет человека по жизни. Типичный путь героя укладывается
в достаточно простую формулу: герой переходит из современного мира в сферу сакрального (мифического), где с ним и происходят таинственные приключения. При этом сущностную роль играет феномен ритуала перехода, утверждающий инициацию героя.
Так, например, в туристическом нарративе представлен целый спектр мифосимволических дескрипторов состояния, что позволяет связать в единое семантическое пространство разобщенные в бытийной практике вещи:
- движение вовне, из привычной среды: вырваться из обыденного течения времени, обрести потерянное равновесие и умиротворение, оторваться от окружающей суеты, экстатический выход из себя, за свои пределы, забыть о проблемах и заботах, избавиться от стресса, отдохнуть от повседневности, изменить привычное течение вещей, добавить острые ощущения в однообразность повседневной жизни, испытать что-то новое и получить заряд свежих эмоций и впечатлений;
- заполнение внутреннего пространства новым содержанием: наполнить жизнь незабываемыми ощущениями, ощутить состояние настоящего умиротворения и душевного спокойствия, посмотреть на себя и свою жизнь со стороны, заглянуть вглубь и дотронуться до самой сути того, что есть человек, познать свой внутренний мир, изменить течение своей жизни, понять и осознать смысл собственного существования, открыть в сознании новые горизонты восприятия, привнести в жизнь новые формы изысканных удовольствий, не омраченных печатью потребительства, изменить отношение к миру, качественно улучшить свою жизнь, решить застарелые проблемы, увидеть реальность глазами по настоящему счастливого человека, ощущать всю полноту жизни, пребывая не где-то в своем прошлом, или будущем, но в сокровенном моменте «здесь» и «сейчас»;
- обретение утраченной гармонии: стать на путь здоровья, счастья, привести в гармонию тело, эмоции и ум, обрести душевное равновесие и силы, вернуть радость жизни, справиться с накатившей тоской и унынием, вернуть утраченные силы, погрузиться в атмосферу романтики, зарядиться энергией, красотой, обрести потерянное равнове-
сие и умиротворение, теплом, раскрыть потенциал индивидуальности, ощутить жизнь во всей полноте, почувствовать в себе прилив небывалой силы;
- стремление, желание: стремление развеять повседневную скуку, желание воспользоваться любой возможностью, чтобы испытать необычные ощущения, стремление к ощущению собственной исключительности, желание получить пользу (здоровье, новые знания и т.п.), стремление успокоиться и преодолеть смятение и хаос, стремление изолировать себя от привычных контактов, чтобы разобраться в себе, стремление постичь смысл и направленность своей собственной судьбы, желание очиститься, освободиться от омраченности, от навязанных извне стереотипов и от болезненных реакций.
Таким образом, для туристического нарратива так же, как и для мифа, становится свойственным амбивалентность - одновременное существование противоположностей разного рода, что делает туристический нарратив и миф схожими по способу их построения.
Туристическому нарративу, направленному на формирование в рамках стереотипной ситуации программы действий, внутренне присуща сценарная организация. В основе сценарного принципа лежит представление об игровом поведении потребителя: подобно актёру на сцене человек действует в пространстве, воспринимая обстановку как декорацию для своих действий. Туристический нарратив создает пространство и помещает в него людей, организуя их жизнь, как режиссер организует игру актеров в пространстве сцены. С одной стороны, это пробуждает в потенциальном потребителе эмоции, стимулирующие постоянный рост потребления, с другой стороны, это вовлекает человека в тотальное зрелище-спектакль для переживания сильных эмоций, отчужденных от его собственной реальной жизни. Результатом воздействия является симуляция вовлечения людей в срежиссированный спектакль. Туристический нарратив дает возможность человеку переживать эмоциональные события, он превращается в потребителя иллюзий, становится участником яркого действия.
Туристический нарратив как зафиксированное в виде текста дискурсивное образо-
ВестникИГЛУ, 2011
вание по своей структурной заданности и завершенности повествования представляет собой театрализованное, заранее просцениро-ванное, ритуализованное действо. Туристический нарратив вовлекает путешественника в другой, «потусторонний», сакральный мир. Побывать в таком мире - это не просто физическое перемещение в пространстве, но и изменение состояния и сознания человека. «В создании такого тотального произведения участвует как культура, так и природа, как прошлое, так и настоящее, как чужой умысел, так и свой душевный настрой. И исполняется такая «симфония» прямо в душе путешественника» [Генис, 2003, с. 300].
В этой связи можно упомянуть введенное М. Элиаде понятие «мифологического локу-са» - времени и пространства, где происходит действие мифа. Осознанным подобием мифологического локуса оказываются в первую очередь ритуалы [Элиаде, 1987]. Под ритуалом понимается «форма социального поведения, базирующаяся на феномене архетипи-ческого символизма, затрагивающая ключевые ценности общества, обыгрывающая дихотомию сакрального и профанного и в этом смысле представляющая собой практическую реализацию мифологического мировоззрения» [Нечипуренко, 2002, с. 15].
С этой точки зрения туристический нарратив актуализирует стремление человека привести свою жизнь в состояние, резонирующее с космическим ритмом. Единый ритм задает единственно правильный порядок, на основе которого только и возможна гармония. Экзистенциальный смысл ритуальности туристического нарратива заключается в том, чтобы выстроить и поддерживать гармоническое, имеющее природу ритма, мироощущение. Это приносит психологическое облегчение, основанием которого является архетипи-ческая структура психики человека. Ситуация, создаваемая туристическим нарративом в плане ритуальности, рассматривается как проекция на реальность архетипической структуры, своего рода невербальное инструктирование относительно практического разрешения многообразных жизненных ситуаций.
Ритуальность туристического нарратива имеет пространственное, временное и социальное измерения. Благодаря этому создается эффект присутствия элементов другой ре-
альности, которые в пространственном, временном и социальном отношении отсутствуют «здесь-и-сейчас».
Как интрапсихический феномен, ритуальность туристического нарратива - это модификация опыта сакрального - непосредственного переживания присутствия иной, сакральной реальности, противостоящей профанному миру экзистенциальной рутины, сакральное представляет собой не цель процесса преобразования профанного мира, а раскрытие его символического смысла, здесь формируются специфические способы поведения, определяемые не прямым, а символическим, не утилитарным, а отвлеченно-поэтическим пониманием объектов мира.
В.Н. Топоров утверждал, что любой текст будет пространственным, а любое пространство текстологично, следовательно, пространство является неотъемлемой частью мифа и его признаком [Топоров, 1997]. Как отмечает С.П. Турин, маршрут путешествия проходит через сакральное пространство, а время путешествия - это сакральное время. Такие пространство и время наполнены символами, знаками и обладают особой ценностью, значимостью. Путь соединяет и нейтрализует противопоставления: свой - чужой, внутренний - внешний, близкий - далекий, видимый - невидимый, сакральный - профаниче-ский. Только в пути может произойти встреча с Иным, с абсолютно Другим. При этом происходит изменение духовного статуса героя, его внешнего облика, совершается некое преображение, он получает сакральную силу, обретает харизму [Гурин, 2002]. Туристический нарратив актуализирует стремление к трансформации, к выходу за пределы собственно человеческого, к расширению своего масштаба и горизонтов: Экзотика предстает как Другое, дальние странствия как Бесконечность, старина как Вечность, новизна как Знание, непонятное как Истина, древнее как Мудрость, таинственное как Тайна, пестрота как Красота, удовольствия как Благо, удивление как Чудо, радость как Благодать.
Библиографический список
1. Генис, А. Сочинения [Текст]: в 3 т. / А. Генис. - Екатеринбург: У-Фактория, 2003. - Т. 1. Культурология.
2. Гурин, С.П. Маргинальная антропология [Электронный ресурс]. - 2002. - Режим доступа: www.
philosophy.ru/library/margin/index.html (дата обращения: 21.12.2010).
3. Иванова, Е.В. Мифологическое смыслообразо-вание: Образ культурного героя [Текст]: автореф. дис. ... д-ра филос. наук: 09.00.11/Е.В. Иванова. -Екатеринбург, 2005.
4. Козолупенко, Д.П. Анализ мифопоэтического мировосприятия [Текст]: автореф. дис. ... д-ра филос. наук: 09.00.01 / Д.П. Козолупенко. - М., 2009.
5. Лосев, А.Ф. Диалектика мифа [Текст] / А.Ф. Лосев // Философия, мифология, культура. - М.: Политиздат, 1991.-С. 21-186.
6. Лотман, ЮМ. Внутри мыслящих миров. Человек Текст. Семиосфера. История [Текст] / Ю.М. Лотман. - М.: Языки русской культуры, 1999.
7. Мелетинский, Е.М. Поэтика мифа [Текст] / Е.М. Мелетинский. - М.: Наука, 2000.
8. Нечипуренко, В.Н. Ритуал: генезис социального бытия и формирование субъективности [Текст]: автореф. дис. ... д-ра филос. наук: 09.00.11/ В.Н. Нечипуренко. -Ростов-н/Д., 2002.
9. Пятигорский, A.M. Мифологические размышления [Текст]: лекции по феноменологии мифа / А.М. Пятигорский. - М.: Языки русской культуры, 1996.
10. Притчин, А.Н. Миф и реклама [Текст] / А.Н. Прит-чин, Б.С. Теременко // Общественные науки и современность. - 2002. - № 3. - С. 149-163.
11. Топоров, В.Н. Пространство и текст [Текст] / В.Н. Топоров // Из работ московского семиотического круга. - М.: Языки русской культуры, 1997. -С. 455-515.
12. Томашевский, Б.В. Теория литературы. Поэтика [Текст] / Б.В. Томашевский. - М.: Аспект Пресс, 1996.
13. Ульяновский, A.B. Мифодизайн: коммерческие и социальные мифы [Текст] / A.B. Ульяновский. -СПб.: Питер, 2005.
14. Элиаде, М. Очерки сравнительного религиоведения [Текст] / М. Элиаде. - М.: Ладомир, 1999.
15. Элиаде, М. Космос и история: Избранные работы [Текст] / М. Элиаде. - М.: Прогресс, 1987.
16. Юнг, К.Г. Об архетипах коллективного бессознательного [Текст] / К.Г. Юнг // Архетип и символ. -М.: Ренессанс, 1991. - С. 95-128.
