CC BY
28
12. Lukina O.A. 'Effektivnye kommunikativnye strategii i taktiki pedagogicheskogo diskursa. Inostrannye yazyki: innovacii, perspektivy issledovaniya i prepodavaniya: materialy IV Mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii, posvyaschennoj 100-letiyu Belorusskogo gosudarstvennogo universiteta. Minsk, 2021: 342-345.
13. Litvishko O.M., Monogarova A.G. The language of leadership: pragma-rhetoric strategies in electronic political text. Yazyk i kul'tura v global'nom mire: sbornik statej. Sankt-Peterburg: OOO «Izdatel'stvo "LEMA"», 2023: 362-367.
14. Pospelova Yu.Yu. Pedagogicheskij diskurs i ego harakteristiki. Vestnik KGU im. N.A. Nekrasova. 2009; № 1: 307-310.
15. English Online Blog. Available at: https://englishonline.britishcouncil.org/blog/how-to-ace-your-business-presentation-in-english/
16. English Online Blog. Available at: https://englishonline.britishcouncil.org/blog/6-ways-gaming-can-help-you-improve-your-english/
17. Oleshkov M.Yu. Modelirovanie kommunikativnogo processa. Nizhnij Tagil: NTGSPA, 2006.
18. Grigor'eva A.V., Shiryaeva T.A. Professional'naya kompetentnost' uchitelya: mehanizmy formirovaniya i sovershenstvovaniya v novyh obrazovatel'nyh usloviyah. Izvestiya vysshih uchebnyh zavedenij. Seriya: Gumanitarnye nauki. 2013; T. 4, № 4: 321-324.
19. English Online Blog. Available at: https://englishonline.britishcouncil.org/blog/too-old-to-learn-a-language/
20. Litvishko O.M., Monogarova A.G. Sistema strategij rechevogo manipulirovaniya v 'elektronnom tekste (na materiale fejkovyh virusnyh tekstov pervogo goda pandemii). Filologicheskie nauki. Nauchnye doklady vysshej shkoly. 2022; № 3: 24-33.
21. Better at English. Available at: https://www.betteratenglish.com/055-could-you-kick-a-robot-puppy
22. Better at English. Available at: https://www.betteratenglish.com/053-is-seeing-believing-deepfakes-and-the-information-apocalypse-transcript
23. Better at English. Available at: https://www.betteratenglish.com/otter-ai-podcast
Статья поступила в редакцию 01.05.23
УДК 801.52; 81'271: 82.085
Alieva P.G., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Dagestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: [email protected]
COLOR CODE OF CULTURE IN PHRASEOLOGICAL UNITS OF DIFFERENT LANGUAGES. The article explores phraseological units with a coloronym component from the point of view of their implementation of the color code of culture in languages of various cultural and historical traditions. The main focus of the article is on the Dagestani languages, as the least studied in this aspect. The material of Russian, English and German languages is used for comparative analysis. Idioms extracted from various lexicographic sources by the method of continuous sampling are subjected to functional-semantic analysis. The choice of coloratives "white" and "black" is explained by the fact that these are the most common color designations in all languages, which are included as a component in the phraseological unit. Idioms with these color designations are characterized not only by quantitative predominance, but also, which is no less important, by the predominance of various ethno-cultural symbols in them. Common to the compared languages is the component structure of phraseological units of the subordinate structure, as a rule, two-component ("base of comparison" and "object of comparison"). Phraseologisms with a coloronym component in ergative Dagestanian and nominative (Russian, English and German) languages differ from the point of view of grammatical structure.
Key words: English, Dagestanian languages, culture color code, phraseological units
П.Г. Алиева, канд. филол. наук, доц., Дагестанский государственный университет, г. Махачкала, E-mail: [email protected]
ЦВЕТОВОЙ КОД КУЛЬТУРЫ ВО ФРАЗЕОЛОГИЗМАХ РАЗНЫХ ЯЗЫКОВ
В настоящей статье исследуются фразеологизмы с компонентом-колоронимом с точки зрения реализации ими цветового кода культуры в языках различных культурно-исторических традиций. Основной акцент в статье делается на дагестанских языках как наименее исследованных в данном аспекте. Материал русского, английского и немецкого языков привлекается для сравнительного анализа. Функционально-семантическому анализу подвергаются фразеологизмы, извлеченные из различных лексикографических источников методом сплошной выборки. Выбор колоративов «белый» и «чёрный» объясняется тем, что это наиболее распространенные во всех языках цветообозначения, входящие в качестве компонента в состав фразеологизма. Идиомы с данными цветообозначениями характеризуются не только количественным преобладанием, но и, что не менее важно, преобладанием в них разнообразной этнокультурной символики. Общим для сопоставляемых языков является компонентный состав фразеологических единиц подчинительной структуры, как правило, двухкомпонентный («основание сравнения» и «объект сравнения»). Различаются фразеологизмы с компонентом-колоронимом в эргативных дагестанских и номинативных (русском, английском и немецком) языках с точки зрения грамматической структуры.
Ключевые слова: английский язык, дагестанские языки, цветовой код культуры, фразеологические единицы
Цветообозначения, использованные во вторичном значении в составе фразеологических единиц, впервые исследуются в сопоставительном плане на материале дагестанских, германских и русского языков, чем обусловлена научная новизна статьи. Такие исследования представляют интерес для лингво-культурологии и когнитивной лингвистики, которые занимаются исследованием языковых картин мира разных этносов. Вопросы соотношения универсального и национально-специфичного в культурных кодах, репрезентируемых фразеологическими единицами языков различных культур и традиций, представляются особенно актуальными.
Цель исследования, проведенного в данной статье, заключается в выявлении общего и специфического в репрезентации цветовых кодов культуры фразеологическими единицами различных языков. Для достижения заявленной цели использовались следующие задачи: составить выборку фразеологизмов, репрезентирующих цветовой код культуры; описать этнокультурную специфику реализации цветового кода культуры в выбранных фразеологизмах.
Предмет исследования составляет культурно обусловленное семанти-ко-культурологическое содержание фразеологических единиц разноструктурных языков.
Сравнительно-сопоставительный анализ фразеологизмов с компонен-том-колоронимом в языках различных культурно-исторических традиций представляет интерес для целого ряда разделов лингвистики, особенно для фразе-ографии и теории перевода, чем обусловило теоретическое значение данной статьи. Исследование межъязыковых эквивалентов фразеологических и паре-миологических единиц с различными цветовыми кодами культуры имеет также практическое значение, так как будет небесполезным при обучении студентов иностранным языкам и при создании переводных двуязычных словарей. Материал, полученный при конкретном сопоставительном анализе, представляет определенный интерес также для сопоставительно-типологических исследований.
Теоретической базой для нашего исследования послужили труды отечественных и зарубежных ученых: И.В. Арнольд [1], А.В. Кунина [2], В.Н. Телия [3], У. Вейнрейха [4], А. Вежбицкой [5] и др. Материал исследования извлечен методом сплошной выборки из лексикографических источников. В статье использованы методы лингвокультурологического анализа, компонентного анализа и элементы метода количественного подсчета.
Современная лингвистика уделяет большое внимание исследованию различных аспектов цветообозначений: лингвокультурологического, когнитивного, деривационного, психолингвистического, сопоставительного. Цветовой код культуры играет важную роль в формировании языковой картины мира, поскольку человек воспринимает окружающий его физический мир, в том числе, и посредством восприятия цвета. Цвет, форма и размер - это три необходимых компонента для адекватного восприятия, актуализации и идентификации любого объекта реального мира. Именно сочетанием этих трех компонентов - формы, размера и цвета - человек воспринимает, распознает и вербализует окружающий его физический мир. Кроме того, эстетическое осмысление физического мира просто невозможно без цветовосприятия. Все исследователи в области культурологии, этнопсихологии и когнитивной лингвистики единодушны во мнении о фундаментальном характере восприятия цвета для вербализации человеком окружающего мира.
Восприятие цвета оказывает также влияние на психоэмоциональное состояние человека. Одна из основных идей когнитивной теории А. Вежбицкой [6, с. 20] постулирует появление различных цветообозначений на основе восприятия конкретных физических объектов, важных для человека, которые ассоциируются с тем или иным цветом. Примечательно, что в разных культурах эти ассоциации в целом совпадают, так, например, с черным цветом ассоциируются сажа, уголь, ночь: рус. черный как сажа; англ. black as soot; нем. schwarz wie Ruß; авар. лах^ан чегераб; лезг чулав бипинар; дарг. суриеан будара; таб. сюрмеси к!а-
ру; лак. к1алаш кунна лух1исса; рус. черный как уголь; англ. black as coal; нем. schwarz wie Kohle; авар. т1урччиг1ан ч1ч1ег1ераб; лезг. ч1улав ц1иены хьтин; дарг. гаеан ц1удара; таб. к1ару шюкъсиб; лак. хъуруч1 кунна лух1исса; рус. черный, как ночь; англ., black as night; нем. schwarz wie die Nacht.
В дагестанских языках ночь ассоциируется не с черным цветом, а с темным, например: авар. бец1аб сордо «темная ночь»; лезг йиф хьиз мич1и «темная ночь»; дарг. дугиван цЯбси «темная ночь»; лак. ц1ансса хьхьу «темная ночь». Из дагестанских языков только в табасаранском языке ночь ассоциируется не с темным цветом, а с черным: йишвси к1ару «черная ночь».
Цвета, ассоциирующиеся с небесным светилом - солнцем, в разных культурах различаются. В русском языке солнце ассоциируется с разными цветами: оранжевый как солнце и красно солнышко. В русской этнической культуре солнце может быть также и белого цвета, например: белое солнце пустыни. В дагестанских языках солнце, как правило, красное, например, в аварском - баг1ар бакъ «красно солнце», в лезгинском - рагъ хьиз яру «красный как солнце», или желтое, например, в даргинском - берх1иеан бухъут1а «желтый как солнце», в табасаранском - ригъси гъатху «желтое солнце», в лакском - хъахъисса баргъ «желтое солнце».
Во всех известных нам языках снег ассоциируется с белым цветом: рус. белый как снег; англ. white as snow; нем. weiß wie Schnee; авар. г1азуг1ан хъахьаб; лезг. жие хьуз лацу; дарг дяхШеан ц1уба; таб. йифси лизи; лак. марххала кунма к1яласса.
Белый цвет получил наибольшее распространение в языках различных культурных традиций и везде в составе фразеологизмов актуализирует положительные качества человека, например, немецкая идиома ein weißes Blatt sein (букв.: «быть белым листом бумаги») употребляется для характеристики честного, добродетельного человека. Семантическим эквивалентом данного немецкого фразеологизма в английском языке служит идиома whiter than white «безукоризненный», букв.: «белее белого». Поскольку у дагестанских этносов местом локализации совести является область лица, то в дагестанских языках человек с белым лицом символизирует честность, совестливость, порядочность, например: лак. лажин кЯласса инсан «безукоризненный человек», «порядочный человек», букв.: «лицо белое человек»; авар. гьумер хъах1го «с чистой совестью», букв.: «пока лицо белое».
В культурной картине мира всех дагестанских языков белый цвет символизирует положительные смыслы: чистоту, благородство, благополучие, невинность, непорочность. В русской языковой картине мира колороним «белый» также реализует семантику «чистый», например, выражение белый лист бумаги в буквальном значении передает семантику цвета бумаги, в переносном значении реализует семантику «чистый (нетронутый) лист бумаги». Также фразеологизм белая изба означает «чистая изба», белая палата - «чистая палата». Как в русской культуре, так и в дагестанской, белый цвет носит сакральный характер. В русской культуре это проявляется в том, что хозяева преподносят своим гостям пищу белого цвета, которая символизирует чистоту помыслов и уважение к гостям. В дагестанской культуре принято наоборот хозяевам на новоселье преподносить пищу белого цвета: сахар, белый рис, молоко, сметану, сыр, которая символизирует пожелание благополучия и счастья.
В русском языке для характеристики человека, отличающегося от общей массы людей, употребляется фразеологизм семантической структуры «колоро-ним «белый» + зооним ворона» - «белая ворона». Во многих языках идиома семантической структуры «колороним + зооним» применяется для характеристики человека, непохожего на других, отличного от остальных людей, человека, выделяющегося среди окружающих людей особыми качествами. В английском языке для характеристики такого человека употребляется фразеологическое сращение black sheep, букв.: «чёрная овца», в даргинском языке такое же выражение ц1удара маза, букв.: «чёрная овца», в аварском - хъах1аб чу «белая лошадь». А.Д. Райхштейн указывает на то, что «межъязыковое сопоставление, в отличие от внутриязыкового, показывает наиболее важные явления обоих языков, а на их фоне - специфические черты, объединяющие языки в различные типы» [7, с. 7]. Тот факт, что английский и даргинский языки отличительные черты человека актуализируют посредством фразеологического сращения black sheep и ц1удара маза «чёрная овца», безусловно, не свидетельствует о родстве или сходстве этих языков. Во всех исследуемых языках для актуализации семантики «отличный от других человек» использовании один и тот же принцип - редко встречающийся тип: среди ворон редко встречается белая ворона, среди овец -черная овца, среди лошадей - белая лошадь.
Следует отметить также, что в последнее время далекие друг от друга культурно, исторически и географически языки становятся контактными в результате развития средств массовой информации. В этой связи Л.Р Гатауллина отмечает, что «тесный контакт культур и языков за счет использования средств массовой информации и Интернета способствует образованию единого смыслового пространства символики цвета. Так, цвет активно используется в качестве символа общественно-политических движений и явлений, можно, по-видимому, констатировать формирование определенной самостоятельной политической цветосим-волики: красный цвет - цвет революции и террора (нем. lieber rot, als tot. нем rotes Gespenst, англ. better red than dead, reds under beds); черный цвет - цвет анархистов, национал-социализма, революционного и реакционного фанатизма (рус. черная сотня, нем. das schwarze Hundert «погромщик-антисемит, крайний
реакционер», die Schwarze Hand «подпольная организация в Сербии»); белый цвет - цвет контрреволюции и реакционных сил (рус. белый террор, белогвардеец, белое движение» [8, с. 18]. Колороним «белый» в дагестанских языках также реализует исторически обусловленное значение «реакционный», например, авар.: хъах1аб армия; дарг ц1уба г!ярмия; лак. к1яласса армия; лезг лацу аскер; таб. лизи армия «белая армия»; лак. к1яла паччах1; авар. хъах1ав пача; лезг лацу пачагь, дарг ц1уба пача; таб. лизи паччагь «белый царь, император России».
В картинах мира дагестанских языков колороним «черный» символизирует все отрицательное, негативные эмоции, вызванные горем, ссорой, потерями, болезнью, смертью: авар. ч1ег1ераб къо; лак. лух1и кьини; дарг ц1удара барх1и; лезг ч1улав югъ; таб. к1ару йигь «черный день». В табасаранском языке наблюдается устойчивая тенденция к замене фразеологизма к1ару йигь «черный день» другим фразеологизмом муч1у йигь «темный день». Извещение о плохой вести получило в дагестанских языках название «чёрное письмо», например: авар. ч1ег1ераб кагъат; лезг ч1улав чар; дарг ц!удара кагъар; таб. к1ару кагъаз; лак. лух1и чагъар «письмо-извещение о гибели», «извещение о смерти», букв. «чёрное письмо». Весть о страшном, печальном событии или случае также актуализируется посредством фразеологизма с ко-лоронимом «черный»: авар. ч1ег1ераб хабар; дарг ц1удара хабар; лак. лух1и хавар; таб. к1ару хабар «весть о смерти», «весть о несчастье», букв. «черная весть». Об актуализации в русской культуре всего негативного посредством колоронима черный свидетельствуют фразеологизмы: чёрный день, чёрный список, чёрная полоса и др.
В дагестанских языках фразеологизмы: авар. ч1ег1ераб балагь; лак. лух1и бала; лезг ч1улав завал; таб. к1ару бала; дарг ц1удара балагь означают «большое горе», «большая беда»; букв. «чёрное горе», «чёрная беда». Негативные качества человека также актуализируются через цветообозначение «черный», например, авар.: жаниса ч1ег1ерав «с чёрной душой», «с червоточиной внутри», букв.: «изнутри чёрный»; рак1 ч1ег1ерав чи «завистливый человек», «завистник», букв.: «черного сердца человек», ч1ег1ерав тушман «ненавистный враг», букв.: «чёрный враг» и т. д.; лезг ч1улав рик! авай касс «завистник», букв.: «черного сердца человек», ч!улав душман «ненавистный враг», букв.: «чёрный враг»; таб. к!ару душман «ненавистный враг», букв.: «чёрный враг»; лак. дак! лух!исса инсан «злой (зловредный) человек», «завистливый человек», букв. «человек с чёрной душой»; лух!и душман «заклятый враг», букв. «чёрный враг».
Зооним «змея» во всех дагестанских языках символизирует подлость, предательство, коварство, а в сочетании с колоронимом «черный» выражает эти негативные качества человека в более концентрированной форме, например: авар. ч1ег1ераб борохь, дарг ц!удара ч!ич!ала, лак. лух!и шатта, лезг ч!улав гъугьлягъ, таб. к!ару битI «коварный человек», «ненавистный человек», букв.: «чёрная змея».
В редких случаях колороним «чёрный» реализует положительное значение. Одним из таких случаев является фразеологизм даргинского языка ц!удара ч!ака «чёрный орел» - символ мужества и смелости, например: ц!удара ч!акаван кай-зурси «мужественно выглядит», букв.: «черный орёл как выглядит».
Черный цвет в различных культурах ассоциируется с трауром, например, англ.: black-robed «одетый в траур», «носящий траур», букв. «в чёрном»; авар.: ч!ег!ер базе «одеть траур», букв.: «одеть черное»; лак. лух!илаххан «надеть траурное платье»; лух!и ларххун занан «ходить в трауре» и т. д.
Проведённый в статье функционально-семантический анализ фразеологизмов с компонентами-цветообозначениями «белый» и «чёрный» в языках различных культур и традиций позволил выявить как этнические и культурные особенности разных языков в метафоризации белого и чёрного цвета, так и сходства. Полученные результаты подтверждают известное мнение, что «в разных культурах представления о цветах в целом совпадают: чёрный цвет ассоциируется со злом, мраком, колдовством, отрицательными качествами человека, т. е. с негативом; белый цвет символизирует свет, чистоту, радость - положительные качества человека, позитив. Объяснить такое совпадение в восприятии цветов в языках различных культур и традиций можно существованием значимых общекультурных ценностей» [9, с. 78].
Приведенные в данной статье языковые примеры также позволяют резюмировать, что представления о цветах в разных языках носят в целом одинаковый характер. Во всех исследуемых языках стабильно совпадают сравнения цвета с реалиями физического мира, например: белый снег черная сажа, черный уголь. Различия, имеющие место в разных языках в интерпретациях цветообо-значений, обусловлены тем, что цветообозначения наряду с цветовой характеристикой мира служат, в том числе, и для репрезентации ценностной картины мира этнической культуры.
Цвет как параметр духовной сферы человека носит в исследуемых лингво-культурах антропоцентрический характер. Этим объясняется наличие во фразеологических единицах антропоморфной концептуальной метафоры, общей для всех исследуемых языков. Однако структурная организация данных метафор специфична в разных лингвокультурах.
Сокращения: авар. - аварский язык; англ. - английский языка; дарг - даргинский язык; лак. - лакский язык; лезг - лезгинский язык; нем.- немецкий язык; рус. - русский язык; таб. - табасаранский язык.
Библиографический список
1. Арнольд И.В. Лексикология современного английского языка: учебное пособие. Москва: ФЛИНТА, 2012.
2. Кунин А.В. Курс фразеологии современного английского языка. Дубна: «Феникс+», 2005.
3. Телия В.Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира. Москва: Наука, 1998: 173-204.
4. Weinreich U. Problems in the Analysis of Idioms. Substance and Structure of Language. California University Press, 1996: 23-81.
5. Wierzbicka A. Semantics of color terms: cultural and cognitive aspects. Cognitive linguistics. 1990; Vol. 1, № 1.
6. Wierzbicka A. Semantics, culture and cognition. Universal humanconcepts in culture-specific configurations. New York: Oxford, 1992: 17-32.
7. Райхштейн А.Д. Сопоставительный анализ немецкой и русской фразеологии. Москва: Высшая школа, 1980.
8. Гатауллина Л.Р Роль цветообозначений в концептуализации мира (На материале фразеологизмов английского, немецкого, французского, русского и татарского языков). Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Уфа, 2005.
9. Маллаева З.М., Исубуттаева А.К. Лингвоцветовая картина мира в аспекте цветообозначений английских (Ыаск и white) и лакских (лух1и «черный» и к1яла «белый. ВестникДНЦ РАН. 2021; № 82: 74-78.
References
1. Arnol'd I.V. Leksikologiya sovremennogo anglijskogo yazyka: uchebnoe posobie. Moskva: FLINTA, 2012.
2. Kunin A.V. Kurs frazeologii sovremennogo anglijskogo yazyka. Dubna: «Feniks+», 2005.
3. Teliya V.N. Metaforizaciya iee rol' v sozdaniiyazykovoj kartiny mira. Moskva: Nauka, 1998: 173-204.
4. Weinreich U. Problems in the Analysis of Idioms. Substance and Structure of Language. California University Press, 1996: 23-81.
5. Wierzbicka A. Semantics of color terms: cultural and cognitive aspects. Cognitive linguistics. 1990; Vol. 1, № 1.
6. Wierzbicka A. Semantics, culture and cognition. Universal humanconcepts in culture-specific configurations. New York: Oxford, 1992: 17-32.
7. Rajhshtejn A.D. Sopostavitel'nyjanaliz nemeckojirusskoj frazeologii. Moskva: Vysshaya shkola, 1980.
8. Gataullina L.R. Rol' cvetooboznachenij v konceptualizacii mira (Na materiale frazeologizmov anglijskogo, nemeckogo, francuzskogo, russkogo i tatarskogo yazykov). Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Ufa, 2005.
9. Mallaeva Z.M., Isubuttaeva A.K. Lingvocvetovaya kartina mira v aspekte cvetooboznachenij anglijskih (blask i white) i lakskih (luhli«chernyj» i klyala «belyj. VestnikDNC RAN. 2021; № 82: 74-78.
Статья поступила в редакцию 01.05.23
УДК 811.373
Bakina A.D., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Oryol State University n.a. I.S. Turgenev (Oryol, Russia), E-mail: [email protected]
INTERTEXTUAL POTENTIAL OF BIBLICAL TEXTS (BASED ON THE LITERARY WORKS OF W. SHAKESPEARE). Recently, there has been an increasing interest in the study of the texts of the Bible, in particular, the property of biblical texts to be reproduced in new later texts by means of the stable recurring text components, i.e. phraseological units of biblical origin. The proposed study considers the problem of the specificity of Scripture, acting as an intertextual and precedent text, which generates multiple precedent phenomena - precedent names, situations and quotations. The author notes the peculiarities of the functioning of biblicisms as intertextual units of biblical etymology based on the works of W. Shakespeare. The author substantiates the assumption that firstly, the texts of the works of English playwright W. Shakespeare contain a large number of intertextual units of biblical etymology; secondly, in most cases these references represent biblical phraseological units, which we understand as precedent units of biblical origin; thirdly, an adequate and successful interpretation of the artistic concept of works, understanding their depth depends on the knowledge and isolation of biblical phraseological units in the text.
Key words: Bible, biblidsm, intertextuality, precedent text, precedent phenomena, W. Shakespeare
АД. Бакина, канд. филол. наук, доц., Орловский государственный университет имени И.С. Тургенева, г. Орел, E-mail: [email protected]
ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ БИБЛЕЙСКИХ ТЕКСТОВ (НА ПРИМЕРЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ У. ШЕКСПИРА)
В последнее время отмечается возрастающий интерес к изучению текстов Библии, в частности, исследуется свойство библейских текстов воспроизводиться в новых более поздних текстах посредством устойчивых переосмысленных компонентов текста, т. е. фразеологических единиц библейского происхождения. В предлагаемом исследовании рассматривается проблема специфики Священного Писания, выступающего в качестве интертекстуального и прецедентного текста, порождающего множественные прецедентные феномены - прецедентные имена, ситуации и цитаты. Отмечаются особенности функционирования библеизмов как интертекстуальных единиц библейской этимологии на примере произведений У. Шекспира. Автор обосновывает предположение о том, что, во-первых, тексты произведений английского драматурга У. Шекспира содержат большое количество интертекстуальных отсылок к библейским текстам и сюжетам; во-вторых, в основном в качестве отсылок выступают библейские фразеологизмы, которые понимаются нами как прецедентные единицы библейского происхождения; в-третьих, адекватная и успешная интерпретация художественного замысла произведений, понимание всей их глубины зависит от знания и вычленения в ткани текста библейских фразеологических единиц.
Ключевые слова: Библия, библеизм, интертекстуальность, прецедентный текст, прецедентные феномены, У. Шекспир
На сегодняшний день отмечается растущий научный интерес к исследованию Священного Писания. Библия закрепила за собой положение одного из величайших собраний текстов, оказавших огромное влияние на языки и культуры Европы. Она является одним из первых литературных произведений, переведенных на многие языки. Содержательное богатство и эстетические достоинства определенных текстовых фрагментов способствовали процессу их фразеологи-зации. Лаконичность формы, неоднозначность семантики и образность, символизм и экспрессивность библейских фразеологизмов делают их неотъемлемой частью многих художественных произведений. Все вышесказанное обусловливает актуальность настоящего исследования.
Цель данной статьи состоит в выявлении интертекстуального потенциала текстов Библии на примере произведений У. Шекспира. Материалом исследования послужили произведения «Гамлет» и «Генрих IV», содержащие многочисленные отсылки к библейским текстам.
В качестве методов исследования были выбраны следующие: метод фразеологического анализа, включающий методы фразеологической идентификации и фразеологического описания; контекстуальный метод; метод лексико-семантического анализа. Выбор анализируемых произведений был обусловлен предварительным лингвостилистическим анализом текста на предмет наличия интертекстуальных связей с Библией.
Теоретической базой исследования выступают работы отечественных и зарубежных лингвистов в области лингвистики текста и теории интертекстуальности (Р Барт, Ю. Кристева, М. Бахтин); в области фразеологии германских языков и, в частности, фразеологии библейского происхождения (А.В. Кунин, L.P. Smith, Т.Н. Федуленкова); в области литературоведения (В.П. Комарова, S. Marx, P. Milward).
Практическая ценность исследования определяется возможностью использования полученных результатов на занятиях по курсам «Лексикология», «Стилистика», спецкурсу «Анализ текста художественного произведения» и др.
К отличительным характеристикам библейских текстов относятся смысловая и культурная универсальность, интертекстуальность, метафоричность, символизм, имплицитность понятий и смыслов. Специфика текста Библии заключается в том, что в силу размытости и нечеткости содержания, процессы восприятия и механизмы понимания и интерпретации библейских текстов, а значит, и понимание семантики фразеологических единиц библейской этимологии является сложным и неоднозначным.
Исследовав специфику интертекстуального потенциала библейских текстов, мы пришли к выводу, что в нашем случае интертекстуальность присутствует и актуализируется в двух видах. С одной стороны, священный библейский текст является макротекстуальным интертекстом, поскольку Священная книга
