CC BY
161
ЦИВИЛИАРХИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ДЕМОКРАТИЗАЦИИ ПОЛИТИЧЕСКОГО РЕЖИМА В АРМЕНИИ
Ашот АЛЕКСАНЯН
кандидат политических наук, доцент кафедры политологии Ереванского государственного университета, вице-президент Центра содействия интеграционным процессам (НПО), член Международной ассоциации политических наук (IPSA)
(Ереван, Армения)
В настоящее время представляется очевидным, что нет единого для всех пути к демократии и поэтому нельзя вывести общее правило, которое определяло бы необходимые для перехода к ней факторы1.
И. Шапиро
Введение
Одна из центральных проблем современной сравнительной политологии — демократизация политичес-
ких режимов и политической власти в постсоветских странах. Ее анализ помогает лучше понять многие социальные пробле-
1 См.: Шапиро И. Переосмысливая теорию демократии в свете современной политики // Полис, 2001,
№ 5. С. 54.
мы и, в частности, дать ключ к пониманию действия социальных законов в разных ситуациях, процессов демократической модернизации посттоталитарных стран (соотношение политических интересов, поведение, деятельность различных институтов, групп и лидеров), а также сущности национальной/транснациональной политики.
Несмотря на то что в политологии2 разработаны различные модели демократизации политических режимов, многие проблемы развития делиберативных про-
2 Об этом подробнее см.: Баранов Н.А. Политический режим современной России // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена, 2007, т. 8, № 35. С. 54— 64; Мациевский Ю. Политический режим Украины после «оранжевой революции» // Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС, 2008, т. 4, № 4. С. 18—40; Лапина Н. Российский политический режим: оценки и интерпретации // Мировая экономика и международные отношения, 2009, № 6. С. 17—30; Туровский Р.Ф. Региональные политические режимы в России: к методологии анализа // Полис (Политические исследования), 2009, № 2. С. 77—95; Паин Э.А. Политический режим в России 2000-х гг.: особенности наследственные и приобретенные // Вестник общественного мнения. Данные. Анализ. Дискуссии, 2009, № 4 (102). С. 38—49; Тирских М.Г. Современные подходы к пониманию политического режима: анализ в свете юридического и политологического знания // Академический юридический журнал, 2008, № 3 (33). С. 4—11; Карл Т.Л., Шмит-тер Ф. Демократизация: концепты, постулаты, гипотезы // Полис, 2004, № 4. С. 8—9 и др.
цессов и основанной на них политики, становления национальной полиархии и динамики трансформации режимов в пост-коммунистических странах по-прежнему представляются противоречивыми и неопределенными.
Практика демократической модернизации посттоталитарных стран показывает, что там отсутствуют многие важные социально-политические, экономические и духовно-культурные предпосылки либерально-демократических трансформаций, имевшиеся или имеющиеся в западноевропейских странах; соответственно, и теоретические модели посттоталитарных трансформаций должны существенно отличаться от тех, что применяются при изучении процессов трансформации в западноевропейских странах. Преобразования, радикально меняющие политическую систему общества, ведут к возникновению «гибридных режимов» и порождают нестабильность. «Многосекторный» характер трансформации (социально-политическая, экономическая и духовно-культурная), сложность процессов становления национальной государственности и безопасности, системные реформы, необходимость конструирования общественной системы — все это сделало посттоталитарный транзит в странах бывшего СССР крайне конфликтогенным и малопонятным даже для политических акторов в самих этих странах.
Посттоталитарный характер режимного транзита
С точки зрения демократизации и установления нового политического порядка в роли цивилизатора для посткоммунистических стран выступили всеобщие гражданские движения 1988—1991 годов. Они привели к фундаментальным политическим и социальным изменениям, к которым обществу только еще предстояло адаптироваться.
Становлению новой публичной власти и укреплению ее легитимности и консолидации внутриобщественных связей способствует цивилиархическое3 управление — оно со-
3 Цивилиархия (от лат. сіуіі + от греч. агсИу) — гражданская власть, гражданское управление, гражданский контроль. Цивилиархия — это гражданская власть, основанная на цивилизованных механизмах и принципах, которые обеспечивают гражданский контроль над политическим режимом. В этом случае политичес-
ставляет важное условие гуманизации деятельности государственных структур и всей системы режимов.
Если исходить из известного утверждения, что «власть существует только в дей-ствии»4, можно сделать вывод, что везде и всегда есть потенциальная угроза ее узурпации/монополизации. Даже вполне цивиликратичные полиархические общества не всегда имеют в своем распоряжении достаточно совершенные механизмы влияния на процесс принятия политических решений. Поэтому среди многочисленных проблем демократии социологи особо выделяют способность народа «вести демократию в условиях правильной государственной жизни и сделать ее опорой политической свободы»5, поскольку «демократия признается стабильной, когда она рассматривается большинством населения как легитимная и когда она достаточно эффективна»6.
Совершенно очевидно, что общественные отношения обусловлены национальными и глобальными особенностями демократизации политических режимов.
■ Во-первых, полиархические демократии функционируют на культурно-цивилизованном пространстве нации-государства при посредстве государственной бюрократии.
■ Во-вторых, только государственная власть имеет монопольное право на «легитимное физическое насилие»7 — этим и объясняются «общественная релевантность власти»8 и легитимность легального порядка. Возможности более или менее неограниченного использования и/или злоупотребления этим правом и характер такого использования сильно зависят от степени и сбалансированности контроля над властью со стороны как общества в целом, так и его отдельных составляющих.
■ В-третьих, на ход процессов влияет институциональная компетентность и функциональная эффективность политических режимов, их способность конструировать и использовать различные виды институциональной функциональности для поддержания цивилиархической легитимности.
■ В-четвертых, ход и направление развития ситуации во многом зависит от разнообразных гражданских мотиваций и их адекватного институционального «выражения» и групповых интерпретаций, а также от стремления субъектов политики участвовать в процессе принятия политических решений.
В этой связи следует учитывать способы организации и реализации власти: в «постсоветских» государствах сложились новые формы социально-экономической и политической институциональной ответственности.
Цивилиархия как конвергенционная демократия
Демократизация политического режима на национальном уровне одновременно является стержневым фактором глобального режима демократизации: по удачной форму-
кие режимы можно классифицировать как цивилиархические и нецивилиархические (антицивилиархичес-кие) (см.: Алексанян А.С. Гражданское общество: цивилицентризм и цивилитет [http://www.espi.ru/Content/ Conferences/Papers2006/2006razd1/Aleksanyan.htm]).
4 Фуко М. Интеллектуалы и власть: избр. политические статьи, выступления и интервью. М., 2006. Ч. 3. С. 179.
5 Чичерин Б.Н. Собственность и государство. М., 1883. Ч. 2. С. 332.
6 Арон Р. Эссе о свободах. М., 2005. С. 102.
7 Вебер М. Политика как призвание и профессия // Избранные произведения. М., 1990. С. 645.
8 Луман Н. Власть. М., 2001. С. 135—150.
лировке А. Мельвиля, «гарантирование демократии на национальном уровне становится условием для демократизации международных порядков»9 — здесь существует некий механизм взаимообусловливающего развития.
«Гибридные» конструкции политических режимов (как и политических оппозиций этим режимам), существующие в постсоветских странах, аналитики характеризуют самыми разнообразными терминами: «политический радикализм», «догоняющая (или запаздывающая) модернизация», «надмодернизация», «смена режимов», «внутрирежимное изменение», «принципиальная оппозиция», «системная и несистемная (внесистемная) оппозиция», «структурная и неструктурная оппозиция», «реальная, консолидированная/устоявшаяся демократия», «протодемократия», «квазидемократия», «протективная демократия», «развивающаяся демократия», «дефицит демократии», «принципиальный антидемократизм», «гибридный режим»10 и т.п.
В отличие от полиархических демократий европейского типа пути становления демократического политического режима и институционализации его структур в пост-коммунистическом пространстве имеют свои особенности. Если в западноевропейских странах потребность в демократических институтах формировалась в ходе социальнополитических «конвергенций», компромиссов и консенсусов «привитого большинства», то на постсоветском пространстве она возникла в результате спонтанно возникших массовых движений. Следует отметить, что «конвергенционность» режимов в Европе, сочетание в них традиционных и модерных элементов (конвергенционная демократия) проявлялись в социальной динамичности сословных преобразований, вылившихся в становление репрезентативных механизмов; создавалась система сдержек и противовесов, в соответствии с которой исполнительная, законодательная и судебная власть были разделены. В соответствии с этим формировались избирательное право, политические партии, правительство парламентского большинства, органы местного самоуправления и т.д.
Примечательно, что во многих западноевропейских странах, где успешно завершилась «компромиссная» социально-политическая трансформация, до сих пор сохраняются конституционные монархии. Там же, где монархии препятствовали развитию, их сменили парламентские или президентские республики. Важно, что как ограничение властных полномочий монархов в конституционных монархиях, так и их полная ликвидация в республиках означали установление «нового порядка» власти, законности и права. Это свидетельствовало об успешности конвергенционных трансформаций.
Нам здесь важно подчеркнуть, что в цивилиархических демократиях формирование демократических механизмов было результатом рационального выбора элиты и гражданского общества — или, по крайней мере, выбора, осуществлявшегося под влиянием рациональных социально-политических детерминантов. Состояние этих механизмов служило своеобразным «индексом» динамики публичной политики. В постком-мунистических же демократиях детерминанты социально-политических процессов в основном иррациональны и процессы эти приводят к спонтанным/хаотическим измене-
9 Мельвиль А.Ю. Становление транснациональной политической среды и «волны» демократизации. В кн.: Современные международные отношения и мировая политика: учебник / Отв. ред. А.В. Торкунов. М., 2005. С. 127.
10 См.: DahlR.A. Patterns of Opposition. В кн.: Political Oppositions in Western Democracies. New Haven — London: Yale University Press, 1966, P. 342; Held D. Models of Democracy. Stanford, 1996; Гельман В. Политическая оппозиция в России: вымирающий вид? // Полис, 2004, № 4. С. 54; Карл Т.Л., Шмиттер Ф. Указ. соч. С. 6-27; Лебедева Т.П. Либеральная демократия как ориентир для посттоталитарных преобразований // Полис, 2004, № 2. С. 76-84; Мельвиль А.Ю. О траекториях посткоммунистических трансформаций // Полис, 2004, № 2. С. 64—75; Растоу Д.А. Переходы к демократии: Попытка динамической модели // Полис, 1996, № 5. С. 5—15; Паин Э. Указ. соч.
ниям. В этом случае институциональная и функциональная демократия, которую стремятся построить, мифологизируется и поиск приводит вовсе не к тем результатам, каких ожидали, сами же демократические институты превращаются в «формальности» политической жизни.
Как показывает социально-политическая история, процесс становления цивилиархи-ческих демократий является не столько опытом целенаправленного демократического строительства, сколько побочным результатом строительства социально-политического, экономического и духовно-культурного (социоцентрический опыт). Основными принципами социоцентрического опыта являются конструирование диалога и ответственности, партнерства и корпоративного гражданства, цивилиархической культуры и национальных традиций, норм и ценностей. В результате, на основе указанных факторов, были сконструированы будущие механизмы цивилиархических социократий. Во многом именно эта отличительная черта цивилиархической демократии представляет собой и средство легитимации государственной власти, и способ функционирования политической системы.
На практике легитимацияп/делегитиматация политических режимов и властных полномочий связана не только с активным или пассивным участием политических акторов, но и с состоянием институциональной среды. Политический режим как социальногосударственное явление демонстрирует прежде всего трансформационную способность власти реализовать общественный потенциал и административные ресурсы.
Постсоветские режимы народовластия пытаются адаптироваться к социально-политическим реалиям современности, не учитывая суть либерально-демократических преобразований и возможность и необходимость диалога между массами и элитой.
Иллюстрацией вышесказанного могут служить едва ли не все социальные институты постсоветских обществ: партии, профсоюзы, НПО, СМИ, религиозные и другие общественные организации. Все они, к сожалению, несут в лучшем случае лишь частичную ответственность перед обществом и гражданами. Политические акторы постсоветского типа — это своеобразная «вещь в себе», а их статус и место на социальной лестнице весьма парадоксальны. Идеология многочисленных политических партий, включая партии власти, внутренне противоречива; профсоюзы многочисленны, но слабы; в религиозных организациях крайне обострены внутренние противоречия; создаваемые в огромном количестве НПО так и не могут стать посредниками в отношениях граждан с государством; попытки отдельных социальных акторов наладить социальный диалог и партнерство носят спонтанный характер; разнообразные социальные сети крайне политизированы и т.п.
В некоторых странах социально-политическая безответственность проявляется к тому же в деятельности государственной власти и органов местного самоуправления. Возникающие в результате сложности и противоречия приводят к разного рода «цветным революциям» или к вынужденной эволюции недемократических режимов. При анализе подобных процессов становится очевидным, что сформировалась некая «протолибе-ральная технология» сохранения власти постсоветских политических элит.
Национальный режим демократизации
Демократизация политической системы несет как негативные (формирование псевдодемократий), так и позитивные последствия, что объясняется парадоксальностью гео-
11 Д. Хелд предложил семь вариантов легитимации: согласие под угрозой насилия; легитимность в силу традиции; согласие в силу апатии; прагматическое подчинение; инструментальная легитимность; нормативное согласие; идеальное нормативное согласие.
политической ситуации, в которой находятся посткоммунистические политические системы.
Анализируя противоречия посткоммунистической трансформации и демократизации посткоммунистических режимов, исследователи рассматривают различные факторы их неэффективности. Так, если Р. Саква называет новый политический порядок в России «режимной системой», а А. Володин — «догоняющей модернизацией», то А. Мельвиль подходит к этому вопросу с точки зрения «международного режима демократизации»; Е. Шацкий употребляет термин «протолиберализм», а И. Шапиро подчеркивает важность демократизации «общественных отношений демократическими методами»12.
Актуальность проблем демократизации режима обусловлена тесной связью демократизации со стабильностью политической системы, механизмами управления и власти, рационализацией общественных отношений и функционированием нации-государства.
Важная проблема заключается в том, что, с одной стороны, демократизация сегодня — не чисто внутригосударственный процесс: сложился новый, транснациональный режим легитимности, и любые изменения на национальном уровне отражаются на этом режиме и сами испытывают его влияние; с другой же стороны, современная демократия — «это демократия национального государства, и ее возникновение тесно связано с развитием последнего»13, а «политическая интеграция осуществляется с помощью института демократического гражданства»14.
Существуют различные концепции демократизации и различные подходы к сохранению стабильности политических режимов, направленные на развитие демократических ценностей, культуры и легитимности. Здесь уместно привести высказывания известных политологов. Так, Р. Арон отказывается от «абстрактно универсального режима», С. Хантингтон считает, что «неспособность новых демократических режимов решить давние и тяжкие контекстуальные проблемы не обязательно означает крах этих режимов», Р. Даль отмечает, что «никто в рамках человеческого опыта не говорит нам, что демократические механизмы не смогут сломаться», А. Мельвиль утверждает, что «современная демократизация транснациональна не только по условиям, но также и по своим последствиям», а по мнению Ф. Закария, «демократия без конституционного либерализма не просто неудовлетворительна, но и опасна»15.
В Армении демократизация политического режима началась с возникновения в конце 1980-х годов Карабахского движения (КД), которое впоследствии трансформи-
12 См.: Саква Р. Режимная система и гражданское общество в России // Полис, 1997, № 1. С. 62; Володин А.Г. Гражданское общество и модернизация в России // Полис, 2000, № 3. С. 104; Мельвиль А.Ю. Становление транснациональной политической среды и «волны» демократизации. С. 127; Шацкий Е. Протолиберализм: автономия личности и гражданского общества // Полис, 1997, № 6. С. 25—27; Шапиро И. Три способа быть демократом // Полис, 1992, № 1—2. С. 84; Карасев В., Кириенко У. Метаморфозы и антиномии политического режима: Украина — 2006—2007 // Мировая экономика и международные отношения, 2008, № 9. С. 58—74; Мадатов А.С. Роль политических событий в смене режима // Вестник Российского государственного гуманитарного университета, 2008, № 1. С. 161—179; Нарыков Н.В. К проблеме типизации политических режимов // Теория и практика общественного развития. Философские науки, 2009, № 3—4. С. 22— 36; Романчук И.С. Критический анализ демократической онтологии властных отношений // Вестник Тюменского государственного университета, 2009, № 2. С. 166—171; Петраков Н.Я. Демократия и новый передел мира // Экономическое возрождение России, 2009, № 2. С. 8—16 и др.
13 Хантингтон С. Третья волна. Демократизация в конце XX века. М., 2003. С. 23.
14 Хабермас Ю. Гражданство и национальная идентичность. В кн.: Демократия. Разум. Нравственность. Московские лекции и интервью. М., 1995. С. 224.
15 Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М., 1993. С. 46; Хантингтон С. Указ. соч. С. 278; Даль Р. Демократия и ее критики. М., 2003. С. 262; Мельвиль А.Ю. Становление транснациональной политической среды и «волны» демократизации. С. 127; Закария Ф. Возникновение нелиберальных демократий // Логос, 2004, № 2. С. 70.
ровалось в Армянское общенациональное движение (АОД). Оно сыграло ключевую роль в процессе цивиликратизации и гуманизации общественных отношений в советской Армении.
Несомненно, возникновению подобных либерально-демократических движений способствовало масштабное реформирование «социалистического образа жизни», провозглашенное политическим руководством СССР в середине 1980-х годов. Тогда «верхи» полагали, что идеологические действия под лозунгами «перестройка» и «новое мышление» должны были демократизировать советское общество «через усиление человеческого фактора», поскольку нужна была «широкая демократизация всей жизни общества»16.
По мнению М. Горбачева, актуальность демократического процесса и расширения самоуправления объяснялась тем, что «только через демократизацию и благодаря ей возможна сама перестройка»17.
Однако даже «поверхностный» демократический процесс стимулировал не только «всемерную активизацию человеческого фактора», но и воссоздание новых перспектив для углубления «демократических основ советского общества»18. Относительно более «открытое», по сравнению с тоталитарно-бюрократической системой управления, плюралистическое общество стремилось возродить давно забытые национальные ценности и на этой основе завоевать демократические права и свободы.
Пробуждение демократического потенциала национальных сообществ привело к резким изменениям в политической системе СССР и дало мощный импульс реальному развитию принципов социальной справедливости и уважения к достоинству личности ввиду признания ее ценности; именно это и способствовало трансформации КД в АОД.
Армянская демократия между историей и транзитологией
Несмотря на серьезные политические и социально-экономические трудности и противоречия, первоначальный этап демократизации политического режима в Армении прошел без кровопролития, что объяснялось национально-историческими обстоятельствами, предшествовавшими становлению советской власти в Армении в 1920 году.
Еще основатели созданной в 1918-м Первой Республики Армении констатировали политические, социальные и духовно-культурные трудности, препятствовавшие развитию независимой государственности в стране (война, беженцы, голод, положение армян в Турции и в других странах и т.д.)19; все сферы общественной жизни деградировали. Следует отметить, что, несмотря на отрицательные стороны тоталитарного режима, его установление в советской Армении в известной мере сыграло тогда позитивную роль в стабилизации ситуации.
По мнению известного армянского историка Н. Адонца, «воинствующий коммунизм, войдя в Армению, был разочарован, поскольку в стране давно уже не было ниче-го»20. Кроме того, в то время советская власть была единственной силой, которая смогла сберечь армянский народ от внешних угроз.
16 Горбачев М.С. Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира. М., 1987. С. 27.
17 Там же.
18 Там же. С. 28.
19 Об этом подробнее см.: Врацян С. Республика Армения. Тегеран, 1982. С. 153—263; Рубен. Воспоминания армянского революционера. Ер., 1990. Т. 7. С. 125—126 и др.
20 Адонц Н. Армянский вопрос. Ер., 1996. С. 167.
Сказанное позволяет сформулировать одну из закономерностей тоталитаризма: «Если все сферы общественной жизни мало развиты или недоразвиты, установленный политический режим по необходимости будет тоталитарным, то есть «всеохватывающим». Этим можно объяснить влияние, где позитивное (прогрессивное), где негативное (регрессивное), которое тоталитарный режим СССР оказал на различные страны и народы: «в каждом обществе институты власти должны быть приспособлены к особенностям конкретной исторической обстановки»21.
Например, в начале 1990-х годов либералы в Армении пришли к власти бескровно, без насильственного свержения правительства и исключительно правовым путем, что было уникальным политическим явлением для советского пространства. В выборах в Верховный Совет Армянской ССР 20 мая 1990 года фактически участвовали две политические силы: Коммунистическая партия Армении (КПА) и АОД. После победы АОД на легитимных парламентских выборах был сформулирован новый механизм государственной власти.
4 августа 1990 года лидер АОД Л. Тер-Петросян был избран председателем Верховного Совета Армянской ССР, в котором были образованы следующие депутатские группы: «Республика» (38 депутатов), «Арцах» (11 депутатов), «Либеральные демократы» (10 депутатов), «Национальный прогресс» (10 депутатов); фракция Армянская Революционная Федерация «Дашнакцутюн» (АРФД) была преобразована в депутатскую группу (12 депутатов)22.
Таким образом, последние представители предшествующей власти стали новыми руководителями государственного аппарата; 23 августа 1990 года Верховный Совет Армянской ССР принял Декларацию «О независимости Армении», а на следующий день — Закон «О переименовании Армянской ССР». Было также принято постановление о проведении 21 сентября 1991 года на территории Республики Армения (РА) референдума о выходе из состава СССР.
В итоге независимая государственность выступила и как частичная реализация идеала, предполагающего осуществление народовластия легальным и легитимным путем в ходе избирательного процесса. Новые институты государственной власти и армянский партогенез стали «предварительными условиями» демократизации политического режима и отправной точкой23 более широкого процесса.
Социократия и институциональная перестройка
Предварительный этап либерального развития продолжался до 1995 года, когда в Армении начала формироваться многопартийная система. После принятия в 1991 году Закона «Об общественно-политических организациях» начали легальную деятельность национально-традиционные партии (АРФД, Социал-демократическая партия «Гнчак» и Либерально-демократическая партия «Рамкавар»). Кроме того, было создано еще 20 партий и общественно-политических организаций. Развитие/накопление прогрессивных ценностей продолжалось вплоть до 1995 года, когда после парламентских выборов второго со-
21 Арон Р. Демократия и тоталитаризм. С. 46.
22 17 сентября 1990 года в Верховном Совете Армянской ССР сформировались депутатские группы «Арцахи канч» (26 депутатов) и «Азгайнакан» (31 депутат), а 6 марта 1991 года — «Коммунист» (25 депутатов) и «Республика» (21 депутат). 28 ноября 1991 года сформировалась депутатская группа «Национальные демократы» (10 депутатов) ([см.: [http://www.parliament.am]).
23 См.: Растоу Д.А. Указ. соч. С. 6.
зыва и принятия Конституции РА в политической жизни впервые проявился дефицит легитимной власти. Ситуацию, сложившуюся в 1995—1998 годах, можно охарактеризовать как кризис либерализации.
В 1995—1999 годах в парламенте страны были представлены только пять партий и две депутатские группы. В результате нелегитимных выборов из 190 мест в Национальном собрании (150 по мажоритарной и 40 по пропорциональной избирательной системе) абсолютное большинство получило проправительственное объединение «Республика» (см. табл. 1).
Таблица 1
Представительство партий и депутатских групп в Национальном собрании в 1995 году24
Место в соответствии с полученными голосами* Название Количество мест в парламенте Процент голосов Л
1. Объединение «Республика» 20 депутатов 50
2. «Шамирам» 8 депутатов 20
3. КПА 6 депутатов 15
4. Национально-демократический союз (НДС) 3 депутата 7,5
5. Объединение национального самоопределения (ОНС) 3 депутата 7,5
6. «Реформы» (депутатская группа) 31 депутат
7. «Еркрапа» (депутатская группа) 17 депутатов
Партии и объединения ранжируются отдельно от депутатских групп. ^
После выборов в Национальное собрание 1995 года25 в режимной системе произошел определенный «сбой»: «демократические институты нового общества хоть и были созданы и закреплены в Конституции, в реальной социальной практике они пока еще оставались недостаточно развитыми для того, чтобы самостоятельно поддерживать процесс демократизации общества»26.
Эта ситуация во многом объяснялась тем, что с 1991 года в стране конституционнозаконодательным путем была установлена сильная президентская власть с огромными формальными и неформальными полномочиями, позволявшими ей решающим образом
24 [http://www.parliament.am].
25 В Национальном собрании была образована также депутатская группа «Реформы» (31 депутат). 21 депутат не вошел в состав какой-либо фракции или депутатской группы. Впоследствии была сформирована депутатская группа «Еркрапа» (17 депутатов) (см.: [http://www.parliament.am]).
26 Погосян Г.А. Армянское общество в трансформации. Ер., 2003. С. 165.
влиять на принятия политических решений. В 1996 году, после вторых президентских выборов, в ходе массовых акций гражданского неповиновения звучали призывы к отставке президента.
Конституция РА 1995 года еще больше укрепила позиции исполнительной власти и повысила статус президентского правления, который был ограничен только конституционными изменениями 2005 года. «По мере того как новые демократии консолидировались и добивались определенной стабильности, перед ними вставали системные проблемы, порождаемые самим функционированием демократической системы»27.
Кризис легитимности власти и системные проблемы частично проявились в 1998 году, после отставки президента Л. Тер-Петросяна28, к которой, по некоторым утверждениям, привели расхождения в подходах к решению нагорно-карабахской проблемы. Однако, на наш взгляд, с подобными утверждениями согласиться нельзя, поскольку существовавшие разногласия скорее касались вопросов легитимности власти и консолидации демократии — об этом свидетельствует и тот факт, что после отставки президента распался созданный в 1995 году проправительственный блок «Республика».
Парламентские выборы 1999 года показали, что политический успех партий на выборах в непропорционально большой степени зависит от личностно-волевых качеств их лидеров. По итогам парламентских выборов, проведенных по пропорциональной избирательной системе (из 131 депутата 75 избирались по мажоритарной, остальные 56 — по пропорциональной избирательной системе), 5%-й барьер преодолели 6 партий и блоков: блок «Единство» — 41,69% (29 депутатов), КПА — 12,09% (8 депутатов), блок «Право и единение» — 7,96% (6 депутатов), АРФД — 7,86% (5 депутатов), партия «Страна законности» — 5,28% (4 депутата) и НДС — 5,17% (4 депутата)29.
Следует признать, что в РА отсутствует институционализированная партийная система; именно поэтому понятие «лидер» неотделимо от понятия «партия». После неудачи лидера в политической борьбе партия либо распадается, либо становится чисто формальной организацией. К примеру, на парламентских выборах 1999 года победил блок «Единство», в который вошли Республиканская партия Армении (РПА) и Народная партия Армении (НПА). Лидерами этого блока были министр обороны В. Саркисян и бывший первый секретарь ЦК КПА К. Демирчян. Но когда они стали жертвами террористического акта 27 октября 1999 года, блок «Единство» превратился в «политическую формальность», а спустя несколько месяцев фактически перестал существовать.
Предотвратить раскол НПА не смог и возглавивший ее С. Демирчян (сын К. Демир-чяна). И это несмотря на активное участие НПА в президентских и парламентских выборах 2003 года, когда ее лидер вместе с действующим президентом прошел во второй тур, а на парламентских выборах, сформировав блок «Справедливость», набрал 13,71% голосов (см. табл. 2).
В этом контексте стоит упомянуть и партию «Страна законности», которая стала частью правительственной коалиции после того, как ее лидер одержал победу на парламентских выборах и стал председателем Национального Собрания. Но после того, как он подал в отставку, партия вышла из коалиции и раскололась.
Подобная ситуация, которую условно можно назвать «закономерностью лидерства», была характерна и для предвыборной обстановки 2007 года. За год до парламентских выборов стало ясно, что партия «Процветающая Армения» (как новая политическая сила) в лице своего лидера имеет колоссальные шансы на победу. Это подтвердили результаты парламентских выборов, на которых места в парламенте получили РПА,
27 Хантингтон С. Указ. соч. С. 228.
28 Погосян Г.А. Указ. соч. С. 184.
29 [http://www.parliament.am].
Таблица 2
Список партий и блоков, вошедших в состав Национального Собрания, по результатам выборов, состоявшихся в 2003 году30
Место в соответствии с полученными голосами Название Количество мест в парламенте Процент голосов л
1. РПА 23 депутата 23,66
2. Блок «Справедливость» 14 депутатов 13,71
3. Партия «Страна законности» 12 депутатов 12,60
4. АРФД 11 депутатов 11,45
5. Партия национального единения 9 депутатов 8,91
6. Объединенная трудовая партия 6 депутатов 5,67
партия «Процветающая Армения», АРФД, партия «Страна законности» и партия «Наследие» (см. табл. 3).
Таблица 3
Список партий, вошедших в состав Национального собрания, по результатам выборов, состоявшихся в 2007 году
Место в соответствии с полученными голосами Название Количество мест в парламенте Процент голосов Л
1. РПА 64 депутата (458 258) 33,91
2. Партия «Процветающая Армения» 25 депутатов (204 483) 15,13
3. АРФД 16 депутатов (177 907) 13,16
4. Партия «Страна законности» 8 депутатов (95 324) 7,05
5. Партия «Наследие» 7 депутатов (81 048) 6,00 ))
30 [http://www.parliament.am].
На президентских выборах 2008 года в первом же туре победу одержал кандидат от РПА С.А. Саргсян, который набрал 52,82% голосов. Стоит заметить, что С. Саргсян стал первым партийным президентом. Это обстоятельство, несомненно, будет способствовать формированию новой политической культуры и партийной системы Армении (см. табл. 4).
Таблица 4
Результаты президентских выборов, состоявшихся 19 февраля 2008 года
Место в соответствии с полученными голосами Кандидат Партия
1. Серж Азатович Саргсян РПА 862,369 (52,82)
2. Левон Акопович Тер-Петросян АОД 351,222 (21,50)
3. Артур Ваганович Багдасарян Страна законности 272,427 (17,70)
4. Ваган Эдуардович Ованнисян АРФД 100,966 (6,20)
5. Вазген Микаэлович Манукян НДС 21,075 (1,30)
6. Тигран Карапетович Карапетян Народная партия 9,792 (0,60)
7. Арташес Мамиконович Гегамян Национальное единение 7,524 (0,46)
8. Арман Варданович Меликян Беспартийный 4,399 (0,27)
9. 4 Арам Сергеевич Арутюнян Национальное согласие ч\ 92 17) 8 ,1 2, (0
После президентских выборов 2008 года по стране прокатилась волна актов гражданского неповиновения и начались демонстрации, которые продолжаются до сих пор; эти события фактически способствовали становлению и консолидации многих оппозиционных партий и их лидеров в рамках Армянского национального конгресса (АНК), что является новым политическое явлением не только для РА, но и для всего постсоветского пространства.
Налаживанию диалога между властью и оппозиционным блоком АНК во многом способствовали ориентация на демократическую ответственность и цивилиархические механизмы решения общественных проблем, а также отказ от политики конфронтации. С точки зрения гражданской социальной ответственности в основе этих процессов лежит
ряд факторов, основными из которых являются защита прав и свобод человека, социальные гарантии и качество жизни, развитие демократических механизмов и гражданского общества.
Становление конструктивных оппозиционных элит в Армении и других постсоветских странах будет влиять не только на социально-политическую стабильность, но и на национальную безопасность наций-государств, поскольку позволит ослабить факторы дестабилизации внутриполитической обстановки и политической изоляции.
Как известно, устойчивость любой политической системы, постоянно испытывающей воздействие разного рода внешних и внутренних факторов, носит динамический характер и может поддерживаться лишь за счет эффективного функционирования и развития. Однако динамическая стабильность — это результат постоянного изменения и равновесия между системообразующими и эволюционными процессами внутри системы.
В политической жизни армянского общества активно действует не более 10 партий, хотя всего их более 70. Следствием является полное или частичное отсутствие внутрипартийной демократии, приводящее к укреплению иерархического статуса лидера; в результате партия легко становится объектом либо субъектом политических манипуляций.
Заключение
В целом, демократизация способствует модернизации общественных отношений, однако институциональная эффективность этого процесса все еще невысока. Тем не менее продолжается рационализация бюрократических институтов и общественных отношений, совершенствуется система государственной службы и разграничения компетенции между государственными органами и органами местного самоуправления.
Социокультурные измерения, сопряженные с демократизацией, ведут к синтезу и трансформации традиционных политических ценностей. Сегодня политическое мышление, сознание, идеология, политические нормы и правила поведения субъектов политики существенно изменились. Но, как показывает общественная практика, при обострении политической ситуации общенациональная политическая культура может «расчленяться». Современная гражданская культура требует большей ответственности политических субъектов, а также их приверженности общественному интересу. Только в этом случае возможно обеспечить единство и взаимодействие субъектов гражданского общества, целостность и интегрированность политической сферы.
Для эффективного функционирования системы сдержек и противовесов в Армении большое значение имеют конституционные изменения 2005 года, осуществленные в соответствии с нормами европейского права.
Демократизация, «человеческое измерение», формирование «среднего класса», проблемы эффективности, контроля и сбалансированности государственной власти являются важными компонентами посткоммунистических социально-политических процессов. Новая система государственного управления и методы политического руководства открывают реальные возможности для поиска институционального равновесия, реализации социально ориентированной модели рыночной экономики, развития механизмов деятельности власти и управления общественными процессами со стороны политических акторов. При этом важно обеспечить цивилиархические условия интеграции и реального участия институтов гражданского общества. Это не позволит политической системе использовать воспроизводство таких институтов для легитимации недемократических методов правления.
Европейское измерение демократизации включает существенное сближение институтов государственной власти, политических партий, общественных организаций, формирование новых корпоративных структур. Процессы демократизации политического режима Армении, будучи национальными преобразованиями, тем не менее неразрывно связаны с социально-политическими преобразованиями в ЕС. Ход демократизации политической системы Армении демонстрирует ряд противоречий между методами и способами политического властвования и множество внутренних и внешних особенностей социально-политических институтов. Это же отличает ситуацию во всех постсоветских странах.
