CC BY
174
УДК 808.2
Воронежский государственный архитектурно-строительный университет Канд. филол. наук, доц. кафедры русского языка и межкультурной коммуникации Ревякина Т.Л.
Россия, г.Воронеж, тел. +7(4732) 71-50-48
Voronezh State University of Architecture and Civil Engineering The chair of Russian language and cross-cultural communication, candidate of philological sciences, prof. Revyakina T. L. Russia, Voronezh, tel. +7(4732) 71-50-48
T.JI. Ревякина ЦИТАЦИЯ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ
В данной статье рассматривается вопрос об изменении семантики языковых единиц в интертексте, который понимается как особое семантическое пространство, образующееся в процессе цитации прецедентных текстов.
T.L. Revyakina
QUOTATION IN FICTION
The article sites the change of lexical semantic in the intertext, which is understood as special semantic "space" forming in the process of quotation of example texts.
Начало XXI века характеризуется в лингвистике интенсивным развитием новых направлений в изучении языка на самых различных уровнях. Научные разработки последних лет позволили к изучению художественного текста, являющегося специфическим репрезентантом художественной картины мира, осуществить комплексный подход, сопрягающий в себе достижения теории и эстетики текста, лексикологии, лингвокультурологии, прагматики, герменевтики, феноменологии, а также данные истории, психологии, этнологии.
©Ревякина Т.Л., 2011
Несмотря на пристальное внимание к данной проблеме, остаётся ещё не достаточно изученным вопрос описания индивидуально-авторской картины мира, которая представляет собой сложный феномен, совмещающий национальные и индивидуальные черты. При этом интерес исследователей к исследованию художественного произведения как особым образом организованной системы проявляется в выявлении и изучении смысловой стороны художественного текста с учетом его связей в пространстве мировой художественной культуры, что обусловливает значимость для современной лингвопо-этики рассмотрения вопросов интертекстуальности и интертекста.
Каждый художественный (поэтический) текст представляет собой эстетически организованную целостную систему. Структурность является внутренним свойством этой системы, служащим для осуществления связей между ее элементами. При изучении смысловой стороны художественного (поэтического) текста в настоящее время многими исследователями правомерно используется понятие "семантическое пространство художественного текста", рассматриваемое как сложная структура, которая складывается не только благодаря внутренним семантическим связям отдельных языковых единиц, но и внешним связям данного художественного текста, в том числе в пространстве мировой культуры.
В современной научной литературе для общего наименования отсылок к прецедентным текстам нередко используется понятие "цитация". "Конкретная цитата, реминисценция, аллюзия - это частный случай цитации,... симптом чужих смысловых языков, кодов и дискурсов, которые как бы в свернутом виде заключены в данном произведении и, будучи развернуты, позволяют реконструировать эти коды и дискурсы" (Косиков, 2000:36). При этом интертекст понимается не как собрание цитат из различных авторов, но как пространство соединения всевозможных цитаций.
В поэтическом тексте разные виды цитации играют двоякую роль. С одной стороны, вступая в семантические отношения со всеми элементами текста, подчиняясь авторскому замыслу, цитация становится частью этого текста, а с другой стороны, цитация актуализирует "чужие" тексты.
Как отмечают современные исследователи, в широком смысле цитация предполагает использование "чужого слова" в авторском тексте. При этом наиболее типичный вид цитаты -
это прямая речь. Второй вид цитаты используется при передаче незначительных по объему фрагментов чужого текста. В этом случае инотекстовый элемент может как заключаться в кавычки, так и просто опознаваться за счет явной чужеродности. Третий вид цитации - текстовые реминисценции -объединяет неявные речевые отсылки к прецедентный аналогам и зачастую принимает преобразованный вид, наиболее выразительно апеллируя к уже известному в культурно-языковом опыте коммуникантов. "Цитацию в современной русской речи отличают обращение к самому широкому кругу источников (от классических и традиционных до рекламных и низкопробных), а также переосмысление нового текста на фоне известного прецедентного аналога" (Ломов, Топильская, 2003:89).
С точки зрения изучения особенностей смысловой стороны художественного текста и ее обусловленности межтекстовыми связями творчество О.Э.Мандельштама занимает важное место в русской поэтической традиции. В современном манделыптамоведении прочно укрепилась мысль о том, что преобразования поэтической речи, свойственные представителям "серебряного века" русской культуры, привели О.Э.Мандельштама к созданию поэзии, которую исследователи называют "семантической". Целью "семантической поэтики" является создание новых уникальных смыслов текста. Указанные особенности в полной мере проявились в стихах О.Э.Мандельштама, созданных в начале 30-х гг. XX века. Стихотворения названного периода творчества при жизни автора почти не печатались. Как отмечается в специальных литературоведческих работах, разрыв поэта с официальной культурой становился все более очевидным. Но, не принимая официальную советскую культуру, О.Э.Мандельштам обращает-
ся к мировой культуре: "Мандельштам в это время поэт непечатающийся, он пишет только для себя, ощущает себя наедине с языком, а не с собеседником... Надиктованные им строфы размножаются метафорическими ассоциациями... (2, 243). Следовательно, поэтические тексты начала 30-х гг. особо значимы с точки зрения выявления межтекстовых связей произведений О.Э.Мандельштама, а также интертекстуальности его стиля в целом.
Так, интертекстуальные связи, влияющие на формирование смыслового содержания поэтического произведения, обнаруживаются в стихотворении "Я скажу тебе с последней прямотой...", написанном в 1931 г.: .. .Там, где эллину сияла Красота,
Мне из черных дыр зияла Срамота...,
Ой ли так ли, дуй ли, вей ли, - Все равно;
Ангел Мэри, пей коктейли, Дуй вино.
Греки сбондили Елену По волнам,
Ну, а мне - соленой пеной По губам.
Я скажу тебе с последней Прямотой:
Все лишь бредни - шерри-
бренди,
Ангел мой.
По губам меня помажет Пустота,
Строгий кукиш мне покажет Нищета...
(4, 170-171)
Данное стихотворение содержит реминисценцию из одной из "маленьких трагедий" А.С.Пушкина - "Пир во время чумы": Было время, процветала / В мире наша сторона / В воскресение бывала / Церковь Божия полна.../ Ныне
церковь опустела / Школа глухо заперта / Нива праздно перезрела... / Тихо все. Одно кладбище / Не пустеет, не молчит (5, 286).
На наличие интертекстуальных связей стихотворения
О.Э.Мандельштама с произведением А.С.Пушкина указывают, прежде всего, имя Мэри, а также формируемый лексическими единицами "пей", "коктейли", "дуй", "вино", "шерри-бренди" и фольклорно-песенной строкой "Ой ли, так ли, дуй ли, вей ли" художественный образ "пир", соотносящийся с образным строем и названием "маленькой трагедии" А.С.Пушкина "Пир во время чумы".
В результате межтекстовых связей рассматриваемого стихотворения формируется многоплановое семантическое пространство, в котором важную роль играют лексические образы "пустота" и "срамота", антонимичные художественному образу "пир".
В стихотворении
О.Э.Мандельштама "Я скажу тебе с последней прямотой...", как и в произведении А.С.Пушкина возникают и противопоставляются два смысловых плана, которые можно охарактеризовать как благополучие в прошлом (репрезентируется глаголами "процветала", "сияла", существительным "красота") и неблагополучие в настоящем (репрезентируется глаголами "опустела", "зияла", существительными "срамота", "нищета", "кладбище"). На грамматическом уровне названное противопоставление поддерживается употреблением глаголов в прошедшем времени для выражения первого смыслового плана ("сияла", "зияла", "сбондили"; ср. у А.С.Пушкина: "было", "процветала", "бывала", "опустела", "перезрела") и употреблением глаголов в настоящем и будущем времени для выражения второго смыслового плана ("помажет", "покажет"; ср. у А.С.Пушкина: "стоит",
"не молчит", "не пустеет", "носят", "просят").
Реминисценция из текста А.С.Пушкина и содержащиеся в нем образы пустоты и смерти являются принципиально важными для формирования метаобраза неблагополучие в настоящем: советскую действительность 30-х г.г. Мандельштам воспринимает как чуму - бессмысленное гибельное существование, полное мрака.
Подобное ощущение усиливается еще одной отсылкой. Мифологема Елена, словесные образы "эллины", "греки", "красота" репрезентируют известный сюжет из греческой мифологии. В период творчества конца 10-х - начала 20-х г.г., после возникновения литературного течения "акмеизм", обращение к античной культуре для О.Э.Мандельштама являлось основой его поэтики (см. книгу стихов "Тшйа", статьи "Скрябин и христианство" (1915), "Слово и культура" (1921), "О природе слова" (1921). Следовательно, аллюзивная отсылка к античной культуре в рассматриваемом стихотворении играет важную роль для формирования метаобраза благополучие в прошлом.
Смысловое наполнение и образный строй стихотворения "Фаэтон-щик", написанном в том же 1931 г. также формируется благодаря межтекстовым связям названного стихотворения с "Пиром во время чумы" А.С.Пушкина:
На высоком перевале В мусульманской стороне Мы со смертью пировали -Было страшно, как во сне. Нам попался фаэтонщик, Пропеченный, как изюм, Словно дьявола погонщик, Односложен и угрюм... Я очнулся: стой, приятель! Я припомнил - черт возьми! Это чумный председатель Заблудился с лошадьми!..
И бесстыдно розовеют
Обнаженные дома,
А над ними неба мреет
Темно-синяя чума. (4,183)
Известно, что в основе создания "Фаэтонщика" лежат реальные события в Нагорном Карабахе. Ср. фрагмент из воспоминаний Н.Я.Манделыптам: "На рассвете мы въехали в Шушу. Город начинался с бесконечного кладбища...в этом городе, когда-то, очевидно, богатом и благоустроенном, картина катастрофы и резни была до ужаса наглядной. Мы прошлись по улицам, и всюду одно и то же: два ряда домов без крыш, без окон, без дверей. Дома из знаменитого розового туфа, двухэтажные. Все перегородки сломаны, и сквозь эти остовы всюду сквозит синее небо... Мы решили ехать в Степанакерт... Добраться туда можно было только на извозчике. Вот и попался нам безносый извозчик, единственный на стоянке, с кожаной нашлепкой, закрывавшей нос и часть лица" (4, 518).
Семантическое пространство интертекста анализируемого стихотворения формируется образами-интерферентами пир (словесные реализации: "пировали", "веселя" - у О.Э.Мандельштама, "пир", "выпить", "песни", "веселье" и др. - у А.С.Пушкина); фаэтон, телега (у О.Э.Мандельштама фаэтоном управляет араб, у А.С.Пушкина телегой управляет негр); фаэтонщик; председатель; чумный председатель; земля (словесные реализации: "кисло-сладкая", "Нагорный Карабах", "Шуша" - у О.Э.Мандельштама, "родная", "селенье" - у А.С.Пушкина); смерть (словесные реализации: "смерть", "мертвые", "похоронен" - у О.Э.Мандельштама, "гроб", "кладби-
ще", "мертвые", "могилы", "прах" - у А.С.Пушкина); страх (словесные реализации: "страшно", "ужасные", "страхи" - у О.Э.Мандельштама, "испуганное", "страх", "ужасный" - у Пушкина), чума (чума - острозаразная эпидемическая болезнь; перен: пир во время чумы - веселье во время общественного бедствия. Указанные образы-интерференты репрезентируют ме-таобраз время начала 30-х гг., который под влиянием прецедентного текста приобретает значение пир во время чумы, то есть бессмысленное гибельное существование, полное мрака. (Ср. употребление лексического образа "зачумленная зима" в стихотворении "Кассандре" (1917): Но, если эта жизнь - необходимость бреда / И корабельный лес - высокие дома, - / Я полюбил тебя, безрукая победа / И зачумленная зима).
Анализируемое стихотворение передает восприятие
О.Э.Мандельштамом времени 20-х -30-х годов XX века (когда обыски, аресты, ссылки, казни, массовое уничтожение людей были обычным событием) как чумы, поразившей всех. В обычной жизни все делали вид, что ничего не замечают - ходили в кино, рестораны, посещали шуточные спектакли, участвовали в многолюдных демонстрациях трудящихся, смотрели парады физкультурников, то есть пировали во время чумы. А правил пиром "чумный председатель"- Сталин.
По мнению некоторых исследователей, в рассматриваемом стихотворении зашифровано имя Сталина: "...аллитерация на "ч" связывает лексему "чума" с лексемой "черт", а последняя, в свою очередь, через значимую рифму соотносится с лексемой
"мертвый", (а значит, и с лексемой "смерть"). Кроме того, аллитерация на "с" и инструментовка на "ш" с искусным звуковым переплетением указывает на того, кто имеется в виду под "фа-этонщиком": а именно - на "Сталина-Джугашвили" (1, 422).
У стихотворения "Фаэтонщик" существует еще один прецедентный текст - стихотворение "Бесы"
А.С.Пушкина:
Мчатся тучи, вьются тучи; Невидимкою луна Освещает снег летучий; Мутно небо, ночь темна. Бесконечны, безобразны, В мутной месяца игре Закружились бесы разны, Будто листья в ноябре... Еду, еду в чистом поле; Колокольчик дин-дин-дин... Сколько их! куда их гонят? Средь неведомых равнин!.. Страшно, страшно поневоле Что так жалобно поют? Домового ли хоронят, Ведьму ль замуж выдают?.. (5, 443)
Указанные стихотворения
О.Э.Мандельштама и А.С.Пушкина эк-виритмичны (написаны 4-стопным хореем). Интертекст создается лексическими образами "фаэтонщик", "ямщик", "кружиться", "вертелась", "заблудился", "сбились", "кружит", "страшно", "небо", "черт", "бесы", "тьма", "мутный", "темный". Но в смысловом плане названные стихотворения отличаются. В "Бесах" семантическое пространство изображается как нереальное, скорее сказочное. У читателя создается впечатление, что как
только метель утихнет, а ямщик найдет дорогу, то бесы исчезнут, а вместе с ними и страх. В "Фаэтонщике" трагическая реальность передается как осязаемая и постоянная, она не исчезнет с наступлением нового дня. В целом, смысловое наполнение стихотворения "Фаэтонщик" формируется посредством межтекстового взаимодействия с
одной из "маленьких трагедий" А.С.Пушкина - "Пир во время чумы".
Таким образом, анализ указанных стихотворений является яркой иллюстрацией утверждения, что цитирование прецедентных текстов формирует семантику художественного произведения в целом.
Библиографический список
1. Буркхарт Д. Автор, лирический субъект и текст у Осипа Мандельштама / Д. Бурк-харт // Автор и текст: Сборник статей. - СПб.: Издательство С.-Петербургского университета, 1996.-С. 408-428.
2. Гаспаров M.JI. О русской поэзии: Анализы, интерпретации, характеристики / М.Л.Гаспаров. - СПб.: Азбука, 2001. - 480 с.
3. Ломов A.M., Топильская Е.Е. Цитация как путь реминисцирования в русской речи / А.М.Ломов, Е.Е.Топильская // Русский язык и его место в современной мировой культуре: Материалы международной научной конференции. - Воронеж: ВГУ, 2003. - 288 с.
4. Мандельштам О.Э. Соч.: В 2-х т. / О.Э.Манделынтам. - М.: Худож. лит., 1990. - 638
с.
5. Пушкин А.С. Золотой том: Собрание сочинений / А.С.Пушкин. - М.: Издательский дом "Имидж", 1993. - 975 с.
References
1. Bourkhart D. Author, lyrical subject and text in Osip Mandelstam's verse // Author and text. - St.-Petersburg, 1996. - P. 408-428.
2. Gasparov M. L. On Russian poetry: analysis, interpretation, characteristics. - St.-Petersburg, 2001. - 480 p.
3. Lomov A.M., Topilskaya E.E. Quotation as a way of recollection in Russian speech // Russian language and its place in modern world culture. - Voronezh, 2003. - 288 p.
4. Mandelstam O.E. Works in 2 vol. - Moscow, 1990. - 638 p.
5. Pushkin A.S. Golden volume: Collected works. - Moscow, 1993. - 975 p.
