CC BY
3
УДК 343.9.01
ао1: 10.21685/2072-3016-2024-3-11
Цифровая преступность: понятие, криминологические особенности, проблемы противодействия
В. Г. Романовский
Пензенский государственный университет, Пенза, Россия [email protected]
Аннотация. Актуальность и цели. Развитие цифровых технологий обусловило появление нового вида преступности - цифровой, под которой в самом широком смысле слова понимают совокупность преступлений, совершаемых в киберпространстве с помощью цифровых технологий. Одновременно используются дополнительные термины - «киберпреступность», «хай-тек-преступность», которые в большинстве исследований рассматриваются как синонимичные. Это способствует появлению нового раздела - цифровой криминологии, которая во многом преодолевает устоявшиеся консервативные принципы анализа современной преступности. Данные обстоятельства актуализируют исследования, посвященные цифровой преступности. Представленные тезисы и предложения могут быть использованы как в российской юридической науке, так и в практике расследования преступлений, совершенных в киберпространстве. Цель работы - провести исследование понятия цифровой преступности; выделить его особенности; систематизировать основные признаки, предложенные как в отечественной, так и зарубежной доктрине; обозначить ключевые проблемы противодействия преступлениям в киберпространстве. Материалы и методы. Исследовательские задачи были решены благодаря научному анализу широкого спектра источников, посвященных ключевым аспектам цифровой преступности. В качестве метода исследования в первую очередь был использован сравнительно-правовой, позволивший исследовать понятие цифровой преступности, сопоставить его с аналогичными терминами, используемыми зарубежными правоохранительными органами (США, Великобритания, Китайская Народная Республика). Использованы методы правовой статистики, благодаря которым обозначены тенденции в развитии киберпреступности. Результаты. Представлено общее понятие цифровой преступности, показано ее влияние на современную криминологическую науку. Выводы. Сформулированы общие выводы о сохранении тенденции расширения цифровой преступности, появлении новых субъектов уголовного права (искусственного интеллекта, антропоидных роботов), развитии цифровой криминологии, трансформации принципов уголовного права.
Ключевые слова: цифровая преступность, киберпреступление, цифровые технологии, цифровизация, электронные преступления, цифровая криминология
Для цитирования: Романовский В. Г. Цифровая преступность: понятие, криминологические особенности, проблемы противодействия // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Общественные науки. 2024. № 3. С. 123-136. 10.21685/2072-3016-2024-3-11
© Романовский В. Г., 2024. Контент доступен по лицензии Creative Commons Attribution 4.0 License / This work is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 License.
Digital crime: the concept, criminological features, problems of counteraction
V.G. Romanovskiy
Penza State University, Penza, Russia [email protected]
Abstract. Background. The development of digital technologies has led to the emergence of a new type of crime - digital, which in the broadest sense of the word is understood as a set of crimes committed in cyberspace with the help of digital technologies. At the same time, additional terms are used - cybercrime, high-tech crime, which in most studies are considered synonymous. This contributes to the emergence of a new section - digital criminology, which largely overcomes the established conservative principles of analysis of modern crime. These circumstances update research on digital crime. The presented theses and proposals can be used both in Russian legal science and in the practice of investigating crimes committed in cyberspace. The purpose of the study is to conduct a study of the concept of digital crime; highlight its features; systematize the main features proposed in both domestic and foreign doctrine; identify the key problems of combating crimes in cyberspace. Materials and methods. Research problems were solved through scientific analysis of a wide range of sources on key aspects of digital crime. As a research method, first of all, a comparative legal one was used, which made it possible to explore the concept of digital crime and compare it with similar terms used by foreign law enforcement agencies (USA, UK, People's Republic of China). Methods of legal statistics were used, thanks to which trends in the development of cybercrime are identified. Results. The general concept of digital crime is presented, its influence on modern criminological science is shown. Conclusions. The article formulates general conclusions about the continued trend of expanding digital crime, the emergence of new subjects of criminal law (Artificial intelligence, anthropoid robots), the development of digital criminology, and the transformation of the principles of criminal law.
Keywords: digital crime, cybercrime, digital technologies, digitalization, electronic crimes, digital criminology
For citation: Romanovskiy V.G. Digital crime: the concept, criminological features, problems of counteraction. Izvestiya vysshikh uchebnykh zavedeniy. Povolzhskiy region. Ob-shchestvennye nauki = University proceedings. Volga region. Social sciences. 2024;(3): 123-136. (In Russ.). doi: 10.21685/2072-3016-2024-3-11
Введение
Развитие цифровых технологий оказывает влияние на все стороны социальной жизни, затрагивая также государство (способствуя цифровой трансформации его органов и публичной деятельности) и институты законодательства. В юридической литературе активно обсуждаются цифровые права человека и появление новой отрасли - цифрового права. И та и другая тематика носит дискуссионный характер, есть различные точки зрения на возможность появления самих терминов и определение содержания. При этом есть общее понимание, что новые технологии приводят к серьезным изменениям. Уголовное право здесь не является исключением, все заметнее
становятся предложения о необходимости исследований таких понятий, как «цифровое уголовное право», «цифровая криминология», «цифровая преступность». Выделяются смежные явления, природа которых находится в различных проявлениях цифровизации общества.
Уголовное право во всем мире рассматривается как одна из консервативных отраслей. Это связано с различными факторами, где в числе первых суровость уголовной ответственности, а это налагает дополнительные обязательства на законодателя по криминализации деяний. Большинство уголовно-правовых институтов имеет давнюю историю, которая не только исчисляется с возникновения римского права, но и находит свои корни в первых юридических памятниках Древнего Египта, Древней Месопотамии, Древней Индии. Апробация временем обусловливает особый подход. Наглядным примером выступает краткость уголовных кодексов практически во всех странах мира. В то же время любая отрасль законодательства не может не реагировать на меняющуюся действительность. Уголовное право - не исключение. Это означает, что цифровизация общественных отношений внесла и здесь свои коррективы.
В научном мире представлены первые учебники, отражающие влияние инноваций на уголовное право, в которых обозначены первые попытки принять глобальные изменения и применить их к существенным признакам отраслевого деления. В качестве выводов предлагается пересмотреть многие устоявшиеся принципы уголовного права (не говоря о системном пересмотре институтов и субинститутов, с предложениями о точечных изменениях и дополнениях Уголовного кодекса, Уголовно-процессуального кодекса). Таким образом, начало преобразованиям положено, что требует определенного переосмысления, формулирования проблем, поиска перспектив развития.
Основное исследование. Появление новых технологий привело к появлению компьютерных преступлений. Существует традиционное разделение, в рамках которого компьютер выступает одним из элементов преступного деяния. Во-первых, преступления, в которых компьютер или компьютерная сеть являются объектом преступного воздействия (наиболее показательным выступает распространение вредоносного программного обеспечения). Во-вторых, преступления, в которых компьютер является инструментом, используемым для совершения преступления (здесь в качестве примера можно привести распространение в сети кинопродукции с нарушением авторских прав -пиратский контент). В-третьих, преступления, в которых компьютер выступает в качестве носителя информации, которая имеет существенное значение для раскрытия преступления (как, например, хранение «серой» бухгалтерской документации) [1, р. 39]. Подобная классификация может быть распространена на многочисленные цифровые гаджеты, поскольку обычный сотовый телефон вбирает в себя основной функционал, который характерен для персонального стационарного компьютера.
Расширяется также база для совершения преступлений. Если еще несколько десятилетий назад указывалось на единичные случаи компьютерного
мошенничества и использование вредоносных компьютерных программ, то сейчас число подобных преступлений исчисляется сотнями тысяч. Обращение к официальным данным Министерства внутренних дел России показывает, что в январе - декабре 2023 г. зарегистрировано 677,0 тыс. преступлений, совершенных с использованием информационно-телекоммуникационных технологий или в сфере компьютерной информации, что на 29,7 % больше, чем за аналогичный период прошлого года. Это привело к тому, что именно эти преступления стали составлять 34,8 % от общего числа зарегистрированных преступлений (в 2022 г. - 26,5 %). Иными словами, каждое третье преступление относится к цифровой преступности [2]. Подобный рост обусловлен целой системой различных факторов, в центре которых перевод основного числа коммуникаций в киберпространство и возможность получения быстрого обогащения.
Анализ зарубежного опыта подтверждает данную тенденцию: она приобретает всеобщий характер. Так, например, в США специальное подразделение Федерального бюро расследований [3] ежегодно (начиная с 2001 г., с момента создания) публикует Отчет о киберпреступности. Если ознакомиться с данными за 2023 г., то правоохранительной системой зафиксировано более 880 тыс. обращений о совершенных компьютерных преступлениях, ущерб от которых составил более 12,5 миллиардов долларов США. Рост числа обращений составил почти 10 %, а рост ущерба - 22 % [3]. При этом еще в 2019 г. число жалоб составляло чуть более 467 тыс., а ущерб - 3,5 миллиарда долларов США. При этом основные виды киберпреступлений приходятся на программы-вымогатели, незаконное использование криптовалюты, компрометацию электронной почты.
В Великобритании соответствующую статистику ведет Национальный центр кибербезопасности. В общих данных указывается, что киберпреступ-ность обходится британскому бизнесу примерно в 21 миллиард фунтов стерлингов в год. За последние пять лет 46 % предприятий Великобритании подверглись кибератакам. Средняя стоимость кибератаки для британского бизнеса составила 3230 фунтов стерлингов [4]. Актуальность противодействия киберпреступности подчеркивается в Национальной стратегической оценке тяжкой и организованной преступности [5]. В документе киберпре-ступления определены как «киберзависимые», т.е. которые могут быть совершены только с использованием компьютерных технологий или с использованием кибертехнологий (что по своей сути отождествляет киберпре-ступность с цифровой, а это в общих чертах характерно для большинства мировых криминологических исследований). Обозначена тенденция на повышение доступности как инструментов киберпреступности, так и инструкций по их использованию. Это в перспективе приведет к росту числа противоправных деяний и вовлечению в преступную деятельность граждан, не обладающих специальными профессиональными навыками. Наиболее распространенный вид киберпреступлений, наносящий существенный вред, -целевой фишинг - внедрение программы-вымогателя.
Отметим, что в 2020-2023 гг. в период введения ограничений, обусловленных распространением коронавируса, усиленным атакам подвергались медицинские организации. Получили мировое освещение в средствах массовой информации атаки на исследовательскую группу Hammersmith Medicines (Великобритания) и Управление парижских больниц во Франции [6]. Кроме того, общий ежегодный ущерб от киберпреступлений приближается к пяти триллионам долларов США, что в своих объемах превышает доходы от торговли всеми видами наркотиков. Прогноз - ущерб будет составлять около 10 триллионов долларов США ежегодно [7]. Для сравнения: ВВП США составляет чуть более 21 триллиона долларов США (четверть мировой экономики). В соответствии с Отчетом о глобальных рисках Всемирного экономического форума в 2023 г. киберпреступность вошла в топ-10 рисков следующего десятилетия, чему способствует рост вредоносной активности в онлайн-пространстве, повышение ее качества (сочетание агрессивности и изощренности), что, в свою очередь, расширяет число угроз [8].
Аналогичные подходы в оценке цифровой преступности присутствуют и в Китайской Народной Республике (КНР). Статья 2 Положения о Народной прокуратуре по делам о преступлениях в Интернете, утвержденного на 57-м заседании 13-го комитета прокуроров Верховной народной прокуратуры 14 декабря 2020 г., определяет киберпреступность следующим образом: «преступления, совершенные против информационных сетей, преступления, совершенные с использованием информационных сетей, а также другие преступления, связанные с восходящим и нисходящим интернет-потоком» [9]. Кроме того, указанное Положение по своему содержанию можно оценивать как методические рекомендации по сбору объективных данных, свидетельствующих о совершении киберпреступления.
В КНР выделяют следующие криминологические особенности преступлений в киберпространстве:
- самый распространенный вид преступления в информационных сетях -это мошенничество;
- большинство преступлений совершается группой лиц (среднестатистическая цифра обвиняемых на одно уголовное дело - 2,4);
- киберпреступник - это чаще всего молодой человек в возрасте от 18 до 28 лет;
- с 2020 г. намечается резкий рост числа киберпреступлений, который пока не имеет тенденций к снижению (в 2021 г., например, фиксировался 17-кратный рост преступлений по отношению к 2020 г.) [10].
В конце 2023 г. прокуратура Пекина по расследованию киберпреступ-лений опубликовала «Белую книгу Муниципальной прокуратуры Пекина по преследованию киберпреступлений (2021-2023 годы)» [11], в которой выделены пять основных факторов цифровой преступности:
- рост цифровой экономики обусловливает и рост цифровой преступности (этот тезис находит подтверждение и в российской юридической науке [12]);
- киберпреступность стала распространяться на все стороны жизни (это обусловлено всеобщей цифровизацией);
- сформирована целая индустрия, обеспечивающая развитие киберпре-ступности (от нелегального софта и специального оборудования до технологий «двойного» назначения);
- анонимные методы легализации преступных доходов, где первенство принадлежит обороту виртуальной валюты;
- специфические риски безопасности данных (централизация данных, скрытые возможности утечки информации, облачные технологии и др.).
В сентябре 2023 г. в Гонконге состоялся Международный форум по ки-берполицейской деятельности, на котором представитель Китая Ци Сяндун сделал основной прогноз: «В будущем основной вид преступления будет связан с Интернет-преступностью». Кроме того, им были обозначены следующие основные риски. Во-первых, развитие искусственного интеллекта имеет свои отрицательные последствия. Новые возможности сбора, анализа и генерации информации могут также использоваться для распространения ложных данных и фейковых сведений. Это может иметь серьезные последствия для политической и экономической безопасности, а также социальной стабильности страны. Дополним: во многих странах цифровые технологии обозначаются как гибридная угроза для всего человечества [13]. Во-вторых, безопасность критической инфраструктуры стала условием функционирования цифрового общества. Кибербезопасность перестала быть частным делом, она вышла на уровень общественной безопасности. Подобный подход характерен для всей информационной политики Китая, что обеспечивается соответствующим законодательством, в центре которого Закон КНР от 7 ноября 2016 г. «О кибер-безопасности». В-третьих, основная задача правоохранительных органов должна заключаться в достижении общей цели, которая обозначена Ци Сян-дуном как «ноль преступлений» [14]. Для формирования нормативной базы по предотвращению интернет-мошенничества был принят Закон КНР от 2 сентября 2022 г. «О борьбе с мошенничеством в телекоммуникационных сетях» [15].
Широкое распространение цифровой преступности привело к системным исследованиям в российской юридической науке. Обратим внимание на работы К. Н. Евдокимова, сформулировавшего концепцию «анекселенкто-тичной (неконтролируемой) технотронной преступности» [16]. Автор предлагает также собственное видение противодействия технотронной преступности [17], указывает, что появление цифровых технологий, развитие Интернета вносит принципиальные изменения в квалификацию различных преступлений (а также в процесс их раскрытия) [18]. В то же время введение дополнительной категории, указывающей на новый вид преступности, вряд ли будет иметь повсеместную поддержку. Устоявшийся подход в мировой криминологии основывается на использовании таких терминов, как «киберпре-ступность» и «цифровая преступность». Разночтения в основных категориях
приведет к взаимному непониманию при анализе явления, которое имеет универсальный характер.
Европол использует также термин «хай-тек-преступность» (High-Tech crime), что дословно переводится как преступление в сфере высоких технологий. Таковыми считаются все те преступления, в которых используются электронные и цифровые технологии для атаки на компьютеры или компьютерную сеть. К таким преступлениям относятся взлом компьютеров или любое несанкционированное использование или распространение данных, атаки типа «отказ в обслуживании» и распространение компьютерных вирусов [19]. Для чистоты разделения в ряде документов подчеркивается, что хай-тек-преступность - часть цифровой преступности (или киберпреступности), но в научных изданиях нередко подобные термины используются как синонимичные.
Приведенное терминологическое разделение не является завершенным. В юридической литературе (как в России, так и за рубежом) предлагается криминализировать такое понятие, как «кибертерроризм», который также можно рассматривать и как структурный элемент цифровой преступности, и как самостоятельное правовое явление [20]. При внедрении термина в криминологию как науку о преступлении появление нового состава в Уголовном кодексе пока еще прогнозируется как весьма туманная перспектива. Даже беглый анализ уголовного законодательства развитых стран показывает, что торопливость в этом вопросе на государственном уровне не приветствуется. Попытки ввести новый состав блокируются на уровне правотворческой инициативы. Основной подход строится на том, что использование компьютерных систем и цифровых сетей в террористических целях рассматривается как отягчающее обстоятельство к общим составам преступлений террористической направленности.
Развитие цифровых технологий идет своим ходом. Нетрудно представить, что различные инновации могут быть использованы для достижения преступных целей. Так, пока весь мир обсуждает риски и угрозы внедрения искусственного интеллекта (ИИ) в повседневную практику (и особенно в систему государственного управления), уже есть первые опыты апробации его возможностей в интересах криминальных групп: массовая рассылка фишин-говых писем, подбор кода для взлома сетей и антивирусных программ, создание чат-бота для распространения таргетированной информации. Можно констатировать примеры манипулирования рынком, мошеннических действий на фондовом рынке, генерирование фейковых событий, влияющих на курсы акций [21]. Выработана специальная криминальная модель «накачивай и тормози», когда происходит необоснованный рост рыночной цены акций компании, потом с помощью ботов происходит вброс ложной информации, приводящей к резкому падению курса. На этих «качелях» и осуществляется получение максимальной прибыли в финансовом секторе [22]. Подобный негативный опыт значительным образом раздвигает границы криминологии,
пока концентрирующей свое внимание на уже определившихся киберпре-ступлениях: хакерстве, мошенничестве, краже личных данных, незаконных онлайн-казино, сексуальной эксплуатации детей, кибербуллинге и др.
Пока происходит формирование одного поля возрастающих проблем, уже усиливается риск превосходства искусственного интеллекта над человеческим. На фоне общих дискуссий придания ИИ признаков правосубъектности следствием вовлечения в них криминологов станет вопрос о возможности привлечения ИИ к уголовной ответственности. При этом синергия цифровых и биомедицинских технологий может привести к появлению «человеко-машин». Уже сейчас можно наблюдать антропоидных роботов, которых пытаются наделить какими-то юридическими характеристиками, имеющими определенное сходство с элементами правосубъектности человека (выдача удостоверения личности, включение в списки избирателей). Даже внешняя атрибутика связана с тем, чтобы поставить знак равенства между человеком и машиной: имитация лица и тела, одежда, попытка воссоздания мимики и видимости эмоций. Во многих странах цифровизация рассматривается как основа реконцептуализации материального уголовного права [23]. К тому же эксперименты по внедрению чипов в головной мозг (технология интерфейса «мозг-компьютер» [24]) как минимум обусловит пересмотр устоявшихся понятий субъективной вины. Появление нового субъекта - «цифровой личности» -многоаспектная проблема, а это, как отмечается в российской науке, «завершит начавшийся переход от традиционного уголовного права индустриального общества XX в. к уголовному праву цифрового мира XXI в. ("уголовному праву 2.0"). Прежде всего это объясняется тем, что искусственный интеллект и "цифровая личность" принципиально изменят сферу уголовно-правовой охраны» [25].
Цифровая преступность оказывает влияние на базовые принципы уголовного права. Так, общие правила действия уголовного закона в пространстве исходят из латинского изречения "Locus regit actum" - «Место регулирует действие». Статья 12 Уголовного кодекса РФ предусматривает основания привлечения к уголовной ответственности на территории Российской Федерации и на основании закона Российской Федерации. Эти правила действуют в отношении как граждан России, так и иностранцев (лиц без гражданства). Однако особенность киберпреступлений заключается в том, что определение места совершения преступления весьма проблематично. Сложность проявляется и в том, что большинство киберпреступлений совершается группой лиц, находящихся в различных странах. В этом случае каждый ее член выполняет различный функционал. Именно распределенный характер таких преступлений создает максимальные трудности в их выявлении, а также в последующем сборе доказательственной базы [26]. Особо следует подчеркнуть, что препятствия к итогу - привлечению к ответственности и осуждению - создаются даже из-за различий юрисдикционных подходов. Деятельность одной преступной группы может расследоваться во многих странах, где и уголовное, и уголовно-процессуальное законодательство может существенно разли-
чаться. Доказательства, собранные в одной стране, в силу принципа допустимости, могут быть не приняты в суде другой страны. Яркий пример - расследование деятельности банды Cobalt CyberCrime, которая в 2018 г. путем взлома электронной системы около 100 финансовых учреждений в более чем 40 странах мира получила прибыль около 11 миллионов долларов только за одну атаку. Ее лидер был схвачен в Испании в 2018 г., трое членов в этом же году арестованы в США, еще трое осуждены в Казахстане в 2021 г. [27]. При этом банда действует по настоящее время: в 2023 г. происходили атаки на российские компании энергетического сектора [28]. В зарубежных исследованиях предлагается ввести в оборот новое криминологическое понятие «цифровая организованная преступность», которая должна учитывать особенности совершения таких преступлений в онлайн-пространстве [29].
Параллельно происходит формирование смежных дисциплин, которые оказывают влияние на понимание цифровой преступности. Противоправный поступок, осуществленный в онлайн-пространстве (или с помощью цифровых устройств), оставляет после себя специфический цифровой след, что привело к необходимости получения цифровых доказательств, под которыми понимают «сведения, информацию, имеющие ценность для расследования преступления, которые хранятся, получаются и передаются с помощью электронного устройства». Это привело к формированию киберкриминалистики, под которой понимают отрасль науки, включающей в себя «процессы идентификации, изъятия, получения, аутентификации, анализа, документирования и сохранения цифровых доказательств» [30]. Российские исследователи предлагают разделить цифровые и электронные доказательства. Если первые соотносят с цифровым кодом (записью), то вторые - с приборами, электронными вычислительными машинами и средствами связи [31]. Универсальность цифровизации привела к тому, что и в иных отраслях права выявляются неясности с доказательственной силой нестандартных объектов [32].
Заключение
1. Цифровизация в современном мире привела к различным новым явлениям. Использование инновационных технологий в преступных целях привело к расширению видовой классификации преступности и появлению ее цифрового сегмента. Более того, в научном мире активно обсуждается новый раздел науки - цифровая криминология. С учетом появления первых исследований в относительно недалеком прошлом присутствуют терминологические разночтения: цифровая преступность, киберпреступность, хай-тек-преступность, электронная преступность. В большинстве случаев в научных исследованиях все указанные понятия рассматриваются как синонимы (что в целом поддерживается и автором данного исследования). В целом цифровая преступность представляет собой совокупность преступлений, совершаемых в киберпространстве с помощью цифровых технологий.
2. Расширение цифровых средств совершения преступлений привело к появлению новых составов в Особенной части Уголовного кодекса РФ.
Консервативный подход криминологов долгое время исходил из отождествления преступного деяния, совершенного как в офлайн-, так и в онлайн-пространстве. Это, в частности, отражается на российской правовой политике, в рамках которой выделяются преступления в сфере компьютерной информации. Подтверждением такого подхода служит Постановление Пленума Верховного суда РФ от 15 декабря 2022 г. № 37 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях в сфере компьютерной информации, а также иных преступлениях, совершенных с использованием электронных или информационно-телекоммуникационных сетей, включая сеть "Интернет"». Однако реалии современного мира обусловили необходимость поиска новых подходов как в криминализации определенных действий, так и в расследовании вновь появляющихся преступлений. Следующим шагом криминологической классификации станет выделение цифровых преступлений. Выделяя общие прогнозы, следует отметить, что цифровая преступность в среднесрочной перспективе станет основополагающей. Это обусловит также формирование новой оценки киберпреступности.
3. Особенности совершения преступлений в онлайн-пространстве приводят к трансформации основополагающих принципов уголовного права. Это связано как с неопределенностью места совершения преступления, так и с распределением ролей в организованных преступных кибергруппах (активно использующих методы сетевого управления, что затрудняет процесс доказывания и привлечения к ответственности). Создание искусственного интеллекта породило возможность его вовлечения в преступную деятельность. Появившиеся в научной литературе дискуссии о его наделении отдельными признаками правосубъектности приведет (рано или поздно) к расширению круга субъектов преступления. Итогом станет появление новой концепции -искусственный интеллект как субъект преступления. Аналогичные доводы могут быть применены к антропоидным роботам, имитирующим по своим внешним признакам Homo sapiens.
Список литературы
1. Brenner S. Cybercrime: Criminal Threats from Cyberspace. Santa Barbara : Praeger, 2010. 296 р.
2. Краткая характеристика состояния преступности в Российской Федерации за январь - декабрь 2023 года // Министерство внутренних дел Российской Федерации. URL: https://xn--b1aew.xn--p1ai/reports/item/47055751/?ysclid=luu5bsci30105075081
3. IC3 Annual Report and Fraud Flyer // Federal Bureau of Investigation. URL: https://www.ic3.gov/Media/Y2024/PSA240318
4. UK Cybercrime Statistics 2024 // Twenty Four IT Services. URL: https://www.twenty-four.it/services/cyber-secu-rity-services/cyber-crime-prevention/cybercrime-statistics-uk/#:~:text=Cybercrime%20cost%20UK%20businesses%20an,were%20reported%20in %20the%20UK
5. National Strategic Assessment of Serious and Organised Crime // National Crime Agency. URL: https://www.nationalcrimeagency.gov.uk/who-we-are/publications/437-national-strategic-asses-sment-of-serious-and-organised-crime-2020/file
6. Muthuppalaniappan M., Stevenson K. Healthcare cyber-attacks and the COVID-19 pandemic: an urgent threat to global health // Journal of the International Society for Quality in Health Care. 2021. № 33 (1). URL: https://pubmed.ncbi.nlm.nih.
gov/33351134/
7. Morgan S. Cybercrime To Cost The World $10.5 Trillion Annually By 2025 // Cybercrime Magazine. URL: https://cybersecurityventures.com/cybercrime-damages-6-trillion-by-2021/
8. World Economic Forum. The Global Risks. Report 2023. 18th edition // The World Economic Forum. URL: https://www3.weforum.org/docs/WEF_Global_Risks_Report_ 2023.pdf
9. (££). URL: https://www.spp. gov.cn/spp/xwfbh/wsfbh/202101/t20210125_507446.shtml
10. ФШ^&ЖШШЖ 2017-202т№&ШМ ЕШ^Р^Ш^. URL: https://finance.sina.com.cn/tech/roll/2022-08-03/doc-imizirav6509907.shtml
11. URL: https://www.spp.gov.cn/spp/llyj/202401/t202401 639720.shtml
12. Бондарь Н. С., Амелин Р., Артемова Д., Велиева Д. [и др.]. Экономическое право : учебник / под науч. ред. Н. С. Бондаря. М. : Проспект, 2021. 352 с. doi: 10.31085/9785392336791-2021-352. EDN: IYMONQ
13. Аверьянова Н. Н., Велиева Д. С., Капитонова Е. А. [и др.]. Права человека и безопасность в современном мире: гибридные угрозы и новые вызовы : монография. М. : Проспект, 2021. 152 с.
14. URL: https://bj.chinadaily.com. cn/a/202309/15/WS65043b78a310936092f2203a.html
15. Ф^АК^РЭМ^йИШ^Ш. URL: https://www.gov.cn/xinwen/2022-09/02/ content_5708119.htm
16. Евдокимов К. Н. Противодействие компьютерной преступности: теория, законодательство, практика : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук : 12.00.08. М., 2021. 557 с.
17. Евдокимов К. Н. К вопросу о совершенствовании системы противодействия технотронной преступности в Российской Федерации // Российский следователь. 2021. № 10. С. 69-72. doi: 10.18572/1812-3783-2021-10-69-72. EDN: MRKYHM
18. Евдокимов К. Н. Уголовная ответственность за преступления против жизни и здоровья, совершенные с использованием информационно-коммуникационных технологий // Российский следователь. 2021. № 12. С. 34-38. doi: 10.18572/18123783-2021-12-34-38. EDN: CZNYMS
19. High-Tech crime // Europol. URL: https://www.europol.europa.eu/crime-areas/cybercrime/high-tech-crime
20. Кулешова Г. П., Капитонова Е. А., Романовский Г. Б. Правовые основы противодействия кибертерроризму в России и за рубежом с позиции общественно-политического измерения // Всероссийский криминологический журнал. 2020. Т. 14, № 1. С. 156-165. doi: 10.17150/2500-4255.2020.14(1).156-165
21. Yeoh P. Artificial intelligence: accelerator or panacea for financial crime? // Journal of Financial Crime. 2019. Vol. 26, № 2. Р. 634-646. doi: 10.1108/JFC-08-2018-0077
22. Wellman M. P., Rajan U. Ethical issues for autonomous trading agents // Minds and Machines. 2017. Vol. 27, № 4. Р. 609-624. doi: 10.1007/s11023-017-9419-4
23. Digital criminal Justice: a Studybook. Selected Topics for Learners and Researchers / ed. by K. Karsai, А. Sozuer, L. Worner. Instanbul : Onikilevha, 2023. 162 р.
24. Peters M. A., Jandric P., Hayes S. Biodigital Philosophy, Technological Convergence, and Postdigital Knowledge Ecologies // Postdigital Science and Education. 2021. Vol. 3, № 2. 370-388. doi: 10.1007/s42438-020-00211-7
25. Русскевич Е. А., Дмитренко А. П., Кадников Н. Г. Кризис и палингенезис (перерождение) уголовного права в условиях цифровизации // Вестник Санкт-Петербургского университета. Право. 2022. № 3. С. 585-598. URL: https:// doi.org/10.21638/spbu14.2022.301
26. Дремлюга Р. И., Крипакова А. В. Преступления в виртуальной реальности: миф или реальность? // Актуальные проблемы российского права. 2019. № 3. С. 161-169. doi: 10.17803/1994-1471.2019.100.3.161-169
27. Cobalt: Their Evolution And Joint Operations // Group-IB. URL: https://www.group-ib.com/resources/research-hub/cobalt-evolution/
28. Уже не те: атаки (Ex)Cobalt на российские компании в 2023 году // Positive Technologies. URL: https://www.ptsecurity.com/ru-ru/research/pt-esc-threat-intelligence/ uzhe-ne-te-ataki-ex-cobalt-na-rossijskie-kompanii-v-2023-godu/#id6
29. Di Nicola A. Towards digital organized crime and digital sociology of organized crime // Trends in Organized Crime. 2022. May 30. P. 1-20. doi: 10.1007/s12117-022-09457-y
30. Husain M. S., Khan M. Z. Critical Concepts, Standards, and Techniques in Cyber Fo-rensics. Hershey : IGI Global, 2020. 292 р.
31. Полицан Д. А. Цифровое и электронное доказательство - pro et contra: проблемы терминологии // Российский судья. 2022. № 7. С. 38-44. doi: 10.18572/1812-37912022-7-38-44
32. Воронин М. И. Особенности оценки электронных (цифровых) доказательств // Актуальные проблемы российского права. 2021. № 8. С. 118-128. doi: 10.17803/1994-1471.2021.129.8.118-128
References
1. Brenner S. Cybercrime: Criminal Threats from Cyberspace. Santa Barbara: Praeger, 2010:296.
2. Brief description of the state of crime in the Russian Federation for January - December 2023. Ministerstvo vnutrennikh del Rossiyskoy Federatsii = Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation. (In Russ.). Available at: https://xn--b1aew.xn--p1ai/reports/item/47055751/?ysclid=luu5bsci30105075081
3. IC3 Annual Report and Fraud Flyer. Federal Bureau of Investigation. Available at: https://www.ic3.gov/Media/Y2024/PSA240318
4. UK Cybercrime Statistics 2024. Twenty Four IT Services. Available at: https://www.twenty-four.it/services/cyber-secu-rity-services/cyber-crime-prevention/ cybercrime-statistics-uk/#:~:text=Cybercrime%20cost%20UK%20businesses%20an, were%20reported%20in%20the%20UK
5. National Strategic Assessment of Serious and Organised Crime. National Crime Agency. Available at: https://www.nationalcrimeagency.gov.uk/who-we-are/publications/ 437-national-strategic-asses-sment-of-serious-and-organised-crime-2020/file
6. Muthuppalaniappan M., Stevenson K. Healthcare cyber-attacks and the COVID-19 pandemic: an urgent threat to global health. Journal of the International Society for Quality in Health Care. 2021;(33). Available at: https://pubmed.ncbi.nlm. nih.gov/33351134/
7. Morgan S. Cybercrime To Cost The World $10.5 Trillion Annually By 2025. Cybercrime Magazine. Available at: https://cybersecurityventures.com/cybercrime-damages-6-trillion-by-2021/
8. World Economic Forum. The Global Risks. Report 2023. 18th edition. The World Economic Forum. Available at: https://www3.weforum.org/docs/WEF_Global_Risks_ Report_2023.pdf
9. (££). Available at: https:// www.spp.gov.cn/spp/xwfbh/wsfbh/202101/t20210125_507446.shtml
10. 2017-2021^11,Available at: https://finance.sina.com.cn/tech/roll/2022-08-03/doc-imizirav6509907.shtml
11. Available at: https://www.spp.gov.cn/spp/llyj/202401/ t202401639720.shtml
12. Bondar' N.S., Amelin R., Artemova D., Velieva D. et al. Ekonomicheskoe pravo: uchebnik = Economic law: textbook. Moscow: Prospekt, 2021:352. (In Russ.). doi: 10.31085/9785392336791-2021-352. EDN: IYMONQ
13. Aver'yanova N.N., Velieva D.S., Kapitonova E.A. et al. Prava cheloveka i bezopasnost' v sovremennom mire: gibridnye ugrozy i novye vyzovy: monografiya = Human rights and security in the modern world: hybrid threats and new challenges: monograph. Moscow: Prospekt, 2021:152. (In Russ.)
14. Available at: https://bj.chinadaily. com.cn/a/202309/15/WS65043b78a310936092f2203a.html
15. ^AKÄffSÄ^isN^it^i. Available at: https://www.gov.cn/xinwen/2022-09/02/content_5708119.htm
16. Evdokimov K.N. Combating computer crime: theory, legislation, practice: DSc abstract. Moscow, 2021:557. (In Russ.)
17. Evdokimov K.N. On the issue of improving the system of combating technocratic crime in the Russian Federation. Rossiyskiy sledovatel' = Russian investigator. 2021;(10):69-72. (In Russ.). doi: 10.18572/1812-3783-2021-10-69-72. EDN: MRKYHM
18. Evdokimov K.N. Criminal liability for crimes against life and health committed using information and communication technologies. Rossiyskiy sledovatel' = Russian investigator. 2021;(12):34-38. (In Russ.). doi: 10.18572/1812-3783-2021-12-34-38. EDN: CZNYMS
19. High-Tech crime. Europol. Available at: https://www.europol.europa.eu/crime-areas/cybercrime/high-tech-crime
20. Kuleshova G.P., Kapitonova E.A., Romanovskiy G.B. Legal basis for countering cyber-terrorism in Russia and abroad from the perspective of the socio-political dimension. Vserossiyskiy kriminologicheskiy zhurnal = All-Russian criminal journal. 2020;14(1): 156-165. (In Russ.). doi: 10.17150/2500-4255.2020.14(1).156-165
21. Yeoh P. Artificial intelligence: accelerator or panacea for financial crime? Journal of Financial Crime. 2019;26(2):634-646. doi: 10.1108/JFC-08-2018-0077
22. Wellman M.P., Rajan U. Ethical issues for autonomous trading agents. Minds and Machines. 2017;27(4):609-624. doi: 10.1007/s11023-017-9419-4
23. Karsai K., Sözüer A., Worner L. (eds.). Digital criminal Justice: a Studybook. Selected Topics for Learners and Researchers. Instanbul: Onikilevha, 2023:162.
24. Peters M.A., Jandric P., Hayes S. Biodigital Philosophy, Technological Convergence, and Postdigital Knowledge Ecologies. Postdigital Science and Education. 2021;3(2):370-388. doi: 10.1007/s42438-020-00211-7
25. Russkevich E.A., Dmitrenko A.P., Kadnikov N.G. Crisis and palingenesis (rebirth) of criminal law in the context of digitalization. Vestnik Sankt-Peterburgskogo universiteta. Pravo = Bulletin of Saint Petersburg University. Law. 2022;(3):585-598. (In Russ.). Available at: https://doi.org/10.21638/spbu14.2022.301
26. Dremlyuga R.I., Kripakova A.V. Crimes in virtual reality: myth or reality? Aktual'nye problemy rossiyskogo prava = Current issues of Russian law. 2019;(3):161-169. (In Russ.). doi: 10.17803/1994-1471.2019.100.3.161-169
27. Cobalt: Their Evolution And Joint Operations. Group-IB. Available at: https://www.group-ib.com/resources/research-hub/cobalt-evolution/
28. Not the same anymore: (Ex)Cobalt attacks on Russian companies in 2023. Positive Tech-nologies. (In Russ.). Available at: https://www.ptsecurity.com/ru-ru/research/pt-esc-threat-intelligence/uzhe-ne-te-ataki-ex-cobalt-na-rossijskie-kompanii-v-2023-godu/#id6
29. Di Nicola A. Towards digital organized crime and digital sociology of organized crime. Trends in Organized Crime. 2022;May 30:1-20. doi: 10.1007/s12117-022-09457-y
30. Husain M.S., Khan M.Z. Critical Concepts, Standards, and Techniques in Cyber Fo-rensics. Hershey: IGI Global, 2020:292.
31. Politsan D.A. Digital and electronic evidence - pro et contra: problems of terminology. Rossiyskiy sud'ya = Russian judge. 2022;(7):38-44. (In Russ.). doi: 10.18572/18123791-2022-7-38-44
32. Voronin M.I. Peculiarities of evaluation of electronic (digital) evidence. Aktual'nye problemy rossiyskogo prava = Current issues of Russian law. 2021;(8):118-128. (In Russ.). doi: 10.17803/1994-1471.2021.129.8.118-128.
Информация об авторах / Information about the authors
Владислав Георгиевич Романовский Vladislav G. Romanovskiy
кандидат юридических наук, доцент Candidate of juridical sciences,
кафедры уголовного права, Пензенский associate professor of the sub-department
государственный университет of criminal law, Penza State University
(Россия, г. Пенза, ул. Красная, 40) (40 Krasnaya street, Penza, Russia)
E-mail: [email protected]
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов / The author declares no conflicts of interests.
Поступила в редакцию / Received 17.04.2024
Поступила после рецензирования и доработки / Revised 03.05.2024 Принята к публикации / Accepted 19.06.2024
