CC BY
121
РЕГИОНАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ
ЦЕНТРАЛЬНО-АЗИАТСКИЙ РЕГИОН: В ПОИСКАХ СТАБИЛЬНОСТИ
Владимир ПЛАСТУН
доктор исторических наук, профессор кафедры востоковедения Новосибирского государственного университета (Новосибирск, Россия)
Напряженность в Центрально-Азиатском регионе (ЦАР) — особенно в его южной части, которая включает Афганистан, Пакистан, Иран и существенно влияет на другие страны региона (и не только) — усиливается, подталкивая США, а также их союзников к ускоренному поиску выхода из кризисной ситуации. Накаленная обстановка в оккупированном Ираке, обострившаяся при вторжении в Иракский Курдистан турецкой армии с целью поиска и уничтожения террористов Рабочей партии Курдистана, расширила границы ареала конфликтной зоны. Значительный «вклад» в нагнетание обстановки до взрывоопасного уровня внесли введенный 3 ноября 2007 года президентом Пакистана П. Мушаррафом режим чрезвычайного положения под предлогом борьбы с экстремизмом и терроризмом, а затем убийство террористами известного политического деятеля страны Беназир Бхутто.
Свои соображения о причинах сохраняющейся конфликтности и предложения по их устранению на страницах «Файнаншел таймс» около года тому назад высказали два довольно известных человека: командующий войсками НАТО в 2003—2007 годах Джеймс Джонс и Мансур Иджаз, выступивший в 2000-м инициатором прекращения боевых действий между моджахедами и индийскими войсками в Кашмире. Авторы обратили особое внимание на Афганистан и Пакистан, взаимоотношения которых находятся «на опасном перекрестке». Оба государства, говорится в статье, — преданные союзники Соединенных Штатов в их войне против терроризма, но Кабул ищет пути к стабильности ситуации, опираясь на помощь НАТО, а Исламабад прилагает усилия для поиска баланса «между
национальными интересами и региональной ответственностью за борьбу с экстремизмом на своей территории». Афганистан оказывается в проигрыше, поскольку не может решить, «то ли он хочет бороться с терроризмом, то ли поддерживать его в качестве государственной политики»1.
Из такого объяснения позиций двух сторон вполне вероятен вывод, что ответственность за сложившуюся действительно опасную ситуацию в регионе возлагают на Исламабад, который поощряет и/или закрывает глаза на вооруженные вылазки отрядов талибов, проникающих из приграничных районов Пакистана на афганскую территорию. В связи с этим администрация США и командование НАТО, не говоря уже о правительстве Афганистана, неоднократно предъявляли претензии в этой связи президенту Пакистана генералу Мушаррафу.
Как объяснить такое поведение пакистанской стороны, тем более что представители обоих государств-соседей, официально именующихся «исламскими», на всех двусторонних и многосторонних встречах называют свои народы «братскими» и постоянно упоминают «вековую дружбу»? Для ответа на этот вопрос напомним, что практически все пакистанские военные режимы, настроенные на перманентную конфронтацию с Индией, рассматривали Афганистан в качестве своего стратегического тыла (стратегической глубины), то есть территории, которую вооруженные силы Пакистана могли бы использовать как мощную тыловую базу на случай возникновения войны с Индией.
После событий 11 сентября 2001 года, когда вооруженные отряды временно захвативших власть в Афганистане талибов были вытеснены в Северо-Западную пограничную провинцию Пакистана (СЗПП), ситуация в регионе изменилась2. Присутствие в Афганистане войск США и НАТО, выполняющих миссию борьбы с терроризмом, должно было бы успокоить пакистанских военных, настороженно следящих за маневрами Индии. Однако оставалась одна «заноза»: нерешенная проблема Кашмира. Управление межведомственной разведки Пакистана (УМР) использовало ее для сохранения постоянной напряженности индийских войск, дислоцированных в Кашмире. Сотрудники УМР направляли и поддерживали деятельность террористических групп и в этом районе, финансируя их активность с помощью нефтедолларов стран Персидского залива, а также вовлекая в свои операции «живую силу» из числа временно оставшихся не у дел боевиков из арабских стран и моджахедов афганских войн. В Пакистане на самом высшем уровне отрицают причастность сотрудников УМР к поощрению активности террористов, правда предполагая, что в это, возможно, замешаны «бывшие сотрудники разведслужб, действующие независимо и вопреки политике правительства»3.
Руководство УМР поддерживало тесные связи с исламистскими организациями, которые вели идеологическую обработку новых «рекрутов» для террористических групп через многочисленные религиозные школы (мадраса) и получали материальную помощь при посредничестве того же УМР. Как сообщают авторы вышеупомянутой статьи, «аппарат пакистанской армии и разведки неслыханно обогатились на бизнесе войны»4.
Подтверждаются ранее публиковавшиеся сообщения о присутствии в лагерях талибов, расположенных в Северо-Западной пограничной провинции Пакистана, иностран-
1 Jones J., Ijaz M. Pakistan Holds the Key to South Asia’s Security // Financial Times, 21 February 2007.
2 Напомним: 1) пуштуны проживают как на территории Афганистана (9 млн), так и на севере Пакистана (16 млн); 2) Кабул не признает проведенную еще в период британского владычества в Индии «линию Дюранда» в качестве государственной границы. Поэтому представители пуштунских племен имеют возможность практически беспрепятственно пересекать условную границу между странами.
3 Dobbins J. Ending Afghanistan’s Civil War // Testimony Before the Committee on Foreign Relations, United States Senate, 8 March 2007. P. 5.
4 Jones J., Ijaz M. Op. cit.
so
ных боевиков. Местная администрация утверждает, что проблему избавления от наемников необходимо решать только на правительственном уровне, поскольку боевики, проживающие на съемных квартирах, оплатили их аренду вперед на долгий срок. Чтобы выселить постояльцев, владелец обязан вернуть полученные деньги, которые он уже, естественно, израсходовал. Боевики же угрожают смертью тем, кто попытается выдворить их силой. Сообщается, например, о выплате правительственными структурами 530 тыс. долл. четырем командирам отрядов боевиков в Южном Вазиристане (г. Ван), которые те получили от «Аль-Каиды» после подписания договора в марте 2004 года. Но, несмотря на это, иностранные боевики отказались покинуть территорию. Более того, в течение последних двух лет убили более 150 местных жителей, а сотни других вынуждены были бежать в Северный Вазиристан, так как опасались разделить судьбу своих земляков5.
По информации, исходящей от командования коалиционных войск, наблюдается прорыв к власти «младшего, более агрессивного поколения высшего руководства талибов», которое стремится оттеснить на второй план М. Омара и его окружение. Из новых «выдвиженцев» особенно выделяется Сираджуддин Хаггани, практикующий жестокие методы ведения войны, включая «похищения людей, покушения, обезглавливание женщин, неспровоцированные убийства и использование шахидов-самоубийц»6. Он расширяет масштабы операций своих отрядов с использованием финансовых дотаций из стран Ближнего и Среднего Востока, а также вербует добровольцев-наемников из Пакистана, Узбекистана, Чечни и Турции.
Действительно, нарастание накала вооруженного противостояния характеризуется приливом в ряды джихадистов в Афганистане значительного числа иностранных наемников. На это указывают сообщения, поступающие, например, от контингента войск Канады, входящих в состав коалиционных сил. Причем особо отмечается, что «с самым жестоким сопротивлением в повстанческом движении» канадцы «сталкиваются не со стороны афганцев, а со стороны чеченских боевиков». В провинции Кандагар, как сообщается, «основное ядро сопротивления — чеченцы, они лучшие из тех бойцов, с кем мы сталкиваемся»7.
По всей вероятности, постепенно вытесняемые из горных районов Чечни, Дагестана, Ингушетии уцелевшие боевики добираются до других горячих точек, где они могут использовать опыт, полученный в ходе боевых действий на Кавказе.
Одновременно западные эксперты отмечают прилив в ряды исламистов, действующих в СЗПП и приграничных районах южного Афганистана, нового типа наемников — европейцев, принявших ислам, а также боевиков из числа жителей арабских государств, стран Северной Африки и Турции. Из материалов допросов арестованных по подозрению в террористической деятельности в Германии следует, что они выпускники исламских учебных заведений Египта, Сирии и Саудовской Аравии. Через территорию Ирана их переправляли в Пакистан, где они проходили специальную подготовку для проведения терактов. Подобная группа «выпускников», к примеру, выполняла задания «Аль-Каиды» в Лондоне в июне 2005 года, организовав взрывы в метро, в результате которых погибли 52 человека8.
На изменения в характере деятельности и психологии поведения части политико-идеологического и военного состава верхушки талибов указывает и профессор Барнет Рубин (США): «Эти новые боевики не относятся ни к Афганистану, ни к Пакистану: они — про-
5 Cm.: Khan M.I. Fractious Militants United by one Thing // BBC News, North Waziristan, 7 March 2007.
6 New Generation Taliban Rivaling Chief: US-led Coalition // Yahoo!News, 19 October 2007.
7 National Post (Canada), 24 September 2007.
8 Cm.: Terrorists in Training Head to Pakistan // latimes.com., 14 October 2007.
si
дукт лагерей для беженцев и милитаризованных мадраса на «территории племен» Пакистана. Им неведом комфорт проживания в городских условиях какой-либо страны, они никогда не пользовались благами «традиционного» общества, основанного на производстве сельскохозяйственных продуктов, скотоводстве, родовых отношениях и государственном патронаже. Чем дольше длится война, тем больше вненациональных черт, характерных для этой группы, все глубже укореняется в регионе»9.
Б. Рубин, безусловно, прав, отмечая изменения социально-политического статуса поколения афганцев, достигших зрелого возраста в период прозябания в лагерях беженцев в СЗПП. Действительно, условия их существования в обстановке перманентного джихада, скитания в поисках заработка, а затем воспитание в джихадистском духе в мадраса за счет «благотворительных взносов», поступавших из фондов богатых нефтедобывающих стран исламского мира, определили сущность характерных изменений в образе жизни этой генерации. «Новые талибы» (как, кстати, и дети, выросшие в палестинских лагерях) безжалостны и глухи к страданиям и убеждениям не только немусульман, но и своих единоверцев, придерживающихся традиционного учения классического ислама. Затягивание войны лишь увеличивает количество «непримиримых» боевиков нового типа.
Позиция иностранных наемников, пользующихся поддержкой талибов и «Аль-Каи-ды», вызывает серьезное беспокойство руководства страны и значительно осложняет выполнение обещаний президента П. Мушаррафа в части борьбы с терроризмом.
Д. Джонс и М. Иджаз считают, что политика Исламабада в отношении Кабула является «определяющей в области будущей стабильности целого региона», и полагают, что президенту П. Мушаррафу следовало бы предложить X. Карзаю организовать встречу на региональном уровне. За столом переговоров предлагали также встретиться премьер-министру Индии М. Сингху и ключевым фигурам из состава советников по вопросам армии и разведки, представляющим интересы трех сторон. Фактически речь шла о создании некоего «Тройственного совета», который мог бы содействовать достижению взаимопонимания по нескольким направлениям. Возлагалась надежда на то, что присутствие Индии поможет «развеять миф» о том, что политика Дели в сфере инвестиций в афганскую экономику нацелена на продвижение к границам Пакистана. Индийские и пакистанские спецслужбы могли бы договориться относительно оценки параметров предлагаемого сотрудничества, дабы избежать очередной волны недоверия.
В ежегодном докладе директора Национальной разведки Джона Негропонте, опубликованном 11 января 2007 года, указывается, что, хотя США считают «Пакистан основным партнером в войне с террором», он «остается главным источником исламистского экстремизма и прибежищем для некоторых высокопоставленных террористических лидеров»10. «Перспектива возобновления напряженных отношений с Индией, обладающей ядерным оружием, — говорится в докладе, — сохраняется, и Пакистан был основным источником распространения ядерных технологий, пока не была разрушена сеть А.К. Хана»11. Кстати, на проходящих в Конгрессе слушаниях по внешней политике сенаторы, считая, что «центр войны», которую ведут США, находится все-таки не в Ираке или Афганистане, а в Пакистане, где «помимо всего, расположена штаб-квартира «Аль-Каиды», напоминают и факт оказания Исламабадом помощи Северной Корее и Ирану в подготовке их ядерных программ12.
9 Rubin B. Afghanistan: Negotiations with Taliban? // Informed Comment: Global Affairs, 16 October 2007.
10 Negroponte J.D. Annual Threat Assessment of the Director of National Intelligence, 11 January 2007.
P. 11.
11 Речь идет о раскрытии сети торговцев ядерными технологиями во главе с «отцом» пакистанской ядерной бомбы Абдул Кадир Ханом (см., например: The Christian Science Monitor, 27 October 2004).
12 См.: Dobbins J. Op. cit. P. 6.
Д. Джонс и М. Иджаз полагают, что НАТО могла бы играть ключевую роль в деятельности Тройственного совета, «основанной на разделении функций разведки, с тем чтобы деполитизировать использование разведки при патрулировании границы, осуществлении наркоконтроля и в борьбе с контрабандой оружия»13. В недавно опубликованной в Кабуле статье афганская сторона предлагала не ограничиваться упомянутым Тройственным советом, рассматривающим чисто военные вопросы, а привлечь к переговорам по урегулированию отношений внешнеполитические ведомства Кабула и Исламабада, пригласить в качестве наблюдателей представителей ООН, НАТО и США14. Афганистану рекомендовалось принять все меры для предотвращения его сползания к роли наркогосударства, оказывающего финансовую поддержку террористам, а Пакистану — вновь установить свой приоритет в глобальной борьбе против экстремизма.
Отмечено, что практически во всех международных противостояниях наблюдается закономерная тенденция: чем дольше затягиваются конфликты, тем больше стран в них втягивается и тем шире становится круг спорных проблем. Начавшаяся война против «глобального терроризма» постепенно стала инициировать выдвижение акторами лозунгов, отражающих и узко националистические, и сепаратистские, и межконфессиональ-ные, и территориальные притязания. Это как раз та картина, которую мы сейчас наблюдаем в Центральной Азии, куда переместилась точка приложения силового прессинга Соединенными Штатами, втянувшими в водоворот войны не только своих союзников по НАТО, но и представителей некоторых стран Восточной Европы, «записавшихся в очередь» на вступление в Североатлантический альянс.
Итоги шестилетнего военного противостояния вызывают вполне оправданный скептицизм как у сторонних наблюдателей, так и населения Афганистана. Основная причина, вызывающая сомнения, — факт их морального превосходства над противником. На открытые призывы президента Х. Карзая сначала к «умеренным» талибам, а в последнее время и непосредственно к лидеру движения «Талибан» мулле Омару начать переговоры и обещания выделить их представителям важные посты в правительстве следует неизменный отказ. Талибы чувствуют свою силу и слабость позиции США, поэтому открыто заявляют, что пойдут на переговоры лишь после вывода из Афганистана иностранных войск.
Об этом можно судить не только по содержанию «Открытого письма руководящего совета Исламского эмирата к Шанхайской организации сотрудничества» от 16 августа 2007 года, но даже по самому факту такого обращения. Примечательно также, что талибы отныне выступают от имени «руководства Исламского эмирата», дистанцируясь от правительства Карзая. В этом состоящем из трех пунктов документе, опубликованном в издании «Аль-Эмират», содержатся требования к ШОС принять меры, направленные на то, чтобы «остановить тех, кто путем оказания экономического, культурного и политического влияния пытается помешать развитию стран региона». Члены ШОС, отмечается в письме, должны быть информированы о ситуации «агонии» в Афганистане, он нуждается в кардинальных изменениях, которые потрясли бы весь мир подобно тому, как это произошло в случае с Советским Союзом. ШОС, призывают талибы, не должен «смотреть на Исламский эмират с позиции США», поскольку «мы — не террористы и не иностранные интервенты, мы — защитники наших национальных интересов». Руководящий совет эмирата считает, что Афганистан оккупирован, вследствие чего проводимый джихад надо рассматривать как справедливую и законную борьбу за независимость. В письме выражается приверженность принципам взаимоуважения стран региона, пожелание ук-
13 Jones J., Ijaz M. Op. cit.
14 Afghanistan Times, 4 March 2007.
репления с ними братских отношений и надежда на поддержку в целях развития событий в регионе в позитивном направлении.
Содержание и тон документа в определенном смысле можно рассматривать как своего рода заявку на готовность лояльного отношения к деятельности ШОС, если она окажет нажим на США и НАТО и «выдавит» их из страны.
К переговорам с талибами правительство Карзая подтолкнули, конечно, Соединенные Штаты, которые, просчитав все плюсы и минусы, уже давно вели секретные переговоры с исламской оппозицией. Отличие нынешнего переговорного этапа заключается в том, что налаживаются контакты не только с «умеренными» группировками исламистской оппозиции. Теперь имеет место прямое обращение президента Х. Карзая к руководству Исламского эмирата. Правда, как заметил академик Е. Примаков, президент ИРА уточнил, что речь в данном случае не идет о группировках талибов, тесно связанных с «Аль-Каидой»15, но этот штрих вряд ли имеет большое значение, так как, во-первых, именно движение «Талибан» явилось фундаментом для активизации деятельности «Аль-Каиды» в Афганистане, а во-вторых, талибы ведь «не сдали» Бен Ладена американцам. Они и не могли его «сдать», поскольку Усама был не только и не столько гостем и идеологическим союзником, сколько финансовым «кормильцем» для ДТ.
Натиск талибов, в результате которого значительная часть южных районов Афганистана оказалась под их контролем, несомненно, отрицательно влияет на моральный дух как кадров формируемой Афганской национальной армии (АНА), так и гражданского населения. Это отнюдь не означает, что большинство афганцев желает прихода к власти режима талибов. Применение словосочетания «население Афганистана» в данном случае не предполагает его однозначного толкования, а обращает внимание на постоянную напряженность межнациональных отношений, усиливающуюся в ходе боевых действий. Нельзя не замечать явные и скрытые признаки обострения отношений между пуштунским Югом и населенным преимущественно национальными меньшинствами Севером. Пуштуны отстаивают свое право на статус титульной нации, а «северяне» напоминают о своих заслугах в сокрушении режима талибов осенью 2001 года и предлагают решить вопрос о федеративном устройстве Афганистана. Так, 22 сентября 2007 года на сайте «Национального конгресса Афганистана» (НКА)16 — организации левой ориентации, выражающей интересы нацменьшинств, появилось воззвание с призывом прекратить войну и секретные переговоры с талибами. В документе говорится, что перед народом стоит выбор: или сдаться талибам или продолжать войну. Первое означает признание власти талибов по всей стране, что равносильно катастрофе и началу вооруженного сопротивления. Поэтому предлагается признать талибов-пуштунов в качестве доминирующей силы в районах их преимущественного проживания (т.е. в южных провинциях), чтобы дать возможность жителям других частей страны развиваться в избранном ими направлении. Для этого необходимо ввести федеральную систему правления. В воззвании перечисляются предложения о признании «линии Дюранда» в качестве государственной границы с Пакистаном, а также говорится о полном разоружении всех вооруженных группировок, введении смешанной экономики, борьбе с неграмотностью и т.д.
Федеральная система государственного устройства была бы идеальным вариантом для Афганистана, но сегодня звучит наивно постановка самого вопроса о ее рассмотре-
15 См.: Примаков Е. Новая тактика США в Афганистане? [http://www.mn.ru/issue/2007-39-4].
16 Национальный конгресс Афганистана (НКА) создан в 2001 году, официально зарегистрирован. Его лидер Латиф Педрам (писатель) принимал участие в президентских выборах и занял в них пятую позицию. НКА, по утверждению руководства, имеет представительства во всех 34 провинциях ИРА и за рубежом.
нии (не говоря о реализации), так как такой шаг пуштуны, несомненно, посчитают попыткой подорвать единство афганского народа.
26 декабря 2007 года состоялся визит президента Афганистана Х. Карзая в Пакистан, лидеры двух стран обсудили сложную ситуацию в приграничных районах, где орудуют отряды талибов и джихадистов. Президенты выразили мнение, что «одним из главных способов активизации борьбы с экстремизмом и терроризмом в регионе должно стать самое широкое сотрудничество спецслужб обеих стран»17. Х. Карзай прибыл с двухдневным визитом, но, по всей вероятности, переговоры были прерваны: 27 декабря террористы все-таки настигли предполагаемого кандидата на пост премьер-министра Пакистана Беназир Бхутто, она скончалась в госпитале в результате покушения.
Международные СМИ сообщают разноречивую информацию, возлагая ответственность за ее убийство то на «Аль-Каиду», то на сторонников спецслужб УМР, связанных с исламскими экстремистами. Пакистан вновь оказался в гуще жестокой схватки между радикальными исламистами и сторонниками строительства гражданского общества на демократических принципах. Однако главный вопрос заключается в ином: в чьих руках окажется ядерное оружие Пакистана?
А ведь грозные предупреждения следовали одно за другим.
По прибытии Б. Бхутто в Карачи (19 октября 2007 г.) прогремел взрыв, унесший жизни около 150 человек (раненых насчитывалось более 500). Исламские круги также выставляли вроде бы демократические требования, требуя ввести в стране систему гражданского правления. Однако при этом исламистов не устраивало даже обещание П. Му-шаррафа в случае победы на выборах снять генеральский мундир и разделить власть с оппозиционной Пакистанской народной партией (ПНП), возглавляемой Беназир Бхут-то. Похоже, в их намерения входило лишь одно: установить в Пакистане жесткое правление представителей крайне правых исламских радикалов. В таком случае термин «демократия» приобретает значение «исламистская диктатура».
Администрация Дж. Буша, несомненно, почувствовала угрозу после того, как демократы оказались в большинстве в Конгрессе США и стали выражать явное недовольство действиями правительства в отношении его политики в Центрально-Азиатском регионе. В связи с этим в конце февраля 2007 года Дж. Буш направил П. Мушаррафу послание, в котором в довольно жестких выражениях предупредил его о возможности сокращения американской помощи Пакистану, если тот не предпримет решительных действий по подавлению активности «Аль-Каиды», возглавляемой по-прежнему «неуловимым» Усамой бен Ладеном. Демократы также потребовали усилить давление на Исламабад, ссылаясь на мнение военного командования контингента США в Афганистане о возросшем сопротивлении отрядов исламистов, чему способствует бездействие Пакистана и невыполнение им своих обещаний в сфере борьбы с терроризмом. Более того, в Белом доме в одностороннем порядке начали строить планы нанесения ударов по тренировочным лагерям террористов в пакистанском Северном Вазиристане, местонахождение которых определено при помощи спутниковой разведки Соединенных Штатов18.
1 марта 2007 года из Пешавара пришло сообщение, что в г. Кветта пакистанские силы безопасности при содействии и участии оперативников Центрального разведывательного управления США арестовали муллу Обайдуллу Ахунда, заместителя лидера движения «Талибан» муллы Мохаммада Омара. За голову муллы Ахунда (в 1996— 2001 гг. он занимал должность министра обороны в правительстве талибов) ЦРУ в свое время объявило награду — 1 млн долл. Его доставили в Исламабад, где сотрудники па-
17 [http://www.novopol.ru/article33337.html], 27 декабря 2007.
18 См.: Sanger D.E, Mazzetti M. Bush to Warn Pakistan to Act on Terror // The New York Times, 26 February 2007.
кистанских спецслужб и их американские коллеги вели интенсивные допросы, надеясь добыть информацию о военном потенциале вооруженных отрядов исламистов, объявивших «весеннее наступление» против войск США, НАТО и частей афганской национальной армии.
За день до ареста О. Ахунда в Исламабад неожиданно прилетел вице-президент США Дик Чейни, который, как сообщалось, привез видеоклипы с зафиксированными на них местами дислокации лагерей вооруженных отрядов «Талибана» и «Аль-Каиды» и продемонстрировал их президенту Пакистана. Таким образом, П. Мушаррафу, отрицавшему наличие террористических баз на территории его страны, дали понять, что не только демократическое большинство, но и сенаторы Конгресса США озабочены проблемой: как объяснить американским налогоплательщикам отсутствие результатов борьбы с терроризмом, если «стратегический партнер» не выполняет своих обяза-тельств19.
В своей книге пакистанский журналист Ахмед Рашид отмечал: «Пакистан, видимо, не извлек из истории никаких уроков и продолжал жить в недавнем прошлом, когда деньги саудовцев и ЦРУ позволяли Пакистану руководить джихадом»20.
Казалось, что захват О. Ахунда свидетельствует о смене политики в Исламабаде, если уж там пошли на «сдачу» вчерашних друзей, с помощью которых надеялись оказывать влияние на Афганистан и создавать напряженность в Кашмире. Тем более что цена вопроса слишком велика. Она выражается не только (а теперь и не столько) в денежном отношении, но и в политической и экономической стабильности, в которой нуждается весь Центрально-Азиатский регион. Но и сам президент П. Мушарраф, похоже, не в состоянии понять логические построения Вашингтона.
Эксперты, занимающиеся освещением проблем безопасности в Центральной Азии, на Кавказе и Ближнем Востоке, обращают внимание на противоречия, содержащиеся в политических разработках американских стратегов в ЦАР. С одной стороны, в 2008 финансовом году объемы помощи США Афганистану и Пакистану должны значительно возрасти: для Афганистана она составит 1,07 млрд долл. (в 2007-м было 968 млн); для Пакистана — 785 млн (в 2007-м — 499 млн). Причем из общего объема помощи Афганистану 18% должно пойти на финансирование программ по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, около 700 млн — на реализацию проектов восстановления страны. Из суммы, предназначенной для оказания помощи Пакистану, 300 млн планируется направить на программы в сфере военной помощи21.
Кабул оказался обделенным. По подсчетам сенатора Конгресса США Дж. Доббинса, в первый год после свержения режима талибов Соединенные Штаты предоставили Афганистану на восстановление 500 млн долл., а Ираку — стране, почти равной Афганистану по территории, но более богатой — в 2003 году администрация Дж. Буша выделила 18 млрд долл. Если продолжить сравнения, то увидим: в течение первых двух лет жизни без талибов на среднего афганца приходилось по 50 долл. в год из иностранной помощи, в тот же период времени каждый косовар получал в 10 раз больше, а средний босниец — в 12 раз22.
Предполагалось и сокращение (на 24% по сравнению с 2006 г.) финансирования всех пяти постсоветских государств Центральной Азии. В частности, Узбекистан «наказан» в связи с критикой Соединенными Штатами действий руководства этой республики в сфе-
19 Fatemi T. No Let-up in US Pressure // Dawn (Pakistan), 10 March 2007.
20 Рашид А. Талибан. Ислам, нефть и новая большая игра в Центральной Азии. М., 2003. С. 257.
21 См.: Кучера Д. Американская помощь Центральной Азии: «политические заявления и цифры противоречат друг другу» // Eurasianet, 8 февраля 2007.
22 См.: Dobbins J. Op. cit. P. 3.
ре прав человека и за отказ от реализации рекомендованных Западом реформ. Казахстан, как считают авторы пояснительной записки Г осдепартамента США к новому бюджету, обладает большими запасами нефти и вполне может обойтись без материальной поддержки Вашингтона. Таким образом, основная помощь будет оказана Кыргызстану (правда, на 5 млн меньше, чем два года тому назад), Таджикистану (на 3,4 млн больше) и Туркменистану — в зависимости от поведения его нового руководства. В общем, деньги будут направлены туда, «где имеются возможности для укрепления стабильности и демократи-зации»23.
Анализируя приведенные данные, сотрудник российско-евразийской программы М. Олкотт отмечала: «Политические заявления и цифры противоречат друг другу... Мы направляем туда [в Центральную Азию] крошечные суммы. Влияние Соединенных Штатов в регионе падает, и подобные суммы не остановят этот процесс»24. В то же время М. Олкотт считала, что в любом случае США не должны «чрезмерно концентрироваться на финансовой помощи Афганистану». Однако Дж. Доббинс, исходя из подсчетов, сделанных в 2005 году корпорацией «РАНД», заверяет, что из всех стран, которые Соединенные Штаты «опекали» последние 60 лет, именно Афганистан получал наименьшие суммы на программы «национального строительства»25.
Причина, по всей вероятности, в том, что при стратегическом планировании своей внешней политики администрация Дж. Буша допустила грубые просчеты, утратила способность прагматично подходить к изменениям на мировой арене, в первую очередь в Центрально-Азиатском регионе. Слишком большая ставка (и не совсем продуманная) была сделана на решающее влияние фактора распада извечного противника — Советского Союза. Доминирование военно-политической мощи США представлялось само собой разумеющимся. Однако дальнейшее развитие событий показало, что изменением расстановки мировых сил хотели воспользоваться и ближайшие союзники Соединенных Штатов в ЦА, в первую очередь Пакистан. Обладание ядерным оружием, гордо именуемым «исламской ядерной бомбой», вдохновило главным образом радикальных исламистов из окружения президента П. Мушаррафа, выдвигающих требования усилить роль Пакистана в «Большой игре».
Многие политические обозреватели выражают опасения, что Вашингтон может столкнуться с неуступчивостью П. Мушаррафа, вынужденного под напором исламистов осторожно отойти от слишком бросающегося в глаза беспрекословного, как полагают его оппоненты, подчинения Вашингтону. Он старается, видимо, «потянуть» время, насколько это возможно, отслеживая неординарную атмосферу в Белом доме, где большинство Конгресса перешло к демократам. Между тем напряженность в Центрально-Азиатском регионе не ослабевает. Более того, злодейское убийство Беназир Бхутто смешало все карты участников «Большой игры».
На фоне происходящих ныне событий создается впечатление, что дело не только (и не столько) в отношениях между США и Пакистаном. Главная цель нынешней администрации Вашингтона — поддержка в ряде стран (особенно тех, чье руководство пытается проводить независимую политику) состояния «контролируемой нестабильности». Такой курс давал Белому дому возможность оказывать нужное влияние на «несогласные» режимы, сменять их в случае необходимости, провоцировать силовые акции. Ныне никто не станет отрицать, что именно для доступа к нефтяным запасам Ирака в США создали миф о наличии у Багдада оружия массового уничтожения (ОМУ) и о связях Саддама Хусейна с «Аль-Каидой». Чтобы установить контроль над нефтегазовыми месторождениями Ира-
23 Кучера Д. Указ. соч.
24 Цит. по: Кучера Д. Указ. соч.
25 См.: Dobbins J. Op. cit.
на и стратегически важным для транспортировки углеводородов Ормузским проливом, в последнее время Соединенные Штаты прилагают максимум усилий для формирования антииранской коалиции и получения международной поддержки в вопросе решения иранской ядерной программы силовым путем. Хотя наиболее приемлемый вариант, соответствующий нормам международного права, — доверять мнению экспертов МАГАТЭ, не нагнетая напряженности.
Меры по «демократизации», уже осуществленные или осуществляемые Вашингтоном в отношении ряда государств Ближнего Востока, Центральной Азии и АТР, сочетаются с усилением и расширением в тех же регионах военного присутствия США, которое так же настойчиво расползается и по Восточной Европе.
Администрация Белого дома проводит жесткую политику, отдаляющую «империю» от остальных регионов и стран, которые она зачастую лицемерно называет партнерами. Еще в первой половине 2003 года известный американский политолог Стивен Коэн постарался отбросить, как он писал, «всю дипломатическую шелуху»26. По его мнению, ухудшение российско-американских отношений началось не с балканской войны, не с начала «антитеррористической операции против талибов в Афганистане, даже не после американского вторжения в Ирак. О «партнерстве» заговорили Горбачев и Рейган, затем эту тему продолжили Горбачев и Буш-старший, а Ельцин и Клинтон восемь лет заверяли друг друга в «американо-российской дружбе и партнерстве». Однако, продолжает С. Коэн, с американской стороны партнерство было основано на простом принципе: Москва должна делать все, что от нее хочет Вашингтон. «Итог этого партнерства в том, что США получили от России практически все, что хотели. В ответ Россия не получила почти ничего». Россия помогла Соединенным Штатам в ликвидации террористической угрозы в Афганистане. Тем не менее факты показывают, что талибов просто временно загнали в подполье, а руководство «наведением порядка» в этой стране взяла на себя НАТО во главе с США. Американские военные базы — «и, похоже, постоянные, а не временные, — говорит С. Коэн, — появились в Центральной Азии и на Кавказе». Действительно, «странное партнерство, когда один окружает другого военными базами». Заключение автора таково: «Так что партнерства на самом деле никогда не существовало, это была фикция, миф».
Появляются сомнения в правильности стратегии и у других партнеров США. Чтобы их развеять, в Афганистан зачастили руководители крупнейших европейских государств: в конце 2007 года Кабул посетили канцлер Германии А. Меркель, президент Франции Н. Саркози, премьер-министр Италии Р. Проди, премьер-министр Австралии К. Радд. (Не будем перечислять частые «налеты» на Афганистан высокопоставленных лиц НАТО.)
Французский исследователь Д. Гансер отмечает, что «с точки зрения Соединенных Штатов речь идет о борьбе за контроль над энергоресурсами евразийского блока, который расположен в «стратегическом эллипсе» — от Азербайджана через Туркменистан и Казахстан до Саудовской Аравии, Ирака, Кувейта и Персидского залива. Именно в этом регионе, где происходит эта так называемая «война с терроризмом», сконцентрированы крупнейшие запасы нефти и газа». По его мнению, наблюдается очередной виток «геостратегической игры», в которой «Европейский союз может лишь проиграть». Как только США получат контроль над этими энергоресурсами и энергетический кризис обострится, они выдвинут перед ЕС ряд условий, «не будут давать бесплатно нефть и газ европейским странам. Немногие знают, что в Северном море уже наступил пик нефтедобы-
26 См. интервью С. Коэна: «Партнерство? Это фикция» // Трибуна (Деловой вторник), 2 апреля 2003,
№ 14.
чи и что как следствие добыча нефти в Европе — в Норвегии и Великобритании — постоянно снижается»27.
Профессор Д. Гансер надеется, что в конце концов «люди поймут, что эти «войны с терроризмом» — манипуляция, а обвинения против мусульман частично — пропаганда». Европа же, по его мнению, должна «проснуться и, наконец, понять, как работает стратегия дестабилизации, научиться говорить «нет» Соединенным Штатам, стране, в которой есть много людей, желающих этой милитаризации международных отношений».
В снижение напряженности в ЦАР могут внести свой существенный вклад другие государства. Достаточно ознакомиться с заявлением представителя МИД России от 27 декабря 2007 года. В этом документе отмечается, что, «исходя из основных задач региональной безопасности, прежде всего решения афганской проблемы, ШОС способна на конкретные действия, направленные на улучшение обстановки. Но чтобы действовать эффективнее, необходимо привлекать к работе государства, сейчас пребывающие в ранге наблюдателей, прежде всего Иран и Пакистан»28.
Трагические события в Пакистане подтверждают необходимость объединить усилия всех государств Центрально-Азиатского региона в целях достижения взаимопонимания при разработке решений, способствующих установлению стабильности в регионе. К такому выводу приходят и некоторые политологи США, предлагающие задействовать на этом направления Шанхайскую организацию сотрудничества.
Американский политолог, профессор А. Кули, выступая с лекцией 16 января сего года, отверг мнения о ШОС, характеризующие ее, с одной стороны, как военный блок, созданный в противовес НАТО, с другой — как организацию, которая занимается «говорильней», не предпринимая практических шагов»29. «Я так не считаю. ШОС — это не организация болтунов, — сказал А. Кули. Это не торговая и не военная организация. Но, несмотря на это, она быстро развивается, прочно стоит на ногах. ШОС предоставляет странам-участницам множество благ и является альтернативой многим другим международным организациям». По мнению профессора, это организация, в которой слабые страны могут воздействовать на сильных участников, их точку зрения учитывают и Китай, и Россия.
США и страны Запада, по словам А. Кули, опасаются, что Иран вступит в ШОС, но «в то же время у всех стран Центральной Азии есть право на организацию своих договоров». Само собой разумеется, сказал А. Кули, Европейский союз и Соединенные Штаты имеют свои интересы в ЦА. Просто «им нужно вести переговоры и учиться сотрудничать с ШОС — такого мнения придерживаются многие западные политики». Это тем более правильный путь, что ШОС уже наладила прочные связи с ООН и развивает сотрудничество с другими международными организациями, в частности с ОБСЕ.
Таким образом, стабильность в неспокойном Центрально-Азиатском регионе зависит от доброй воли всех государств данного района мира, которые ставят своей целью осуществление принципов демократии, взаимопонимания и международной безопасности.
27 Интервью с Д. Гансером см.: Каттори С. Необъявленный терроризм НАТО. Стратегия дестабилизации // Voltairent (Франция), 11 января 2007.
28 См.: [www.regnum.ru/news/938379.html], 27 декабря 2007.
29 [www.regnum.ru/news/943740html], 17 января 2008.
