CC BY
26
Аскар Акаев,
первый президент Киргизии ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ: ВЗГЛЯД В БУДУЩЕЕ
Разразившийся в истекшем году глобальный финансовый и экономический кризис внес радикальные перемены в мировую жизнь. Рухнуло социальное благополучие сотен миллионов людей. Общественное благодушие сменилось унынием. Возникло неверие в способность государственных деятелей, политиков и ученых прогнозировать развитие на ближнюю и дальнюю перспективу. Заполонив до краев жизнь общества, борьба за преодоление кризиса приобрела характер идефикса. Вместе с тем, несмотря на возникновение настроений пессимизма, ломку и деформации, остались непреходящие фундаментальные факторы, на которых держится мир. Земля, народ, культура, религия, духовные ценности, добрососедские отношения веками служили людям опорой в поисках лучшего будущего. Все это в полной мере относится к Центральной Азии. И притягательным ориентиром для нее веками была и остается Россия.
Интерес мирового сообщества к Центральной Азии возрастает. Дело, похоже, в том, что в последние годы в этом регионе произошли коренные изменения, которые сделали входящие в него страны всемирно узнаваемыми «лица не общим выражением». Вслед за Россией как локомотивом развития к 2008 г. в Центральной Азии в основном завершился процесс выхода из постсоветского системного кризиса и стали проступать зримые черты экономического возрождения. Активизировалась внутриполитическая жизнь с сопутствующим обострением борьбы за власть, что наиболее выпукло проявилось в Киргизстане в мартовском (2005) государственном перевороте. Пристальный интерес на Западе вызвало нарастание, хотя и в разнонаправленном и разноскоростном режиме, демократических преобразований. И все же главным фактором, пожалуй, стали имеющиеся в регионе гигантские запасы стратегического сырья, особенно углеводородов, критически важных для обеспечения глобальной энергетической безопасности. Добавлю к этому ключевое геополитическое положение региона, которое в глазах Запада ставит его в положение буфера перед виртуальной экспансией со стороны Китая. Стало прописной истиной положение, что в борьбе за Центрально-Азиатский регион пересекаются интересы основных мировых держав. Вряд ли это относится к
Москве и Пекину. Россия и Китай исторически естественные части евразийского пространства со всеми вытекающими из этого последствиями. Речь больше идет о том, что на ключевую роль в делах Центральной Азии претендуют некоторые внерегиональные игроки, прежде всего, известная заокеанская супердержава, агрессивно отстаивающая свое право быть «соседом всех стран на всех континентах».
В стремлении прогнозировать развитие Центральной Азии невозможно обойти основополагающую работу американского политолога З. Бжезинского «Великая шахматная доска». В свое время экспертами по постсоветским делам она рассматривалась чуть ли не как «Евангелие от Збигнева». Представляя события в контрастном черно-белом свете, книга выглядела мастерски сделанной моментальной фотографией сложившейся тогда обстановки на пространстве бывшего СССР. Увиденные им хаос, «черную дыру и т.д.» американский политолог проецировал на будущее. Между тем методологический подход З. Бжезинского к анализу сложнейшей проблемы грешил непозволительным для ученого примитивизмом. На глобальной и региональной политических досках расставлены не деревянные фигурки, пусть и разновеликие по своей роли в игре, а действующие фигуры, каждая из которых наделена политической волей, собственными интересами и целями. Надежды З. Бжезинского на то, что Великий шахматный гроссмейстер способен передвигать покорные его руке фигуры по своему великодержавному усмотрению, мягко говоря, преувеличены. В решении глобального уравнения на всех континентах участвуют мощные силы, заинтересованные в позитивном развитии событий в соответствии с собственными целями. Завышенных надежд на гроссмейстеров заокеанских они не возлагают.
Развитие Центральной Азии невозможно рассматривать в отрыве от России. В этой связи вызывает решительное неприятие позиция З. Бжезинского о негативной исторической роли России в регионе. Ее приход в Центральную Азию в XIX в. был, по сути, предопределен характером повсеместно происходивших тогда на международной арене процессов, связанных с участием великих держав в территориальном разделе мира на зоны влияния. Не приди Россия, появилась бы, скорее всего, Великобритания, если бы ей тогда удалось уйти от поражения в Афганистане. Или же в регионе одержали бы верх самые темные феодальные силы, которые были в состоянии ввергнуть Центральную Азию в гражданскую и межна-
циональную кровавую смуту. Выступая во внешнем плане в роли колонизатора, Россия в то же время спасла регион от саморазрушения. Здесь уместно напомнить высказывание ушедшего из жизни великого писателя и мыслителя Ч. Айтматова: «Порой наши национальные ура-патриоты берутся разглагольствовать о том, что Москва нас поработила. Я им всегда отвечаю: спасибо скажите, что так случилось, иначе мы были бы не лучше Афганистана».
То же относится и к внутренним административным границам в регионе. При всем волюнтаризме большевиков в основе внутреннего территориального размежевания лежал единственно тогда возможный этнический фактор, что, в частности, спасло Кир-гизстан от растворения в общетуркестанском котле. В целом же удалось сравнительно быстро упорядочить и организовать экономическую и политическую жизнь в регионе, наладить систему образования, здравоохранения и социального обеспечения, которые в советское время были далеко не самыми худшими в мире. Тогда же республики Центральной Азии прошли довольно суровую школу самоорганизации внутренней жизни, что позволило им с минимальными издержками войти в новую постсоветскую эпоху.
З. Бжезинский вторгся со своими прогнозами на пике системного кризиса, возникшего после распада СССР. Его мечты об окончательном крахе России оказались несбыточными. Она не стала «черной дырой», а сумела самостоятельно выбраться из болота. И Центральная Азия не превратилась в «Евразийские Балканы». Более того, в нынешних условиях выпукло проявилось то, что сами Соединенные Штаты не имеют иммунитета, подвержены тяжелым хворям, как и другие страны. Америка стала первопричиной кризиса, который ныне потянул под откос весь мир. Избавь нас, Всевышний, от такой супердержавности! Наряду с З. Бжезинским мрачные мысли по поводу взаимоотношений России с централь-ноазиатскими государствами не раз высказывал и бывший госсекретарь США Г. Киссинджер, входящий ныне в окружение президента Б. Обамы. В своей книге он утверждал, что постсоветские государства «испытывают искусное, настойчивое и упорное давление с целью втянуть их в какие-либо долговременные отношения с Москвой». Такому корифею внешнеполитической мысли, как Г. Киссинджер, надлежало бы осознавать, что суть дела не в давлении, а в тяге самих центральноазиатских народов к России. Постсоветские государства навечно связаны не только соседством на евразийском пространстве, но и многовековой общей историей, в
которой светлых страниц все же больше, чем темных, по крайней мере, для Центральной Азии.
Почему столь неоднозначным выглядит положение на постсоветском пространстве, не складываются дела в СНГ, появляются центробежные тенденции в отношении России, возникают проблемы между отдельными странами? Мне кажется, что при всей противоречивости обстановки драматизация нынешних трудностей преждевременна. В оценках нужно исходить из исторической перспективы, видеть присущие каждой эпохе взлеты и падения, периоды ренессанса и депрессии при общем поступательном развитии общества. Распад Советского Союза, еще пару десятков лет назад бывшего второй в мире по мощи супердержавой, стал крупнейшей политической катастрофой в современной истории. Социальные катаклизмы всегда сопровождаются длительными периодами неустойчивости в функционировании новых систем, возникших вследствие переломных событий. Из теории катастроф, одним из создателей которой считается выдающийся российский математик В. Арнольд, известна закономерность, согласно которой при переходе к новому укладу прежнее плохое состояние на определенное время еще больше ухудшается, прежде чем наступают позитивные тенденции. После распада СССР жесточайший системный кризис усугубили известные события с дефолтом 1998 г. В нынешних условиях разрушительное действие оказывает глобальный экономический кризис. Многие страны в целях выживания во главу угла поставили неотложные текущие задачи, уводя на второй план долгосрочные ориентиры развития. Вместо преимущественной опоры на прежних проверенных партнеров искали новых. Совершали в своей политике колебательные движения, порой торопливо меняли центростремительные ориентиры на центробежные и т.д. Мне ближе позиция, когда берется курс на единение, конструктивное разрешение конфликтов, поиск компромиссов, создание дружественного окружения. Даже бывшие враги в Европе пошли в конечном счете по пути тесного сотрудничества, преодолев былое противостояние.
В условиях глобальных экономических кризисов, когда происходит разрушение устоявшихся представлений о миропорядке и закономерностях развития, поиски оптимальных путей развития затрудняются. Любые кризисы рано или поздно заканчиваются. В большинстве случаев преодолевшие их системы выходят из них обновившимися. Нет сомнений в том, что так произойдет и на
постсоветском пространстве. Роль России, которая, похоже, раньше выйдет из кризиса, опираясь на накопленные ранее значительные финансовые резервы, начавшие приносить плоды крупные инновационные проекты, а также гигантский ресурсный потенциал и др., усилится. Несмотря на политически мотивированные попытки некоторых постсоветских стран (Украина, Грузия) дистанцироваться от России в мечтах о заокеанском половодье помощи, вряд ли им удастся абстрагироваться от российского фактора. Что касается центральноазиатских участников процесса, то их надежды на Москву как локомотив развития лишь возрастают. Посткризисные условия создадут предпосылки для формирования на постсоветском пространстве обновленного эквилибриума, в рамках которого призваны органично сочетаться национальные и общие интересы. С нарастающей силой станут проявляться долгосрочные объективные факторы, укорененные в народном менталитете. Последние во многом скрепляли советское общество и могли бы и дальше служить Союзу, если бы великодержавные амбиции и сопутствующая им гонка вооружений не спалили их в своем же огне.
Объективные факторы, о которых идет речь, носят преимущественно универсальный характер и применимы не только к постсоветскому пространству. Среди них на первое место, бесспорно, выходят природно-географические и исторические аспекты общественного бытия. Наряду с ними существуют факторы локального свойства - духовные, культурные, межэтнические, межрегиональные и подобного типа общественные связи. В современную эпоху после прохождения ряда регионов через сложнейшие исторические перипетии вплоть до разрушительных войн верх берут тенденции к добрососедству и единению. Яркий пример тому Евросоюз в Европе и АСЕАН в Юго-Восточной Азии. Линия на единение в политических действиях проявляется в ряде регионов (арабский мир на Ближнем Востоке, латиноамериканский континент, Северная Европа, Средиземноморье и др.), хотя и с разным успехом. Важно, что такая тенденция нарастает и со временем - по мере преодоления в мире конфликтогенности - приобретет более широкий размах. Высказывая эти мысли, я веду линию на то, чтобы спроецировать мировую тенденцию на постсоветское пространство. Несмотря на попытки вбить клинья между его отдельными звеньями, на этом пространстве сохраняется общность государств, заинтересованных в позитивном развитии сложившихся в прошлом политических, экономических и духовных связей. В первую оче-
редь это относится к государствам Центральной Азии. На их внутреннюю и внешнюю политику воздействуют силы разновекторной направленности. Главное влияние, несомненно, оказывают глубинные факторы, связанные с географическим положением региона, его историей, менталитетом народов, особенностями их культуры, национальными традициями и обычаями, сложившимися вековыми межнациональными связями и т.д. Именно эти коренные предпосылки будут предотвращать нежелательные последствия тех колебательных процессов, которые наблюдаются на нынешнем этапе в конъюнктурных действиях некоторых центральноазиатских государственных лидеров. Стабилизирующий российский фактор в данном контексте стоит на первом месте. В одной из своих книг я писал по поводу так называемой колониальной политики России в регионе в XIX в.: «Альтернативы России в тот период не было. Объединиться в единое государство мы не могли. Даже попытки к объединению привели бы к таким междоусобицам и конфликтам, в огне которых мы сгорели бы все вместе. Хорошего колониализма в истории никогда не было и не могло быть. Но российский колониализм был намного либеральней, чем его классический тип, надолго закрепившийся в Африке и в Азии». Здравомыслящие, не отягощенные националистическими предрассудками люди в Центральной Азии хорошо осознают позитивную роль России в исторической судьбе региона в годы советской власти. Как бы ни пытались сторонники иных взглядов навязать свой подход, тот период, позволивший региону вырваться из феодальных оков, стал для Центральной Азии эпохой ренессанса в сфере здравоохранения, культуры, образования и науки. В регионе сохраняется тяга к русскому языку и российской культуре в противовес отношению к современной западной культуре с ее неприемлемыми для центральноазиатского менталитета потоком масскультуры, пропагандой насилия и секса. Сходны в основном по характеру в наших странах, хотя различаются по фазам, процессы политических и демократических преобразований. Экономический уклад в России и Центральной Азии строился по общему плану и содержит в себе черты взаимосвязи и дополняемости. Западу нужны главным образом наши сырьевые, а не готовые товары, в то время как российский рынок по всем линиям открыт многократно шире. Роль локомотива для Центральной Азии Запад никогда играть не будет.
Придет ли Америка в Центральную Азию? Размышляя о превалирующих общественных умонастроениях в Центрально-
Азиатском регионе, неизменно прихожу к убеждению, что никакая иная сила неспособна занять там место России. Даже умозрительно трудно представить, что ключевое место, например, может принадлежать Соединенным Штатам при всем понимании их гигантской политической, экономической и интеллектуальной мощи, авторитета в деле защиты прав человека. В постсоветское время в центральноазиатском общественном мнении еще больше укрепилось представление об Америке как силе, чуждой глубинным интересам Азии, несущей войну и насилие, как это под лозунгами демократии и борьбы с терроризмом происходит в Ираке и Афганистане, нависает над Ираном и Северной Кореей. США навязывают региону политику независимости: от России, но не от себя. Весьма противоречивое отношение складывается к действиям США по насаждению в Центральной Азии демократических ценностей в американском измерении. Если представить глобальную линию Вашингтона в этой области, то она как бы направлена на нивелирование демократического развития по тем сценариям, которые разрабатываются за океаном. Нивелирование подобного рода, если несколько гиперболизировать картину, может привести к построению в мире чуть ли не «казарменной демократии», возникновению живущих по американскому уставу квазидемократических обществ. Глобальный экономический кризис, как мне кажется, во многом обусловлен тем, что рыночный уклад повсеместно во всем мире выстраивался по единой англосаксонской схеме.
Среди сил на западном азимуте, влияние которых в Центральной Азии будет в дальнейшем нарастать, выделяется Европа. Страны региона установили с европейскими партнерами широко разветвленную систему взаимовыгодных межгосударственных отношений.
В настоящее время в Центральной Азии нет того вакуума, который наблюдался полтора десятилетия назад, когда даже малые шаги со стороны западных партнеров вызывали восхищение. Европе, если она намерена занять в регионе заметное место, предстоит действовать, по крайней мере, на уровне тех ведущих фигурантов, которые рассматриваются там в качестве органичных надежных друзей и союзников. Имеющие глубокие исторические корни и географическую основу эксклюзивные права России и Китая на востоке Евразии не помеха для установления партнерских отношений стран региона с Европой. К его чести Евросоюз действует с присущей ему политической корректностью и не стремится вклинивать-
ся в отношения региона со своими традиционными партнерами. Пока что у Брюсселя нет планов по осуществлению в Центральной Азии крупных инвестиционных проектов. Разразившийся экономический кризис вряд ли обойдет сферу отношений Европы с Центрально-Азиатским регионом. Однако жизнь на этом кризисе не заканчивается.
В мировом общественном мнении из всех проблем, с которыми в настоящее время сталкивается Центральная Азия, наблюдатели, прежде всего, выделяют роль Китая. На эту тему сложилось множество предрассудков, кривотолков и мифов. Превалирует подозрение об угрозе широкомасштабной экспансии Китая, в орбиту которой будут вовлечены Центральная Азия, Россия, а потом всемогущие китайские руки могут дотянуться и до Европы. Считается, что Шанхайская организация сотрудничества превратится в проки-тайский инструмент для реализации супердержавных амбиций Пекина по установлению гегемонии на огромном евразийском пространстве. В своих выступлениях в европейских политических аудиториях и в «мозговых центрах» я стремился развеять предубеждения европейцев, в отношении как политики Китая, так и деятельности ШОС. Согласно сообщениям СМИ, недавно З. Бжезинский заявил: «США нуждаются в создании неформальной "Большой двойки" с Китаем... Вот миссия, достойная двух стран с величайшими возможностями для формирования общего будущего!» Американцы, похоже, забрасывают крючок с наживкой в надежде поймать большую «золотую рыбину». Пора бы идеологу американской супердержавности отказаться от несбыточных иллюзий. По-моему, дело идет к тому, что уже к середине XXI в. Китай, Россия и их союзники будут определять политическую погоду в мире. Вряд ли кто-то сомневается, что такие державы, как Россия и Китай, а также стремящаяся к сотрудничеству с ШОС Индия, действуют жестко при отстаивании своих глобальных стратегических интересов. Но за все годы деятельности ШОС, а я был одним из тех, кто стоял у истоков ее создания, в делах организации невозможно отыскать даже малейших намеков на гегемонистские устремления Пекина. На сегодня организация мне представляется геополитическим инструментом, находящимся в процессе настройки на нужную, отвечающую интересам ее членов тональность, на соразмерность целей и задач тем вызовам и угрозам, с которыми ей приходится ныне и придется в будущем столкнуться. Наибольшую озабоченность, похоже, вызывает вопрос, не станет ли ШОС воен-
но-политической организацией, своего рода антиНАТО. Североатлантический альянс, взяв курс на глобальное расширение своей сферы деятельности, по всей видимости, стремится к монопольной роли, к верховенству в делах международной безопасности, к возвышению даже над Советом Безопасности ООН. Разумеется, организация, созданная на переломе веков, когда мир предстал перед звериным оскалом международного терроризма, вынуждена включать в рамки своей компетенции проблемы борьбы с этой угрозой, с другими глобальными вызовами. Но куда важнее другое - ШОС все больше разворачивается в сторону социально-экономических проблем. Ситуация сходна с человеческой: две руки одинаково служат личным и общественным потребностям индивида.
В свете все более проявляющейся в мире озабоченности энергетической безопасностью выглядит вполне естественным поворот ШОС к проблемам энергетики. Идея создания в рамках ШОС «Энергетического клуба» становится все более актуальной и вскоре может обрести реальные черты, что внесет существенные коррективы в расстановку сил в глобальной энергетике. Странам Центральной Азии - членам ШОС, располагающим крупными энергетическими ресурсами, предстоит занять в этой области ключевую роль. Сформировавшаяся конфигурация дает возможность по-новому оценить пути выхода заинтересованных сторон на Центральную Азию. Маршруты в регион могут пролегать не только напрямую, но и через территории таких членов ШОС, как Россия и Китай. Полагаю, для Европы лучше будет проложить путь в Центральную Азию совместно с Россией, а не в обход ее.
Затронув перспективы развития Центральной Азии, связанные с внешними факторами, следует качественно оценить ее внутренний потенциал развития с опорой на собственные силы. В современных условиях стало аксиомой, что ни одна страна не способна обеспечить успешное развитие и благополучие своих граждан в одиночку. Вскоре после войны в Западной Европе возникло понимание необходимости объединения сил, перехода на путь интеграции. Не остались в стороне Советский Союз и страны Восточной Европы, создавшие по примеру тогдашнего Европейского экономического сообщества Совет Экономической Взаимопомощи, крах которого, кстати, произошел раньше, чем распался Советский Союз. С глобализацией, стягивающей мир сетевыми связями в единую хозяйственную систему, интеграция на региональном и межрегиональном уровнях как фактор выживания стала
императивом. Так, и в Центральной Азии проявилась необходимость внутрирегиональной интеграции.
Интеграционные попытки в Центральной Азии, прошедшие через калейдоскоп перемен, ни на одном из этапов не принесли, к сожалению, ожидаемых практических результатов. В них не принимал участия Туркменистан, что, несомненно, снижало интеграционную эффективность. Причины неудач лежат на поверхности. Региональная экономическая система в ее нынешнем виде не приобрела черты самодостаточности и способности к самоорганизации. Во многом это связано и с советским наследием. Республики Средней Азии в те времена не были консолидированы внутрирегиональными связями, развитие каждой из них определялось политикой Центра, который сознательно вел линию, препятствующую хозяйственной целостности региона. В постсоветский период в условиях системного кризиса преодолеть эти трудности не удалось.
Любое обращение к проблемам будущего Центральной Азии не может обойтись без оценок происходящих в регионе демократических процессов, которые стали знамением времени. Если меня спросили бы, какие заботы были главными в годы моей президентской деятельности в Киргизстане, то я, несомненно, ответил бы -развитие демократии. От этого курса я никогда не отклонялся, хотя демократические свободы в столкновении с перешедшими от советских времен авторитарными традициями создавали в республике гремучую смесь. И она в марте 2005 г. после 14 лет демократических реформ рванула в форме государственного переворота, называемого некоторыми «тюльпановой революцией». Характерно, что организаторами переворота были выходцы из партийной номенклатуры советских времен. «Островок демократии в Центральной Азии», о котором в прошлом много писали, приказал долго жить. От былого активного гражданского общества остались осколки. Непримиримая оппозиция, которой в ходе той самой «тюльпановой революции» удалось реализовать свои цели, выродилась к настоящему времени в аморфную группу, неспособную к организованным действиям. Анализируя особенности того турбулентного этапа в развитии Киргизстана, прихожу к мысли, что при проведении линии на демократическое развитие проявлялась торопливость, недостаточно учитывались специфические особенности республики, в которой цепко удерживало свои позиции советское наследие.
Затрагивая такую острую тему, как развитие демократии в постсоветском мире, неизбежно приходится размышлять, какую же демократию надлежит строить, есть ли модели, которым можно следовать. Мое демократическое кредо состояло в следующем:
- мы способны построить в своей стране демократическое общество, но нужны целенаправленные усилия плюс время, чтобы демократические убеждения вошли в плоть и кровь народа, сделались повседневной нормой поведения. Нетерпеливость и подталкивание могут сослужить плохую службу;
- не существует универсальной формулы демократии, одинаковой для всех времен, стран и народов. Каждое общество с учетом специфики своего развития призвано вырабатывать конкретный подход к этой ключевой проблеме;
- без сильного государства не может быть подлинной демократии. Без сильной государственной власти сверху донизу обществу может грозить анархия, способная не только подорвать демократические завоевания, но и повернуть процесс демократизации вспять.
Мне кажется, что этот подход, если исходить из реальной обстановки в Центральной Азии, и впредь будет сохранять актуальность. Примечательна мысль латвийского ученого Ю. Розенвалдса о том, что «внутреннее демократическое чувство (людей) протестует против того, чтобы одни люди решали, что лучше для других». Возникают ассоциации с действиями США в Центральной Азии. Есть немало свидетельств их прямой вовлеченности в организацию государственного переворота в Киргизстане, не говоря уже о «цветных революциях» в Сербии, на Украине и в Грузии. Я за любую демократию, если она отвечает национальным чаяниям и служит жизненным интересам людей, но решительно против силового навязывания ее извне, какими бы благородными лозунгами это ни прикрывалось. Насаждение демократии «железом и кровью», как ныне делается в Ираке и Афганистане, может рано или поздно аукнуться в Азии и других регионах тяжкими непредсказуемыми последствиями.
В Центральной Азии демократическое развитие столкнулось в постсоветские годы с огромными трудностями как исходящими из прошлого, так и рожденными в новые постсоветские времена. Было бы ошибкой считать, что эти трудности неодолимы, что в регионе будут одерживать верх авторитарные тенденции.
«Мир перемен», М., 2009 г., № 1, с. 134-148.
