CC BY
22
Сфера внешней политики Туркменистана после смены главы этого государства в самом конце 2006 г. развивается весьма динамично. В январе 2009 г. была принята новая Военная доктрина Туркменистана. В данном документе отмечалось, что Туркменистан является миролюбивым государством, у которого нет споров ни с одним другим государством. Республика продолжала оставаться объектом внимания со стороны большинства мировых центров влияния благодаря богатствам своих недр. Грамотно пользуясь этим обстоятельством, туркменское руководство сумело не только избежать экономических трудностей из-за газового конфликта с российским «Газпромом», приведшего к длительной приостановке поставок природного газа, но и запустить сразу два новых магистральных газопровода: в Китай и Иран.
«Внешние связи стран Прикаспия в условиях глобального кризиса и интересы России»,
М., 2010 г., с. 52-87.
Дина Малышева, доктор политических наук ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ В СВЕТЕ РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКОЙ «ПЕРЕЗАГРУЗКИ»
Объявленная в феврале 2009 г. «перезагрузка» российско-американских отношений, последовавшие вслед за тем шаги, направленные на восстановление взаимного доверия, на привнесение в эти отношения духа сотрудничества, несомненно, значимые для внешней политики России события. Неудивительно, что тема «перезагрузки» получила в научных публикациях, а также в дискуссиях, которые велись и продолжают вестись в экспертном сообществе, многочисленные истолкования, как позитивного, так и критического свойства. Данная статья не ставит целью провести анализ собственно российско-американских отношений в контексте их объявленной «перезагрузки». Предмет нашего внимания - развивающиеся на ее фоне, а также и в контексте операции США/НАТО в Афганистане, политические и международные процессы в постсоветских республиках Центральной Азии (ЦА) с участием в них России. Тем не менее смысл и содержание «перезагрузки» обозначить тоже важно.
К нормализации отношений с Россией («перезагрузке») администрация Обамы пришла в силу ряда обстоятельств. Во-первых, без диалога двух крупнейших ядерных держав трудно
стало приостанавливать или ограничивать процесс распространения ОМУ, а конкретно - иранской ядерной программы: наступление на нее продолжает оставаться едва ли не приоритетным направлением американской внешней политики. Во-вторых, возросла заинтересованность США в сотрудничестве с Россией по другой, не менее важной для Вашингтона проблеме - афганской. В-третьих, превращение в глобальную сверхдержаву Китая, бросающего в известном смысле вызов первенству США в мировой экономической системе и политике, побудило американскую администрацию искать контактов с Россией, также опасающейся чрезмерного подъема этого своего азиатского соседа и конкурента в ЦА.
Оценивая содержание складывающихся в условиях «перезагрузки» российско-американских отношений, министр иностранных дел РФ С. Лавров подчеркивал: «Сказать, что нам стало легче работать в условиях прихода к власти в США демократической администрации президента Барака Обамы, означало бы серьезно упрощать ситуацию. Работы стало больше, но изменилось ее качество. Мы расчищаем те завалы, которые накопились при прежней администрации и вызывали глубокий кризис доверия в наших отношениях. По существу, мы в начале процесса возвращения наших отношений к норме, которая учитывала бы в том числе и нашу совместную ответственность за судьбы мира».
И действительно, к началу 2010 г. в результате возобновленного между двумя странами диалога тональность двусторонних отношений заметно улучшилась. Их важным промежуточным итогом стало подписание 8 апреля 2010 г. в Праге президентами РФ и США нового большого соглашения о сокращении и ограничении наступательных ядерных вооружений. Это событие свидетельствовало также и о том, что «перезагрузка» базировалась в основном вокруг этой крупной военно-стратегической проблемы. Все остальные обсуждаемые в связи с «перезагрузкой» вопросы стали в известной мере производными или же сопутствующими. И это несмотря на то что по некоторым из них США и Россия имеют сходные или, по крайней мере, сближающиеся позиции. Речь идет, в частности, о стабилизации ситуации в Ираке, Афганистане и Пакистане, о разрешении арабо-израильского конфликта, о противодействии международному терроризму и предотвращении превращения его в ядерный, о борьбе с наркотрафиком, пиратством, организованной преступностью и пр. Однако одинаковыми для США и России эти проблемы не являются.
Взять, к примеру, Ирак. Россия с самого начала была противницей применения в обход ООН силы против этого государства.
Вставшая теперь перед США проблема выхода из Ирака «без потери лица», с тем чтобы не оставлять за собой непогашенную конфликтную зону, Россию в целом затрагивает лишь опосредованно. Тем более что США активно противодействуют любым попыткам подключения России к миротворческому процессу в Ираке, активно препятствуют возвращению российских компаний в энергетическую сферу этой ближневосточной страны: из нее нефтяные компании РФ стали вытесняться сразу же после оккупации Ирака американскими войсками.
В разрешении конфликта между палестинскими арабами и евреями Россия участвует главным образом в качестве члена «ближневосточного квартета» (в составе РФ, США, ООН, ЕС), и то весьма опосредованно, поскольку после состоявшейся 27 ноября 2007 г. в американском городе Аннаполисе международной конференции Вашингтон провозгласил себя единственным посредником в урегулировании палестино-израильского конфликта. Это, впрочем, не привело к существенным сдвигам в его разрешении, но зато в какой-то мере развязало Москве руки, поскольку позволило российской дипломатии вполне свободно действовать самостоятельно, поддерживать контакты с политическими силами на Ближнем Востоке («Хамас»), с которыми США отказываются вести диалог.
Не вполне совпадает с американской и позиция России по иранской ядерной проблеме. Сам Иран на протяжении нескольких последних лет в известной мере использовал Россию как своего сторонника для создания собственной ядерной программы. В России это осознают, однако и играть по правилам, диктуемым из Вашингтона, тоже не особенно стремятся, а нависшая над Ираном американо-израильская угроза применения против него военной силы «напрягает» Россию, которая видит в случае претворения в жизнь этой угрозы огромные риски для собственной безопасности. В марте 2010 г. госсекретарь США Х. Клинтон призвала к введению в отношении Ирана «зубастых» санкций, в связи с чем президент России сделал уточнение: введение санкций возможно, но они должны быть «выверенными и умными». Одновременно с этим премьер-министр РФ В. Путин сообщил о том, что запуск первого блока Бушерской АЭС состоится летом 2010 г. Так что в вопросе об окончательном выборе российской позиции в пользу американских предложений по Ирану, включая сюда и предлагаемые Вашингтоном санкции против этой страны, рано еще ставить точку.
Не устраивает Россию и сосредоточение внимания всего потенциала международных сил на решении одной отдельно взятой про-
блемы - «международного терроризма», как к тому продолжают призывать некоторые американские политики (президент Б. Обама - в меньшей степени), притом что существующая архитектура безопасности остается, по мнению российской стороны, неэффективной, работающей с отрицательным результатом. В России в связи с этим считают: в иерархии угроз международной безопасности приоритет должен быть отдан ликвидации афганского наркопроизводства, ибо оно стало питательной базой для таких зол, как терроризм и исламистский экстремизм.
Есть в отношениях России и США, а также возглавляемой ими НАТО другие проблемы, по которым серьезные разногласия так и не были сняты «перезагрузкой». Озабоченность в России по-прежнему вызывают активно поддерживаемые США попытки наделить НАТО глобальными функциями. Это касается и приближения военной инфраструктуры Альянса к границам России, и разработки новых сценариев использования силового потенциала НАТО в обход международного права в непрофильных сферах - энергобезопасности, киберзащите, изменении климата в Арктике.
Не привела «перезагрузка» и к кардинальному пересмотру подходов США к роли России на постсоветском пространстве, хотя в этом вопросе нельзя не заметить некоторых изменений. Администрация Обамы не относит сегодня постсоветское пространство к числу жизненно важных интересов США, и только отдельные американские политики продолжают оспаривать право России на привилегированные интересы в СНГ, заявляя о недопустимости попыток ее «доминирования» в бывших советских республиках. Да и в целом действующей американской администрации не свойственна «пассионарность», отличавшая предшественников Обамы, наделивших себя монопольным правом трактовать демократию, определять законность или незаконность национальных демократических моделей, инициировавших в известной мере и «цветные» революции в СНГ, и Войну 08.08.08.
Так вот, в отношении ухода «оранжевых» с политической сцены Украины после президентских выборов (17 января и 7 февраля 2010 г.) или второй киргизской революции 6-7 апреля 2010 г. Вашингтон занял внешне отстраненную позицию, что, впрочем, может быть объяснено не «прозрением» администрации относительно тщетности усилий по насаждению демократии в переходных постсоветских обществах или же воздействием «перезагрузки». Скорее всего, в условиях дефицита ресурсов и внутренней нестабильности, рожденных глобальным финансовым кризисом, США и их партнеры сочли
более приемлемым для себя временно отступить с некоторых своих позиций в СНГ, рассчитывая в скором времени туда вернуться. Примечательным в этой связи выглядит высказывание известного американского политолога Ариэля Коэна: «Когда первоначальный шок от второй киргизской революции пройдет, администрации Обамы надо будет снова включить постсоветское пространство в список американских геополитических приоритетов. На кон поставлены наши усилия в Афганистане, а также присутствие Запада в центре Евразии». Пока же США не возражают против того, чтобы Россия взвалила на себя ответственность за поддержание порядка в ЦА и на постсоветском пространстве в целом.
Афганская компонента «перезагрузки»
Военная операция США в Афганистане, получившая название «Несокрушимая свобода» («Enduring Freedom»), началась в октябре 2001 г. в ответ на теракты 11 сентября. После разгрома основных сил движения «Талибан» в Афганистане была развернута военная миссия НАТО (ISAF - International Security Assistance Force), которая действовала на основании резолюции Совета Безопасности ООН от 20 декабря 2001 г. 11 августа 2003 г. НАТО взяла на себя функции «стратегического командования, контроля и координации деятельности Международных сил содействия безопасности для Афганистана (МССБ)», а 1 октября Североатлантический совет одобрил долгосрочную стратегию НАТО «в осуществлении ее роли в составе МССБ в Афганистане». Об этом Генеральному секретарю Совета Безопасности ООН сообщил в письмах от 2 и 6 октября 2003 г. Генеральный секретарь Организации Североатлантического договора лорд Роберт-сон. Операция в Афганистане вывела, таким образом, Альянс за пределы Евро-Атлантического региона, способствовала давно планировавшейся трансформации НАТО в глобальную организацию и превращению ее в «демократическую» альтернативу якобы изжившей себя ООН.
В наши дни Соединенные Штаты официально заявляют о двух своих стратегических императивах в зоне конфликта. Первый - окончательное уничтожение «Аль-Каиды» и поддерживающего ее «Талибана», второй - предотвращение радикализации Пакистана, что позволит исключить возможность попадания ядерных арсеналов в руки местных исламистов. В отличие от предшествующей администрации команда Обамы не акцентирует внимания на распространении демократии западного типа в этих государствах Востока. Предложенная
американским президентом обновленная стратегия по Афганистану и Пакистану («доктрина АфПак», как ее стали именовать в американских политических и медийных кругах) предусматривает активное использование «мягкой силы», дипломатии и компромисса.
Реализовывать эти задачи США намерены и после июля 2011 г. - времени «ухода» из Афганистана, объявленного президентом США 1 декабря 2009 г. в военной академии Вест-Пойнт. Но эта дата, уточнил советник президента США по национальной безопасности генерал Джеймс Джонс в своем выступлении в вашингтонском Центре американского прогресса (Center for American Progress), не является датой вывода американских войск из Афганистана, а лишь началом передачи «ответственности афганским властям и вооруженным силам». Тем самым США, утверждает Джонс, посылают «важный сигнал афганскому народу: мы не заинтересованы в продолжении бесконечной войны или оккупации страны, мы хотим стать партнерами, а не патронами». То есть речь идет об отправке в Афганистан взамен незначительно сокращаемого в 2011 г. воинского контингента другой «армии» - гражданских советников. Пока же раздробленный и охваченный военными конфликтами Афганистан, в котором процветают теневая экономика и наркобизнес, все еще далек до восстановления и укрепления. Не удается также уничтожить талибов как силу, способную реально противостоять США и их союзникам.
Россия, как и США, заинтересована в том, чтобы Афганистан не превращался больше в источник угроз миру и стабильности, чтобы там не оставалось «серых зон», где могли бы найти прибежище международные террористы, и чтобы были подорваны основы наркоэкономики Афганистана. И в этом плане Россия только приветствовала выполнение этих задач многосторонними силами под руководством США. Российская Федерация считает также, что в контексте поиска модели надежного, устойчивого урегулирования было бы принципиально важным предусмотреть провозглашение нейтрального статуса Афганистана. Об этом министр иностранных дел РФ С. Лавров заявил по итогам своего визита в Туркменистан 16 марта 2010 г.
Российское руководство оказывает и практическое содействие международной коалиции в Афганистане. Россия заключила двусторонние межправительственные соглашения с Германией, Францией и Испанией о железнодорожном транзите в Афганистан их военного имущества и персонала через свою территорию. В июле 2009 г. были подписаны соглашения, позволяющие США производить до 4500 полетов в год над территорией России для транзита военных грузов для сил коалиции в Афганистане. Москва обязалась также готовить аф-
ганских полицейских для борьбы с наркобизнесом на базе одного из учебных заведений МВД. Но это партнерам России по «перезагрузке» кажется недостаточным, и Россию уговаривают вернуться в Афганистан в качестве союзника тех сил, которые в свое время образовывали «единый фронт борьбы афганского народа с советской оккупацией», формировали отряды моджахедов, снабжали их оружием, содействовали созданию «Аль-Каиды» и «Талибана». Отказываясь принимать участие в военных операциях коалиционных сил в Афганистане, российское руководство утверждает: ключ к решению афганской проблемы лежит не в военной, а в мирной плоскости. США и их союзники по НАТО в принципе не возражают против этого. Другое дело, что помимо официально провозглашенных задач - обеспечения безопасности, борьбы с «Аль-Каидой» и талибами, восстановления гражданского правления в Афганистане и налаживания партнерства с Пакистаном - ими преследуются и другие цели, которые не имеют никакого отношения к интересам России в регионе, а в чем-то и являются вызовом им.
Так вот, в Афганистане и ЦА формируется военно-стратегический плацдарм, значительно превосходящий по своим масштабам и мощи те потребности, которые нужны для проведения локальной и ограниченной временными рамками военной операции. Этот плацдарм включает в себя в общей сложности около 40 военных баз. Часть их располагает взлетно-посадочными полосами до 3,5 км, наземными и подземными сооружениями, станциями воздушного и космического слежения, самолетами дальнего радиолокационного обнаружения типа АВАКС в количестве, достаточном для контроля будущего возможного театра военных действий, охватывающего регион Центральной и Южной Азии. Военное руководство США и НАТО дает понять, что намерено сохранить эти стратегические объекты и после объявленного в 2011 г. ухода. Ведь США получают уникальную возможность держать под постоянным наблюдением ключевые государства Азии (Китай, Индию, Пакистан, Иран), а также постсоветскую Центральную Азию и Россию. США, кроме того, могут контролировать энергопотоки и трубопроводный транспорт Каспийского региона. Военное присутствие может быть использовано Вашингтоном и для манипулирования в регионе различными политическими силами и организациями (правозащитными, «оппозиционными», религиозно-экстремистскими и пр.) с целью воздействия на местные правительства в нужном для американской политики направлении. То есть имеются серьезные основания, чтобы предположить: территория Афганистана и дальше будет использоваться США
для закрепления в Евразии, которую Збигнев Бжезинский назвал в свое время «главным геополитическим призом для Америки».
Но такое не определенное никакими временными сроками присутствие в регионе посторонней военной силы нарушает существующие здесь балансы, подрывает безопасность и суверенитет государств, бросает серьезный вызов собственно российским интересам в Евразии. Отчасти пребывание США/НАТО в Афганистане невыгодно Китаю, поскольку их базы располагаются в непосредственной близости от его границ, а война может стимулировать сепаратистские движения среди преимущественно мусульманского уйгурского населения Синьцзяна. Не устраивает Китай и усиление американской военной мощи в Южной Азии: в 2005 г. Киргизия не разрешила полеты американских «Аваксов» с базы в Манасе вдоль своей границы с КНР, однако никто не запрещает им теперь производить их из Шин-данда и Баграма. Разделяет китайские опасения и Индия, но по другой причине: ее пугает возможность поглощения Афганистана Пакистаном, что, без сомнения, усилит главного геополитического противника Индии в регионе.
Представляется в этой связи, что сильно заблуждаются те в России, кто уверовал, что Америка и ее союзники сделают в Афганистане за Россию «грязную работу» - поборются с терроризмом и религиозным экстремизмом, искоренят наркотрафик и т.п., и потому Россия получит колоссальную выгоду от поддержки международной коалиции. На самом же деле США как крупнейшая мировая экономическая, военная, информационная держава, которая по-прежнему держит многое в мире под своим контролем, преследуют в своих внешнеполитических начинаниях, включая сюда и афганскую эпопею, в первую очередь собственные интересы. А потому ни за Россию, ни за кого другого никакую «работу» они делать не будут; США «работают» исключительно на себя и на свои собственные интересы. И эти интересы вовсе не предусматривают восстановления России в качестве великой державы, как не предусматривают они поддержки интеграционных усилий России в ЦА либо согласия с сохранением ее доминирования в энергетической сфере.
Иллюзорным видится и расчет на то, что США в знак признательности за содействие России афганским операциям Альянса пойдут на встречные уступки по чувствительным для России вопросам, касающимся в первую очередь ближнего зарубежья. Да, оно пока выведено из сферы американских первоочередных интересов ввиду стоящих перед администрацией США более сложных и неотложных задач - преодоления экономического кризиса, завершения
военной фазы операций в Ираке и «АфПаке», решения иранской проблемы. Однако же США сохраняют преемственность в политике, касающейся воевавшей с Россией в августе 2008 г. Грузии: ее ремилитаризации Пентагон оказывает живейшее содействие. Есть и другие примеры.
Отказавшись в 2009 г. в преддверии заключения с Россией соглашения о транзите в Афганистан от включения Украины и Грузии в План действий по членству, предусматривавший ускоренную и облегченную подготовку к вступлению в НАТО, лидеры США и НАТО вовсе не сняли с повестки дня вопрос о дальнейшей географической и политико-правовой экспансии Альянса, о расширении его в восточном направлении. Они просто отложили его. Продолжают США развивать в обход России, а зачастую и в противовес ей, интенсивные двусторонние контакты с закавказскими и центральноазиатскими государствами, брать на себя посреднические функции в разрешении местных «замороженных» конфликтов. Как и раньше, США активно продвигают энергетические и транспортные маршруты («Набукко») в обход России. Не сданы в архив и активно задействованные в период президентства Дж. Буша-мл. геополитические проекты - «Большого Ближнего Востока» («Greater Middle East») и «Большой Центральной Азии» («Greater Central Asia»), - которые с включением в них Афганистана должны, как предполагается, стать «мостом», соединяющим ББВ с «дружественными США» странами Южной Азии, способствовать «перепрофилированию» постсоветской Центральной Азии с российского на афгано-южноазиатское направление. Эти проекты видятся американским стратегам как своего рода противовес не устраивающему их процессу вовлечения стран ЦА в орбиту интересов Китая, Ирана, Пакистана, а также, разумеется, и России.
Особо следует выделить проблему наркотрафика из Афганистана, и здесь несовпадение российских и американских подходов еще более очевидно.
Россия неоднократно и напрямую призывала США и возглавляемые ими силы международной коалиции в Афганистане положить конец усилившемуся после 2001 г. наркопотоку из этой страны. Эта угроза стала настолько зловещей, что глава Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН) РФ В.П. Иванов сравнил ситуацию с поставками афганского героина в Россию с «опиумными войнами» в Китае на рубеже XIX-XX вв. Иванов заявил также: «Наркотрафик из Афганистана приобрел характер "агрессии против России", за которую должны нести ответственность США и НАТО». Выступая 24 марта 2010 г. в Брюсселе на расширенном заседании Совета
Россия-НАТО, председатель ФСКН представил российский план ликвидации афганского наркопроизводства «как практическую базу для консолидации усилий России и государств Североатлантического блока», обратив внимание на то, что «от эффективности совместных действий на этом направлении зависит стабильность, как Евразии, так и мира в целом». Представители НАТО и США не стали даже обсуждать этот план, а лишь посоветовали России принять более активное участие в операции по борьбе с талибами в Афганистане.
Не идет руководство Альянса и на контакты с ОДКБ и ШОС, отвергая все их предложения, направленные на то, чтобы синхронизировать усилия по борьбе с наркопроизводством в Афганистане. Свой отказ военное командование США и НАТО в Афганистане объясняет опасениями увеличения в случае развертывания борьбы с местными наркопроизводителями нападений на блокпосты и, соответственно, умножения потерь среди американских и натовских военнослужащих. А то, что Россия и страны ЦА превратились в главный объект афганской наркоэкспансии, их мало волнует, как не слишком заботит и возможность дестабилизации Центрально-Азиатского региона, страны которого остаются весьма уязвимыми для любого, не только афганского, внешнего влияния.
Центральноазиатский элемент
стратегии «АфПак»
Само стратегическое значение постсоветской Центральной Азии между тем возросло по мере превращения ее с лета 2009 г. в основной маршрут для транзита американских и европейских грузов в Афганистан - так называемый Северный коридор (в отличие от Южного, пролегающего через неспокойный Пакистан). По мере приближения афганской кампании к эндшпилю участились также заявления американских политиков о растущей угрозе Центральной Азии со стороны «Талибана» и «Аль-Каиды», об опасности усиления в регионе Китая, России и Индии, о том, что только НАТО является единственной дееспособной военной структурой, способной обеспечить безопасность ЦА. Это лишь убеждало Россию в том, что США не намерены распространять на ЦА «перезагрузку» своих отношений с ней, планируя единолично закрепиться в регионе.
Между тем эскалация в Афганистане/Пакистане боевых действий способна серьезным образом дестабилизировать ситуацию, ибо перемещения талибов разрушили ту хрупкую систему сдержек и противовесов, которая существовала во всем регионе. Присоединившим-
ся к афганскому «Талибану» этническим узбекам и таджикам (не обязательно являющимся участниками Исламского движения Узбекистана - ИДУ) приходится скрываться от «операций возмездия», проводимых международной коалицией во главе с США/НАТО, или же организовывать отдельные очаги сопротивления. Как альтернативный вариант они рассматривают возращение на родину - в Ферганскую долину, которая и являлась изначально местом зарождения движения.
Есть у этой проблемы и другая сторона. В условиях тотальной безработицы в Таджикистане бегущие из Афганистана в поисках спасения от военных действий этнические таджики, не обязательно являющиеся участниками боевых формирований, столкнутся в Таджикистане с проблемами, поскольку они создают на рынке труда дополнительную конкуренцию. Она и без того усугублена глобальным финансово-экономическим кризисом, а также возвращением из России и Казахстана потерявших там работу трудовых мигрантов.
Впрочем, информация о злокозненных намерениях «боевиков из Афганистана» (ИДУ) может намеренно запускаться как американской стороной, так и центральноазиатскими правительствами. Американцы заинтересованы в расширении своего военного базирования. И потому сообщения и прогнозы относительно планов «талибов и исламистских экстремистов» могут служить информационным прикрытием для реального военно-политического закрепления США в ЦА после намеченного на 2011 г. сокращения войск в Афганистане. Для Узбекистана и ряда других государств ЦА раздувание внешней угрозы может служить основанием для «закручивания гаек» внутри страны и для получения международной финансовой помощи на цели «борьбы с террором». Представляется в этой связи, что самую большую угрозу государствам ЦА несут не Афганистан и не талибы, которые в массе своей - националисты-пуштуны, а подрывающий нормальную экономику ЦА наркотрафик и местные оппозиционеры, действующие часто под знаменем ислама.
США приложили немало усилий к тому, чтобы убедить страны ЦА в том, что рассматривают их в более широком контексте и не воспринимают только как придаток своей политики в Афганистане и Пакистане. Так, помимо развития двусторонних отношений между государствами региона и США с целью обеспечения надежности Северного коридора, приоритетными целями официальной политики Вашингтона в регионе были провозглашены: развитие и диверсификация его энергетических ресурсов; поддержка политической либерализации и соблюдение прав человека; содействие развитию рыночной экономики и проведению экономических реформ; предотвращение
полного распада государств, что было особенно актуально для Таджикистана и Киргизстана, которые, как отмечал помощник госсекретаря США Джордж Крол, все больше напоминали «несостоявшиеся государства».
Одним из проводников политики США в ЦА призван был стать созданный в конце 2009 г. по инициативе американских конгрессменов Совет по обсуждению проблем Центральной Азии. Его главными задачами провозглашались укрепление взаимоотношений в борьбе с терроризмом и незаконным оборотом наркотиков, содействие освоению природных ресурсов, становление демократического общества и соблюдение прав человека в государствах Центральной Азии. О заинтересованности американской администрации в ЦА говорят и размеры экономической помощи, предоставляемой государствам региона. Так, в 2011 фин. г. Киргизия получит 40,3 млн. долл. (в 2010 г. -46 млн. долл.). Объем помощи Таджикистану немного сократится по сравнению с 2010 г. (42,5 млн. долл.), но составит в 2011 г. 41,5 млн. долл. Военные ассигнования Киргизии сократятся с 3,5 до 2,4 млн. долл.; Таджикистана - с 1,5 до 1,2 млн. долл. Объем помощи Узбекистану и Казахстану останется неизменным, а Туркменистану вместо 12,5 млн. долл., полученных им в 2010 г., достанется в 2011 г. 10 млн. долл.
Показателем активности Соединенных Штатов в Центральной Азии стали многочисленные визиты в этот регион высокопоставленных чиновников вашингтонской администрации. Так, на регулярной основе в 2009-2010 гг. Центральную Азию посещал генерал Д. Петреус, являющийся главой Центрального командования Вооруженными силами США в Центральном регионе (United States Central Command - USCENTCOM). Зона ответственности этой штабной структуры распространяется на территорию 30 государств на Среднем Востоке, в Восточной Африке и Центральной Азии. Благодаря усилиям этого высокопоставленного военного, а также дипломатической деятельности Госдепартамента, Вашингтону удалось отстоять авиабазу в бишкекском аэропорту «Манас», через которую, согласно Пентагону, ежемесячно в Афганистан и обратно следовали 15 тыс. военнослужащих сил коалиции и 500 т грузов.
Вынужденный из-за событий в Киргизии в апреле 2010 г. временно приостановить переброску своих войск в Афганистан через «Манас», Пентагон быстро нашел альтернативный маршрут через Казахстан. Подписав в вашингтонском Белом доме с этим партнером России по всем военным и экономическим объединениям в СНГ Соглашение о стратегическом партнерстве, американское руководство
намеревается осуществлять теперь полеты в Афганистан из США через Северный полюс и территорию Казахстана. Не исключено при этом использование военной инфраструктуры ВВС США в Казахстане, что будет означать дальнейшее расширение военного присутствия американцев в регионе. Ранее глава казахстанского МИД Канат Сау-дабаев, выступая на открытом заседании Совета Безопасности ООН, пообещал сфокусировать усилия ОБСЕ, где Казахстан в 2010 г. председательствует, на совершенствовании охраны границ Афганистана с его центральноазиатскими соседями. Запланирована также подготовка афганского персонала на базе пограничного колледжа ОБСЕ в Таджикистане и в таможенном учебном центре ОБСЕ в Киргизии.
И в целом Казахстан вывел сотрудничество с НАТО на качественно новый уровень. Так, 19 января 2010 г. в Брюсселе в ходе визита казахстанской делегации во главе с заместителем министра обороны РК генерал-лейтенантом Булатом Сембиновым состоялось заседание в формате «НАТО плюс Казахстан», на котором был одобрен и принят второй цикл Индивидуального плана действий партнерства Казахстана с НАТО (первый цикл был принят в 2006 г.). Кроме того, НАТО официально пригласила Казахстан присоединиться к миротворческим операциям в Афганистане, несмотря на то что Казахстан является членом ОДКБ и ШОС, которые неоднократно предлагали Альянсу сотрудничать в Афганистане.
Не исключено, что в скором времени будет возобновлено сотрудничество и по линии Узбекистан - НАТО, тем более что Узбекистан заявил о своей готовности оказать поддержку антитеррористической операции в Афганистане и разрешить Пентагону транзит через аэропорт «Навои» невоенных грузов для увеличивающегося американского контингента в Афганистане. Напомним, что и Германия сохранила свое присутствие на военной базе в приграничном с Афганистаном узбекском городе Термезе, через который шло снабжение германских войск в афганской провинции Кундуз. Стратегическое значение этой базы возросло после того, как талибы участили нападения на солдат бундесвера и перерезали альтернативный путь их снабжения через Таджикистан.
Официальный Ташкент позитивно оценил программу президента США по решению афганской проблемы, с которой Обама выступил 1 декабря 2009 г. По мнению министра иностранных дел Узбекистана В. Норова, данная программа в перспективе позволит передать всю ответственность за установление мира и стабильности на многострадальной земле Афганистана в руки самих афганцев. Об этом глава МИД Узбекистана заявил на 17-й встрече Совета министров ино-
странных дел ОБСЕ в Афинах. 18 августа 2009 г. министр обороны Узбекистана Кабул Бердиев и генерал Дэвид Петреус подписали соглашение о военно-техническом сотрудничестве. Содержавшее более 60 отдельных договоров по самому широкому спектру взаимодействия - от подготовки кадров до закупки американской военной техники, - данное соглашение свидетельствовало о том, что Пентагон намерен сделать Узбекистан своим ключевым партнером в регионе, по крайней мере, на время проведения афганской операции.
Таким образом, США и НАТО отдают в ЦА предпочтение двусторонним контактам. Сотрудничество же с региональными объединениями - СНГ, ШОС, ОДКБ - способствовало бы, по мысли западных стратегов, еще большей международной легитимации этих структур безопасности (претендующих на то, чтобы стать со временем своего рода альтернативой НАТО в регионе), признанию в мировой политике особой роли России, играющей в этих структурах лидирующую роль. Это означает также, что предложенную России «перезагрузку» администрация США намеревается выполнять на своих условиях, которые в свою очередь базируются на строго выверенных глобальных американских интересах. То, что они не совпадают с российскими национальными интересами, сомнению не подлежит.
Центральноазиатские «качели»
Центральноазиатские страны, пользуясь разнообразием векторов сотрудничества, предоставляемых им выгодным географическим положением, и разыгрывая различные геополитические «карты», пытаются извлечь максимальную выгоду от частично инициированной ими самими конкурентной геополитической борьбы в регионе. Красноречивее всего такую политику демонстрирует Узбекистан. Это ключевое государство ЦА остается, наряду с Туркменистаном, самым большим индивидуалистом в регионе: Узбекистан уклоняется от участия в военных учениях ОДКБ и ШОС, в мероприятиях, в которых есть хоть намек на возможность военной или политической интеграции. В этом он преуспел так же, как и Туркменистан, нашедший в своем нейтральном статусе хороший выход для того, чтобы «равно-удаляться» на внешнеполитических «качелях» от мировых центров.
Андижанские события мая 2005 г. рассорили Узбекистан с ЕС и США. Однако США в отличие от ЕС санкций против Узбекистана не вводили и уже с 2007 г. приступили к неофициальным контактам с Ташкентом. Когда же президентом США стал Б. Обама, то и на офи-
циальном уровне о разногласиях, как кажется, постарались забыть. Америка быстро вернулась в «узбекский вакуум» (откуда она, по большому счету, и не особо уходила), где за это время основные региональные конкуренты США так реально и не закрепились. Официальный Ташкент больше не обвинял США в намерениях устроить в стране «цветную революцию», а США не слишком сильно критиковали правительство Узбекистана и его президента по столь болезненной для них проблеме, как права человека. Напротив, распространенными стали рассуждения об «определенных подвижках положительного характера».
11 января 2010 г. президент Узбекистана подписал постановление «О мерах по реализации плана действий по укреплению двустороннего сотрудничества между Республикой Узбекистан и Соединенными Штатами Америки на 2010 год». Данный план, в котором отражены меры по развитию двусторонних отношений в сфере политики, безопасности, экономики, человеческого измерения, обеспечения мира и стабильности в Афганистане, был разработан по итогам первого раунда узбекско-американских политических консультаций, состоявшихся в Вашингтоне 17-18 декабря 2009 г. Второй раунд консультаций намечен на вторую половину 2010 г. в Ташкенте. План предусматривает мероприятия «в политической сфере, сфере безопасности, экономики и развития, человеческого измерения и в сфере обеспечения мира и стабильности в Афганистане».
Узбекистан проявил активность в решении ряда ключевых международных проблем, в первую очередь афганской. Особое внимание Ташкента к этой проблеме было обусловлено, во-первых, длительными историческими и культурными связями Узбекистана и Афганистана, где проживало, главным образом на севере, около 3 млн. узбеков. Во-вторых, в Узбекистане были крайне озабочены возможностью перетекания из Афганистана длящейся там несколько десятилетий нестабильности. Считая, что соседние с Афганистаном государства должны быть вовлечены в процесс обсуждения и выработки общих принципов и подходов к поиску путей урегулирования афганской проблемы, президент Каримов еще в 2008 г. предложил возобновить деятельность функционировавшей под эгидой ООН Контактной группы «6+2» в составе Узбекистана, Таджикистана, Туркменистана, Пакистана, Китая, Ирана, США и России и расширить ее («6+3») за счет включения в переговорную схему НАТО. Проигнорировавшие сначала эту инициативу, американские и европейские политики с 2009 г. начали широко ее обсуждать.
Узбекистан заинтересован в том, чтобы афгано-пакистанская военная зона перестала быть прибежищем исламистской несистемной оппозиции, несущей серьезную угрозу правящему режиму Узбекистана. Потому он будет и дальше принимать американскую (наравне с российской) помощь для создания национальной боеспособной армии, предоставлять свою территорию для военного и гражданского транзита сил международной коалиции, воюющей в Афганистане. Узбекистан заинтересован в мирном Афганистане как в потенциальном рынке для продажи своих энергетических ресурсов, избыточных электрических мощностей. Исходя из этих соображений, Узбекистан расширил свое участие в проектах, нацеливающих центральноазиат-ские государства, их энергоресурсы, электроэнергию, транспортные мощности на Афганистан и государства Южной Азии. Примечательно, что многое делается по схеме, описанной еще в 2005 г. Фредериком Старром в его известной работе «"Партнерство в Большой Центральной Азии" для Афганистана и его соседей» ('A Greater Central Asia Partnership' for Afghanistan and its neighbors). Сам Старр, ставший директором Института Центральной Азии и Кавказа при Университете им. Дж. Хопкинса, посетил Узбекистан во главе группы экспертов, принятых 12 декабря в 2009 г. президентом И. Каримовым в его резиденции Оскарой.
Государственная компания «Узбекские железные дороги» и Министерство общественных работ Афганистана заключили контракт на строительство железной дороги на севере Афганистана на участке Хайратон-Мазари-Шариф. Было также принято решение о реконструкции железнодорожного перегона Термез-Хайратон и строительстве грузового терминала в Мазари-Шарифе. Узбекистан, таким образом, вплотную приблизился к осуществлению своего давнего замысла - созданию трансафганского коридора для выхода через Мазари-Шариф, Герат и Кандагар к международным морским портам Ирана и Пакистана. При этом Узбекистан уклонялся от сотрудничества с Таджикистаном в вопросах борьбы с наркотрафиком и охраны границ. Не очень активно поддерживал он инициативы России/ОДКБ по Афганистану, что негативно сказывалось на попытках выработать консолидированную позицию государств региона по афганской проблеме. Дистанцировался Узбекистан и от ряда других региональных инициатив по афганскому урегулированию.
В известной мере такая позиция была обусловлена обострившимися отношениями между Узбекистаном и его ближайшим окружением - Таджикистаном и Кыргызстаном. Напряженность возникла из-за планов Таджикистана и Киргизии, испытывавших острый дефи-
цит электроэнергии, построить при содействии российских компаний Рогунскую ГЭС в Таджикистане и Камбаратинскую в Киргизии. В Узбекистане опасались, что следствием такого строительства станет уменьшение потока воды на трансграничных водных артериях Аму-дарьи и Сырдарьи. Каримов призвал учитывать интересы его страны, а также Туркмении и Казахстана, которые расположены в низовьях трансграничных рек и всегда испытывали огромный дефицит воды. В связи с этим президент Узбекистана предложил провести под эгидой ООН экспертизу на международном уровне, чтобы можно было бы выявить ущерб аграрному сектору и экологии от возведения новых гидроэнергетических объектов. В свою очередь, соседи Узбекистана обвинили его в том, что он использует водную проблему как средство политического давления на соседей. Но расхождения между Узбекистаном, Таджикистаном и Киргизией не сводятся только к вопросу использования водных ресурсов, они затрагивают и пути достижения энергетической независимости. Споры идут также за влияние в регионе, за территории, за Ферганскую долину.
В качестве председательствующего (с июня 2009 по июнь 2010 г.) в Шанхайской организации сотрудничества Узбекистан предложил активизировать взаимодействие ШОС с ООН. Выступая 6 октября 2009 г. в Шестом комитете Генеральной Ассамблеи ООН, постоянный представитель Узбекистана при этой организации Мурад Аскаров привлек внимание к серьезным вызовам глобальной безопасности, связанным с угрозами терроризма, распространением оружия массового поражения и систем его доставки. Аскаров подтвердил твердую приверженность Узбекистана укреплению центральной координирующей роли ООН в организации международного противодействия террористической угрозе.
Заслуживают внимания и инициативы президента И. Каримова по совершенствованию механизмов принятия решений в рамках ШОС. Они были выдвинуты на состоявшемся 15-16 июня 2009 г. заседании Совета глав государств - членов ШОС в Екатеринбурге и на встрече 10-11 сентября президента Узбекистана с национальными координаторами государств - членов ШОС в Ташкенте. В числе прочего речь шла о необходимости создания сводных Правил процедуры ШОС - единого документа, который регламентировал бы порядок инициирования, разработки, согласования и принятия нормативно-правовых документов организации. Каримов предложил также ускорить подготовку необходимых правовых документов, определяющих порядок приема государств-наблюдателей в полноправные члены ШОС.
Более формальный характер носило в 2009 г. взаимодействие Узбекистана с Организацией Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Президент И. Каримов принял участие во внеочередной сессии Совета коллективной безопасности ОДКБ, состоявшейся 4 февраля 2009 г. в Москве. Но он отказался от участия в заседании Совета ОДКБ 14 июня. На нем было подписано Соглашение о Коллективных силах оперативного реагирования ОДКБ. Дистанцировался Узбекистан и от военных учений, включая совместное комплексное учение КСОР ОДКБ по обеспечению коллективной безопасности, проводившееся в 2009 г. в три этапа с 26 августа до середины октября на территории России, Белоруссии и Казахстана. Не участвовали военнослужащие Узбекистана и в антитеррористических учениях «Рубеж-2010» (конец апреля 2010 г.) в Таджикистане.
Узбекистан, таким образом, продолжил маневрирование между различными силовыми центрами. Но хотя в своих отношениях с ними Узбекистан и демонстрировал частичный разворот в сторону Запада, это крупное центральноазиатское государство оставалось более приверженным многовекторной стратегии. Официальный Ташкент недвусмысленно давал также понять, что не намерен уступать кому бы то ни было региональное лидерство в Центральной Азии.
Пальму первенства в следовании «многовекторности» в политике вполне может разделить с Узбекистаном и Киргизстан, который предоставил свою территорию для военного базирования как США/НАТО, так и России/ОДКБ. Эту ненормальную ситуацию Россия и ее партнеры по ОДКБ и ШОС давно пытались изменить, настаивая либо на указании точных сроков пребывания в «Манасе» американских военнослужащих, либо на закрытии этого военного объекта, расположенного в непосредственной близости от находящейся под командованием России базы ОДКБ в Канте, где присутствует в основном российский контингент. В феврале 2009 г. тогда еще действующий президент К. Бакиев подписал указ о закрытии «Мана-са», в апреле парламент Киргизии утвердил это решение, и Бишкек получил от России первый транш кредита и помощи в размере 450 млн. долл. США.
Вашингтон, однако, не захотел смириться с такой потерей и тем более допустить, чтобы Россия взяла в «базовом вопросе» верх. К тому же Киргизия рассматривалась как важное звено американской стратегии в регионе. Это, во-первых, связано с выгодным географическим расположением республики, которая открывает дорогу к двум потенциальным «горячим точкам», в управлении которыми США крайне заинтересованы - китайскому Синьцзяну и Ферганской доли-
не. Во-вторых, хроническая политическая нестабильность и корыстолюбие правящих элит позволяли легко манипулировать и правительством Киргизии, и оппозицией. В этом плане Киргизия превратилась для США в ЦА в то же, чем стала для них на Кавказе Грузия: государством, ценность которого определялась не наличием энергоресурсов, а исключительно географическим положением.
В итоге киргизский президент, ссылаясь на личную просьбу президента Афганистана Хамида Карзая, а главное - добившись от Вашингтона согласия втрое увеличить арендную плату за базу в «Ма-насе», позволил американцам и дальше пользоваться ею, но под новой вывеской - Центр транзитных перевозок (ЦТП). При этом подразделения Франции и Испании, также базировавшиеся в «Манасе», в октябре 2009 г. были вынуждены покинуть базу, так как договориться с Киргизией о продлении договора им не удалось. Попутно американцы получили согласие официального Бишкека на открытие недалеко от китайской границы - в Баткене - «контртеррористического тренировочного центра», что еще больше «напрягло» власти КНР, которые и без того не были довольны американским присутствием в Киргизии.
В качестве компенсации власти этой центральноазиатской республики, верные своеобразно понимаемой ими политике многовек-торности, дали согласие на создание в Оше сроком на 49 лет и с правом пролонгации военной базы Коллективных сил оперативного реагирования (КСОР) ОДКБ, которые, как предполагалось, должны были стать, наряду с ОДКБ и ШОС, важной компонентой безопасности Центральной Азии. К тому же в Киргизии были напуганы угрозами со стороны соседнего Узбекистана, недовольного ни проникновением из Киргизии экстремистских элементов, ни ее водно-энергетическими проектами, подрывающими, с точки зрения официального Ташкента, экологию и сельское хозяйство Узбекистана. Договоренность о новой базе была достигнута в ходе визита президента России Дмитрия Медведева в Бишкек 1 августа 2009 г.
Резкий афронт президента Узбекистана И. Каримова, вновь завязавшего к тому времени «роман» с Америкой и не отреагировавшего на планы открытия в Киргизии американского центра, вынудил тогда Москву отказаться от бишкекской «компенсации». Известный эксперт по ЦА А. Князев, оценивая внешнеполитическое поведение тогдашних властей Киргизии, подчеркивал, что его вряд ли можно было назвать «отвечающим и национальным интересам самой республики, и просто здравому смыслу».
17 марта 2010 г. Д. Петреус посетил Киргизию, где он обсудил с К. Бакиевым вопросы двустороннего сотрудничества и ситуацию в Афганистане. Этот визит состоялся через день после того, как администрация президента Барака Обамы подтвердила свое решение о предоставлении руководству Киргизии примерно 5,5 млн. долл. США, предназначаемых для строительства контртеррористического центра. Последовавшие затем в апреле известные события в Киргизии под поэтичным названием «революция Розы» (по имени известной оппозиционерки и вдохновительницы «тюльпановой революции» марта 2005 г. Розы Отунбаевой, возглавившей после свержения К. Бакиева Временное правительство в Киргизии) приостановили реализацию этих планов. Нельзя при этом не обратить внимания и на то, что Отунбаева в состоявшемся 10 апреля 2010 г. телефонном разговоре с госсекретарем США, а затем и в интервью «Associated Press» подтвердила, что в вопросе функционирования ЦТП Киргизия будет следовать ранее достигнутым договоренностям и новые власти Киргизии продлят еще на год истекающий в июле 2010 г. договор с правительством США об аренде их военной базы. Так что, возможно, послереволюционная Киргизия тоже не застрахована от сидения на двух, а возможно, и на трех (китайском) «стульях».
Что касается России, то она после войны с Грузией стремится к тому, чтобы ускорить создание сферы своих привилегированных интересов в ЦА и в других частях постсоветского пространства. Очевидно и то, что сотрудничество России и стран региона с США/НАТО влечет за собой не только получение определенных внешнеполитических и материальных дивидендов, но также и возникновение дополнительных рисков в таких областях, как распространение религиозного экстремизма, террористическая активность, межэтнические конфликты. ИДУ, активно вовлеченное, по многим сообщениям, в наркобизнес, не располагает в Узбекистане инфраструктурой для развертывания широкой повстанческой деятельности. Однако же вытеснение из Афганистана и Пакистана, имеющих богатый военный опыт, боевиков способно дестабилизировать обстановку в республике, тем более что численность узбеков в составе афганского «Талибана» оценивалась экспертами до 20 тыс. человек. Поэтому именно с внешним фактором связали в Узбекистане вооруженные нападения 25-26 мая 2009 г. на Ханабад и Андижан, подрыв там террориста-смертника. Эти события совпали по времени с военной операцией, проводившейся пакистанскими войсками против талибов в долине Сват. А террористические акты с использованием смертников в московском метро (29 марта 2010 г.) и затем в дагестанском Кизляре и Ингушетии неко-
торые увязали с деятельностью «Теневой Армии» («Ьа8Ькаг а1-2й»), обосновавшейся в Северном Вазиристане - в Размаке, где она собрала под свои знамена «борцов за веру» многих национальностей, включая и чеченцев. На эту группировку возлагают также ответственность за теракт в отеле «Серена» в Кабуле в январе 2008 г. и за нападение в ноябре 2008 г. на индийскую коммерческую столицу Мумбаи.
Примечателен и инцидент, произошедший в конце февраля 2010 г. в иранском городе Бендер-Аббасе. Тогда там был принудительно посажен самолет авиакомпании «Кыргызстан», на борту которого находился арестованный затем иранскими спецслужбами руководитель террористической группировки «Джундалла» Абдулмалик Риги. Известно, что «Джундалла» действует при финансовой и военной поддержке США и Великобритании и ставит своей целью отделение от Ирана провинции Систан и Белуджистан. Как выяснили иранцы в ходе допросов Риги, он летел на авиабазу «Манас», чтобы встретиться с высокопоставленными американскими чиновниками. В связи с этим внешнеполитическое ведомство Ирана выступило с заявлением, что в «Манасе» американцы готовят боевиков, засылаемых в их страну. МИД Ирана обратился также к властям Киргизии с заявлением, что подобные действия являются вмешательством во внутренние дела Ирана, и потребовал разобраться в ситуации. Министерство иностранных дел Киргизии только и могло ответить на эту скандальную историю заявлением, что никаких террористов на борту самолета не было, а официальных претензий из Тегерана не поступало.
Реальным противовесом существующим вызовам и угрозам могла бы стать Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). Она создана в 2001 г. лидерами России, Китая, Казахстана, Узбекистана, Таджикистана и Киргизии и является преемником основанной в 1997 г. «Шанхайской пятерки», куда входили все вышеперечисленные государства кроме Узбекистана. Главными целями организации в период ее создания были заявлены меры по укреплению доверия в Центральной Азии, борьба с терроризмом, экстремизмом и наркотрафиком. По мере развития организации к этим задачам прибавились другие: развитие экономического сотрудничества, энергетическое партнерство, научное и культурное взаимодействие. Ныне ШОС обладает внушительным ресурсным и человеческим потенциалом. Общая территория входящих в нее стран составляет 30 млн. км2, или 60% территории Евразии. Ее совокупный демографический потенциал - это четвертая часть населения планеты.
Можно ли, исходя из этого, надеяться на то, что ШОС превратиться со временем в военный альянс, своего рода «азиатское НАТО»? Пока оснований для этого нет, поскольку Россия и Китай, пусть и озабоченные американо-натовской экспансией в регионе, не готовы в обозримом будущем заключить друг с другом военный союз и взять на себя всю полноту ответственности за обеспечение безопасности региона. Да и внешняя политика центрально-азиатских государств не располагает к такому развитию. Страны региона озабочены больше задачами отражения возможных посягательств на их суверенитет, что позволяет национальным элитам полноправно распоряжаться экономическим и культурным достоянием своих республик, а некоторым - и осуществлять без угрозы вмешательства извне властные полномочия в интересах авторитарного правителя либо приближенных из его клана. Пресловутая «многовекторность» позволяет им получать пока дивиденды из различных источников, и, разумеется, им претит перспектива участия в серьезном военном альянсе, где их интересы и амбиции будут ограничены блоковой дисциплиной, т.е. тем, чего нет сейчас ни в ОДКБ, ни в ШОС.
Итак, «перезагрузка» российско-американских отношений оказалась востребованной лишь для решения весьма ограниченного круга международных проблем (сокращение ядерных вооружений - в их числе), по которым обе стороны прагматично попытались договориться. Непосредственным следствием этой политики можно считать подписание договора по СНВ. Но на «баланс» «перезагрузки» можно повесить также ухудшение отношений России со своим ближайшим соседом и важным экономическим партнером - Ираном, стремительное подключение Турции к проблемам постсоветского пространства. В нем самым большим вызовом интересам России остается Китай, активно утверждающийся в ключевых секторах экономики и энергетики республик бывшего СССР. С Китаем Россия продолжит сотрудничество в противодействии наркотрафику, терроризму, экстремизму, но соперничество между обоими государствами в ЦА сохранится, и более вероятным видится смещение в этом регионе баланса влияния в пользу Китая. Так что региональная конкуренция на постсоветском пространстве не только не снизится, она станет еще более усложненной.
Афганистан не станет, согласно американскому проекту «Большой Центральной Азии», локомотивом интеграции Центральной и Южной Азии. Разоренный войной, он будет вынужден выживать за счет западных доноров. Сохранение статус-кво в Афганистане и Пакистане и сохранение здесь иностранного военного присутствия
будет питать наркотрафик, существенную поддержку которому будут оказывать те страны ЦА (Таджикистан, Туркменистан и Киргизстан), где место «нормальной» экономики постепенно займет наркоэкономика, притом что угроза такой же трансформации может встать и перед российской экономикой. Активизация военного фактора в Афганистане и Пакистане чревата также вытеснением укрывшихся здесь боевиков из состава этнических узбеков и таджиков, которые в массовом порядке станут возвращаться на родину, что создаст реальную угрозу слияния местного экстремистского движения в ЦА с вооруженными выходцами из Афганистана. Отдельные вооруженные столкновения в ЦА могут приобрести характер партизанской войны, хорошо знакомой по опыту гражданской войны в Таджикистане. Само присутствие в Афганистане возглавляемой США коалиции будет подпитывать местное повстанческое движение, которое поддерживает транснациональный терроризм. Присутствие американо-натовских сил помешает также развитию строительства трубопроводов и - что особенно важно - установлению прочного мира в регионе Центральной и Южной Азии.
В ближайшее время права человека и демократия будут играть второстепенную роль в повестке дня для ЦА, Европейского союза, США и других международных игроков. Подтверждением тому служит принятое 21 октября 2009 г. решение ЕС отменить эмбарго на ввоз оружия в Узбекистан, который изменил отношение к себе западных стран после того, как вышел из ЕврАзЭС, «заморозил» свое участие в ОДКБ и разрешил транзит невоенных грузов в Афганистан. США в обозримый период времени не откажутся от мирового лидерства, а следовательно, и от стратегического присутствия в тех частях земного шара, где это связано с защитой американских интересов. Сохранят они свое присутствие и в Евразии, что обусловлено в числе ряда других важных причин ресурсно-энергетическим фактором. На какое-то время США в ЦА останутся игроком извне, включенность которого в евразийские дела будет зависеть от динамики американских национальных интересов и политической тактики. Возврат США в постсоветскую Евразию может оказаться стремительным и мощным в случае быстрой реабилитации американской экономики и восстановления традиционного режима инициативной внешней политики. В этом случае традиционно медленно «сосредотачивающаяся» Россия может быть потеснена с позиций, на которых ей удастся утвердиться во время «передышки» - снижения накала соперничества, вызванного отвлечением США на решение более неотложных проблем (кризис, Ирак, Афганистан, Иран). Учитывая это, Москве стоит активизиро-
вать «точечное» сотрудничество с некоторыми странами региона в рамках еще не исчерпавших свой потенциал организаций - ЕврАзЭС, ОДКБ, ШОС.
Партнеры России по НАТО, а также США и ЕС, несмотря на все разговоры про «перезагрузку», не смогут преодолеть недоверие к России. Они не решатся на равноправное и взаимовыгодное сотрудничество ни с ней, ни с ОДКБ, ни с ШОС даже по такой важной для судеб НАТО проблеме, как Афганистан. Это будет обусловлено идеологическими соображениями, а также той стратегией, от которой они не собираются отказываться. Она заключается в вытеснении по возможности России из ключевых, с точки зрения западных интересов, постсоветских республик, недопущении их интеграции в объединения, где Россия сможет играть значимую роль (будь то Таможенный союз, ОДКБ, КСОР, ШОС и т.п.). Если конкуренция за контроль над энергоносителями ЦА усилится, то серьезными раздражителями для Запада станут внешнеполитическая независимость России на международной арене и ее нежелание поддерживать многие направления политики США/ЕС/НАТО (в отношении Китая, Ближнего Востока, Ирана). Но соперничество между Россией и США в Центральной Азии - по крайней мере, в период президентства Б. Обамы - не перерастет в военно-политический конфликт, поскольку противоречия будут смягчаться необходимостью взаимодействия в вопросах сокращения ядерных вооружений, борьбы с терроризмом и другими угрозами.
Россия, сохранив влияние в Центрально-Азиатском регионе, будет, как и сегодня, встречать многочисленные препятствия для продвижения своих интересов на коллективной основе - в рамках существующих в СНГ организаций, поскольку сам регион не сформировался пока еще как единое политическое и интеграционное целое. А потому отношения РФ со странами Центральной Азии будут носить, как правило, двусторонний характер.
Тлеющие очаги нестабильности в афгано-пакистанской зоне управляемого конфликта, в Синьцзяне, Ферганской долине - угрозы, которые нависают, главным образом, над центральноазиатскими государствами, Китаем, Россией. Вероятность их возгорания весьма велика, что заставит на практике проверить реальную боеспособность уже существующих в регионе систем безопасности (ОДКБ и ШОС) и только еще формирующихся (КСОР). Очевидно, что ни один из цен-тральноазиатских партнеров России по этим структурам в одиночку с растущими вызовами и угрозами не справится. Пресловутая «много-векторность», в рамках которой одни страны ЦА пытаются баланси-
ровать между ОДКБ и НАТО, а другие - отдавать предпочтение военному сотрудничеству с США/НАТО, только размывает региональное взаимодействие, ослабляет совместные усилия. В условиях активизации ведущих мировых держав в Центральной Азии странам региона придется сделать непростой выбор - с кем, в каких сферах и на каких условиях сотрудничать. От этого во многом зависит не только будущее самих этих стран, но и обстановка в регионе, их взаимоотношения друг с другом и с Россией.
«Внешние связи стран Прикаспия в условиях глобального кризиса и интересы России»,
М., 2010 г., с. 7-23.
Владимир Сотников,
кандидат исторических наук (ИВ РАН) КУДА ИДЕТ ПАКИСТАН?
Формулируя свои внешнеполитические приоритеты еще во время избирательной кампании, Барак Обама сделал четкий выбор. Он дистанцировался от иракской кампании, давая понять, что это -война Джорджа Буша (по умолчанию - ошибочная), которая его преемнику просто досталась в наследство. При этом кандидат, а потом и президент занял очень активную позицию по второму конфликту -афганскому, фактически сделав его «своей войной». Также он окончательно ввел в оборот понятие «АфПак», увязав воедино решение проблем двух соседних государств. Более того, крайне жесткие высказывания прозвучали именно в адрес Пакистана. В пылу предвыборной полемики Обама пообещал даже нанести бомбовые удары по территории государства, которое традиционно является союзником США.
Сегодня хозяин Белого дома, вероятно, жалеет, что связал свою политическую судьбу с урегулированием афганско-паки-станского кризиса. Ситуация ухудшается, потери среди военнослужащих западной коалиции растут, а будущая стратегия все более туманна. Откровения командующего силами НАТО Стэнли Маккристала, завершившиеся его отставкой, а также скандальная утечка секретных документов, которые иллюстрируют масштаб неудач американских военнослужащих и двойную игру Исламабада, свидетельствуют об углубляющихся разногласиях внутри военно-политического руководства Соединенных Штатов относительно дальнейших действий. При этом внимание все чаще обращается к Пакистану, где, по мнению
