CC BY
113
№ 7 (15) СЕНТЯБРЬ 2011
дискуссия ^
журнал научных публикаций V
А. А. Цыцарев, аспирант, кафедра философии и социологии, Дальневосточная государственная социально-гуманитарная академия, г. Биробиджан, Россия, [email protected]
ЦЕННОСТНАЯ НЕЙТРАЛЬНОСТЬ
НАУКИ И ВОЗМОЖНОСТИ ГУМАНИТАРНОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ
Наука и техника сегодня не только окружают современного человека, можно сказать, что высокие технологии становятся частью человеческого организма (например, системы механической поддержки кровообращения или искусственные органы созданные с помощью биотехнологий). Такое положение вещей в корне меняет смысл научных и технологических достижений. То, что создавалось человеком как способ его освобождения, овладения природой, нынче делает его зависимым уже от искусственной реальности. Ему приходится подстраиваться под созданные им самим технологии. Известный американский философ Джон Нейсбит во введении к своей книге «Высокая технология, глубокая гуманность: Технологии и наши поиски смысла» говорит: «Отравленные соблазнительными технологическими удовольствиями и обещаниями, мы поворачиваемся спиной к последствиям использования технологии и удивляемся при этом, почему будущее стало столь непредсказуемым»1.
Основанием современных технологий является наука, а вся история классической науки — это история реализации гуманистических ценностей; освобождение человека от «оков» «строптивой» природы и преобразование последней в нечто «лучшее», т. е. рациональное, упорядоченное и предсказуемое. Классическая наука исходила из того, что истина еще не установлена. Поэтому, чтобы изменить мир, нужно вначале его «узнать», необходимо эксплицировать объ-
ективно существующие законы природы и после этого использовать их в своих человеческих целях.
Со времен научной революции XVII в. наука является главной культурной инстанцией по вопросам истины. Помимо поиска истины, целью науки является использование полученных знаний на практике. Необходимость практического применения научных знаний обосновывалась еще в период становления классической европейской науки. Ж.-Ж. Руссо критиковал самоценность научного знания и говорил, что «предназначение науки — в служении общественному благу». Ф. Бэкон считал, что «цель научного знания — в принесении пользы человеческому роду». Р. Декарт видел «господство над природой» конечной целью научного познания. Применение полученных знаний на практике рассматривалось как безусловное «улучшение» действительности. Такая возможность улучшения основывается как минимум на двух посылках. Первая — это независимость сознания в момент познавательного акта от чего бы то ни было субъективного. Вторая, идущая с древности, установка, что человек не способен нанести природе невосполнимого ущерба.
Такие представления свойственны для классического типа научной рациональности. Данный тип научной рациональности «центрируя внимание на объекте, стремится элиминировать все, что относится к субъекту, средствам и операциям его деятельности»2. Считалось, что такая эли-
дискуссия
журнал научных публикаций
ФИЛОСОФИЯ И КУЛЬТУРОЛОГИЯ
минация обеспечивает объективность полученного знания. Представление о мире, как об объекте,
т. е. о том, что существует независи- 4-
мо от субъекта исследования, происходит от уверенности в том, что человек способен занять по отношению к миру автономную позицию. Предполагалось, что субъект исследования просто фиксирует факты, ничего от себя не добавляя. Подобные представления вошли в саму природу науки, и по прошествии времени убежденность в таком положении вещей только усиливалась. Это происходило во многом благодаря успехам в области технологий, основанных на достижениях науки. На основании таких допущений возникло отношение к природе и действительности вообще как к сырьевой базе и полю для экспериментов.
В начале XX в., в связи с развитием квантовой физики, наука приходит к необходимости учитывать влияние средств исследования на его результаты, что присуще в соответствии с классификацией В. С. Сте-пина неклассическому типу научной рациональности. А в последней трети XX в., с формированием постнеклассической парадигмы, становится очевидной необходимость принимать во внимание также и субъект исследования, поскольку он осознанно или неосознанно привносит в «фиксацию фактов» то, что по классическим представлениям не принадлежит науке (ценностные установки, смысложизненные ориентиры и пр., т. е. все, что относится к субъекту познания). По словам В. С. Степина, постнеклас-сический тип научной рациональности «учитывает соотнесенность получаемых знаний
Оценка — это нормальная человеческая черта, при этом она характеризует «значимость познаваемого для познающего».
об объекте не только с особенностью средств и операций деятельности, но и с ценностно-целевыми структурами», в современном научном поиске «эксплицируется связь внутринаучных целей с вненаучными, социальными ценностями и целями»3.
Ориентация на объективное отыскание истины независимо от человека, от его смысложизненных ориентиров и мировоззренческих представлений перестает быть общепринятой. Более того, понимание ошибочности такой установки становится общим местом в представлениях о природе науки. В конечном счете, наука, которая в период своего становления пыталась «очиститься» от всего человеческого, приходит к выводу, что сделать это невозможно, и рассчитывать на это не следует именно в интересах самой научной объективности. «Объективное истинное объяснение и описание применительно к «человекоразмерным» объектам не только допускает, но и предполагает включение аксиологических факторов в состав объясняющих положений», в связи с этим «трансформируется идеал ценностно-нейтрального исследования»4.
Формы и качество научных истин, содержание и тип научных теорий зависят от личностных качеств и особенностей субъекта, его мировоззренческих установок, связанных, в свою очередь, с культурно-историческими, этническими и прочими факторами. Оценка — это нормальная человеческая черта, говорит А. А. Новиков, при этом она характеризует «значимость познаваемого для познающего». Поэтому оценочное действие не может быть исключено «из реального, претендующего на объективность знания, ибо без установления этой значимости познание попросту теряет смысл»5. Однако осознание ценностных оснований своего творческого акта самим ученым проблематично. По словам В. А. Лекторского, «самое адекватное знание человек может иметь только о состояниях собственного сознания и о том, что сознание производит»6. Если под состояниями сознания
№ 7 (15) СЕНТЯБРЬ 2011
дискуссия
журнал научных публикаций
С-\
Рост знания означает не только его накопление, но и повсеместное использование в практических целях, а значит, усложнение искусственной реальности, которую создает человек. \____
подразумевать не только рационально-мыслительные акты, но и то, что относится к сфере ценностей и смысложизненных интересов, то следует допустить, что человек способен осознать аксиологические основания своих суждений. Такая «самоэкспертиза» могла быть очень важна и полезна с точки зрения объективности получаемого знания, если предполагать, что ученый способен самостоятельно проводить некоторого рода редукцию своего творческо-познавательного акта к тем установкам, которые присутствуют в его отношении к получаемому знанию. При этом трудно представить себе ученого, на пороге открытия задающего себе вопрос: «Для чего я двигаюсь в этом направлении, с какой целью делаю открытие?» Задача ученого — это поиск знания, открытие истины. Возможные последствия открытий не могут быть осмыслены в тот самый момент, когда это открытие совершается. Другими словами, включение аксиологических факторов в процесс научного исследования как такового вряд ли возможно. Оценочные суждения о результатах и о полученных знаниях можно выносить либо при выборе направления научного поиска, либо post factum. По мнению автора данной статьи, всякое открытие достойно того, чтобы его совершили, но, как и во всяком человеческом предприятии, здесь ситуация неоднозначная. В данном случае речь идет о целях использования научного знания.
Современная цивилизация основана на научном знании и технологиях. Однако технологические возможности человека в данный момент угрожают уже ему самому. Главная проблема, по мнению автора, состоит в том, что целесообразность, или рациональность, которая господствует в мышлении людей сегодня, является рациональностью технологической, операциональной, т. е. решение любой задачи направлено, прежде всего, на достижение конкретной практической цели. При этом сама цель рассматривается как нечто данное, не подлежащее сомнению. В отношении поставленных задач не задается вопросов о смысле их ре-
шения, последствиях, которые достижение поставленной цели за собой влечет и т. д. Если задача есть, ее нужно решить во имя технологии. Таким образом, не учитывается масса факторов, способных показать более объемную и объективную картину возможных последствий.
Современная цивилизация отличается стремительным ростом научно-технического знания. Информационные технологии ускорили ход событий самого разного рода, в том числе и «производство истины». Рост знания означает не только его накопление, но и повсеместное использование в практических целях, а значит, усложнение искусственной реальности, которую создает человек. Чем сложнее система, тем менее отказоустойчивой она является, тем более она чувствительна к разного рода коллизиям. В результате всего этого современное общество правомерно называют обществом риска. Скорость, с которой происходит обновление знаний и внедрение новаций в мир, превышает скорость осознания возможных последствий и даже скорость простого инструментального понимания того, для чего нужна та или иная инновация. Подобные скорости очень хорошо описаны еще в 70-х гг. прошлого века Э. Тоффлером.
По словам В. С. Степина, «внутренний этнос науки, основанный на презумпциях поиска истины и роста истинного знания (...) необходим, но уже не достаточен. Требуется дополнительная этическая регуляция, связанная с оценками риска, экономических затрат и социальных последствий научно-технологических результатов»7. В условиях инновационной экономики и глобальных кризисов каждый технологический и социальный проект должен непременно включать в себя процедуру оценки на предмет возможных угроз в перспективе. Сегодня такой процедурой становится гуманитарная экспертиза. Гуманитарная экспертиза — это оценка «последствий, которые имеет или может иметь для человека происходящее в настоящее время либо потенциально возможное в обозримом будущем»8. Каждый научно-технический или социальный проект (хотя всякое начинание человека, в конечном счете, является социальным) одни из ведущих в России исследователей
дискуссия
журнал научных публикаций
ФИЛОСОФИЯ И КУЛЬТУРОЛОГИЯ
с-\
Скорость, с которой происходит обновление знаний и внедрение новаций в мир, превышает скорость осознания возможных последствий и даже скорость простого инструментального понимания того, для
чего нужна та или иная инновация.
\_/
проблем гуманитарной экспертизы, И. И. Ашмарин и Б. Г. Юдин, предлагают подвергать гуманитарной экспертизе. По их мнению, «чтобы предвидеть потенциальные угрозы, необходимо исходить как минимум из двух посылок:
1. «Презумпция виновности»: любое социальное или научно-техническое новшество можно считать источником негативных последствий, рисков, угроз для человека, пока в отношении него не показано обратное.
2. «Презумпция бдительности»: нередко угрозы, риски и негативные последствия оказывались непредвиденными не потому, что их принципиально невозможно было спрогнозировать, а просто из-за того, что никто не предпринимал необходимых для этого специальных усилий»9.
Автор считает, что в отношении некоторых инноваций стоит задать вопрос не только о возможных негативных последствиях в будущем, но и о том, зачем они вообще нужны. Поскольку неконтролируемая ин-новатика, в конечном счете, может привести к состоянию, когда мы окажемся не хозяевами, а заложниками искусственной реальности, созданной нашими же руками.
Для учета негативных последствий инновационной деятельности, которые не учитываются в условиях узкопрагматической ориентации, необходимо расширение контекста, в котором происходит оценка нового. Цели, которые ставятся, должны решаться не только на основании технологической, но и с позиций «герменевтической и дискурсивной рациональности»10. Сегодня широкий контекст обеспечивается междис-циплинарностью исследований. По словам В. С. Степина, «специфику науки конца ХХ — начала XXI в. определяют комплексные исследовательские программы, в которых принимают участие специалисты различных областей знания»11. Гуманитарная экспертиза, по мнению ряда исследователей (Д. А. Леонтьева, Г. В. Иванчеко, Г. Л. Тульчинский, Б. Г. Юдин), является формой междисциплинарного исследования. Главной отличительной особенностью гуманитарной экспертизы является то, что кроме научного знания о человеке она принимает во внимание аксиологические и смысложизненные аспек-
ты человеческого существования. Таким образом, аксиологический фактор, который не может быть учтен на этапе открытия, будет учитываться на этапе реализации научных знаний в инновациях.
Итак, изменение понятия научной объективности влечет за собой необходимость включения ценностной составляющей в научную деятельность. Однако определение ценностной составляющей не представляется возможным. В результате расширение контекста и обеспечение большей объективности может дать гуманитарная экспертиза, которая сегодня разрабатывается как механизм предупреждения негативных последствий инноваций, основанных на научном знании. {
1. Нейсбит Д. Высокая технология, глубокая гуманность: технологии и наши поиски смысла. М. : ACT : Траюиткнига, 2005. С. 4.
2. Степин В. С. Философия науки. Общие проблемы : учебник для аспирантов и соискателей ученой степени кандидата наук. М. : Гардарики, 2006. С. 326.
3. Там же. С. 327.
4. Там же. С. 324.
5. Новиков А. А. О субъективной обусловленности объективного знания // Познание, понимание, конструирование. М. : ИФРАН, 2007. С. 99.
6. Лекторский В. А. Дискуссия антиреализма и реализма в современной эпистемологии // Познание, понимание, конструирование. М. : ИФРАН, 2007. С. 10.
7. Степин В. С. Саморазвивающиеся системы и философия синергетики // Экономические стратегии. 2009. № 7. С. 33.
8. Хараш А. У. Гуманитарная экспертиза в экстремальных ситуациях: идеология, методология, процедура // Введение в практическую социальную психологию. М. : Смысл, 1996. С. 101.
9. Ашмарин И. И., Юдин Б. Г. Основы гуманитарной экспертизы // Человек. 1997. № 3. С. 76.
10. Скирбекк Г. Есть ли у экспертизы этические основы? // Человек. 1991. № 1. С. 93.
11. Степин В. С. Философия науки. Общие проблемы : учебник для аспирантов и соискателей ученой степени кандидата наук. М. : Гардарики, 2006. С. 321.
