CC BY
65
СТАТЬИ
ЦЕЛОСТНОСТЬ ДИСКУРСА КАК ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА
Л.В. Селезнева
Ключевые слова: дискурс, коммуникативное событие, текст, целостность, диалогичность.
Keywords: discourse, communication event, text, integrity, interlocution.
Термин «дискурс», как известно, многозначен. Многозначность же термина связана со сложностью дискурса как объекта осмысления. Различные подходы к исследованию дискурса предполагают актуализацию тех или иных его качеств: целостность, связанность, процессу-альность, иерархичность, интеракциональность (форма общения людей), интенциональность (большую роль играют как психологические, так и социальные характеристики отправителя и получателя), последовательность, информативность, воспроизводимость в данном языке, характер референции. Ни один из данных признаков не может быть исключен из поля внимания при анализе феномена дискурса. Вместе с тем полезно выявить и таковые, которые будут определяющими.
На наш взгляд, одним из важнейших конститутивных свойств дискурса является целостность, описание которой позволяет получить синтетические знания о дискурсе, установить сами условия его существования. Выявление и описание целостности - методологическое основание исследований дискурса, позволяющее наиболее полно анализировать конкретный практический материал. Целью исследования является обобщение различных теоретических позиций и определение оптимальных подходов к феномену целостности дискурса, установление способов реализации этого качества на уровне структуры дискурсивного объекта. В статье рассматривается структурная и структуропорождающая функции дискурса, в основе которых лежит принцип
диалогичности. Именно целостность является основанием для установления отличий между коммуникативным событием и дискурсом, дискурсом и текстом. Сущность целостности дискурса рассматривается как единство языковой, прагматической и когнитивной стороны объекта. В соответствии с этим отобран материал филологических работ, рекламного дискурса, позволяющий лишь проиллюстрировать различные теоретические положения статьи.
Целостность как характеристика объекта системно связана с такой его же характеристикой как отграниченность от смежных объектов. Под целостностью в философии имеют в виду «внутреннее единство объекта, его отдифференцированность от окружающей среды» [Философский словарь, 1986, с. 533]. Выявив специфику целостности объекта, мы сможем понять и его специфику. Безусловно, целостность следует понимать не абсолютно, а в относительном смысле, ведь дискурс континуален, связан с другими дискурсами и окружающей его средой. Однако когда объект исследования является достаточно сложным, тогда определение форм его целостности играет значительную роль. С методологической точки зрения представление о целостности как базе дальнейшего исследования позволяет выявить внутренние свойства объекта, которые не определяются условиями окружающей среды.
В большинстве работ российских и отечественных ученых (В.Г. Борботько, Т. ван Дейк, Е.В. Ерофеева, А.Н. Кудлаева, В.И. Карасик, Е.С. Кубрякова, Е.В. Падучева, Л.С. Чикилева, М. Фуко) дискурс понимается как целостное коммуникативное событие. В данных работах целостность интерпретируют, с одной стороны, как полноту, всесторонний охват всех свойств объекта, единство всех его частей, а с другой стороны, как внутреннюю обусловленность, как то, что определяет специфику объекта и позволяет его отличить от других объектов.
Традиционно лингвистика соотносила качество целостности с текстом, однако в настоящее время, как верно замечает В.Е. Чернявская, можно говорить о коммуникативно - метатекстовом единстве, которое характеризуется неразрывным единством текста и надтекстового пространства. Поэтому под дискурсом понимается «коммуникативное, когнитивное, семантическое пространство («рамка»), соотносящее текст, во-первых, с определенной ментальной сферой / определенными знаниями, во-вторых, с моделями (образцами, прототипами) текстопорождения и восприятия и, в-третьих, с другими текстами, содержательно-тематически обращенными к общей теме»
[Чернявская, 2007, с. 53]. Таким образом, в ходе дискурсивной деятельности это качество приобретает характер упорядоченности, организованности, единства, что соотносится с комплексным характером целостности.
Упорядоченность и организованность предполагают наличие структуры объекта, которая представляет собой взаимосвязь между его элементами. Одним из важных теоретических предпосылок для исследования структуры дискурса стал доклад Эмиля Бенвениста «Уровни лингвистического анализа», прочитанный на IX конгрессе международном конгрессе лингвистов в 1962 году В этом докладе была представлена вертикальная иерархия языковых ярусов, заканчивающаяся предложением. Несмотря на то, что иерархия оказалась неоконченной, впоследствии она была дополнена уровнями выше предложения, которые именовались по-разному (гиперсинтаксис, супрасинтаксис, связный текст), однако значима была сама идея Бенвениста о том, что предложение является таким уровнем интеграции языковых знаков, на котором заканчивается «область языка как системы знаков» и начинается пространство языка как средства общения», выражением которого является речь (le discourse) [Бенвенист, 2010, с. 139].
Позже Р. Барт писал в работе «La linguistigue du discourse» (1970) (в переводе «Лингвистика текста» (1978) или «Лингвистика дискурса» (2003)), что отрезки текста от предложения и выше должны описываться в рамках транслингвистики, так как все большее значение для анализа предложения уделяется контексту, или ситуации, а это не входит в компетенцию лингвистики. Эту структуру он назвал миром связного текста, или дискурсом, в котором первый уровень представляет собой предложение, последний - ту область, где дискурс соотносится с социальной практикой. Это дало основание в рамках семиотики уподобить дискурс устройству «слоеного теста», состоящему из нескольких уровней, расположенных на разной глубине [Греймас, Курте, 1983, с. 489]. Причем основным принципом данной структуры является принцип иерархии, который предполагает взаимодействие между уровнями по вертикали, при котором элементы одного уровня получают смысл только на следующем уровне. Принцип иерархии уровней, по Р. Барту, имеет несколько значений. Во-первых, позволяет описать структуру; во-вторых, сегментировать текст, то есть вычленить его единицы; в-третьих, «позволяет придать дескриптивный смысл понятию границы системы, а именно описать в семиотических терминах (и это самое главное) тот рубеж, на котором знаковая система получает выход в социальную и историческую практику» [Барт, 1978, с. 449].
Иерархический принцип стал основополагающим при описании дискурса. Так, в основе теории риторической структуры (ТРС), созданной в 80-годы ХХ века Уильямом Манном и Сандрой Томпсон, лежит представление о дискурсе как об иерархической модели. Каждый ее уровень основан на риторических отношениях между единицами дискурса (клаузами). Большая часть отношений асимметричны и бинарны, то есть содержат ядро и сателлит (зависимая часть). К ассиметричным отношениям относятся следующие виды: свидетельство, уступка, развитие, мотивация, волитивный результат, условие, оценка, обоснование, обстоятельство, фон, волитивная причина, неволитивный результат, альтернатива, переформулировка, антитеза, побудительная причина, обеспечение возможности, неволитивная причина, цель, интерпретация, резюме. Другие отношения симметричны, то есть соединяют два ядра. К симметричным отношениям относятся последовательность, противопоставление, конъюнкция. При этом риторические отношения одинаковы на всех уровнях дискурса, и авторы ограничивают их 24 видами [Фундаментальные направления, 1997, с. 309-313]. Таким образом, дискурс представлен в виде системы риторических отношений между клаузами.
В зависимости от того, какой дискурс рассматривают исследователи - устный или письменный, личностный или институциональный -строение дискурса будет различным. Так, в теории американского лингвиста Уолласа Чейфа главным понятием структуры считается квант дискурса. Материалом исследования является естественная речь, или устный дискурс, который порождается не как плавный поток, а толчками, или квантами. Именно квант соизмерим с одной интонационной единицей, в которой, как отмечает А.А. Кибрик, зафиксирован «комплекс взаимосвязанных идей (референтов, событий, состояний), находящихся в полуактивном состоянии» [Кибрик, 1994, с. 132]. Интонационная единица, в свою очередь, соответствует одному фокусу сознания, и обычно в ней представлен один элемент новой информации. По У. Чейфу, иерархическая система дискурса состоит из следующих уровней: информационная единица - предложение - топик. В свою очередь топики делятся на нарративные и диалогические, усеченные и второстепенные.
Помимо иерархического принципа строения можно говорить и о другой структуре дискурса, в которой действует не вертикальный принцип взаимодействия уровней, а горизонтальный принцип соотношения компонентов дискурса - принцип «цепочки». Компоненты могут иметь разное название: акт, ситуации, в которых он реализуется,
средства его осуществления [Бенвенист, 2010]; адресант, адресат, сообщение, которое написано с помощью кода, контекст и контакт [Якобсон, 1987]; адресант; сообщение, которое предстает в виде текста, то есть последовательности языковых знаков; текст, в котором закодировано сообщение; адресат; язык [Успенский, 2007].
Данные компоненты являются одновременно и составляющими элементами коммуникации. Встает вопрос: в чем отличие коммуникативного события от дискурса или таких отличий не существует, и как проявляется свойство целостности при идентификации дискурса и коммуникативного события? Для нас данная проблема решается следующим образом. В том случае, если описывается ситуация общения (пусть и повторяющаяся), например, собрание, урок, то дискурс и коммуникативное событие представляют собой идентичные понятия. Поэтому, на наш взгляд, возможно употребление как сочетания «коммуникативное событие урока», так и «дискурс урока». Например, В.И. Тюпа описывает урок как коммуникативное событие, тяготеющее к диалогу согласия, и рассматривает особую драматургию урока: коммуникативное пространство, коммуникативное поведение учителя и учеников [Тюпа, иЯЬ]. В этом случае у дискурса можно определить границы (пространственную, временную), которые позволяют отдиф-феринцировать данный дискурс от других дискурсов. Свойством данного типа дискурса является недискретность (урок длится 40-45 минут и не прерывается (или во всяком случае, не должен прерываться)) и наличие границы (пространственной, временной), отделяющей одно событие от другого. Такой тип дискурса можно назвать дискурс-событие, или конкретный дискурс.
Однако понятие «коммуникативное событие» невозможно использовать как идентичное к определенной области знаний, сфере деятельности (например, политика, пиар, торговля), роду информации (эстетический, художественный), типу организации информации (повествование, описание) и т.п. Например, анализируют бизнес-дискурс (Ю.В. Данюшина), дискурс масс-медиальный (М.Р. Желтухина), компьютерно-медийный (Л.Г. Ковальская), публицистический
(Т.В. Чернышева), PR-дискурс (Л.В. Селезнева), рекламный (Е.С. Кара-Мурза), научный, массово-информационный, политический, религиозный, педагогический, медицинский, военный, юридический, дипломатический, деловой, рекламный, спортивный и другие типы институционального дискурса (Р. Водак, В.И. Карасик), нарративный, эписте-матический, агональный, художественный (В.А. Андреева, В.В. Миловидов, В.И. Тюпа), побудительный (Т.Б. Гуляр). При этом
дискурс не ограничен временными, возможно, и пространственными рамками, как конкретное событие, при анализе дискурса выявляются типологические черты, характерные для различных событий. Такой тип дискурса можно назвать дискурс-коммуникация, или общий дискурс.
В этом плане можно говорить о том, что понятие дискурс включает 1+n коммуникативную ситуацию. Например, анализируя дискурс рекламы, мы используем не одну рекламу, а несколько: Мода людей Nitro (Бритвенный станок Gillette Nitro); Хороший русский язык помогает (Фонд «Русский мир»), Уточните прогноз погоды на завтра (МГТС); Будущее зависит от тебя (Мегафон); Прислушайся к своему сердцу (духи Echo Davidoff); Почувствуйте настроение новогодних праздников в Стокманн (магазин Стокманн) и т.д. При этом дискурс рассматривается как процесс создания не конкретной рекламы, а рекламных сообщений вообще, которые создавались в разное время, разными фирмами в разных городах. Как отмечает Кара-Мурза: «В специфических условиях рекламной деятельности, выполняя ее разнообразные задачи, сформировалась особая манера построения текстов и использования ресурсов русского языка, равно как и иносемиотиче-ских ресурсов, которая реализуется в многочисленных жанровых формах, - рекламный дискурс» [Кара-Мурза, 2007, с. 548]. Данный тип дискурса характеризуется пространственной и темпоральной дискретностью. Относительной границей дискурса в данном понимании, показывающей его пределы и обусловливающей его целостность, является прикрепленность к той или иной сфере, некая тематическая грань. Таким образом, коммуникативное событие есть условие существования дискурса, а дискурс - реализация в речи коммуникативной ситуации. И целостность дискурса, с одной стороны, предстает как структурная (вертикальная иерархическая система, горизонтальная цепная система), а с другой - как структуропорождающая, то есть в результате дискурсивной деятельности создаются иные структуры: словесные тексты, речь, креолизованные тексты1, изображение, видео -материалы и т.п.
Целостность дискурса как системы проявляется в единстве составляющих ее частей. Говоря о единстве дискурса, М. Фуко, например, выделяет четыре рода связей между высказываниями, образую-
1 Термин был введен Ю.А. Сорокиным и Е.Ф. Тарасовым: это тексты, «фактура которых состоит из двух негомогенных частей : вербальной (языковой / речевой) и невербальной (принадлежащей к другим знаковым системам, нежели естественный язык)» (Сорокин Ю.А., Тарасов Е.Ф. Креолизованные тексты и их коммуникативная функция // Оптимизация речевого воздействия. М., 1990).
щими совокупность на основе следующих объединяющих компонентов. В первом случае таким компонентом является неизменный объект, который объединяет разные по форме и времени образования высказывания, например, событие, произошедшее десять лет назад, объединяет вокруг себя высказывания и десятилетней давности, и в настоящее время. Во втором случае - система, управляющая распределением высказываний, то есть совокупность правил, в соответствии с которыми употребляются высказывания, например, правила составления документа по результатам наблюдений, лабораторных исследований, протокола во время собрания, конспекта лекций и т.п. В третьем случае -время возникновения. М. Фуко отмечает: «Может быть, мы обнаружим дискурсивное единство, если будем искать его не в связности понятий, а в их одновременном и последовательном возникновении, в их отклонении, разделяющей их дистанции, а иногда и в их несовместимости» [Фуко, 2004, с. 87]. В четвертом случае - тождественность и устойчивость темы.
Безусловно, дискурс является сложным и многоплановым объектом и единство его основывается на различных факторах. Нам представляется возможным выделить три стороны дискурса. С одной стороны дискурс обращен к прагматической ситуации, а с другой - к ментальным процессам участников коммуникации [Арутюнова, 2002]; с третьей - к языковой сфере. В соответствии с этим мы выделим три типа единства: языковое, прагматическое, ментальное, которые взаимосвязаны и разделимы лишь в процессе научной рефлексии.
Первый тип единства - языковое единство - связан с проявлением в дискурсе языковой деятельности, которая недискретна по определению. Без языкового (речевого) оформления дискурса не существует. В этом плане дискурс воспринимается как всякое «использование языка для реализации коммуникативных, экспрессивных и референциальных намерений»: «as the realization of functions, i.e. as the use of language for social, expressive, and referential purposes» [Schiffrin, 1990, p. 98].
В данном типе единства структуропорождающая функция дискурса проявляется, прежде всего, в создании минимальной единицы общения - высказывания. Целостность высказывания была обоснована еще М.М. Бахтиным в работе «Проблема речевых жанров», которую он назвал завершенной целостностью [Бахтин, 1986, с. 250-296]. Она определяется тремя моментами: предметно-смысловой исчерпанностью темы, речевым замыслом, типическими композиционно-жанровыми формами. Рассматривая дискурс как «обмен высказываниями»
(Р. Якобсон), можно говорить о целостности дискурса как единстве составляющих его единиц.
Второй тип единства - прагматическое единство - связан с условиями использования языка. Он основан, с одной стороны, на тождестве объекта, события, что характерно для конкретного дискурса, или сферы деятельности - для общего дискурса. Это создает предметносмысловое единство дискурса, или тематическое единство дискурса. Так, например, В. Карасик отмечает, что «научный дискурс охватывает очень широкий круг проблем, принципиально важным в этом вопросе является выделение естественнонаучных и гуманитарных областей знания [Карасик, 2002, с. 232]. А с другой стороны, на единстве использования языка с условиями применения. Так, Р. Барт писал о референции дискурса, так как «за пределами предложения, в мире связного текста, смысл неизбежно приобретает референциальный характер, он определяется той или иной конкретной ситуацией» [Барт, 1978, с. 446].
Третьим типом является ментальное, или концептуальное, единство. Дискурс связывают с различными аспектами коммуникативной деятельности, позволяющей адресату интерпретировать сообщение, а адресанту передать информацию, выразить мысль. Концептуальное единство дискурса реализует представления коммуникантов о мире, обусловленные их национальными, научными, социальными, культурными и т.п. знаниями. Оно актуализируется в ключевых понятиях, которые, в отличие от ключевых слов, не обладают высокой частотностью, они накапливают значение имплицитно и относятся к когнитивной области информации. Так, И.В. Фоменко писал, что «ключевое понятие как ментальное образование принадлежит концептосфере» [Фоменко, 2003, с. 55]. Это объясняется тем, что объем ключевого понятия больше, чем сумма лексических значений слов, из которых оно состоит. В данном случае важную роль играет смысл, который вкладывает получатель в то или иное слово, а также разница между коннотациями отправителя и получателя информации. И.В. Фоменко приводит случай о том, как два человека увидели книгу А. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ», но не могли составить общее представление о том, что скрывается за обложкой. В языковой картине одного было слово «ГУЛАГ», но не было слова «архипелаг», а второй не знал, что такое ГУЛАГ [Фоменко, 2003].
Для реализации концептуального единства в дискурсе необходимо сближение картины мира отправителя - получателя. В этом плане показательным является рассказ японского студента Сакума
Йосукэ, написанный на русском языке на тему «одиночество»: Он вышел из последнего метро. По пути домой зашел в магазин, машинально купил банку пива и маленький пакетик сыра. Держа все в голых руках, подошел к кассе. Из наушников сильно билась музыка, чтобы оторвать его мир от внешнего, но все-таки смазливый голос продавщицы или пронзительный голос девушки прорывались сквозь музыку (Цит. по: [Васильева, 2006, с. 102]). В данном тексте проявляются национальные особенности восприятия и устройства социума. Так, в Японии поезда метро соединяются с пригородными поездами и ходят по расписанию, поэтому как об автобусах в России мы говорим последний автобус, так и о японском метро можно сказать последнее метро. В японских магазинах обязательно использование корзины, но герой рассказа так погружен во внутренний мир, что не следует этому правилу и держит продукты в голых руках. Автор называет голос продавщицы смазливым, так как в Японии важно, чтобы голос продавца нравился всем.
Основу целостности дискурса создает принцип диалогичности. Сам дискурс, включающий адресанта - сообщение - адресата, дает основание предположить наличие диалогичности как некой взаимосвязи между участниками коммуникации. Выдвинутая в работах М.М. Бахтина как важная категория эстетики словесного творчества, диалогичность является не только особенностью художественного текста. Диалогические отношения М.М. Бахтин определяет как «особый тип смысловых отношений, членами которых могут быть только целые высказывания (или рассматриваемые как целые, или потенциально целые), за которыми стоят (и в которых выражают себя) реальные или потенциальные речевые субъекты, авторы данных высказываний» [Бахтин, 1986, с. 320]. Они возникают между двумя полюсами, которые представлены принципом монологизма и принципом диалогизма: от речи, обращенной говорящим к самому себе и не предполагающей адресата, к речи, которая строится как намеренно адресованное высказывание. Строго говоря, любой монолог, воспринимаемый как отдельная законченная реплика, находясь в одной смысловой плоскости с другой репликой, вступает с ней в диалогические отношения, и можно говорить о том, что монологов как таковых не существует.
Все это позволяет выделить разные уровни диалогических отношений в рамках одного дискурса: между высказываниями, между текстами, между коммуникантами. Любое высказывание диалогично потому, что оно существует среди других высказываний и коррели-
рует с ними как в синхронии, так и в диахронии. Между текстами может возникать намеренная диалогичность. Например, тексты, созданные в разное время, при сопоставлении обнаруживают смысловую конвергенцию (общую тему, точку зрения). Это может быть подборка изречений разных мудрецов разных эпох по одному вопросу, или в текстах массовой информации повторяется фактическое содержание. Так, тексты на одной газетной полосе дополняют друг друга, они как бы являются репликами в раскрытии одной темы, одной проблемы.
Отношения между адресантом и адресатом тоже априори диалогичны. Ю.М. Лотман уподоблял их чтению палиндрома: если для автора (адресанта) логическая последовательность создания текста заключается в схеме мысль (содержание текста) ^ кодирующий механизм языка ^ текст, то для читателя (адресата) характерна обратная последовательность текста кодирующий механизм языка ^ мысль (содержание текста). При этом возможно два типа отношений: понимание и не(до)понимание. Понимание достигается, прежде всего, наличием единого кода, то есть языка, на котором написан текст. Но любое понимание предполагает и непонимание одновременно. С одной стороны, проблема заключается в том, что читатель «вносит в текст свою личность, свою культурную память, коды и ассоциации. А они никогда не идентичны авторским» [Лотман, 1996, с. 112]. При этом адресат может использовать информационные возможности и приблизиться к миру этого дискурса. С другой стороны, существует не информативная, а когнитивная проблема понимания. Ч. Филлмор писал: «Люди могут понять то, что мы говорим, если их языковой репертуар активизирует такие же сходные схемы и если опыт по усвоению этих схем сравним с нашими» [Филлмор, 1983, с. 111].
В когнитивной лингвистике для обозначения принципа организации знания и их репрезентации в дискурсе используется фрейм. Фреймы - сценарии, которые моделируют знания о типичных ситуациях и позволяют правильно интерпретировать содержание текста. Ч. Филлмор определил фрейм как специфическое лексико -грамматическое обеспечение, которым располагает данный язык для наименования и описания категорий и отношений, обнаруживаемых в концептуальных системах (концептах). Слова из языкового фрейма актуализируют в сознании говорящего весь фрейм и ассоциируемую с ним схему. Схемы используются в качестве инструмента для конструирования модели текста, то есть модели мира, совместимой с текстом. Ч. Филлмор выстроил цепочку интеграции фрейма [Филлмор,
1988]. Сначала у человека складывается понимание событий реального мира и собственное отношение к этим событиям, то есть концепт. Затем подбираются слова из языкового фрейма, соответствующего данному концепту. Слова актуализируют в сознании говорящего весь фрейм и схему, с которой он ассоциируется. В свою очередь, схемы могут быть использованы в качестве инструмента построения модели текста, то есть модели мира, совместимой с текстом.
Таким образом, выделяя диалогические отношения между высказываниями, текстами и коммуникантами, мы понимаем диалогические отношения как процесс, ведущий к гармонии и согласию.
В этом плане интересно рассмотреть рекламный дискурс, представляющий собой результат полной или частичной креолизации, для которой характерна полная или частичная согласованность текста и изображения. Рекламный словесный текст и изображение, взятые отдельно, могут быть в смысловом плане неопределенными, представлять собой, как называл Ролан Барт, «плавающую цепочку» означаемых. Словесный текст помогает закрепить смысл, то есть идентифицировать или интерпретировать изображение. Функция идентификации связана с наименованием изображенных в рекламе предметов, например духов, и заголовок закрепляет за изображением смысл - духи Ьап-соте. Другая функция - интерпретация - позволяет ограничить проективную силу изображения. Например, в рекламе инвестиционной компании Финам изображение пожилого мужчины, имеющего грустный вид, наводит на мысль о болезнях, усталости, однако словесный текст раскрывает смысл изображения: Финансовая грамотность - лучшая опора вашего бюджета. Словесное сообщение позволяет преодолеть смысловую неопределенность, закрепляет смысл изображения. В крео-лизованном тексте можно выделить разную степень диалогичности словесного текста и изображения: 1) отношения, при которых словесный текст полностью зависит от изображения и словесно закрепляет его смысл; 2) отношения, при которых словесный текст сравнительно автономен полностью или частично, и изобразительные элементы текста оказываются факультативными, что приводит к нарушению принципа диалогичности между текстом и изображением.
Таким образом, целостность дискурса представляет собой внутреннее единство объекта, единство трех его сторон - языковой, прагматической и когнитивной. Именно в языковой сфере проявляется структуропорождающая функция дискурса, связанная с созданием высказываний с учетом прагматических и концептуальных характеристик. Поэтому дифференциация между целостностью текста и це-
лостностью дискурса представляется нам очевидной. В первом случае целостность структурная, во втором - структуропорождающая, целостность предпосылок генеративного процесса, а не его результата.
Литература
Арутюнова Н.Д. Дискурс. Речь // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 2002.
Барт Р. Лингвистика текста // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1978. Вып. 8.
Бахтин М.М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986.
Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 2010.
Васильева О.Ф. Понимание как методологическая категория для построения методик интерпретационного типа // Вестник Университета российской академии образования. № 3. 2GG6.
Греймас А.Ж., Курте Ж. Семиотика. Объяснительный словарь теории языка // Семиотика. М., 1983.
Кара-Мурза Е.С. Язык современной русской рекламы // Язык массовой и межличностной коммуникации. М., 2GG7.
Карасик В.И. Языковой круг : личность, концепты, дискурс. Волгоград, 2002.
Кибрик А.А. Когнитивные исследования но дискурсу // Вопросы языкознания. № 5. 1994.
Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек - текст - семиосфера - история. М., 1996.
Тюна В.И. Коммуникативное событие урока (статья руководителя методического семинара преподавателей литературы ЦДО РГГУ). [Электронный ресурс]. URL: http:IImetlit.nm.ruImaterialsImaterials.html
Успенский Б.А. Ego Loguens : Язык и коммуникативное пространство. М., 2GG7.
Филлмор Ч. Основные проблемы лексической семантики // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1983. Вып. 12.
Философский словарь. М., 1986.
Фоменко И.В. Введение в практическую поэтику. Тверь, 2003.
Фуко М. Археология знания. Спб., 2004.
Фундаментальные направления современной американской лингвистики. М.,
1997.
Чернявская В.Е. Открытый текст и открытый дискурс: интертекстуальность - дис-курсивность - интердискурсивность // Лингвистика текста и дискурсивный анализ : традиции и перспективы. СПб., 2GG7.
Якобсон Р. Избранные работы. М., 1987.
Schiffrin D. The language of discource: Connections inside and out II Text. 199G. Vol. 1G.
